Текст книги "Злоба"

Глава 41. Корбан

Корбан поежился и поплотнее закутался в накидку, ожидая Кивэн. Поднял взгляд на великаний тракт, и тут из-за пелены дождя появился всадник, завернувшийся в вымокший красный плащ.

«Еще один посланник из Нарвона».

С того самого дня, как Эдана поведала им о планах отца насчет Брейта и Темнолесья и о пророчестве о войне, по исполинской дороге неустанно скакали гонцы.

С тех пор прошло много времени: Жатвенная луна сменилась Охотничьей, а та – Вороньей. В последний день лета отмечался Самхейн, и с тех пор уже прошло десять ночей. Посланники Бренина уехали вскоре после того, как Эдана рассказала им о просьбе короля, пригласив дружественных правителей к кругу камней в день середины зимы. Большинство посланников уже вернулись. Если верить Эдане, то все цари согласились – даже Эремон, правитель далекого Доуэна.

– Как дела у Брины? Все хорошо? – весело спросила Кивэн, приближаясь к брату.

– Да, – пробормотал мальчик. Он ненавидел дождь. Жара, холод, снег – все ему было нипочем, в любом из этих погодных явлений он находил что-то, что ему нравилось. Во всем, кроме дождя. – А это обязательно делать именно сегодня? – проворчал Корбан.

Кивэн нахмурилась, но не остановилась и нырнула под ограду загона.

– Обучение лошадей не делает скидок на погоду, Бан, – раздраженно заметила она, походя при этом на Гара.

– Ага, – только и выдавил Корбан, не совсем согласный в глубине души, но все равно последовал за ней.

Гроза тихонько поднялась и пошла за ним по пятам. Кивэн остановилась, пройдя несколько десятков шагов по полю, ожидая, пока они ее догонят. Положила руку Грозе на шею, запуская пальцы в мех волчня. Теперь ей не нужно было наклоняться, чтобы погладить Грозу. Волчениху уже нельзя было назвать щенком – так быстро она выросла. Она стала чуть выше Буддая, и ее голова находилась на уровне талии Корбана. Щенячий мех сошел и сменился грубой шерстью, более густой, с темными неровными полосами, струящимися по ее туловищу. Они были похожи на следы когтей на белой плоти.

– Вот, – сказала Кивэн, протягивая брату повод. – Помни, не торопись. Уверен, что помнишь, что́ нужно делать?

Корбан пропустил ее слова мимо ушей.

– Идем, дружок, – позвал он, щелкая языком.

– Не пора бы дать ему имя? – тихо спросила Кивэн.

Он снова сделал вид, что не услышал.

Его жеребенок стоял рядом с матерью, укрываясь от дождя под огромным дубом в середине поля. Он заржал и потрусил в сторону брата с сестрой.

Корбан засунул руку под накидку, добыл оттуда кусочек яблока и протянул его животному. Хрустнув яблоком, жеребенок изогнул шею и понюхал голову Грозы. Волчениха стояла и не шевелилась, даже и не глядела в его сторону. Корбан усмехнулся – несколько лун назад, когда Гроза охотилась на все, что движется, ей от него крепко досталось. Жеребенок терпел нападения, думая, что у него появился друг, но когда Гроза начала кусать его за ноги, то получила предупреждающий удар копытом. С тех пор она просто не обращала на него внимания.

Корбан медленно поднял повод, и жеребенок с подозрением посмотрел на него. Мальчик не раз делал это в крепости, но сейчас все было по-другому. Его конь до этого никогда не ходил в поводу, и Корбан знал, как важно все сделать правильно. Он осторожно натянул повод через голову. Жеребенок резко дернулся назад, прижав уши к голове, но дело было сделано. Двигаясь задом наперед, он запрыгал и задергался, напуганный незнакомым предметом на шее, который бился о его бок. Наконец стригунок понесся галопом по полю, то и дело брыкаясь.

– Не волнуйся, Бан, – ободряюще сказала Кивэн, подходя к нему. – Ты все сделал правильно. Он скоро вернется, потерпи.

Они направились обратно к укрытию в зарослях боярышника, что находились возле ограды загона. Корбан услышал голоса и поднял голову.

По великаньему тракту ехали три всадника. Вытерев капли дождя с лица, Корбан прищурился. Тут всадник, что был ближе всех к нему, откинул капюшон плаща. Это оказался Вонн, сын Эвниса. Он свернул с дороги и спустился по крутой насыпи, двигаясь легким галопом в сторону загона. Его спутники последовали за ним.

Корбан вздохнул, внезапно ощутив сухость во рту.

Вонн так и не воплотил в жизнь свою угрозу найти Корбана и преподать ему урок – ни пока находился в доме Брины, ни после слов Тулла на Рябиновом поле. Никто не хотел, чтобы первый меч Бренина размозжил ему голову. На самом деле с тех пор жизнь Корбана стала намного проще. Даже Рэйф ограничивался злобными взглядами да редкими грубыми выкриками в его сторону.

Но сейчас они находились вдали от крепости и деревни, и вокруг никого не было. Корбан почувствовал, как в животе зашевелилось беспокойство.

– Привет, мальчик-волчень, – окликнул его Вонн, смерив суровым взглядом. Он остановил коня и, спешившись, нырнул под перила загона. Спутники молодого воина последовали его примеру. Узнав их, Корбан застонал – это были Хельфах и Рэйф, а вместе с ними и пес охотника, Брайен.

Все трое двинулись через загон, остановившись в десятке шагов от Корбана и Кивэн. Гроза встала рядом с Корбаном, прижавшись к его ноге.

– Итак, – жестко начал Вонн. – Я так давно ждал возможности поговорить с тобой наедине. – Он посмотрел вокруг, как бы донося свою мысль. – И вот сегодня мне, должно быть, благоволит Элион.

Корбан посмотрел на него, но промолчал.

– Что, теперь тебе нечего мне сказать, когда я больше не прикован к постели? Помнится, в доме у целительницы ты был куда словоохотливее.

– Чего ты хочешь? – спросил Корбан, медленно произнося каждое слово, чтобы в голосе не звучала дрожь.

– Чего я хочу? Хороший вопрос, – мрачно и без тени веселья улыбнулся Вонн. – Просто хочу напомнить тебе о твоих же словах, что ты сказал мне у целительницы.

– Да я их и так неплохо помню, – ответил Корбан.

– Не думай, будто я тогда бредил в лихорадке. Я собираюсь выполнить данное тебе обещание. Даже если придется подождать, пока ты не отсидишь Долгую ночь. И тогда уже мы сможем говорить с тобой по-другому, как воин с воином.

Корбан вздохнул.

– Я надеялся, что твои слова были сказаны в бреду. Я был бы рад о них забыть.

Вонн засмеялся, но в его смехе снова не было ни капли веселья.

– Уверен, что ты бы этого хотел. А вот я – не очень. – Он наклонился и потер колено. – Нога все еще болит. А в дождь так вообще свербит. И все из-за тебя.

– Это же не из-за меня на тебя грохнулась твоя лошадь, – парировал Корбан.

– А я помню, что дело было по-другому.

Корбан поднял руку.

– Этот спор – ни о чем. Королевский суд высказал решение по поводу моего волчня, так что, согласен ты с ним или нет, тут уже ничего не поделаешь. Думаю, будет лучше для всех, если мы просто оставим прошлое в прошлом.

Хельфах презрительно фыркнул.

– Лучше для всех. Лучше для тебя, ты хотел сказать, – бросил охотник со злостью.

Корбан глубоко вздохнул, пытаясь справиться с душевными порывами. Сложил руки и сжал пальцы, чтобы не дрожали.

– Посмотрите на него, – продолжил Хельфах, скривив рот в усмешке. – Да он же боится! За его спиной нет ни Тулла, ни того чужеземца. Мой сын рассказал мне о том, какой ты трус. – Он злобно посмотрел на Корбана. – Это что, не так, юнец?

– Он думает, что все его защитники при нем, – добавил Рэйф. – Его сестра здесь. Она уже достаточно наловчилась драться за него.

– Заткнись! – выпалила Кивэн.

Рэйф смерил ее насмешливым взглядом.

– Тише, Кив, – сказал Корбан. Он пропустил слова Рэйфа мимо ушей и почувствовал, как его внутренний страх начал сменяться чем-то более холодным. Мальчик посмотрел на Хельфаха. – Одного из моих защитников вы не упомянули. Моего отца. – Он встретился взглядом с охотником. – К чему бы это?

Хельфах моргнул и отвел глаза, очевидно вспомнив тот день, когда он подрался с Танноном у дома Эвниса и тот избил его до потери сознания.

Пес охотника, приземистый и широкогрудый, зарычал, чувствуя перемену в настроении хозяина.

Гроза оскалилась, из ее груди донесся раскатистый рык. Корбан положил руку ей на шею, ощутил, как встал дыбом ее загривок. Он цокнул языком – и рык тут же прекратился.

В памяти резко и ясно, будто колокол, прозвенели слова Алоны: «Если хотя бы один из моих подданных пострадает от этого создания, оно будет уничтожено».

Он судорожно сглотнул, и его снова охватил страх.

– Кив, – сказал он, – уведи Грозу.

– Что? Нет. Зачем?

– Просто возьми и уведи. Пожалуйста.

Она озадаченно глянула на него, затем кивнула и ушла, подзывая Грозу. Волчениха осталась рядом с Корбаном, все ее тело напряглось.

– Иди, – велел Корбан, щелкнув пальцами и указывая на сестру. Гроза неохотно повернулась и пошла за Кивэн.

– Зачем ты это сделал? – хмуро спросил Вонн. Корбан промолчал, наблюдая за тем, как сестра и Гроза идут к дубу, где все еще стояла мать жеребенка.

– Отвечай на вопрос, юнец, – проворчал Хельфах.

Настроение Корбана тут же изменилось. Молниеносно, внезапно. Он повернулся к ним лицом.

– Вы говорите, что я веду себя по-другому, когда моих защитников нет рядом. Ну, а что же вы? Вы тоже ведете себя по-другому. Да, вы более смелые, наглые. Скажите мне, охотники, с чего это вдруг? Вы трое больно храбрые. Вели бы вы себя так же, если бы здесь был мой отец? Или Тулл? Ответьте. – Он фыркнул. – И вы еще называете меня трусом.

– Я приехал всего лишь затем, чтобы сказать тебе, что мы с тобой сведем счеты, когда ты будешь старше, – сердито произнес Вонн, но в его глазах можно было заметить и другое чувство. Стыд? Хельфах, однако, побагровел и выпучил глаза, а у него на шее запульсировала жилка.

– Да как ты смеешь? – прорычал он. – Нам, может быть, и запрещено тебя трогать, но что я могу поделать с разъяренной собакой? Брайен!

Пес оскалился и зарычал.

– Хельфах, что ты… – начал Вонн, но было уже слишком поздно. Пес бросился на добычу. Корбан издал приглушенный крик и развернулся, пытаясь убежать, но Брайен кинулся ему на спину, щелкая челюстями. Корбан упал ничком, уткнулся лицом в землю, а гончий вцепился в плащ.

– Нет! – услышал Корбан голос. Кто это кричал, Вонн? Пес запутался в его накидке, разрывал ее когтями. Где-то вдали выкрикивала его имя Кивэн. Перекатившись в траве, он вскочил на ноги и мельком заметил, что сестра бежит к нему, а перед ней несется Гроза, но тут на него обрушился пес и повалил его на спину. Корбан боролся с ним, ухватился пальцами за жилы на собачьей шее, но тот легко сбросил его руку и вонзил в нее зубы. Корбан закричал, вырвал ладонь из пасти у пса и почувствовал, как потекли по его лицу капли крови. Собака рванулась к его горлу, широко раскрыв пасть, челюсти сомкнулись в волоске от кожи мальчика, его лицо обдавало горячим зловонным дыханием, а огромные лапы прижимали к земле.

Над полем, заглушая бешеное рычание пса, раскатисто пронесся звук грома. Он услышал ржание, почувствовал резкий сокрушительный удар, услышал болезненное скуление пса, и вдруг вес, придавливавший его к земле, исчез.

Вокруг него послышался стук копыт, и через мгновение в поле зрения возник его жеребенок. Он поднялся на дыбы и с силой опустил копыта на землю. Раздался тошнотворный хруст. Жеребенок стоял над ним, у него раздувались ноздри, и из них облаками пара вырывался горячий воздух. Еще через мгновение рядом с ним появилась Гроза – обнюхивала его, облизывала. Она встала рядом с жеребенком, между Корбаном и нападавшими, и зарычала, обнажая длинные клыки.

Он перевернулся и почувствовал, как его обнимает Кивэн, помогая встать. Рука пульсировала от боли, кровь вытекала из раны в такт биению сердца, смешиваясь с каплями дождя и превращаясь в кроваво-красные ручейки, стекающие вниз.

Вонн хотел было подойти, но Гроза угрожающе зарычала, и он остановился.

Хельфах осел на колени в траву, прижав к себе голову мертвого пса. Позади него стоял Рэйф, застыв от удивления и потрясения.

– Ты… ты его убил, – выдохнул Хельфах; по щекам его бежали слезы.

– Нет, – отрезал Вонн. – Это ты его убил, Хельфах. Идем. Я помогу тебе его отнести. – Он посмотрел на Корбана. – Прости, – нерешительно проговорил молодой воин. – Ты… Твоя рука… Тебе нужно к Брине.

Корбан оцепенело кивнул, наблюдая, как трое выносят труп собаки из загона.

– Бан, дай руку, – сказала Кивэн, обнимая его. Она оторвала подол своей накидки и крепко перевязала ему руку чуть ниже плеча.

– Что случилось? – пробормотал Корбан; у него внезапно закружилась голова, а к горлу подступила тошнота.

– Мы пытались до тебя добежать, когда на тебя напал этот пес. Но мы были слишком далеко, даже Грозе не хватило скорости. Бан, он тебя чуть не убил – мог ведь и убить…

– Что случилось? – настойчиво повторил Корбан.

– Твой жеребенок, Бан. Просто промчался мимо нас, из ниоткуда, бросился на пса. Он его убил, Бан, защищая тебя. – Она вздохнула и покачала головой: – Никогда ничего подобного не видела. Слышала рассказы о том, что подобное делают взрослые лошади, боевые лошади, но никогда не видела и не слышала о том, чтобы так себя вел жеребенок.

Корбан кивнул и неуверенно двинулся вперед. Гроза уткнулась носом в его руку. Он приобнял жеребенка здоровой рукой и положил голову ему на шею.

– Я назову тебя Щитом, – прошептал он.

Глава 42. Верадис

Верадис улыбнулся – он поднялся на вершину холма и увидел, как из-за равнины перед ним поднимается Джеролин, а его серединная башня из черного камня тычет в небо словно обугленный обвиняющий перст.

На берегу озера, перед крепостью, трудились человеческие фигурки, выгружая дневной улов из множества рыболовецких лодок. Небо было чистым и по мере того, как опускались сумерки, приобретало все более глубокий синий цвет.

Он оглянулся через плечо на отряд, идущий по склону и равнине позади. Командир сделал глубокий вдох, наполняя легкие холодным воздухом.

– Хорошо снова оказаться дома, а? – спросил он у Натаира и Рауки, что ехали рядом с ним. Раука покрепче ухватил штандарт Натаира руками в кожаных перчатках – и орел взметнулся на ветру.

– Хорошо снова оказаться дома, – повторил Натаир, устраиваясь поудобнее в седле.

– Это точно, – согласился Раука с усмешкой.

Не говоря ни слова, Натаир пустил коня галопом вниз по пологому склону. Верадис и Раука последовали за ним, а дальше через вершину холма перебрался и остальной отряд.

Дорога домой прошла быстро и без приключений. Воспоминания об обнаружении тайного Телассара, о раскрытии тайны Калидуса, о джехарских воителях, которые поклялись в верности Натаиру, – все слилось воедино. С того момента все, казалось, изменилось, стало на свои места. Показавший свой истинный облик Калидус затмил собой все. Впрочем, еще до того, как они покинули покои Сумура, он вернулся к образу сутулого старика, взяв со всех присутствующих клятву оставить это в тайне. Верадис теперь знал, вне всякого сомнения: Натаир избран Элионом, а сам он рядом с человеком, который изменит мир. Одна только мысль об этом наполняла его сердце гордостью. Они ехали из Телассара, а в ушах до сих пор звенело обещание Сумура собрать все силы джехаров, подготовить их к войне, а затем пойти к Джеролину.

На десятый день после отъезда из Телассара Верадис и Натаир воссоединились со своим отрядом и обнаружили, что те разбили лагерь в бухте на побережье. Ликос тоже был там, ожидая их вместе с флотом, чтобы переправить войско обратно в Тенебрал.

Путь домой был быстрым, хотя погода становилась все хуже, поэтому многие воины свешивались с бортов кораблей, опорожняя содержимое желудков. Верадис ходил мимо них, благодаря Элиона за то, что родился в прибрежном крае, и укорял своих великаноборцев за то, что они не дрогнули перед великанами на драйгах, но дают слабину всего лишь из-за ненастной погоды.

Альцион оставил их до того, как отряд поднялся на борт кораблей Ликоса, поклонившись Натаиру и кивнув на прощание Верадису. Это было странно: юноша чувствовал, что ему слегка не хватает общества великана.

Верадис усмехнулся про себя.

Ликос вернул их в ту же тихую бухту, где они впервые с ним встретились. С тех пор они провели в пути еще десять ночей, и чем ближе отряд подходил к Джеролину, тем бодрее и быстрее двигались воины. Теперь, когда они вернулись, Натаир приказал протрубить в рога, чтобы оповестить о своем возвращении, и в ответ со стороны зубчатых стен Джеролина также прозвучал рог. Когда они въехали в переполненный двор, где для их приветствия собралась целая толпа народу, Верадис почувствовал, как у него будто сама собой выпрямилась спина. Его лицо расплылось в улыбке. Это было что-то действительно невообразимое.

Валин был в конюшне, а вместе с ним – и целая армия конюхов, готовых помочь ратникам с лошадьми. Он улыбнулся Верадису и обнял старого товарища.

– Рад, что ты вернулся, парень, да еще целый и невредимый. – Управляющий конюшни немного отстранился. – Небось и с кучей интересных историй.

Верадис только кивнул, широко улыбаясь. Он даже не представлял, как сильно скучает по управляющему конюшни.

– Ну, хватит об этом, – остановил его Валин. – У меня есть дела. Мы ведь увидимся, да? Позже?

– Да, – подтвердил Верадис. – Увидимся.

Верадис занялся конем, снимая с него седло и сбрую, но не успел он закончить, как его схватила за плечо чья-то рука.

– Пойдем со мной, – сказал ему Натаир. – Я очень хочу увидеть отца и хотел бы, чтобы ты был рядом.

Верадис нашел конюха и попросил его снять снаряжение со своего коня, а сам последовал за Натаиром в замок. Когда принц и Верадис пересекали пустой зал, раздались шаги и перед ними открылась дверь. Оттуда поспешно вышел король Аквилус, а следом за ним – Фиделе.

Когда король увидел Натаира, он пересек комнату в несколько шагов, почти что бегом, и сжал сына в крепких объятиях. Королева Фиделе присоединилась к ним, обняла их обоих, улыбаясь, стала поглаживать Натаира по лицу, по волосам. На ее щеках блестели слезы.

Верадис отвернулся, чувствуя себя не в своей тарелке оттого, что присутствует при столь внутрисемейном моменте. Он подумал о своем собственном отце и почувствовал, словно что-то укололо его в сердце. Ревность? Чувство быстро превратилось в стыд, граничащий с гневом. Он уставился на каменный пол.

В конце концов родители с сыном отступили друг от друга, у Натаира покраснели щеки, а на его губах мелькнула нерешительная улыбка.

– Я вернулся, – молвил он.

– Мы видим, – засмеялся Аквилус. – Проходи. Тебе, должно быть, есть что нам рассказать.

Натаир кивнул, продолжая улыбаться.

Вскоре они уже сидели в комнате в башне, а перед ними был стол с блюдом, полным еды, и кувшином вина.

– Рахим передает привет, – сказал Натаир. – И благодарит за помощь.

– Уверен, что это так, – произнес Аквилус, с гордостью глядя на Натаира. – Сколько воинов было в этом отряде великанов? – спросил он не в первый раз с начала разговора.

– Жошемь жешатков, – прочавкал Верадис: его рот был набит соленым сыром.

– И все они были верхом на драйгах?

– Да, – ответил Натаир. – Верадис выманил их на склон холма, что граничит с долиной, выдержал основной удар их атаки. Ты бы видел его, отец, – добавил принц, сжимая плечо Верадиса. – За то, что он там сделал, он трижды достоин своего звания.

Верадис покраснел под одобрительными взглядами короля Аквилуса и королевы.

– Я атаковал их сзади, – продолжил Натаир. – Верадис был наковальней, а я – молотом. – Он с силой хлопнул рукой по столу, отчего его кубок с вином подпрыгнул.

Аквилус покачал головой.

– Сын мой, если бы я только знал, сколько… еще и на драйгах! Я бы никогда тебя туда не отправил.

– Да, не отправил бы, – хмуро глянула на мужа Фиделе.

– Ты превзошел все мои ожидания, – продолжил Аквилус. – Мой замысел состоял в том, чтобы ты и твой отряд прошли закалку боем. Думаю, что вы с успехом с этим справились.

– Ах да, отец, ты мне кое о чем напомнил, – воскликнул Натаир и полез в поясную сумку. Он протянул руку, в которой находился длинный изогнутый зуб. – Это зуб драйга – на память о первом походе, который ты доверил мне возглавить.

Рука Верадиса потянулась к бедру, и пальцем он нащупал зуб, который ему дал Натаир и который теперь был частью рукояти его меча. Принц раздал их всем своим воинам за ночь до того, как они сели на корабли Ликоса и покинули Тарбеш. Каким-то образом это еще сильнее связало их с Натаиром – если такое вообще было возможно – и наполнило их сердца гордостью. В то же время Натаир взял с них клятву хранить молчание о флоте Вин-Талуна.

Аквилус взял зуб и поднял его перед собой.

– Спасибо, – пробормотал он.

В дверь постучали.

– Входите, – сказала Фиделе. В комнату вошел Перитус, улыбнувшись всем присутствующим. Аквилус указал на стул, на который воин тут же сел. Верадис поприветствовал его в ответ, но не так тепло, вспомнив сомнение в их способностях, что Перитус высказал в тот день, когда наблюдал за обучением отряда. Натаир был еще более холоден.

Король поведал Перитусу о кампании, полководец кивал и удивленно вздыхал в нужных местах рассказа.

– Итак, как видишь, – молвил Аквилус, – твои сомнения были необоснованными.

– Да, и я этому рад, – ответил Перитус. – Я беспокоился лишь о вашей безопасности, – сказал он принцу.

Натаир фыркнул.

– Это война, о какой вообще безопасности речь?

– И то верно. Мы никогда не можем точно знать, что приключится с нами в битве. Но ведь надо же хоть как-то озаботиться сбережением собственной жизни. Это же наш главный дар от Элиона, разве не так? На то нам даны разум и право выбора. Но, как бы то ни было, я ошибся и очень рад этому.

– Ничего страшного, – пробормотал Натаир. – Еще не родился человек, который был бы всегда прав.

Все в комнате засмеялись.

– Однако я удивлен тем, как скоро вы вернулись. Я не рассчитывал на ваше возвращение по крайней мере до следующей луны.

– Я очень хотел домой, – объяснил Натаир. – Я слишком быстро гнал своих людей, возможно, даже быстрее, чем следовало, но они ничуть от этого не пострадали. – Он встал, потянулся и застонал. – А теперь мне нужна горячая вода, чтобы смыть с кожи всю эту грязь.

– Конечно, – произнес Аквилус.

– Пойдем, Верадис. – Натаир повернулся и направился к двери, а Верадис двинулся следом за ним.

– Натаир! – окликнул его Аквилус. Принц остановился и повернул голову. – Я очень тобой горжусь.

Натаир стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь этой похвалой.

– Спасибо, отец, – сказал он и вышел.

* * *

Верадис торопливо шел от оружейного двора, на ходу накидывая на плечи плащ. Под ногами хрустел тонкий слой снега, и Верадис закутался плотнее. Его заливал пот, кровь бурлила, и только теперь он начал ощущать боль в разных частях тела. Командир сделал глубокий вздох, постепенно успокаиваясь после перенесенных во дворе нагрузок, и коснулся пальцами опухшей щеки.

Он проскользнул через двери в замок и захлопнул их за собой. Едва он вошел в зал, в лицо шибанул поток горячего воздуха, а вместе с ним и запахи жареного мяса, соуса, вина и пота. В последнее время в замке всегда было много людей, собирающихся на день середины зимы. Куда делось время? Три луны сменились с тех пор, как они были в Тарбеше; а теперь до дня середины зимы и всего, что он за собой повлечет, оставалось считаных шесть ночей.

Он быстро наполнил тарелку и нашел место, где можно было сесть одному спиной к входу.

В зале становилось все шумнее, сюда входило все больше людей. Верадис услышал шаги, почувствовал, как кто-то ударил его по плечу, и вот на скамью напротив него плюхнулся Раука.

– А на оружейном-то дворе сейчас целая толпа яйца морозит – поздравить тебя хотят! – усмехнулся воин.

Верадис хмыкнул.

– Ну а ты-то почему удрал?

– Мне стало холодно, я проголодался и не видел причин оставаться.

– Не видел причин оставаться, – передразнил Раука, подавшись вперед. – Ты только что победил Арматуса, приятель. Лучшей причины остаться и не придумаешь. Он ходил в оружейных наставниках с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, и еще задолго до этого победить его не мог никто.

Верадис пожал плечами.

– Он уже давно не тот, да и на холоде-то старые кости уже не так резво скрипят.

Раука покачал головой.

– Тот он или не тот, но во всем Тенебрале больше никто не смог приставить меч к его горлу. Ты должен наслаждаться обретенной славой, а не сидеть так, словно вот-вот разрыдаешься над своей тарелкой.

– Да, – вздохнул Верадис. Он знал, что Раука прав, но что-то во всем этом соревновании казалось нечестным.

С тех пор как Натаир вернулся в Джеролин, между принцем и Перитусом усилилась негласная вражда, и это напряженное недоверие разошлось по их отрядам. Арматус, оружейный наставник, приходился Перитусу другом детства и несколько раз высказывался против новых приемов обучения, введенных Натаиром. Натаир-то и руководил сегодняшним соревнованием между Арматусом и Верадисом, и, хотя официально никакого боя не было, почти каждый воин в пяти лигах от крепости пытался его увидеть.

Верадис сделал бы для Натаира все, отдал бы за него свою жизнь, но во всем этом имелся будто бы какой-то подвох. Он чувствовал, что его водят за нос. И, кроме того, ему нравился Арматус, и он не испытывал особой радости, рубя старика учебным мечом.

Верадис поднял руку к щеке и ощупал место, куда его ударил Арматус.

– Он был ничуть не хуже меня, – поморщился он.

– Нет, – твердо возразил Раука, качая головой. – По-моему, нет, – подмигнул он Верадису. – Теперь тебе нужно будет защищать свое доброе имя. Каждый воин, который думает, что умеет обращаться с мечом, захочет снискать себе славу, одолев тебя.

Верадис снова хмыкнул – ему совершенно не нравилось, куда завела эта мысль.

Рядом распахнулась с грохотом дверь, и Верадис поднял голову. По залу прошел король Аквилус – с суровым лицом, уставшим взглядом, кожа у него под глазами стала сероватой, морщины на лице сделались более выраженными.

– От дня середины зимы многое зависит, – пробормотал Раука, наблюдая, как король проходит через зал.

– Есть ли вести от Мандроса? – спросил Верадис. Король Карнатана был приглашен в Тенебрал, чтобы вместе с Аквилусом наблюдать за тем, как будет сбываться пророчество Мейкала.

Раука пожал плечами.

– Я поверю, что он приедет, когда увижу его перед собой.

Верадис кивнул. Во всяком случае, не слишком-то хотелось видеть Мандроса под одной крышей с Натаиром, особенно после разговоров о том, что Мандрос – прислужник Азрота…

– Если он приедет, то я уверен, что он будет под надежной охраной, – заметил Раука. – Не то чтобы его защитники послужили для тебя большой помехой.

Верадис покачал головой.

– Ты чего, головой ударился? Я не Бен-Элим.

Раука покачнулся в кресле, задыхаясь от смеха.

– Друг мой, я не думаю, что ты видишь себя таким, какой ты есть на самом деле. Да, ты не так красив, как я…

Верадис фыркнул.

– …и этот сломанный нос тебя совсем не красит. Но… – Раука наклонился вперед и схватил Верадиса за руку. – Когда ты берешь в руки меч, с тобой что-то происходит, даже если он из дерева. Ты становишься опасным, человеком, которого стоит бояться. – Его лицо стало более серьезным. – Ни среди живых, ни среди мертвых нет такого, с кем желал бы я стоять в бою плечом к плечу сильнее, чем с тобой.

Верадис отвел взгляд.

– Зубы Азрота, приятель, ты даже выстоял перед атакой драйгов! Я-то чуть не обмочился. А ведь я всего лишь подкрадывался к ним сзади.

– Я был слишком напуган, чтобы двигаться, – произнес Верадис, слегка улыбаясь. – Кроме того, я стоял не один – нас было четыреста человек. Мы все делали то, что должны были сделать.

– Да-да, – сказал Раука, откидываясь на скамейке и качая головой. – Ты действительно незаурядный человек, Верадис бен Ламар. На твоем месте я бы встал на этот стол, громогласно объявил бы о своих успехах всем, кто слушает, и наслаждался бы всеобщим вниманием.

– Тогда хорошо, что ты не на моем месте, – заявил Верадис, улыбаясь.

– Да, ты, наверное, прав. – Раука откусил большой кусок от бараньей ноги, и по его бороде потек сок.

– Итак, куда бы ты хотел пойти походом? – спросил он с полным ртом.

– Пойти походом?

– Весной. Сражаться с великанами в Форнском лесу или с лиходеями в… где они там?

– В Ардане, – подсказал Верадис.

– Да, в Ардане. Так куда?

Верадис пожал плечами.

– Я пойду туда, куда пойдет Натаир.

Раука фыркнул.

– Это-то я знаю. Но куда бы ты сам предпочел? Форнский лес – более темное предприятие, а? Больше великанов. Более сложная задача, чем искоренять разбойников, прячущихся на верхушках деревьев. – Он отпил вина из чаши. – Но, я полагаю, сражения с великанами принесут больше славы, чем битвы с людьми.

– Да. Думаю, так. Хотя я бы не отказался от поездки в Форнский лес. Я вырос рядом с Сарвой, а мне кажется, все леса чем-то похожи друг на друга. И у меня появились друзья, которые приехали из Изилтира на совет. Был бы рад увидеть их снова. Ну а ты?

Раука пожал плечами.

– Помнишь того старика, который преподал мне урок на оружейном дворе?

– Да. Как я могу об этом забыть!

– Он был из Ардана. Тулл. Мне бы хотелось сравнять с ним счет.

– Уверен, что сможешь?

Раука засмеялся.

– Нет смысла об этом беспокоиться, – наконец сказал Верадис. – Мы воины. Мы пойдем туда, куда нам укажут.

– Да, ты прав. – Раука встал и вытер рукавом рот. – Кстати, о воинах, нас ведь ждут. Пора нам пойти и немного поучить уму-разуму людей из отряда нашего принца, а?

Верадис кивнул, поднялся, царапнув ножками стула по каменному полу. Друзья вышли из зала на улицу, где с неба неспешно падал снег.

* * *

– Ты сегодня отлично справился, – похвалил Натаир, откинувшись на дубовом стуле. На темной блестящей поверхности дерева мерцал свет факела.

– Я… спасибо, – тихо ответил Верадис, не встречаясь глазами с Натаиром. Вместо этого он огляделся.

Они находились в комнате Натаира – большом каменном помещении, расположенном в одной из башен Джеролина. Открытые окна ее выходили на озеро и равнину. Наступила ночь, и огни деревни слабо отражались от заснеженной равнины.

Стены комнаты Натаира от крыши до пола покрывали длинные гобелены. Там почти не было мебели, кроме богато украшенной резной кровати, двух стульев, на которых они сидели, и стола с блюдом с орехами и кувшином с теплым вином.

– Меня расстроило то, как неуважительно Перитус относится к моей дружине. Мы ведь заслужили уважение, не так ли? – Рука принца легла на длинный зуб драйга, который висел на кожаном шнуре у него на шее.

– Да, заслужили, – ответил Верадис.

– Мне было бы неуместно сражаться с Арматусом или любым другим сторонником Перитуса, но что-то нужно было сделать. Мы должны были себя показать. Да еще как показать! – Принц взял из чаши перед собой горсть орехов.

Между ними повисла тишина, Натаир смотрел в окно, колол и ел орехи.

– После дня середины зимы многое изменится, – наконец произнес он. – Как только пророчество сбудется, план будет приведен в движение, выбор – сделан. Всего через пять ночей…