Текст книги "Охотники на мамонтов"

Часть четвертая
В Центральной Чехии

Похищенная девушка

Охотник Лохмач – лучший следопыт племени. Уже третий день он идет за небольшим стадом оленей, перебирающихся с болотистых низменностей близ Лабы повыше, на плоскогорья Южной Чехии.

Лохмач, получивший свое прозвище, наверное, потому, что волосяной покров на его теле гораздо гуще, чем у любого из соплеменников, пригнувшись, перебегает от куста к кусту и, укрываясь за листьями, следит за пугливыми животными.

Каменная палица в его руке дрожит. От волнения Лохмач часто-часто моргает. На его лице блуждает всегдашняя ухмылка: через левую щеку тянется страшный шрам – память о схватке с пещерным медведем, который лишь чудом не оставил охотника без глаз и подбородка. Лохмач шевелит губами, точно пережевывая вожделенное мясо жирного оленя: племя опять голодает.

Олени не желали подолгу оставаться на одном месте – попасутся немного и идут дальше. Их предводительница, опытная самка, непрерывно нюхает воздух, чтобы вовремя учуять опасность.

Лохмач вращал глазами и сердито переступал с ноги на ногу. Добыча совсем рядышком, рукой достать, но один он ничего поделать не может. Нужно дождаться других охотников. Бездельники, куда же они запропастились?! Вот убегут олени за реку – и не будет у племени мяса!

Совсем недавно, вспоминает Лохмач, он сам и прочие ловцы были вынуждены отказаться от замечательной добычи. Они выследили огромное оленье стадо, спасавшееся бегством от туч комаров и оводов. Лохмач первым заметил оленей и сообщил племени, что вот-вот начнется большая охота. Но тут откуда ни возьмись заявились чужаки, чьи лица были раскрашены чем-то желтым (племя Мамонтенка пользовалось корнями травы воробейник, окрашивающими кожу в красный цвет), и прогнали Лохмача со товарищи да вдобавок тяжко ранили двоих охотников. Лохмач своими глазами видел, как они упали на землю и больше уже не поднялись. Разумеется, племя оставило их тела волкам – а что еще можно было поделать? Бежать-то эти раненые не могли…

Вот так племя лишилось двоих мужчин и богатой добычи.

А чужое племя само набросилось на оленье стадо. Но во время этой охоты некоторые олени, сбившись в группки, разбежались в разные стороны, и недавно племя Лохмача напало на след одной из них.

– Наверняка заплутали! – решил Лохмач и двинулся в обратную сторону, навстречу другим охотникам. Надо поспешить! Ведь отбившиеся олени могут отыскать большое стадо, а тогда племени ни за что не дождаться вкусного мяса. С чужими ловцами ввязываться в драку нельзя!

Лохмач пробрался через густые заросли и понесся разыскивать пропавших соплеменников.

Хотя он и пытался огибать болотца, но все же то и дело по колено погружался в хлябь и потому старался прыгать с кочки на кочку, опасаясь увязнуть окончательно. Местами ему приходилось продираться сквозь ивняк, больно ранивший его острыми сучками, местами путь преграждал густой ольшаник, но опытный следопыт всегда находил едва заметную тропку, по которой можно было пройти дальше.

Он не стал задерживаться даже ради толстой белки, неосторожно выскочившей прямо перед ним, и позволил ей умчаться прочь. В другое-то время он бы ни за что не упустил этого маленького, но все-таки вкусного зверька. Однако сегодня его ожидает большая охота…

Взбежав на пригорок, он сразу заметил товарищей и крикнул им, веля поторапливаться, да еще и палицей над головой взмахнул.

И вот уже охотники столпились вокруг Лохмача, и тот – в основном жестами – рассказывает им о том, что видел.

Мамонтенок мгновенно понял, что надо делать, и приказал начать охоту.

Примерно дюжина мужчин и несколько подростков и девушек отправились вместе с Лохмачом. Вождь, сжимая в руке копье с кремневым наконечником, указывал, куда надо гнать оленей. Тут важно, чтобы Ласочка и ее подруги как можно быстрее настигли животных и не дали им повернуть назад.

Прочие члены племени – женщины с малышами – тем временем искали подходящее место для стоянки. Там они и будут поджидать охотников с добычей. Ах, только бы ловцам повезло!

Женщины несли на спине или связки шкур, перехваченные толстыми ремнями, или младенцев. Конечно, все очень обрадовались возможности отдохнуть.

Дети, совершенно нагие, почти сразу принялись весело носиться по будущему стойбищу.

Сова остался с женщинами и детьми. На охоту ему нельзя – он хромал из-за разбитого колена и потому, повинуясь вождю, сделался хранителем огня. Юноша нес его, тлеющий, в гнилушке[29]29
  Гнилушка – это обломок гнилого дерева. Любопытно, что гнилушки светятся в темноте; правда, в душной комнате свечение быстро меркнет: для него требуется кислород. Это свойство называется «биолюминесценция».


[Закрыть] и следил, чтобы он ни за что не погас. Сейчас Сова вместе с женщинами как раз занят тем, что раздувает общий костер. Глаза у него навыкате, в то время как у других его соплеменников они почти скрыты под сильно выступающими надбровными дугами. Может, потому и получил он свое имя?

Непоседливый Бельчонок, обшаривший уже чуть ли не все ближайшие деревья, отыскал пустое птичье гнездо и бросил его Сове – для растопки. Скоро пламя весело заплясало, и дети принялись кормить его шишками и хворостом.

Некоторые женщины разбрелись по лесочку в поисках чего-нибудь съедобного. Кто-то из них нашел землянику и принялся созывать остальных. Дети пробовали на зуб все подряд: щавель, травинки, яркие шарики репейника, грибы… Утолив голод, они вновь возвращались к забавам, например брызгали друг в дружку водой из ручья.

По пятам за Бельчонком ходил гусь с перебитым крылом. Когда-то мальчишка поймал его, но есть не стал; с тех пор они неразлучны. Гусь позволяет Бельчонку гладить и почесывать себя и даже откликается на зов – спешит, гогоча, к своему другу. Прямо сейчас он плещется вместе с детишками в ручье.

Разумеется, птице уже много раз грозила погибель, и только жалобные просьбы Бельчонка заставляли голодных взрослых отступиться. Никому, никому не позволит Бельчонок отобрать у него гуся: он его – и только его! Во время долгих переходов мальчик несет пернатого в меховом мешке и всегда зорко следит за тем, чтобы его не обидели. Как-то на гуся нацелилась лиса, но Бельчонок был начеку и вовремя отогнал нахалку палкой. Нет, никому не уступит мальчик своего гуся!

Правда, Копчем нередко насмехается над Бельчонком и дразнит его: мол, вот обмажу твоего гуся глиной да запеку в золе – то-то полакомлюсь! Но Бельчонок немедленно валит приятеля на траву и сидит на нем до тех пор, пока Копчем не признает, что попросту глупо шутил.

Выкупавшись, гусь сохнет на берегу. Поправляет клювом блестящие перышки, берет из рук Бельчонка одуванчики. При этом он легонько щиплет мальчика за пальцы, и тот смеется: неужто гусь хочет его слопать?

Женщины уже вернулись и теперь готовят место для ночлега.

Вот бы охотники забили парочку оленей. Все очень голодны.

Гусь у ручья расправил крылья и громко загоготал.

Дярга с Волчицей вешают на ветку дерева сделанную из куска шкуры колыбельку для младенца. Они смотрят на гуся и говорят, что этот любимец Бельчонка уже подрос и вполне годится для запекания.

– Улететь может, жалко будет!

И никто из них не догадывается, что из-за кустов наблюдает сейчас за ними чужой лазутчик.

Это сильный юноша, с ног до головы (кроме тех мест, что поросли волосами) раскрашенный желтой глиной, – подобная раскраска не только служит украшением, но и защищает от злых комаров.

Он лежит, вжавшись в землю, и внимательно следит за людьми около костра. Его зовут Змей; он молод, но уже успел выказать себя в нескольких стычках. Этот опытный охотник принадлежит к тому могучему племени, что совсем недавно отогнало племя Мамонтенка от оленьего стада.

Он случайно оказался в этих местах, и его внимание привлекли многочисленные отпечатки ног. Пойдя по ним, Змей обнаружил стоянку. Теперь он узнал о пришельцах все, что хотел. Неслышно развернувшись, он пополз обратно в лес.

Там он вскочил и помчался было к своим, но очень скоро остановился и стремительно укрылся в зарослях. Совсем рядом с ним стояла Ласочка, девушка из племени Мамонтенка, которая, держа в руке сплетенное из травы лукошко, оглядывалась по сторонам, потому что ей послышался какой-то топот.

Змей подобрался поближе. Он не мог налюбоваться стройной чужеплеменницей. Успокоившись, Ласочка сделала несколько шагов, и Змей увидел, что она хромает: красавица явно повредила ногу.

Все верно! Ласочка села на поваленный ствол, поставила рядом с собой лукошко с земляникой и занялась впившейся в ступню колючкой. И тут опять раздался подозрительный шум. Словно бы опавшая хвоя шелестит под чьей-то ногой… Девушка обернулась, прислушалась – никого, разве что дятел неподалеку долбит древесину. Нигде ни малейшего шевеления.

Ласочка успокоилась, вскрикнула от вспышки боли – но колючку выдернула.

И вновь что-то зашуршало… Девушка даже встать не успела, как ее повалили на землю и запихнули в рот край ее же мехового одеяния.

Лазутчик враждебного племени, молодой Змей, стоял над ней, грозя каменным топором, который он быстро извлек из-за пояса. Он приказывал ей молчать, и Ласочке пришлось повиноваться.

Юноша вытащил шкуру у нее изо рта и пнул в бок в знак того, что надо подниматься. Испуганная девушка послушалась и только тогда рассмотрела наконец своего похитителя. Выходило так, что этот молодой охотник схватил ее, под угрозой смерти заставил молчать, подчинил себе… значит теперь он ее хозяин и ей нельзя ему перечить.

Поскольку девушка не двигалась с места, Змей схватил ее за руку и потащил за собой. Она же, перепуганная, даже на помощь позвать не осмелилась.

Однако через некоторое время, когда надо было перескочить через ручеек, Ласочка почувствовала, что хватка похитителя ослабла. Тогда она рванулась назад, чтобы убежать, подобно настоящей ласке. Но ловкий Змей легко догнал ее и так сильно ударил по голове, что девушка лишилась чувств. Она сначала упала на колени, а потом рухнула лицом в мох.

Охотник сорвал с нее шкуру, наполнил ее водой и хорошенько облил Ласочку. Очнувшись, она уже больше не сопротивлялась.

Ее победили. И она знает свою судьбу: сделаться женщиной этого молодого охотника.

У золотого ручья

Дети придумали веселую игру: перегородили камнями ручей и пробовали ловить рыбешек, собравшихся возле этой запруды. Замурзанный Цебик при этом свалился в воду и теперь хныкал и пускал носом пузыри.

Кукушка вытащила его из ручья и принялась утешать, показывая красивые блестящие камешки. Дети нашли таких уже много – некоторые сияют вкрапленными в них золотистыми зернышками, но попадаются и довольно большие сверкающие желтые обломки. Даже в той гальке, из которой малышня строила запруду, виднеются яркие желтые кусочки.

Дети побежали в стойбище похвастаться находками.

Женщины взглянули на камни без интереса – есть-то это нельзя! – но детишек похвалили. И опять пошли в лес за хворостом.

Сова, сидевший у костра, тоже осмотрел камешки.

Взял их, взвесил на ладони, куснул – и отбросил. Он был занят не только огнем: острым куском кремня Сова вырезал на оленьей кости какой-то рисунок.

Разочарованные дети вернулись к ручью. Они не собирали больше хорошенькие золотистые камешки – разве что укрепляли иногда кусками этой руды свою запруду. Их радовало, что вода в ручье поднялась, так что теперь можно было прыгать и плескаться в образовавшемся глубоком пруду.

Вода все прибывала, и возбужденные детские крики набирали силу. Рыбы метались под ногами ребят, а некоторые наиболее шустрые рыбешки даже на берег выскакивали.

Бельчонок завопил:

– Здесь рыба – рыба!

Что означало: ее много, можно ловить.

И все немедленно занялись ловлей рыбы по-медвежьи: расставляли руки под водой, ждали рыбку и быстро смыкали ладони. Бельчонок сам видел, что медведи поступают именно так: хватают передними лапами добычу, а потом выбираются с ней на берег.

Но детишкам не везло – рыбки были быстрые и в руки не давались. Хотя Бельчонок, или Жабка, или Крикун и сводили торопливо ладони, между которыми металась рыбешка, она всегда успевала ускользнуть. Поэтому Бельчонок предложил:

– Гур-гур! На рыб! – И побежал на мелководье. Дети растянулись цепью и поспешили следом, гоня рыб перед собой.

– На берег! – скомандовал Бельчонок.

Ребятишки послушно развернулись и, помогая себе криками и хлопаньем в ладоши, погнали добычу на песок.

Многие рыбки ускользнули из ловушки, однако две-три все же оказались на песчаном берегу. Бельчонок упал животом на крупную уклейку и жестом победителя поднял ее над головой, чтобы все порадовались его успеху. Жабка тоже поймала рыбку, но тут же вернула ее в воду: уж слишком она оказалась мелкая.

И вдруг Жабка ловко выхватила у оторопевшего Бельчонка уклейку и побежала с ней прочь, не забыв, однако, по дороге впиться зубами в рыбью голову, чтобы высосать вкусный мозг. Но тут уж Бельчонок нагнал воровку, и той пришлось спасаться в стайке детишек, игравших за каменной плотиной.

Лыба вдруг заметил ежа. Мальчик тут же бросил кусок руды, который тащил к плотине, и погнался за зверьком.

– Колючка! Колючка! – кричал он, и все его приятели немедленно оставили свои важные дела и собрались вокруг ежика, который предпочел свернуться клубочком и прикинуться мертвым.

Пока в стойбище происходили все эти события, охотники во главе с Мамонтенком убили двух оленей. Теперь они триумфально возвращались со своей богатой добычей к женщинам и детям. Связав оленям ноги кожаными ремнями и подвесив их туши на длинные шесты, две четверки мужчин с трудом несли эти груды мяса. Наконец-то племя наестся вдоволь!

В лощине посреди леса было решено немного передохнуть. Усталые охотники растянулись на траве. Все их мысли были уже заняты предстоящим пиром.

Мамонтенок, однако, решил внимательнее осмотреть лощину: удобно ли будет и дальше идти по ней?

Сделав несколько шагов, он внезапно услышал треск сучьев. Вождь тут же подал племени условный сигнал, и все охотники мгновенно взялись за оружие и насторожились. Что, если это медведь?

Склон был таким заросшим, что разглядеть никто ничего не мог.

Опять хрустнули ветки – и из зарослей внезапно появился чужой охотник, раскрашенный желтой глиной; рядом с ним понуро шагала Ласочка.

Змей очень удивился, увидев перед собой шеренгу вооруженных ловцов. Он замер на месте, не зная, что предпринять.

Мамонтенок, не раздумывая, прыгнул на него, а остальные преградили чужаку путь. Но Змей недаром носил свое имя: он отскочил и в мгновение ока скрылся в густом кустарнике. Ласочка осталась с мужчинами.

Мамонтенок, взревев по-звериному, кинулся в погоню.

Змей торопливо карабкался по крутому склону, скользил среди переплетенных ветвей и был так проворен, что Мамонтенок чуть его не упустил.

Некоторые охотники бросились следом за вождем, другие же решили перерезать чужаку путь.

Ни у кого не было сомнений, что желтого охотника поймают. Он уже задыхался, а дорогу ему как раз перегородила скала.

И вот уже Мамонтенок за ногу стягивает Змея вниз и встает коленями ему на грудь. Подбегают мужчины и прижимают чужака к земле, чтобы тот не дергался и не вырывался.

Мамонтенок связал врага и потащил его за собой, нимало не заботясь о том, что острые сучки в кровь царапают тело пленника. Внизу он швыряет Змея рядом с мертвыми оленями и грозит ему топором. Связанный Змей только глазами сердито сверкает; зубы у него сжаты, он молчит.

Спасенная Ласочка тихонько стоит под деревом. Когда погоня закончилась, она подробно рассказала о том, что с ней случилось.

Охотники так разъярились, что готовы были прямо на месте жестоко расправиться с похитителем, но Мамонтенок зарычал повелительно, по-медвежьи, и все опять уселись на траву.

– Мы накажем его в стойбище! – заявил вождь и приказал идти дальше.

Носильщики взвалили оленьи туши на плечи, а остальные мужчины обступили пленника и, подталкивая палицами, заставили шагать рядом с ними.

Как же обрадовалось племя богатой добыче! Пир! Пир! Несколько дней все будут сыты и довольны!

Пленного Змея швырнули наземь в сторонке, подальше от общего огня, где он никому не мог помешать. Перетянули ремнем ноги, чтобы не сбежал, и стражу приставили – подростка Онаша.

После этого внимания на него уже не обращали, а занялись добычей, мечтая поскорее утолить голод. Ловко и умело освежевали туши при помощи острых кремневых осколков, воткнутых в роговые рукояти.

Вспороли оленьи животы и принялись таскать оттуда кишки и другие внутренности, причем каждый охотник торопился отрезать кусок для себя. Люди пальцами выдавливали содержимое кишок и жадно его поедали. И из желудка то, что не переварилось, тоже вынимали: мох, сдобренный разными травами.

Женщины и дети сидели рядом и нетерпеливо ожидали своей очереди. Лыба, весь расцарапанный, стоит возле Мамонтенка и смотрит тому в рот. Малыш бессознательно повторяет все его жесты и даже пережевывает невидимую пищу.

Один олень уже разделан, и куски его мяса, нанизанные на прутья, жарятся на костре.

Все внимание племени поглощают приготовления к общему пиру. Охотники без видимого волнения рассказывают о нынешнем лове и о том, кто на нем особо отличился. Некоторых, впрочем, высмеивают, пеняя им за промахи.

Ласочка первой из женщин получила кусок жареной оленины. Она мгновенно его проглотила и направилась к ручью – напиться. Ей пришлось пройти выше по течению, туда, где вода была почище.

Возвращаясь на стоянку, она остановилась неподалеку от пленного охотника и какое-то время его разглядывала.

Манящий запах еды заставил сторожа Онаша перебраться поближе к огню, возле которого хотя бы охотничьи байки послушать. Но стоило Змею пошевелиться, как подросток кинул в него камнем: не дергайся, мол!

Ласочка, никем не замеченная, подошла к пленнику почти вплотную. Что она задумала? Неужто хочет отомстить безоружному?

Как странно! Ласочка для чего-то еле слышно свистнула, подражая сурку, который забавляется с детенышами.

Потом свистнула еще раз. Пленник медленно повернул голову и всмотрелся в заросли. Увидел присевшую на корточки Ласочку.

Внезапно девушка подскочила к Змею и кремневым ножом начала перерезать путы у него на руках. Выходило это не так быстро, как она рассчитывала, и, испугавшись, Ласочка вновь скрылась в кустарнике. Ножик свой она оборонила, но поднимать его не стала.

Кажется, сторож-подросток что-то заметил – он обернулся и внимательно посмотрел на лежащего на земле связанного пленника.

Тот не двигался.

Как только Онаш опять уставился на огонь, Змей схватил зубами ножик и, оперев его о камень, принялся торопливо резать ремни на руках. Вскоре одна рука была уже свободна… а потом и вторая. Затем он проделал то же самое с ремнями на ногах, да так ловко, что Онаш ничего не заподозрил.

Он свободен. Может бежать!

И все-таки Змей по-прежнему лежит на земле. Разминает незаметно руки и ноги. Из-за кустов Ласочка знаками велит ему уходить – но он не хочет. Если уходить, то с ней, с Ласочкой!

Девушка колеблется, отказывается.

Змей сел, он готов бежать. Ласочка рукой показывает, что останется со своим племенем.

Онаш обернулся, посмотрел на пленника. Тому очень повезло, что в глазах у подростка по-прежнему плясало пламя, на которое он только что неотрывно смотрел, иначе бы страж наверняка заметил, что Змей успел уже освободиться от пут. Змей стремительно улегся на землю, так что Онашу показалось, что все в порядке.

Для острастки Онаш крикнул: «Лежи!» – и камень опять швырнул, и в камне том блеснуло золотое зернышко. А потом подросток отвернулся и принялся беззаботно жевать травинку.

Змей призывно глянул на Ласочку.

И девушка согласно кивнула.

Змей ползком добрался до зарослей и, вскочив, показал вражескому стойбищу язык.

А потом оба – Змей и Ласочка – убежали.

Из лесу вылетела сова. Поначалу она направилась в сторону людей, но там горел яркий огонь, и она повернула в степь, где надеялась отыскать множество вкусных мышей.

Погасший огонь

В стойбище шла дележка жареного мяса. Крик стоял до небес.

Онаш взглянул в ту сторону, где лежал пленник. Что это?! Неужто глаза его обманывают?

Он вскочил и в несколько прыжков очутился там, где совсем недавно находился связанный по рукам и ногам Змей. Но он исчез!

Онаш издал предупреждающий вопль.

Охотники немедленно схватились за копья и топоры. Хищный зверь напал на племя? Почему тревога?

Онаш закричал опять, и мужчины торопливо подбежали поближе. Подросток показывал на примятую траву и бормотал, что пленник пропал.

Но как опутанному ремнями чужаку удалось ускользнуть? Ладно, сейчас об этом думать некогда. Надо действовать. Мамонтенок грубо швырнул бедолагу-караульного на землю. Позже он с ним еще поговорит, а теперь – в погоню!

– За ним! Ловите!

Все помчались к соседней рощице: беглец наверняка устремился туда.

Охотники изучают следы, несутся вперед. Мамонтенок – первый. Опыт уже подсказал ему, что тут прошли двое – легкий человек и человек потяжелее. К вождю подбегает Лохмач, лучший следопыт племени. Смотрит на следы:

– Мужчина! Женщина!

Наклоняется к самой земле, принюхивается, поднимает голову:

– Женщина из наших!

Все изумленно оглядываются, всматриваются в столпившихся у костра женщин, пытаясь понять, кого из них недостает. Но вождь торопит:

– Вперед! Быстрее!

Забыв о вкусной оленине, охотники стремительно следуют за Лохмачом, успевшим уже скрыться за деревьями. Соплеменники спешат, каждому хочется поучаствовать в погоне. Надо обязательно схватить чужака! И женщину, которая предала своих! Обоих ожидает смерть…

Стойбище опустело.

Дети захотели поглядеть на то, что делают взрослые мужчины, а женщины решили не отставать от них и, подхватив младенцев, тоже побежали в рощицу.

Бельчонок взял оленью шкуру и набросил ее на своего гуся. Тот, недовольный, попытался выбраться наружу, и мальчик снова его прикрыл. Гусь высунул было голову, но Бельчонок вернул ее обратно под шкуру. Птица наконец затихла, и Бельчонок во всю прыть помчался за Копчемом. Не потерять бы приятеля из виду!

Все хотели посмотреть, как схватят раскрашенного охотника. Костер догорает, дров туда никто не подкладывает…

Гиена прокралась в становище и стащила отличный кусок мяса.

Вода струится оттуда, где возле запруды образовалось довольно глубокое озерцо…

Оленья шкура пришла в движение. Гусь высунул из-под нее голову и радостно загоготал. Огляделся, выбрался, начал щипать траву…

Оба беглеца, Змей и Ласочка, неудержимо несутся вперед. Они знают, что нельзя попадаться преследователям: убьют! Поэтому им не мешают ни колючки, ни кочки, ни усталость, ни сильно – до боли – колотящиеся сердца. Они задыхаются, ловят ртом воздух, но не останавливаются ни на минуту.

Оба вскарабкались на довольно крутой каменистый косогор, сбежали вниз и увидели перед собой реку.

Вспотевший Змей вытер шкурой лицо, размазав при этом желтую краску, и указал на воду. Прыгнул, и Ласочка тоже без колебаний мгновенно окунулась в Сазаву. Глубина тут оказалась небольшая, и возле самого берега Змей сказал спутнице, что дальше они пойдут по воде. Это усложнит преследователям поиски.

Змей то и дело оглядывается, проверяет, не подбежали ли соплеменники Ласочки к реке, но нет, их пока не видно, хотя крики охотников и разносятся по лесу. Судя по всему, они уже достигли каменистого склона рядом с Сазавой.

Змей толкнул Ласочку, привлекая ее внимание, и выскочил на берег. Девушка – за ним. Укрываясь за густыми ветвями тальника, они помчались к следующей рощице. Солнце уже клонилось к закату, неспешно катилось за холмы, заливая небо прощальным золотистым светом.

Преследователи сбежали к реке.

Лохмач показал:

– Тут они зашли в воду!

– За ними! – приказал Мамонтенок, и охотники прыгнули в Сазаву. Однако Лохмач посоветовал не выбираться пока на другой берег, чтобы не затоптать следы беглецов. Да и вообще – нужно проверить, где именно Змей и Ласочка ступили на сушу.

Следов на противоположном берегу не оказалось…

– Темнеет! Плохо видно! – разочарованно произнес Лохмач. На его покрытом шрамами лице играла всегдашняя усмешка.

Тут к ним присоединились остальные охотники и даже некоторые быстроногие девушки.

– Вода забрала следы! – ответил Мамонтенок на вопрос, почему погоня прекратилась.

– Это Ласочка сбежала! – заявили женщины и добавили с презрением: – Гадюка!

– Ласочка? – изумленно всплеснул руками вождь.

– Раскрашенный ее околдовал!

Подступившая темнота помешала людям идти дальше.

Усталое племя Мамонтенка медленно брело домой.

Над долиной подымались белесые испарения, птицы пели свои ночные песни, меж елями неслышно вились летучие мыши.

Под ногами похрустывали сухие ветки. Лохмач безошибочно вел соплеменников к стойбищу.

На полпути люди нагнали группку женщин и малышей, которые тоже решили вернуться, поняв, что погоня нынче не задалась. Потом они наткнулись на утомившуюся Трещотку – одного ребенка молодая женщина несла на спине, а второго тащила за собой за руку, не обращая ни малейшего внимания на то, что он хныкал и порывался сесть: у него сильно болели ножки.

Когда Лохмач вывел племя из леса, все подивились тому, что стойбище не освещено пламенем костра.

Что-то случилось? Кто позволил огню погаснуть?! Негодяй!

А может, на стоянку напали враги и загасили общий огонь?!

Племя ужасно переполошилось.

Мамонтенок и самые храбрые мужчины осторожно подкрались к стойбищу. Было темно, но не настолько, чтобы ничего не разглядеть. Вроде бы никого… Хотя нет, вон там движутся какие-то тени! Вперед! На чужаков!

Мамонтенок издал грозный клич и первым, воздев топор, ворвался в стойбище. Другие смельчаки – за ним.

Но что же это?

Волки? Да! И у каждого в зубах по куску мяса! Теперь они стремительно скрываются в зарослях. Два последних, не замечая людей, дерутся из-за целой оленьей туши. Сбежали, только когда Мамонтенок швырнул в них топором. В одного даже попал – мужчины услышали жалобный визг.

Тишина. Волки разбежались.

Но как же пламя? Неужели костер погас?

Мамонтенок кинулся к кострищу, раскидал топором золу. Оттуда вырвались облачка пара.

Огня нет!

Вода как-то попала в стойбище и залила пламя. Но откуда она взялась? Дождь-то не шел!

Женщины вспомнили, что дети перегородили ручей каменной запрудой. Ну конечно! Вот вода и разлилась! Мамонтенок, крича, как раненый зверь, подпрыгивал высоко в воздух и бешено размахивал своим тяжелым топором.

Женщины и дети дрожали от страха перед жестоким наказанием. Беда тому, кто попадется вождю под горячую руку!

Жабка и Кукушка принялись разгребать пепел, чтобы найти хоть один тлеющий уголек. Они дули во всю силу легких, но напрасно.

Огонь утерян… Огонь, который племя так долго и любовно сберегало! Огонь, согревавший их зимними ночами, дававший им горячую вкусную еду! Горе, горе!

– Где Сова?! – кричал вождь.

Из-за женских спин медленно выходит перепуганный хранитель огня. Он – главный виновник. Он не смел покидать стойбище.

Хромой юноша, понурившись, ждет смертельного удара топором.

Дети принялись плакать. Лохмач подошел к вождю:

– Погоди, Мамонтенок! Мы знаем, что ты в гневе. Убьешь Сову, этого хорошего охотника, но огня все равно не будет. Отложи наказание! Я пойду искать новый огонь и принесу его, медведь меня растерзай! Еды хватит на три дня – дождитесь моего возвращения!

Непривычно долгая речь Лохмача, сопровождаемая выкриками, бурной жестикуляцией и прыжками, произвела на племя большое впечатление. Все поняли смысл его слов и дружным мычанием выразили одобрение предложению старого охотника.

Мамонтенок окидывает взглядом соплеменников и видит, что Копчем и Бельчонок тоже на стороне провинившегося Совы. Вождь вспоминает жуткую пропасть, огромного льва, свое спасение…

Внезапно глаза Мамонтенка добреют, и он приказывает куда более спокойным голосом:

– Хорошо, Лохмач, иди и принеси новый огонь! Мы ждем тебя три солнца…

При этом вождь делает три круговых движения топором, обозначая трехкратный путь светила по небосводу. Договорив, он громко рычит, и все понимают, что решение принято.

– Я тоже иду с тобой, Лохмач! Сова хромает, он не может! – выступает вперед молодой Заяц, многажды проявивший себя как ловец храбрый и умелый.

– И я! – сказал Копчем и шагнул к Мамонтенку. Старый Лохмач похвалил Копчема, но взять его с собой отказался: дорога предстояла очень опасная.

Женщины принесли все то мясо, что не разворовали волки (это была почти целая оленья туша), и обоим путникам предоставили право выбрать куски по вкусу.

Лохмач взял кусок, Заяц взял кусок – и они отправились в путь.

Звезды сияли, луна плыла по безоблачному небу.

Племя провожало уходивших воинственным кличем, который всегда сулил удачу. Оба мужчины, обернувшись на самой лесной опушке, ответили громким благодарственным криком и скрылись среди деревьев.

Стойбище затихло.

Всем было грустно.

– Как здесь сыро! – жаловались охотники, и вождь жестом приказал всем людям перебраться повыше, туда, где было сухо.

Дети расползлись по кустам, рядом с ними улеглись женщины, а по соседству устроились мужчины, решившие и во сне не выпускать из рук оружие. В темноте все жевали сырое мясо.

Бельчонок не пошел спать с остальными детьми: он был занят поисками.

– Тега! Тега! – разносилось над стойбищем. Прежде гусь всегда отзывался и спешил к своему хозяину, но сейчас… мальчик едва не плакал.

И очень скоро тишину вновь прорезало жалобное: «Тега! Тега!»

– Замолчи, парень! Твоего гуся давно сожрала лиса! – злились мужчины.

Но мальчик не унимался и, хныкая, бегал вокруг стойбища. Все кусты обшарил, всюду заглянул в поисках своей исчезнувшей птицы.

Ночь будет ясная.

Это хорошо, потому что племя нынче даже шалашей, чтобы укрыться от дождя, не построило.

Сон смыкал усталым охотникам глаза. Наконец даже заплаканный Бельчонок угомонился и улегся рядом с другими детьми. Не спали только двое ночных караульных. Бельчонок махал во сне руками, звал своего гуся. Копчем даже ущипнул его, чтобы успокоить.

Со стороны леса близятся светящиеся точки.

Это волки. Они крадутся к оставленному людьми стойбищу, чтобы поживиться остатками съестного.