Текст книги "Вспышка. Книга вторая"

Наджиб поднялся на ноги и, бесшумно подойдя к серванту, наполовину наполнил бренди три бокала. Затем вернулся с ними к журнальному столику и, поставив перед каждым по бокалу, снова опустился на диван.

Он прекрасно понимал, какие чувства переполняют сейчас этих людей, оцепеневших от ужаса и непонимания. За последние полчаса они узнали от него достаточно, чтобы ужаснуться тому, каких огромных усилий потребует освобождение Дэлии. По их обескураженным лицам Наджиб сразу понял, что худшее, чего они ожидали, это то, что им придется иметь дело самое большее с полдюжиной похитителей, а не с сотней прекрасно вооруженных и хорошо обученных террористов, засевших в неприступной крепости посреди пустыни.

Стоящие на столике бокалы так и остались нетронутыми. Дэни трясущимися руками закурил сигарету и нервно затянулся, а Наджиб, по-прежнему выжидая, откинулся на спинку дивана и, расправив складку на брюках, перекинул ногу на ногу.

Наконец Шмария заговорил.

Наджиб знал, что он скажет, еще до того как Шмария открыл рот. Старик собирался выискивать слабые места в его рассказе.

– Мистер Аль-Амир, – негромко начал Шмария. – Для начала давайте проясним ситуацию. Вы прислали нам фотографию Дэлии, чтобы мы согласились встретиться с вами в узком кругу и обговорить условия ее освобождения. – Он взглянул на Наджиба. – Я правильно вас понял?

Наджиб встретился с ним глазами и покачал головой.

– Не совсем, мистер Боралеви. Как я вам уже говорил, боюсь, она никогда не будет освобождена. Нам необходимо составить план ее побега.

Последовало молчание, которое через мгновение нарушил Дэни, заскрипев креслом. Вид у него был хмурый.

– При всем моем уважении, мистер Аль-Амир, – усомнился он, – вы все-таки араб. Вы только что рассказали нам, что большую часть свой жизни были связаны с Абдуллой и понимаете, что это делает нас врагами.

Наджиба его слова не смутили.

– Иногда, мистер Бен-Яков, – глухо произнес он, – два врага бывают вынуждены заключить союз перед лицом еще большей опасности. – Он печально покачал головой. – Именно так сейчас обстоит дело. Мы должны объединить свои силы, другого выхода у нас нет. Вероятно, это одна из насмешек судьбы.

Дэни с минуту молчал.

– Скажите мне, почему мы должны верить в то, что вы действительно намерены выступить против Абдуллы? Какие гарантии вы можете нам дать, что действительно желаете содействовать освобождению Дэлии?

Наджиб развел руками.

– Я ведь здесь, правда?

Дэни загасил наполовину выкуренную сигарету о стеклянную пепельницу. Затем откинулся назад. Кресло под ним снова скрипнуло.

– Возможно, это ловушка, – продолжал настаивать он.

Наджиб слегка наклонил голову, отчего в его лице появилось что-то ястребиное.

– Вам придется поверить мне на слово.

– В обычных обстоятельствах доверие должно быть завоевано, – упрямо произнес Дэни.

Наджиб кивнул.

– Мы оба знаем, что на это у нас нет времени. В данном случае вам придется слепо довериться мне.

– Я знаю, – напряженно проговорил Дэни, – и мне это совсем не нравится.

Наджиб криво улыбнулся. Он не мог винить Дэни. На его месте он чувствовал бы себя точно так же.

– На самом деле вы хотели бы, – поделился он своим предположением, – получить какое-то указание на то, что ее освобождение… м-м… мне выгодно. Вы бы доверяли мне больше, если бы это было так. Я прав?

– Грубо говоря, да.

Наджиб поднялся с дивана.

– Я мог бы привести вам бессчетное число причин, таких как. Абдуллу необходимо остановить, прежде чем он и Каддафи развяжут священную войну, которую, как я вас предупреждал, они замышляют. Или потому, что он хочет уничтожить Мекку, нашу главную святыню. Или потому, что я хочу раз и навсегда освободиться от него и это мой единственный шанс. Все это весомые причины, но это не главная причина, приведшая меня к вам. – Он помолчал и негромко добавил: – Причина, по которой я здесь, намного важнее: я люблю вашу дочь.

Дэни дернулся как от удара. Затем его лицо исказила ярость.

– Что вы сказали? – Он изумленно уставился на Наджиба.

– Я сказал, – спокойно повторил Наджиб, – что люблю Дэлию.

Дэни издал губами звук, напоминавший свист воздуха, выпущенного из воздушного шара. Заморгав, он переглянулся с тестем.

– Это невозможно, – ужаснулся он.

– Послушай его, Дэни, – мягко посоветовал Шмария. – Зачем ему лгать?

Дэни с такой скоростью вскочил на ноги, что Наджиб было подумал, что он хочет его ударить, однако Дэни лишь прошел в другой конец комнаты. Весь дрожа, он застыл у окна, опустив невидящий взор на темные воды моря.

– Этого не может быть, – шепотом повторил он. Шмария оглянулся назад.

– Вот поживешь с мое, тогда узнаешь, что в жизни нет ничего невозможного, – сказал он в спину Дэни. – Почему бы нам не поверить ему?

Дэни долго не отвечал. Наконец пересек комнату и вернулся к своему креслу. Тяжело опустившись в него, он устремил пристальный взгляд на Наджиба.

– Полагаю, то, что я читал о вас, правда, – произнес он. – Вы в самом деле совершенно непредсказуемы.

Наджиб тоже сел, ожидая, что последует дальше.

– Но, с другой стороны, Дэлия тоже непредсказуема. – Голос его дрожал. – Честно говоря, мне всегда был непонятен ее выбор мужчин. Сначала студент-медик, потом режиссер, с которым она жила все эти годы… – Дэни покачал головой, взволнованно махнув рукой. – А теперь вы. – На его лице застыла холодная маска боли. – Кажется, у нее дар делать… непредсказуемый выбор, назовем это так.

Наджиб крепко сжал губы. «Если бы Дэлия в самом деле выбрала меня», – подумал он. Но она только и делала, что изо всех сил старалась оттолкнуть его. Интересно, поверит ли в это ее отец?

Дэни устало потер переносицу и уронил руку на колени.

– Извините меня, – чопорно произнес он, вновь надевая на себя маску самообладания. – Я знаю, сейчас не время обсуждать ваши отношения. Просто для меня это явилось такой неожиданностью…

Наджиб кивнул.

– Я выбрал не самый удачный момент, для того чтобы рассказать вам об этом, но мне хотелось, чтобы вы поняли, почему я собираюсь помочь ей бежать и почему обратился к вам. Мне нужна ваша помощь. Если я прав, у Дэлии есть шанс спастись только в том случае, если мы с вами объединимся. Вы располагаете военными возможностями, а я знаю, как это можно осуществить. Но и в этом случае это крайне непростое дело, которое требует предельной секретности.

На лице Шмарии появилось задумчивое выражение.

– Скажите мне… а саудовцы в курсе того, что ее держат у них? – Он посмотрел на Наджиба.

Наджиб покачал головой.

Я в этом сильно сомневаюсь, – ответил он. – Если бы дело обстояло так, они бы этого не потерпели. Вам, вероятно, известно, что сейчас они находятся в щекотливом положении. Они нуждаются в новых американских истребителях, о покупке которых ведут переговоры, и поэтому не могут позволить себе сердить Соединенные Штаты. А с другой стороны, США не могут слишком наседать на них, потому что зависят от саудовской нефти. Я подумывал о том, чтобы обратиться либо к правительству Саудовской Аравии, либо к правительству США с тем, чтобы они оказали давление на Абдуллу…

– И что? – прервал его Шмария.

Наджиб покачал головой.

– Боюсь, это только повлечет за собой негативные последствия. Саудовцы не хотят дразнить США, но они также не могут позволить себе дразнить Абдуллу. Да и разве их можно винить в этом? Одному Аллаху известно, что Абдулле вздумается взорвать в следующий раз. Эр-Рияд? Медину?

– Мекку! – сказал старик. – Если бы они узнали…

– Нет! – Наджиб сразу же отмел это предложение. – Об этом не может быть и речи. Абдулла слишком безумен, чтобы прислушаться к голосу разума. Если саудовцы начнут оказывать на него давление, он может сделать одно из двух: либо немедленно убить Дэлию, либо перевезти ее в другое место. – Сейчас, по крайней мере, нам известно, что она жива и где находится.

Шмария сделал глубокий вдох.

– Итак. Что будем делать? В данный момент наше правительство предпринимает попытки к примирению и обсуждению мирных договоренностей с нашими арабскими соседями. Из-за этого Израиль не осмелится применить военную силу, чтобы прорваться через границу и освободить Дэлию, поскольку это свело бы на нет все наши усилия обрести мир. Это даже могло бы вызвать войну в Заливе. – Шмария нахмурил брови и посмотрел на Наджиба. – Вы были правы, без разрешения моей страны и саудовского правительства это и в самом деле крайне щекотливое дело. – Он помолчал, взгляд его стал проницательным. – Если я не ошибаюсь, у вас уже есть план?

– Да, есть. – Наджиб возбужденно наклонился вперед, но голос его прозвучал тихо. – Что мешает группе наших людей перейти границу и освободить ее? Неофициально, разумеется.

– Вы имеете в виду… наемников? – оживился Дэни.

– Нет, нет! – Наджиб покачал головой. – У нас нет времени, для того чтобы набрать группу подготовленных людей. Нам нужна – и притом немедленно – самая лучшая группа захвата, которую удастся получить.

– Израильтяне, – проворчал Шмария. Это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

Наджиб кивнул.

– Израильтяне. Но только без формы, в гражданской одежде. И никаких удостоверений личности. Само собой разумеется, если их поймают, вашей стране придется заявить, что о нашей попытке официальным властям ничего не было известно.

Шмария фыркнул.

– Немного же вы просите! Всего лишь, чтобы наши лучшие парни сложили свои головы в результате несанкционированного вторжения в частные владения! – Он, прищурив глаза, посмотрел на Наджиба.

– Я все понимаю, – ответил тот. – Но у нас нет выбора. Или это, или вообще ничего.

– Я боялся, что дело дойдет до чего-то в таком роде. – Шмария тяжело откинулся на спинку кресла. – Это очень трудно. Очень трудно.

– Не забудьте, что у нас почти нет времени, – спокойно предостерег его Наджиб. – Неделю назад Дэлия представляла интерес для Абдуллы. У него были на нее планы. Но с тех пор все сильно изменилось. Теперь, когда он носится с идеей священной войны, боюсь, он сочтет ее обузой и решит, что ему незачем больше сохранять ей жизнь. Он уже начинает тяготиться ею.

У Шмарии вырвался мучительный вздох.

– Итак, нам надо торопиться. Впрочем, как всегда. – Он задумчиво сдвинул брови, затем быстро перешел к делу. – Что еще, кроме людских ресурсов, нам необходимо, для того чтобы предпринять попытку освободить Дэлию?

– Оружие, – немедленно отозвался Наджиб. – И, учитывая сложившиеся обстоятельства, как можно меньше израильского оружия. Все остальное готово. На моей яхте есть вертолет, по моему приказу она сейчас находится у побережья Омана. Дворец оборудован взлетно-посадочной полосой, а у меня есть большой частный самолет. Кроме того, в самом дворце находятся два человека, приближенных к Абдулле, на которых мы можем рассчитывать. – Помолчав, он тихо добавил: – Операция должна быть осуществлена завтра ночью.

– Завтра? – изумился Шмария.

– Завтра! – Наджиб кивнул. – За исключением группы захвата, все готово. У меня есть план дворца, а те два человека, о которых я говорил, в назначенный час сделают то, о чем мы с ними договорились. Операция должна быть осуществлена завтра или никогда. Сейчас уже поздно менять время ее проведения.

– Это безумие! – Шмария закатил глаза.

– Возможно, но это необходимо. – Наджиб перехватил его взгляд. – Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь?

– Посмотрим, что можно сделать, – мрачно проворчал Шмария. – Я немедленно займусь этим.

– В два сорок пять ночи, – предупредил Наджиб. – Все должно произойти именно в это время. Если вам не удастся вовремя набрать команду, я ничего не смогу сделать.

– Понимаю, – отозвался старик. Складки на его лице стали еще глубже. – Мне остается только уповать на Бога, что мои друзья тоже это поймут.

– Тогда нам не стоит терять время. – Дэни взглянул на часы и встал. – Пойду позвоню в аэропорт, узнаю, когда ближайший рейс на Тель-Авив. Чем скорее мы вернемся, тем скорее сможем что-то сделать.

– Нет нужды звонить в аэропорт, – сказал Наджиб. – Я взял на себя смелость нанять для вас самолет. В настоящий момент он ожидает вас в «Никозиа Интернэшнл» и вылетит, как только вы подниметесь на борт. Пилот получил указание оставаться в Тель-Авиве и ждать от вас инструкций. Когда вы наберете людей – я исхожу из того, что это вам удастся, – самолет доставит их всех сюда. Мой собственный самолет, который мы используем в операции, будет ждать на заброшенном военном аэродроме на полуострове Карпас. Это безлюдное место, и, если позволит время, нам, возможно, даже удастся провести репетицию. Ваш пилот знает, где это. Шмария нахмурился.

– А как быть с оружием? Как мы пронесем его через кипрскую таможню?

– Об этом я позаботился. – Наджиб позволил себе слегка улыбнуться. – Власти будут смотреть в другую сторону.

– Но если ваш таможенник вдруг заболеет или… Наджиб покачал головой.

– Не важно, кто будет дежурить. Я специально выбрал Кипр из-за моих особых отношений с кипрским правительством. Они довольно долго вели переговоры со мной о постройке мусороперерабатывающего завода, а также винного завода и расширении аэропорта. – Он криво улыбнулся, голос его звучал беззаботно. – Они будут смотреть в другую сторону. Я разговаривал кое с кем из правительства и выдвинул это требование, прежде чем согласиться на их условия. – Он снова улыбнулся. – Похоже, они получат свои объекты, затратив меньше времени на переговоры, чем предполагали.

На Шмарию это произвело впечатление.

– Кажется, вы все предусмотрели.

Наджиб нахмурил брови.

– Я только боюсь, что есть еще многое, о чем я не подумал.

Шмария в первый раз за все время позволил себе улыбнуться. Он поднялся с кресла.

– Полагаю, мы поняли друг друга, мистер Аль-Амир, – тепло проговорил он. – Вы – человек, который быстро проникает в самую суть проблемы. Кто знает? Может быть – только может быть, – у нас есть шанс. – В голосе его звучало волнение. – Ваш дед должен гордиться вами.

Встав на ноги, Наджиб быстро отвернулся.

– Мой дед умер прошлой зимой, – спокойно ответил он. – Он очень изменился с тех пор, как Абдулла вместо него стал во главе нашей деревни. Именно тогда, много лет назад, он начал умирать. После этого от него осталась лишь одна оболочка.

– Я искренне сожалею, – сказал Шмария. Он постоял с минуту молча, затем глаза его наполнились слезами, голос стал хриплым. – Когда-то мы с ним были близкими друзьями.

– Я знаю, – мягко ответил Наджиб. – Он часто говорил о вас.

– Жаль, что религиозные и политические воззрения развели нас в разные стороны. Знаете, я обязан ему жизнью. – Шмария покачал головой. – А теперь, похоже, Дэлия будет обязана жизнью вам.

Его слова взволновали Наджиба.

– Она ничем не будет мне обязана, мистер Боралеви. Как я уже говорил вам, я ее люблю. – Он протянул ему руку. – Спасибо за то, что приехали встретиться со мной. С нетерпением буду ожидать от вас известий.

Рукопожатие старика было сухим и крепким.

– Остается надеяться, что мне удастся прорваться сквозь бюрократические заслоны так же быстро, как и вам.

Наджиб повернулся к Дэни и протянул ему руку, но Дэни даже не пошевелился, чтобы ее пожать. Выждав немного, Наджиб опустил руку.

– Я не могу ожидать, что понравлюсь вам, мистер Бен-Яков, – сказал он, провожая их до двери. – Но я надеюсь, что со временем мы все же сможем стать друзьями. – Он остановился у порога. – Внизу вас ждет автомобиль. Мой телефон у вас есть. Я буду ждать здесь вашего звонка.

Когда они отошли достаточно далеко, чтобы его не слышать, он мягко добавил на иврите:

– Шалом.

– Ты что притих, это так не похоже на тебя, – заметил Шмария, когда водитель остановил машину на асфальтовой площадке рядом с чартерным «Боингом727». Он замолчал, заметив, что водитель обошел вокруг автомобиля и открыл заднюю дверцу.

С ворчаньем отмахнувшись от заботливо протянутых к нему рук, старик без посторонней помощи вылез из машины. Вслед за ним вышел Дэни, и они вместе взошли вверх по трапу. Солнце начинало спускаться, и красно-оранжевое небо окрасило мягким пастельным блеском серебристые крылья.

– Ты похож на человека, пережившего конец света, – с оттенком суровости произнес Шмария.

Дэни метнул на него взгляд.

– А разве это не так?

Шмария вздохнул. Дэни был похож на медленно кипящий вулкан. За всю дорогу из Фамагусты он не сказал и двух слов.

– Я знаю, что еще рано праздновать, Дэни, – спокойно заметил он, – но ты должен радоваться тому, что, по крайней мере, у Дэлии появился шанс. Если бы не мистер Аль-Амир, мы бы ее точно никогда больше не увидели. Ты об этом не подумал?

– Ты всегда питал слабость к Аль-Амирам, ведь правда? – свирепо рявкнул Дэни и, оттолкнув улыбающуюся стюардессу, вошел в салон самолета.

Шмария виновато кивнул стюардессе и снова вздохнул. Что бы он сейчас ни сказал и ни сделал, Дэни ему не развеселить. Он совершенно точно мог назвать тот момент, когда у его зятя внутри что-то оборвалось, – момент, когда Наджиб Аль-Амир заявил о своей любви к Дэлии.

– Он что, предпочел бы, чтобы этот человек ее не любил и не стал бы ей помогать? – пробормотал Шмария себе под нос, входя в салон и опускаясь в большое кожаное кресло напротив Дэни. Оглядевшись по сторонам, он невольно поднял от удивления брови. Кто-то как следует потрудился над внутренней отделкой самолета. Ничто здесь не напоминало обычный авиалайнер. Салон был оборудован по последнему слову техники и отличался необыкновенной роскошью.

Шмария крепко сжал губы. Мучительное воспоминание о единственном в его жизни случае, когда его окружала роскошь, охватило его. Сидящий напротив него Дэни уже пристегнул ремень и смотрел сквозь иллюминатор на заход солнца.

К ним подошла стройная стюардесса с дежурной улыбкой на лице.

– Мы немедленно вылетаем. Не желаете что-нибудь выпить, господа?

Не отрывая взгляда от иллюминатора, Дэни покачал головой.

Стюардесса посмотрела на Шмарию.

– А вы, сэр?

Шмария тоже покачал головой.

– Нет, благодарю вас. – Увидев, что стюардесса поворачивается, чтобы уйти, он откашлялся. Она вопросительно оглянулась через плечо. – Скажите, мисс. Я могу позвонить отсюда по телефону?

– Разумеется. Как только мы будем в воздухе, я принесу вам аппарат. – Она мило улыбнулась. – Если вы сообщите мне номер сейчас, я смогу без промедления соединить вас.

Десять минут спустя, когда внизу под ними стремительно удалялся берег Кипра, Шмария услышал в трубке странно искаженные гудки. Они казались металлическими, слабыми и очень далекими.

– Слушаю, – после четвертого звонка отрывисто произнес голос.

– Друг мой, – осторожно ответил Шмария. – Как насчет того, чтобы выпить по чашечке кофе там же, где и в прошлый раз?

На другом конце провода воцарилось долгое молчание. Наконец Хайм Голан заговорил:

– Итак… До этого все-таки дошло, правда?

– Я расскажу тебе. Ты смог бы через полтора часа быть там?

Голан проворчал:

– А ты где? Судя по звуку, где-то на дне мусорного ящика.

Шмария рассмеялся.

– Я в воздухе? Значит, через полтора часа.

– В воздухе? – По голосу Хайма было ясно, что слова Шмарии произвели на него впечатление. – Ну надо же. Если мы не примем мер, ты, Шмария, скоро совсем возгордишься. – И с этими словами он повесил трубку.

Знаком подозвав стюардессу, Шмария отдал ей аппарат и тоже обратил взгляд в иллюминатор. За бортом небо совершенно потемнело, бархатистая ночь окутала все вокруг.

Полет был недолгим: быстрый набор высоты и быстрое снижение. Вверх и вниз. Но из-за мрачного настроения Дэни и своих собственных переживаний по поводу возможного исхода предстоящей встречи с Хаймом Голаном, Шмарии эти сорок пять минут показались самыми долгими в жизни.

Он был рад, когда самолет наконец приземлился в аэропорту Бен-Гурион.

– Ты отправляйся домой, – сказал он Дэни, когда они сели в такси. – А меня высади по дороге на улице Дизенгофф.

Дэни кивнул. Говорить ему по-прежнему не хотелось. Он надеялся, что все это неправда и что Дэлия и Наджиб Аль-Амир не любят друг друга.

Сейчас, когда после душного дня наступил прохладный вечер, толпа на улице Дизенгофф стала еще гуще. Вечерняя прохлада заставила всех выйти наружу, и в кафе «Кассит», и в конкурирующем с ним заведении «Ройял» все столики были заняты. Голоса посетителей и металлическое звяканье вилок и ножей смешивались со звоном бокалов. Автомобильные фары, уличные огни, неоновые вывески, красные отражатели на велосипедах и залитые светом прожекторов шатры – все это буйство огней представляло собой нескончаемый калейдоскоп. Шмария потягивал розовое вино и прислушивался. Позади него возбужденные молодые голоса обсуждали положение евреев в Советском Союзе.

Ему казалось, что они с Хаймом уже слишком долго сидят молча в шумном и сверкающем водовороте, и терпение у него начинало иссякать. Он чувствовал, как бегут драгоценные секунды, неумолимо отсчитывающие время, оставшееся у Дэлии. Хайм Голан все еще предавался размышлениям, и Шмария ждал, понимая, что не следует торопить руководителя Моссад.

Наконец Голан задвигался на своем стуле. В глазах его появился веселый блеск, однако голос остался серьезным.

– Уже нет времени, для того чтобы собирать экстренное совещание и обсуждать это дело.

Шмария покачал головой.

– Это произойдет завтра вечером. Он сам назначил время, и ничего нельзя изменить.

Голан поджал губы.

– Какое он произвел на тебя впечатление? – спросил он. – Похож на того, каким изображают его газетчики? Может, для него это приключение, с помощью которого можно развеять скуку состоятельного человека!

– Вовсе нет. Он настроен вполне серьезно и хочет остановить Абдуллу.

Голан тихо выругался:

– Мекка! Стена Плача! Собор Святого Петра! – Он сердито покачал головой. – Это доказывает то, что мы и так знали. Абдулла – безумец. Его давно следовало убрать. Мы бы все от этого только выиграли.

Шмария покачал головой.

– Что это за слова такие – «убрать». Почему в разведке не говорят, как все нормальные люди, например, «убить»? «Убрать!» – Он фыркнул.

Голан не отреагировал на это замечание.

– Плохо, что у нас так мало времени, – сказал он. – Из того, что ты мне рассказал, похоже, нам следует готовить крупную операцию. Атаковать сотню подготовленных террористов на их собственной территории малыми силами… это граничит с самоубийством.

– У нас будет элемент внезапности, – заметил Шмария.

– Это единственное преимущество, которое у нас будет, – сухо ответил Голан.

Шмария поставил свой бокал и наклонился вперед.

– Сколько людей, Хайм, – спросил он шепотом. – Сколько людей ты сможешь предоставить?

– Пятнадцать. Двадцать, – пожал плечами Голан. – Примерно так. Одни заняты, других нет в стране. – Он вздохнул и покачал головой. – Парни они хорошие. Шмария, но шансов на успех мало. Очень мало.

– Но они же профессионалы. Одни из лучших в мире.

– Тем более жалко будет их потерять понапрасну!

Шмария уставился на него.

– Ты же сам сказал, что все средства хороши, для того чтобы остановить Абдуллу. Ты же не упустишь такую возможность, правда? Такая возможность бывает раз в жизни!

– Значит, ты доверяешь Наджибу Аль-Амиру. Шмария кивнул.

– Я думаю, у него искренние намерения. Избавиться от Абдуллы для него так же важно, как и для нас. Вообще, у нас много общего – во многом наши намерения совпадают.

– Тогда почему он так долго помогал раздувать этот очаг терроризма? Годами финансировал дело Абдуллы.

Шмария удивленно посмотрел на него.

– Ты, оказывается, все о нем знаешь.

– Мы не упускали его из виду, – расплывчато ответил Голан.

Шмария усмехнулся.

– Толстое досье собрали?

– Держи свое любопытство при себе, – угрюмо посоветовал ему Голан.

– Я не понимаю, почему вы его не остановили, раз столько о нем знаете?

– Сам должен был бы догадаться, – раздраженно отмахнулся Голан. – Он неприкасаемый. Против него нет доказательств. То, что на его кораблях и самолетах перевозится оружие и крупные суммы денег переводятся через швейцарские банки, ничего не доказывает против него лично. Разумеется, мы знаем, что за всем этим стоит он, однако должны это доказать. Он не дурак, скажу я тебе. Всегда держит дистанцию и, даже если все окажутся в дерьме, сумеет выйти чистым.

– Он сказал, что хочет порвать с АОП.

– Мне понятно почему, – с сарказмом в голосе сказал Голан. – Странно, но многие люди, вступающие в сделку с дьяволом, слишком поздно понимают, что когда связываешься с дьяволом, то непременно окажешься в аду. Как ты думаешь, они когда-нибудь поумнеют?

– Хайм… – обеспокоенно произнес Шмария. Голан тяжело вздохнул.

– Ладно, ладно, – сказал он – Вопреки своему внутреннему голосу я согласен. И срочно вызову людей. Но помни, – он погрозил пальцем, – это частное мероприятие. Мы ничего не знаем. Если кто-нибудь из наших ребят погибнет там, мы от них откажемся. А если удастся освободить Дэлию, ты не скажешь журналистам ни слова о том, что произошло. Мы представим дело так, как будто ее освободила раскольническая группировка, пытавшаяся свергнуть Абдуллу. Ты понял?

Шмария кивнул, не сводя с него глаз.

– Я благодарен за твое решение, Хайм, – сказал он. – И еще одно: Наджиб Аль-Амир требует неприкосновенности.

– Неприкосновенности! Похищена женщина и убит человек!

– Дэлия не захочет возбуждать дело.

– А смерть Эли Левина? Мы что, должны просто забыть об этом?

– В данных обстоятельствах – может быть, так и нужно поступить. Да, действительно, Наджиб Аль-Амир сотрудничал с Абдуллой. Но убийство-то совершено людьми Абдуллы.

– Шмария, иногда ты испытываешь мое терпение.

– А ты, старый хрен? Ты не испытываешь мое?

Во дворце Эльмоаид тем временем происходили следующие события.

Дэлия беспокойно мерила шагами свои апартаменты на втором этаже. На ней была шелковая пижама, которую она нашла в шкафу, волосы заплетены в толстую длинную косу. Так, по крайней мере, они не будут постоянно лезть ей в глаза, подумала она. Утром к ней под видом проверки заходил Халид и шепотом сообщил о предпринимаемой попытке ее освобождения, к которой она должна быть готова сегодня же ночью. После таких новостей о том, чтобы заснуть, нечего было и думать. Она даже и не пробовала лечь спать. Ее нервы были слишком взвинчены для этого…

Моника издавала гортанные крики и била, била ногой по воображаемому противнику. Ее ладони со свистом рассекали воздух. Удар. Боевой клич. Шаг назад. Пот заливал ей лицо. Когда представлялась такая возможность, она занималась каратэ два раза в день – утром, сразу после пробуждения, и поздно вечером – перед тем как лечь спать. Она с удовлетворением отметила, что реакция у нее стала лучше…

Халид пил крепкий холодный кофе, одну чашку за другой. Он мог бы поспать, но давно уже выяснил для себя, что лучше не спать перед ответственным заданием или акцией. Он слишком долго отходил от сна, а сегодня вечером, как никогда, должен быть абсолютно бодр…

В дальнем конце дворцовой территории Хамид ходил на цыпочках внутри одного из технических помещений, светя себе фонариком. Вид тысяч тонких разноцветных проводов озадачивал его. Он не знал, какие из них нужно отсоединить, и решил – на всякий случай – отсоединить все. Пот прошиб его, когда он стал вырывать провода из их гнезд, моля Бога, чтобы не сработала местная сигнализация. Ему казалось, что сирена вот-вот завоет…

Гази проснулся, прошлепал в туалет, неряшливо помочился и, вернувшись к себе, провалился в глубокий сон без сновидений…

Сурур находился в другом туалете рядом с ванной комнатой. Он сидел на унитазе, отставив свою полуавтоматическую винтовку в сторону. Забинтованная рука еще больше распухла и болела, но боль не смущала его. Его грудь распирало от гордости. Он охранял своего хозяина, пока тот принимал душ…

Стоя под струями воды, бившей из двенадцати форсунок со всех четырех сторон, Абдулла самодовольно улыбался. Намыливая тело, он видел в своем воображении победные картины. Эта еврейская актриска уже не нужна ему. Самое важное сейчас – священная война. Завтра он прикажет застрелить Дэлию Боралеви и зарыть ее в песке…

Где-то над Иорданией Наджиб вошел в темную кабину и на время заменил второго пилота. Еще давно он обнаружил, что это занятие помогало ему успокоиться. Сейчас, однако, сидя перед панелью управления, состоявшей из множества разноцветных лампочек и светящихся приборов, он почувствовал, как внутри растет напряжение…

В эти секунды находившийся в одном из туалетов Дэни был занят тем, что наносил на свое лицо камуфляжный грим. Самолет, вошедший в воздушный поток, качнуло, и Дэни выругался. Его не удивляло, что кожа у него покрылась потом, а руки дрожали. От предстоящей самоубийственной миссии нервы у него совсем расходились, а после того как во время войны его самолет сбили немцы и он взорвался в воздухе, всяких раз, взойдя на борт самолета, с ним происходило такое…

Шмария почувствовал, как неровно забился его пульс, зная, что кровяное давление поднялось до опасной отметки. Он обвел взглядом роскошный салон и в сотый раз спросил себя: есть ли у них хоть один шанс на спасение? Шансы были примерно один к пяти…

В это время в Иерусалиме Хайм Голан почувствовал, как растет в нем гнев, достойный главы государства. Совещание проходило в неофициальной обстановке, в помещении библиотеки резиденции премьер-министра. Хайм уже начинал сожалеть о том, что сразу не отказал Шмарии Боралеви в его просьбе. А лучше было бы вообще о нем никогда не слышать.

Премьер-министр хранил молчание, сидя в удобном мягком кресле. Телефонная связь с ключевыми членами правительства была наготове, военному командованию дано предупреждение. Больше ничего не оставалось – только сидеть и ждать…

– Что-нибудь видно? – спросил Дэни, когда стрелка часов прошла отметку 2.25 утра.

– Нет, – Шмария отрицательно покачал головой. Прикрывая глаза ладонями от света приборной панели, он смотрел в квадратный иллюминатор. За бортом была непроглядная тьма. Самолет летел над Руб Эль-Хали – «пустынной зоной», которая полностью оправдывала свое название. За последние два часа внизу не промелькнул ни один огонек. Он посмотрел на часы: по графику посадка должна быть произведена через двадцать минут.

Отвернувшись от иллюминатора, Шмария нажал расположенную сбоку кнопку поворота сиденья и медленно окинул взглядом салон. Если бы не трагичность ситуации, увиденное могло бы позабавить его. Внутри этого летающего арабского дворца располагались семнадцать израильских «командос» – все добровольцы, с лицами, испачканными черной краской, облаченные в черные обтягивающие костюмы. Они выглядят, как какие-то сказочные трубочисты, подумалось ему, а не бойцы, собравшиеся на смертельное задание. Однако на самом деле во всем этом не было ничего забавного, что подтверждало присутствие человека, на котором не было черного костюма. Он останется в самолете во время операции по захвату и будет ухаживать за ранеными на обратном пути. Шмарию вдруг охватило необычайное чувство гордости. Находиться среди этих людей было честью для него. Они смогут за себя постоять.