Текст книги "Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник)"

Глава VI
Простуженный герой

Через несколько минут Дэвид спустился вниз и увидел в холле только Эдварда Молтби.

Предложение Лидии воспользоваться спальнями было тотчас же подхвачено мистером Хопкинсом, который заявил, что раз дамы решили обсушиться, почему бы ему не последовать их примеру. Он поднялся вслед за девушками, пронаблюдал, в какую комнату Дэвид занес Джесси, после чего без всяких церемоний занял соседнюю. Тем временем Томсон, желая отличиться, мыл посуду в кухне и отчаянно чихал.

– А вы не боитесь пневмонии, сэр? – спросил Дэвид.

– Есть вещи поважнее, чем пневмония, – ответил Молтби.

– Пневмония – достаточно серьезно.

– Да, но не в моем возрасте. Кое-кто считает, что я и так задержался на этом свете. Мистер Хопкинс, например. К счастью, вы с сестрой пока в форме.

– Да, мы в полном порядке.

– Это прекрасно. Наше маленькое сообщество нуждается в тех, которые могли бы позаботиться об остальных. Наш друг Томсон так отчаянно чихает, что у него может оторваться голова. Правда, в этом случае его общественная полезность не слишком пострадает.

– Стыдитесь, сэр, он ведь моет за всеми посуду, – усмехнулся Дэвид. – И я чувствую, что должен помочь ему.

– Вы его только огорчите. Мистер Томсон – один из тех чувствительных юношей, которые нуждаются в поддержке, но всячески скрывают это. Сейчас он моет посуду и, судя по звукам, которые перемежаются с чиханием, уже перебил кучу фарфора. Нам, вероятно, придется включить в счет пару чашек и блюдце. Мне также кажется, что ближе к ночи у нашего мистера Томсона сильно подскочит температура. Это ему в первую очередь надо в постель.

– Да, выглядит он неважно, – кивнул Дэвид.

– Так же как и дама, которую вы только что отнесли наверх. Как ее зовут?

– Джесси Нойес.

– Джесси Нойес. Похоже, у нее тоже температура. Что касается последнего пострадавшего, тут я не совсем уверен. Мне лично кажется, что мистер Хопкинс здоров как бык. Вот меня действительно лихорадит. Молодой человек… Ах, извините, я забыл, что вы не любите, когда вас так называют.

– Это распространяется только на мистера Хопкинса, – уточнил Дэвид.

– Благодарю вас, – улыбнулся мистер Молтби. – Вот я бы не отказался именоваться молодым человеком. В любом случае постараюсь избегать вас называть так, иначе в отместку вы начнете звать меня стариканом.

– Меня зовут Дэвид Кэррингтон.

– Итак, мистер Кэррингтон, мы встретились при весьма необычных обстоятельствах, которые заставляют меня забыть о повышенной температуре. Жаль, что я так и не увидел Карла Первого, но, знаете ли, этот старик на стене не менее интересен. В сущности, этот дом весьма любопытен, хотя я видел здесь далеко не все. – Ну вот, очередной чих и еще одна битая чашка. – Так что я согласен на пневмонию или любой другой недуг, лишь бы разгадать его тайну.

– Тайну?

– Вы не согласны, что здесь скрывается какая-то тайна?

– Вы имеете в виду, что дом был пуст, а в камине горел огонь?

– Разве это все?

– Нет, еще нож на полу.

– Нож на полу. Экая важность!.. Хотя вполне возможно… И больше ничего?

Дэвид нахмурился.

– Знаете, сэр, мы с вами отлично поладим, если вы будете чуть определенней выражать свои мысли.

– И я так думаю, мистер Кэррингтон. Но у меня одно условие.

– Какое же?

– Вы никому ничего не скажете, пока я не дам вам команду.

Дэвид заколебался.

– Не люблю давать обещаний вслепую.

– А я и не требую этого.

– Но тогда вы мне ничего не расскажете?

Старик покачал головой:

– Хорошо, я согласен. Нет, подождите. Почему вы выбрали именно меня?

– Потому что мне может понадобиться помощь, прежде чем мы покинем этот дом. Из тех, с кем я могу поделиться своими соображениями, вы кажетесь мне наиболее подходящей кандидатурой.

– Я польщен. Хорошо, сэр.

Мистер Молтби медленно обошел холл, открыл все двери, заглянул на лестницу и вернулся к камину.

– Вы только что узнали о трагедии, произошедшей в поезде, – начал он.

– Мы все об этом узнали, – ответил Дэвид.

– Скверная история, которая будет иметь для нас неприятные последствия. Но она, увы, не единственная.

Молтби посмотрел на картину над камином. Казалось, нарисованный старик прислушивается к живому.

– Есть еще одна трагедия, и она заденет нас гораздо сильнее. Ужасное событие, произошедшее в поезде, – хотя мы пока ничего о нем не знаем – не идет ни в какое сравнение с ужасом, который царит в этом доме. Скажите, мистер Кэррингтон, мои слова звучат для вас слишком театрально или вы тоже испытываете страх?

– Я… я не совсем уверен, – засомневался Дэвид.

– И это все?

– Нет.

– Тогда попытайтесь снова.

– Да, я испытываю ужас.

– Так и думал. Мы все ощущаем его, но в разной степени и по-разному. Исключением является мистер Хопкинс. Его в данный момент занимают только собственные невзгоды. Но со временем и он почувствует, несмотря на всю свою браваду. И меня нисколько не удивит, если мистер Хопкинс сломается первым… Конечно, ваш здравый смысл восстает против всей этой мистики. Вы говорите себе: «Какая чушь! Это все нервы. Просто старый идиот Молтби заморочил мне голову своими сказками про привидения». Но давайте сначала разберемся, а потом будем делать выводы. Вы почувствовали что-то неладное до моего появления или после?

– До.

– Значит, я здесь ни при чем.

– Это очевидно.

– Когда вы первый раз ощутили тревогу?

– Как только я вошел в дом.

– На вас подействовало какое-нибудь обстоятельство или это было смутное, ни с чем не связанное ощущение? Нож на кухне мы сразу исключаем.

– Да, меня поразила одна вещь.

– Какая же?

– Нет смысла говорить, если вы и так все знаете наперед.

– Наперед я знаю ничтожно мало. Так что же вас поразило?

– Портрет над камином.

– Чем же?

– Не могу сказать. Простите, если я недостаточно точен.

– Может быть, вам подсказать?

– Сделайте милость.

– Вам показалось, что старик на портрете наблюдает и слушает вас?

– Но это же смешно!

– Полная чушь! Тогда что еще вас поразило? Когда я вошел, вы как раз спускались с верхнего этажа. И выражение на вашем лице было не самое веселое.

– Я находился в растерянности.

– Да?

– Когда вы меня увидели, я спускался вниз после своего второго обхода. В первый же раз мною была обнаружена запертая комната в мансарде. За дверью слышались какие-то звуки, и я постучал. Но мне никто не ответил. Это меня озадачило.

– А какие именно звуки?

– Довольно неопределенные. Такое впечатление, будто там кто-то ходил. А потом наступила тишина.

– Что вы подумали тогда?

– Да ничего конкретного.

– Вы не заглянули в замочную скважину?

– Там с обратной стороны был ключ.

– Значит, все это вы видели в первый свой обход?

– Да. А когда я пришел во второй раз…

– Нет, погодите минуточку, – прервал Дэвида мистер Молтби. – Вы мне все рассказали про первый обход? Как долго находились наверху? Звук повторялся? Надо выяснять все сразу, чтобы потом не возвращаться назад.

– Да, мысль здравая, но в данном случае это нам ничего не даст, потому что я выложил вам все, – возразил Дэвид, в глубине души довольный, что старик проявляет такую дотошность.

– Но, мистер Кэррингтон, вы же не ответили на мои вопросы.

– Виноват. Я провел перед дверью с полминуты, но звуки больше не повторялись. Чтобы быть совсем уж точным, скажу, что последовательность событий была несколько иной. Сначала я постучал, потом послышался какой-то шорох, быстрое движение – и тишина.

– Благодарю вас. А теперь расскажите про ваш второй обход.

– Во второй раз дверь была не заперта. Я вошел в комнату, нечто вроде мансарды, и убедился, что она пуста. Вот это меня и поразило.

– Естественно, – кивнул мистер Молтби. – Какой же вы сделали вывод?

– Только один: тот, кто находился в этой комнате, успел покинуть ее и теперь он где-то в доме.

– Необязательно.

– Почему?

– Вы, случайно, не заметили, окно было закрыто?

– Оно было закрыто, я точно помню.

– Вы проверяли?

– Нет.

– Полагаю, что, подергав его, вы бы обнаружили, что оно закрыто, но не заперто на шпингалет. Возможно, оно было лишь прикрыто и вы могли…

– Послушайте, – перебил старика Дэвид. – Если человек выпрыгивает в окно, зачем ему перед этим отпирать дверь?

– Возможно, сначала он попытался выйти через дверь, а потом почему-то передумал и выбрал окно, – возразил мистер Молтби. – Очевидно, ваш вопрос останется без ответа, пока мы не узнаем, что руководило этим человеком, который предположительно был мужчиной. Мы должны очень тщательно осмотреть весь дом, чтобы убедиться, что он не прячется в одном из помещений. Но я лично склоняюсь к варианту с окном. Кстати, какое впечатление произвел на вас наш друг мистер Смит?

– Смит? Это тот парень, что пришел с вами?

– В вашем голосе прозвучало сомнение, – сухо заметил мистер Молтби. – Но за неимением другого варианта мы не должны сбрасывать Смита со счетов.

– Мне он не понравился, да и вам тоже.

– Сожалею, что не смог скрыть антипатии. Да, я от него не в восторге. Вы ведь знаете, что он ехал на нашем поезде?

– Скорее догадался.

– Да, он имел неосторожность уронить билет. Итак, мистер Смит ехал на нашем поезде, но решительно это отрицает. Как вы думаете, почему?

Дэвид чуть замешкался с ответом, который напрашивался сам собой, но был весьма неприятен. В это время в дверях кухни появился Томсон, закончивший катастрофические манипуляции с посудой.

Он был очень бледен, и только на щеках розовели два небольших пятна, подчеркивающие мертвенную белизну лица. Глаза у него слезились.

– А вот и мы! – воскликнул он.

Постояв несколько секунд, он рухнул на ближайший стул с жестким сиденьем и спинкой. Физические неудобства усугублялись душевным дискомфортом.

– Очень мило с вашей стороны поработать за всех нас, – приветствовал его Дэвид.

Появление Томсона прервало плавное течение беседы, подобно камешку, попавшему в работающий мотор.

– Сущие пустяки, – отозвался он. – Я люблю мыть посуду: то есть раз нужно, значит, нужно.

Щеки его стали чуть ярче. Ему не хотелось произвести впечатление серой личности, для которой мытье посуды своего рода развлечение. Однако выглядеть мучеником тоже не следовало. И почему на ум никогда не приходят нужные слова? Мистеру Томсону не хватало не только слов. Ему сейчас многого недоставало – а имелся лишь камин, да и то слишком близко.

– Кажется, становится жарковато? – робко спросил он.

Не успев услышать ответ, бедняга начал чихать. На этот раз приступ был особенно продолжительным.

– Семь раз, – проскулил он, жалко улыбаясь. – Это рекорд, но не самый выдающийся. Я помню одного парня, который чихнул шестнадцать раз подряд. Сенная лихорадка. Апчхи!

Чихая в восьмой раз, Томсон вдруг заметил синеватое пятно. Это был голубой халат. Он почувствовал странную умиротворенность и одновременно досаду. Господи, как некстати он расчихался. Теперь все пропало!..

Жарко? Кто сказал, что здесь жарко?

Мистер Молтби переглянулся с Дэвидом, потом они оба посмотрели на Лидию, стоявшую на лестнице.

– Этот парень совсем расклеился, надо бы о нем позаботиться, – тихо сказал мистер Молтби.

– Я и его должна уложить в постель? – спросила Лидия.

– А? Что? Со мной все! – просипел Томсон, оглядывая поплывшую перед глазами комнату. – Всего лишь легкая простуда. У меня иногда бывает. Ничего страшного.

– Беру ответственность на себя, – произнес мистер Молтби. – Срочно засуньте его под одеяло!

Через несколько мгновений Томсон почувствовал, что его ведет по лестнице Самая Красивая Девушка в Мире. Держит за руку… идет совсем рядом… о блаженство!..

– Неизбежное – это единственное, чему нельзя противостоять, мистер Кэррингтон. Мы, кажется, беседовали о мистере Смите.

В следующее мгновение входная дверь распахнулась и на пороге возник предмет их разговора.

Глава VII
Возвращение Смита

Внешность Смита была не слишком приятной. Неказистое пальто промокло от тающего снега, к низкому, морщинистому лбу прилипли влажные пряди волос – он был без шляпы. Единственной сухой частью его тела были губы. Прежде чем начать говорить, он их облизнул. При этом обнаружилось отсутствие у него нескольких зубов.

– Вот и свиделись опять, – хрипло произнес Смит после паузы. – Ну и ночка, черт побери!

– Не справились с погодой? – невозмутимо спросил Молтби.

– Как видите. Чертова метель!

– Тогда, может, закроете дверь, чтобы не выстуживать дом?

Смит повернулся и захлопнул дверь. Потом подошел к камину и протянул к огню руки.

– Что с вами случилось? – поинтересовался Дэвид. – Мы надеялись, что вы доберетесь до станции.

– И я так думал, да ничего не вышло. Сами попробуйте, если хотите!

– Но вы же так спешили.

– К чему это вы клоните?

– Мистер Кэррингтон хотел сказать, что вы как-то внезапно исчезли, – пояснил Молтби.

– Понятное дело, исчез. Как вышел, так сразу и замело!

– Вы слышали, как кто-то звал на помощь?

– А? Нет. Да. А кто там орал?

– Вы не пытались это выяснить?

– Послушайте, уважаемый! – нахмурился Смит. – С меня хватит, еще в прошлый раз наслушался! Я не для того вернулся, чтобы меня тут вопросами закидывали, словно мы в каком-то суде. Я согреться пришел. Ясно?

Протянув руки к огню, Смит стал сосредоточенно потирать их.

– Так кто там звал на помощь-то?

– Если вы не хотите отвечать на вопросы, то и мы не обязаны, – заявил Молтби. – Впрочем, извольте. Еще один пассажир с нашего поезда.

– А?

– Мы же вам говорили, что сошли с поезда.

– Да, верно. Так оно и есть. Так это был еще один? А что с ним стряслось?

– То же, что и с вами.

– А что со мной?

– Попал в метель. Его занесло снегом, и мы вытаскивали его из сугроба.

– Ага. Так где же он? А все остальные куда делись? Вас ведь здесь побольше было.

– Пошли наверх обсушиться, – объяснил Дэвид.

– Наверх? – Смит бросил взгляд в сторону лестницы. – Я и сам не прочь обсохнуть.

Он двинулся к лестнице, но мистер Молтби, не спускавший с него глаз, с улыбкой преградил ему дорогу.

– Дамы – наверху, мужчины – в кухне. Вы меня поняли?

Видя, что Смит не реагирует, он пояснил:

– Дамам лучше оставаться одним.

– Если нельзя смотреть, то можно и отвернуться, верно? – пробормотал Смит.

– Так-то оно так, но не всегда получается, – ехидно заметил мистер Молтби.

Неожиданно его настрой изменился. Он добродушно рассмеялся и похлопал Смита по рукаву.

– Если судьбе угодно, чтобы вы провели Рождество в нашем обществе, мистер Смит, нам остается это только приветствовать, при условии что в столь необычной ситуации мы все будем как одна команда. Возможно, я подал вам не лучший пример. Вы, например, упрекнули меня в том, что я задаю слишком много вопросов. Считайте, что старик просто нервничает. И давайте начнем все сначала.

Он протянул Смиту руку. Тот, изумившись, неохотно пожал ее и исчез в кухне.

– Тактика, мистер Кэррингтон, – тихо произнес физик. – Всего лишь тактика. Раз уж судьба послала нам этого субъекта на Рождество, его надо временно успокоить и нейтрализовать.

– Рождество у нас только завтра, – заметил Дэвид.

– Верно подмечено. Возможно, я слишком пессимистично смотрю на вещи. Но пока мистер Смит с нами, надо, чтобы он чувствовал себя комфортно. Лев бросается только в том случае, когда считает, что на него нападают.

Дэвид взглянул в сторону кухни.

– Значит, мы не трогаем мистера Смита?

– Пока не поймем, что нападение увенчается успехом.

– А мы можем быть уверены, что он не сделает это раньше нас?

– Я абсолютно уверен, что он не нападет без повода, поэтому пытаюсь ему этого не предоставить. Но это не значит, что мы не должны за ним следить. Поручаю эту миссию вам, а я пока поднимусь наверх и осмотрю мансарду.

– Покорно благодарю.

– Не стоит. Если мистер Смит вернется раньше меня, займите его разговором и будьте полюбезнее. Где находится дверь, которая была заперта?

– На самом верху. Она там одна.

Старик двинулся к лестнице.

– Вы, конечно, заметили, что мистер Смит стремился попасть наверх? – спросил он, остановившись. – Обратили внимание?

– Я также видел, что вы старались помешать ему в этом. Думаете, он хотел проникнуть в мансарду?

– Чего же тут думать, я в этом полностью уверен. Именно туда он и нацелился. Вполне возможно, что вернуться его заставила не погода, а эта мансарда, хотя тут я не совсем уверен. Мистер Смит уже побывал в ней, и там наверняка имеются отпечатки его пальцев. В первую очередь на подоконнике.

– Вы хотите сказать?.. – начал Дэвид и вдруг осекся.

– Что мы не первые посетили этот пустой дом? Да, именно так. Мистер Смит побывал здесь до нас. Он был в мансарде и покинул ее через окно. Надеюсь, через пару минут я смогу точно сказать, как он поступил. А потом мистер Смит снова вошел в дом уже со мной. По моим подсчетам, это уже третий его визит.

– Одну минуточку!

Бросив взгляд в сторону кухни, Дэвид подошел к старику.

– Вы думаете, что Смит убил пассажира в поезде? – тихо спросил он.

– А вы как считаете?

– Я думаю, нам нужно как можно скорее увести отсюда женщин.

– Есть одно маленькое «но». Это совершенно невозможно. Однако не Смит наша главная проблема, мистер Кэррингтон. Он, по крайней мере, из плоти и крови и с ним можно иметь дело.

Глава VIII
Кровать под пологом

– Еще один слег в постель! – воскликнула Лидия. – Интересно, кто следующий?

Джесси Нойес, уже лежавшая в кровати, оторвалась от своего дневника и взглянула на вошедшую Лидию. Она только что прибегла к этому утешительному занятию, но успела написать одно-единственное предложение: «Это самый чудной день в моей жизни, не считая того случая, когда ко мне забрался грабитель, с которым мы в конце концов поладили и стали жаловаться друг другу на судьбу», когда ее прервала Лидия.

Сунув дневник под подушку, Джесси ответила:

– Надеюсь, что не вы! А как там мистер Томсон?

– Все выше и выше.

– Вы имеете в виду его температуру?

– Да. Боюсь, бедняга Томсон встретит Рождество в весьма плачевном состоянии.

Подойдя к окну, Лидия отдернула штору. За сверкающим от инея стеклом развертывалась решающая схватка между черным и белым. Белое побеждало, хотя черное отчаянно пыталось сохранить свои позиции, бросая на поле сражения полки темных теней.

– Сугробы тоже все выше, – прокомментировала Лидия и, задернув штору, обратила свой взор на более отрадную картину: комната с дубовыми потолочными балками и кроватью под пологом выглядела по-особому уютно в свете горящего камина. – Завтра мы проснемся погребенными под снегом!

– Не найди мы этот дом, могли бы и вовсе не проснуться! – проницательно заметила Джесси.

– Что правда, то правда! Спасибо и на этом. Хотя все могло быть совсем по-другому. – Лидия взглянула на свои золотые часики. – Если бы наш поезд не испустил дух, мы с Дэвидом в это время уже входили бы в большой дом, украшенный падубом и омелой и полный гостей, в городе с автобусами, магазинами и кинотеатрами. А высокий толстый мужчина с колючими усами кричал бы: «Привет, Лидия, как насчет того, чтобы поцеловать дядюшку Билла?» – Она рассмеялась. – Здесь, конечно, нет магазинов, автобусов, кино, ни даже дяди Билла, что, впрочем, меня не слишком огорчает, но вот дом мы украсим как положено, это я вам обещаю!

– Каким же образом?

– Уж я найду способ. Повторяю: никто не сможет испортить мне Рождество!

Джесси слабо улыбнулась. Неукротимый энтузиазм Лидии согревал лучше любого камина.

– Но не следует забывать, что мы в чужом доме, – робко запротестовала девушка.

– Моя дорогая, после всех тех вольностей, которые мы себе уже позволили, украшение дома – ничтожный пустяк! Не знаю, как у вас, но у меня чувство приличия несколько притупилось! От нас ничего не зависит – мы плывем по течению, а оно несет нас куда хочет. Так о чем же беспокоиться?

Чтобы развеять последние сомнения, Лидия прибегла к своеобразной защите:

– Разве в наших силах остановить снегопад, из-за которого застрял наш поезд? Нет! Разве мы нарочно потерялись? Нет!

– Но мы могли бы остаться в поезде.

– Сойти с поезда – не преступление! А потом возникшие обстоятельства: этот несчастный случай с вами, риск подхватить пневмонию, жизненная необходимость согреться чаем и воспользоваться полотенцами – нам ведь надо было обсохнуть, – еще простуда мистера Томсона и невозможность куда-либо уйти. И ведь дом совершенно пустой, так что спросить разрешения просто не у кого. В одном я уверена на сто процентов: тащить куда-то мистера Томсона – значит обречь его на верную смерть. А здесь я сумела раздобыть для него грелку!

– Но доктора раздобыть мы не сможем?

– Ни малейшего шанса. Даже если бы здесь был телефон – а его нет, – доктор сюда просто не доберется. Интересно, что там делается внизу? Вы не возражаете, если я вас ненадолго покину?

– Нет, конечно! Со мной все в порядке.

– Я скоро вернусь.

Оставшись одна, Джесси откинулась на подушку и некоторое время смотрела на выцветший розовый полог у себя над головой. Она никогда не спала на кровати с балдахином, и ощущения были противоречивыми. Сначала ей понравилось. Казалось, она вернулась в милое безмятежное прошлое, где не было борьбы за существование, принимающей подчас такие постыдные формы. Снег растаял, за окном было солнечное деревенское лето, в доме царили мир и покой.

Потом легкость постепенно исчезла, и в душу закрался страх. Джесси сочла его результатом свалившихся на нее невзгод – ноющей ноги, пережитого волнения, упущенного ангажемента и трудностей в поисках нового, а также покашливания и бормотания крайне неприятного субъекта, находящегося за стенкой. Однако такое настроение возникло вовсе не из-за этих событий. Страх был какой-то беспричинный. Он все усиливался, пока у нее не засосало под ложечкой. Она резко выпрямилась, охваченная безотчетным ужасом. Казалось, на нее давят стены и столбики старинной кровати…

– Да что с тобой такое? – прошептала Джесси, стараясь сохранить ясность мыслей. – Ведешь себя как идиотка.

Дневник выскользнул из-под подушки и оказался рядом с Джесси на простыне. Радостно схватив этот родной ей предмет, она продолжила писать:

«Наш поезд завалило снегом, и я вместе с несколькими пассажирами попыталась добраться до другой станции – Хаммерсби, нет, кажется, Хеммерсби, точно не знаю. Но метель была такая сильная, что мы сбились с пути. Потом я, как последняя дура, упала и подвернула ногу. Тогда молодой человек по имени Дэвид Кэррингтон, очень симпатичный, донес меня до какого-то дома, где мы сейчас находимся и будем здесь, пока не кончится снегопад, если он вообще когда-нибудь кончится. Дом оказался каким-то странным: в нем никого не было, а на столе был накрыт чай и везде горел огонь в каминах. Мы стали пить хозяйский чай, все сказали, что в этом нет ничего такого, но тут я не совсем уверена, хотя нам, конечно, не мешало согреться. Потом Дэвид Кэррингтон отнес меня в комнату, где я сейчас нахожусь, он очень сильный. Я лежу в постели, а парень, конечно, ушел, хотя я и не раздевалась. Мне тепло и очень хорошо».

Джесси чуть помедлила. Последние два слова она написала с некоторым вызовом, но потом решила слегка успокоить совесть и не искушать судьбу.

«Вообще-то ситуация не очень приятная. Немного беспокоит возвращение хозяев, хотя как они могут вернуться в такую погоду. И нога все еще болит, правда, не очень сильно. И еще здесь есть люди, которые просто действуют на нервы. Я не имею в виду мистера Томсона, его попросту жаль, он лежит в постели (не в моей) с высокой температурой. И, конечно, это не Кэррингтоны, брат с сестрой: Лидия очень милая, а Дэвид из тех, к кому сразу же испытываешь симпатию, на него можно положиться. И потом, он очень интересный мужчина. Но вот старик, мистер Молтби, какой-то чудной, он физик или что-то в этом роде. Еще есть и другой, совсем неотесанный, но он, слава богу, ушел. Самый противный – это мистер Хопкинс, знаю я таких типов. Он тоже сошел с поезда, только позже нас, и теперь говорит, что там кого-то убили. Он занял соседнюю комнату, и не просто так, а чтобы быть поближе ко мне. Между нашими комнатами есть дверь, и он наверняка подглядывает в замочную скважину. Он хотел, чтобы я осталась с ним в купе. Если бы он подкатился ко мне не с пустыми руками, я, наверное, осталась, хоть он и противный. Мне, видно, никогда не стать порядочной, хоть это и не моя вина. Жить-то надо. И грабитель говорил то же самое. Интересно, что сейчас с ним, я часто думаю: это он стянул мою брошку или я ее сама потеряла? Людям, конечно, надо доверять, но, видно, не всегда, прямо плакать хочется от этого. Я, правда, и сама не лучше…»

Ее карандаш вдруг застыл в воздухе. Дверь тихо открылась, и в комнату заглянул мистер Хопкинс.

– Так это ваша комната! – воскликнул он с фальшивым удивлением.

– А вы что, не видите? – бросила Джесси, захлопывая дневник.

– А мне показалось, что это моя.

– Я так и поняла, можете не извиняться.

– Не собирался даже.

– Я это заметила. Ну, раз вы ошиблись комнатой, не пойти ли вам в свою?

Мистер Хопкинс нахмурился. Он был без пиджака и держался за подтяжки, засунув большие пальцы в проймы жилета.

– Ну что ты такая неприветливая! – Он повернул голову и посмотрел в коридор. – Мы все попали в переделку и должны держаться вместе.

– «Держаться вместе» – значит вламываться в мою комнату и не уходить?

Хопкинс, пожав плечами, хотел дать задний ход, но передумал.

– Послушай, мы влипли в историю, ты хоть понимаешь это? В очень скверную историю!

В голосе его звучала нервозность. Мистер Хопкинс растерял весь свой апломб, который делал его столь невыносимым в поезде, но приятнее он от этого не стал.

– Я все понимаю, – ответила Джесси. – Вот только если вас здесь обнаружат, история станет еще сквернее!

– Да кому меня тут обнаруживать! Я же не дурак, да и ты тоже! Ты неглупая девчонка, которая знает, что к чему, и не теряет головы. Мне такие нравятся. И не морщи свой носик! Я только хочу сказать, что раз уж мы застряли в этой проклятой дыре, нам стоит быть друг с другом поласковей. Разве ты не хочешь получить хороший рождественский подарочек?

С этими словами он удалился, оставив Джесси в некотором раздумье. Ее раздирали противоречивые чувства. Негодование соседствовало с греховным любопытством: какого рода подарка можно ждать от такого типа? Приход Лидии нарушил эти раздумья и объяснил, почему так быстро ретировался мистер Хопкинс.

– Я бы на вашем месте не торопилась вставать с постели, – заявила она, закрывая за собой дверь. – Вы с мистером Томсоном находитесь в самом выгодном положении!

– А что случилось? – взволнованно спросила Джесси.

– Мистер Смит «случился» – он неожиданно вернулся. Я его не видела – он был в кухне, – мне сказал об этом брат. Теперь Смит сидит в холле один.

– А где же мистер Молтби?

– Что-то ищет наверху.

– Зачем?

Лидия недовольно покачала головой.

– Мы с вами женщины, дорогая, а эту часть населения принято держать в неведении. Мы с Дэвидом чуть не поссорились из-за этого!

– Потому что он вам ничего не сказал?

– Он только сообщил, что вернулся мистер Смит, а когда я начала задавать вопросы, он словно воды в рот набрал и только повторял, что «все в порядке», причем таким тоном, каким назойливых детишек отправляют играть на улицу. «Если все в порядке, почему у тебя такой подавленный вид?» – спросила я его. А у вас есть брат?

– Нет.

– Крупно повезло. Да, он сообщил мне еще одну приятную новость. Снегом завалило входную дверь.

– Господи!

– Мы здесь как в тюрьме. Слава богу, в кладовке полно продуктов!

– Но мы же не можем есть чужие запасы!

– Мисс Нойес, представьте, что этот дом принадлежит вам и вы вернулись сюда после жуткой метели. Что лучше для вас было бы обнаружить: пустую кладовую или семь скелетов? Если мы нарушаем закон, чтобы сохранить себе жизнь, то уж лучше тюрьма, чем голодная смерть!

– Да, конечно, – прошептала Джесси и вдруг спросила: – А что сделали с хлебным ножом?

– С хлебным ножом?

– Мне просто интересно, его оставили лежать на полу?

– Надеюсь. Но точно не знаю. Что за нездоровое любопытство, дорогая?

Лидия прекрасно поняла, что тревожит Джесси. Мистер Смит и ужасное происшествие в поезде, о котором им поведал мистер Хопкинс, не могли не вызывать беспокойства. Она решила переменить тему:

– Ах, я совсем забыла! Дэвид просил передать вам привет и пожелание скорейшего выздоровления.

Выслушав эту невинную выдумку, Джесси вспыхнула от удовольствия. Потом в комнате воцарилась тишина. Лидия открыла свой саквояж и стала инспектировать его содержимое. Немного понаблюдав за ней, Джесси спросила:

– Что вы ищете?

– Подарки, которые я прихватила с собой.

– Но здесь они вряд ли вам понадобятся.

– Почему же? Рождество остается Рождеством, где бы его ни встречать. Что бы вы предпочли: пушистого белого зайчика или лохматого уродца?

Джесси засмеялась. Если бы не Кэррингтоны, впору было бы завыть с тоски. Дверь соседней комнаты открылась и закрылась. Джесси сразу же перестала смеяться. Увидев лицо девушки в зеркале на туалетном столике, Лидия оторвалась от саквояжа.

– Это наш зануда куда-то пошел. Вам ведь он тоже не нравится?

Джесси чуть помолчала в нерешительности. Ее добродетели были столь же просты и незамысловаты, как и пороки. Одним из достоинств была доброжелательность. Она старалась не отзываться о людях плохо, хотя на то было много оснований.

– Мы же не можем себя изменить, – заметила она.

– Да, если тигр вас съест, он вовсе не виноват. Таким его создал Бог. Он спускается вниз, мистер Хопкинс, а не тигр. – Лидия прислушалась. – Походка у него тяжелая и какая-то вялая. Вы заметили, как он изменился под бременем обстоятельств?

– Что вы имеете в виду?

– Вы не меняетесь, я тоже. Но люди типа Хопкинса изменчивы, как погода. Когда все хорошо, они на коне, когда плохо – стремительно теряют апломб. В поезде мистер Хопкинс царил, и мы в сравнении с ним чувствовали себя пигмеями. Тогда дела обстояли тоже не лучшим образом, но не были такими катастрофическими, как сейчас. Теперь же он превратился в жалкого червяка. Пожалуй, уродца я подарю ему. Привет, опять там кто-то ходит! Кто на этот раз? Надеюсь, мистер Томсон не впал в бредовое состояние!

Подбежав к двери, Лидия рывком открыла ее.

– Молтби, член Королевского физического общества, – сообщила она. – Еще один чудик, но довольно симпатичный. Мне он нравится. Интересно, что он забыл наверху? Мне так и хочется порыскать самой.

– Не надо! – воскликнула Джесси.

Лидия чуть слышно вздохнула.

– Возможно, вы правы. Но я хотела бы знать, как долго все это будет продолжаться. Мне как-то некомфортно.

– Счастье, что у нас крыша над головой.

– О да, в этом нам повезло. Но ведь все могло быть иначе. К примеру, наша компания могла бы состоять из вас, меня, Дэвида и пары-тройки похожих на нас людей. Вместе нам было бы хорошо и весело. А сейчас здесь собралась такая разношерстная публика. Мы не одного поля ягоды. Мистер Молтби занят только своими физическими вибрациями, мистер Хопкинс думает лишь о собственном комфорте, мистер Смит… не знаю, что у него в голове, но этот субъект явно не нашего круга. А бедняга Томсон… В общем, нам надо держаться вместе, и не удивляйтесь, мисс Нойес, если я поведу себя несколько странно! – вдруг выпалила Лидия. – Единственно, что может спасти нас от невроза при вынужденном общении друг с другом, так это приятное времяпрепровождение, и Рождество нам поможет. Если мы вынуждены здесь оставаться, это вовсе не означает, что все должны сидеть и смотреть на стены. С этого момента я начинаю работать над тем, чтобы это Рождество стало самым веселым в нашей жизни! Вы меня поддержите?