Текст книги "Эра чудес"

Глава двадцать третья

Словно звезды спустились с небес, подумал Поттер, и пришел Судный День!

Хотя они смогли подготовиться к испытанию гораздо хуже, чем хотелось бы Поттеру, например, у них не было хотя бы тысячи ученых наблюдателей, на приготовление все равно ушло гораздо больше времени, чем предполагал Рэдклифф. Уже стемнело, они летели на предоставленном в их распоряжение вертолете, пока не починят их собственный, и смотрели, как вдали на пригорке, напротив города чужих мерцали огни, их окружали едва различимые фигуры, преклонившие колени для молитвы, и выпрямившиеся, чтобы петь гимны. – Их никто не пробовал сосчитать? – с придыханием спросила Грета.

Поттер посмотрел на нее. Краткая разлука сделала их абсолютно чужими друг к другу. Пока они были любовниками, их не связывало ничего, кроме близости. Они никогда не были друзьями. Эта мысль угнетала Поттера. Если два человека могут избегать взаимопонимания, на что же тогда надеяться, когда дело касается понимания чужих?

– Кого, благоверных? – спросил он, хотя вряд ли она ожидала от него ответ. – Три или четыре тысячи, где-то так. Не знаю, на что они надеются, разбивая здесь лагерь. Думаете, после того как чужие разрушили их церкви, они надеются на второй шанс?

– Конечно, надеются, – кисло ответил Уолдрон, сидящий по другую руку от Греты. – Они убеждены в том, что это последняя проверка их веры. Брат Марк действительно был рожден во Христе, через три дня он воскреснет и отправится в святой город.

– Надеюсь, это их удовлетворит, – Грета наклонилась вперед, смотря в бинокль. У каждого из них было по биноклю, диктофону, фото или кинокамере. Абрамович, сидевший рядом с Наташей, которая вела вертолет, набрал в склепе у Грэди случайную коллекцию инструментов.

– Не вижу, чтобы у них были палатки, – добавила Грета, – у некоторых из них нет даже одеял.

– Слишком напуганы, чтобы пойти за ними домой, – вздохнул Поттер, – боятся, что на город снизойдет огонь, как на Содом и Гоморру.

– Во многих местах так и было, – проворчал Уолдрон, – у многих из них, возможно, вообще нет домов. Знаете, когда смотрю на них, все думаю, имеем ли мы действительно право возражать против того, что чужие обходятся с нами, как с низшей расой.

Никто из них не осмелился возражать ему. Поттер с трудом посмотрел на Ичабода, который показывал своей неразлучной подружке Море на огни внизу. Рэдклифф предупредил их, что Ичабод может испугаться лететь в первый раз, но как раз, напротив, тот был в восторге. Очевидно, его родители считали, что летающая человеческая машина – это богохульство, поскольку полет есть привилегия ангелов. Теперь, когда Ичабод освободился от родителей, он хотел попробовать все, что они ему раньше запрещали.

Мора, наоборот, выглядела несчастной и чувствовала себя неуютно. Ей велели надеть платье, чтобы не вывести из себя благоверных, и она постоянно вертелась, как будто разучилась носить одежду.

– Кто-нибудь знает, что с семьей мальчика? – шепотом спросила Грета.

Поттер ответил, понизив голос:

– Рик слышал, что они были убиты учениками Брата Марка во время беспорядков.

– А мальчик об этом знает?

– Еще нет, я думаю, будет лучше, если мы сообщим ему об этом позже.

– Да, конечно.

Конгрив сидел впереди всех, у него была шестнадцатимиллиметровая кинокамера с длиннофокусным объективом. Он, не отрываясь смотрел в бинокль, пытаясь разглядеть людей, которых Рэдклифф направил, чтобы выгнать благоверных с места, где они собирались приземлиться. Взглянув на него, Уолдрон спросил:

– Ичабод знает, куда мы летим?

Грета покачала головой.

– Он говорит, что просто бродит там и сям, пока не найдет подходящего места, где может войти. Зворкин сказал, Питирим поступал точно так же.

– Что значит, подходящее место? Он что, ищет что-то вроде двери, ворот или дыры?

– Он не может объяснить. Так что единственное, что мы можем предпринять, так это отвести его туда, где он был в последний раз. Мы с Абрамовичем пытались сегодня проследить, где он был, наудачу земля оказалась достаточно мягкой, и мы нашли несколько следов. А уж остальное, боюсь, за ним.

– Мы обнаружили людей Рэдклиффа, – прокричала Наташа, – садимся!

– Отлично! – ответил Поттер и автоматически проверил диктофон и камеру.

– Знаете, что меня удивляет? – спросил Уолдрон. – Меня удивляет, что мальчик ни капли не напуган. Вы не думаете, что после того, как ему часто говорили, что ангелы будут злиться…

– Так-то оно так, – заметила Грета, – но он рад, что мы, в отличие от его родителей, не бьем его за то, что он умеет, и готов сделать для нас все на свете.

Вертолет приземлился. За стеклом светился город чужих. Отсюда Поттеру показалось, что он ему что-то напоминает. Он наклонился, пытаясь воскресить воспоминания.

Ну конечно! Цепочка айсбергов.

Но айсберг изменился. Если в Арктике айсберг одного цвета: либо белый, либо серый, либо, может быть, зеленый, когда его омывает штормовое море, – то этот был, как драгоценный бриллиант, еще ярче, чем свет солнца, красочней, чем радуга, красивее огня. Теперь основной цвет был белый с желтыми прожилками, а полосы и вспышки, летящие над землей, становились то темно-красными, то алыми, то зелеными, как яблоко.

– Эти цвета определенно должны что-то значить! – выключая двигатели, произнесла Наташа. – Но сможем ли мы когда-нибудь узнать – что?

Отсюда прозрачное сияющее строение чужих казалось просто устрашающим. И Поттер поймал себя на том, что его взгляд возвращается снова и снова к сияющему представлению, когда он, все еще дрожа от подступившего страха, благодарил Рика, командующего людьми Рэдклиффа, за то, что они избавились от благоверных. Их держали на расстоянии выстрела, направив на них оружие, хотя те, несомненно, не побрезговали бы раскрошить вертолет на части.

Его материал, объем, вот что так впечатляет. Человеческий город мог бы занять столько же места, но он был бы разделен на аллеи и улицы. У него был бы горизонт. А это – единое целое.

Компаньоны Поттера, конечно, кроме Моры и Ичабода, помогали Абрамовичу надеть снаряжение, тот сделал несколько фотографий, записал на диктофон точное время и, улыбаясь, повернулся к Ичабоду.

– Ну что, сынок, твой шанс? Ничего страшного, конечно, нет, тем более ты был там уже дважды.

Лгун. Насколько нам известно, чужие могли укрепить свою охрану, и теперь этот парнишка может умереть или сойти с ума.

– Конечно, мистер! – защебетал Ичабод. Замялся, взглянул на Мору, которая с детским восторгом наблюдала за безвкусной игрой цветов.

– Послушайте, –продолжал он. – А можно мне взять с собой Мору? Я знаю, ей там понравится!

Пораженный Поттер не смог сразу ответить. Уолдрон рассказал о Море. И именно эта история изменила первоначально лестное мнение Поттера о Рэдклиффе. Теперь, после докцилина, сознание Моры деградировало, но означало ли это, что она сможет вынести вместе с Ичабод ом это путешествие? Посылать маленького мальчика одного само по себе было плохо, но послать с ним за компанию искусственного идиота…

– Ну, пожалуйста! – голос был такой высокий и нетерпеливый, что на мгновенье он подумал, что это Ичабод, однако это была Мора. Впервые Поттер увидел, чтобы на ее лице отражались эмоции.

– Может, лучше ты возьмешь ее в другой раз? – попытался он выйти из положения, но Ичабод насупился.

– Я не пойду, – пригрозил он, – если она не пойдет со мной, я тоже не пойду.

– Все готово, – позвала Грета, приближаясь к ним, – он может идти, когда захочет и … Что-то случилось?

Поттер объяснил ей ситуацию, потом еще раз всем остальным, удивленным задержкой. Пот стекал с его лба. Он пытался льстить, Грета – подкупить конфетами, но Ичабод был непреклонен.

– Ну? – наконец произнес Поттер. – Что будем делать? Отменим экспедицию?

– И вернемся без Моры, – произнес Конгрив, кивая.

– Вы такие же, как мои предки! – возмущенно прокричал мальчик. – Постоянно указываете мне, что делать!

На его глаза навернулись крокодильи слезы, а уголки губ упали вниз.

– Можно это как-нибудь решить? – пробормотал Поттер.

– Нет, – ответил Уолдрон, и остальные с ним согласились, – мы знаем, что для него путешествие безопасно, но Мора может сойти с ума и напасть на него или… или еще что-нибудь в этом роде.

– Хорошо, тогда мы отменяем экспедицию, – зло ответил Поттер. – Извинитесь перед мистером Абрамовичем за потраченное время, Наташа.

– О, он прекрасно все понимает, – вздохнула Наташа, – пожалуйста, помогите собрать снаряжение.

Они подавленно согласились. Как только Поттер наклонился поднять первый инструмент, он посмотрел назад и воскликнул:

– Дьявол! Они уходят!

– Что? – Грета обернулась.

Ни Моры, ни Ичабода не было на месте. Мальчишка хромал впереди, они успели уйти уже ярдов на сто вперед к городу чужих.

Поттер схватил Грету за руку.

– Нет, нет! Если мы поймаем его, он уже никогда нас не простит. Он уже и так сказал, что мы как его предки, не так ли? – Лихорадочно снимая камеру, он сделал фотографию текущего цвета. – Придется нам подчиниться. Майк, включай камеру!

– А что я, по-твоему, делаю? – бормотал Конгрив. – Ни малейшей надежды на то, что будет видно, как они входят, не хватает контраста, чтобы на этом расстоянии различить. Нужно было принести черно-белую камеру, по крайней мере, на ней мы могли бы запечатлеть силуэты. Смотрите, Мора снова сняла свое платье.

– Может, и неплохая идея, – произнес Уолдрон, – она больше привыкла ходить без него.

Наташа торопливо помогала Абрамовичу привести в рабочее состояние, оборудование.

– Так, надо все снять, записать, подождите! Я вообще-то не курю, но если у кого-то есть сигарета, я не откажусь. Напряженный момент.

– Вот, – предложил пачку Поттер. И продолжил: – Хуже некуда, отпустить их, чтобы они вот так убегали! Кажется, я должен извиниться.

– Ну, ну, – усмехнулась Грета. – Великий Орландо Поттер извиняется!

Внезапно ее тон изменился:

– Ради Бога, не делайте из этого целое представление!

Поттер побледнел.

– Грета, тихо! – сказал Уолдрон. – Ему плохо.

– Все нормально, – заставил себя выдавить Поттер и запихнул себе сигарету в рот. – Продолжайте снимать. Нам нужна как можно более полная картина. Я… я запишу на диктофон то, что происходит.

Однако за его якобы спокойными словами прятался полный хаос в голове.

Ужесточили охрану… Нужно было раньше об этом думать! Может, не что иное, как нарушение времени сводит психов с ума. Может, это просто более слабый эффект защиты, которую они использовали против армий.

Видимо, очень слабый эффект, в конце концов там, где когда-то сошли с ума армии, теперь живет около миллиона людей.

Однако здесь должны присутствовать два фактора: количественный и качественный, – тогда реакция может вызываться либо большим количеством враждебно настроенных людей, либо одним очень враждебно настроенным человеком… Наташа сказала, что русские саботажники все до одного сошли с ума, с другой стороны, благоверные говорят, что некоторые из их племени вошли в город и никогда не вернулись.

Нужно обязательно это обдумать. Потому что если…

Хотя, позже. Когда будем ждать, пока Мора и Ичабод вернутся. Сейчас они еще не ушли.

– Сколько еще? – ворчал Уолдрон, разминая последнюю сигарету.

– Несколько секунд назад я сама спрашивала у тебя то же самое, – резко ответила Грета.

– Да? Прости, наверное, я не услышал, – Уолдрон отвернулся, от сияния и непрерывной смены цветов у него устали глаза, – где Поттер?

– Ушел к вертолету. Сказал, он хочет связаться с Рэдклиффом, чтобы рассказать ему, что случилось.

– На это не потребуется много времени… Интересно, что там? Ичабод ничего не говорил?

– Не очень много: длинный ярко освещенный туннель; шар, который он взял, был на чем-то, и ему пришлось тянуться за ним. Может, полка, может, пьедестал, может, что-то совсем чужое для нас. Хотя он сказал, что это было похоже на аллею Барбера-парикмахера. Как я поняла, там много зеркал, яркий свет; наверное, он заходил в эту парикмахерскую со своей семьей, когда они были в городе.

– Совсем не обязательно. Это может быть все что угодно, – ответил Уолдрон, – например, Рождественский спектакль, пещера Али Бабы (а не аллея Барбера), пещера, полная драгоценностей, не так ли?

Грета открыла рот от удивления. Она недовольно произнесла:

– Черт, почему я об этом не подумала? Мне никогда не приходило это на ум. Почему-то я думала, что его родители не одобрили бы поход в театр. Хотя, может, до того как пришли чужие, его родители не были такими…

За их спиной раздался крик Конгрива. Они обернулись и в ужасе застыли.

Из вертолета, шатаясь, словно зомби, с пистолетом в руке спускался Поттер. Он был похож не человека, старающегося безуспешно побороть нахлынувшее на него безумие. Пристально смотря на своих коллег, он неловко спускался по лестнице вертолета, пытаясь удержаться свободной рукой за ручку двери. Его лицо изменилось: губы странно искривились, из угла рта по подбородку стекала слюна, а глаза были широко открыты и светились.

Он поднял пистолет, наставил его то ли на Абрамовича, то ли на его инструменты, сложно было сказать. Поттер сжал зубы, и с его губ сорвался крик, похожий на стон:

– Помогите мне!..

Пистолет развернуло, теперь он был наставлен прямо на него самого, Уолдрон дрогнул.

Бесконечность назад, бесконечно далеко отсюда, в Нью-Йорке, он положил на стол непостижимую работу чужих. Спрятал ее, когда собирал вещи для поездки на Землю Грэди, и она все еще была у него в кармане, он знал ее вес и форму лучше, чем что бы то ни было на свете, даже собственное полицейское оружие.

Бросил.

Тяжелый длинный жезл, как молоток, ударил Поттера по поднятой руке. Пистолет упал, вспышка опалила волосы, но выстрел его не задел. Уолдрон подошел к своей цели, схватил Поттера и швырнул на землю. Следом за ним подошел Конгрив, он взял пистолет и забросил его подальше. Поттер долго не мог прийти в себя, внезапно безумие прошло, и он заговорил странным искаженным голосом:

– Господи, я никогда не думал, что это будет так сильно!

– Что случилось? – закричала Грета в тот момент, когда подошел Рик.

– Я, – Поттер не мог говорить, у него пересохло во рту. – Теперь я понимаю, как чувствовали себя солдаты, когда они сходили с ума. Я сидел и думал о том, каков был мир раньше – сбитый с толку, но напоминающий рай по сравнению с тем, что происходит сейчас, и внезапно понял, как я ненавижу чужих. Понимаете, странно, я никогда раньше не мог их ненавидеть, они казались мне такими отдаленными… совсем другими. Может, потому что сегодня Абрамович сказал, что, может быть, они такие же, как и мы. Я не знаю. Все, что я знаю, так это то, что внезапно почувствовал, как меня охватила волна ненависти, а потом я понял, что хочу убить, раздавить, сжечь… И поскольку я не мог причинить вреда чужим, то захотел убить вас… или себя.

Шатаясь, потирая больную руку, он поднялся.

– Спасибо, – добавил он, – кстати, чем это ты швырнул в меня?

– Вот, – сказал Уолдрон, протягивая жезл. Поттер уставился на артефакт. Наконец он усмехнулся:

– Знаете что? Думаю, вполне возможно, мы стали свидетелями того, как продукт чужих впервые использовался в человеческих целях.

– А Кори Беннет? – спросила Грета.

Он посмотрел ей прямо в глаза и опроверг одним словом:

– Человеческих?

Глава двадцать четвертая

– Вот как я это понимаю, – разъяснил Поттер. Хотя его завернули в одеяло, он все еще дрожал от пережитого шока, но его голос уже снова стал абсолютно нормальным. – Если это правда, что некоторые из процессов чужих могут влиять на человека, а сегодня утром мы все с этим согласились, то необходимо узнать, на что конкретно они влияют. Из того, что нам известно, похоже, это мозг. Психи сходят с ума, Беннет в результате перемещения во времени умер от кровоизлияния в мозг. Опустим на время зеркальное отображение его органов, сейчас это не столь важно. Отсюда мы можем заключить, что чужие не используют какую-то часть протокола общения в человеческом понимании. Например, вербализацию. Или, как мне кажется, они вообще используют не линейное общение, а нечто вроде матричного образца. Или поля. Или чего-нибудь в этом роде. Мне пришла в голову идея, что, возможно, они используют автоматический детектор, чтобы распознавать комплекс сигналов в человеческом мозгу, который может быть расценен как враждебный по отношению к ним. Мне представляются две пересекающихся кривые: одна – отвечающая за прямое нападение, другая показывает не непосредственную атаку, а мысли человека, которые в будущем могут причинить вред чужим. Когда сумма кривых превышает определенную границу, создается некое числовое поле, направленное на изменение самого образца. Похоже на то, не так ли? Внезапно я осознал, что ненависть возникла в моем сознании не случайно, она копилась годами. Через минуту я почувствовал, как будто кто-то меня гипнотизирует. Как я уже упоминал, почувствовал, что во что бы то ни стало я должен разрушать. А когда я попытался сопротивляться, то направил пистолет на себя. Грета, ты недавно изучала Землю Грэди, за последнее время здесь было много самоубийств?

– Грэди никогда бы не позволил узнать об этом. Официально их не было, но говорят, что они происходят очень часто. Конечно, это неудивительно, здесь все, так или иначе, изгои.

– Да, но я подозреваю, что большая часть смертей произошла именно таким способом.

– Здесь должно быть что-то еще, – нахмурилась Наташа, – еще какой-то числовой фактор, третья кривая на вашем графике.

– Наверное. В данный момент здесь находится три или четыре тысячи организованных благоверных. Если бы это были вооруженные отряды, они бы давно уже сжигали все вокруг. Насколько я помню, на наши армии воздействовали еще на расстоянии Болл Клуба. Наташа, Вы, кажется, говорили, что Ваши саботажники, напротив, практически заходили в город?

– Не совсем, – ответила Наташа, – они не заходили в город, но подходили на расстояние пары метров.

– Орландо, точно! – произнесла Грета. – Подходит!

Спасибо за добрые слова, – скептически ответил Поттер, он посмотрел, как Абрамович и Конгрив следили за оборудованием в ожидании появления Моры и Ичабода. – Наташа, объясните Абрамовичу мою теорию, пожалуйста, и узнайте его мнение на этот счет, хорошо?

– Конечно.

Она поспешила к ним, и, посмотрев на часы, добавила:

– Хорошо бы Мора и Ичабод все-таки вернулись.

– Хорошо бы, – мрачно повторила Грета, – прошло уже больше часа, а мы велели Ичабоду, что бы ни случилось, не оставаться там дольше нескольких минут. Все, что нам требовалось доказать, только то, что он может войти и выйти из…

– Эй! – раздался возбужденный голос Конгрива, – они выходят, я вижу их! Вот… черт! Разве вы не сказали парнишке, чтобы он ничего не брал?

– Постоянно твердили ему об этом, – закричал в ответ Поттер. – Дьявол, где мой бинокль? Конечно, мы говорили ему об этом. После того, что произошло вчера, было бы безумием снова что-то брать у чужих!

– Значит, искушение было для них слишком велико, у них обоих полные руки этой ерунды!

– Быстрее! Фотографируйте! – кричал Поттер, доставая фотоаппарат.

Как только он посмотрел в видоискатель, понял, что даже с этого расстояния в крошечном видоискателе видно, как две приближающиеся фигуры окружены таким же сверканием, как и стена за ними. Кто-то положил ему руку на плечо:

– Может, мне побежать к ним, чтобы они бросили то, что у них в руках?

Чтобы ответить, Поттеру потребовалось немало времени:

– Боюсь, слишком поздно. Смотрите и продолжайте фотографировать.

Он указал на свет. Ужас и тревога охватили всех вокруг: с нечеловеческой стремительностью из светящегося города вышло нечто, чему не нужна была земля, оно двигалось, как волна, озаряя воздух вокруг пламенным свечением. Приближалось к Море и мальчику, и Конгрив бесполезно закричал. Но так ли уж бесполезно?

Не совсем! Поттер почувствовал, как душа уходит в пятки. Мора, пораженная криком, обернулась и увидела, как на них нападает свечение. С криком она тут же бросила все, что держала в руках, схватила Ичабода за руку, и он тоже выронил свое сокровище. Хотел возразить, но увидел чужого преследователя. Может быть, на него нахлынули воспоминания о том, что говорили ему родители о карающих ангелах, так или иначе, он забыл обо всем. Прихрамывая и воя, он побежал за Морой и от страха почти летел.

Чудо, но преследователь удовлетворился добычей. Он завис над горкой артефактов, они поднялись и исчезли внутри него, и в мгновенье ока свечение растворилось.

– Слава Тебе Господи! – вздохнул Уолдрон, и поспешил навстречу смертельно напуганным беглецам.

– Давайте, я отнесу его, – предложил Конгрив Наташе. Она напевала рыдающему Ичабоду песенку. – Надо возвращаться в вертолет.

– Спасибо, мне было бы тяжело нести его. Но осторожно, он от страха намочил штанишки. – Наташа передала Конгриву свою ношу, и, оглянувшись, добавила: – Как Мора?

– Дрожит как лист, а так ничего, – сообщила Грета. Она обнимала обнаженную девушку за плечи, – что ж, мы таки доказали, что хотели.

– Да, но результат-то не очень обнадеживающий, по-моему, – произнес Конгрив. – Позавчера Ичабод спокойно вынес оттуда живой артефакт, а сегодня…

– Поправка, – прервал его Уолдрон, – его забрали, пока Рэдклифф торговался с Братом Марком. Я, например, не считаю, что результат необнадеживающий. Вы еще не спросили, что насчет этого думает Абрамович?

– О, он в восторге, – ответил Конгрив. – Говорит, что у него «очень интересные» данные. Хочет, чтобы мы нашли все оставшиеся на Земле Грэди артефакты, чтобы он попытался из них что-нибудь собрать. И тогда посмотрим, придут ли за ними чужие.

– Забавно, как чужие игнорировали Мору и Ичабода, – задумчиво произнес Уолдрон, – как будто их там вовсе и не было. Интересно…

– Что? – встрял Поттер.

– Да так.

Однако когда они сели в вертолет, упаковали инструменты, и Наташа завела двигатель, он как-то застенчиво произнес:

– Послушайте, я не ученый и не претендую на то, что понял сегодня все ваши идеи. Честно говоря, я даже чувствую себя легкомысленным. Но я тут попытался соединить то, что сказали Вы, – он кивнул Поттеру, – с тем, что сказал Майк сегодня утром, и с тем, что сказала Грета… По-моему, у меня есть идея. Майк, ты, кажется, предложил сегодня подослать нового лидера благоверным, чтобы на место Брата Марка не встал какой-нибудь фанатик?

– Сначала казалось, что это неплохая идея, – кисло ответил Конгрив, – но чем больше я думаю о ней, тем глупее она мне кажется.

– Подожди. Правда, что Бушенко завоевал поддержку тем, что мог послать Питирима в город? Так вот, Брат Марк в город войти не мог, и даже не мог никого послать. А что если ты докажешь, что можешь это сделать?

Конгрив натянуто ответил:

– Черт, если ты думаешь, что я, как Мора, приму докцилин, ради…

– Нет-нет. Я вовсе не имел это в виду, – Уолдрон наклонился вперед, – я думаю о том, что Вы сказали сегодня утром, помните? «Да станете вы детьми!..» и о том, как «стать маленьким ребенком». Я читал об этом. Это трюк, который можно провести при помощи гипноза. Гипнотизер говорит вам, чтобы вы вели себя, как пятилетний ребенок, и вы так и делаете.

– Господи Боже! – восхищенно сказал Поттер. – Майк, он прав. Тем более, что вы хорошо поддаетесь гипнозу, Вы сами говорили, что вашу кандидатуру даже рассматривали в качестве гипношпиона.

Побледнев, Конгрив ответил:

– Черт возьми, я даже почти получил степень. Неужели вы серьезно предлагаете мне войти в транс и публично посетить святой город в присутствии шайки благоверных?

– Грета, это возможно? – спросил Поттер.

– Надо спросить Порпентайна, – убирая прядь волос с глаз, произнесла та, – теоретически, но я не эксперт.

– Если получится!.. – Поттер дрожал от возбуждения. – Уолдрон, Вы лишь задели поверхность, айсберга. Майк сказал еще кое-что сегодня утром, что я расценил, как черный юмор. Однако я намерен воспринять это буквально. Он сказал: крысы забираются на корабль.

В последовавшей за его словами тишине внезапно огромная надежда поселилась в сердцах всех присутствующих.

С удивлением они увидели, что их лично встречает сам Рэдклифф. Выпрыгнув из вертолета, Поттер подбежал к нему.

– Мы видели его! Но это еще не все! – он был ужасно воодушевлен слабой надеждой для человечества и даже позабыл обо всем, что знал о Рэдклиф-фе, а уж тем более, что тот был настоящим Губернатором Земли Грэди.

– Мне надо кое-что рассказать Вам! – возразил Рэдклифф. – Гораздо более срочное, чем вы можете себе представить! Вы знаете человека по имени Файфф?

Поттер в мгновение пришел в себя и произнес:

– Да, конечно, он Шеф Континентальной Обороны.

– Он звонил, сообщил, что Бушенко захватил Викторию и полностью контролирует остров Ванкувер. Канадское правительство пыталось улететь, но практически все самолеты были сбиты. Канадского правительства больше нет. Файфф считает, что по его расчетам завтра утром Бушенко будет здесь, и, скорее всего, он начнет с парашютного десанта. А чертов скряга Грэди!..

– Что?

– Он не доверял даже своей собственной армии. Боеприпасы выдавал лично. Сами-то они у него есть, но закрыты за бетонной стеной со стальной шестидюймовой дверью, комбинацию которой знал только он один!