Текст книги "Авторитет права. Эссе о праве и морали"

Последние замечания в ответ на возражение на упрощенную концепцию авторитета помогают объяснить как силу парадоксов, так и способы их преодоления. Парадоксы, потороплюсь отметить, не представляют для упрощенной концепции авторитета никакой проблемы. С этой точки зрения команды законного авторитета – это житейские явления, которые являются причинами для действия. Они по большому счету сродни погоде или бирже, будучи явлениями, которые служат доводами в пользу определенных действий и против других. Человек отрекается от разума или лишается своей независимости, когда выполняет команды авторитета, не больше, чем когда следует за трендами на бирже.

Это решение не только избавляет от парадоксов, но и представляет их как простые ошибки. Если же, однако, авторитет как контроль над людьми представляет собой нормативную власть над ними, то мы можем объяснить соблазнительность парадоксов, не подвергаясь ее воздействию. Я исследую парадоксы, сформулированные Робертом Полом Вольфом. «Люди, – считает он, – могут лишиться независимости по собственному желанию. Иначе говоря, человек может решить подчиняться командам другого, даже не пытаясь определить для себя, является ли то, что велят сделать, добром или злом»[32]32
  Wolff, In Defense of Anarchism, p. 14.


[Закрыть]. В чем бы ни заключалась значимость второго предложения для проблемы независимости, верно, что признание авторитета неизбежно подразумевает отказ от права действовать на основе собственного суждения, взвесив все аргументы (причины). Оно подразумевает согласие с исключающей причиной[33]33
  Вольф заблуждается, говоря, что признание авторитета подразумевает отказ от права или попытки сформировать суждение, взвесив все аргументы. Исключается лишь возможность действия на основе этого суждения (если такое действие подразумевает опору на исключенные причины, не перевешенные другими причинами).


[Закрыть].

Вольф особо подчеркивает, что его точка зрения не вынуждает людей игнорировать приказы и команды в целом. Далее показана как сила, так и слабость его позиции.

Для независимого человека, строго говоря, нет такой вещи, как команда. Если кто-либо в моем окружении подает то, что по назначению является командами, и если он или кто-то другой ожидает выполнения этих команд, я учту этот факт при обдумывании ситуации. Возможно, я решу, что мне следует сделать то, что мне кто-то командует сделать, и даже возможно, что его команда в данной ситуации является фактором, который делает выполнение команды желательным для меня. Например, если я нахожусь на борту тонущего корабля и капитан приказывает людям сесть в спасательные шлюпки, а все остальные слушаются капитана потому, что он капитан, я могу решить, что в подобных обстоятельствах мне лучше делать так, как он велит, потому что беспорядок, созданный неподчинением, может нанести урон всем. Но поскольку я принимаю такое решение, я не подчиняюсь его команде, то есть я не признаю его авторитет над собой. Я мог бы принять такое же решение точно по тем же причинам, если бы один из пассажиров начал «приказывать» и ему в суматохе стали бы подчиняться[34]34
  Ibid, p. 15–16.


[Закрыть].

Вольф делает здесь два верных и ценных замечания.

1. Так как приказ всегда отдается с намерением, чтобы его восприняли одновременно как исключающую причину и причину первого порядка, у его адресата больше вариантов действий, нежели совсем игнорировать приказ или подчиниться ему, как и предполагалось. Он может счесть его имеющей силу причиной первого порядка, учитывая обстоятельства, в которых он был высказан, но отрицать, что он является исключающей причиной.

2. Это означает, что анархист может отрицать законность всех авторитетов, но при этом признавать важность указаний авторитета de facto. Он может считать такие указания причинами первого порядка, не соглашаясь с законностью авторитета. Ведь только признавая такие указания одновременно имеющими силу исключающими причинами, человек признает законность авторитета, который является их источником. Лишь такое признание равносильно подчинению авторитету, ведь только оно содержит необходимый элемент отрицания права действовать на основе собственного суждения, взвесив все аргументы.

Если перефразировать утверждения Вольфа таким образом, то станет ясно, что в них есть рациональное зерно. Он прав, полагая, что законный авторитет подразумевает отрицание права действовать на основе оценки всех аргументов. Но перефразирование также показывает, в чем он неправ. Он негласно и правильно допускает, что рассудок никогда не оправдывает отказ от независимости, то есть права и обязанности действовать на основе собственного суждения о том, что надлежит делать, с учетом всех обстоятельств. Я назову это принципом независимости[35]35
  Очевидно, что этот принцип независимости как таковой является не моральным, а рациональным.


[Закрыть]. Он также негласно и неправильно предполагает, что это равносильно ошибочному принципу отсутствия имеющих силу исключающих причин, а именно: нет никакого оправдания тому, чтобы не делать то, что надлежит делать с учетом всех причин первого порядка. Я назову это отрицанием авторитета.

Эта путаница естественна, если считать все причины по существу причинами первого порядка и упускать возможность существования причин второго порядка. Если все имеющие силу причины являются причинами первого порядка, то утверждение о том, что принцип независимости подразумевает отрицание авторитета, является очевидной истиной, поскольку то, что надлежит делать с учетом всех факторов, равносильно тому, что надлежит делать, взвесив причины первого порядка. Но поскольку в принципе могут существовать и имеющие силу причины второго порядка, принцип независимости ни в коей мере не требует отрицания любого авторитета.

Вопрос о законности авторитета тогда ставится так, как он предположительно ставился всегда: исследование оснований, которые в определенных обстоятельствах оправдывают восприятие некоторых высказываний определенных лиц в качестве исключающих причин. Нет никакого короткого пути, позволяющего сделать такое исследование излишним, показав, что сама концепция законного авторитета несовместима с нашими представлениями о рациональности или морали.

2
Притязания права

МОЖНО ЛИ тот самый абстрактный анализ авторитета из предыдущего эссе применить к праву? Есть ли у нас какие-либо основания ожидать, что понятие авторитета сыграет важную роль в понимании нами права или в формировании нашего к нему отношения? Сначала нужно попытаться преодолеть два предварительных возражения.

1. Широко распространено мнение о том, что право обладает авторитетом de facto или действенным авторитетом. Его анализ задействует эти концепции, но необязательно задействует концепцию законного авторитета. Это ошибка. Считать правительство правительством de facto – значит допускать, что его притязания на то, чтобы быть правительством de jure, признает достаточное количество достаточно влиятельных людей, чтобы обеспечить ему контроль над определенной территорией. Лицо обладает действенным авторитетом или авторитетом de facto лишь тогда, когда люди, для которых оно является авторитетом, считают его законным авторитетом. Обычно, хотя и необязательно всегда, это подразумевает, что это лицо претендует на наличие законного авторитета. Достаточно, чтобы другие считали его законным авторитетом. Это условие, возможно, придется смягчить. Может быть, не нужно, чтобы население искренне верило, что лицо, обладающее действенным авторитетом, является законным авторитетом; достаточно, чтобы по любым причинам они открыто признавали, что верят в это. Кроме того, мы вполне можем обнаружить ситуации, когда лишь часть населения признает авторитет соответствующего лица, при условии что она достаточно заметна или значима, чтобы позволить ему навязать свое правление другим. Причины, по которым такое население признает авторитет того или иного лица, различаются и не имеют отношения к анализу понятия авторитета de facto. Население может признавать законный авторитет лица на том основании, что это лицо контролирует ситуацию (и что любая попытка изменить ход вещей приведет к хаосу и т. д.). Но это не означает, что контроля достаточно и что признание претензии на законный авторитет не является логически необходимым условием существования авторитета de facto. Нам не нужно вникать в точные предпосылки наличия действенного авторитета. Вероятно, они различаются в зависимости от вида действенного авторитета: юридического, политического, духовного и т. д. Общим для всех видов действенного авторитета является то, что они подразумевают веру некоторых в наличие у соответствующего лица законного авторитета. Таким образом, объяснение действенного авторитета предполагает объяснение законного авторитета[36]36
  Этот подход, по сути, использован в большинстве современных исследований авторитета. Если он на первый взгляд кажется противоречивым, то лишь потому, что он скорее подразумевается, а не прямо формулируется во многих популярных обзорах авторитета de facto. В целом признается, что авторитет не может быть основан исключительно на силе или угрозе применения силы, что он зависит от влияния, признания и т. д. Дальнейший анализ покажет, что эти понятия предполагают претензию на авторитет и ее признание.


[Закрыть].

2. Авторитет анализировался применительно к лицу, имеющему авторитет, и его авторитетным высказываниям. Такой анализ, в принципе, мог бы применяться к законодателю и его законодательным актам. Но не все нормы права устанавливаются нормативными правовыми актами. Нормы обычного права или правовые обычаи (customary rules) могут иметь юридическую силу. Могут ли они быть авторитетными, не будучи установленными авторитетным органом или лицом? Можно говорить непосредственно об авторитете самого права. Авторитет лица был объяснен через его высказывания: оно обладает авторитетом, если его высказывания являются защищенными причинами для действий, то есть причинами для совершения указываемых ими действий и для игнорирования (определенных) противоположных соображений. Право обладает авторитетом, если существование закона, требующего определенного действия, является защищенной причиной для совершения этого действия, то есть закон является авторитетным, если его существование является причиной для совершения такого действия. Иными словами, закон является авторитетным, если его существование является причиной для соответствующих действий и для исключения противоположных соображений. Под «причиной» здесь понимается имеющая силу или оправданная причина, поскольку именно через нее определяется законный авторитет права. Как мы уже поняли, норма права обладает действенным авторитетом, если субъекты, на которых распространяется ее действие, или некоторые из них считают ее существование защищенной причиной для ее соблюдения.

Эти уточнения показывают, что имеет смысл ссылаться на авторитет права и что если его анализ включает понятие действенного авторитета, то он также включает понятие законного авторитета. Вероятно, этого достаточно, чтобы показать, что понятие авторитета неразрывно связано с понятием права. Действительно, понятно, что для определения правильного отношения к норме права мы должны исследовать, имеет ли эта норма права для нас авторитет, который нам следует признать. Но нужно ли нам обращаться к понятию авторитета при объяснении природы права? Важна ли эта концепция не только для определения наших правовых обязанностей, но и для понимания нами права? Ответ утвердительный, ведь притязание права на законный авторитет является его существенной чертой.

Возможно, это звучит уж очень загадочно, но на самом деле имеет достаточно точный смысл. Нам следует сосредоточиться на обстоятельствах, при которых неподобающее поведение составляет или не составляет правонарушение. Сначала нам нужно установить, что закон претендует на то, что существование правовых норм является причиной для их соблюдения. Это не следует путать с ложным утверждением о необходимости соблюдения закона, продиктованного признанием обязательной силы, действительности закона. Само собой разумеется, что закон допускает соблюдение по иным причинам (удобство, предусмотрительность и т. д.). Если считать решения, оглашаемые в зале суда, рупором закона[37]37
  Почему это законно, объясняется в эссе 3 и других эссе части II.


[Закрыть], то иногда он приветствует опору на другие (например, независимые моральные) причины для выполнения требований закона. Но допустим, что для выполнения требований закона нет достаточных причин, помимо самого закона. Допустим, что с учетом всех обстоятельств (помимо существования закона) совершать требуемое действие не стоит и что эту точку зрения разделяют как субъекты права, так и судья. Несовершение этого действия в данных обстоятельствах представляет собой правонарушение. Означает ли это, что закон требует действовать вопреки разуму? Нет, это просто означает, что закон считает себя, то есть существование соответствующей правовой нормы, причиной, которая перевешивает все остальное и создает достаточные основания для требуемого действия. Объяснить необходимость соблюдения даже в отсутствие прочих причин для этого можно тем, что сам закон представляется такой причиной. Не имеет значения, продиктовано ли соблюдение закона признанием этого притязания. Важна лишь природа самого притязания.