Текст книги "Будь со мной честен"

– Смотри, Элис.

Фрэнк стоял под падающими лепестками, точно фигурка в снежном шаре – в шерстяном клетчатом костюме, как у Кларенса Дарроу, и в авиаторском шлеме с очками. Не хватало только желтого биплана.

– Вон твой друг, в «Ламборгини».

Он указал пальцем.

– Не указывай пальцем, Фрэнк. Это не он. Держись за мою руку, я не хочу тебя потерять.

Фрэнк так крепко сжал мои пальцы, что я поморщилась. После этого я перестала одергивать мальчика, когда он тыкал пальцем в очередную итальянскую спортивную машину или роскошный английский седан, появлявшийся на дороге, радуясь недолгой передышке.

Наконец в нашу сторону свернул непримечательный седан с аризонскими номерами, явно из проката. Я сразу поняла, что это мистер Варгас, отпустила Фрэнка и, приветственно размахивая руками, с криком побежала навстречу. Машина не успела остановиться, а я уже открывала водительскую дверь.

Пока мистер Варгас возился с ремнем безопасности, я оглянулась через плечо, ища взглядом Фрэнка, чтобы их познакомить. Куда он подевался? Да вот же он: лежит на тротуаре, как бревно, зажмурив глаза и сжав кулаки.

Забыв о мистере Варгасе, я бросилась к мальчику.

– Что с тобой, Фрэнк?

– Ты помчалась к машине, точно фанатик, Элис. Этот человек, вероятно, ужасно испугался.

– Посмотри на меня, Фрэнк, – сказала я.

Он, не снимая авиаторских очков, открыл один глаз.

– Понимаешь, мы друзья, и вполне нормально, что я обрадовалась его приезду.

Откровенно говоря, я никогда в жизни так не радовалась ничьему приезду.

Мистер Варгас подошел к нам и присел на корточки.

– Ты Фрэнк? Я давно хотел с тобой познакомиться.

Фрэнк поднял очки на лоб, чтобы лучше рассмотреть мистера Варгаса.

Думаю, он не определился в своем отношении к моему другу и патрону, потому что вновь закрыл глаза, хотя очки опускать не стал.

– Смотри, Фрэнк, я привез тебе подарок. Можно называть тебя Фрэнком?

Мистер Варгас встал, нашел в кармане некий цилиндрический предмет и долго тряс его, как погремушку.

– Элис сказала привезти фонарики, и я решил подарить тебе особенный фонарик, который работает без батареек. Чтобы он зарядился, его надо просто потрясти.

Только тогда Фрэнк обратил свое благосклонное внимание на гостя. Он принял сидячее положение, взял фонарик, потряс, включил и сказал:

– Отлично. Спасибо за доставку. Можете уезжать.

На третий день изоляции Мими мы с Фрэнком поехали за ней – автобусом. Предложение мистера Варгаса отвезти нас на машине, взятой в прокате, Фрэнк категорически отверг. Он даже не захотел взять нашего гостя в автобус.

– Ну и ладно, – сказал мистер Варгас. – У меня полно дел. Надо купить продукты, шампунь для ковров и новую швабру.

– Принесите мне пиво и швабру, – пошутил Фрэнк. – Так сказал скелет, когда зашел в бар.

Я не совсем поняла, кому предназначалась шутка: мне или мистеру Варгасу. До той минуты Фрэнк постоянно требовал, чтобы я стояла между ним и мистером Варгасом, словно тот был резиновой маской зомби, у которой внезапно отросли руки и ноги.

После нашего бедствия я находилась в таких расстроенных чувствах, что даже не вытерла следы, оставленные пожарными по всему дому.

– Пожалуйста, не надо, мистер Варгас, – сказала я. – Я позвоню уборщикам. Или наведу порядок сама, когда вернусь.

– Чепуха, – сказал он. – Мне как раз будет чем заняться, пока вы вернетесь.

И мы с Фрэнком отправились в больницу на автобусе, который останавливался на каждом углу. Фрэнк настоял на том, чтобы зайти в торговый центр и купить маме шоколадные сердечки в честь Дня святого Валентина. Я сдалась без боя. Объяснять, что она и так нас заждалась, было бесполезно.

К счастью, тематические сладости продавались с пятидесятипроцентной скидкой, поскольку День святого Валентина уже прошел. Фрэнк выбрал самые большие сердца из цельного шоколада, которые даже со скидкой стоили двадцать пять долларов за штуку.

– А зачем тебе целых три? – осторожно спросила я.

– Мне, маме и тебе, – сказал он.

С Фрэнком всегда так: когда ты готова удушить его за невыносимое поведение, он придумывает что-то такое, от чего твой гнев испаряется без следа.

Добравшись наконец до больницы, мы выяснили, что Мими давно выписалась и уехала. Я ни капельки не удивилась, зато Фрэнка эта новость поразила в самое сердце. Закатить космический скандал он не успел: мне удалось убедить его, что Мими позвонила домой, поговорила с мистером Варгасом и так обрадовалась его приезду, что вызвала такси и уехала, прежде чем мы доползли до больницы на автобусе.

– Если хочешь, вызовем такси и вернемся домой гораздо раньше, – предложила я.

Мы сидели на автобусной остановке.

– Ты ведь знаешь, Элис, я езжу на такси только с мамой, – укоризненно сказал Фрэнк. – Если твое предположение верно, почему она не предупредила нас о своем отъезде?

Потому что она меня ненавидит, – подумала я, а вслух сказала:

– Она не знает моего номера, он у нее в мобильном.

– Сомневаюсь, – сказал Фрэнк. – У мамы очень хорошая память на цифры. Она всегда говорит, что прекрасно запоминает цифры, хотя не умеет считать деньги. Может, ты выключила телефон? Или забыла взять его с собой?

Я обыскала сумку и карманы.

– Ты прав, Фрэнк, я забыла телефон. Я самый глупый человек на свете.

– Неправда, – утешил меня Фрэнк. – В каждом классе, где я учился, находилось по меньшей мере два человека глупее тебя. Не считая учительницы, которая переводила меня в другой класс.

Мы вернулись в больницу, чтобы найти платный телефон. Как справедливо заметил Фрэнк, они в наше время стали редкостью. Когда мы наконец его обнаружили, я поняла, что не знаю домашнего номера Мими: он есть только в моем мобильном. Мистер Варгас был бы мной очень недоволен. Он терпеть не мог быстрые вызовы и считал, что культурный человек должен запоминать номера телефонов.

Фрэнк тоже не знал домашнего телефона, хотя отлично помнил номер своей бабушки из Алабамы в ее детские годы, несмотря на то, что бабушка умерла еще до его появления на свет. Легко: одна семерка.

Вернулись мы уже по темноте. Мистер Варгас открыл шторы и включил свет во всех комнатах, кроме кабинета Мими. Раскуроченную стеклянную стену мы прикрыли брезентом. Мистера Варгаса было видно издалека. Он стоял, точно на витрине, в пестром фартуке поверх костюма, ожидая нашего появления. Он не видел, как мы карабкаемся в темноте по крутой дорожке: из-за включенного света все окна превратились в односторонние зеркала.

Не успела я открыть дверь, как Фрэнк пронесся мимо меня, монотонно повторяя, точно говорящая кукла, застрявшая под креслом-качалкой: «Мам-ма… мам-ма… мам-ма…» Я остановилась у входа, не желая стоять на пути счастливого семейного воссоединения. Ковер в прихожей сиял первозданной чистотой, зеркала сверкали, из кухни пахло чем-то вкусным, и все это сделала не я. Передать не могу, какое невероятное облегчение я испытала. Я всегда гордилась своей ответственностью и лишь в тот момент осознала, что в беззаботной жизни есть своя прелесть. Нет, Ксандер – не бездельник. Он просто гений.

Нам навстречу, стаскивая через голову фартук, приглаживая волосы и поправляя галстук, спешил мистер Варгас. Правда, встречать, кроме меня, было некого.

– Ты меня удивляешь, Элис, – сказал он. – Я позвонил тебе, хотел узнать, куда вы запропастились, и услышал твой телефон на кухне. Он выл, как койот. Это новая мода на Западном побережье? А где Мими?

Когда Фрэнк обыскал все комнаты, посмотрел под всеми кроватями, во всех ящиках комодов и шкафах, залез рукой в мамины туфли и даже заглянул в мешок и трубу пылесоса, он вышел во двор и вернулся с желтой бейсбольной битой. Вытащив из холодильника коробку со своим великолепным, забытым, нетронутым деньрожденным тортом, он поставил десерт на столешницу и принялся крушить на мелкие кусочки. После этого собрал крошки в дуршлаг, перемял их пальцами и сказал:

– Странно, здесь тоже нет.

Обретя наконец дар речи, мистер Варгас вслух усомнился, что Мими вообще была дома, поскольку он уезжал в магазин от силы на час. Фрэнк заявил, что мама точно приезжала домой, возможно, когда мистер Варгас ездил за продуктами или пылесосил в спальне.

– Почему ты так уверен? – спросил мистер Варгас.

Юный Шерлок Холмс перечислил улики: мешок от пылесоса с сухим шампунем для ковров, свидетельствующий о недавней чистке грязных следов, которая наделала достаточно шума, чтобы Мими могла проскользнуть в дом и скрыться, не замеченная человеком, который может задавать странные вопросы, вроде «Послушай, Мими, а где рукопись, которую ты мне обещала?» Туфли, отправленные мной в больницу, еще влажные внутри, потому что их надевали на босу ногу. Из-под кровати пропал чемодан, не хватает синего, черного и серого кардиганов, нескольких футболок и двух пар джинсов, в том числе вышитых, которые Мими унаследовала от Джулиана и надевала только в особых случаях. Пропали без вести написанный мной портрет Фрэнка, ночная сорочка и тапочки. Отсутствовали две пары туфель, которые Мими, очевидно, предпочла тем, что выбрала я, семь пар носков, которые я забыла ей передать, и зубная щетка.

– Щетка для волос здесь, – задумчиво сказал Фрэнк, – но у мамы такие короткие волосы, что она ей ни к чему.

Кошелек и очки Мими взяла, а мобильный телефон оставила.

– Либо она не хочет ни с кем говорить, либо знает, что компьютер может определить местонахождение телефона, а следовательно, и ее самой, – добавил он.

Я бы поставила на первое.

Наконец, Фрэнк показал нам старенький томик «Маленького принца», который обнаружил у себя на подушке.

– Я знаю, что не читал его прошлым вечером, потому что не очень хорошо понимаю по-французски. Хотя иногда мы с мамой притворяемся, что говорим на этом языке.

В этом разница между мной и Фрэнком. Я скользнула взглядом по рисунку на обложке, однако не обратила внимание, что это французское издание.

– А почему тогда она у вас на французском? – спросила я.

– Мама очень любит эту книгу, потому что она принадлежала Джулиану, когда он учился в десятом классе. Ей приходилось переводить «Маленького принца» Джулиану для школы, а теперь она переводит мне.

Фрэнк открыл книгу и показал нам слова «Джулиан Гиллеспи», нацарапанные корявым почерком первоклассника. У меня мурашки поползли по коже. «Психиатр Фрэнка считает, что это может передаваться по наследству».

– Если ей так нравится эта книга, то почему она тебе на английском не купила? – спросил мистер Варгас.

– Мама любит ее, потому что это книга Джулиана. Она говорит, что самое лучшее в ней – иллюстрации. Она коротко охарактеризовала историю так: «В ожидании Годо», детское издание. Хр-рр». Она произносит хр-рр, потому что меня иногда пугают громкие звуки, такие как храп.

– Постараюсь учесть, когда улягусь на боковую, – пообещал мистер Варгас.

– Когда я проведу более тщательный обыск, то могу заметить другие свидетельства ее недавнего пребывания здесь, – сказал Фрэнк. – Если хотите, начну углубленное расследование прямо сейчас.

Сказав, что мы не торопимся, я засунула его в пижаму. Мистера Варгаса я устроила в монашеской келье Фрэнка, а мальчику постелила на красном диванчике у себя в спальне. Я боялась, что Фрэнку будет трудно уснуть, но когда я подоткнула ему одеяло, он моментально закрыл глаза, успев только произнести: «Всем нам надо отдохнуть, да, Элис?»

Убедившись, что мальчик спит, я отправилась искать мистера Варгаса. Он сидел на диване в гостиной, задумчиво рассматривая пластмассовый бокал для мартини.

– Что вы пьете? – спросила я.

– Ничего, – сказал он. – У меня кончился заряд, когда я нашел бокал. Он какой-то странный. Ему не хватает веса.

– Пластмассовый, – сказала я.

– Ах, вот в чем дело!

– Фрэнк и стекло несовместимы. Меня беспокоит Мими, мистер Варгас. Может, позвоним в полицию?

– Зачем?

– Ну, она ведь пропала. С ней могло произойти все что угодно. Несчастный случай.

– Она не пропала, Элис, а собрала чемодан и уехала.

Я понимала, что он прав, и все-таки мне это не нравилось.

– А если она не вернется?

– Не исключаю такую возможность, однако сомневаюсь. Она поступала так и раньше.

– В смысле?

– Сбегала. В трудных ситуациях она спасается бегством.

Да. Яблочко от яблоньки… И Ксандер такой же.

– Раньше у нее не было ребенка. Она ведь не может бросить Фрэнка?

– Она его не бросила. Ты же здесь.

Мистер Варгас поднес бокал к свету и повертел в руке.

– Гм… пластмассовый, говоришь? Да, на свету он смотрится по-другому.

Я упала на диван и закрыла лицо руками.

– Не волнуйся, Элис. Я не знаю, где Мими, но думаю, что она нашла какое-то спокойное место, чтобы восстановить книгу. Понятно, что ты позаботишься о Фрэнке. Она бы не держала тебя так долго, если бы считала, что ты не справишься.

– Я не справилась, – простонала я. – Вы послали меня сюда, чтобы я помогала Мими с романом, а я его и в глаза не видела. Сделай я все правильно, мы бы уже были в Нью-Йорке, сидели в «Алгонкине» и пили коктейли из настоящих стеклянных бокалов. Может, и пожара бы не было.

– Что мне в тебе нравится, Элис, – сказал мистер Варгас, – так это то, что ты одновременно переоцениваешь и недооцениваешь свой вклад в происходящее. Слушая тебя, я вновь чувствую себя молодым.

– Не смешно, мистер Варгас.

– А я и не смеюсь. Послушай, Гений, я отправил тебя сюда, чтобы ты помогала Мими во всем, где ей нужна твоя помощь, и ты это делала.

К этому моменту я его почти не слышала, потому что кое о чем вспомнила.

– Погодите, сейчас вернусь, – сказала я и помчалась в свою комнату.

Вернувшись, я сунула ему блокнот с единорогом.

– Что это? – спросил он.

– Вы просили все записывать. Я потом перепечатаю. Я пишу, как курица лапой. Но у Эйнштейна тоже был плохой почерк.

– Я просил? – удивился мистер Варгас. – Ты о чем, Элис?

Ночью меня разбудил стук в дверь. С трудом вынырнув из сна, я встала и пошла открывать. На пороге стоял мистер Варгас с фонариком в руке, донельзя смущенный. Я вышла в коридор и закрыла за собой дверь, чтобы не разбудить Фрэнка.

– Прости, что побеспокоил, – сказал мистер Варгас. – Кажется, в гардероб в моей комнате пробрался енот. Там что-то шевелится. На грабителя не похоже, просто что-то шуршит.

– Думаю, он мог пролезть под брезент в кабинете. Правда, енот скорее соблазнился бы кухней, а не гардеробной. Хотя Фрэнк вполне мог спрятать печенье в нагрудном кармане пиджака. А вы закрыли дверь, когда ложились спать?

– Да, и когда проснулся, она оставалась закрытой.

– Давайте посмотрим, – отважно сказала я.

И куда запропастилось пластмассовое мачете, когда оно действительно нужно?

Войдя в спальню, я заметила под дверью гардеробной полоску света.

– А там горел свет, когда вы проснулись? – прошептала я.

– Не заметил.

– Идите за мной, – скомандовала я.

Мы вернулись в мою комнату, и я включила свет. Фрэнка на диванчике не было, простыня с одеялом сползли на пол. Мы обнаружили Ночного бродягу на циновке в гардеробной. Он спал с включенным светом, положив под голову кашемировое пальто, слишком теплое для Калифорнии, и укрывшись огромным розовым кардиганом, которого я никогда раньше не видела. Фрэнк любил розовое, однако предпочитал одежду более изысканного кроя, и я подумала, что это, очевидно, кардиган Мими, хотя не могла представить ее в таком жизнерадостном цвете. Мальчик засунул туфли под мышки, точно боялся, что их украдут, а к груди прижимал томик «Маленького принца».

Мы попятились и вышли в коридор.

– Фрэнк очень трепетно относится к своим вещам, – сказала я. – Давайте лучше поменяемся спальнями.

Прежде чем вернуться ко сну, мы решили тоже немножко побродяжничать. Нам указывал путь тонкий полумесяц луны, озарявший печальные руины Дома мечты волшебным серебристым светом. Мы постояли на дорожке, рассматривая пожарище. Мистер Варгас втянул носом воздух и сказал:

– Чувствуешь?

– Горелым пахнет? Пожарный капитан сказал, что запах гари будет держаться несколько дней, самое большее неделю, а потом пройдет.

– Нет, – сказал мистер Варгас, – ночной жасмин.

– А-аа, да.

– Элис, я тебе не рассказывал, как поджег материн шкаф?

– Вы? Каким образом?

– Понимаешь, в детстве мать никогда не разрешала мне играть со спичками. Однажды мне удалось стащить с кухни коробок спичек, и я спрятался в ее в шкафу между платьев, чтобы поиграть спокойно. Я рассудил, что она не станет меня там искать.

– И как, сработало?

– Да. Мать не хватилась ни меня, ни спичек. Когда я поджег сороковую или пятидесятую, загорелось платье. Мне не хватило ума догадаться, что это может произойти, зато я прекрасно сообразил, что надо уносить ноги. Мама как раз мыла пол на кухне, так что прибежала в комнату прямо с ведром. У огня не было никаких шансов.

– Мне от этого не легче, мистер Варгас, хотя я начинаю думать, что Фрэнк не безнадежен.

– Тогда расскажу кое-что еще. В детстве у меня не было друзей. Кто бы мог подумать, что впечатлительный очкарик с лишним весом, вечно уткнувшийся в книгу, не будет пользоваться авторитетом у сверстников?

Повернув обратно к дому, мы увидели луч света, направленный в небо из люка в гардеробной.

– Не выключить ли нам свет? – сказал мистер Варгас.

– Думаю, Фрэнк оставил его потому, что боится спать в темноте, когда мамы нет дома. А может, это сигнал бедствия для материнского корабля.

– Знаешь, Элис, с Фрэнком все будет хорошо. Талантливые дети часто бывают странными. Ему нужно время. Когда-нибудь он обязательно поймет, как жить в мире простых смертных.

Мы начали подниматься по дорожке, и мистер Варгас добавил:

– Меня беспокоит не Фрэнк.

– Значит, вы все-таки переживаете за Мими.

Он сунул руки в карманы и нахмурился.

– Я только с виду спокоен. Да, я волнуюсь. Хотя, не будь у нее Фрэнка, волновался бы гораздо сильнее. Мими понимает, что у мальчика никого нет, кроме нее.

– А что насчет опекуна? Как вы думаете, Мими назначила Фрэнку опекуна?

– Меня тоже интересовал этот вопрос, и я попросил наших юристов проверить.

– И что?

– Да, почти сразу после рождения сына. Просто она почему-то не обсудила это с человеком, которого выбрала. И теперь он в растерянности. По закону он не обязан становиться опекуном, поскольку Мими не заручилась его согласием.

– Кто это? Отец Фрэнка? – спросила я. – Вы знаете, кто его отец?

– Нет, – сказал мистер Варгас. – Однозначно не отец.

– Ксандер? – спросила я. – Не скрывайте от меня, мистер Варгас.

– Не Ксандер, – сказал он. – И я не скрываю. Просто в голове не укладывается.

Он ткнул себя пальцем в грудь.

– Айзек Варгас. Мими назначила опекуном меня.

24

Мне снилось, что я трясу перед ухом картонную коробку, пытаясь узнать, что в ней. И вдруг я услышала голос Фрэнка:

– Проснись, Элис.

В последний раз, когда я услышала эти слова при сходных обстоятельствах, сгорел Дом мечты, поэтому я вскочила как ошпаренная. Не успев толком проснуться, я запуталась в простынях и упала на пол своего нового будуара, то есть комнаты Фрэнка. Мальчик стоял надо мной в костюме Шерлока Холмса – накидке и шапке охотника за оленями, тряся подарком мистера Варгаса. Он оттянул мне веко и направил фонарик прямо в глаз.

– Прекрати, Фрэнк, что ты делаешь?

– Проверяю, не поврежден ли мозг. На случай, если ты ударилась головой при падении.

– Я не ударилась, – сказала я и села, протирая глаза. – Что горит?

– Как тебя зовут, Элис? – спросил Фрэнк.

– Хватит, Фрэнк! Святая Мария!

– Так я и думал, дело плохо. Я действительно Фрэнк. А тебя зовут Элис.

Он вновь ослепил меня фонариком.

– Зрачки реагируют на свет, однако возможная травма головы повлияла на память. Парамедики говорили, что неспособность вспомнить свое имя свидетельствует о серьезном повреждении мозга. Кроме того, ничего не горит, а обонятельные галлюцинации могут указывать на дефекты тканей мозга. Джордж Гершвин скончался от опухоли мозга одиннадцатого июля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. В последние месяцы жизни его постоянно преследовал запах горелой резины. Надо вызвать «Скорую».

– Не стоит, Фрэнк. Меня зовут Элис Уитли, ясно? И в прошлый раз, когда ты разбудил меня среди ночи, кое-что действительно горело. Этим объясняется мой вопрос. Что тебе нужно?

– Нужно искать Ксандера.

– Зачем?

– Как зачем? Он потерялся.

– Я бы на твоем месте не тратила силы на поиски Ксандера, а подумала о собственной матери, – сказала я, выпутываясь из простыней.

Если Ксандер потерялся, это к лучшему. Он виноват в пожаре не меньше, чем Фрэнк, даже больше. Хуже того, каждое упоминание о Ксандере заставляло меня думать, что в случившемся есть и моя вина. Надо было утопить эти фейерверки в ведре с водой, вырвать фитили, отвезти куда-нибудь ближе к Лас-Вегасу и похоронить в пустыне.

– Элис, твоя мать умерла. Сколько бы я о ней ни думал, ее не вернуть.

– Я имела в виду твою маму, Фрэнк.

– А что о ней беспокоиться? Она не потерялась. Мистер Варгас же знает, где она.

Мистер Варгас знает, где Мими? Вот так новость! К тому моменту я окончательно проснулась и поняла, что не стоит нагнетать обстановку, если я не хочу, чтобы Фрэнк застыл на полу.

– Я ложусь спать, Фрэнк, – заявила я. – И тебе советую.

Я подняла простыню и одеяло, застелила постель и улеглась. Фрэнк скромно сел на край кровати.

– Тебя уложить или сам справишься? – спросила я.

– Не волнуйся. Я не устал. Посижу здесь, пока ты отдохнешь и сможешь поговорить.

– О чем ты хочешь поговорить? – вздохнув, спросила я.

– Как искать Ксандера.

– С чего ты решил, что нам надо его искать?

– Я же сказал, он потерялся.

– Ксандер не потерялся, Фрэнк. Возможно, он сейчас сорит деньгами где-нибудь в окрестностях Солт-Лейк-Сити.

Я вспомнила несчастных три доллара в портмоне Ксандера. Он даже их не взял с собой. Очевидно, Фрэнк тоже об этом подумал, потому что сказал:

– Ксандер не может сорить деньгами. Все его деньги в портмоне, которое лежит у тебя в сумке. И проездной тоже. Если бы он собирался уезжать из города, то не покупал бы проездной на месяц. Он не сумасшедший.

Поняв, что несносный мальчишка опять рылся в моей сумке, я чуть не взвыла от досады, но взяла себя в руки и сказала:

– А это не может подождать до утра?

– Может, только тогда я не смогу воспользоваться этим чудесным фонариком.

Он сжал фонарик обеими руками и хорошенько потряс его – точно бармен в «Алгонкине», смешивающий мартини для Роберта Бенчли и его желчных друзей. Затем он сунул мне фонарик, вытащил из кармана крылатки трубку для мыльных пузырей и извлек из пустого флакона маленький скрученный кусочек бумаги. Он разгладил бумажку на тумбочке, схватил мою руку и направил луч фонарика на бумажку.

– Как думаешь, сейчас не слишком рано звонить этой «Саре»?

Утром за завтраком я отправила Фрэнка во двор сорвать розу для нагрудного кармана мистера Варгаса. Пока мальчик отсутствовал, я спросила у своего патрона, знает ли он, где Мими.

– Конечно, нет, – сказал мистер Варгас, отложив вилку с ножом и вытирая руки салфеткой. – А почему ты спросила?

– Фрэнк думает, что вы знаете.

– С чего он взял?

Я не успела посвятить мистера Варгаса в подробности нашей ночной беседы, потому что Фрэнк налетел на него как ураган, тыча под нос розу. Я положила руку на спинку стула, чтобы Фрэнк в порыве эмоций не перевернул мистера Варгаса.

– Восхитительно, – сказал мистер Варгас. – Благодарю, Фрэнк, я уже насладился ее ароматом.

Фрэнк запихнул цветок в нагрудный карман гостя и с тщательностью нейрохирурга расправил лепестки.

– Итак, Фрэнк, – что ты больше всего любишь в школе? – спросил мистер Варгас.

– Не ходить туда, – ответствовал Фрэнк. – У меня перерыв. Как у мамы.

– Прекрасно тебя понимаю, – сказал мистер Варгас. – Школа, понимаешь ли, не для всех.

– Ага, – непринужденно согласился Фрэнк и выдал свою коронную речь об Уинстоне Черчилле, Энселе Адамсе, Ноэле Кауарде и остальных светилах-недоучках, а в заключение предложил показать мистеру Варгасу полный список, который Мими хранила в выдвижном ящике прикроватной тумбочки.

– С удовольствием посмотрю, когда она вернется, – сказал мистер Варгас. – Джентльмен никогда не станет рыться в вещах леди без разрешения.

– А, так вы и есть тот джентльмен, которого всегда ставит мне в пример Элис, – догадался Фрэнк.

– Да, Фрэнк, – сказала я. – Мистер Варгас и есть тот джентльмен.

Я не видела смысла подключать мистера Варгаса к поискам Ксандера: мы с Фрэнком решили заняться этим от нечего делать, чтобы убить время до возвращения Мими. Поэтому я обрадовалась, когда после завтрака гость уединился в комнате с моим блокнотом.

Я сказала Фрэнку, что звонить Саре можно не раньше десяти утра, и он сосредоточился на главном – занялся поисками наряда, необходимого для важного расследования. За неимением классических длинного тренча и федоры Фрэнку пришлось выбирать из того, что есть, – задача нешуточная. Костюм в стиле Э. Ф. Хаттона или Кларенса Дарроу? Пальто строгого кроя с цилиндром? Или без цилиндра? Парадный белый галстук и смокинг?

При других обстоятельствах я бы вышла из себя, а сейчас терпела, понимая, что примерки отвлекают мальчика от мыслей о пропавшей маме.

– «Худой человек», если не ошибаюсь? – предположила я, когда увидела Фрэнка в свободной домашней куртке поверх пижамы, с тонкими усиками из набора, подаренного мной на Рождество. Решающим аргументом стал пластмассовый бокал для мартини у него в руках.

– Худой человек – скелет в одноименном фильме, так что, если бы я хотел изобразить этого героя, то взял бы пиво и швабру, – снисходительно пояснил Фрэнк. – Это, – он обвел свободной рукой контуры куртки, – дань Нику Чарльзу, детективу, которого сыграл Уильям Пауэлл, брат Элинор Пауэлл.

– Насколько я знаю, они не родственники, – заметила я.

– Возможно, только мне нравится думать, что они брат и сестра.

Когда пришло время звонить Саре, кем бы она ни была, я принесла портативный телефон в спальню Фрэнка. Мы сели на кровать. Фрэнк диктовал цифры, а я набирала. Нажав последнюю цифру, я поднесла трубку к уху. Фрэнк обнял меня за плечо и прислонился левым ухом к моему правому.

Я повесила трубку.

– Что ты делаешь, Фрэнк?

– Слушаю.

– Правда? Ты действительно считаешь, что у меня в голове пустота?

– Ты права. У твоего мозга относительно высокая плотность. Наверное, надо слушать с другого телефона.

– Ладно.

Я отдала трубку Фрэнку и пошла на кухню за другим телефоном, предусмотрительно спрятав листочек с цифрами в карман. Когда я вернулась, чудо-сыщик говорил в трубку:

– Меня зовут Фрэнк Бэннинг. Я расследую исчезновение Ксандера Девлина. Где вы были в ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля, а также на следующее утро? Да… ага…

Я села рядом с ним, взяла листик с цифрами и набрала номер с кухонного телефона. Когда я поднесла трубку к уху, женский голос сказал:

– Фрэнк, пожалуйста, скажи тому, кто пытается позвонить мне с вашего телефона, что ты уже это делаешь.

Я выхватила у него трубку и нажала отбой на обеих.

– Ты что, запомнил номер?

– Глупый вопрос, Элис. Так мы и до таблицы умножения докатимся. Неужели ты не знаешь, что нажать кнопку повторного набора значительно легче, чем вновь набирать все эти цифры? Вот попробуй!

Мы быстро выяснили, что Сара и есть та самая девушка с татуировкой, она же молодая женщина с мальчиком, доставившая нам подарок от Ксандера.

– А Ксандер сказал вам, что в коробке, когда попросил ее передать? – спросил Фрэнк.

– Подарок на твой день рождения. Это все, что мне известно. А что там было?

– Фейерверки.

– Ксандер в своем репертуаре, – сказала Сара. – Надеюсь, у него хотя бы хватило мозгов приехать самому, чтобы запустить эти фейерверки.

– Он-то приехал, – сказал Фрэнк. – Только я их уже запустил, и к его прибытию Дом мечты почти сгорел. Я не успел объяснить полицейским, что случилось, и Ксандера увезли в наручниках. С тех пор мы не получали от него никаких вестей и очень волнуемся. Наверное, он чувствует себя виноватым в том, что разрушил свой второй дом.

– Так ему и надо, – сказала я. – Кто дарит фейерверки ребенку?

– Погодите, – сказала Сара. – Двенадцатого февраля? Все это случилось на прошлой неделе? Если вы хотите подать на Ксандера в суд за то, что он подарил Фрэнку салюты, или на меня за то, что я их привезла, то зря потратите время. У него ничего нет, как и у меня. Даже машины.

Не успела я уверить ее, что мы не собираемся подавать в суд, как вмешался Фрэнк:

– Неправда. У вас есть Алек. Я не знаком с ним лично, но думаю, он представляет для вас немалую ценность.

– Да, ты прав, у меня есть Алек.

Теперь ее голос прозвучал более мягко.

– Скажите, пожалуйста, – продолжал Фрэнк, – Ксандер долго находился в тюрьме? Ему выдали оранжевый костюм?

– Как только он позвонил, я заложила свое обручальное кольцо, чтобы как можно скорее внести залог. Ксандер ненавидит тюрьму. Послушайте, я ничего не знала. Он сказал только, что ударил полицейского.

Я долго переваривала «обручальное кольцо» и не сразу уловила мысль.

– Что? Он уже сидел в тюрьме?

Сара долго молчала и наконец спросила:

– Насколько хорошо вы знаете Ксандера?

– Ну, я знаю, что у него нет водительских прав, он не празднует дни рождения и не окончил Джульярдскую школу, потому что в последний год учебы сломал руку в двух местах.

– Сломал руку? А он сказал, при каких обстоятельствах это случилось?

– Нет, – призналась я.

– Так я и думала.

– А как он ее сломал?

– Вот у него и спросите, – сказала Сара.

Перед тем как отправиться в модный универмаг, где, как сообщила нам Сара, Ксандер будет выступать с концертом, я пошла в свою бывшую спальню, чтобы предупредить мистера Варгаса о нашем уходе. Я не стала приглашать его отправиться с нами, опасаясь, что Фрэнк будет против.

Мистер Варгас открыл дверь в мятой рубашке, не заправленной в брюки от костюма, в носках и с растрепанными волосами. Я никогда не видела его таким неопрятным.

– Вы что, спали в одежде? – спросила я.

– Я забыл взять пижаму, – ответил он.

Он держал в руке мой блокнот с желтыми листочками, вставленными между страниц.

Фрэнк отодвинул меня в сторону и сказал:

– Мне нравится ваша прическа.

Мистер Варгас уже знал, что мальчик не способен на сарказм.

– Спасибо, Фрэнк, – сказал он. – Я называю этот стиль «Альберт Эйнштейн».

У Фрэнка загорелись глаза.

– Если вы позаимствуете мамин кардиган и фальшивые усы из моей коллекции, то можете сниматься в биографии Эйнштейна, – сказал он. – Могу я предложить вам кардиган и усы?

– Конечно, – ответил мистер Варгас.

– Вам нужны туфли, – сказал Фрэнк. – А носки снимите. Эйнштейн их не носил.

С этими словами он выскочил из комнаты.

Мистер Варгас сел на красный диванчик, чтобы снять носки, и я заметила отпечаток его тела на пушистом белом покрывале. Он не ложился в постель. А может, и вообще не спал.

– Откуда Фрэнк знает, что Эйнштейн не носил носков? – спросил у меня патрон.

– Чего он только не знает, – сказала я.