Текст книги "Очи бога"

27

Кассандра сидела в одиночестве на кровати, и ее воображение рисовало множество картин. Часы вдалеке пробили полночь, но королева не могла уснуть, ибо вся находилась во власти прошлого. Темнота окутала спальню. Лишь огонек свечи за ширмой освещал мрак. С другой стороны ширмы сидел Акила. Плотная ткань ширмы не позволяла ему видеть ее, но не мешала разговаривать. Его голос монотонно гудел в тишине: король читал стихи. Он был просто помешан на последних приобретениях своей библиотеки в области поэзии, мог читать ей стихи часы напролет. Не желая участвовать в его утомительных представлениях накануне встречи с Лукьеном, Кассандра пробовала сослаться на головную боль. Но Акила настоял. Словно надоедливое дитя, он никогда не оставлял ее в покое. И сам как будто никогда не уставал – а с другой стороны, не желал что-либо изменить в своих спектаклях. Он игриво пытался развлекать ее стихами и пьесами, но его неважные актерские способности и сверхвозбуждение только раздражали Кассандру. Сегодня он был просто невыносим. Его неумолчный голос вызывал эффект, подобный скрипу ногтем по стеклу. И Кассандра с новой силой мечтала о свободе. Акила продирался сквозь особенно скучный сонет, а Кассандра вспоминала о Лукьене, о часах, проведенных вместе уже давным-давно. Завтра она снова увидится с ним. А потом, если проклятье амулета действительно существует, она умрет.

Над башней прогремел раскат грома, приглушенный толстыми стенами опочивальни. Акила говорил, что сегодня идет дождь, но гроза разыгралась неожиданно. Дождь напомнил Кассандре о том свежем весеннем утре, когда она впервые отдалась Бронзовому Рыцарю. Она вспоминала запах яблоневого сада, свежесть почвы, легкий весенний туман. На губах королевы заиграла легкая улыбка. До того утра она думала, что Лукьен будет грубым, агрессивным в любви, но он поразил ее нежностью. И, однако, в нем не было ни капли неловкости – не то, что у Акилы! – и это восхищало Кассандру. Во время их последующих занятий любовью Лукьен научился виртуозно настраивать арфу ее тела, извлекая восхитительную музыку.

А потом Акила сошел с ума. А Лукьен был изгнан из города.

Кассандра открыла глаза в темноте. Слушая голос Акилы, она улавливала в нем зловещие нотки. Он постарел. В отличие от нее, время сыграло с ним дурную шутку. Но юношеский пыл не угас в нем, и он все еще любил Кассандру, вот только любовь эта напоминала тяжелую болезнь. Она прислушивалась к его голосу, к тому, как он то поднимается, то понижается, произнося слова. Странно, она так и не смогла его возненавидеть. Он изгнал Лукьена, величайшего героя Лиирии, и ослепил Джансиз. Превратил Кот в руины, пустив все налоги на свою знаменитую библиотеку. В припадке паранойи сокрушил канцелярии, превратился в настоящего тирана, упек в тюрьму барона Гласса и других хороших людей, присвоив их имущество. Барон Гласс два года томился в Бориоре, прежде чем отправиться на остров Во. Акила хотел казнить его, но вмешательство Кассандры спасло жизнь барону, в результате чего его сослали на верную смерть в суровые застенки островной тюрьмы. Скорее всего, он и умер там, но Акила более не заговаривал о нем, как будто память о бароне было необходимо искоренить, как ядовитый сорняк.

Несмотря на все преступления, Кассандра все еще жалела Акилу. Он был хрупким, словно ребенок. И сейчас она слышала в его голосе любовь. По правде говоря, он все еще был уверен, что ей приятно его общество. И он страстно желал быть рядом с ней. Он ни разу не позволил себе взглянуть на нее за шестнадцать лет, не осмелился прикоснуться к ней в темноте, если не считать того, первого раза. Но в его тоне всегда ясно читалось: он желает ее так же страстно, и никогда не решится удовлетворить страсть с другой женщиной. Он неоднократно говорил ей, что их брак – священен. Для самой же Кассандры их брак представлял собой фарс. Но ее восхищала стойкость Акилы. Видимо, безумие придавало ему сил.

Могла бы она сама быть такой же сильной, спрашивала себя Кассандра. До сих пор мысли о смерти не пугали ее, хотя завтра вечером она, возможно, умрет. Долго ли продлится процесс умирания? Ей было бы достаточно всего несколько минут. Лишь бы успеть сказать Лукьену все, что она хочет. Посмотреть на него, дотронуться до его лица, увидеть, каким он стал. И сказать, что она по-прежнему любит его. За шестнадцать лет изоляции Кассандра усвоила одно: любовь не умирает. Она улыбнулась: настоящая поэзия. Лукьен был воином с душой поэта. Ей удалось узнать правду о нем. Завтра, если она умрет, то предстанет перед ликом Неба, перед могучей силой, что сотворила мир. И когда ей велят прочесть список своих заслуг, Лукьен будет в самом начале. Любовь к нему изменила всю ее жизнь. И за нее она согласна заплатить полной мерой.

Акила выжидающе прокашлялся. Наступила долгая пауза, и Кассандра поняла, что он повернул к ней лицо за ширмой.

– Кассандра? – голос звучал звонко и чисто. – Ты не спишь?

– Нет, не сплю, Акила.

Снова пауза.

– Ты все еще ничего не сказала. Я думал, ты уснула.

– Нет, Акила.

Он захлопнул книгу.

– Ты чем-то поглощена сегодня.

– Нет, я просто не хотела прерывать тебя.

– Нет, поглощена, – повторил Акила. Кассандра услышала, как он откинулся в кресле. Его силуэт на фоне ширмы сполз назад и сгорбился. Он задумался, а это всегда не к добру. Иногда он все понимает. Кассандра пыталась спрятать собственные мысли. Он спросил: – О чем ты думала, Кассандра?

– Извини, Акила. Я так измучена, – призналась она. – Уже поздно, и я устала.

– Да, – протянул супруг. – А как твоя головная боль?

Он сделал акцент на этих словах, так что Кассандра непроизвольно съежилась. Он всегда знал, когда она лжет, несмотря на темноту.

– Мне уже лучше, – ответила она. Кассандра наблюдала за его фигурой на фоне ширмы. Он сидел прямо, не шевелясь, словно изваяние. – Почитай еще, – попросила Кассандра. – Ты ведь не закончил.

– Пожалуй, не стоит читать тебе любовных стихов. Они делают тебя печальной.

– Нет, – рассмеялась Кассандра. – Они мне нравятся.

– Почему?

Вопрос повис в воздухе.

– Потому что ты хорошо читаешь, и мне нравится слушать тебя.

– А другой причины нет?

Кассандра нахмурилась. Кажется, он поймал ее в ловушку.

– Разве должна быть еще причина, Акила?

Акила не отвечал. Она ждала, что он шевельнется, но напрасно. Ей казалось, он хочет что-то сказать, и страшные обвинения, которые вертятся у него на языке, уже готовы сорваться с его губ. Кассандра внезапно рассердилась.

– Скажи что-нибудь, Акила.

Его дыхание участилось.

– Я знаю, о чем ты думаешь, когда я читаю любовные стихи, Кассандра.

– Правда? И о чем же?

Из-за ширмы донесся глубокий вздох.

– Ты одинока. И в этом – моя вина. Я погубил тебя.

– Что?

Акила встал с кресла и в отчаянии тряхнул головой.

– Это правда. Ты одинока из-за меня, ведь я не смог найти второй амулет.

Кассандра чуть не рассмеялась.

– Нет, Акила…

– Не нужно щадить мои чувства. Я знаю, что ты думаешь обо мне. Ты права – я погубил тебя. Я оставил тебя гнить в этих комнатах, в одиночестве, и рядом с тобой нет супруга, который бы стал о тебе заботиться. Я делаю все возможное, чтобы скрасить твое одиночество, но этого недостаточно. Ты нуждаешься во мне, Кассандра. Целиком. Голоса в темноте недостаточно, особенно по прошествии столь долгого времени. Что я за муж?

– Остановись, Акила, – перебила Кассандра. Она села прямо, чтобы голос звучал громче. – Со мной все в порядке.

– Нет, не в порядке. И не может быть в порядке. Но когда-нибудь все изменится. Обещаю тебе, Кассандра, – Акила подошел к ширме и положил на нее руку. – Я люблю тебя, Кассандра.

Слова его звучали ужасно. Такие прекрасные слова, но как их исказило время и страсть к обладанию.

– Я знаю, – мягко сказала Кассандра. Она закрыла глаза и снова подумала о Лукьене.

– Мы снова будем вместе, клянусь, – голос короля звучал резко, визгливо. – Я найду второе Око, неважно, сколько времени это займет.

– Да, Акила, хорошо.

– И мы навсегда будем вместе.

– Да, Акила. Навсегда.

Навсегда. Это слово теперь ничего не значило для Кассандры. Она умрет намного раньше.

28

Гилвин целый день провел в библиотеке вместе с Фиггисом, приводя в порядок книги, занося их в каталоги и расставляя по полкам, помогая ученым из Марна с историческими текстами. Он работал с усердием, прилагая все силы, чтобы обелить свое доброе имя перед Фиггисом, хотя тот, похоже, уже забыл о событиях прошедшего дня. Было солнечно и тепло, в библиотеке толпились посетители. Большая группа местных фермерских ребят пришла на еженедельные занятия по чтению, которые устраивал для них Фиггис. Явилась и группа учителей из Риика, они желали изучить систему каталогов библиотеки, математическое чудо, изобретенное самим Фиггисом. Гилвин пребывал в отличном расположении духа, поглощенный работой и предстоящим свиданием. Нынче вечером, если все пойдет хорошо, он увидится со своей красавицей.

На закате поток посетителей, наконец, иссяк. Гилвин с Фиггисом смогли предаться заслуженному отдыху. Библиотека оставалась открытой, но они больше не помогали посетителям. Они вместе поужинали на кухне позади жилых помещений библиотеки, наслаждаясь цыплятами и бисквитами, приготовленными Деллой, их домоправительницей. Хозяйка Делла была стоической женщиной; муж ее погиб во время войны с Рииком. Она поступила на службу к Фиггису задолго до появления у него в учениках Гилвина, когда библиотека только открылась. Она была добра с Гилвином и предана Фиггису, и они втроем управлялись со всей необходимой работой в здании, хотя Фиггис просил иногда о помощи торговцев из Лайонкипа, например, когда протекла крыша. Подобно Фиггису, Делла получала жалованье от самого Акилы; король не позволял им ни в чем нуждаться. Делла чувствовала себя комфортно на службе в библиотеке. Это как нельзя лучше соответствовало тихой, спокойной натуре женщины.

После ужина Фиггис пригласил Гилвина сыграть в карты. Вечер был замечательный; Фиггис решил, что они могут играть на балконе главного читального зала, а может, и пропустить по стаканчику бренди. Гилвин понимал: старый библиотекарь старается восстановить добрые отношения между ними, ибо он уже неоднократно извинялся за вчерашнюю строгость. Из-за искреннего стремления Фиггиса к сближению Гилвину оказалось очень трудно отказать старику. Он не стал извиняться, просто сказал Фиггису, что сегодня очень устал и с удовольствием посидит с ним в другой раз. Фиггис не настаивал; он улыбнулся и предложил сыграть в карты в любое удобное для Гилвина время.

Как только Гилвин вышел от Фиггиса, он сейчас же кинулся в спальню и оделся для встречи. У него было немного одежды, и всего одна красивая рубашка, которую он берег для особых случаев – с накрахмаленным воротничком и яркой алой манишкой. Фиггис купил ему эту рубашку для встречи важных гостей. Гилвин почти не надевал ее, но первого свидания она показалась ему в самый раз. Одевшись, он пробежал расческой по волосам, посмотрелся в зеркало, принадлежавшее еще его покойной матери. Да, мать гордилась бы им сейчас. Она бы не одобрила его шатания по Лайонкипу, но всегда надеялась, что он найдет себе девушку, возможно, даже женится.

– Может быть, это она и есть, – с улыбкой подумал он. На улице быстро темнело. Он поправил рубашку, положил кольцо для подарка в карман и глубоко вздохнул. Нынче он сделает огромный шаг вперед, к нормальным людям – шаг, который, как он прежде считал, ему не по силам: ведь он калека. А теперь, в специальной обуви, чем он отличается от других людей? Желудок сдавил нервный спазм; в висках застучало. Он выглянул в окно и понял: надо спешить. Так что, попрощавшись с Теку, парень покинул спальню и двинулся в сторону Лайонкипа, где ждал его заброшенный сад.

Кассандра, с помощью Джансиз, покинула опочивальню вскоре после ужина, когда Фрин освободил кухню, а Мегал и Рузанна закончили уборку. С разрешения Джансиз две юные горничные отправились на прогулку – насладиться прекрасным вечером. Это немало удивило Кассандру, которая, даже несмотря на многие годы общения со слепыми людьми, не переставала удивляться их необычным способностям. Спустя час ее крыло здания погрузилось в тишину, и Джансиз вошла в опочивальню Кассандры, сообщив, что все ушли и путь через кухню открыт. Кассандра набралась решимости. С наступлением темноты Лукьен уже так близко. Если все в порядке, значит он, скорее всего, уже ждет в саду. Кассандра с Джансиз прошли через кухню, а потом Кассандра остановилась и повернулась к подруге.

– Не вини себя, – велела королева. Они стояли возле старой двери, ведущей в сад. Остальные слепые слуги разошлись кто куда, но Кассандра на всякий случай понизила голос до шепота. Она чувствовала тяжесть в груди, но не понимала: страх это или желание. Джансиз была бледна. Из глаз ее катились слезы. Кассандра улыбнулась и стерла их со щеки старой подруги.

– Я этого хотела, Джан, – мягко сказала она. – Ты же знаешь, я так больше не могу.

Джансиз кивнула, не в силах говорить.

– Я знаю. Но если ты умрешь…

– Если я умру, это хорошая цена за право повидать Лукьена. Помни об этом, Джансиз. Неважно, что будет дальше.

– Я должна пойти с тобой. Может быть, я смогу помочь.

– Нет, – отрезала Кассандра.

– Но если твоя болезнь вернется…

– Хватит, Джансиз. Тебе нечего там делать. А теперь – мне пора идти. А тебе – возвращаться. Если Акила придет меня искать…

– Я скажу, что ты уже спишь, – скорчила гримасу Джансиз. И махнула рукой. – Удачи тебе, Касс.

Кассандра обняла подругу, ощутив ком в горле.

– Спасибо, – прошептала она и поцеловала Джансиз в щеку. – Мы увидимся снова.

– Откуда ты знаешь? – сквозь слезы усмехнулась та.

– Я верю. А теперь – ступай.

С печальной улыбкой Джансиз повернулась и быстро пошла по коридору, оставив Кассандру в темноте. Кассандра ждала, пока шаги не затихли. Она взялась за ручку двери – волшебной – которая перенесет в прошлое. Но не могла заставить себя открыть ее.

«Дурные мысли? – задала Кассандра себе вопрос. – Нет».

Она говорила об этом Джансиз: ей хочется туда больше всего на свете. За этими дверями – свобода, которая вспыхнет, словно звезда, прежде чем она погибнет…

Уверенная, что ее никто не слышит, Кассандра приоткрыла скрипучую дверь и выскользнула наружу. На нее обрушилась темнота. Ноги щекотали растения и травы. Она пыталась разглядеть Лукьена среди деревьев и кустов. Но не видела и не слышала никого. Она осторожно закрыла дверь и сделала шаг, почувствовав сырую почву под ногами. Кассандра медленно шла вперед, не уверенная, стоит ли звать Лукьена. Но иначе – как он ее обнаружит? Осмотрев стену замка, она двинулась вглубь сада. За ней наблюдали залитые лунным светом лица статуй. Она задержала дыхание и огляделась. Сад был пуст. Сердце Кассандры упало.

«Лукьен, где же ты?»

Она не осмеливалась позвать его по имени, ей хотелось заплакать. Может быть, она неправильно рассчитала время. Или, что еще хуже, – ее обманули?

– Нет, – прошептала она. Лукьен не мог бы солгать ей. Он должен быть здесь, ведь он обещал. Но Кассандра знала, что времени терять нельзя. Если кто-нибудь еще увидит ее до Лукьена…

– Привет.

Кассандра резко обернулась. У стены замка стоял какой-то человек, едва различимый в слабом свете луны. Когда она увидела, что это не Лукьен, ее надежды рухнули. И страх ледяной петлей сжал сердце.

– О Небо! – прошептала она. – Вы не…

Она отвернулась, пытаясь спрятать лицо. Но внезапно поняла: бежать некуда. Человек преградил ей путь.

– Уходите! – закричала она. – Не смотрите на меня!

– Что? – она услышала, как он подходит к ней: трава шуршит под ногами. – Не надо бояться…

– Уходите! – Кассандра смотрела на деревья, желая спрятаться за ними. Он видит ее, но сейчас темно, так что, может быть, все еще обойдется. Она поспешила через сад к грушевым деревьям.

– Подождите же, – взмолился незнакомец. Голос у него был совсем юный.

Кассандра в ужасе устремилась к деревьям и налетела на твердый ствол. В голове запульсировала резкая боль. Мир стремительно уменьшался, исчезал. Когда она снова открыла глаза, то обнаружила, что лежит на спине, вся перемазанная грязью. Она поспешно попыталась сесть и увидела склоненное над ней незнакомое лицо.

– Вы в порядке?

Кассандра услышала голос сквозь завесу боли. Затуманенные глаза сфокусировались на его лице: оно было до крайности озабоченным.

– Я мертва, – простонала она.

Юноша не понял смысла ее слов.

– Нет, вы в порядке, – мягко проговорил он. Он опустился рядом с ней, провел рукой по волосам, ощупал шишку на лбу. Кассандра хотела вырваться и убежать, но поздно – ее увидели. Теперь остается ждать, пока рак не съест ее внутренности.

– О Небо, я умираю… – прошептала она.

Она положила руку на грудь и нащупала амулет под одеждой, ожидая, что рубин станет холодным. Но камень пульсировал, как всегда. Кассандра сделала глубокий вдох. Странно, но боли в желудке не было, разве что жуткая боль, раздирающая голову.

– Вы можете сесть? – спросил юноша. Он помог ей подняться. – Вот так. Спокойно…

Кассандра положила руку на лоб и коснулась ссадины. Как больно! Она испустила вздох. Парень смотрел на нее, широко улыбаясь. И тут она увидела его левую руку. Она была изуродована: пальцы срослись вместе. Увидев это, он спрятал руку за спину.

– Извините, – сказала Кассандра. – Я не собиралась разглядывать. Я… Мне нужно уйти.

С помощью юноши она поднялась на ноги. В голове все плыло. Юноша увидел, в каком она состоянии, и поддержал ее здоровой рукой.

– Вот так. Присядьте.

Кассандра села, зная, что выбирать не приходится. Как только она придет в себя, то сможет уйти. А потом она подумала о Лукьене и огляделась.

– Вы один? – спросила она юношу.

Она рассмеялся.

– Конечно. С кем бы я мог быть? Я думал, вы знаете, что я буду один.

Кассандра посмотрела на него:

– Что?

– Моя записка, – он внимательно изучал ссадину у нее на лбу. – Выглядит не так уж страшно. Скоро заживет.

– Ваша записка? Вы хотите сказать – это вы ее мне прислали?

Парень выглядел задетым.

– Да, конечно.

– Но вы же просто мальчик. Я ожидала… – Кассандра запнулась, покачала головой и залилась смехом. – Не могу поверить. Ну и дура же я!

Парень отшатнулся, на лице его появилась гримаса.

– Простите. Я не желал ничего плохого. Просто хотел встретиться с вами.

– Встретиться со мной? Откуда же вы меня знаете?

– Я видел вас в саду в ночь лунного затмения. Вы были с другой женщиной, старше вас. Я увидел вас и… ну… – он нервно сглотнул. – Вы были так красивы, так милы. Я просто подумал…

Его голос прервался; от стыда он не мог смотреть ей в глаза. Он натянул рукав на изуродованную руку. Кассандра внезапно все поняла. Он влюблен. И, ясное дело, решил, что они ровесники. А теперь смущен и мучается от неловкости. Кассандре передалась его боль.

– Не стоит смущаться, – сказала она и попыталась улыбнуться. – Вы мне очень польстили.

– Но вы решили, что записка от кого-то другого, – парень уныло вздохнул. – Мне следовало догадаться. Если бы вы знали, что она от меня, вы бы не пришли.

– Нет, – быстро ответила Кассандра. – Ну, вообще-то, вы правы. Но я ошиблась, как видите. Я думала, что записка от кого-то, кого я знаю, о ком я много думаю.

– О, так, значит, у вас уже есть… ну, тот самый… Мне следовало догадаться. Вы так прекрасны.

Кассандра зарделась, услышав комплимент. Славный мальчик, хотя и застенчивый Его неловкость вызвала у нее улыбку. Он напомнил ей Акилу шестнадцать лет назад.

– Как ваше имя? – спросила она.

– Гилвин Томз, из библиотеки.

– Из библиотеки? О, да, я слышала о вас. Мой… э… друг упоминал о вас.

– Правда? А кто ваш друг?

– Неважно. Но я слышала о вас. Вы работаете вместе со стариком.

– Фиггисом. Я его ученик.

– И вы видели меня в саду?

– Да, – Гилвин указал на Лайонкип. – У меня есть тайное местечко, куда я иногда забираюсь, вон там, на балконе.

Кассандра обернулась посмотреть. И увидела старый заброшенный балкон. Ее сердце упало. Как глупо она рисковала жизнью в ту ночь. Но сейчас, оказалось, риска и не было. Она дотронулась до живота. Все хорошо. Осознание, что здоровье не покинуло ее, заставило Кассандру громко расхохотаться.

– Я в порядке! Просто не верится!

– Да ведь ссадина неопасна, – заметил Гилвин. – Я сказал вам, все будет хорошо.

Кассандра взяла его за руку.

– Да, Гилвин Томз, все хорошо. Я так же здорова, как в день своего появления на свет!

Гилвин странно посмотрел на нее.

– Ммм, ну да. Верно. Все отлично.

– Отлично! – смех Кассандры разливался по саду. – Ох, спасибо тебе, Гилвин Томз!

– За что же? Я не понимаю…

– Конечно, не понимаешь… – Кассандра сжала его руку. – Извини, я просто счастлива…

– Почему? Потому что встретились со мной?

Кассандра подумала немного и ответила.

– Точно, Гилвин, оттого, что встретилась с тобой, – она наклонилась и поцеловала его, отчего его глаза чуть не вылезли из орбит. – Но сейчас мне надо идти. – Кассандра поднялась на ноги.

– Подождите, – закричал Гилвин. Он тоже встал рядом с ней, жалкая улыбка появилась на его лице. – Я хотел сказать: обязательно ли уходить прямо сейчас? Я даже не знаю вашего имени.

– Моего имени? – Кассандра задумалась. – Меня зовут Мегал.

Гилвин просиял.

– Мегал. Прекрасное имя. Но я никогда не видел вас до того праздника. Вы работаете в замке?

– О, да. Я работаю у королевы. Я горничная.

– Правда? Так вы видели королеву?

– Иногда вижу. А теперь мне и вправду надо идти…

– Но я думал, что все слуги королевы Кассандры слепые. Так говорит Грэйг.

– Грэйг нечасто бывает в нашем крыле. И не верь ничему, что услышишь о королеве. Спокойной ночи, Гилвин Томз, – она снова повернулась, но юноша остановил ее.

– Подождите, еще одно… – Гилвин полез в карман и достал маленькую вещицу. Он с улыбкой показал ее Кассандре. – Это вам.

Кассандра рассмотрела вещь и с удивлением поняла, что это кольцо. Не из дорогих, вовсе не красивое, но то, как он вручил его, было потрясающе! Она взяла кольцо, сверкнувшее в лунном свете. Грубая работа, сделано из бронзы, украшено резьбой. Недорогое, но, судя по всему, цена его высока.

– Ты купил его для меня?

– Вам нравится?

Кассандра кивнула. Оно ей очень нравилось.

– Да. Думаю, оно прекрасно. Но почему?

– Потому что я не хотел приходить с пустыми руками, – объяснил Гилвин. – Я думал, вы ждете подарка. – Он пожал плечами. – Небось, вы их постоянно получаете.

«Что за прелестный наивный мальчуган», – подумала Кассандра.

– Нет, – сказала она. – Далеко не часто. Люди редко столь же заботливы, как ты. Но тебе не следовало этого делать. Должно быть, оно стоило целое состояние.

– Ничего особенного, – возразил Гилвин. – И это невеликая плата за то, чтобы увидеть ваше лицо. Не хотите примерить его?

– Я примерю, Гилвин, обещаю. Но я уже задержалась. Нужно возвращаться, пока мое отсутствие не обнаружилось.

На лице Гилвина отразилось разочарование.

– О, ну, конечно. Вам пора.

– Гилвин, – мягко произнесла Кассандра, – я знаю, что ты хочешь сказать. Но вынуждена отказать тебе. Я не смогу снова увидеться с тобой. – Она коснулась его щеки. От этого простого жеста сердце юноши растаяло. – Ты ведь понимаешь меня, правда?

– Да, – кивнул Гилвин. – У вас кто-то есть.

– Все верно. Но если бы не было, я бы не отказалась от такого чудесного друга.

Улыбка Гилвина засияла ярче луны.

– Может быть, увидимся снова, Мегал. Я часто бываю в замке. Может быть, когда-нибудь побеседуем.

– Возможно. Но никому не говори о нас, хорошо? Я попаду в беду, если королева прознает о моем отсутствии ночью.

Сама наивность, Гилвин отвечал:

– Не волнуйтесь, я никому не стану говорить. Не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда!

– Значит, мы оба будем хранить секрет, – рассмеялась Кассандра. Решив, что Гилвин тоже заслужил подарок, она позволила его кольцу скользнуть на палец. – О, погляди-ка! Отлично смотрится!

– Рад, что вам понравилось, – сказал Гилвин. Он сделал глубокий вдох. – Прощайте, Мегал! Спасибо, что пришли повидаться со мной.

При свете луны он выглядел столь уязвимым, что Кассандра почувствовала глубокую печаль.

– Пожалуйста, Гилвин. И спасибо за этот чудесный подарок, за то, что счел меня достойной его, – она шагнула и остановилась. – Спокойной ночи, Гилвин Томз. Я буду помнить тебя.

Кассандра повернулась и ушла. Она чувствовала на себе неотрывный взгляд печальных глаз юноши, но не оборачивалась, ибо знала: это только добавит страданий в его чашу. Она была польщена, и удивлена, ей хотелось сделать хоть что-нибудь, дабы осушить эту чашу. Но это невозможно, ибо любовь всегда такова: она разбивает сердца, и справиться с ней не может никто.

Сердечная боль самой Кассандры достигла апогея, когда она подошла к потайной двери. Вместо пылкого лица Гилвина она видела Лукьена, окруженного воспоминаниями.

– Я просто глупа, вот что, – прошептала она, входя. Мысль о возвращении к ней Лукьена теперь казалась идиотской. И неважно, что проклятье оказалось фальшивым. Ей подавай Лукьена, и все тут.

И вдруг, пораженная ужасом, Кассандра замерла у порога кухни. У нее зародилось смутное подозрение.

– Я никому не могу рассказать этого, – прошептала она. – И никому не могу позволить увидеть себя!

Если она сделает это, Акила захочет быть с ней. Он вновь потащит ее в постель и станет совокупляться с ней, точно жеребец, заставляя рожать детей, которых хотел так страстно. Кассандра вынула амулет из-под одежды и стала его рассматривать. Рубин в центре пульсировал, даруя тепло.

– По-прежнему живая, – простонала она. – И по-прежнему в темнице!