Текст книги "Искупительница"

– Мы еще не занимались этим, – сказала я истерически высоким голосом. – Пока нет. И даже если бы занимались…

Я вспомнила, как запаниковала той ночью в объятиях Санджита, как застыла в его руках. Меня вдруг накрыло осознание.

– Дайо, я не думаю, что хочу быть матерью. В принципе.

– Ох. – Казалось, он потрясен. – Ну, может, не сейчас. Но позже…

– Позже я передумаю? – Я скрестила на груди руки. – С чего ты взял?

Он сгорбил плечи.

– Прости. Я только… – Он вздохнул. – Мы должны каким-то образом сделать новых Лучезарных. А для этого нужно… ну, ты в курсе. Это не для меня.

Он прислонился к Стене Смотрящих, выглядя расстроенным. Моя злость утихла. Я взяла его за руку, и он крепко сжал мою ладонь.

– Я спрашивал у Ай Лин, – сказал он после паузы. – О том, что со мной не так.

Я подняла брови:

– Почему Ай Лин?

– Не знаю. – Он заерзал, задумавшись. – С ней просто так легко говорить, ты заметила? И она слушает лучше всех, кого я знаю, даже когда притворяется, что ей все равно. Интересно, почему она…

Он замолчал, выглядя виноватым, и затеребил край своего одеяния.

– В общем. Она уверена, что есть и другие, как я. Те, кто не выносит секс, или те, кому он нравится, но они не чувствуют влечения ни к кому, или те, кто просто… ничего не чувствует. – Он пожал плечами. – Я из первых. И я не знаю, как это изменить.

– Тогда не меняйся, – сказала я. – Зачем меняться ради какого-то пыльного наследия? Мы не просили быть Лучезарными.

– Но мы ими стали. – Он печально улыбнулся. – Знаешь, что самое забавное? Мне кажется, у меня бы хорошо получилось воспитывать детей. Смотреть, как растет новый человек – что может быть лучше? Я бы никогда не отослал ребенка прочь. В отличие от моего отца…

Резко вдохнув, он снова замолчал, сгорбив плечи. Я прислонилась к стене рядом с ним: камень холодил мою спину.

– Дайо, если я произведу на свет наследника империи… Я сделаю ровно то же, что сделала Леди. Заводить ребенка для какой-то имперской цели, о которой этот ребенок даже не просил, – ужасно. Одна мысль об этом меня пугает. Что, если… что, если я стану такой же, как она?

Мои ладони вспотели. Я представила, как держу в руках маленькое спящее создание с моими кудрявыми волосами и карими глазами Санджита. Я представила, сколько знаний захочу этому созданию дать. Сколько силы и защиты. Я бы захотела отполировать каждую мельчайшую деталь этой маленькой жизни до глянцевого блеска. Любовь будет кипеть у меня внутри, затмевая разум, сворачиваясь в груди в тугой клубок, пока с губ моих не сорвется песня, острая, как кристаллы меда:

«Я, моя. Она – это я, и она – лишь моя».

Нет. Нет! Я скроюсь, спрячусь где-нибудь, чтобы этого не произошло. Я никогда не причиню своему дитя страданий…

Прямо как Леди пряталась от меня на другом конце усадьбы Бекина.

К горлу подкатила тошнота.

– Я не могу, – сказала я Дайо. – Я не стану. Прости.

– Не извиняйся, Тар. Все в порядке. – Он кивнул, словно пытаясь убедить не только меня, но и себя тоже. – Мы просто… что-нибудь придумаем. Я в нас не сомневаюсь.

– Продолжайте путь, Ваши Императорские Величества, – сказала капитан Бунми, вглядываясь в темноту вокруг. – Небезопасно задерживаться на одном месте.

Пока мы шли, Бунми со своим отрядом обменивались сигналами с другими гвардейцами, поставленными на углу каждой крыши.

Я подавила мысль о наследниках и детях. Мы приблизились к центру города. Здесь портреты кончались, дальше было отведено место для будущих Лучезарных и их советников.

– Ты уже видела? – спросил Дайо, пихнув меня локтем.

– Конечно нет! Я специально ждала сегодняшнего вечера. А ты?

Едва сдерживая улыбку, он пожал плечами.

– Ты видел!

– Я подглядел немного, – признался он, смеясь и уклоняясь от моих шутливых ударов по руке. – Несколько дней назад. Прости! Не мог дождаться. Но так даже лучше – я смогу насладиться твоей реакцией.

Стена изгибалась. Мы повернули за угол… и пришли к нужному месту.

– Ну? – выдохнул Дайо. – Что думаешь?

Но в горле у меня комом встали слезы.

Сначала я заметила ножной браслет. «Как странно, – подумала я, немедленно уходя в отрицание. – Браслет с ракушкой каури на этой огромной нарисованной ноге выглядит в точности, как мой».

– …Невероятное внимание к деталям, – говорил тем временем Дайо словно издалека. – Художники превзошли самих себя. Я не мог поверить своим…

Я подняла взгляд выше, вдоль мускулистых коричневых ног, высоких, как деревья, затем вдоль торса и радужного одеяния, пока не достигла наконец далекого лица. Темные глаза смотрели на город со спокойной гордостью, обрамленные развевающимся облаком черных волос.

– Ну как? – повторил Дайо.

– И-ик! – ответила я.

Он просиял и обнял меня.

– Я сказал то же самое.

Портрет Дайо высился плечом к плечу с моим, величественный и ясноглазый. Длинный шрам от ожога на лице придавал ему героической серьезности. Возле него стояли наши братья и сестры с вдумчивыми лицами. Портреты были так похожи, что казалось, будто огромный Санджит вот-вот вздохнет и проведет ладонью по своим волосам, а гигантская Кира подмигнет, теребя в пальцах конец своего молитвенного платка.

Пространство рядом со мной было подозрительно пустым. Художники оставили место для моего будущего Совета – вассальных правителей Аритсара. Я сглотнула и отвернулась, сосредоточившись на своих названых братьях и сестрах.

Меня поразили наши юные лица. На всех других портретах на стене лица казались суровыми, с читающимся на них достоинством, и были покрыты морщинами. Наши же были гладкими и живыми – мы оказались самыми молодыми правителями на Стене Смотрящих. Я задумалась, не беспокоило ли это Дайо в глубине души. Наша слава досталась ценой жизни его отца.

– Не задерживайтесь слишком долго, Ваши Императорские Величества, – сказала капитан Бунми, щурясь на высотные дома. – Я бы хотела проверить периметр.

– Все чисто, – сказал один из гвардейцев, махнув флагом тени на одной из крыш. Тень медленно повторила жест. – Кто бы там ни стоял, сигнал он вернул.

– Знаю. Но… – Бунми закусила губу, хмурясь. – Что-то здесь не так.

– Как нам стоит закончить наше паломничество? – спросила я Дайо, нервно смеясь из-за наших гигантских двойников. – Должны ли мы поклониться самим себе?

Дайо поклонился с неуклюжей щеголеватостью. Я повторила его жест: у нас обоих слегка кружилась голова после пальмового вина.

– Мы воздаем дань уважения Дайо Доверчивому и Тарисай Зловещей! – протянул он дурным голосом.

Я попыталась утихомирить его, согнувшись от хохота. Мои спрайты танцевали у нас над головой, словно тоже смеялись шутке. Дайо широко улыбнулся:

– Мы воздаем дань уважения самым ярким…

И тут всего в нескольких дюймах от моей головы в Стену Смотрящих с громким лязгом вонзилась стрела.

Дайо бросился вперед, закрывая меня собой, ровно в тот момент, когда другая стрела просвистела в воздухе…

И вонзилась ему точно в спину.

– Отряд, ко мне! – закричала Бунми. – Пригнитесь. Пригнитесь!

Глава 12

На улице послышались быстрые шаги и шелест вынимаемого из ножен оружия. Нас окружил отряд Бунми, подняв над головой овальные щиты, чтобы укрыть нас. Но прежде чем они закончили, еще одна стрела просвистела сквозь щель между щитами и вонзилась Дайо в плечо.

Кто-то выл, кричал неразборчивые проклятия. Я не осознавала, что этим «кем-то» была я, пока Дайо, продолжавший закрывать меня собой, не обхватил мое лицо ладонями:

– Тар. Посмотри на меня. Я в порядке.

– Ты должен уходить! – Мне не хватало воздуха. – Я не позволю тебе умереть, только не снова, не снова…

– Тар, посмотри на меня!

И пока вокруг бушевал хаос, Дайо, поморщившись, потянулся себе за спину и поочередно вытащил стрелы.

Кровоточащие раны затянулись у меня на глазах. Его маска светилась, пока новая кожа покрывала каждую рану, мгновенно превращаясь в светлеющий шрам.

– Эти стрелы – не для меня. Я не могу умереть, – прошептал он со страхом. Он кивнул на мою маску: единственная цветная полоса на гриве львицы объявляла всему миру о моей уязвимости. – Они целились в тебя.

Кровь из поцарапанного стрелой уха капала мне на шею. Стрелы продолжали одна за другой вонзаться в щиты гвардейцев над нами. Значит, убийца был один и стоял на крыше ближайшего здания.

– Нас подставили! – прорычала Бунми, сигнализируя гвардейцам войти в здание.

Они вышибли дверь: мы слышали растерянные крики обитателей дома, пока воины взбирались на крышу. Но стрелы продолжали свистеть в воздухе с пугающей меткостью. Убийца начал целиться гвардейцам в ноги, не закрытые щитами. Один за другим воины вскрикивали, нарушая строй.

Бунми встретилась с нами взглядом.

– Бегите! – процедила она.

Сердце стучало где-то в горле. Я схватила брошенный кем-то щит и сорвалась с места.

На улицы все еще лилась музыка, словно призрачный гимн.

 
Почему же, скажи? Почему?
Пеликан сказал свое слово!
 

Уши горели от адреналина. Убийца выбрал хорошие охотничьи угодья – я бежала по открытой площади, освещенной со всех сторон, и поблизости не было никаких укрытий или узких аллей. Стрела глубоко оцарапала мою голень. Я взвыла от боли, захромав. Спрайты бестолково кружились в небе, угасая и слабея по мере того, как слабел мой собственный пульс. Если бы я могла мыслить ясно, я бы приказала им помочь – атаковать врага сверкающим роем. Но сознание затянуло дымкой паники, а тутсу, будь они прокляты, не делали ничего без приказа.

Дайо догнал меня и положил мою руку себе на плечо, помогая идти. Но мы двигались слишком медленно.

 
Солнце для утра, солнце для ночи,
И луны на годы вперед.
 

Очередная стрела ударила в щит, чуть не выбив его у меня из рук. Я смутно видела на крыше силуэт крепкого мужчины, пополняющего свой колчан.

А потом пришли дети.

Сперва мне показалось, что это животные. Маленькие грязные тела поднимались из земли и забирались по стенам, как жуки. Сначала двое, потом четверо, потом семеро – они забирались так быстро и умело, что их руки и ноги смазывались от движений в одно расплывчатое пятно. Гвардейцы у здания застыли в ужасе, осеняя себя знаком Пеликана, чтобы отвадить зло.

Убийца заметил детей слишком поздно. В ночном воздухе раздался крик.

Дети-тени набросились на него, царапаясь, кусаясь, разрывая убийцу на куски, как шакалы. Едва видимый под роем маленьких тел, убийца запнулся, пошатнулся… и упал вместе с детьми с края крыши с высоты в восемь этажей.

Они приземлились с тошнотворным хрустом. Мы с Дайо вцепились друг в друга, глядя на груду тел на площади. Поначалу дети, накрывшие труп убийцы, были неподвижны.

Потом начали медленно подниматься.

– Ты их видишь? – прошептала я Дайо.

Он кивнул. Его сердце бешено стучало напротив моего.

Лица детей были испачканы землей и грязью, но теперь стало видно, что все они – совершенно разные. Одни – темнокожие и с черными кудрями, другие – бледные, со спутанными косами, третьи – загорелые и золотоволосые. Дети были с разных концов континента, и на всех светились фиолетовые отметины Искупителей.

– Как? – выдавила я.

Это невозможно. После правления Энобы все Искупители рождались в Сонгланде, но эти дети происходили со всей империи. Если они правда Искупители, то родились еще в первой волне, а значит, каждому из них было не меньше пятисот лет.

Я вспомнила предупреждение Эмеронии: «Они могут являться и в виде духов, и во плоти».

Эти дети – тоже оджиджи. В животе у меня узлом завязались жалость и ужас.

Когда-то они были живыми. Я полагала, что Искупители, которым не удавалось вернуться из Подземного мира, просто умирали и переходили в Ядро. Но этим детям пришлось гораздо хуже. Абику поработили их души, возможно, навсегда. Как много Искупителей они превратили в оджиджи?

– Почему вы защищаете меня? – спросила я тихо. – Чего вы хотите?

Дети синхронно повернулись ко мне, глядя тусклыми бесцветными глазами. Прямо как тот, кто убил Таддаса. Их голоса – тихое шипение, от которого у меня встали дыбом волосы на затылке, – эхом разнеслись по площади.

– Мы хотим справедливости, – ответили они.

И рассыпались в пыль.

* * *

Когда мы с Дайо вернулись во дворец, гвардейцы проводили нас в имперское крыло. Ай Лин и Санджит – вместе с армией целителей, слуг и придворных – бросились к нам еще в прихожей.

Я едва успела пересечь порог, когда меня обняли сильные руки, и я уткнулась лицом в широкую твердую грудь.

– Я в порядке, – пробормотала я куда-то в бицепс Санджита.

Но он, похоже, едва ли меня слышал, бормоча проклятия на дирмийском. Снова и снова он проверял меня своим Даром на предмет ранений.

– Мы слышали новости. – К нам поспешил один из чиновников, который уставился на кровь на моей шее и лодыжке. – Как ужасно, Ваше Величество! Позвольте вам помочь…

Все заговорили разом. Воздуха не хватало. Я дышала часто и рвано. Не задумываясь, я высвободилась из объятий Санджита и резко указала на дверь:

– Вон, – выдохнула я. – Все вон, за исключением императора, Помазанников и капитана Бунми.

– Оставь хотя бы целителей, – возразил Дайо. – Твое ухо и ногу нужно…

– Вон! – рявкнула я.

Слуги и придворные с топотом понеслись к двери. Как только они ушли, я выдохнула… и комната ушла у меня из-под ног.

Санджит подхватил меня одним быстрым движением. Помог дойти до гостиной. Бунми, Дайо и Ай Лин шли следом. Санджит усадил меня в низкое кресло, порылся в шкафчиках над военным столом, достал мазь и льняные бинты. Потом с мрачным видом обработал мои раны, пока я разглядывала жуткие пророчества Умансы на стенах. Яркие узоры качались и кружились у меня перед глазами.

Бунми встала возле кресла и протянула мне свое копье:

– Вашей жизни грозила опасность в мою смену, Ваше Императорское Величество, – сказала она. – Я беру на себя всю ответственность за случившееся. Прошу, примите мою отставку из Имперской Гвардии.

– Отказано, – проворчала я. – Мы обе знаем, что это был необычный убийца.

– Тебе стоит обратиться к профессиональному целителю, – произнес Санджит хрипло, закончив с моим ухом и лодыжкой. Когда я покачала головой, у него на лбу вздулась вена. – Стрела могла быть отравлена, Тар. Мой Дар не показывает яд. Да ради Ама! Тебе не нужно сейчас быть храброй.

– Мы не можем никому доверять, – возразила я. – Человек, пытавшийся меня убить, находится здесь, во дворце.

Санджит, Ай Лин и Дайо разом замерли. Я посмотрела на Бунми для подтверждения. Она мрачно кивнула:

– Как вы догадались, госпожа императрица?

– Считайте это интуицией.

В тот момент, когда я увидела фигуру на крыше здания, мой разум тут же бросился решать эту головоломку, собирая факты и соединяя образы, как я делала во время испытаний в Детском Дворце. Кто-то в Ан-Илайобе желал мне смерти… и они почти преуспели.

Наемный убийца обманул Бунми, зная верный сигнал «все чисто», что намекало на помощь со стороны Имперской Гвардии. Но королевские войска были знамениты тем, что их крайне сложно подкупить. Гвардейцы, разоблачавшие предателей, получали в награду землю и титул – последнее не могли купить никакие деньги.

А значит, взятками гвардейца было не умаслить… если только они не нуждались в титуле. Следовательно, предатель был из благородных.

Дайо нахмурился.

– Убийца был придворным?

– Нет, – ответила Бунми. – Но придворные его наняли.

Она достала из кармана едко пахнущую тряпицу: в нее оказался завернут мутный желтый камень, испачканный кровью. От одного взгляда на него мне вспомнился сверкающий изумруд в наруче Мелу – том самом наруче, с помощью которого моя мать его поработила.

Ай Лин отшатнулась, осеняя себя знаком Пеликана:

– Это что, Бледные Искусства?

Бунми угрюмо кивнула.

– Мои воины обнаружили этот камень прямо в шее убийцы – его вживили в кожу. Это называется ибадже. Артефакты Подземного мира привязывают своего носителя к единственной цели, дают сопротивление смерти и другие способности. Думаю, это объясняет, почему убийца почти не промахивался. Обычно предметы с ибадже носят на себе с помощью украшений, но если соединить напрямую с телом, то эффект сильнее и стабильнее. Они медленно отравляют носителя изнутри и постепенно обезображивают тело. Только одна гильдия наемных убийц достаточно безумна, чтобы носить подобное: Джуджока.

Я покачала головой:

– Никогда о них не слышала.

– Я слышал, – сказал Санджит.

Взгляд его стал мрачным и отстраненным. Встав на колени возле моего кресла, он провел пальцами вдоль моей щеки и лба, снова и снова. Будто старался запомнить. Убедить себя, что я все еще здесь, в безопасности, а не лежу, утыканная стрелами, под Стеной Смотрящих. Когда он заговорил, его голос был полон холодной ярости:

– Джуджока – самая элитная гильдия наемников в центральных королевствах. С ними можно выйти на контакт исключительно через древние семейные связи. И даже тогда позволить себе их услуги могут очень и очень немногие.

– Кто-то из гвардейцев – скорее всего, из семьи благородных, – обеспечил убийцу сегодняшними сигналами и дал ему доступ к крыше, – согласилась Бунми. – Но мы не знаем, кто это был.

– Вероятно, замешана не одна семья, – заметила Ай Лин. – Представители знати любят сговоры.

– Но почему кто-то желает Тарисай смерти? – спросил Дайо. – Во имя Ама, она же предложила принести себя в жертву абику. Она – героиня. Кроме того…

Мысленно я добавила то, о чем все подумали, но не могли произнести вслух: зачем убивать меня, если я скорее всего все равно умру в Подземном мире еще до своего девятнадцатого дня рождения?

Бунми неодобрительно проворчала:

– Если это благородные, то они поступают не только плохо, но и безрассудно. Если императрица-Искупительница умрет до того, как исполнит обещание Подземному миру, абику пойдут войной на весь континент. Даже если мы мобилизуем Армию Двенадцати Королевств – тысячи умрут. Миллионы.

По коже у меня пробежали мурашки. Обычно я избегала мыслей о своем путешествии в Подземный мир, отвлекаясь на другие насущные проблемы, например, на пробуждение алагбато и помазание нового Совета. Но теперь, когда я увидела, как эти чумазые существа карабкаются по стене высотного здания, источая вонь разложения… моя смерть казалась неминуемой. Во имя Ама, почему я вообще решила, что достаточно сильна для входа в Подземный мир? Неужели я сошла с ума?

Меня затрясло. Санджит тут же прижал мою руку к своей груди, но я продолжала дрожать, не в силах остановиться. Через Луч я почувствовала его отчаяние.

– Мой Дар ничего не находит, – прошептал он. – Не знаю, что не так, солнечная девочка. Скажи мне, где болит.

Я едва его слышала. Символы на моих руках жгли кожу, как огненные муравьи: оджиджи роились под потолком гостиной, скаля зубы:

«Трусиха! Трусиха!»

«Мы были младше, чем ты, когда твоя империя бросила нас в Разлом Оруку».

«У тебя нет права бояться. Ты делаешь недостаточно. Недостаточно».

«Заплати за наши жизни».

– Правда и ложь, – выдохнула я. Все в комнате наблюдали за мной с растущей тревогой. – Ложь и правда. Что из них – что?

– Чай, – велела Ай Лин.

Она покопалась в корзине с травами Терезы в углу, окунула листья в кружку с водой и сунула мне под нос. Ароматные листья щекотали язык, пока я пила, и постепенно мое тело расслабилось. Глумливые голоса замолкли, хотя я и не смела больше смотреть на потолок – боялась, что эти существа будут глядеть на меня в ответ.

В углу мяукал один из питомцев Камерона, детеныш пантеры, и Дайо принес его мне, надеясь, что пушистое создание меня успокоит. Я уставилась в его зеленые глаза. Котенок пискнул, лизнув меня в лицо. Вздохнув, я прижала его к груди, точно как Санджит прижимал к груди меня саму.

– Оджиджи вернулись, – выдавила я. – Дайо и Бунми видели их в городе. Дети, такие же, как тот, что убил Таддаса – Искупители из эпохи Энобы. Они спасли меня от убийцы.

Ай Лин и Санджит поежились от отвращения и напряглись, когда я показала им воспоминание через Луч: дети с мертвыми глазами, падающие с крыши, а потом поднимающиеся из грязи с гротескно висящими сломанными конечностями.

– Чего я не понимаю, – сказал Дайо тихо, – так это того, как эти создания выбираются из Подземного мира. Возможно, духи могут приходить и уходить, как им вздумается. Но физические тела? Им наверняка нужен проход из Подземного мира.

Капитан Бунми застыла, вцепившись в свое копье.

– Разлом Оруку.

Санджит покачал головой:

– Оруку охраняют ежечасно и ежедневно. Мне докладывают из Эбуджо каждый день. С прошлого месяца, когда абику посетили церемонию Продления Перемирия, оттуда ничего не выходило. Если десятки умертвий выходили бы из Разлома Оруку, я бы знал.

– Если только они не выходят откуда-то еще, – прошептала я. – Новый проход в Подземный мир.

Воцарилась тишина.

– Что ж, – сказала Ай Лин после паузы, – откуда бы они ни приходили, по крайней мере, они на нашей стороны. То есть… они же спасли Тар, правильно? Может, она им нравится. Может, эти существа благодарны Тар за то, что она спасает будущих детей-Искупителей от повторения их судьбы.

Капитан Бунми покачала головой и втянула воздух сквозь зубы.

– Сомневаюсь, что оджиджи могут испытывать благодарность, – сказала она, погружаясь в мрачные размышления. – В моей родной деревне старейшины описывали оджиджи как движущиеся куклы – пустые оболочки, чьи сознания полностью поработили абику.

– Кроме того, оджиджи убили Таддаса, – заметила я. – Мне не нужна их помощь. Если их не заботят люди, которых я люблю, как их могу заботить я?

Ай Лин пожала плечами.

– Кто знает? Мы понятия не имеем, почему благородные пытались тебя убить. Но они это сделали.

Я почувствовала, как напрягся обнимающий меня Санджит. Повернувшись к нему, я проследила за его взглядом – он смотрел на гобелен Умансы с изображением Малаки. Выглядел он так, как будто его вдруг затошнило.

– Это из-за Олоджари, – пробормотал он. – Наверняка. Благородные потеряли свой доход, когда Тар конфисковала шахту. Они боятся, что она заберет у них еще что-нибудь.

Дайо недоверчиво нахмурился.

– Неужели они и правда настолько жадные? В конце концов, они ведь не обеднеют без собственности Кунлео. Их собственные владения и без того огромны.

– Но она дала крестьянам власть. – Капитан Бунми обменялась понимающим взглядом с Санджитом. Из всех присутствующих только Бунми и Санджит росли в бедности. – С доходами от шахты жители деревень вокруг Олоджари смогут сами покупать землю, а не арендовать ее у знати. Это может занять годы, даже десятилетия, но в конце концов крестьян гораздо больше, чем представителей знати. Если достаточно простолюдинов будут процветать… у благородных ничего не останется, кроме титула.

Я медленно кивнула:

– Поэтому они хотят, чтобы я исчезла.

Санджит зарычал так, что у меня мурашки побежали по коже:

– Я заставлю их исчезнуть первыми!

– Не говори так, – упрекнула я его. – Ты не убийца, Джит.

– А ты – не жертва! – рявкнул он – и тут же об этом пожалел.

Его лицо вновь превратилось в ничего не выражающую маску: он явно пытался сдержать злость. Встав с дивана, он заходил по комнате, сцепив руки за головой. В его холодных карих глазах плескались невысказанные слова.

Котенок пантеры спрыгнул у меня с колен, когда я встала и подошла к Санджиту, обняв его со спины.

– Скажи это, – пробормотала я.

Он не пошевелился.

– Сказать что?

– То, что ты не знаешь, как подсластить, – произнесла я в его рубашку.

Он вздохнул и повернулся ко мне.

– Я думаю… – Он открыл рот. Закрыл. Открыл снова. – Думаю, тебе стоит пока отойти от придворной жизни. Хотя бы ненадолго, пока мы не убедимся, что во дворце безопасно. Если ты хотя бы временно откажешься от своих обязанностей императрицы…

Я отшатнулась от него в изумлении.

– Что?!

– Не навсегда, солнечная девочка. – В его голосе слышалась мука. Мольба. – Здесь для тебя небезопасно. Ты стала мишенью с самого первого дня, и – ради Ама, Тар! Тебе необязательно всегда быть героем.

Я увидела в его глазах ту же тоску, что и на лицах Киры, Майазатель, Камерона и остальных.

«Мы просто хотим, чтобы ты вернулась».

– Нет, – проскрипела я.

– Тар. Пожалуйста.

– Нет! – зарычала я.

Я прошагала к окну и резко отдернула полупрозрачную занавеску, показывая на освещенную луной Стену Смотрящих внизу:

– Так я только дам им то, чего они хотят, – выдохнула я. – То, чего хотят они все – каждый император, и аристократ, и жрец, правившие этим дворцом. Они хотят сделать меня невидимкой. Чтобы я бежала и пряталась. Но я не стану. В отличие от остальных.

С пола в меня просачивались воспоминания: шепот девочек с темной кожей и звонкими голосами, их лица с зеркально-черными глазами и гордыми широкими носами. Девочек, которые смеялись, и дразнились, и сияли Лучом, который не могли подавить. Однажды они снились мне, когда я была кандидатом в Детском Дворце. Я полюбила их уже тогда, еще не зная, кто они.

Мои предки. Такие же Кунлео, как я, чьи истории были стерты, еще не начавшись. Изгнанные лишь за то, что посмели сиять, как солнце.

– Я – Лучезарная, – сказала я тихо. – Неважно, живу ли я во дворце или в палатке в Буше. Вот что делает меня опасной, Джит. И пока этот мир не изменится… я всегда буду мишенью. Нравится тебе это или нет.

Затем я подошла к низкому столу в углу, нашла в ящиках бумагу с чернилами и села писать.

– Тар, – осмелился спросить Дайо через несколько мгновений, – что ты делаешь?

Я закончила писать, окунула в воск свое кольцо и поставила на бумагу печать.

– Выполняю свои обязанности императрицы, – огрызнулась я, затем встала и направилась к выходу.

Я слышала, как они бросились к столу. Через Луч мне передавалась их тревога, пока они читали:

«УКАЗОМ ТАРИСАЙ КУНЛЕО,

ВЕРХОВНОЙ СУДЬИ И ИМПЕРАТРИЦЫ-ИСКУПИТЕЛЬНИЦЫ АРИТСАРА:

Все природные ресурсы – шахты, охотничьи угодья, рыболовные места и лесопилки, принадлежащие ранее Дому Кунлео во всех двенадцати королевствах Аритсара, должны быть переданы в руки работников каждой провинции и конфискованы из собственности благородных.

Вступает в силу немедленно».

– Это самоубийство! – взвыл Санджит, преграждая мне путь. – Тар, ты не можешь просто взять и сделать это!

– Только что сделала, – возразила я, холодно на него взглянув.

Ай Лин прочистила горло, неловко подняв палец:

– На самом деле, Тари, дорогая… ты и правда не можешь. Не прямо сейчас, во всяком случае. Это имперский протокол. Все указы, напрямую касающиеся дворянства, должны быть объявлены на Высшем Собрании, где благородные смогут выразить свои мнения. Это самое значимое собрание при дворе.

Это немного поубавило мой пыл. Как я могла забыть? Высшие Собрания были одним из старейших обычаев в Аритсаре. Конечно, я могла все равно попробовать выдвинуть этот указ, но… без соответствующего имперского протокола у меня почти не было шансов заставить благородных подчиниться, даже если меня поддержит Имперская Гвардия.

– Ладно, – сказала я, потирая переносицу. Организация Высшего Собрания займет несколько месяцев – нужно пригласить каждого благородного в Аритсаре и дать им время добраться до столицы. – Но это все равно произойдет. Бунми?

Капитан встала, настороженно глядя на меня. Я схватила указ со стола и вручила ей.

– Убедись, что копии этого указа доставят каждой благородной семье при дворе и по всей империи. Передай, что Высшее Собрание неминуемо.

– Эти ресурсы принадлежат и Дайо тоже! – огрызнулся Санджит, когда Бунми поклонилась и покинула гостиную. – Ты об этом не подумала?

Я виновато притихла, закусив губу.

– Прости, что не спросила тебя, – обратилась я к Дайо. – Но именно этого хотела Малаки. Ты был там, ты видел мои воспоминания, видел горестные истории этой шахты. Ну, и… вот как мы все исправим. Я уверена в этом, Дайо.

Дайо переступил с ноги на ногу, переводя взгляд с меня на Санджита.

– Прости, Джит, – пробормотал он наконец, потирая ладонью шею. – Но Тар права. Мне это нравится не больше, чем тебе, но нам нужно успокоить алагбато каким-то образом. И чем быстрее Тар примет этот указ, тем скорее наши братья и сестры вернутся домой.

Санджит покачал головой. Снова повернулся ко мне:

– Пожалуйста, – прошептал он. – Не делай этого.

В это мгновение я вдруг поняла, какой хрупкой, должно быть, ему кажусь. Я была на две головы ниже, и минуту назад я дрожала в его руках, истекая кровью. Так приятно было бы сдаться, утонуть в этих глубоких глазах чайного цвета…

Но вместо этого я сделала глубокий вдох, чтобы удержаться на плаву.

– Ты же видел пророчества, Джит, – сказала я. – Если мы не договоримся с алагбато, тысячи умрут в природных катастрофах. Что ты предлагаешь? Спрятаться здесь и позволить всем этим людям умереть за меня?

– Люди умирают каждый день, – ответил он так спокойно, что меня пробрала дрожь.

– Джит! – сказала я резче, чем намеревалась. – Во имя Ама, как ты можешь такое говорить?!

– Потому что это правда.

Его взгляд увлажнился и затуманился. Краем глаза я заметила, как Дайо с Ай Лин переглянулись и тихо ушли из гостиной, почувствовав, что нам с Санджитом нужно поговорить наедине.

Мы остались вдвоем, разделенные бурей, которая назревала между нами с самого моего возвращения с горы Сагимсан. Мы пытались избежать ее. Пытались укрыться от надвигающегося шторма под сладкими словами и отчаянными, голодными поцелуями. Но теперь тучи наконец накрыли нас… и мы открыли шлюзы, и заговорили раскатами грома.

– Люди умирают прямо сейчас, – сказал Санджит спокойно и жестоко. – Хорошие люди. Невинные. Дети, о существовании которых ты даже не знаешь, испускают последний вдох в канавах по всему Аритсару. И ты никогда не спасешь их всех, Тар. Неважно, сколько камней переноса ты выдержишь, сколько благородных натравишь на себя. Ты не спасешь их всех, даже если прыгнешь в Разлом Оруку.

Его слова ударили меня, как пощечина. Я видела в его искаженном болью лице горе мальчика, который слишком рано понял, что герои не выигрывают. Что ты можешь быть самым высоким мальчиком на улице, сильным, как медведь… но братьев забирают даже у таких. Матери все равно умирают. А девушка, которую ты любишь, все равно предлагает принести себя в жертву монстрам.

Я понимала его. Правда. Но голоса, звеневшие в ушах, наполняли меня яростью. Голоса Санджита, Майазатель, Киры, оджиджи – они оглушали меня со всех сторон.

«Похоже, ты решительно настроена… подвергать опасности всех, включая себя».

«А теперь вернулась и думаешь только о том, чтобы менять все вокруг».

«Мы просто хотим, чтобы ты вернулась».

«Некоторые из нас любят Аритсар таким, какой он есть».

«Твои друзья не видят того, что видишь ты. Они слепы, а ты одинока».

– Почему всем наплевать?! – выпалила я. – Почему всех так устраивает существующий порядок вещей? Великий Ам, дети мертвы! Тысячи Искупителей, которые никогда не вернутся домой! И страдает не только Сонгланд. Наши народы тоже: они умирают в шахтах и на лесопилках поколение за поколением из-за алчной знати. А мы должны просто… сидеть и смотреть, позволяя…