Текст книги "Злоба"

Глава 85. Кэмлин

Кэмлин допил медовуху из чаши и мотнул головой на предложение Тарбена налить еще.

В трапезной стало тише, многие уже разошлись к собственным очагам и по своим постелям. Однако, как заметил Кэмлин, оглядывая помещение, – там оставалось еще несколько десятков людей, в основном воинов, сидящих небольшими кучками, разбросанными по залу. Пламя очага медленно угасало, отбрасывая на стены комнаты мерцающую рябь из света и тени. Кэмлину показалось, будто на балке в дальнем углу он различил ворона той целительницы, который вывел их из Темнолесья. Лесовик почти кожей ощущал на себе странный взгляд его глаз-бусинок.

Он взглянул на Брину – та сидела сгорбившись за столом и болтала о чем-то со старым Гебом. Как бы она ни честила хранителя знаний при каждом удобном случае, он явственно видел, что вообще-то они довольно неплохо ладят между собой. Также в трапезной до сих пор оставались Торин и многие из поселян. А дальше, в темном углу, сидели и смеялись Корбан и его друзья. Эти двое не раздумывая вступились за Корбана, когда над ним нависла угроза. Что-то в этом происшествии тронуло его. Иметь друзей, которые прикроют тебе спину в бою, – редкая удача.

После Суда мечей в воздухе еще витало нечто неуловимое – напряженность, возбуждение. Да, в этом Корбане явно что-то было.

Он усмехнулся про себя, глядя на своих собственных собеседников. Он прошел путь от пленника до дружинника, большинство из тех, кто сидел теперь с ним, раньше сторожили дверь его темницы. И даже Мэррок, который сейчас вышел из замка, чтобы обходить дозором стены, – хороший человек, хороший друг, заклятый враг.

«Друг».

Он все еще поражался тому, как круто повернулась его жизнь. Как бы он ни предпочитал лес и вольное небо над головой каменным стенам, он был рад, что оказался здесь. Приятно было осознавать, что делаешь что-то не просто себе на выгоду, а потому, что поступаешь по правде. И даже несмотря на то, что эта осада все больше грозила не кончиться добром, ему было все равно.

Внезапно главные двери распахнулись, в трапезную хлынул дождь и холодный воздух.

На пороге, тяжело дыша, стоял Эвнис; его лицо блестело от пота и дождя. За ним маячили чьи-то смазанные силуэты.

– На нас напали! – возвестил он. – Каменные врата пали!

Повисла минута молчания, затем трапезная взорвалась шумом. Одни кричали, не до конца веря сказанному, а другие уже вскакивали на ноги, скрипя досками и опрокидывая скамьи. Бренин лишь осовело моргнул и, собрав пьяные глаза в кучку, попытался сосредоточиться на Эвнисе.

Кэмлин потянулся к своей тетиве, завернутой в кожаный мешочек, и начал спокойно натягивать лук.

Эвнис бросился через всю трапезную к Бренину и быстро переглянулся с Натаиром и несколькими воинами и людьми из его имения позади короля Тенебрала.

Через распахнутые двери ворвался отдаленный звук рога, и порывы ветра закружили его по залу.

Бренин встал, покачнулся и вышел из-за стола.

– Т-ты эт-то о ч-чем? – заикаясь, спросил он. Тишина опустилась на зал – все ожидали услышать слова Эвниса.

– Об Оуайне. Ворота каким-то образом открылись, – сказал Эвнис, приближаясь к Бренину. Король протер глаза и попытался выпрямиться. Пендатран двинулся, чтобы поддержать короля.

– О-отведи Эдану в ее п-покои, – велел Бренин Галиону, и Галиону удалось провести ее десяток шагов к двери, однако потом она с негодованием вырвалась и остановилась, чтобы послушать Эвниса.

Кэмлин понял, что Натаир каким-то образом оказался рядом с Эвнисом. Рядом с Натаиром и Эвнисом полукругом встали около десятка его стражей, а также тот воин в темных одеждах с изогнутым мечом и смешались с другими людьми из крепости и деревни. Кэмлин ткнул Тарбена локтем – ему не нравилось то, что он видел.

– Как… как это произошло? – спросил Бренин; от потрясения король понемногу трезвел.

В главные двери ворвалась кучка людей. Кэмлин оглянулся и увидел Мэррока с горсткой воинов за спиной. Меч в его руке потемнел от крови.

– Эвнис – предатель! – прорычал Мэррок. – Это он открыл ворота для Оуайна!

Трапезная наполнилась звуком мечей, вынимаемых из ножен. Кэмлин оглянулся на Бренина и увидел, что один из орлиных стражей Натаира держит острие клинка у груди короля. Медленно, чтобы не привлекать внимания, он наклонился за своим колчаном и потянулся к стреле с черным оперением.

Глава 86. Корбан

Корбан встал рядом с папой и потянулся за своим оружием, а трапезная тем временем постепенно погружалась в безумие. Бренин стоял с острием меча у груди.

Зал наполнила жуткая тишина. Затем Галион обнажил меч, знакомым резким скрежетом обратив на себя всеобщее внимание, и начал медленно, неспешно приближаться к Бренину, не сводя глаз с орлиного стража, что держал меч у груди Бренина. Сумур сделал несколько шагов вперед и встал между Галионом и королем Ардана. Его рука лежала на рукояти меча, но клинка из-за спины он пока вынимать не стал. Вместо этого он предупреждающе поднял палец, словно журя своенравного ребенка.

– Стой, Галион! – отрезал Бренин. – Теперь твоя служба – оберегать Эдану. Присмотри за ней.

Галион остановился, раздираемый внутренним противоречием, взглянул на короля, на его дочь, затем кивнул.

Пендатран подался ближе к Бренину, однако Сумур осадил его предостерегающим взглядом.

– Что, по-твоему, ты здесь делаешь? – спросил Бренин, исподлобья глядя на Натаира; в нем проскользнуло вдруг что-то более мужественное, более властное. Он встал – прямо, решительно.

– Ты не оставил мне выбора, – молвил Натаир. – Во-первых, ты мне солгал. – Король Тенебрала подошел ближе к Бренину и принял угрожающую позу. – Я дал тебе все пути, все возможности, но, похоже, ты не слишком-то разборчив в дружеских связях. Я знаю, ты говорил с Мейкалом. Где он сейчас, а? Он бежал, когда умер мой отец, и теперь о нем ни слуху ни духу… – Он вопросительно поднял бровь. – Во-вторых, ты близок к поражению. Оуайн тебя победил, хотя ты пока отказываешься это видеть. Уж если я ищу себе в союзники сильных правителей, то к чему мне ты? Рин и Оуайн тебя перехитрили. Зачем бы мне присоединяться к проигравшей стороне?

– Правда и кривда неизменны, – невозмутимо сказал Бренин.

– И в-третьих, – продолжал Натаир, – ты оспариваешь мое решение касательно Мандроса, осмеливаешься призывать меня к ответу, требуешь расследования. Я король Тенебрала, верховный король Земель Изгнанников. И даже больше. Я избран Элионом, я – Яркая Звезда. Ты не смеешь оспаривать мои решения.

– Похоже, я сделал правильный выбор, – сказал Бренин. – Видимо, предательство у тебя в крови.

Сумур прянул вперед и ударил Бренина по щеке.

– Не смей так разговаривать с Сереном Дисглайром!

По залу пронесся сердитый ропот, но никто не пошевелился, ведь к груди Бренина все еще плотно прижималось острие меча орлиного стража.

– Что ты разумеешь под предательством? – прошипел Натаир. – Что сказал тебе Мейкал? – Он с видимым усилием овладел собой. – Как я уже говорил, моим друзьям достанется награда, враги же – понесут наказание. Встав у меня на пути, отказывая мне в помощи, ты решил стать моим врагом. Это, – сказал он, указывая на острие меча у груди Бренина, – последствие твоего выбора.

– Железное умозаключение, – фыркнул Бренин.

Вдали Корбан слышал близящиеся звуки битвы.

– Конечно, – продолжал Натаир, – я не смог бы добиться этого без некоторой помощи. По крайней мере, Эвнис проявил мудрость в выборе друзей.

– Эвнис, – простонал Бренин, и в его голосе явно слышалась жгучая боль от такого предательства. – За что?

– Фэйн, – сказал Эвнис дрожащим голосом. – Вы подписали ей смертный приговор, когда запретили мне покидать крепость. Из-за своего хитроплетства. – И он плюнул Бренину в лицо.

Трапезная онемела от такой невиданной дерзости, а Бренин невозмутимо утерся от оскорбления.

– Фэйн… Под покровом чувства мести, Эвнис, прячешь ты жадность. Ты жаждешь одной лишь власти – и хватаешься за нее, где только можешь. Да проклянет Элион вас обоих!

Натаир перебил Бренина, и общее внимание вновь переключилось на него.

– Я не желаю тебе зла, Бренин, но ты встал у меня на пути, – пожал он плечами. – Если твои люди сохранят спокойствие, проявят благоразумие, тогда не будет никакой нужды в кровопролитии. Точнее говоря, им не придется видеть, как прольется твоя кровь. Мы просто дождемся Оуайна… – он прислушался к нарастающему звуку боя за открытыми дверями зала, – который, как мне кажется, уже не так уж далеко отсюда. Тогда я передам тебя ему, и мы все сможем отправиться в путь.

– Ты говоришь красивыми словами, чтобы спрятать за ними правду, – молвил Бренин. – Оуайн хочет стереть с лица земли меня и весь мой род. Ты это знаешь. Будь то от твоей руки или от руки Оуайна, но я умру. Однако, если мои люди поднимутся на борьбу здесь и сейчас, тогда, по крайней мере, у моей дочери, у моего рода, будет возможность выжить.

Натаир вскинул руку, но Бренин внезапно прянул вперед и оттолкнул меч от своей груди, оцарапав при этом руку.

В тот же миг раздался свист, влажно чавкнула плоть, и орлиный страж, удерживавший Бренина в заложниках, рухнул – из его горла торчала стрела с черным оперением.

На мгновение все в зале ошеломленно замерли, а затем разразилась бойня.

Эвнис бросился на Бренина, потянувшись за чем-то в складках плаща, оба врезались в стол и рухнули на пол. Пендатран рванулся к Бренину, наполовину вытянув меч, и столкнулся с Натаиром, после чего Сумур наконец полностью выхватил клинок из ножен. Пендатран с грохотом упал на стол – из его горла хлынула темная кровь. Орлиные стражи Натаира вырезали почетный караул Бренина и образовали плотный защитный полукруг вокруг Натаира и Бренина. Ратники бросились на помощь Бренину, но Раука что-то крикнул, и орлиные воины подняли свои щиты и сомкнули их в своеобразную стену. В других местах дружинники из имения Эвниса поднимали оружие на своих соседей по трапезной.

Новый свист, новое чавканье плоти – стрела нашла щель между щитами, и еще один орлиный страж замертво упал на пол.

Корбан осмотрел комнату и увидел, что Кэмлин достает из колчана еще одну стрелу. Люди Эвниса также заметили лесовика и с воем кинулись на него. Но Корбан не знал, на каком участке лучше всего присоединиться к схватке. Бренин бился за свою жизнь, но Эдана тоже находилась под угрозой, Галиона теснили превосходящие силы противника, да и его друзья, Дат и Фаррелл, также были в опасности. В зале все смешалось, воины Эвниса, казалось, были повсюду.

А затем Таннон рявкнул и бросился к Бренину, который, как можно было видеть, все еще боролся с Эвнисом у ног Натаира. Кузнец взмахнул своим огромным молотом над головой и начал буквально пробивать ударами путь к своему королю. Люди из имения Эвниса расплющивались о пол, с жутким треском ломались кости, а рядом с молотобойцем бежал, рычал и терзал врагов зубами Буддай.

Недолго думая, Корбан последовал за отцом – путь был легким, поскольку Таннон пробил дорогу, оставив позади себя след из мертвых тел. Корбан поднял щит и поражал копьем любого, кто пытался атаковать отца с незащищенной стороны. С другого бока Таннона оберегал Буддай, и медленно, словно клиновидный наконечник копья, они пронзали толпу воинов и приближались к Бренину.

Вдруг грохот битвы заглушил вопль – высокий и пронзительный. Это кричала Эдана – принцесса смотрела сквозь щель между ратниками на своего отца, лежащего неподвижно на земле. Эвнис сидел на нем верхом и сжимал в кулаке окровавленный нож.

Таннон взревел и с удвоенной силой саданул молотом в грудь человеку, что попытался преградить ему путь. Буддай прыгнул, сомкнул челюсти вокруг бедра другого человека и замотал головой, тогда как Таннон опять взмахнул молотом. Корбан выставил свой щит вперед и тем самым отклонил меч, направленный Таннону в шею, а затем ткнул копьем и почувствовал, что оно глубоко вошло в мясо. Попытался вытянуть оружие, но острие копья застряло. Корбан выругался, зная, что по-хорошему надо бы добить раненого, но не смог заставить себя это сделать и вместо этого вытащил меч и начал прорубать себе дорогу им.

Все трое – отец, сын и пес – неожиданно вышли на открытое пространство, за которым виднелся полукруг орлиной стражи Натаира, а в нем спокойно стояли Натаир и Сумур. Перед ними лежало около десятка трупов защитников Дун-Каррега – тех, кто пытался добраться до Бренина.

Все остальные по-прежнему дрались с людьми Эвниса. Во всей окружающей наразберихе Корбан разглядел лишь то, что Галион все еще держится, а еще горстка воинов сбилась за ним в кучку. Дата и Фаррелла он вообще не увидел.

Таннон подошел к орлиным стражам, и один из них выступил вперед. Это Раука, понял Корбан, глава почетного караула Натаира.

– Не подходи, здоровяк, – сказал он. – Нет нужды умирать за уже погибшего короля.

– Жив он или мертв, а все же это мой король, – с вызовом произнес Таннон. – И я хочу у вас его отобрать.

Раука смерил Таннона оценивающим взглядом, заметив в руках у кузнеца огромный окровавленный боевой молот. Он пожал плечами.

– Мы не новички в борьбе с великанами, – сказал он, а затем повернулся к своим людям. – В стену становись! – крикнул он, и щиты с громким треском сомкнулись.

Таннон шарахнул молотом по ближайшему щиту, но тот выдержал, а сила удара распылилась, уйдя в соседние щиты. Набычившись, Таннон снова замахнулся, а Буддай прыгнул вперед и вонзил зубы воину в лодыжку. Раздался крик, щит немного опустился, а затем молот Таннона обрушился на шлем воина. Тот мгновенно рухнул, и Таннон просунул молот в разрыв в стене, но ряды сомкнулись слишком быстро, а Буддая кто-то задел острием меча. Пегий пес взвизгнул и упал, а Таннон бросился вперед, колотя по щитам, чтобы вызволить четвероногого друга. Корбан ахнул: вперед, как бы словно из самих щитов, внезапно выдвинулось множество коротких мечей. Пронзенный отец аж крякнул от удивления.

Корбан открыл рот, набрал воздуха, чтобы закричать, и протянул руку, чтобы оттащить папу. Но тут что-то ударило его в бок, и он растянулся на полу. Ему удалось удержать в руках меч и щит, и когда он поднял глаза, то увидел, что на него надвигаются Хельфах и Рэйф с обнаженными мечами.

– Никто тебе теперь не поможет, парень, – осклабился ловчий. Корбан встал, отчаянно ища глазами папу, и увидел, как здоровяк попятился от ряда щитов и рухнул на одно колено. Корбан шагнул к нему, но затем путь загородил Рэйф. В приступе питаемого смятением гнева он кинулся на сына охотника, но тот легко парировал его атаку. В тумане ярости он почти забыл про Хельфаха и вспомнил о нем лишь тогда, когда ловчий полоснул его мечом в области ребер. Корбан поймал удар щитом, отбил другой, от Рэйфа, мечом и попытался встать так, чтобы оказаться лицом к лицу с обоими. Парень понимал: если он не сосредоточится как следует, то умрет, а если умрет, то как же тогда сможет помочь отцу?

Хельфах и Рэйф нанесли удары почти одновременно: один слева, другой справа. Корбан закрылся от удара Хельфаха щитом, отклонил меч Рэйфа и сделал шаг назад. Они устремились вперед. Вместо того чтобы отступить, Корбан врезал Хельфаху по лицу щитом, а Рэйфа огрел рукоятью меча. Хельфах сделал неустойчивый шаг назад, но Рэйф обошел удар Корбана и рубанул Корбана в бок. Надеясь, что Хельфах хотя бы на короткое время выведен из строя, Корбан обернулся и заблокировал удар мечом по ребрам. Шагнул вперед с высоко поднятым щитом, опустил меч, сделал нижний замах и почувствовал, что распорол плоть. Рэйф завопил.

В глазах врага Корбан увидел ужас, а затем вдруг почувствовал жгучую боль в плече, все вокруг завертелось, и он начал падать.

Он поднял глаза и увидел, что над ним, дико ухмыляясь, возвышается Хельфах, а из его разбитого носа и с острия меча капает кровь.

– Теперь все кончено, парень, – крикнул Хельфах и занес меч, а затем послышался глубокий раскатистый рык, и охотник рухнул, сбитый с ног вихрем из меха и клацающих челюстей. Волчениха и человек перекувырнулись разок и остановились, Гроза оказалась сверху, челюсти сомкнулись на горле охотника, а тот беспомощно забарабанил по полу руками и ногами, силясь согнать с себя зверя. Гроза резко мотнула головой, и из шеи забила фонтаном кровь. Ноги Хельфаха дернулись и замерли.

Корбан, пошатываясь, вскочил на ноги. Левое плечо, куда Хельфах попал мечом, сводило болью, постепенно расходящейся по всему телу, Рэйф же уковылял прочь и вновь включился в общую битву. Но Корбана беспокоил только отец, который каким-то образом снова поднялся на ноги, хотя его и заливала кровь, хлещущая из множества ран.

Натаир прошел через ряды своих стражей, а рядом с ним двигался Раука со смертоносным колющим мечом в руке.

На глазах у Корбана Таннон взмахнул молотом, но удар вышел медленным и слабым. Раука пригнулся, увернулся и резко пнул Буддая под ребра. Затем Натаир подошел ближе и вогнал меч Таннону в грудь. Они замерли на мгновение, а затем Таннон повалился навзничь.

Корбан издал нечленораздельный вопль. Подался вперед. Затем мимо него пронеслась чья-то фигура – это был Гар с изогнутым мечом, притороченным за плечами. Он бросился прямо к Натаиру и Рауке. Орлиный страж увидел его и оттолкнул Натаира обратно под защиту стены, а потом поднял меч, чтобы встретить Гара. Управляющий конюшен поднырнул под оружие Рауки, перекатился по полу и оказался позади него. Меч со свистом плавно перетек ему в руки и поднялся над головой в двуручной хватке. Когда Раука обернулся, клинок уже опускался на него и в следующую секунду рассек тело стража от плеч до бедер, пройдя как сквозь масло через кожу, кольчугу, плоть и кость.

Несколько растянувшихся на целую вечность мгновений оставшиеся в живых орлиные стражи, как и Сумур с Натаиром, безмолвно созерцали Гара.

Сумур сделал шаг вперед.

– Этого не может быть, – прошептал он.

Неповрежденного плеча Корбана коснулась чья-то рука – рядом с ним стояла мама и держала в руках его копье, которое он оставил между чьих-то ребер. На мгновение он почувствовал ужас – ее не должно быть здесь! – затем они вместе подбежали к Таннону. Буддай прижался к телу хозяина и тыкался мордой в щеку кузнеца. Корбан и Гвенит присели на корточки, и пес заскулил.

Лицо Таннона мертвенно побледнело, что резко оттеняло его кровавые раны. Корбан сжал отцовскую ладонь и беспомощно посмотрел на него. Мама уложила голову Таннона себе на колени.

– Держись, – прошептал Корбан, морщась от бесполезности собственных слов. Таннон попытался что-то сказать, но смог издать только невнятный булькающий шепот.

– Ну пожалуйста, – сказал Корбан, поглаживая руку отца. Перерыв между каждым вдохом становился все длиннее, само дыхание – все затрудненнее. Таннон взглянул на него в ответ… И тут огонь в его глазах угас.

Гвенит испустила щемящий всхлип и схватила мужа за руку. Корбан почувствовал себя потерянным и внезапно понял, что ему трудно дышать. Он поднял глаза увидел, что Натаир наблюдает за ними, и ощутил в себе нечто новое – глубинную, небывало сильную ярость. Натаир посмотрел на него в ответ.

– Я тебя убью! – воскликнул Корбан.

– Приведите его ко мне, – потребовал Натаир, указывая на Корбана. Орлиные стражи двинулись, стена щитов разомкнулась.

– Убери мальца отсюда! – рявкнул Гар, шагнув к оставшимся орлиным стражам, когда те медленно и нерешительно стали окружать хромца.

– Но куда? – спросила Гвенит. Она все еще не отошла от потрясения.

– Туда, – кивнул Гар в сторону задней части трапезной, где выжившие, собравшись вокруг Галиона и Эданы, сражались с остатками людей Эвниса.

Гвенит посмотрела в указанном направлении, но не смогла пошевелиться, не смогла сдержать слезы.

– Корбан – это все, что имеет значение, – прошипел Гар. – Иди. Ну же! – Он переступил с ноги на ногу, чтобы перекрыть любой подход к Корбану и Гвенит.

Гвенит на прощание коснулась лица Таннона, затем встала и потянула Корбана за собой. Он вырвал отцовский боевой молот из его могучих рук. Буддай уходить от хозяина отказался.

Корбан посмотрел на Гара, не желая покидать ни тело отца, ни управляющего конюшен.

– Иди, Бан, – велел Гар. – Я к вам скоро приду. Доверься мне.

Корбан поморщился, но побежал с мамой и Грозой через зал – пол его устилал ковер из мертвых тел. Теперь там было относительно пусто, если не считать Натаира и его орлиных стражей, что окружали Гара, и по-прежнему кипящего боя в дальнем конце трапезной.

За спиной раздался звон железа, и Корбан остановился, поняв, что попался на удочку: управляющий конюшен нарочно пошел на хитрость, чтобы заставить его уйти.

«Конечно, он лгал, он ведь там один против десяти».

Но он оглянулся и увидел, что Гар сражается не как человек, а как бесплотная тень – кружится и летает среди орлиных стражей Натаира. Меч Гара то взмывал, то опускался в затейливом смертоносном танце, разбрызгивая фонтаны крови. Движения хромца не прекращаясь перетекали одно в другое, и через несколько мгновений те, кто еще не пал, попятились прочь от неминуемой гибели.

Затем Гвенит нетерпеливо потянула его за рукав, и они наконец добрались до Галиона. Из более чем сотни ратников, заполнявших трапезную, вместе с ним сейчас сражалось лишь около дюжины. Впрочем, у людей Эвниса дела шли немногим лучше: теперь пробиться к Эдане и тем самым завершить схватку силилось не больше двух десятков. Корбан поднял отцовский молот и бросился в атаку, Гроза выскочила вперед него и щелчком челюстей перекусила одному из воинов коленные сухожилия.

Двое упали прежде, чем он с ними поравнялся, – из их спин торчали рукояти ножей, и тут он вспомнил, кто научил Кивэн метать ножи. Он хмыкнул, взмахнул молотом – который, по правде говоря, оказался для него слишком тяжел, – и огрел противника не по голове, а по нижней части спины. Впрочем, хватило и этого. Корбан почувствовал, как под ударом крошатся кости. Он снова замахнулся, затем мама оказалась рядом с ним и вонзила копье кому-то в плечо, а Гроза рычала, терзала и рвала всех и вся.

Дружинники Эвниса попытались развернуться, чтобы встать лицом к лицу с новой угрозой, но Галион и его бойцы за пару мгновений расправились с отвлекшимися воинами, атакованными с фланга. Корбан увидел среди оставшихся в живых Кэмлина, Мэррока и Тарбена. Тут же обнаружились бледные как полотно Дат и Фаррелл, и Корбан ощутил прилив облегчения. Позади, возле рыдающей Эданы, сгрудились все остальные, включая Брину и Геба.

В очаге все еще трепетал огонь, а со всех сторон их окружала смерть и погибель. Во время краткого затишья из затененного угла рядом с разбитым в щепки столом донеслись горестные звуки. Корбан прищурился, посмотрел сквозь пламя очага и увидел двух мужчин, стоящих на коленях на полу. Одним из них был Мордвир, отец Дата. У него был безутешный вид, но рыдание исходило от человека рядом с ним – это был Вонн, и он держал у себя на коленях безжизненно поникшую голову Бетан.

Кроме их угла, какая-то жизнь сохранялась лишь за высоким столом – там все еще сражался Гар, однако из десяти орлиных стражей на ногах еще оставались только двое. Корбан сделал несколько шагов в сторону Гара, несколько человек отделилось от общей кучки и нестройным рядом последовало за ним. На его глазах Гар заблокировал удар сверху и полоснул собственным клинком по горлу противника. Затем, не успел тот упасть, хромец отступил в сторону, развернулся, каким-то неизъяснимым образом перехватил клинок и вонзил в живот последнему из стражей, что готовился броситься на него сзади.

Пока тело противника оседало на пол, Гар остановился на мгновение, затем высвободил меч, прокрутил его и снова переменил хватку. Наконец он повернулся лицом к Натаиру и Сумуру.

Сумур неспешно и изящно шагнул вперед, все еще держа меч в ножнах за спиной.

– Как ты здесь оказался, брат по оружию? – спросил он.

Гар не ответил и только поменял стойку.

– Отвечай, когда тебя спрашивают, – продолжал Сумур. – Неужели ты не видишь, что я владыка Телассара, повелитель джехаров и твой господин?

– Мой господин – Тукул, – сказал Гар.

Сумур покачал головой.

– Он всегда заблуждался. Не соответствовал своему призванию. Скажи мне, где он? Здесь, в Дун-Карреге? В Ардане? Неужели он тебя просто взял и бросил?

– Он бы этого не сделал, – выпалил Гар.

Сумур пожал плечами.

– Что бы ты там ни думал, твое задание провалено. Ну же, вложи в ножны свой меч, присоединяйся ко мне. Смотри, пред тобой стоит сам Серен Дисглайр, – указал Сумур на Натаира, который царственно возвышался рядом и тепло улыбался Гару.

Гар презрительно оглядел Натаира.

– Это не он, – сказал управляющий конюшен и на мгновение покосился на Корбана.

Сумур проследил за его взглядом и пристально посмотрел на Корбана и на сидящую рядом с ним волчениху.

– Нам с тобой есть о чем поговорить, – сказал он. – Ну же, вложи в ножны свой меч. Присоединяйся ко мне.

– Ты всегда был сладкоречив, – молвил Гар. – Быть может, твой лживый язык и смог заговорить зубы моему отцу, помог тебе стать владыкой в его отсутствие, но меня тебе никогда не одурачить. Когда мой дух пройдет по Мосту мечей, я еще успею наговориться. А до тех пор пусть за меня говорит мой меч. – Он изогнул запястье, и острие его клинка завертелось, описывая в воздухе круг.

– Да будет так, – пожал плечами Сумур. – Когда разберусь с тобой, вытяну у твоего мальчишки и его щенка ответы на кое-какие вопросы.

Корбан и моргнуть не успел, как в руке у Сумура вдруг появился меч. Он скорее услышал, а не увидел, как они столкнулись в первый раз под звон железа: в невнятном вихре движений сверкнули мечи, закружились тела. Вот мужчины разошлись, даже не переводя дыхание, и начали кругами обходить друг друга, примериваясь, прицениваясь, испытывая соперника на прочность. Сумур внезапно остановился, переместил вес с ноги на ногу, а затем бросился в атаку с мечом над головой. Гар вывернулся из-под удара изогнутого клинка, нанес Сумуру удар под дых, но воин ускользнул на безопасное расстояние. Они снова столкнулись, и на этот раз один клинок встретился с другим, ударился об него раз, другой, третий – Корбан потерял счет ударам, затем Гар низко присел и рубанул Сумура под лодыжки, однако воин подпрыгнул и двинул Гара по голове. Управляющий конюшен отпрянул вбок, и меч Сумура просвистел в воздухе на волосок от него. Он повернулся к Сумуру, сделал один взмах, потом другой, а затем изящно отступил.

Сумур остановился и посмотрел вниз. По его телу пролегли две тонкие красные черты: одна – на предплечье, другая – на груди. Это были мелкие, незначительные порезы, но они показывали, кто из них быстрее – хотя бы на долю секунды.

Корбан понял, что затаил дыхание, – так его заворожили насыщенность боя и мастерство поединщиков. Ничто не шло ни в какое сравнение с увиденным: Суд мечей между Туллом и Моркантом казался рядом с этим смертельным и жестоким зрелищем дракой двух неуклюжих детей. Он оглянулся и увидел, что все те, кто был с ним, одинаково поглощены этим развернувшимся перед ними танцем жизни и смерти. На мгновение позабылись все мысли о битве, все еще бушующей за дверями зала.

Вот его внимание снова привлек звон железа – двое мужчин вращались и кружились, как два языка пламени. На мгновение Корбан даже потерял способность различать, кто из них кто.

Затем кто-то стал отступать, пятясь к телу на полу: к трупу отца, понял Корбан. Когда Корбан его узнал, из груди его вырвался непроизвольный стон; Буддай все еще охранял хозяина. Нога воина задела руку Таннона, а челюсти Буддая уже вонзились в его сапог. На мгновение, меньшее, чем один удар сердца, чем одно трепетание века, этот человек потерял равновесие. Меч его противника вырвался вперед и глубоко полоснул его по плечу, а затем мужчина увернулся, отпрянул за пределы досягаемости клинка. Он притормозил, чтобы ощупать раненое плечо, и Корбан ахнул. Это оказался Гар.

Вдруг Корбан испугался за жизнь Гара. Его уверенность, его убежденность в способностях Гара начала пропадать. Гар орудовал двуручным мечом, а для того, чтобы владеть им на должном уровне, обе руки должны быть здоровы. В этом состязании малейшее изменение в равновесии склонит чашу весов в чью-то пользу, и это знали оба участника.

Гар нахмурился и размял плечи, бегло покосившись на Корбана.

– Уходи, – беззвучно шевельнул он губами, Сумур же стоял и улыбался, предвкушая торжество.

Гар медленно отходил в сторону главных дверей трапезной, все более отдаляясь от Корбана, но прежде, чем он успел преодолеть хотя бы несколько шагов, Сумур рванулся вперед.

Еще один удар мечом, еще одно парирование, однако на этот раз Гар постепенно отступал, ставил блоки, но даже не пытался нанести ответный удар. Лоб у него уже блестел от пота, а движения Сумура слились в неразличимое пятно – воин чувствовал близость своей победы.

Затем в открытые двери хлынули люди – дерущаяся толпа в красном и сером. Поток врезался в Гара и Сумура и раскидал их по сторонам.

– Гар! – закричала Гвенит. – Уходим! Сейчас же!

Корбан поддержал ее крик своим голосом, хотя Гар и Сумур исчезли из поля зрения. Может быть, Гар услышал их призывы, может быть, он принял решение независимо от них, но, когда те, кто стоял рядом с Корбаном, снова начали готовиться к битве, Гар внезапно возник перед ними.

– Нам нужно уходить. Немедленно, – сказал он. Управляющий конюшен был изнурен, из его плеча по-прежнему шла кровь, но в его выражении было что-то, что не допускало возражений.

Корбан кивнул.

– Всем нам, – добавил он, взглянув на Галиона и остальных. Гар только пожал плечами.

Трапезную снова поглотила битва. Сумур, Натаир и Эвнис скрылись от глаз в потоке красных плащей, сражающихся с серыми.

Они стояли близко к задней части зала, Галион и горстка его выживших товарищей окружали Эдану. Сражение, однако, до них пока что не докатилось.

– Мы должны вытащить Эдану отсюда, – сказал Галион, подслушав их разговор и с любопытством глядя на Гара – так, словно видел его впервые.

– Да, – согласился Корбан. – Но как?

– Через них нам не пробиться, – кивнул Галион на битву в зале и оглянулся на дверной проем, ведущий в замок.

– На улицу тоже нет хода, – сказал Мэррок. – В большей части крепости между Каменными вратами и трапезной происходит то же самое. А ворота и мост удерживает Оуайн.

Что это значит, понимали все. Что в Дун-Каррег, что из Дун-Каррега был лишь один общеизвестный путь.

– Я знаю один способ, – выпалил Корбан, неожиданно вспомнив о подземных ходах под крепостью.

– Уверен? – спросил Галион.

– Да. Есть один тайный лаз.

– Давайте пойдем и посмотрим, скажу я вам, – предложил Мэррок, – ибо нечего нам топтаться здесь да впустую рассуждать об его вероятности.

Галион кивнул и побудил их к действию. Раздал приказы оставшимся бойцам, поспешил к двери в задней части зала и провел туда их небольшую группу.