Текст книги "Тысяча свечей"

– Он женился на Дженифер?

Рена не думала отвечать.

– Он сказал, что вирус изолирован в Америке и над ним работают. Что это может иметь отношение к Дэйви.

– Рена, стой. Стой! – Пиппа встала.

Она чувствовала, что сходит с ума. Не ожидая реакции Рены, она бросилась к порогу, повернула ручку, закрыла за собой дверь. Спустилась в холл. Выбежав из дома, она бежала слепо, не зная, не заботясь, куда несут ноги. Только когда ее настигла усталость, она остановилась и, опустошенная, упала на землю.

Глава 8

Очевидно, Пиппа некоторое время провела без сознания, поскольку, когда открыла глаза, солнце, прежде стоявшее в зените, уходило за край горизонта; пока она смотрела на него, оно склонилось, и туда, где все было матово-золотым, вторгся фиолетовый цвет.

Она обрадовалась, что уже прохладно, так как слышала, «на что способны жестокие лучи австралийского солнца. Но вместо ощущения обезвоженности, возможно, отчужденности, она ощущала только огромную усталость, вполне естественную после такого сумасшедшего бега. Пиппа поняла, что поступила глупо; она подвергала опасности жизнь тех, кто будет ее искать, или могла просто уничтожить себя. Услышав двигатель маленького самолета, возможно, самолета Крэга… она вспомнила о близких.

Пиппа встала, собираясь взмахнуть рукой в момент появления самолета над головой. Но тот, очевидно, летел в противоположном направлении.

Она смеялась над беспокойством, которое сама вызвала. Пиппа не опасалась проблем с направлением, так как, хотя и бежала вслепую, считала, что убежала не очень далеко; жара и эмоции помешали. Но хотя рельеф, как обычно, оставался плоским, она не видела вдали зданий, даже не могла засечь блеск лагуны. Пиппа заставила себя задуматься, откуда шел звук от самолета, ведь там, по идее, находилось летное поле с перевернутыми пластиковыми ведрами, и, найдя его, она будет недалеко от дома.

Дома? Она почувствовала неудобство от этого слова и с горечью поняла, что должна сказать «жилище». Будь она миссис Крэг из Янтумары, это был бы дом, но разве она миссис Крэг? Да, у нее есть свидетельство о браке, но кто она? Пиппа вспомнила усмешку Рены, когда та сказала: «Не говори мне о браке, его нет». Она сказала: «Как ты не обращаешь внимания, так и я не намерена». Она сказала: «Крэг не примет такую жену».

Какую? Какой брак? Почему она не дала отпор Рене, когда та вызывающе усмехнулась: «Потому что брака нет. Или есть?» Потому что приехала сюда вслепую из-за Дэйви или потому что ей нечего ответить? Только ночь, после которой Крэг сказал: «Ничего. Никаких обязательств. Успокойся».

Но если бы он промолчал, справилась бы она с Реной, ответила бы ей: «Да, есть». Смогла бы?

Пиппа стояла очень тихо… и знала ответ: «да».

Поскольку любила Крэга. В этот миг она поняла, что все это время где-то в глубине души знала о своей любви, но не признавалась себе в ней. Она любила Крэга, но для него это ничего не значило. Хуже того, приехала Рена, и теперь Пиппа стояла между Крэгом и Реной – ничтожное препятствие только потому, что мужчина привязан к ребенку.

«О, Крэг, – думала она, – что мне делать?»

Она не замечала, что говорит вслух, пока знакомый детский голос не произнес:

– Крэг улетел на своем самолете с Лади, отвез ее в больницу к Бобби. Бобби – муж Лади. Зачем ты пришла сюда?

Это был Дэйви рука об руку с маленьким темнокожим мальчиком, которого представил как Брюси.

– Брюси индейским способом выследил тебя, – сообщил ей Дэйви. – Он показал мне как. Только ведь он не индеец?

– О, милый!

Обрадованная возможностью хотя бы временно забыть о своих мучениях, Пиппа обняла брата, и впервые, насколько она могла вспомнить, он вырвался. Раньше он неуклюже барахтался, но в основном принимал ласки. Сейчас же грубовато попросил:

– Не надо, Пиппа, не перед тем, кто носит имя Брюси. – Мальчик быстро нахватался местных словечек.

– Прости, – извинилась Пиппа, признавая его новый статус. – Тогда, пожалуй, нам лучше вернуться, уже темнеет.

– «Падающая Звезда» вон там, – небрежно махнул рукой Дэйви. – Сразу за холмом.

Пиппа криво улыбнулась. Снова эти бесконечно малые изгибы, способные закрыть все, что лежит за ними.

– Можно я пойду на чай к Брюси? – спрашивал Дэйви.

Пиппа сомневалась, что семья Брюси рассчитывает на лишний рот, поэтому обошла эту трудность предложением, чтобы Брюси пил чай с ними.

– Думаю, Кэсс найдет место.

– Много места, – кивнул Дэйви. – Пастухов нет, Крэг уехал, и Рена тоже.

– Рена уехала?

– С Крэгом, – сказал Дэйви. – Идем, Пиппа, Брюси голодный. – Однако он подождал, пока Брюси сделает первый шаг, так как, несмотря на полученные знания следопыта, сомневался, как и Пиппа, какое направление выбрать. Впрочем, знал Брюси, он зашагал без всяких сомнений, за ним последовал Дэйви.

Только Пиппа медлила, и не потому, что не доверяла Брюси. Из-за слез в глазах. Значит, Рена уехала с Крэгом.

Она не нашла бы путь без следопыта. Пиппа поняла, пока трусила за Брюси и Дэйви, что полностью постигла тайну этой красной равнины. Она не могла понять, каким образом Брюси, пусть это даже его страна, шел так уверенно. Все вокруг казалось совершенно одинаковым, поэтому как Брюси мог знать?

– Ветер на песке, – важно объяснил Дэйви, когда она спросила, – то, как изгибаются деревья.

Песок был везде одинаково красным и волнистым, дерево – очередная мулга – для Пиппы изгибалось так же, как все остальные. Она решила, что больше не будет убегать вот так, если только чудом не познает искусства Брюси.

Снова оказавшись в доме, Пиппа с облегчением поняла, что ее отсутствие не было замечено или, во всяком случае, отмечено. Миссис Кэссиди, очевидно, думала, что она у себя, поэтому Пиппа быстро нашлась:

– Я осматривала «Падающую Звезду», Кэсси. – Дэйви не зашел вместе с ней, поэтому она небрежно бросила: – Я слышала, самолет Крэга улетел?

Миссис Кэссиди подняла голову:

– Да. – Пауза. – Она отправилась с ним.

– Мисс Франклин?

– Да.

Новая пауза. Потом:

– Зачем она здесь, Пиппа?

– Я… ну, передать известие относительно Дэйви.

– Есть письма, – сказала миссис Кэссиди. – Телефоны. – Она с сомнением покачала головой.

– Это личное, – сказала Пиппа.

Что ж, Дэйви был ее личным делом, из-за него она оказалась в Янтумаре, из-за него вышла замуж за Крэга. Или так она думала.

Миссис Кэссиди не поддержала разговор о Рене, которую не слишком любила.

– У вас усталый вид, милая. Вы далеко забрели?

– Нет, не слишком. За мной пришли мальчики. Дэйви хотел пить чай с Брюси, но я подумала, если вы не против, Брюси мог бы остаться на чай с нами.

– Я не против, но, вероятно, Брюси не захочет, – улыбнулась миссис Кэссиди. – Как сказал Крэг, ничто не сравнится с ребрышками на костре из эвкалиптовых листьев.

– Я помогу вам, учитывая дополнительный рот?

– Если хотите, проследите, как Рози накрывает на стол, у нее привычка класть ножи и вилки в обратном порядке.

Когда Пиппа поправила ножи и вилки, она спросила Кэсси:

– Бобби стало хуже?

– Нет, но из Минты сообщили, что лучше будет, если кто-нибудь прилетит. «Отношения с пациентами» – очень важный фактор в здешних больницах. Когда я была ребенком, это были отец, мать, сестры, братья, тети, дяди, потом кузены, двоюродные кузены, до самого конца списка. Если им не позволяли быть рядом, пациент чах и умирал. Но если с Бобби будет жена, он выздоровеет. – С сочувственным взглядом, от которого Пиппе захотелось отвернуться, миссис Кэссиди добавила: – Мисс Франклин захватили только ради Лади, дорогая. Летать любят большей частью мужчины, а женщины побаиваются, им нужно сопровождение. Если бы вы остались дома, уверена…

– Конечно, – сказала Пиппа, но она сомневалась. Сомневалась, что, если бы была здесь, Крэга сопровождала сейчас не Рена.

Как предупреждала Кэсси, Брюси не понравилось мясное блюдо, зато явно поразило мороженое, которое Кэсси подала вместо сладкого риса для взрослых.

После того как тарелки отправились в мойку, Пиппа вышла на большую веранду с бухгалтером и теми пастухами и ковбоями, которые не были с табунами. Стояла бархатная ночь, какая бывает только на внутренней территории: преувеличенно золотая луна, звезды такие большие, что кажется, их можно сорвать. В такую ночь нельзя оставаться в одиночестве, да, в одиночестве, даже с семью мужчинами. Этой ночью нужен один мужчина.

Пиппа хотела спросить, когда вернется Крэг, но слова не шли на язык. Она дождалась, пока пришло время укладывать Дэйви, выкупала мальчика и выслушала его* молитвы – то, что Крэг отобрал у нее, – и тоже отправилась спать. По всей спальне валялись вещи Рены. Комната больше не выглядела комнатой Пиппы. Теперь это была общая комната. «Девушки вместе», – улыбаясь, сказала Рена.

С легким вздохом Пиппа прибрала вещи, выпавшие из сумок Рены, шарфы, блузки, красивое белье, которое та всегда носила… фотографию в кожаной обложке. Только маленькое фото, способное уместиться в сложенном носовом платке, как и получилось. Пиппа развернула его и улыбнулась при виде массивного, но все же приятного лица старого хитреца дяди Престона, отца Рены. Затем ее взгляд упал на другую сторону обложки. Дом. Домрей Харди. Что здесь делает столь презираемый Реной управляющий?

Пиппа закрыла обложку, приготовила постель на случай, если Рена приедет поздно, хотя знала, что самолет не сядет без подсветки, и выключила свет.

Она долго не могла заснуть. Хотя Пиппа знала, что Рена… и Крэг не появятся, но все же на что-то надеялась. Однако наконец к утру сон взял свое, и, когда Рози принесла чай, она еще спала.

Ее первый взгляд был в сторону постели, но та была пуста. Что ж, она это знала.

Затем Рози сказала:

– Ищете мисс, хозяйка, ее нет дома всю ночь. Хозяина тоже.

– Я так и думала. – Пиппа приняла чай.

– Да, но они, – продолжала Рози, – вернулись, но не сюда. – Она произвела некоторые действия. – У них возникли трудности из-за нехватки горючего для самолета, поэтому они сели на Западное поле и остались в хижине пастухов.

– Откуда… откуда ты знаешь? – Пиппа крепко стиснула чашку.

– Наш Билли шел мимо хижины, когда хозяин сказал ему, чтобы кто-нибудь привез горючее для самолета, чтобы вернуться. Билли говорит, что с Бобби все хорошо и Лади осталась с ним. Еще чаю хотите?

– Нет, спасибо, Рози, я встану.

Когда она спустилась на кухню, Кэсси повторила рассказ Рози.

– Очевидно, Крэг хотел вернуться еще вчера и вылетел сразу, как только поместил Лади к Бобби в больницу. Но, видимо, не проверил горючее, как обычно, или двигатель испортился, потому что они сели на Западное поле еще засветло. Мимо проезжал в поисках разбежавшихся лошадей Билли, и Крэг велел ему доставить горючее. Почему бы вам не поехать с ним, дорогая?

– Нет. Нет, не думаю. Я… я собиралась провести утро с женщинами и ребятишками.

Действительно, собиралась, но не в это утро, просто знала, что не заставит себя поехать.

Пиппа слышала, как отъехал джип, но не подошла к окну. И не позволила себе думать о прошлой ночи. Она думала о другой ночи, в палатке, темной ночи с горящей лучиной луны. Где-то кричит фазан, где-то – древесный голубь. Мягкая земля и дерево над головой. Все теперь кажется нереальным. Возможно, и не было ничего?

Затем она вспомнила о Рене. Рена так прелестна, она вскружит голову любому, особенно мужчине, который когда-то ее любил. И любит до сих пор?

– Так ты идешь, Пиппа? – с упреком напомнил стоявший рядом Дэйви.

– Иду, милый.

В овраге, не настоящем, а просто небольшом углублении, вытоптанном за долгие годы, так как, по словам Кэсси, здесь всегда устраивались собрания, овраг служил местом обсуждений, аборигены сначала смущались, но вели себя дружелюбно. Ребятишки, слышавшие о ней от Дэйви, сразу столпились вокруг, затем их матери, последовавшие за ними, чтобы побранить, остались, и скоро все женщины беседовали вместе.

Конечно, разговор вертелся в основном вокруг детей, что вполне естественно… и Пиппа узнала, что Мэри, дочери Элизабет, три года, а старшей – четыре и что в прошлом году сын Джейни, Гэри, подхватил красную лихорадку… скарлатину, решила Пиппа… и разнес ее по лагерю. Джейни очень гордилась этим достижением.

Ребятишки устали от разговоров и разбрелись, но матери продолжали толковать с Пиппой. Как все женщины, они любили наряжаться, хотя сейчас на них почти ничего не было. «Но, – хихикали они, – когда приходит лохматый парень, мы покупаем очень хорошую одежду, хозяйка, вот увидите, когда придет мистер Уокер».

Один из объездчиков, который присоединился к группе, чтобы позвать Пиппу на чай, объяснил:

– Мы так зовем афганца-разносчика… у него длинные волосы и борода, поэтому «лохматый парень»… а «мистер Уокер» потому, что его настоящее имя не выговорись. Таких уникальных персонажей осталось не так уж много. Когда-то они были единственными странствующими торговцами здесь. Сомневаюсь, что вы найдете в сумках мистера Уокера что-то безумно интересное, но аборигены обожают его бусы, шали и безделушки.

После утреннего чая Пиппа вернулась на площадь и по приглашению женщин заглянула в их дома. Она поняла, что о них хорошо заботятся. Крэг внимательно следил за условиями жизни и особенно пристально – за возможностью проказы, так как здесь существовала такая угроза. К тому же ежегодно прилетала правительственная группа по глаукоме.

Однако, думала Пиппа, образование, увы, не в почете. Во время ленча один из оставшихся в лагере мужчин сказал, что Крэг пытается бороться с невежеством путем заочного образования, только трудно найти человека, который следил бы за занятиями. Один пастух спросил Пиппу, зачислила ли она Дэйви на заочное обучение. Это хорошая система, заявил он, скромно добавив, что это единственное обучение, которое он прошел, тогда как остальные громогласно рассмеялись и посоветовали Пиппе не обращать внимания.

– Но если серьезно, – добавили они, когда смех затих, – Сноу прав, дети учатся, и не надо опасаться, что они пропустят что-то, не посещая школу.

Дэйви никогда не ходил в школу, все свои знания он получил от нее или тети Хелен, поэтому Пиппа об этом не беспокоилась. Но ее осенило, что тут и есть необходимая ей ниша. Она может надзирать за уроками Дэйви и малышни. Возможно, Крэг даже выделит какое-нибудь строение под маленькую школу. Она, как его мать и бабка, подумала Пиппа, станет настоящей сельской женщиной. Пиппа ощутила настоящий энтузиазм… затем с грустью поняла, что он ни к чему. Какой смысл думать о школьных классах, если до того, как что-то получится, она уедет? Какой смысл думать о занятиях Дэйви, если…

Она не вернулась в этот день в овраг.

Стемнело. Пиппа подумала, что Крэг и Рена уже вернулись, но объездчик передал ей, что на джипе ехать довольно далеко, и их нельзя ожидать до конца дня. Когда день стал вечером, Пиппа обнаружила, что прислушивается до боли в ушах. Она не хотела ужинать, но заставила себя, надеясь, что Кэсси и мужчины не заметят ее озабоченности.

– «Сессна» барахлит, поэтому Крэг едет на джипе, – решил Сноуи. – Но не переживайте, миссис К., вечером вы получите своего мужчину.

В ответ на шутку Сноуи она попыталась улыбнуться, но это получилось с трудом. Миссис К. Так ее прозвал Крэг. Но «ваш мужчина». Так она никогда не назовет Крэга.

Пиппа выполнила привычные вечерние действия: посидела с остальными на веранде, затем позвала из оврага Дэйви, выкупала и уложила его. Каким независимым мальчиком он становится, подумала она. Сам вымылся, и после того, как она уложила его, велел выключить свет. Он даже не спросил о своем герое Крэге. Итак, маленький мальчик взрослеет.

Но… мучительная мысль… маленький мальчик не станет мужчиной. У него только одна австралийская весна.

Пиппа легла сама и не могла сказать, когда услышала подъезжающий джип. Наконец-то приехали Рена и Крэг, она узнала их по голосам, отчетливо доносившимся в тихой ночи. Они стояли на веранде, и Крэг произнес:

– Импульс, Рена, импульс, и только… как мне еще втолковать… как заставить тебя взглянуть под этим углом… увидеть, что это вносит хаос в сердце?

– Но, Крэг… – Пиппа не слышала и не хотела слышать ответ Рены.

Уже Дэйви был импульсом, о котором следовало сожалеть… или то, что сделал Крэг из-за Дэйви, внесло хаос в сердце?

Рена заговорила намного позже. Даже в полузабытьи Пиппа отметила, как долго та молчала…

Наутро, когда Пиппа вышла к завтраку, Рена, уже как хозяйка, распорядилась принести себе завтрак в постель. Выяснилось, что Крэг уехал очень рано и взял с собой Дэйви и Брюси. По словам Кэсси, они отправились за молодыми бычками, замеченными Крэгом во время возвращения с Западного поля.

Пиппа не заметила, как перестала тревожиться за Дэйви, несмотря на его участие в ловле бычков (как он рассказывал? на полном скаку прыгаешь с лошади, хватаешь бычка за хвост и валишь на землю), и вместо этого спросила, что случилось с самолетом.

– Кончилось горючее, поэтому они его оставили на поле и вернулись на джипе. Кстати… – улыбка, – в нем тоже кончился бензин. Если спросите меня, Пиппа, ваш мужчина так спешил к вам, что забыл об обычных предосторожностях.

Да, но он не забыл остановиться на веранде и сказать:

– Импульс, Рена… как заставить тебя увидеть… это вносит хаос в сердце.

Но повторять такие вещи бесполезно. Пока она здесь, следует занять себя делом. Иначе она больше не выдержит, а должна, ради Дэйви. После завтрака Пиппа отправилась к бухгалтеру и попросила у Рупи столько ненужной бумаги, сколько он сможет найти. Он протянул ей большую стопку, а когда узнал, что Пиппа собирается учить детей, которые отстали от программы, нашел даже карандаши.

– Есть учебники, – улыбнулся он, – видимо, они сохранились с детства Крэга, так что последних достижений не найдете, но, по крайней мере, получите наводку.

Пиппа поблагодарила его, а когда он посоветовал не разочаровываться после первой попытки, пообещала, что не будет, и ушла.

Как и бухгалтер, она ожидала, что ребятишкам наскучит учеба, что они станут чертить на бумаге, но, к ее восторгу, они внимательно смотрели ей в рот и ловили каждое слово, маленькие карандаши тонко и аккуратно выводили буквы.

Ее нашел Крэг, который вернулся после ловли бычков, какое-то время он молчал, глядя на нее сверху вниз.

– Склоны холмов покрылись росой, – тихо произнес он.

– Здесь нет холмов, – практично заметил Дэйви, – если ты не имеешь в виду то, что мы называем холмами, но это всего лишь наклоны. – Когда Крэг улыбнулся, он с досадой ответил: – Ты сам говорил.

– Просто удивляюсь, куда исчез поэт, – сказал Крэг, вспоминая маленького мальчика с поезда. – Ты стал совсем другим мальчуганом, Дэйви.

– Конечно, я стал лучше. С тех пор как ты помазал меня землей, я вылечился. Ты обещал, что мне станет лучше, так и случилось.

– Тогда ты стал лучше, – согласился Крэг. Он подошел к сестре Дэйви и улыбнулся. – Итак, учитель?

– Прекрасно. – В зеленых глазах Пиппы сверкал энтузиазм. – Дети чудесные. Если они могут слушать, просто сидя вокруг меня на земле, вообрази, что будет в заправдашней школе.

Крэг взорвался смехом после некоторого замешательства, что, как и Дэйви, она вдруг заговорила на детском сленге, Пиппа присоединилась к нему, затем ребятишки и Дэйви захохотали над весельем старших.

К ним присоединилась Рена, чтобы спросить, чему они радуются, а матери, никогда не отходившие далеко от детей, восхищенно смотрели на красивую новую мисс в нарядной одежде.

– Боюсь, ты испортишь их к приезду мистера Уокера, – улыбнулась Пиппа кузине, когда они снова возвращались на холм, но, когда Пиппа объяснила, что речь идет об афганском торговце, улыбка Рены исчезла.

Рену охватило прежнее беспокойство. Пиппа сразу его узнала. Как часто она видела этот взгляд у Рены в «Вершинах». Этот странный непокой. Этот несчастный вид. Почему Рена так устроена?

На миг она с надеждой подумала, что озабоченность кузины связана со словами Крэга… Но нет, при том ответе, который он дал ей ночью. Она снова услышала: «Импульс… как заставить тебя увидеть… как это вносит хаос в сердце…»

– Крэг. – В боль Пиппы вторгся холодный голос Рены. – Крэг, когда мы поедем на объездку?

– Сейчас, если хочешь. – Крэг остановился раскурить трубку.

– В платье?

– А что ты предполагаешь надеть?

– По крайней мере, бриджи, – бросила она.

Крэг вынул трубку изо рта и серьезно посмотрел на нее:

– Зачем, Рена? Там нет верховых лошадей.

– Крэг, не будь старым ворчуном, я не меньше тебя знаю о лошадях.

– О лошадях Южного Хайленда, – согласился он, – но здесь они совсем другие.

– Я знаю, они дикие, – нетерпеливо ответила Рена, – но я справлялась с лошадьми, которые круглый год паслись в поле.

– Эти всю жизнь провели в кустарниках. Большинство никогда не видели человека, не чувствовали узды.

– Я могу о себе позаботиться. – Рена упрямо тряхнула головой.

– Возможно, но не здесь.

– Посмотрим.

Она явно была на грани срыва. Пиппа не могла понять острой потребности Рены изводить себя, словно спасаясь от чего-то мешающего ей. Озадаченная Пиппа подняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Крэга.

Крэг был спокоен… но решителен.

– Хорошо, посмотрим, – твердо кивнул он. Спустя миг он также невозмутимо предложил: – Днем я дам тебе пони.

– Не пони, Крэг. – Голос Рены сорвался на визг. – Кто я, по-твоему, – туристка? Мне нужен конь. Тот жеребец, о котором я слышала.

– На него больше никто не сядет. Сама знаешь, что произошло с Бобби.

– Вероятно, Бобби подвели руки. У меня превосходные руки для норовистой лошади. Домрей… то есть мне часто так говорили.

– Не сомневаюсь, Рена, но это не просто норовистая лошадь. Это неукротимый жеребец. В сложившихся обстоятельствах ясно, что следует делать, но, будучи дураком, я собираюсь отпустить «парня» восвояси.

– В буш?

– Да.

– Но это же расточительство! Конь великолепен.

Крэг резко произнес:

– Значит, ты его видела?

– Да, заглянула после завтрака.

Она улыбнулась, но Крэг не ответил на улыбку.

– Я недоволен тобой, Рена, – объявил он. – Конь непредсказуем.

– Как и многое другое, – ответила Рена.

– Рена, я не шучу.

– Я тоже.

– Ты не поедешь на объездку без моего разрешения и сядешь на коня только в моем присутствии. – Крэг подождал. – Понятно?

– Очень хорошо. – Она капитулировала так абсолютно и внезапно, что Пиппа с удивлением взглянула на нее.

– Очень хорошо, дорогой, – повторила она, склонилась и коснулась его щеки.

Смущенная близостью, которую Рена спровоцировала между собой и Крэгом, как физической, поскольку стояла перед ним, так и выражением нежности, Пиппа пробормотала извинение и ушла вперед.

Через окно ванной комнаты она видела Рену и Крэга, идущих вместе. Рена теперь вела себя скромно и покорно жалась к Крэгу. «Что она делает, – уныло думала Пиппа, – и почему? Не может быть, что она любит или любила Крэга, но почему она так себя ведет?» Но Пиппа не задумывалась, что чувствует Крэг, поскольку уже знала, слышала своими ушами. Она слышала: «…импульс… взгляни под этим углом… хаос в сердце».

Обед стал тяжким испытанием. Выглядеть нормально. Участвовать в разговоре. Даже есть. Последнее было очень важно, поскольку несколько раз внимательные глаза оценивали ее посягательства на полную тарелку, и выглядел Крэг сурово. «Кем он ее считает, – уныло думала она, – еще одним ребенком?»

Пиппа слушала мужчин за столом… обеду отдали должное, потому что днем предстояла напряженная программа, и они заправлялись… снова обсуждая жеребца. У Сноуи был опыт, и он предложил кастрировать дикаря, если возможно, потому что это часто изменяет характер, а парню такое изменение явно требуется, но Крэг сказал: нет, конь будет отпущен на свободу, его следует оставить в неприкосновенности. Он табу.

Крэг мрачно кивнул Рене, и она послушно кивнула в ответ.

Пиппа позднее думала, что, если бы ее кузина соблюдала эту договоренность, того, что случилось днем, могло бы не произойти, и Рена почивала бы теперь на лаврах, так как лавры должны быть, горько усмехнулась Пиппа, снова вспоминая ночную исповедь Крэга.

Но когда трапеза кончилась и мужчины разошлись, Пиппа последовала за Реной, чтобы выспросить, что сказал Глен Берт о Дэйви. Вдруг зазвонил телефон, к нему подошла миссис Кэссиди и подняла трубку.

С момента звонка в воздухе повисло что-то электрическое. Пиппа не могла понять, что именно… только почему Рена застыла с белым и напряженным лицом? Кузина не могла слышать, как и Пиппа, кто звонит, но она словно знала. Пиппа могла в этом поклясться.

Кэсси выслушала невидимого собеседника, затем сказала:

– Да, записываю, – затем положила трубку.

– Рена, нам надо поговорить о Дэйви, что сказал тебе Глен Берт? – начала Пиппа.

– Почему она не прочла телефонограмму вслух? – холодно спросила Рена.

– Сообщение не для нас. Очевидно, Крэгу. Рена…

– К чему такая скрытность?

– При чем тут скрытность, просто это не наше дело. Рена…

Но Рена раздраженно отвернулась.

– Я уже все сказала! – с досадой воскликнула она. – А сейчас пойду к жеребцу.

– Крэг не велел.

– Знаю, Пиппа, знаю. Но мне надо что-то сделать, разве не понятно?

– Нет. – Пиппа взглянула на нее. Затем воскликнула: – Рена… Рена!

Но Рена уже выбежала из комнаты и неслась по ступенькам.

Она все еще была в платье, поэтому хотя бы не сделает глупостей, но, вспомнив приказ Крэга даже не подходить к лошади, Пиппа направилась за кузиной.

На пол пути она осторожно озиралась, нет ли рядом Дэйви, ведь Крэг… как и она… не хочет его присутствия на объездке. Однако заметила брата в окне бухгалтерии за столом с Рупи, видимо, он снова проверят счета, еще одна работа, за которую он добровольно взялся. Пиппа также обратила внимание, что ребятишки играют в овраге, так что все были в безопасности.

Загон на первый взгляд казался пустым, затем она заметила, что недавно объезженные кобылы и жеребцы спокойно щиплют траву в одном коррале, а те, с кем еще предстоит работать, – в другом. Но никаких признаков гнедого жеребца. Пиппа решила вернуться, думая, что Рена убедилась, что Крэг уже сдержал обещание и отпустил неукротимого жеребца.

Вдруг Пиппа услышала слабый шум из сарая, примыкавшего к внутреннему загону. Она пошла на шум, держась подальше от забора, взобралась по нескольким перекладинам и заглянула внутрь. После яркого солнечного света какое-то время Пиппа ничего не могла разглядеть. Затем проступили очертания двух стойл. В одном, прижавшись к стене как можно дальше от поперечной загородки, стояла Рена и со страхом смотрела – Рена боялась! – на коня в соседнем стойле. Это был тот дикарь. Видимо, мужчины набросили на него петлю и завели внутрь.

Жеребец выглядел вполне спокойным, однако даже со своего места Пиппа видела красный огонек в его глазах, ярость в раздувающихся ноздрях. Она видела, что Рена не может двинуться.

– Я приведу помощь, – тихо, но отчетливо произнесла она.

Рена не решилась ответить.

Пиппа бесшумно спустилась и помчалась в усадьбу. По дороге она с ужасом вспомнила, что Крэг и все мужчины уехали.

Пиппа стояла на нижней ступеньке веранды, гадая, позвать ли Рупи и что она может сделать, когда увидела подскакивающий на равнине почтовый фургон. Сегодня не почтовый день… никогда еще почтальон и мужчина на сиденье рядом с ним не были так к месту. Пиппа не замечала, что плачет от облегчения.

Приветствовать гостя вышла миссис Кэссиди и, не замечая тревоги Пиппы, объявила:

– Если хотите, это быстро. Сообщение о вашем приезде, и вы уже здесь!

– Л.В. собирался в Кроссроудс, поэтому я захватил там своего пассажира. Подвез сюда. – Водитель спрятал протянутые пассажиром деньгу и сказал: – Спасибо, мистер Харди.

Харди. Домрей Харди. Дом. На мгновение Пиппа снова услышала телефонный звонок, так наэлектризовавший Рену, увидела напряженное лицо кузины. Звонил Дом… и Рена знала. Она почувствовала, как чувствуют близкие люди… Но разве Рена и Дом… близки?

Сейчас это не важно, имеет значение только девушка, она в опасности. Пиппа подбежала к управляющему, выкрикивая его имя, выкрикивая бессмысленные слова, но все же не такие уж бессмысленные, поскольку Домри Харди бросился за ней. К загону.

Когда они туда добрались, Харди решительно отстранил Пиппу и оседлал забор. Затем заглянул внутрь.

– Рена, – наконец очень тихо сказал он. – Это я, Дом.

Рена не отвечала.

– Конь опасен, – продолжал он. – Как только ты повернешься, он собьет загородку и ударит тебя. Ты ведь сама знаешь? Мне остается только одно – отвлечь его внимание, когда ты будешь выбираться. Понимаешь?

Прошло несколько минут, прежде чем Рена заговорила, в ее голосе не было признаков панического страха, который, очевидно, она испытывала:

– С каких пор ты говоришь мне о лошадях, Харди?

– Рена, не будь дурой.

– Я ездила на лошадях и похуже, – пришел ответ.

– Ну, на этого ты не сядешь. Делай, как я сказал. Когда отвлеку жеребца, ты…

– Нет.

– Тогда не выйдешь отсюда живой.

– Тебя это волнует? – Ее голос звучал четко и враждебно.

– Тебе следует знать, что будут две смерти. Без тебя я… Рена, я вхожу. Ты готова?

– Я остаюсь.

– Тогда я вынужден сам справиться с конем.

– Думаешь, получится? – насмешливо проговорила Рена.

– Дом, не слушай, – быстро сказала Пиппа, увидев, что он напрягся. Она протянула руку, чтобы остановить его, но Харди отбросил ее без гнева в сторону.

Видя опасность, он с горечью произнес:

– Если придется идти таким путем… – и перелез через забор в стойло жеребца.

Все, что потом случилось, произошло так быстро и было столь ужасно, что показалось Пиппе похожим на бешеное мелькание внезапно сошедшей с ума кинокамеры.

Едва Дом двинулся вперед, как жеребец ринулся на него как ураган, с оскаленными зубами и прижатыми ушами, высоко поднятыми копытами. Рена вскрикнула, Дом упал и перекатился в сторону за мгновение до того, как ударили копыта, снова и снова на долю дюйма уворачиваясь от каждого жестокого удара.

Теперь Дом снова был на ногах и прыгнул к опорному столбу, но было ясно, что жеребец достанет его раньше.

Пиппа стояла, слабая и бесполезная, видя все это снова в бессвязных мельканиях, и потом услышала долгожданный свист лассо. Испуганные кобылы в соседнем загоне ржали и бешено галопировали вокруг забора, затем петля опустилась и остановила жеребца.

Однако она не задержала бы его надолго… лассо не смогло этого сделать… поэтому Крэг, ибо это был Крэг, не терял времени даром. Он велел Пиппе стоять смирно, затем открыл ворота и выпустил жеребца. В следующее же мгновение конь исчез. Пиппа не видела куда, она повернулась к Дому Харди и Рене.

Юноша лежал без сознания на полу стойла, а Рена… Рена стояла на коленях… приподняв руками его голову, и кричала:

– Дом! Дом! О, милый!

По щекам ее струились слезы.