Текст книги "Горячие дни"

Глава 33

– Мне связаться с нашим человеком в полицейском отделе Гонолулу? – спросил Фэллон Джонс.

– Нет, – ответил Лютер. – У Крейгмора был глушитель. Никто не прибежал на выстрел. Петра и Уэйн зачистили территорию.

Они с Грейс были в квартире. Он разговаривал по телефону, расхаживая взад-вперед по комнате и пытаясь не обращать внимание на боль от сильного ожога. Грейс смотрела в мерцающий монитор компьютера с таким видом, будто это был магический кристалл, и изучала свои драгоценные генеалогические файлы.

Лютеру стоило огромного труда не отвлекаться от разговора с Фэллоном. Сейчас он мечтал – нет, он нуждался в этом! – только о порции виски.

– Куда вы дели тело? – спросил Фэллон, как всегда прагматичный.

– Это же Гавайи. Здесь жарко. Мы обмотали его кухонной пленкой и сунули в морозильную камеру в ресторане.

К счастью, Петра покупала особо прочную пластмассовую пленку, причем закупала ее в промышленных масштабах.

– Ты категорически отказываешься соблюдать осторожность, да? – сердито произнес Фэллон. – Крейгмор был высокопоставленным членом Совета. Он проработал там пятнадцать лет и считался одним из самых могущественных людей Общества. А теперь оказывается, что он предатель.

– Какой у него дар? – спросил Лютер.

– Крейгмор был генератором энергии на кристаллах.

– Что это такое?

– Своего рода преобразование кристаллов. Он умел пропускать энергию через некоторые очень редкие драгоценные камни. Тот приборчик с лучом, что ты мне описал, по всей видимости, был настроен на то, чтобы разрушать и нейтрализовывать ауру индивидуума.

– Откуда, черт побери, он его взял?

– Хороший вопрос. Мы все еще изучаем его. Его создали точно не в наших лабораториях. Скорее всего разработали специально под его дар в том безымянном правительственном агентстве, в котором он когда-то работал.

– Он работал на правительство?

– Давно. Существует более двенадцати правительственных агентств, чья задача – обеспечение национальной безопасности и разведка. Некоторые знающие люди утверждают, что их почти тридцать. И во всех есть особые отделы, такие черные дыры, которые используются для нелегальных операций. И каждый время от времени начинает экспериментировать с паранормальной энергией. Правда, они это не афишируют. Потому что пришлось бы объяснять конгрессу, куда идут деньги. И тогда СМИ с восторгом вгрызлись бы в глотку федералам, обвиняя их в трате бюджетных средств на лженауки.

Лютер понял, почему в голосе Фэллона вдруг появились гневные нотки. Многих членов Тайного дома скептическое отношение общественности к паранормальной стороне жизни обижало, а иногда даже возмущало.

– Наверное, Фермерский билль и корпоративную социальную политику тоже трудно оправдать, – сказал Лютер. – При этом даже глупо пытаться объяснить людям, что миллионы уходят на всякие потусторонние вещи.

– Как, черт побери, мы можем доказать, что люди вроде тебя, или меня, или Грейс и остальных из Общества не психи, если все придерживаются официального мнения, которое отрицает существование паранормального? А уловка двадцать два, а новое платье императора? Разве могут эти близорукие, тупые…

– Эй, Фэллон, может, вернемся к вопросу, что делать с телом Крейгмора? Я мастер по манипулированию с аурами, но даже у меня есть предел. Если завтра кто-нибудь из департамента здравоохранения случайно заглянет в ресторан, могут возникнуть определенные трудности: вряд ли мне удастся убедить их не замечать мертвое тело в холодильнике.

– Прости. Я редко выхожу из себя.

– Знаю.

То, что Фэллон утратил контроль над собой, говорило о многом, в частности, о том, что ситуация непростая.

– Мне не хочется признавать это, но меня очень сильно беспокоит, что ты и Грейс остались без прикрытия, – так же мрачно и угрюмо продолжил Фэллон. – Дело по «Найтсшейд» оказалось шире и глубже, чем мы предполагали. И нам неоткуда ждать помощи.

Хватит ходить вокруг да около, подумал Лютер. Опасность, исходящая от «Найтсшейд», абсолютно реальна. Предотвратить угрозу должен был Совет, но трудно вести бой, невидимый для общественности.

Большинство приравнивает паранормальное к развлечению. Для них это то же, что телевидение, книги и кино. У людей масса реальных проблем в реальном мире – терроризм и глобальное потепление. Они не хотят всерьез воспринимать предупреждения о существовании тайных организаций злонамеренных экстрасенсов, особенно когда такое предупреждение исходит от другой, не менее засекреченной, организации, занимающейся изучением паранормальных явлений.

Есть экстрасенсы, члены Общества Аркан, которые работают на различных уровнях в правительственных организациях, в полиции и прочих структурах. «Джонс и Джонс» может позвать их на помощь, но диапазон их возможностей очень ограничен. Кроме того, они могут действовать только неофициально. Если они обнаружат свои паранормальные способности, то это, грубо говоря, станет не самым умным шагом в их карьере.

– Вернемся к телу, – сказал Лютер. – У нас есть два варианта. Либо Уэйн и Петра вывезут его на лодке в море и сбросят в воду, либо ты организуешь его доставку семейству Крейгморов.

– У Крейгмора нет семьи. Он был трижды женат, но детей не завел. Ходят слухи, что он просто не может иметь детей. Его последняя жена умерла почти десять лет назад. Ты прав, нужно доставить тело домой. Он не может просто так взять и исчезнуть. Возникнет множество вопросов. Дай подумать.

Лютер слушал, как Фэллон стучит по клавиатуре.

– Вот, похоже, он летел обычным рейсом, – наконец заговорил Фэллон. – Его личный самолет все еще стоит в Лос-Анджелесе. Это означает, что он не хотел, чтобы его рейс регистрировался, следовательно, он наверняка покупал билеты на регулярный рейс по фальшивым документам. Мы чисты.

Лютер молчал, пытаясь проследить логику Фэллона. Такое часто случалось в их разговорах.

– Чисты от чего? – спросил он.

– Никто не знает, что Крейгмор отправился на Гавайи, следовательно, никому не покажется странным, когда его найдут мертвым в его доме в Лос-Анджелесе, – пояснил Фэллон. – Я вышлю за телом корпоративный самолет с морозильным оборудованием.

– Вскрытие проводить будут?

– Вероятно, нет, – ответил Фэллон. – Все будет выглядеть так, будто он умер от сердечного приступа и будто тело пролежало несколько часов, прежде чем его нашли. Ему было семьдесят. Никто не усомнится в причине смерти.

– Но если все же будет вскрытие?

– Естественные причины, – произнес Фэллон рассеянно – его внимание уже переключилось на следующий ход в его любимой игре – трехмерных шахматах.

– Почему ты в этом так уверен, Фэллон?

– Ты не первый, кто гасит ауру.

– Не первый? – Лютер покосился на Грейс. Она продолжала смотреть в монитор, но он знал, что она прислушивается к разговору. – Были и другие?

– Несколько. Это очень редкая разновидность дара чтеца ауры. Требует высочайшей силы, как нам обоим известно, и эта сила у тебя есть. Кроме того, во всех известных случаях чтец ауры вступал в физический контакт с жертвой, чтобы накрыть все энергетическое поле.

– Была борьба, – ровным голосом произнес Лютер и посмотрел на свою руку. – Я подмял его под себя.

Фэллон энергично застукал по клавиатуре.

– Понадобится время, чтобы оправиться от этого своеобразного ожога. Думаю, ты не отказался бы поспать несколько часов.

– К черту! – Как жаль, что Фэллон так далеко, подумал Лютер. Было бы настоящим наслаждением придушить его.

– Есть еще кое-что, что тебе нужно бы знать, – сказал Фэллон.

– Говори.

– В архивах Общества я натолкнулся на старый исследовательский отчет по этой теме. Там утверждается, что этот способ убийства – тот, которым ты воспользовался, – оставляет такой же глубокий след в душе человека, как убийство ножом или голыми руками.

Лютер сжал трубку.

– Спасибо.

– Следовательно, возникает вероятность парапсихических последствий, – добавил Фэллон.

– И каких же?

– Посттравматический стресс и все такое прочее. В отчете говорится, что последствия непредсказуемы.

– Тебе когда-нибудь приходило в голову предупредить меня об этом?

– Нет, – ответил Фэллон.

– Почему?

– Ну, во-первых, нет возможности узнать, способен ли чтец ауры загасить энергетическое поле другого человека, пока он это не сделает. Это правило работает для всех наших экспериментов и испытаний, во всяком случае, в пределах Общества. Во-вторых, записи о горстке людей, обладавших даром генерировать такого рода энергию, всегда были засекречены даже для высшего руководства. Обществу меньше всего надо, чтобы подобная информация попала в Интернет или в желтую прессу.

– Не могу передать, Фэллон, как я благодарен тебе, что ты скрыл эту информацию от меня.

– Как я сказал, невозможно было узнать, способен ли ты на такое, пока ты это не совершил. – Фэллон снова отвлекся. Послышался стук клавиш. – Вот еще кое-что интересное.

– Кажется, с меня хватит интересных новостей.

– По мнению экспертов, ты не убил Крейгмора.

– Все это очень напоминает путешествие в кроличью нору.

– Суть в следующем, – продолжал Фэллон, не обращая внимания на отсутствие энтузиазма у собеседника. – На самом деле ты своей аурой отразил мощную энергию Крейгмора. Как бы создал зеркало. То есть ты вступил с ним в контакт, он получил сильнейший удар рикошетом. В результате образовались диссонирующие волны, которые и разрушили его ауру. Если коротко, то Крейгмор стал жертвой собственного удара.

– Гм.

– Поверь мне, – сказал Фэллон, – в таких ситуациях не бывает никаких физических улик. Все будет выглядеть так, будто у Крейгмора просто остановилось сердце. А именно это случается в любом конце, независимо от того, чем убит человек.

– Крейгмор был очень богат, – сказал Лютер. – У того, кто унаследует финансовую империю, могут возникнуть вопросы об обстоятельствах его смерти.

– Несколько лет назад Крейгмор известил предыдущего магистра о том, что он собирается оставить все свое состояние Обществу на финансирование исследований. Так что я сомневаюсь, что Совет будет задавать слишком много вопросов.

– Хотя наш с ним разговор там, в гараже, был непродолжительным, – сказал Лютер, – он все же успел признать, что является членом «Найтсшейд». Не исключено, что он уже изменил свое решение насчет наследника.

– Мне очень не терпится увидеть, кто выползет из щелей, чтобы заграбастать наследство, – сказал Фэллон. – Я уже послал людей в дом Крейгмора и в его офис, посмотрим, что они там накопают. Вряд ли Крейгмору удалось выяснить, что ты и Грейс столкнулись с той четверкой из «Найтсшейд» на Мауи. Он считал, что вас интересует только Юбэнкс и только потому, что «Джонс и Джонс» разрабатывает его в связи с убийством. Думаю, это хорошая новость.

– Крейгмор был членом Совета. Почему он не знал, что мы занимаемся «Найтсшейд»?

– Потому что я заносил в компьютерные файлы не все, что связано с «Найтсшейд», и потому что Зак решил не информировать Совет о том, что обнаружили вы с Грейс, – ответил Фэллон.

Лютер тихо присвистнул.

– Ты действительно очень сильно опасаешься шпионов, верно?

– Я говорил тебе, Зак чувствовал, что где-то в верхах Общества есть человек из «Найтсшейд». Он даже предположил, что тот сидит в Совете. А теперь вопрос на десять миллионов: сколько еще членов «Найтсшейд» состоит в Обществе?

– Какие идеи насчет того, зачем Крейгмору понадобилось ликвидировать Юбэнкса?

– Пока никаких, – признался Фэллон. – Мы только начинаем работать над этим. Вероятно, какое-то соперничество. Вполне возможно, что он и Юбэнкс претендовали на один и тот же пост в «Найтсшейд».

– А зачем, черт побери, ему понадобился я?

– Потому что ты охраняешь Грейс, – ответил Фэллон, как всегда ужасая своей дикой логикой.

Лютер подавил ледяную дрожь, которая пронзила все его тело.

– Единственное, что его могло тревожить в связи с Грейс, – это то, что она способна опознать певицу, – тихо сказал он.

– Верно. Вероятно, Крейгмор считал, что если мы найдем певицу, то ниточка сразу приведет к нему.

Лютер ненадолго задумался.

– Интересно, а почему он просто не ликвидировал певицу и тем самым не обрубил все нити?

– Я уже говорил тебе, она профессионал, как и Суит-уотер. Ее не так-то просто найти и тем более ликвидировать.

Фэллон отключился в своей обычной манере, не удосужившись попрощаться. Узнать о том, что разговор окончен, можно было только по тишине, установившейся на линии.

Глава 34

Грейс наблюдала за Лютером. Тот закрыл телефон, опустился на диван и рассеянно потер правую ногу. Каждое его движение выдавало страшную усталость. Давали о себе знать последствия противостояния с Крейгмором. Грейс слишком хорошо знала, что он сейчас чувствует.

– Фэллон говорит, что Суитуотер все еще ищет Сирену, – сказал Лютер. – Он уверен, что ее скоро найдут.

– Хорошо бы.

Она встала, прошла на кухню и достала из шкафа бутылку виски, затем, налив довольно большую порцию, вернулась в гостиную и протянула стакан Лютеру.

Он секунду смотрел на него, как будто не понимал, что в нем. Потом взял и сделал глоток.

– Спасибо, – сказал он. – Мне как раз этого не хватало. Или чего-то в таком же роде.

Грейс села рядом. Они вместе смотрели в ночь через открытую дверь балкона. Она положила руку на его бедро и стала медленно поглаживать. Лютер, не зная, как реагировать, хотел сначала убрать ее руку, но потом решил ничего не делать. Помолчав немного, он выпил еще виски.

– Фэллон был какой-то странный сегодня, – сказал он.

– В каком смысле?

– Не знаю. Другой. Уставший. Обеспокоенный. Может, угнетенный. А может, он просто заработался. Трудно объяснить. Но я никогда не видел его таким. Он всегда был…

– Фэллоном?

– Да, именно. Сколько я его знаю, он всегда был Фэллоном. Необузданным, как сила природы, как ураган, или цунами, или акула. Но не таким, как сегодня.

– У нас есть только «Джонс и Джонс», чтобы остановить «Найтсшейд», а «Джонс и Джонс» возглавляет Фэллон Джонс, – сказала Грейс. – Из этого следует, что все тяготы битвы – на его плечах. Ему нужна поддержка.

– То есть?

Грейс на минуту задумалась.

– Ему нужен человек, с которым можно было бы поговорить. Такой, которому он мог бы доверять, который взял бы на себя часть его ответственности. Что-то вроде помощника.

Лютер покачал головой:

– У него никогда не было помощника. Он работал один. Как и я.

– В операции на Мауи ты работал не один. Ты забыл, что я там тоже была? И все еще здесь.

– Потому что я не отпускаю тебя, пока не выяснится, что ты больше не нуждаешься в телохранителе, – сказал Лютер. И выпил еще немного виски.

– Нет, – тихо возразила Грейс. – Я здесь, потому что сама хочу быть здесь.

Лютер задумчиво посмотрел в темноту.

– Живешь настоящим?

– А разве у кого-то из нас еще что-то есть, а?

– Да, – ответил Лютер. – У нас есть прошлое.

Она вздохнула:

– Да, наверное, это правда.

Лютер сделал еще глоток.

Через пару минут Грейс предприняла новую попытку.

– Я знаю, каково это, – сказала она.

– Жить настоящим?

– Нет, убить человека своей аурой. Я же тоже это сделала, забыл?

Он посмотрел на нее поверх края стакана.

– Фэллон говорит, что с технической точки зрения мы никого не убивали. Мы использовали собственную энергию для отражения энергии нападавших. Этот процесс вызывает диссонансную волну, которая разрушает их ауру. Он сказал, что их как бы убивает рикошетом от собственного залпа.

Грейс довольно долго молчала, размышляя.

– Очень интересно, но я сомневаюсь, что это что-то меняет. Суть та же: мы ответственны за смерть тех людей, и не важно, насколько плохи они были и заслужили ли свою смерть вообще, нам с тобой все равно придется жить с этим.

– Да, – сказал Лютер. – Придется.

– Лютер, он пытался убить тебя. Ты боролся за свою жизнь.

– Его аура погасла, словно какой-то лазер. Как будто кто-то щелкнул выключателем.

– Я знаю, каково это – видеть такое. Страшно от мысли, что это внутри тебя – способность лишать жизни без оружия.

Лютер заглянул в стакан.

– Чувствуешь, будто внутри у тебя сидит нечто нечеловеческое.

– О, мы обычные люди в полном смысле этого слова, – возразила Грейс. – Люди всегда умели убивать. Просто мы платим высокую цену за использование своего дара. Сомневаюсь, что кто-то останется прежним после того, как ступил на этот путь.

– Да, ты, я, Петра и Уэйн – мы все платим. А как насчет таких, как Суитуотер?

– Думаю, семейство Суитуотеров тоже платит, только по-своему, – ответила она. – Может, поэтому они так крепко держатся друг за друга. Они нужны друг другу, чтобы преодолеть последствия того, чем они занимаются. В одном я уверена: ни у кого из них нет настоящих друзей за пределами семьи – и не было, даже когда они были детьми. Они не могут позволить себе такую роскошь, как доверять чужим.

– Да, наверное, им всегда приходилось скрывать от детей правду о том, чем папа зарабатывает на жизнь. Дети болтливы.

– А потом детей учили лгать окружающим. Представляю, с каким трудом каждый Суитуотер находил себе пару.

– Семейный бизнес такого рода определяет образ жизни, – сказал Лютер. – Не будешь же обсуждать его с приятелями за партией в гольф.

– И все же я думаю, что у людей, как ты и я, ситуация иная. Сознание, что мы можем убивать таким вот особенным образом, с помощью наших аур, заставляет нас чувствовать себя… – Она замолчала, не найдя подходящего слова.

– Нецивилизованными, – подсказал Лютер.

– Да, нецивилизованными, – согласилась Грейс. – Нам не нравится думать о себе в таком ключе. Это оскверняет наше восприятие самих себя. Но есть одно, что характеризует нас: мы те, кто выжил. Мы превращаем удар в контрудар. Мы выживаем или прекращаем борьбу. Наверное, нам следует смириться с этой стороной своей натуры и принять ее.

Продолжая смотреть в ночь, Лютер накрыл ее руку, гладившую его бедро, своей. Она переплела свои пальцы с его, сжала их, встала и потянула его за собой в спальню.

Они ласкали друг друга жадно, страстно, торопливо, подтверждая то, что сказала Грейс. Они оба выжили.

* * *

Зазвонил телефон и разбудил Лютера, вызвав в его организме резкий всплеск адреналина. Он открыл глаза. За окном ярко светило солнце. Почти десять, подумал он. И взял телефон.

– Посылку забрали несколько минут назад, – сообщила Петра. – Мы видели, как самолет вылетел на материк. Передай Грейс, что в морозилке чисто. Не надо переживать из-за инспекторов из отдела здравоохранения.

– Спасибо, – поблагодарил Лютер.

– Пожалуйста. Как в былые времена. Ты в порядке?

– Да.

– Ты сделал то, что должно. Прекращай об этом думать, иди завтракать с Грейс.

Лютер отключился и посмотрел на Грейс.

– Петра говорит, чтобы я прекращал об этом думать и шел с тобой завтракать.

Она улыбнулась:

– Мне нравится эта идея.

Глава 35

Грейс выбрала ложкой крохотные черные косточки из половинки папайи и положила ее на тарелку.

Лютер с бесстрастным выражением на лице наблюдал, как она варит кофе. Он еще не полностью оправился от травмы, нанесенной ему в гараже, подумала Грейс. Ему нужно время.

– Ты ведь не привыкла жить в таких местах, да? – спросил он.

Удивленная, она с тарелками в руках так и замерла на полпути к столу.

– Ты о чем?

– Об этой квартире. – Он дернул головой, указывая на тесную кухню-гостиную и маленькую ванную. – Это же не твой стиль. Я это понял по первому дню, когда мы заселились в гостиничный люкс на Мауи. Ты даже бровью не повела.

Пытаясь предугадать, куда заведет этот разговор, Грейс осторожно поставила тарелки на стол.

– А надо было? – спросила она.

– Нет, потому что ты привыкла путешествовать первым классом.

– А… – произнесла она. И улыбнулась.

– Что, черт побери, это значит?

– Это значит, что теперь мне ясно, к чему ты клонишь. Да, я больше десяти лет путешествовала только первым классом. Мартин Крокер знал, как делать деньги, и хорошо мне платил. Но до знакомства с Мартином я жила в квартирке примерно таких же размеров и покупала себе одежду в «секонд-хенде». Мой дом в Эклипс-Бей не намного больше этой квартиры.

Лютер оглядел ее с ног до головы, молча подчеркивая тот факт, что ее майка и брюки куплены отнюдь не в «секонд-хенде».

– «Джонс и Джонс» платит мне очень хорошую зарплату, – сухо проговорила Грейс. – Уверена, и тебе агентство платит неплохо.

Лютер отвернулся к кофеварке.

– В последние несколько лет у меня было много расходов.

– Мне говорили, развод никогда не бывает дешевым. Думаю, ты расплачиваешься за свою романтичность. Кофе готов?

Лютер присмотрелся.

– Да.

У Грейс лопнуло терпение.

– Давай кое-что проясним. Я жила в достатке, но я жила и на улице. Жить в достатке очень удобно, но я нигде не чувствовала себя дома. Мой коттедж в Эклипс-Бей тоже не стал мне домом. А вот здесь и в «Темной радуге» я чувствую себя дома. Кстати, почему бы тебе не последовать совету Петры? Прекратить об этом думать и налить нам кофе?

Несколько мгновений Лютер не двигался. Он стоял, глядя на Грейс. Неожиданно его губы дрогнули в улыбке. Взгляд потеплел. Он взял кофейник.

– Да запросто, – сказал он.

Грейс наблюдала, как он наполняет чашки.

– Было бы неплохо, чтобы ты тем временем рассказал мне, что с тобой случилось.

Он передал ей одну чашку.

– Меня подстрелили на последней операции «Джонс и Джонс».

– Подстрелили? – в ужасе повторила Грейс. – Кажется, ты говорил, что это была случайность.

– Именно так. – Он взял свою чашку, оперся на трость, обошел прилавок и сел за стол. – Некто нажал на спусковой крючок пистолета. А я случайно оказался на линии выстрела. Не в том месте, не в то время. Абсолютно точное определение случайности.

– Боже мой!..

– Я получил мгновенное предупреждение, если можно так выразиться, – продолжал Лютер, откусывая папайю. – Во всяком случае, этого мгновения хватило, чтобы увернуться. Стрелок целился мне в спину. А попал в бедро.

– Так что было?

– Обычное задание от «Джонс и Джонс». Из тех, за которые много не платят. Клиентка попросила, чтобы я защитил ее от бывшего мужа. Она утверждала, что он преследует ее.

– Утверждала?

– Она рассчитывала обманом вынудить меня убить его вместо нее.

– А почему она решила, что сможет убедить тебя?

– Она была стратегом седьмого уровня. Ты же знаешь стратегов. Они думают, будто могут манипулировать кем угодно и обхитрить любого. Они уверены, что самые умные.

– Ну, из них получаются отличные шахматисты, – заметила Грейс. – Разве она не знала, что чтецами ауры манипулировать очень трудно, потому что мы можем видеть истинные мотивы?

– Как и множество экстрасенсов, она была невысокого мнения о людях с другим типом дара. Считала, что максимум, что мы можем увидеть, – это слабое излучение. Ей представлялось, что когда мы смотрим на людей, то видим человека, как зажженную электрическую лампочку.

Грейс поморщилась.

– Типичный случай.

– Вот она и обратилась в «Джонс и Джонс», сразу заявив, что не хочет платить за дар высокого уровня. По сути, она потребовала выделить ей чтеца ауры.

– То есть она не хотела рисковать, верно?

– Верно. Она могла бы обратиться к неэкстрасенсу, к частному детективу, не имеющему паранормальных способностей, однако у нее не было выбора. Она растрезвонила всем, в том числе и родственникам, что безумно боится своего бывшего. Все они были действительными членами Общества и принялись настаивать на том, чтобы она обратилась в «Джонс и Джонс» с просьбой выделить ей телохранителя. Ей пришлось делать хорошую мину при плохой игре.

– Но она не ожидала, что ей выделят чтеца ауры с мощным даром.

– Она не знала, насколько я силен, – сказал Лютер. – Хотя ее это не интересовало. Раз я чтец ауры, значит, ей ничего не грозит. У Фэллона возникли подозрения.

– Он всегда полон подозрений.

– Точно. Я разделял его подозрения, но никто из нас не мог понять, на чем они основаны, к тому же мне нужны были деньги.

– И ты взялся за работу.

– Эта клиентка воспринимала меня как тупую гору мышц.

– Ну и дела.

– Как ни грустно, но и действовала она сообразно своему восприятию, – сказал Лютер. – Из-за нее меня едва не убили.

– То есть?

– Ее бывший не преследовал ее. Он вообще не хотел иметь с ней дела. Когда до меня наконец-то дошло, что она просто хочет избавиться от него, я заявил ей, что такими делами не занимаюсь. Как я уже говорил, она была стратегом. Она тут же сообразила, что я с ней просто так не расстанусь. Она поняла, что я предупрежу ее бывшего.

– И что же произошло?

– Она сорвалась. – Лютер положил в рот кусок омлета. – Впала в ярость и принялась орать, что я все испортил. Выложила мне всю историю. Вот тогда я понял, почему ей понадобилось избавиться от своего бывшего.

– Я права в своем предположении, что ты слегка пощипал ее ауру и тем самым подтолкнул к тому, чтобы она вышла из себя и выложила всю правду?

Лютер пожал плечами.

– К тому моменту я считал, что имею полное право знать о ее планах. Выяснилось, что ей нужно было избавиться от мужа, чтобы унаследовать его долю в бизнесе, который они вместе основали.

– Вот тогда она и выстрелила в тебя?

– Нет. Пока она орала на меня, а я был занят тем, что манипулировал ее аурой, из коридора позади меня вышел ее любовник и выстрелил в меня.

– Так имелся еще и любовник?

– Там все было очень запутано.

– И как же ты получил то самое мгновенное предупреждение?

– Я стоял спиной к коридору. А клиентка, пока орала, лицом к нему. Когда она заметила своего любовника с пистолетом, я увидел, что ее аура ощетинилась. И понял, что в ситуации что-то изменилось. Сработала интуиция копа. Вот и получил пулю в бедро. Прежде чем любовник успел снова прицелиться, я усыпил его.

Грейс поежилась.

– Ты был на волосок от гибели. И что же случилось с клиенткой и ее любовником?

– В настоящий момент оба сидят в тюрьме. Наверное, выйдут по УДО. У семьи много денег, а среди родственников немало талантливых адвокатов.

Грейс кивнула и принялась медленно есть папайю, стараясь как можно дольше продлить прекрасные мгновения. Как же здесь здорово, думала она. Комната залита светом, прогрета солнцем, через балконную дверь тянет ветерком, напротив сидит Лютер. Что может быть лучше?… Однако такие моменты не вечны. Уж кто-кто, а она это хорошо знает.

– Нам надо поговорить, – сказала она, откладывая ложку.

– Черт!

Она нахмурилась:

– И что сейчас?

– Терпеть не могу, когда разговоры начинаются с «нам надо поговорить».

– Извини. – Она выпрямилась. – Но нам надо поговорить.

– Угу. – Лютер взял тост. – Ладно, давай.

– Фэллон Джонс твердит, что ситуация, во всяком случае, в том, что касается тебя и меня, под контролем. Но вчера вечером тебя едва не убили. Из-за меня.

Лютер не стал есть тост и положил его на тарелку.

– Прошлый вечер закончился, – прищурившись, сказал он. – Если раньше ситуация не была под контролем, то теперь ею точно занимаются.

– Сомневаюсь. Вчерашнее происшествие стало для меня звоночком. Мне плевать, что говорит мистер Джонс, я видела ауру Сирены. Интуиция подсказывает мне, что она одержима произошедшим на Мауи. Она сильна, она представляет собой смертельную угрозу, и я не хочу, чтобы ты, или Петра, или Уэйн погибли, защищая меня.

– Ты помнишь, что моя работа – защищать людей? Я телохранитель.

– Вчера ты это доказал. Я не хочу, чтобы ты рисковал собой ради меня.

– Позволь мне решать подобные вопросы.

– А как насчет Петры и Уэйна? Они не обязаны ввязываться в это, она может нацелиться на них, чтобы добраться до меня. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то из вас рисковал собой.

– Планируешь снова исчезнуть?

Грейс насторожилась.

– В прошлый раз это отлично сработало.

– Ты построила для себя новую жизнь. Неужели ты всерьез подумываешь о том, чтобы сжечь ее ради еще одной?

– Я всегда справлялась со своими проблемами. Справлюсь и с этой.

– Но не в одиночку. На этот раз не получится. «Джонс и Джонс» уже втянуло тебя в это дело. И несет ответственность за твою безопасность. А так как я единственный из телохранителей «Джонс и Джонс», кто находится ближе всех, придется иметь дело со мной, нравится тебе это или нет.

– Петра и Уэйн не работают на «Джонс и Джонс»! – в отчаянии воскликнула Грейс.

– Помнишь, как ты говорила, что Общество – это почти семья для тебя?

– И что из этого?

– Петра и Уэйн – это моя семья. А раз мы с тобой вместе, то и тебя они воспринимают как члена семьи. Даже если бы ты попыталась, ты все равно не смогла бы заставить их отойти в сторону. – Лютер усмехнулся. – Кроме того, они бы очень расстроились, если бы ты отказалась от их помощи.

– Уж пусть лучше расстроятся, чем погибнут из-за меня.

– Поверь мне, Петра и Уэйн смотрят на все это по-другому. Пусть они из года в год живут мирной жизнью, но они воины, Грейс, воины до мозга костей.

Она изо всех сил пыталась сдержать слезы, но безуспешно.

– Этого-то я и боюсь.

– Чего конкретно ты боишься?

Она вытерла щеки тыльной стороной ладони.

– Я боюсь, что у меня не хватит смелости отклонить твое предложение.

– Это не предложение, – тихо проговорил Лютер. – Просто дело обстоит именно так. Я не могу отпустить тебя, даже не пытайся уйти.

– Лютер…

– Ш-ш-ш.

Грейс вдруг ощутила противоестественное спокойствие и безмятежность.

– Прекрати. – Она мрачно посмотрела на него. – Я дам тебе знать, когда мне понадобится подправить мою ауру.

Рукотворное спокойствие исчезло.

Лютер улыбнулся:

– Мне нравится, когда ты так смотришь. Страшно меня распаляет.

Грейс помрачнела еще сильнее.

– Как ты можешь говорить о сексе в такую минуту?

– Ты права. Что касается секса, то говорить о нем не так приятно, как заниматься им.

Лютер встал, обошел стол и, потянув ее за руку, поднял со стула. Он завладел ее губами прежде, чем она успела придумать какую-нибудь отговорку, чтобы остановить его.

Две секунды Грейс пыталась сопротивляться. Затем со вздохом положила руки ему на плечи и поцеловала его.

Она почувствовала, как между ними забурлила страсть. Он целовал ее, пока в ее ауре не замерцало желание, пока она не задрожала от страсти, пока она не забыла о своей идее сесть на самолет и начать новую жизнь.

Лютер сжал ее лицо в ладонях.

– Я не дам тебе исчезнуть, – сказал он. – Если ты попытаешься сбежать, я найду тебя. Не забывай об этом. Найду.

Грейс замерла, сжимая руками его плечи. Она не понимала, что за эмоции обуревают ее. Страх? Надежда? Любовь?

– Почему ты так уверен, что сможешь найти меня? – спросила она.

Она не бросала ему вызов, она просто задавала вопрос, немаловажный вопрос. И очень хотела услышать ответ.

– Потому что мы с тобой связаны, – ответил он. – Только не пытайся убедить меня, будто ты не чувствуешь связи между нами.

Он не стал дожидаться ответа и приник к ее губам. Грейс страстно отозвалась на его поцелуй.

Каким-то образом они оказались на старом диване, и Лютер решительно подмял ее под себя. За то короткое время, что они были знакомы, он уже успел узнать, что именно распаляет ее желание, и пользовался своими знаниями в полной мере. Энергия страсти – светлая и темная – ярко вспыхнула.