Текст книги "Остров мечты"

Глава 10

Приняв решение, он должен быть тверд. Хотя Алек-сандросу не надо было говорить, какую опасность он навлекает на себя, поддавшись соблазну страсти. Даркурт отступил назад, глядя в стену над ее плечом. И все же не видел ничего, кроме нее.

– Вы имеете представление, где может находиться Ройс? – спросил он.

– Нет, но я могу попробовать… – Джоанне казалось, что ее щека горит в том месте, которого только что касался Даркурт. И еще она чувствовала, что ее наполняет удивительное – легкое и приятное – чувство. – Для этого мне надо сосредоточиться в спокойном месте. Чтобы меня никто не беспокоил. – Она надеялась, что Даркурт поймет намек и уйдет, дав ей возможность собраться с мыслями.

Но он не ушел.

– Здесь, во дворце, есть зал, – сказал принц. – Кассандра иногда уединяется там, вызывая свои видения. Она считает, что зал ей помогает. Может, и вам он окажется полезен.

Любопытство охватило Джоанну – любопытство и еще потребность обрести покой, чтобы сосредоточиться. Сына мельника она нашла очень легко, еще будучи девочкой, но с тех пор у нее не было необходимости применять свой дар для поиска человека. То, что она собирается сделать сейчас, возможно, станет самым главным поступком всей ее жизни.

До сих пор она уверенно находила газеты и всякую мелочь, но теперь, когда возникла необходимость отыскать брата, Джоанну сковала неуверенность.

– Я бы хотела увидеть этот зал, – произнесла она. Оглядевшись по сторонам, Алекс заметил синий плащ, который Сила принесла вместе с прочей одеждой для Джоанны, и осторожно накинул его на плечи девушке. Почувствовав, как напряглось от его прикосновения ее тело, он быстро опустил руки.

– Сюда, – сказал принц, откидывая штору, закрывавшую арку, и ожидая, пока Джоанна последует за ним.

Леди Хоукфорт быстрыми шагами двинулась за Алексом, сжимая у горла воротник плаща, словно хотела стать менее заметной. Какая глупость, ведь в действительности она чувствовала себя так, словно на нее смотрит весь мир.

Коридор личных покоев принца освещался солнцем, льющимся в высокие окна. Похоже, коридор тянулся вдоль всего дворцового крыла. В самом его конце Джоанна увидела вход в другие покои. А в том, что в середине коридора имелся арочный проем, можно было не сомневаться. Между этим проемом и покоями Алекса в стене зияло небольшое вертикальное отверстие, в которое с трудом мог протиснуться человек. За ним вела наверх узкая винтовая лестница. Алекс первым пошел по ней и, оказавшись на нижней лестничной площадке, дождался Джоанну и указал ей на деревянную дверь.

– Сейчас мы находимся на уровне земли, – сказал он. – Отсюда есть выход на тропинку, ведущую в город. – Даркурт снял с крюка фонарь, зажег его и продолжил спуск. Неровный свет фонаря лишь подчеркивал таинственность обстановки.

– Где мы? – спросила Джоанна, и эхо далеко разнесло ее голос.

– Возле пещер, расположенных под дворцом.

Она смотрела на его широкую спину и старалась унять дрожь. Возле Хоукфорта тоже были пещеры. Им с Ройсом строго-настрого запретили ходить туда, после чего они, разумеется, именно в пещеры и направились. Там Джоанна чувствовала себя иначе: хотя брат с сестрой и не уходили слишком далеко, но вкусили истинное удовольствие от страха, который так любят дети.

Теперь все было не так. С каждым шагом они спускались все глубже и глубже под землю. Вскоре стало казаться, что дворец остался где-то далеко наверху. Стояла полная тишина, нарушаемая лишь звуком их шагов. Когда и они затихли, Джоанна поежилась, от страха у нее перехватило горло. Каменные, отполированные до блеска сотнями ног, уложенные века назад ступени закончились. Под ногами у них оказалась холодная и влажная земля; сквозь тонкие кожаные сандалии Джоанна ощутила могильный холод. Свет фонаря не мог разогнать кромешную тьму, наступавшую на них со всех сторон.

– Я, право, не думаю… – заговорила девушка.

– Сюда, – перебил ее Алекс. Его высокая фигура согнулась, и он прошел в узкое отверстие в стене пещеры.

Джоанна направилась следом за ним – только для того, чтобы не остаться одной в пугающей тьме.

Они оказались в зале, стен которого она сразу не увидела, так он был велик. Здесь пахло не морем, но запах все же показался Джоанне знакомым, он напоминал ей тот, что был у минеральных источников в Бате, куда она ездила несколько лет назад. Алекс по одному зажег светильники, висевшие вдоль стен в железных скобах. Когда зал наполнился светом, девушка восхищенно ахнула. Она стояла в помещении размером с собор, с высокими потолками, над которыми трудилась не рука человека, а сама природа. С потолка свисали вниз стройные сверкающие конусы белых, розовых и зеленых кристаллов, напоминающие волшебные люстры. Такие же конусы поднимались с земли. Они образовывали нечто вроде коридора, который вел к каменному выступу в скале в дальней стене зала.

Джоанна медленно побрела туда на дрожащих ногах. Приблизившись, она обнаружила, что из выступа поднимается гигантский кристалл, который она не смогла бы даже обхватить руками. В свете фонарей кристалл мерцал кроваво-красным светом, словно это пульсировало сердце самой Земли.

– Что это? – спросила она восхищенным шепотом. В таком месте говорить громко казалось святотатством.

Алекс поставил свой фонарь на край выступа.

– Рубин, – так же тихо ответил он. Джоанна изумленно посмотрела на него.

– Рубин? – переспросила она. – Этого не может быть. Он слишком велик. Если бы это был рубин, он был бы…

– Крупнейшим в мире? – договорил за нее Даркурт. – Да, вполне возможно, так оно и есть. В этой пещере и около нее находили и другие рубины, правда, поменьше. Однако куда чаще тут находят бриллианты. – Глядя на Джоанну, он едва не рассмеялся. – Вы шокированы? А откуда же, по-вашему, мы берем деньги на путешествия в большой мир и на то, что мы там покупаем?

– Я не… То есть я должна была догадаться, – запинаясь проговорила Джоанна. И, тут же забыв о своей оплошности, вдруг подумала, а что же еще кроется за словами Алекса. Ведь Акора является не только государством, географическое положение которого позволяло контролировать вход в Средиземное море, она еще, оказалось, обладает несметными богатствами, которые привлекают к себе многих. И если информация о ее сокровищах дойдет до Великобритании, то ее страна вполне может спровоцировать конфликт, которого Алекс так хочет избежать.

Так почему же он открыл ей секрет, не боясь опасности внешнего вторжения? Неужели Алекс действительно так ей доверяет? Хотелось бы в это верить, конечно, но кое-что смущало ее. Возможно, он не хочет, чтобы она вообще уезжала из Акоры.

«Вы пробудете здесь очень долго».

Она не станет думать об этом, не может думать. Что бы там ни видела Кассандра, ее видения – лишь вариант развития событий в будущем. Ничего не написано в книге судеб!

Кроме того, что она должна найти Ройса.

– Кассандра обычно сосредоточивает свое внимание на рубине, – заметил Алекс.

Ее лицо, полускрытое синим капюшоном, было бледным и серьезным. Несколько светлых прядей упали на лоб и щеки. У нее такие мягкие губы. Вспомнив их вкус, Даркурт постарался взять себя в руки.

Почему он рассказал ей о бриллиантах? Он видел, что происходит здесь с Кассандрой, и надеялся, что и Джоанне рубин поможет. Да, про рубин можно было сказать, а вот про бриллианты… Это сущее мальчишество.

– Что это за место? – спросила Джоанна. Ее голос неожиданно звонким эхом разнесся по залу.

– Давным-давно его использовали как храм. Люди, которым удалось спастись от извержения вулкана, прятались здесь и решили, что это самое подходящее место для святилища, – объяснил Даркурт.

– И его до сих пор считают культовым местом? – поинтересовалась Джоанна.

– Нет, обычно нет. Но когда выбирают ванакса, посвящение проводится здесь.

В голове Джоанны роились десятки вопросов, но она не задавала их, опасаясь, что, услышав ответы, вновь захочет что-то спросить. Поэтому она сочла за лучшее сосредоточиться на том, что их сюда привело.

Она задумчиво смотрела на рубин, не зная, что делать, с чего начать. Кристалл, созданный землей и огнем, был так велик и так прекрасен. Не чудо ли, что он до сих пор здесь, на том же месте, где появился. Алекс говорит, что кристалл помогает Кассандре, но как именно? Ведь ее дар гораздо больше, глубже, и сравнивать его с ее собственным даром просто нелепо. И все же она нашла когда-то сына мельника, вырвала его из лап смерти.

Не стоит даже вспоминать тот случай, когда она старалась прорваться мыслями сквозь волны и ветер, отчаянно пытаясь разыскать пропавших родителей.

Не стоит вспоминать…

И все же, если уж быть честной, надо признаться, что она тогда что-то… почувствовала. Что-то нежное, ласковое, полное сожаления, но при этом… радостное. Джоанна редко позволяла себе вспоминать те мгновения.

Но Господи, зачем думать о таких вещах, когда ей надо найти Ройса!

Рубин должен быть холоден, не источать внутреннего жара. Это поможет ей. А каким он был изначально, когда земля исторгала его из своего лона? Наклонившись к камню, она принялась пристально, до рези в глазах, вглядываться в него.

Даркурт со стороны наблюдал за ней. Он был доволен, что Джоанна не попросила его уйти, потому что все равно не выполнил бы ее просьбу. Однако мешать ей не собирался. К тому же лучше стоять на расстоянии от нее – так легче держать себя в руках.

И все же, глядя на ее сосредоточенное лицо, он едва не застонал. Больше всего ему хотелось заключить Джоанну в объятия, укрыть от всего, что может напугать или опечалить ее.

Воспоминания о ее нежных губах, о горевшей в ее глаза страсти – все это чистое безумие. Равно как и желание уложить ее на мягкую землю и взять то, что он так жаждал получить.

Чтобы не поддаться соблазну, Даркурт сжал кулаки и отвернулся. Его невидящий взор бродил по стенам пещеры. Мать впервые принесла его сюда, когда он был еще ребенком. Она держала его за руку и, как всегда, ласково говорила с ним: рассказывала о народе – ее народе, – который нашел эту пещеру. Рассказанные ею истории оживали в его сознании еще и теперь. Он живо представлял себе, как люди собираются здесь, чтобы отпраздновать благословение матери-земли, подарившей им спасение, когда мир готов был разверзнуться у них под ногами. Даркурт живо видел перед собой глаза матери, рассказывающей ему все это. И понимал, что для Акоры означал приход воинов.

Особенно для ее жриц, которым казалось, что их вера обречена, потому что она вдруг лишилась силы, сникшей перед завоевателями. У тех были другие законы: воины правили, женщины служили им. Но шло время, и спокойная сила женщин кое-что изменила. Настал черед новых перемен, которых с нетерпением ждут одни и боятся другие. И все же перемены неизбежны. Их плодотворность зависит от того, насколько мужчины и женщины будут доверять друг другу, уважать друг друга; от того, насколько велико будет их желание совместно трудиться на родной земле.

У них с Джоанной это получилось бы. Но, едва подумав об этом, Алекс отогнал от себя эту мысль. Она была ксенокс, иностранка. Да, он мог тешить себя надеждой, что она поможет ему своим необычным даром, но это все. У них не может быть будущего.

Девушка казалась такой тоненькой и хрупкой рядом с гигантским рубином. С удивлением обнаружив; что он обошел пещеру кругом, Алекс пытался не смотреть на Джоанну. Капюшон упал с ее головы, открыв его восхищенному взгляду копну золотых локонов. Похоже, ее наполняет решимость, она свободна и… невероятно женственна. Интересно, древние жрицы были похожи на нее? Так же спокойны и отрешены от всего земного, когда собирались исполнить очередной обряд?

Должно быть, Кассандре это известно, во всяком случае, Алекс намеревался спросить сестру об этом. Кстати, он мог попросить ее сходить с Джоанной в пещеру – пожалуй, это было бы разумно. Хотя нет, он должен был сам сопровождать ее, потому что Джоанна… м-м-м… потому что он отвечает за нее. Это ведь он привез ее в Акору.

И все же интересно: что она видит в камне?..

Джоанна закрыла глаза, пытаясь успокоиться, однако ее одолевал страх. Перед ее внутренним взором только рубин, выступ, стена пещеры за этим выступом да ее сцепленные руки. Девушка отогнала это видение, заставляя себя дышать глубоко и спокойно. Где-то находится место, которое она ищет, которое ей так необходимо, но она не может попасть туда с помощью своего воображения. И чем больше она хотела найти его, тем призрачнее становилась надежда.

Джоанна еще раз так пристально вгляделась в камень, что, казалось, его жар обжег ее мозг. Вновь закрыв глаза, она увидела позади себя камень такой же формы, но это был светлый, переливающийся всеми своими гранями бриллиант. Только находились они друг от друга очень далеко, несовместимые, как ее желание и цель. Слезы застилали ей глаза. Джоанна смахнула их и напрягла всю свою волю.

Время замедлилось, она почти не замечала его ход. Джоанна ощущала лишь безумное напряжение, натыкавшееся на невидимое препятствие. В голове у нее зашумело, мышцы шеи и спины окаменели. Тело пронзила острая боль. Ройс где-то недалеко, она чувствовала это. И понимала, что рубин – лучший, если не единственный, ее помощник в поисках брата. Да, она теперь не отступит.

В пещере было прохладно, но кожа Джоанны покрылась испариной. Ее затошнило, голова закружилась. Девушка покачнулась и схватилась за край уступа, по ее щекам покатились слезы.

– Я не могу…

Сильные руки подхватили ее. Даркурт прошептал проклятие, но Джоанна его не услышала.

Он так долго ждал, столько раз порывался прийти ей на помощь, видя, какие муки она испытывает. Он должен воспользоваться ее даром, непременно должен. Лучшего инструмента для поиска тех, кто готов предать Атреидов и Акору, он не отыщет. И все же смотреть на Джоанну было невыносимо тяжко. Пусть это слабость или даже трусость, но в этот момент он думал только о том, чтобы помочь девушке. Тело Джоанны сотрясала дрожь, которая не унялась даже тогда, когда он обнял ее.

– Все хорошо, – прошептал Даркурт, от всей души желая, чтобы так оно и было. – Вы сделали все, что могли.

– Нет! Не сделала! Пустите меня, я должна…

– Должна – что? – Алекс повернул Джоанну к себе лицом, заглянув ей в глаза. Но и теперь она не сдалась. – Вконец измучиться? Заболеть? Если так, то вы близки к цели. И чем вы тогда поможете Ройсу? – Он вздохнул, стараясь совладать со своим волнением. – Я не должен был приводить вас сюда, это было ошибкой.

– Но ведь Кассандра пользуется рубином, – слабым голосом проговорила леди Хоукфорт.

– Вы не Кассандра, ваш дар не таков. Возможно, вам стоит воспользоваться чем-то другим.

Она посмотрела ему в глаза.

– Мой дар не меньше ее. – За этими словами скрывалась мольба: «Верь мне!»

Даркурт покачал головой, пытаясь понять ее до конца. Он испытывал какое-то странное волнение, которое мешало ему думать о чем-то другом. Господь Вседержитель, как же он хотел ее!

– Что вы хотите этим сказать? Что значит «не меньше ее»? Она – не вы, а вы – не она. Мы найдем другой способ, – пробормотал он.

– На это нет времени! – Ее голос сорвался, силы покинули Джоанну. Уткнувшись Алексу в грудь, она глухо разрыдалась. Даркурт прижимал ее к себе, поглаживая по волосам, не зная, чем помочь.

Наконец она успокоилась, приступ отчаяния прошел. Джоанна подняла голову и чихнула. Глаза девушки покраснели и припухли, тело обмякло.

– Ройс – мой единственный близкий, родной человек, – хриплым голосом произнесла Джоанна. – Так странно… В прежние времена род Хоукфортов был многочисленным, но теперь мы как-то… съежились. – Она сделала попытку улыбнуться. – Правда, в Америке у меня есть дальние родственники – какие-то кузены. Они уехали в Штаты много лет назад.

Алекс снова погладил ее по волосам, радуясь, что Джоанна хоть немного успокоилась.

– Они стали повстанцами? – спросил он.

– Да, думаю, они остались верны себе, – кивнула Джоанна. – В Британии они не находили себя, но верили, что мы попытаемся вернуть их на родину. Впрочем, это не важно… Мы по-прежнему одна семья, хоть и находимся далеко друг от друга.

– Расстояние не преграда. – Алекс подождал, пока отступит от сердца горячая волна, которая возникала внутри всякий раз, когда он говорил об очень личном. – Мои родители тоже в Америке.

Джоанна была поражена.

– В Америке? – переспросила она. – Но почему?!

– По той же причине, которая заставляет меня ездить в Британию, – ответил Даркурт.

Джоанна взглянула на него, и он почувствовал огромное облегчение, потому что вместо отчаявшейся девочки увидел ту самую леди Хоукфорт, какой он ее знал: сильную и уверенную в себе, хотя и нуждавшуюся в дружеском утешении. И если она примет его помошь, он готов ей помочь.

– Они изучают страну?

– Да, и еще покупают то, что покажется им интересным. Моя мать очень любит все необычное. Как и Кассандра, она всю жизнь мечтала о путешествиях.

– А что же ваш отец? – поинтересовалась девушка. – Почему не он ездит в Англию?

– Появиться там, где его давно считают умершим? Это невозможно. – Алекс направился к выходу из пещеры. – К тому же ему нравится в Америке. Он говорит, что единственное место в мире, где он чувствует себя на месте – кроме Акоры, разумеется, – это Бостон.

Джоанна улыбнулась. Подумать только, как интересны и необычны мир и те люди, с которыми сводит ее судьба. Она поняла, что Алекс пытается помочь, как-то отвлечь, но все же горькая обида захлестнула ее. Ведь все ее усилия не увенчались успехом, и отчаяние вновь нахлынуло волной.

– Вам надо отдохнуть, – проговорил Алекс.

Только сейчас Джоанна заметила, что они покинули пещеру и стоят у лестницы, ведущей в покои принца. Вздохнув, она поставила ногу на первую каменную ступеньку, но тут же тихо охнула: Алекс взял ее на руки.

– Поставьте меня на землю. – Она хотела произнести это грозным тоном, но исторгла лишь слабый писк. Джоанна решительно сжала губы, вознамерившись не произносить больше ни слова, пока не сможет сделать это, не унижая себя.

Даркурт нес ее наверх быстро и легко, даже не запыхавшись. Джоанна была приятной ношей. Тоненькая и стройная, она считала себя довольно упитанной. Думая, что Алексу нелегко ее нести, она напряглась, отчего уже знакомая дрожь, которая охватывала ее от его близости, усилилась.

– Замерзли? – спросил Даркурт.

Джоанна покачала головой и принялась считать ступеньки. Их оказалось сорок четыре, без учета тех, что она пропустила вначале. Девушка попыталась сосредоточиться на этом занятии, словно счет имел для, нее какое-то значение.

Наконец они подошли к покоям Алекса. В окна она видела солнце, почти достигшее горных вершин на далеком острове. Светило было столь ярким,'что зелено-голубые горы стали казаться золотыми. Прошел еще один день, приближалась очередная ночь.

– Я должна попробовать еще раз. Алекс крепче сжал ее в своих объятиях.

– Вы обязательно сделаете это, но не сейчас. Сначала вам надо поесть и поспать.

Даркурт бережно уложил Джоанну на кровать и – слава Господу – быстро отступил назад. Так, во всяком случае, она себе сказала. Затем он подошел к молотку, висевшему рядом с бронзовым гонгом, и тихо постучал.

– Сида позаботится о том, чтобы вы получили все необходимое, – пояснил Алекс.

В это мгновение он просто не мог смотреть на нее – ни на ее гордую, чуть поникшую голову, ни на бледное лицо, ни на золотой ореол волос, рассыпавшихся по плечам. Она была так близко – достаточно подойти и опрокинуть ее на спину. Бедняжку и уговаривать долго не придется, она быстро уступит ему.

Но он обуздал свое горячее желание. Не сказав больше ни слова, Алекс вышел из комнаты.

Сида дважды обратилась к Джоанне, прежде чем та ее услышала. Служанка стояла напротив девушки, сложив на груди руки и с тревогой глядя на нее.

– Леди!

Джоанна подняла голову и посмотрела на Сиду, медленно возвращаясь из мира грез в мир реальный. Впрочем, она помнила, как Сида вошла в комнату, когда Алекс выходил из нее.

– Что, что тебе?

Сида нахмурилась.

– С вами все в порядке, леди?

В порядке ли? Кажется, нет… однако если она в этом признается, возможно, будет еще хуже.

– Все хорошо, Сида, просто я очень устала, – ответила Джоанна.

Будь на месте Сиды Малридж, она бы демонстративно захлопнула рот и закатила вверх глаза при столь очевидном обмане. Сида лишь предложила:

– Может, примете теплую ванну? – И, не дожидаясь ответа, Сида помогла девушке встать и повела ее в ванную комнату. – Я попрошу принести еду. У вас позади долгий путь, вам необходимо набраться сил и хорошенько отдохнуть.

– Похоже, только это я в последнее время и делаю, – пробормотала Джоанна, однако послушно последовала за служанкой. В голове у нее все еще гудело. Теплая вода немного помогла, однако и после ванны она не почувствовала себя лучше.

Сида надела на нее тонкую белую тунику и усадила за стол. Девушка не сопротивлялась. Еда была, как всегда, изысканной: креветочное печенье, слегка посыпанное красным перцем, свежеиспеченный хлеб и салат из морской капусты, который Джоанне так хотелось попробовать. Салат оказался очень вкусным, но она не доела его – как и прочие блюда. Когда она встала из-за стола, горы к западу от Внутреннего моря, казалось, купались в огне. Скоро стемнеет, на небе уже зажигались звезды. Дворец почти затих, были слышны лишь отдаленные приглушенные голоса. Где-то вдалеке играли на свирели.

Джоанну наполняли горечь и отчаяние. Она смахнула слезы, сердясь на себя за слабость. Подумать только, она так давно покинула Британию, но до сих пор ничего не сделала. И при первой же серьезной попытке потерпела неудачу. И что сейчас? Она должна лечь на широкую постель, по которой так томится ее измученное тело? Спрятаться от реальности во сне? Разум Джоанны противился этому, и, не теряя времени на дальнейшие размышления, она накинула на плечи синий плащ и вышла из комнаты.

Было еще достаточно светло, так что девушка без труда разыскала ступени, спускавшиеся из коридора'личных покоев Алекса к двери, на которую он ей показывал, когда они шли в пещеры. Джоанна осторожно открыла дверь. Теплый ночной воздух окутал ее, когда она вышла из дворца.

Луна взошла. В ее свете Джоанна без труда различала тропинку, ведущую в город. Но вместо того, чтобы пойти по ней, девушка свернула во двор. В этот час там почти никого не было, горожане разошлись по домам. Несколько юношей приводили в порядок двор, их худенькие тела отбрасывали длинные тени. Когда Джоанна проходила мимо, они замерли, но ничего не сказали.

Джоанна шла, не представляя себе, куда именно, думая лишь о том, что она должна что-то предпринять. За то время, что она находилась во дворце, Джоанна успела рассмотреть лишь личные покои Атреидов. Поскольку ходить тут можно было повсюду, она поднялась по главной лестнице. На самом верху Джоанна увидела две красные колонны, стоявшие по бокам от огромных двустворчатых дверей футов двадцати в высоту и почти столько же в ширину. Двери были распахнуты. Джоанна на цыпочках вошла в просторное помещение. Она не представляла себе, что ждет ее здесь, не знала, стоит ли ей вообще входить сюда. Но ее никто не мог остановить, и девушка решила удовлетворить свое любопытство.

Руины античных городов, которые она видела в Греции, поражали воображение своим великолепием, но и они не смогли подготовить Джоанну к тому, что она увидела в Акоре. Не оставалось никаких сомнений: она попала в большую аудиторию, возможно, зал для заседаний, который мог вместить не одну тысячу человек. Его размеры впечатляли, но Джоанна не увидела нигде символов власти, ничто не демонстрировало богатство и военную мощь, призванные вызывать благоговейный трепет и покорность. Напротив, казалось, вся обстановка непонятным образом помогала расслаблению человека.

Поднявшаяся выше луна осветила фонтан, в котором под ночным небом тихо журчала вода, но Джоанна, не обращая на него особого внимания, принялась осматривать настенные фрески. На них были изображены обрядовые сцены, проходившие на полях; вдалеке виднелся Илиус. Женщина не понимала смысла обрядов, но они чем-то напоминали ей те, что проходили у них в Хоукфорте. Весной первые в году семена опускали в землю под молитвы; из последних кукурузных початков делали куклы и развешивали их на деревьях. Джоанну эти обряды забавляли, но сама она в них не участвовала.

Здесь они имели трогательное своеобразие. На фресках Джоанна различила фигуры священников, читающих людям молитвы. Но самое удивительное было в том, что большинство священнослужителей – женщины. Джоанна с удивлением смотрела на них, ведь она никогда не видела женщину, отправляющую религиозный обряд. Как странно для страны, где «воины правят, а женщины прислуживают».

Все еще дивясь увиденному, Джоанна обошла одну из множества колонн, поддерживающих потолок гигантского помещения, чтобы осмотреть остальные фрески. Вдруг ее внимание привлекли голоса.

Говорили двое мужчин, причем один из них явно в чем-то убеждал другого.

– Говорю я вам, мы не можем больше ждать. Атреиды день ото дня становятся все сильнее. Недалек тот день, когда они сокрушат каждого, кто осмелится встать у них на пути, – настаивал голос.

Его собеседник отвечал совсем тихо, так что Джоанна не могла расслышать части слов, однако из того, что она все же разобрала, она поняла, что тот выражает несогласие.

– Как вы можете быть таким слепцом?! Вы же знаете, что наш великий Александрос привез в трюме своего корабля из поездки в Британию. Вы полагаете, что эти пушки ему нужны только для того, чтобы защитить нас от ксеноксов? Вы готовы поверить человеку, который сам наполовину иностранец?

Услыхав имя Алекса, Джоанна вжалась в колонну, чтобы остаться незамеченной, но все же осмелилась осторожно выглянуть из своего укрытия. В серебристых потоках лунного света она увидела собеседников. Более высокий из них, кажется, был постарше. Его волосы чуть тронула седина, брови, похоже, всегда нахмурены.

– Я не… вот что, это почти невозможно, но…

Более молодой и низенький человек яростно замотал головой. Его большие глаза сверкали над острым носом. У него было тело борзой – худое и напряженное; казалось, он готов бежать, даже оставаясь на месте.

– Никаких «но»! Мы стоим на перепутье. И если немедленно не начнем действовать, то потеряем все, что нам дорого.

– Разделяю вашу тревогу, Дейлос, – устало произнес старший, – но поспешные действия не приведут ни к чему хорошему. Я считаю, что необходима осторожность и…

– Осторожность! – скептически бросил молодой, и не думая скрывать свое презрение. Но, с явным усилием взяв себя в руки, он сказал: – Простите меня, Тройзус, но я так взволнован всей ситуацией, что мне нелегко понять нерешительность остальных. И все же я уважаю ваши взгляды.

Нет, подумалось Джоанне, ничего и никого он не уважает. Ее не искушенная интригами мудрость подсказывала ей, что молодой произнес эту лживую фразу, лишь притворяясь искренним. На самом деле им двигало высокомерие, подпитанное яростным нетерпением.

Собеседники говорили еще некоторое время, но так тихо, что леди Хоукфорт больше ничего не слышала. Потом она увидела, что они уходят из зала собраний; у красных колонн они разошлись, и каждый направился своим путем. Лишь потом Джоанна осознала, кого только что видела: Тройзуса и Дейлоса. Тех самых людей, о которых говорил Алекс, тех самых, кто противостоял планам Атреуса изменить Акору. Один из них более осторожен, второй же подталкивает его к немедленным действиям. И если бы Джоанне пришлось решать, кто из них будет успешнее в своих действиях, то она поставила бы на молодого, потому что его воля явно сильнее. Однако она подозревала, что его высокомерию и нетерпению не одолеть сопротивления старшего, так что, возможно, он один примется за дело.

Не обращая больше внимания на красоты дворца, Джоанна вернулась в покои Алекса. Она пробежалась по анфиладе комнат, но его нигде не было. Куда он мог пойти? Прошлой ночью Алекс вернулся так поздно, что она уже уснула. Джоанна твердо намеревалась не допустить вчерашней ошибки, к тому же ей не терпелось рассказать Даркурту все, что она слышала. Дейлос явно что-то замышляет – в этом она уверена. К тому же она сомневается, что неодобрение Тройзуса остановит его. Так что нельзя терять ни минуты.

Взглянув на зашторенную арку, Джоанна хотела было отправиться на поиски Кассандры. Не исключено, что ей известно, где ее брат, но вот о замыслах Дейлоса и других членов совета молодая принцесса, возможно, ничего не знает. Поэтому, подумав, Джоанна решила не брать на себя лишнюю ответственность и не рассказывать ничего Кассандре. Ведь этим делу не поможешь… Нет, надо поскорее найти Алекса. Вернувшись к себе, она распростерлась на постели, закрыла глаза и затихла. Вспоминая его, она тут же почти воочию увидела его теплый взгляд, услышала его бархатный ласковый голос, почувствовала на себе его прикосновения, вкус его поцелуя. Правда, все это не означает, что она сразу же найдет его. Но он ближе Ройса, он очень близко… совсем рядом с дворцом. Только вот стремление разыскать Алекса нельзя было и сравнивать с тем порывом найти брата, который не давал Джоанне покоя. Брата она пока не чувствовала, а вот Алекса…

Где-то в глубине ее сознания мелькнула вспышка, что-то шевельнулось, почти всплыло на поверхность, потом исчезло и вновь возникло. Сверкнуло в темноте ярким светом что-то влажное, текучее…

Да-да, это вода, но такая, какой она в жизни своей не видела. Вода освещена, но не снаружи, а изнутри. Свет спрятан где-то глубоко, как те течения, что скрываются в глубине ее разума.

Как ее воображение могло нарисовать такую картину? Ведь прежде она ничего подобного не встречала, а вот теперь представляла все совершенно четко – она почти на ощупь ощущала эту воду.

Нет, не почти. Она действительно чувствовала прохладу светящейся воды, чувствовала, как она стекает по ее коже, оставляя на ней серебристый свет.

По ее коже? Или по коже Алекса? Непонятно, где кончается она у одного и начинается у другого. И ей так хочется быть как можно ближе к нему… Она видит: он повернулся и вглядывается в темноту, ища то, что почувствовал, но не смог увидеть.

…Джоанна охнула и затаила дыхание. Она стояла на коленях, вцепившись руками в шелковую простыню, силясь справиться с навалившимся на нее шоком. Несмотря ни на что, она нашла Алекса! И не может точно назвать то место, где он находится, лишь потому, что плохо знает Илиус. Но почему? Почему она с такой легкостью нашла человека, которого знает чуть больше двух недель, а собственного брата разыскать не в силах?!

Джоанну пронзила острая боль бессилия. У нее не было ни сил, ни времени думать о таких вещах. Джоанна быстро поднялась и, спотыкаясь, подошла к гонгу. Прикоснувшись к металлу, молоточек слегка завибрировал…