Текст книги "Время хищников"

Глава 14

– Нет, – покачал головой детектив – сержант Монти Уорден.

– Что значит «нет»? – пожелал знать Курт.

Он медленно наливался желчью. Когда он позвонил днем раньше, после визита к Гарольду Рокуэллу, ему сказали, что Уорден в отъезде. А сегодня он ждал целый час, пока Уорден побеседует с лейтенантом, деля свое внимание между очень женственными ножками секретарши и теми фактами, связанными с самоубийством Паулы, которые он хотел уточнить. А теперь...

– Какая вам польза от того, что вы познакомитесь с материалами дела? Наше расследование подтвердило, что ваша жена покончила с собой. Более смерть вашей жены нас не интересует. Пора ставить точку, профессор.

– А мне кажется, что в этом деле остались кое-какие неясности, – Курт побагровел. – К примеру, изнасилование, нападение на ни в чем не повинного человека и...

– Профессор, на текущий момент у нас нет, повторяю, нет доказательств, подчеркну, доказательств, которые могут быть приняты судом, свидетельствующих о совершении преступления в отношении вашей жены. Что же касается Рокуэлла... мы это уже обсуждали, так что не стоит повторяться.

Курт изо всех сил пытался не повышать голоса. Должен же он иметь отправную точку для поиска хищников.

– Если дело закрыто, сержант, что плохого в том, что вы мне его покажете?

Уорден уперся в стол могучими руками.

– Уж не собираетесь ли продолжить поиски, профессор? Официально, с позиции закона, нам без разницы, что было до, во время или после самоубийства вашей жены, потому что она... покончила с собой, – каждое из последних слов сопровождалось ударом кулака по столу. – Официально. Но...

– А вот мне очень важно, что произошло до, во время и после, – отрезал Курт.

– Это ваше дело. Но позвольте сказать, что учреждение, в котором я работаю, призвано собирать информацию, а не делиться ею, и давайте не будем менять заведенного порядка, – он мерзко улыбнулся. – Разумеется, вы можете пожаловаться лейтенанту...

Курт обдумал это предложение. Едва ли он чего-то добьется от лейтенанта Дорси, более всего напоминающего пивную бочку. Курт встал, тяжело вздохнул. Но не удержался от вопроса:

– Надеюсь, я не нарушу закон, если продолжу расследование без вашей помощи?

– То есть наймете частного детектива? Это ваши деньги, друг мой, но не рассчитывайте на содействие полиции, – он тоже поднялся. – Знаете, профессор, я послал отпечатки ваших пальцев в Вашингтон и Сакраменто. Вы нигде не засветились. Ваших пальчиков нет даже в ФБР. Это означает, что вы не служили в армии...

– Вы не хотите помочь, потому что я не служил в армии?

Уорден и не пытался скрыть, что помогать такому, как Курт, желания у него нет.

– Дело в другом, профессор. Мне представляется, что вы решили стать героем, захотели сами найти этих подонков и воздать им по заслугам. Преподать им хороший урок, – он уперся пальцем в грудь Курта. – Но вы не служили в армии, следовательно, у вас нет необходимых навыков, чтобы в случае чего постоять за себя. Вы не найдете их, это ясно, но будете крутиться в тех местах, где собирается молодежь, пытаясь выйти на их след, и выясните, что эти бандиты с цепями в руках совсем не паиньки. Поверьте мне, далеко не паиньки.

– Благодарю за разъяснение, сержант.

* * *

Пятнадцать минут спустя он уже поднимался по лестнице в спортивный зал, кипя как самовар. Черт бы побрал этого Уордена! Впрочем, он дал хороший совет: обратиться к частному детективу.

На верхней площадке он столкнулся с четырьмя тяжелоатлетами, перегородившими проход. Они специализировались в олимпийском троеборье и пауэрлифтинге, но в городских одеждах ничем особо не выделялись и, только раздевшись, превращались в глыбы мышц.

– ...а грудь широкая, что твой стол.

– Да?

– Да. И руки толщиной с человеческое тело, со своими сердцем и легкими. Он...

– Позвольте мне пройти. Не затруднит ли вас... Послушайте, мне надо пройти. Я...

Черт бы их всех побрал! Сначала Уорден отказал ему в помощи, теперь эти горы мускулов ведут себя, как глухие...

И тут один из тяжелоатлетов сзади обхватил другого за пояс, поднял его – весом в двести пятьдесят фунтов, – словно десятифунтовый стул, и со смехом швырнул через площадку.

Аккурат в Курта.

– Эй! Какого черта...

Тот, кого швырнули, почему-то не рассмеялся. Но схватил попавшийся под руку предмет, чтобы кинуть его в первого тяжелоатлета-весельчака. Так уж получилось, что предметом этим оказался Курт.

Но едва громадные руки ухватились за лацканы его пиджака, тело Курта отреагировало мгновенно, точно так же, как реагировало тысячи раз на занятиях по рукопашной подготовке. Его сомкнутые руки нырнули меж рук противника, отрывая их от лацканов пиджака, чтобы затем обрушиться на его переносицу. Разумеется, координация движений Курта оставляла желать лучшего, поэтому он лишь разбил тяжелоатлету губы и угодил в подбородок. Но этого оказалось достаточно, чтобы мужчина согнулся и его лицо оказалось в пределах досягаемости колена Курта.

Однако прежде чем он смог ударить, чья-то мощная рука обхватила его шею сзади. Опять же Курт отреагировал мгновенно, попытавшись схватить нападавшего за правое плечо и резким движением тела перебросить через себя.

Но каким-то чудом нападавший не перелетел через голову Курта, а оказался перед ним, стоя на ногах.

– Холстид! – проорал он. – Немедленно прекрати!

Тут Курт понял, что перед ним Престон, и отступил назад.

– Извини, Флойд. Я... Господи, на минуту я...

Громадный мужчина с курчавыми волосами и в испачканной кровью футболке стоял у стены, прижав руки ко рту. Когда их взгляды встретились, Курт увидел в его глазах не злость, а уважение.

– Эй, парень, ты меня почти сделал.

Престон хохотнул.

– Вануччи, тебе бы лучше умыться, а не то ты зальешь кровью весь пол. А я только вчера натирал его. – Он обнял Курта за плечи. – Пошли, тигр, тебе надо расслабиться.

В кабинете, посмотрев на диван, заставленный коробками с банками белкового порошка, которые распаковывал Престон, Курт вновь начал извиняться.

Престон отмахнулся:

– Курт, ты был великолепен. Где ты всему этому научился?

Курт потер лицо руками. От резких движений у него разболелась голова.

– Я... во время второй мировой войны. Я служил в частях коммандос. Совсем мальчишка. Я думал, что все забылось, но некоторые ситуации пробуждают рефлексы... А ты, Флойд? Контрприемам броска через голову не учат в тяжелоатлетических залах.

Престон широко улыбнулся:

– Меня обучали там же. В армии. Я же говорил тебе, что служил в Леонардо-Вуд. Там меня отметили и, вместо того чтобы послать в Корею, назначили инструктором, сначала по общефизической подготовке, потом по рукопашному бою. Я тренировал новобранцев более двух лет.

– Слушай... – тут Курта осенило, – а меня бы ты не мог немного потренировать после обычных занятий? Может, в женском зале – благо, днем там никого нет, а на полу маты...

Престон глубоко задумался. Потом посмотрел на Курта.

– Значит, ты решил их найти, – в голосе не слышалось вопроса.

– В общем-то... – начал было Курт, пожав плечами, – да.

– А ты уверен, что тебе этого хочется, Курт?

– О, я знаю, что эти банды опасны, – Курту вспомнилось предупреждение Уордена о цепях. – Если же у меня восстановится реакция, разумеется, только для самозащиты, думаю, мои шансы возрастут.

– Твои-то да, а вот... – Престон недоговорил. – Хорошо, Курт, сегодня и начнем.

Курт уже выходил из кабинета, когда ему в голову пришла еще одна дельная мысль.

– Чуть не забыл, Флойд. А нет ли у тебя знакомого частного детектива?

– Есть. Эндрю Мэтьюз. Он занимается в этом зале. И детектив он неплохой. От клиентов отбою нет, а берет он по пятьдесят баксов в день. Так что если хочешь...

– Скажи ему, что у меня есть для него работа.

Дебби
Пятница, 4 июля – понедельник, 25 августа

Глава 15

Четвертого июля, когда Рики вез ее домой в Сан-Леандро, Дебби осознала, что влюбилась. Не на лето, а навсегда. Во второй половине дня он заехал к ней в общежитие: они собирались в Сан-Франциско посмотреть фейерверк[8]8
  Четвертое июля – национальный праздник США, День независимости.


[Закрыть]. По этому случаю она надела новые розовые брючки, облегающие ее как вторая кожа, белую блузку и сандалии.

– Мы встретимся с парнями у Толстяка, а потом...

– С парнями? – Какие-то нотки в голосе Дебби заставили его повернуться к ней. – Не нравятся они мне. Каждый из них.

– Слушай, они мои друзья, Деб. И никто не должен учить меня, кого брать в друзья.

– Я и не говорю, что ты мне что-то должен, Рики...

Рик снял напряжение широкой улыбкой:

– И пожалуйста, не зови меня Рики перед парнями, хорошо?

Да, думала она, хороший выдался день, яркий, солнечный, даже после того, как они приехали к Толстяку и пересели из «триумфа» в старый «шеви». Толстяк, она и Рик расположились на переднем сиденье, Хулио и Чемп – на заднем. Все парни держали между коленями банки с пивом, которые подносили ко рту, лишь оглядевшись по сторонам. Кому хотелось омрачать праздник общением с копами. Пару раз и она приложилась к банке Рика, отчего заметно осмелела.

– А если твои старики застукают тебя? – спросил Хулио.

– Мой отец прикладывается к спиртному на всех вечеринках, – ответила Дебби, защищая родителей. Они ей полностью доверяли, полагая, что она не сделает того, чего не следует. – Маме пить не разрешают врачи, поэтому она отдает предпочтение этому розовому безалкогольному напитку...

– "Ширли Темпл", – ввернул Рик.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовал Хулио.

– От зрелых женщин, с которыми он общается, – хихикнула Дебби. Поездка все больше нравилась ей.

– Так оно и есть, детка, – подмигнул ей Рик. – Я высаживаю тебя у общежития и еду развлекаться.

Произнося последнюю фразу, он искоса поглядывал на Дебби. Господи, неужели она прознала про Мэри Дивайс, которую он трахал уже недели? Нет. Она бы сказала об этом наедине, а не при его приятелях. Она просто подначивает его, ничего более.

А вот у Хулио от слов Дебби скрутило живот. Она знала! Знала, что произошло тем вечером в доме профессора! Как же ему убедить Рика, что Дебби для них смертельно опасна? Пока Рик его слушать не станет. Предчувствия Хулио он в расчет не возьмет. Он поверит только веским уликам. Следовательно, он, Хулио, должен их добыть. Вы только посмотрите на нее. Вырядилась в эти розовые брючки, как бы говоря им троим: смотрите, парни, какое вам не достанется угощение. Вот так и раньше. Расхаживала на парадах в мини-юбке и не дозволяла к себе прикоснуться. Что ж, он еще с ней разберется.

Толстяк быстро домчал их до Сан-Франциско. Стрелка спидометра как вкопанная стояла на отметке восемьдесят миль в час. С автострады он свернул на Франклин-авеню – улицу с односторонним движением, по которой через Пасифик-Хейтс они выехали к бухте.

– Мне бы хотелось здесь жить! – воскликнула Дебби. – В Пасифик-Хейтс, с видом на бухту.

– А как ты узнала, что это Пасифик-Хейтс? – удивился Чемп.

Он старался не смотреть на нее, потому что она была с Риком, но когда, повернувшись, она улыбнулась ему, он подумал, что с радостью бы кое-чем с ней занялся, независимо от того, чья она девушка.

– Отец иногда привозил меня сюда. Тут живут некоторые из его клиентов.

* * *

Калибан, рыжий, с белой грудкой кот, названный так ее матерью в честь персонажа одной из шекспировских пьес, прыгнул к ней в кровать. Автоматически она почесала ему шею, он выгнул спину и заурчал, как холодильник.

Хороший выдался день. ДЕНЬ. Лучший день в ее жизни.

Кто-то сказал, что на Морском бульваре и около яхт-клуба собралось пятьдесят тысяч человек. Да еще акваторию заполнили сотни лодок и яхт. Слева темнела громада моста Золотые Ворота, ведущего в Морской округ и к захватывающим дух приключениям. За спиной поднимались холмы, на которых широко раскинулся город.

Да, она хотела бы жить в Сан-Франциско. Она залезла под одеяло, и Калибан тут же устроился у ее бедра, все еще довольно мурлыкая. Сан-Франциско. Она и Рики. Ей только девятнадцать, и родители хотели, чтобы она закончила колледж до того, как выйдет замуж, но...

Едва на город опустились сумерки, из-под моста неторопливо выплыл фрегат. С холмов Морского округа в небо взлетели первые ракеты. В домах начали загораться огни.

Она и Рики сидели на волнорезе, поднимающаяся с приливом вода лишь на ярд не доставала до их ног. Небо раскрасилось фейерверками. Похолодало, и они накрылись одеялом. Рики обнял ее за талию, его пальцы играли с ее грудью. Она не попросила его убрать руку. Ей становилось все труднее в чем-либо ему отказывать. Его она могла не бояться. Между залпами, когда небо темнело, он ее целовал.

И по пути домой она поняла, что влюбилась. Лежа в постели рядом с Калибаном, она вспомнила, как совсем недавно полулежала на кожаном сиденье «триумфа», щурясь от света машин, идущих навстречу по мосту Сан-Матео. Вопрос сорвался с губ неожиданно для нее самой:

– Рик, как хорошо ты знал Паулу Холстид?

– Как хорошо?... – Рик облизал внезапно пересохшие губы. – Дебби, с чего ты взяла, что... я...

Она выложила ему все: ее сомнения в том, что помятое крыло – истинная причина его желания встретиться с Паулой наедине; его странная реакция, вызванная известием о смерти Паулы...

– ...Разумеется, ты можешь ничего не говорить мне, если воспоминания так болезненны...

В свете фар его профиль отливал бронзой. Молчал он долго. Они уже съехали с моста, оказались на автостраде Нимица. Встречных машин стало меньше. Заговорил он, когда салон «триумфа» погрузился в темноту.

– Я не хотел говорить тебе об этом, Деб. Поэтому и выдумал эту самую аварию. Просто... так уж получилось. Мы... встретились в коктейль-холле... совершенно случайно... и...

– Я так и знала! – воскликнула Дебби. – Я чувствовала!

– Она... в семье она не нашла счастья. Ее муж, этот профессор... не удовлетворял ее. Она отвезла меня в номер мотеля, и мы...

Он недоговорил, и Дебби не удержалась от вопроса:

– Это... повторялось?

– Нет, Деб, – на этот вопрос он ответил абсолютно честно. Они свернули на Восточную автостраду. – Но этим дело не кончилось. Она стала преследовать меня. Звонила домой, поджидала у Джейси... И звала к себе каждую пятницу, когда ее муж вел вечерний семинар...

– Значит, в ту пятницу ты собирался пойти к ней и...

– И сказать, что не хочу больше видеть ее, – закончил фразу Рик. – Но она не знала причины моего прихода. А когда я не пришел, потому что спустило колесо, и не позвонил, она...

Вот тут Дебби и осознала, что любит Рика. Не влюблена, а любит по-настоящему, как любят будущего мужа. Сколько же ему пришлось пережить! Когда «триумф» остановился у дома ее родителей, он крепко прижал ее к себе и долго не отпускал. Она не видела его лица, но могла поспорить, что по щекам текли слезы. Наконец их взгляды встретились.

– Ты должна пообещать мне, Дебби, что никому об этом не скажешь. Профессор не переживет правды. Если он узнает, что побудило ее покончить с собой...

– Я понимаю, дорогой. Обещаю, – она подставила ему губы для поцелуя. – И я люблю тебя, Рики.

Да, думала она, это был самый счастливый, самый важный день в ее жизни. Удовлетворенно вздохнув, Дебби устроилась поудобнее и протянула руку к выключателю.

* * *

Когда в спальне Дебби погас свет, Рик остановил «триумф» перед домом его родителей в Лос-Фелисе. Заглушил двигатель, выключил освещение, но из салона не вылез, перебирая в голове события прошедшего вечера. Ему не хотелось наутро ехать с родителями в коттедж, вернее, летний домик на побережье, хотя он и обещал, что поедет. Но он мог полежать на пляже, подумать. А подумать было о чем.

Убедил ли он Дебби? Выкладывая Дебби эту историю, он руководствовался интуицией, той самой интуицией, что с детства помогала ему избежать мамашиных шлепков и отцовского ремня. Такое романтичное создание, как Дебби, не могло не растрогать столь трагическая история. «Я люблю тебя, Рики». Только мужчине одних слов мало.

Рик выудил из пачки сигарету, нажал на зажигалку. Жаль, что это сигарета, а не «косячок». «Травка» помогала расслабиться. Господи, лучше б им в тот вечер напиться пива или обкуриться «травкой». Тогда б они не отметелили этого гомика. Кому следовало покончить с собой, так этому мерзавцу.

Зажигалка выскочила из гнезда.

Смерть Паулы уже начала забываться, и тут Дебби с ее «как хорошо ты знал Паулу Холстид?». Он не хотел бы отвечать на этот вопрос и перед судьей, хотя по-прежнему думал, что не зря предложил оттрахать Паулу. Хороший способ заставить женщину молчать. И этот Хулио с его намеками. Чего он прицепился к Дебби? Хулио не понимает девушек, не знает, как держать их в узде. Не то что он, Рик. Теперь-то Дебби никому ничего не скажет. Она дала слово.

Рик хохотнул. Старушка Дебби. Может, она дала и другое обещание, самой себе – не пускать Рика под юбку? Черт бы ее побрал. Беда в том, что очень уж она хороша. Он просто не мог отказаться от нее. Рик выбросил недокуренную сигарету.

Черт, как же хочется трахнуться... Он посмотрел на часы. Мэри Дивайс, официантка, заканчивала работу через час, в половине третьего. Вот она-то не стала выкобениваться. В первый же вечер, когда он приехал один, она привела его в свою квартиру. Полчаса обнималась с ним на диване в гостиной, при открытой двери в спальню, где мирно посапывала женщина, у которой она снимала квартиру. А потом просто встала и со словами «Какая же я дура. Связаться с ребенком!» мгновенно разделась и оседлала его, как какой-нибудь чертов жокей жеребца.

Рик решительно повернул ключ зажигания. Ох, эта Мэри! Поначалу он даже не понимал, чего она от него хочет, боялся, что причинит ей боль. Но потом до него дошло, что желания женщины надо выполнять, не задавая лишних вопросов. К тому же у нее в квартире всегда была «травка».

* * *

Хулио Эскобар лежал на софе в гостиной и смотрел телевизор. Многие старые фильмы ему не нравились, но он часами сиживал перед телевизором, даже готовил домашние задания. Звуки, движение, музыка помогали ему сконцентрироваться. Вот и сегодня его занимала только одна проблема.

Эта сучка Дебби! На набережной он сидел лишь в двух ярдах от нее и Рика. Он знал, что Рик лапает ее под одеялом. Возможно, он и сейчас занимался тем же самым на кожаном сиденье «триумфа». Черт, будь у него новый автомобиль, она бы не отказала и ему. С первого же раза.

Но куда более заботило его другое: она знала. Знала о Пауле Холстид, возможно, и об этом Рокуэлле. Да, они в полной безопасности, пока она бегает за Риком, но что будет с ними, если она и Рик поссорятся? Ему надо собрать компромат на Дебби, найти доказательства того, что доверять ей нельзя. Тогда Рик его послушает. Он должен это сделать, даже если придется следить за Дебби.

А потом Рик одобрит план, предложенный им, Хулио. О, они заткнут ей рот, в этом можно не сомневаться. Первый раз все получилось, так что и второй получится наверняка, тем более с такой молоденькой, как Дебби.

Даже от мыслей об этом у Хулио все поплыло перед глазами, вспотели ладони. Он вытер руки о покрывало. Да, он с ней еще посчитается.

Динамистка паршивая!

Глава 16

Бросив взгляд на календарь, Курт нахмурился: половина июля позади, а он ни на шаг не приблизился к хищникам. Эндрю Мэтьюз, частный детектив, пока ничего для него не нашел. Абсолютно ничего.

Курт выдвинул средний ящик стола, достал папку с несколькими листками, на которых Эндрю Мэтьюз изложил результаты пятидневного расследования. В управлении шерифа детективу содействия не оказали, но в остальном он, вероятно, сделал все, что мог. Проверил отчеты полиции Лос-Фелиса о дорожных происшествиях в ночь нападения на Рокуэлла. Старый «шеви»-фургон в городе правил дорожного движения не нарушал. Так же как и на автострадах. Последнее следовало из донесений дорожной полиции. Не ремонтировали «шеви» и в круглосуточно работающих гаражах.

Далее, детектив повесил объявление о награде на двери работающей всю ночь прачечной-автомата, находящейся рядом с тем местом, где напали на Рокуэлла. К нему обратилась только одна женщина. Она показала, что в тот день ушла из прачечной буквально за пять минут до происшествия. Ничего не видела, ничего не слышала, на улице не было ни души.

Мэтьюз переговорил с сотрудниками кафе, закусочных, ресторанов, автозаправок, расположенных вдоль Эль-Камино. Не видели ли они четверых парней в зеленом «шеви», закусывавших или заправлявшихся в ту ночь? Никто ему ничего не сказал. Прошло два месяца, разве упомнишь такие мелочи?

То же вышло и с вечером, когда умерла Паула. Мэтьюз вновь прошел по всему кругу: полиция, закусочные, автозаправки. Никто не помнил зеленого «шеви»-фургона, не видел, чтобы он ехал в направлении дома Курта. Неоднократно заходил Мэтьюз в кафе, дискотеки, магазины, продающие пластинки, бары, пивные, где не слишком приглядываются к возрасту клиентов, то есть туда, где кучковалась молодежь. Смотрел (три «шеви»-фургона подошли по цвету, но проверка показала, что их владельцы ни при чем), слушал, спрашивал, но не получал нужных ему ответов.

В конце июня он прислал Курту счет и письмо, в котором извещал, что прекращает расследование. Курт поехал к нему в контору. Располагалась она на втором этаже нового административного здания в четырех кварталах от управления шерифа.

– Я бы очень хотел, чтобы вы поймали этих мерзавцев, но, к сожалению... – высокий, широкоплечий мужчина, курносый, с вьющимися волосами, добродушным взглядом синих глаз пожал плечами.

– Но почему вы прекращаете расследование? Я же готов вам платить...

– Я уже обошелся вам почти в триста долларов, считая расходы, но не нашел ничего нового. Я, разумеется, не отказываюсь от денег, но не могу гарантировать результатов. Более того, скорее я могу гарантировать, что результата не будет.

– Потому что Уорден отказывается показать нам дело?

Мэтьюз покачал головой:

– Напрасно вы взъелись на Уордена. Нам известно все, что есть в деле, за исключением, может быть, фамилии велосипедиста. Конечно, если в вы запомнили ее, я бы с ним переговорил. Но это же десятилетний ребенок. Ехал он в темноте, испуганный, и думал лишь о том, что дома ему всыплют за опоздание. Знаете, Холстид, если бы в деле была хоть какая-то ниточка, Уорден непременно потянул бы за нее, что бы он вам ни говорил насчет о-пи. Он слишком хороший коп и не упустил бы возможности добраться до преступников.

Курт поднялся:

– Тогда... что же получается? Мы ничего не можем сделать?

– Нет, если только не найдем нового свидетеля, который предоставит нам дополнительную информацию. Иначе вы напрасно потратите деньги и эмоции.

Даже теперь, три недели спустя, Курт помнил охватившее его чувство бессилия. Где же найти этого нового свидетеля?

Фамилия мальчишки никак не всплывала в памяти. Много раз он возвращался к той встрече с Уорденом в Бюро детективов, вспоминал, как детектив говорил о звонке матери мальчишки, но только не фамилию.

Холстид отодвинул стул, резко встал, спустился вниз к телефонному аппарату. Оставалось лишь одно: позвонить Уордену и попытаться узнать фамилию мальчишки. Разумеется, не впрямую.

Он набрал номер, и волею судеб Уорден оказался на месте.

– Говорит Курт Холстид, сержант. Я хотел узнать...

– Какой Курт? Я... О, извините, профессор. Чем могу помочь?

– Вы не слышали о несчастном случае с тем мальчиком-велосипедистом?

– Мальчиком-велосипедистом?

– Свидетелем, который видел «шеви»-фургон у поля для гольфа.

– Послушайте, Холстид, – взорвался Уорден, – я думал, вы угомонились, когда нанятый вами частный детектив признал, что ничего не сможет сделать. Если вы приставали с вопросами к сыну Андерсонов, я...

Курт попытался не выдать радости:

– Я никогда не видел мальчишку, сержант. Просто до меня дошли слухи...

– Слухи беспочвенные, – отрезал Уорден. – С мальчишкой ничего не случилось и ничего не случится, потому что он никого не сможет опознать. Понимаете, профессор? Никого. Мы выставим их перед ним в ряд, каждого с табличкой, на которой будут указаны имя и фамилия, и он все равно их не опознает, – он помолчал, словно печально качая головой. – Оставьте эту работу профессионалам, профессор. И не вздумайте ходить на молодежные тусовки, если не хотите, чтобы однажды вас нашли в мусорном контейнере.

Курт положил трубку. Андерсон. Ну конечно. Он же сказал, что некая миссис Андерсон позвонила насчет своего сына. И тут его радость померкла. С точки зрения профессионалов, Уордена и Мэтьюза, мальчик не сообщил ничего стоящего. И потом, как найти мальчика по фамилии Андерсон?

Курт раскрыл телефонный справочник. Андерсоны, проживающие в округе, занимали целую страницу, четыре колонки. Что теперь? Вновь нанимать Эндрю Мэтьюза? Нет, он полагает, что мальчик не поможет, раз Уорден ничего у него не узнал. Самому объехать сотню Андерсонов? Но ведь наверняка есть возможность сузить зону поисков. Надо лишь четко сформулировать цель.

Итак, озеро Сирс находится в пяти милях. Мальчик задержался. Заметил хищников на Лонгакрес-авеню. Рядом с Т-образным перекрестком с Линда Виста. Где он мог повернуть на север или на юг.

Если на юг, он проезжал мимо дома Курта, затем начиналась территория университета и лишь потом жилые кварталы. Впрочем, он мог быть сыном одного из сотрудников университета, проживающим в кампусе или рядом с ним, как Курт. Он решил, что проверит: этим же днем справится в отделе кадров, есть ли Андерсоны среди сотрудников университета.

Если на север... От Энтрада-уэй ответвлялось множество улочек с частными домами. Скорее всего, он повернул на север. Жилые дома начинались чуть ли не сразу после поворота. Мальчик проехал мимо хищников в восемь вечера, в тот самый час, когда ему следовало уже быть дома. Поэтому, если он не слишком задержался, его дом находился недалеко от Т-образного перекрестка.

Садясь за руль «фольксвагена», Курт с трудом сдерживал свой оптимизм. Он раз за разом повторял себе, что надежда найти мальчика невелика, а вероятность того, что мальчик скажет ему что-то важное, вообще стремится к нулю.

* * *

Но Курт также понимал, что даже лучик надежды куда лучше бесконечной череды дней, отмеченных исключительно раздражением и бездеятельностью.

* * *

На следующий день на тренировке Курту впервые удалось бросить Престона через плечо. В раздевалке, встав на весы, он обнаружил, что весит чуть меньше ста девяноста фунтов.

Престон, когда они шли на ленч, покачал головой в шутливом изумлении:

– Ты становишься не по зубам такому старику, как я, тигр. Собираешься выступить в соревнованиях?

– Собираюсь вновь выйти на охоту, – ответил Курт. – Мне удалось вытянуть из Уордена фамилию мальчишки, и теперь... – за сандвичами и молоком он рассказал о своих планах. – Я думаю, он поехал на север, потому что на юге жилые кварталы находятся довольно-таки далеко, за территорией университета.

– Я с тобой не согласен. Не забывай, Курт, она позвонила в управление шерифа, а не в городскую полицию. А дома к северу от тебя находятся в черте города.

– Может, она позвонила шерифу, потому что озеро Сирс – вне города.

– А куда бы позвонил ты? Если ребенка нет и родители волнуются, они не размышляют, какая территория подпадает под чью юрисдикцию. Они звонят в то правоохранительное учреждение, на содержание которого платят налоги, – тут Престону пришла в голову новая мысль. – Если, конечно, отец парня работает в университете...

– Вчера я заходил в отдел кадров. Не работает.

Престон кивнул, встал:

– Логично. Если в она жила в кампусе, то и обратилась бы в полицию кампуса. Пошли, у меня в кабинете есть крупномасштабная карта округа.

Два часа спустя список Андерсонов существенно сократился. Они с Престоном решили, что едва ли мальчик жил более чем в пяти милях от дома Курта. Поэтому в списке остались только Андерсоны, живущие к югу от его дома на территории округа.