Текст книги "Комната в гостинице «Летучий дракон»; Дядюшка Сайлас"

В зазубрине обрушившейся стены будто бы мелькнула шляпа, а там и вторая – да, я, несомненно, видел две шляпы говоривших друг с другом людей. Они удалились по направлению к дороге, не к парку, в это время я притаился в траве и выглядывал из-за памятника, словно стрелок, высматривающий неприятеля. Когда неизвестные перелезали через калитку у дороги, я отчетливо увидел их фигуры. Полковник, перелезая последним, осмотрелся, прежде чем спрыгнуть. Я еще некоторое время слышал их шаги и голоса, когда они спиной ко мне вместе пошли по дороге, которая уводила их все дальше от «Летучего дракона».

Я подождал, пока звуки не замерли в отдалении, и только тогда пробрался в парк. В соответствии с инструкциями графини я пролез через кустарник к разрушенному храму и быстро перебежал открытую площадку, которая отделяла меня от места свидания. Опять я находился под сенью исполинских лип и каштанов, тихо приближаясь к маленькому храму. Сердце мое било тревогу. Теперь месяц светил ясно, заливая своим сиянием мягкую листву и бросая светлые пятна на траву под моими ногами. Я добрался до ступеней и оказался среди полуразрушенных мраморных колонн. Но дамы моего сердца не было ни тут, ни внутри храма, полукруглые окна которого почти совсем заросли плющом. Графиня еще не пришла.

Глава XIX
Ключ

Я стоял на ступенях и всматривался в темноту. Не прошло и двух минут, как послышался хруст сухих веток под ногами, и, взглянув в ту сторону, откуда раздавались звуки, я увидел между деревьями приближающуюся фигуру, закутанную в широкий плащ. Я бросился вперед. Это была графиня. Она ничего не сказала, но подала мне руку, и я повел ее к месту нашего последнего свидания. Она остановила пылкость моего страстного приветствия с кроткой, но настойчивой твердостью. Сбросив с головы капюшон, она откинула назад свои прекрасные волосы и, глядя на меня грустными блестящими глазами, глубоко вздохнула. Очевидно, какая-то тяжелая мысль угнетала ее.

– Ричард, я должна говорить откровенно. Настала решающая минута в моей жизни. Я уверена, что вы защитите меня. Кажется, вы питаете ко мне сожаление, может быть, даже любите меня…

При этих словах я разразился потоком красноречия, свойственного юным глупцам. Однако она заставила меня замолчать с прежней печальной твердостью.

– Выслушайте меня сначала, дорогой друг, и тогда скажете, сможете вы помочь мне или нет. Сердце мое говорит, что я поступаю правильно. Видеться с вами здесь – какое безумие! Какое жалкое впечатление вы составите обо мне! Но, когда вы все узнаете, вы будете думать иначе. Без вашего содействия я не смогу достичь своей цели. Не достигнув ее, мне остается только умереть. Я прикована к человеку, которого презираю и ненавижу. Я решилась бежать. У меня есть бриллианты, оцененные в тридцать тысяч английских фунтов стерлингов. Эти бриллианты – моя личная собственность в силу брачного контракта, я хочу забрать их с собой. Наверняка вы знаете цену бриллиантов. Я пересматривала свои, когда настал час нашего свидания, и вот эти взяла с собой, чтобы показать вам. Посмотрите.

– Великолепный убор! – воскликнул я при виде бриллиантового ожерелья, которое заискрилось и засверкало в лунном свете на ее хорошеньких пальчиках.

Мне показалось, что даже в эту трагическую минуту она показывала мне свою блестящую игрушку с чисто женским наслаждением.

– Да, я расстанусь со всеми ними, – продолжала она. – Я обращу их в деньги и порву навсегда неестественные и жуткие узы, которые связывают меня с деспотом и тираном. Человек молодой, красивый, великодушный и храбрый, как вы, едва ли может быть богат. Ричард, вы говорите, что любите меня, – вы разделите со мной мое богатство. Мы убежим в Швейцарию и скроемся от преследования. У меня есть приятели, люди сильные, которые заступятся за меня и помогут мне получить развод. Только тогда я наконец буду счастлива и смогу вознаградить моего героя.

Можно себе представить, как цветисто и с какой пылкостью я излил свою благодарность, клялся любить ее до конца жизни и полностью отдавал себя в ее распоряжение.

– Завтра вечером, – сказала она, – мой муж отправится сопровождать бренные останки своего двоюродного брата Сент-Амана на кладбище Пер-Лашез. Похоронная процессия выйдет из замка в половине десятого. Будьте на этом самом месте ровно в девять.

Я пообещал быть пунктуальным.

– Сама я к вам не выйду, но вы видите красный свет в башенном окне с этой стороны замка?

Я ответил утвердительно.

– Это я поставила свечу, чтобы вы узнали ее завтра вечером, когда я подам вам сигнал. Как только этот розовый огонек покажется в башенном окне, знайте, что похоронная процессия оставила замок и вы можете безбоязненно приблизиться. Подойдите тогда под окно, я открою его и впущу вас. Спустя пять минут дорожная карета, запряженная четверкой лошадей, будет стоять наготове у ворот. Я вручу вам свои бриллианты, и, как только мы сядем в карету, скачите во весь опор. У нас будет по крайней мере пять часов. При вашей энергии, ловкости и находчивости я ничего не боюсь. Готовы ли вы на все ради меня?

Я опять поклялся быть ее рабом до конца жизни.

– Единственное, что смущает меня, – продолжала графиня, – это необходимость немедленно превратить мои бриллианты в деньги, я не могу вынести их из дома, пока муж еще тут.

Наконец представился случай, которого я давно желал! Я сообщил ей, что у моего банкира лежит сумма в тридцать тысяч фунтов золотом и ассигнациями, что у меня есть личный капитал и, таким образом, мы избежим риска потерпеть убытки при быстрой продаже бриллиантов.

– Боже мой! – воскликнула она почти с огорчением. – Так вы богаты? Я лишена счастья вознаградить моего великодушного друга! Ну что ж, пусть будет так, раз ничего нельзя изменить. Принесите с собой ваши деньги, а я возьму свои бриллианты. Это прекрасно, что наши средства сольются воедино.

Затем последовали обоюдные романтические излияния, проникнутые поэзией и страстью, передать которые я даже не пытаюсь. Наконец, прекрасная графиня произнесла:

– Я принесла с собой ключ.

Это оказался двойной ключ – длинный и тонкий штифтик с ключами на каждом конце, из которых один был обыкновенной величины, для замка в дверях, а другой так мал, какими бывают ключики в туалетных ящиках. Графиня дала мне инструкцию следующего содержания:

– Завтра вы должны быть предельно осторожны. Излишняя горячность убьет все мои надежды. Я узнала, что вы занимаете в «Летучем драконе» комнату, где водится нечистая сила. И это замечательно! Я вам скажу почему. Рассказывают про человека, который, запершись однажды на ночь в этой комнате, исчез к утру. Сказать по правде, я полагаю, что он хотел скрыться от кредиторов, а тогдашний хозяин гостиницы, сущий мошенник, помог ему сбежать. Мой муж заинтересовался этим делом и нашел путь, благодаря которому совершилось бегство. Этот ключ был орудием побега. Вот записка и план, из которого вам станет ясно, как воспользоваться ключами. Я тихонько унесла их из секретера графа. А вы должны придумать, как ввести в заблуждение людей в гостинице. Но смотрите, попробуйте сначала ключи, проверьте, свободно ли они отпирают замки. Мои бриллианты будут наготове. А вам лучше взять деньги, так как мы очень не скоро сможем вернуться в Париж или открыть кому-либо место нашего пребывания. Да вот еще: позаботьтесь о наших паспортах – под какими угодно именами и куда хотите. А теперь, мой дорогой Ричард, жизнь моя в ваших руках, все свои надежды я возлагаю на вашу неизменную преданность.

С этими словами она оперлась на мое плечо и с невыразимой нежностью поглядела мне в глаза, пожимая другой рукой мою руку. Вдруг она помертвела и воскликнула:

– Господи помилуй! Кто тут?

Она мгновенно отступила через дверь в мраморный храм, возле которого стояла и за которым находилась комнатка без потолка, не больше первого отделения беседки, и с окном, заросшим густой сетью плюща, почти не пропускавшего свет. Я остался на пороге, через который только что прошла графиня, и посмотрел в ту сторону, куда она бросила исполненный ужаса взгляд. Немудрено, что моя возлюбленная перепугалась: совсем близко от нас, не больше чем в двадцати ярдах, быстро шли полковник Гальярд и его спутник, ярко озаренные лучами месяца. Тень карниза и часть стены ограждали меня от взоров. Не подозревая этого, я ежеминутно готовился, что полковник вот-вот накинется на меня с яростным криком.

Я отступил на шаг, вынул из кармана пистолет и взвел курок. Однако, к счастью, полковник меня не увидел. Держа палец на курке, я стоял, твердо решив застрелить его на месте, если он попытается проникнуть в убежище графини. Бесспорно, я совершил бы убийство, но в моем тогдашнем настроении я не колебался и не помышлял об угрызениях совести. Стоит один раз ступить на тропу противозаконных действий, и оказываешься, сам того не подозревая, в одном шаге от других, более серьезных преступлений.

– Вот статуя, – сказал полковник своим резким, отрывистым голосом. – Это и есть та самая фигура.

– О которой упоминается в стихах? – осведомился спутник.

– Именно. Мы увидим больше в следующий раз. Вперед, милостивый государь, вперед.

И, к великому моему облегчению, храбрый полковник повернулся на каблуках и зашагал между деревьями, обратившись спиной к замку. Потом я увидел, как он прошел по лугу к стене парка и перелез через нее вместе со своим спутником невдалеке от «Летучего дракона».

Я вернулся к графине и застал ее дрожащей от страха. Она и слышать не хотела, чтобы я проводил ее до замка. Но я уверил ее, что не допущу возвращения в парк сумасшедшего полковника и что на этот счет по крайней мере ей нечего опасаться. Она вскоре оправилась, опять попрощалась со мной нежно, повернулась и ушла. Я следил за ней глазами, держа ключ в руке с такой дикой фантасмагорией в голове, что это вполне походило на помешательство. Я был готов пренебречь всеми опасностями, всеми правилами справедливости и рассудка, даже совершить убийство по первому приказанию женщины, о которой я знал только то, что она прекрасна и легкомысленна. Разве я не решился по ее требованию связать себя путами, которые могли привести к роковым последствиям?

Впоследствии я часто благодарил судьбу за то, что она благополучно провела меня по этому опасному лабиринту, где я чуть было не затерялся навеки.

Глава ХХ
Высокий чепец

Я был уже на дороге в двухстах шагах от «Летучего дракона». Голова шла кругом, я не успел опомниться, как оказался героем приключения. И в виде прелюдии меня, вероятно, ожидала в гостинице новая схватка с безобразным рубакой, которая на этот раз могла закончиться для меня менее удачно. Как я радовался, что у меня были при себе пистолеты! Конечно, никакой закон на свете не обязывал меня позволить убить себя без сопротивления.

Нависшие ветви старых деревьев парка с одной стороны, исполинские тополя по другую сторону дороги, лунный свет, разлитый над всем этим, придавали узенькой тропинке, которая вела к гостинице, чрезвычайно живописный вид. Пока я медленно шел к еще открытой двери «Летучего дракона», я не осознавал до конца своего положения. События так быстро следовали одно за другим и я так неожиданно стал главным действующим лицом в этой сумасбродной и преступной драме, что никак не мог опомниться и поверить, что все совершившееся было реальностью.

Я вошел в гостиницу, однако не увидел ни малейшего признака присутствия полковника. В передней я осведомился о нем. Мне ответили, что в гостиницу за последние полчаса никто не приезжал. Я заглянул в общую залу: и там никого. Пробила полночь, и я услышал, как хозяин запирает на ключ и на засов входную дверь. Я взял свечу. В это время все огни в доме были уже потушены и гостиница имела такой вид, как будто уже давно была погружена в сон. Бледные лучи месяца врывались в окно, освещая лестничную площадку. Поднимаясь по широким ступеням, я на секунду остановился, чтобы еще раз окинуть взглядом лесистое пространство до увенчанного башнями замка, который за несколько дней стал для меня столь привлекательным местом. Однако я тотчас вспомнил, что в глазах шпиона это полуночное созерцание могло выглядеть подозрительным, да и сам граф в своей ревнивой бдительности мог решить, что я подаю условный знак зажженной свечой, стоя на площадке лестницы «Летучего дракона».

Отворив дверь своей комнаты, я вздрогнул, увидев перед собой незнакомую старую женщину с таким длинным лицом, какого мне не приходилось еще встречать. На ней был очень высокий чепчик, белая оборка которого резко выделялась на ее смугло-желтой коже и лишь подчеркивала безобразие ее морщинистого лица. Она выпрямилась, насколько ей позволяла согнутая спина, и посмотрела на меня своими необыкновенно черными блестящими глазами.

– Я затопила камин, сударь, ночь холодная, – сказала старуха.

Поблагодарив ее, я ожидал, что она уйдет. Однако она стояла неподвижно, держа свою свечу дрожащими пальцами.

– Простите меня, старуху, – заговорила она вдруг, – но скажите, ради бога, что может удерживать молодого милорда, у ног которого весь Париж, в уединенном и скучном «Летучем драконе?»

Если бы я жил в эпоху волшебных сказок и ежедневно виделся с пленительной графиней де Сент-Алир, я непременно принял бы эту дряхлую старуху за олицетворение домового, за злую волшебницу, которой стоит лишь топнуть об пол ногой, чтобы злополучные жильцы этой роковой комнаты исчезли бесследно. Но те времена отошли в прошлое, а между тем черные глаза старухи были устремлены на меня с такой выразительной твердостью, которая ясно говорила о том, что ей известна моя тайна. Я смутился, меня обуял страх, мне и на ум не пришло сказать ей, что она суется не в свое дело.

– Эти старые глаза видели вас сегодня в парке Каркского замка.

– Меня? – начал я с невозмутимостью, какую только был в состоянии изобразить.

– Не стоит уверять меня в обратном, – перебила старуха, – я знаю, почему вы здесь, и говорю вам: уезжайте. Завтра же оставьте этот дом и не возвращайтесь больше никогда.

Она посмотрела на меня с невыразимым ужасом во взоре.

– На что вы намекаете?.. Я вас не понимаю, – пробормотал я, – да и что вам за дело до меня?

– Не о вас я забочусь, сударь… Мне дорога честь древнего рода, которому я служила в его цветущие дни, когда звание дворянина означало почет. Но слова мои, видно, напрасны, вы отвечаете мне одной лишь грубостью. Я сохраню свою тайну, а вы свою, вот и все. Скоро вы поймете, что я была права.

Старуха медленно направилась к двери и вышла, затворив ее за собой, прежде чем я успел решить, что мне ответить. Добрых пять минут я стоял, точно окаменевший, на том месте, где она оставила меня. Ревность графа, подумал я, представляется этой средневековой старухе ужаснейшей вещью во всем мироздании. Однако как ни пренебрегал я опасностью, на которую смутно намекала старуха, меня, разумеется, не могло не волновать, что наша с графиней тайна была известна лицу постороннему, и вдобавок еще такому, которое приближенно к графу де Сент-Алиру.

Не следовало ли мне предупредить графиню, доверившуюся мне так великодушно, или, как она сама выразилась, так безумно, что о нашей тайне стало известно третьему лицу? А между тем не несла ли еще больше опасности попытка предостеречь? И что хотела сказать старуха словами «Я сохраню свою тайну, а вы свою»?

Тысяча мучительных вопросов возникла в моем уме. Я словно шел по стране, где на каждом шагу передо мной или выскакивал оборотень из земли, или из-за дерева появлялось чудовище. Усилием воли я отбросил все эти тягостные и страшные мысли, запер свою дверь, зажег две свечи и сел к столу. Потом разложил перед собой пергамент с чертежом и описанием, в котором я должен был найти подробные инструкции, как воспользоваться ключом.

Внимательно прочитав указания, я приступил к осмотру своей комнаты. Справа от окна панельная обшивка образовывала тупой угол. Я внимательно изучил это место, надавил на дощечку, она подалась в сторону, и под ней открылась замочная скважина. Когда я убрал палец, дощечка мгновенно скользнула на прежнее место. Первая попытка оказалась успешной – я правильно понял данные мне инструкции. Подобное исследование предстояло произвести на полу, и я вскоре был вознагражден таким же открытием. Маленький конец двойного ключа входил в эту замочную скважину, как большой ключ – в щель в стене. Я налег на ключ, два или три раза резко повернул его, и в панели открылась дверь, за которой обнаружился узкий, в виде свода, проход сквозь толстую стену; в конце прохода виднелась каменная винтовая лестница.

Я взял свечу и сделал несколько шагов. Не знаю, обладает ли воздух, долго остававшийся спертым, особыми свойствами, только на меня он произвел странное действие. К тому же от сырого запаха старых каменных стен кружилась голова. Свеча бросала бледный свет на голые стены вокруг винтовой лестницы, конца которой не было видно. Я спускался все ниже и ниже и после нескольких поворотов дошел до каменной площадки. Тут оказалась еще одна дверь, простая, старинная, дубовая, вделанная в толстую стену. Большой конец ключа подошел к замку, но не поворачивался. Я поставил свечу на ступеньку и взялся за ключ обеими руками, не без труда я, наконец, заставил его повернуться, при этом он так громко заскрипел, что я перепугался, не выдал ли своей тайны.

Несколько секунд я простоял как вкопанный, однако немного погодя ободрился и отворил дверь. В нее пахнул ночной воздух и затушил свечу. Дверь скрывалась небольшими зарослями остролистника и таким непроницаемо-густым кустарником, что он напоминал индийские джунгли. Тьма была бы совсем непроглядной, если бы местами не прорывался сквозь верхушки деревьев яркий свет месяца.

Тихо, на тот случай, если кто-нибудь отворит окно, услышав громкий скрип ржавого замка, я стал пробираться сквозь переплетенные ветви. Достигнув опушки леса, я увидел, что он простирается довольно далеко вглубь парка и примыкает к рощице, где находится описанный мною храм. Полководец не мог бы искуснее устроить безопасный проход от «Летучего дракона» к тому пункту, где проходили свидания с объектом моего незаконного поклонения.

Оглянувшись на старую гостиницу, я понял, что лестница, по которой я сошел, помещается в одной из маленьких башенок, украшавших здание. Башенка находилась в том же углу, что и моя комната. Все было так, как указано на плане. Совершенно удовлетворенный экспериментом, я отправился в обратный путь, добрался до двери, поднялся наверх и запер потайной проход. Затем я прижал к губам таинственный ключ, который побывал в ее руках, положил его под подушку и очень скоро опустил на нее затуманенную голову, однако сон долго не шел ко мне. Лишь под утро мне наконец удалось заснуть.

Глава XXI
Трое мужчин в зеркале

На следующее утро я проснулся рано, с чувством безотчетной тревоги. Как только мне представилась возможность переговорить с хозяином, не возбуждая особенного внимания, я объявил ему, что вечером еду в Париж, а оттуда в ***, где должен увидеться кое с кем по важному делу. Я велел его говорить всем, кто спросит обо мне, что я нахожусь там и вернусь, вероятно, через неделю. Между тем ключ от комнаты я оставляю своему слуге Сен-Клеру, чтобы он присматривал за моими вещами.

Разыграв этот спектакль с трактирщиком, я поехал в Париж и решил все денежные вопросы. Задача заключалась в том, чтобы превратить мои тридцать тысяч фунтов в такую наличность, которую удобно перевозить с собой и которую я смог бы использовать везде, куда бы ни поехал, без необходимости вести переписку и не рискуя выдать место своего пребывания. Все эти условия были по возможности соблюдены. Ни к чему подробно приводить здесь мои распоряжения относительно паспортов. Достаточно будет сказать, что место, выбранное мною в качестве укрытия, совершенно соответствовало романтическому духу всего предприятия – это был один из самых прелестных и уединенных уголков Швейцарии.

Никакого багажа я с собой не брал. В первом же небольшом городе, куда мы должны приехать на следующее утро, можно достать импровизированные костюмы. Я закончил все приготовления к двум часам дня. На что же мне, во имя всего святого, было убить оставшееся время?

Я еще не видел собор Парижской Богоматери и отправился осмотреть его. Около часа я провел внутри здания, потом посетил Люксембургский дворец, потом дворец Законодательного корпуса. У меня оставалось еще несколько часов до назначенного времени, и я тоскливо бродил по узким улицам вдоль Сены. Помню, что на одной из них я увидел на старом доме надпись, гласящую, что тут жил каноник Фульбер, дядя Элоизы, возлюбленной Абеляра. Не знаю, сохранились ли еще эти любопытные старые улицы, где я видел остатки древних готических церквей, позднее кощунственно используемых под товарные склады. Среди темных и низких лавок я увидел магазинчик старьевщика, который торговал всякого рода украшениями для комнат, оружием, фарфором и мебелью. Я вошел, было темно и пыльно, потолок низко нависал над головой. Хозяин был занят чисткой старинного оружия, украшенного чеканкой, и позволил мне сколько душе угодно осматривать любопытные предметы, собранные в его доме.

Пробираясь между столами, заставленными всевозможного рода вещами, я добрался до дальнего конца, где находилось грязное окно с мелкими стеклами. Дойдя до окна, я повернул назад и в углублении, образующем прямой угол с боковой стеной, увидел большое зеркало в темной старомодной раме. В этом зеркале отражалось то, что в старинных домах называли «альков», а в нем между старой мебелью и покрытыми пылью предметами, висевшими на стене, стоял стол, за которым сидело трое людей, по-видимому, поглощенных серьезным разговором. Двух из них я узнал мгновенно: это были полковник Гальярд и маркиз д’Армонвиль. Третий человек был худощавым, бледным и рябым, с жидкими черными волосами и самым подлым видом, какой мне случалось видеть. Он быстро строчил что-то пером на бумаге. Маркиз поднял глаза, и два его товарища немедленно устремили взор в ту же сторону. С минуту я колебался, но похоже было, что меня не узнали. Да и трудно было это сделать, ведь я стоял спиной к окну и в полумраке.

Сообразив это, я набрался мужества и принял невозмутимый вид, будто все мое внимание поглощено окружающими предметами, а затем медленно направился к выходу. Я остановился на минуту – прислушаться, не следуют ли за мной, и почувствовал облегчение, не услышав шагов. Разумеется, я не терял больше времени в лавке, где сделал такое любопытное и неожиданное открытие. Не мое дело, что` свело полковника Гальярда и маркиза д’Армонвиля в столь жалком грязном месте. Но кто этот низкого вида человек, который кусал кончик своего пера? Поручение, взятое на себя маркизом, приводит подчас к выбору странных товарищей, подумалось мне.

Я был рад убраться из этого странного места и подъехал к дверям гостиницы «Летучий дракон», когда солнце еще не скрылось. Отпустив извозчика, я поднялся наверх, держа в руке кожаный футляр, в котором лежала кованая шкатулка с весьма ценным содержимым. Войдя в свою комнату, я позвал Сен-Клера, рассказал ему почти ту же историю, что и трактирщику, и дал пятьдесят фунтов с приказанием тратить, сколько понадобится, на себя и на оплату моего номера. Пообедал я наскоро. Глаза мои то и дело останавливались на величественных старых часах, стоявших на камине, – одни они были моими поверенными в замышляемом мною деле. Казалось, что все мне благоприятствовало: небо заволокло темным покровом туч, и на землю опустился мрак.

Встретив меня в прихожей, трактирщик спросил, не нужен ли мне экипаж, чтобы добраться до Парижа. Я был готов к этому вопросу и немедленно ответил, что пойду в Версаль пешком, а там решу, что делать дальше. Я опять позвал Сен-Клера.

– Можешь пойти распить бутылку вина с приятелями, – сказал я ему. – Если мне что-нибудь понадобится, я позову тебя, а пока вот тебе мой ключ. Мне нужно написать несколько записок – проследи, чтобы меня никто не беспокоил хотя бы полчаса. Потом я отправлюсь в Версаль. Если ты по возвращении найдешь мою комнату пустой, значит, я ушел. Приведи все в порядок и запри дверь на ключ. Понял?

Сен-Клер кивнул, простился со мной и пожелал мне удачи. Все это он говорил второпях, наверняка уже думая о том, как погулять на мои деньги. Со свечой в руке я поспешил наверх. Всего пять минут оставалось до назначенного часа. Не думаю, что я был склонен к трусости, но, признаюсь, по мере приближения решительной минуты я стал испытывать нечто похожее на чувства солдата, который в первый раз идет в бой. Неужели я смог бы отступить? Ни за что на свете!

Закрыв задвижку на входной двери, я надел теплый плащ и положил по пистолету в каждый карман, быстро отомкнул потайные замки и приоткрыл дверь в панели. Взяв в руку шкатулку с деньгами, я потушил свечу, отодвинул задвижку на двери, несколько секунд прислушивался, чтобы удостовериться, что никто не собирается войти в мою комнату, а затем поспешно направился к потайному ходу. В одно мгновение я очутился на винтовой лестнице, пружина щелкнула за мной, и меня окутала темнота. Я крепко держал в руке ключ. Начало моего предприятия удалось.