Текст книги "Охотники на мамонтов"

Племя отступает все быстрее. В кустарнике отступление сменяется паническим бегством. Женщины с младенцами за спиной несутся вперед. Дети постарше бегут сами, стараясь спотыкаться как можно реже. Мужчины держатся сзади, чтобы при необходимости сразиться с преследователями.

Мамонтенок в ярости. Он просто кипит от гнева… Ах, если бы не женщины и дети! Он бы доказал, что не страшится боя с самым что ни на есть сильным противником, он бы обязательно дал отпор этим чужакам!

Упрямец от злости искусал себе все губы. Потерять столько прекрасных жирных оленей! Долго теперь придется ждать следующей удачной охоты!

Наконец Мамонтенок останавливается на невысоком пригорке. Он с горечью оглядывается назад, туда, где им пришлось бросить столько замечательных вещей.

А там уже царит веселье. Пылает костер, жарятся олени. Чужаки готовятся к пиршеству.

За племенем Упрямца никто не гонится. Враги удовольствовались захваченной добычей.

Племя перешло с бега на спокойный шаг. Все устали, все тяжело дышат. Малыши, не желая досаждать взрослым, тихонечко хнычут. Дети постарше совсем выбились из сил, но держатся стойко, не жалуются.

Перейдя через реку, племя расположилось на ночлег.

Грустно, голодно.

Даже огонь развести боязно.

Дети, прижавшись к матерям, укрылись от ветра в ольшанике. А вот Копчема нигде нет – и никто не знает, куда он подевался.

Сторожа охраняют свое племя до самого утра.

В плену

Плоская равнина тянется до самого горизонта. Вся она поросла травой и мхом, лишь кое-где виднеются на ней веселые березовые рощицы и ольшаник. А еще здесь краснеет спелая земляника и манят к себе кустики брусники.

И повсюду, во всех низинах, поблескивают озерца и мелкие речушки.

Вольготно живется тут оленям и лошадям, единственные враги которых – это злые оводы да комары. Если терпеть их укусы больше невозможно, животные убегают повыше, где гнуса значительно меньше.

Именно от комаров и спасалось то оленье стадо, на которое напало вестоницкое племя.

Копчем тоже участвовал в этой столь несчастливо закончившейся охоте. И верный Бельчонок не отставал от своего друга. После того как парнишки вытащили из страшной пропасти лучших охотников племени, взрослые начали брать их с собой на лов. И ребята ни разу их не подвели! Бельчонок теперь, можно сказать, надежда племени. Этот ловкий парнишка со смышленым взглядом и слегка приплюснутым носом уже охотился и на быстроногого зайца, и на проворных белок. Очень скоро он станет настоящим добытчиком!

Вот и сегодня приятели помогали загонять оленей. Нагие загорелые тела двух друзей были незаметны в высокой траве – так замечательно они умели прятаться. Когда же оба вскочили вместе с другими охотниками и принялись во весь голос кричать и махать ветками, олени так перепугались, что долго не могли уняться и беспорядочно метались из стороны в сторону.

Оленье стадо рассыпалось по равнине, охота закончилась, а Копчем в одиночку погнался за группкой животных, пытаясь обойти их сбоку и самостоятельно завалить хотя бы захудалого оленя. Он так увлекся, что даже не знал, насколько далеко убежал от соплеменников. Только поняв, что все олени уже скрылись, он решил вернуться назад.

Он обошел несколько маленьких озер, прочесал кусты – никого! Конечно, Копчем с детства умел распознавать следы, но сегодня в них запутались бы даже Мамонтенок с Лохмачом, а ведь эти двое – лучшие следопыты племени. Переполошенные олени затоптали всю округу, какие уж тут отпечатки ног…

Копчем блуждает по равнине. В какую же сторону ему податься? Непонятно! Вот он и бегает бестолково туда-сюда.

Беготня утомила его, захотелось пить, и он утолил жажду водой из ручейка.

Посмотрел на небо. Солнце клонится к западу. Надо поторопиться, чтобы еще до ночи оказаться среди своих.

Копчем опять пустился бежать… жаль только, что ноги уже плохо слушаются и дыхание сбивается.

Остановившись, подросток понял, что места вокруг ему незнакомы. Ладно, придется повернуть в другую сторону. Надо, обязательно надо отыскать свое племя, иначе он пропадет – ведь одному не выжить!

Вдруг рядом с ним промелькнула какая-то тень.

Потом еще и еще… Да это же волки!

Вот за ними-то я и побегу, решил Копчем, они непременно выведут меня к нашей стоянке, потому что чуют убитых оленей.

И он, забыв об усталости, помчался следом за волками. Правда, совсем скоро они оторвались от него среди густых зарослей, но Копчем уже сообразил, куда ему надо держать путь. Волки действительно вывели его к людям.

Взобравшись на пригорок, Копчем увидел стоянку. Дым поднимался к небу – значит племя уже развело большой костер и пирует. Радостно взвизгнув, Копчем сорвался с места и побежал к огню. Чтобы защититься от волков, подхватил с земли сучковатую палку. Копчем не боится волков, так что это на всякий случай. Копчем знает, что волков привлекает сейчас только свежая оленья кровь.

Наконец он добрался до стоянки – но что же это?

Где Мамонтенок, Лохмач, Коготь и остальные охотники? Где Бельчонок, Жучок и другие ребята? Я же тут никого не знаю, тут сплошь чужаки!

– Эгегеш-эгегеш! – крикнули заметившие его люди. Откуда взялся этот мальчишка?

Они тут же окружили перепуганного Копчема, начали потешаться над ним, толкать, а один стремительно выхватил у него из рук палку и даже замахнулся ею для удара.

Но Копчем не стал ждать, пока палка угодит ему по голове. Он, точно ящерка, проскользнул между вражескими охотниками и помчался прочь, пытаясь спастись от этих злых людей.

Но далеко убежать ему не удалось. Его схватили и приволокли обратно, прямо к вождю племени.

Тот сидел на большом камне и обкусывал жареную оленью ногу. Копчем взглянул на него и оцепенел от страха. Вождь был высоченный, мрачный, длинноволосый и растрепанный. Длинное перо, торчавшее у него чуть ли не на затылке, колыхалось при каждом его движении.

Кто-то так сильно пихнул Копчема, что тот рухнул наземь.

Мальчик мгновенно извернулся и впился зубами в руку толкнувшего его мужчины. Да уж, пришлось им всем потрудиться, чтобы снова усадить Копчема на землю.

Вождь хохотал так, что едва не поперхнулся. Смелость мальчишки ему явно понравилась. Он приказал не обижать пленника и даже швырнул ему кость, на которой было еще немало мяса.

Но кость так и осталась лежать рядом с голодным Копчемом. Он к ней не притронулся.

Возле Копчема толпились незнакомые мальчишки и с любопытством его разглядывали. Они что-то ему говорили, но Копчем их не понимал.

Он, скорчившись, сидел на земле, а когда какой-нибудь сорванец пытался дернуть его за ногу или за волосы, то огрызался – скалил зубы и грозно рычал. И мальчишек это очень смешило.

Пиршество длилось до глубокой ночи.

В конце концов Копчем все же ногой пододвинул к себе кость и обглодал ее. А потом отбросил подальше. Из-за нее тут же подрались два волка.

Плененный мальчик и шагу не мог ступить. Чужаки смотрели за ним во все глаза.

Но где же, где храбрый Мамонтенок, Коготь, Лохмач и другие отважные охотники? Пора бы им прийти и вырвать малыша Копчема из лап этих дикарей!

Нагой мальчик свернулся клубочком и тихонько заплакал.

Пламя костра стало поменьше, наступила ночь, дул слабый ветерок, искры долетали иногда до нашего спящего друга…

Побег

К утру заметно похолодало. Хорошо, что еще до рассвета кто-то подбросил в костер толстые поленья.

Копчем переполз поближе к огню и снова заснул.

Когда он проснулся, над далекими горами вставало солнце. Приоткрыв один глаз, мальчик присматривался к тому, что происходило вокруг.

Все уже были на ногах, кроме совсем уж маленьких детей. Мужчины сразу занялись мясом. Они свежевали оленей – снимали с них шкуры, разделывали туши.

Копчем знал, что сегодня люди будут только есть, есть и есть, и завтра тоже, и еще несколько дней, пока все не насытятся до такой степени, что и взглянуть на мясо не смогут. Обычное дело после любой удачной охоты. А после племя пойдет дальше, и вполне возможно, что добыть хоть какую-нибудь дичь ему удастся еще очень не скоро. И тогда опять настанет голод. Такова уж жизнь всех охотничьих племен. Дни изобилия чередуются с днями острой нехватки еды.

Копчем еще маленький, но знает, каково это, когда племя голодает! Его сотрясает дрожь при воспоминании об одной страшной зиме, когда погибла половина племени. С тех пор их племя совсем слабое. Тогда Копчем был на целую голову ниже, чем сейчас. Как-то он пошел с мамой проверять ловушки, но туда никто не попался.

Тяжелый чурбан, с одного конца приподнятый и подпертый шаткой деревяшкой, сиротливо торчал из-под снега – все было так же, как когда они устанавливали этот примитивный капкан. И нигде ни единого отпечатка звериной лапы!

Вторая ловушка тоже была пуста.

А вот третий чурбан, поставленный на старой звериной тропе, лежал на земле, наполовину занесенный снегом.

«Под ним скрыта серна или заяц с переломанными костями», – подумал радостно Копчем и принялся торопливо разгребать снег. Мать поспешила ему на помощь и тоже начала искать добычу.

Но они ничего не нашли! Наверное, чурбан упал сам – ведь в последнее время дул сильный ветер.

Нет дичи…

Когда мать с сыном вернулись на стоянку, они увидели, что выкопанные людьми в снегу норы опустели. Племя решило откочевать в другое место…

Они побрели по следам, понимая, что люди могли уйти только по одной причине – где-то неподалеку появилось стадо оленей или пробежал лошадиный табун.

Но к вечеру повалил густой снег и засыпал все следы.

Ночь Копчем и его мать провели под кустом, укрывшись одной шкурой.

На другой день бушевала такая вьюга, что они не могли двинуться с места. Голод сжимал и терзал их внутренности. Копчем грыз ольховую кору, точно заяц, которому нечем больше поживиться.

Когда буря улеглась, Ниана, пошатываясь, ушла из рощицы. Сыну она наказала оставаться в снежной норе и ждать – мама принесет ему мясо.

Копчем знал, что у матери нет никакого оружия и вообще ничего, чем можно поймать зверя. Но мама сказала, что принесет еду, значит принесет. Пока же Копчем сосал скрюченные от холода пальцы.

О, до чего же долго ждал он тогда свою маму! Он плакал от голода и жевал жесткие ремешки.

– Мама, иди ко мне! Мама, где ты? Копчем – голод – голод – голод! – так кричал малыш Копчем, страдая от одиночества.

Наконец мама вернулась.

Он издалека замечает, как трудно ей идти, с какой натугой вытягивает она ноги из глубокого снега. Шаг, еще шаг – и Ниана со стоном валится на землю.

Копчем вскрикнул – и Ниана поднялась. Тяжело дыша, она наконец добралась до сына и рухнула возле него на снег.

– Мама, несешь? Несешь? – твердил он снова и снова.

Ниана подняла голову и слабо улыбнулась сыну. Копчем никогда не забудет, каким теплым был ее взгляд. А потом Ниана вытянула перед собой посиневшую от холода руку с прутом, на который были нанизаны три рыбины!

Копчем тут же жадно впился зубами в одну из них. И не важно, что она была почти заледеневшая.

Когда же потом они с матерью, наевшись, прижались друг к дружке, Копчем захотел узнать, как ей удалось добыть столько рыбы.

И мама в нескольких неуклюжих отрывистых словах рассказала ему, что нашла в складках своей меховой одежды костяной крючок. Этот крючок и кремневый нож были единственными ее орудиями, но с ними она отважилась бы выйти даже против медведя! Она отправилась к озерцу, раскидала снег и тяжелым камнем разбила лед. Потом привязала крючок к кожаному ремешку и поймала этих рыб.

– Но, мама, а как же приманка? – недоверчиво спросил Копчем, потому что и сам уже ходил рыбачить и знал, что на крючок надо насадить червяка или маленькую рыбку.

– Да, Копчем, нужна приманка, – согласилась Ниана и выпростала из меха свою ногу.

Копчем даже вскрикнул, когда увидел на ноге матери свежую, почти не затянувшуюся рану.

Откуда она взялась? И тут он догадался… Да, Ниана, не зная, что еще придумать, отрезала от своей ноги кусок мяса.

– Ох, мама, мама!

Он крепко обнял мать и все плакал да плакал – пока не уснул.

Они пробыли там еще несколько дней, питаясь выловленными тогда мамой рыбинами.

Наконец племя вернулось, и они опять оказались среди своих.

Копчем перестал думать и вспоминать о прошлом. Ему надо было отползти подальше от костра.

Все кругом занимались делом – ели. Лица у людей лоснились, по подбородкам стекал жир.

Вождь, которого звали Нунук, сам режет мясо, а женщины жарят его куски на огне.

Охотник Уминк выкопал в земле ямку глубиной по колено и развел маленький костер. Когда яма накалится, туда положат мясо, чтобы потушить его, прикрыв листвой и плоскими камнями.

На другом – едко чадящем – костре еще один охотник коптит ломти оленины, нанизанные на прутья. Племя возьмет их с собой в дорогу.

Девушки приносят охапки ивовых веточек и пучки щавеля. Сытые охотники отрывают листочки и жуют их, чтобы пища переварилась быстрее и можно было продолжать пиршество.

Высокий сильный охотник разбивает на большом валуне кости и подает их вождю. Нунук высасывает из них мозг и, облизнувшись, кидает пустые кости наземь. На них тут же набрасываются дети и начинают драку за остатки жирного мозга. Пальчики и тонкие веточки шарят в дырочках, чтобы не пропало ни кусочка лакомства, вкуснее которого и не сыскать.

Копчем тоже ухватил несколько костей и теперь наслаждается мозгом. При этом он поглядывает на пожилую и очень толстую женщину, которая занимается оленьими языками, готовясь поднести их вождю. Вырезанные у животных языки сплошь покрыты пылью и глиной и густо облеплены шерстью. Над ними роятся мухи. Толстуха сначала смахивает с языков самые крупные куски грязи, а затем тщательно их вылизывает. Языки она укладывает на широкие листья лопуха – эта чистюля знает, как положено угощать вождя!

Вождь берет языки, откусывает у каждого кончик и отдает язык кому-нибудь из охотников. Тот тоже впивается зубами во вкусное мясо и передает остаток следующему.

В самый разгар пиршества на стоянке поднимается суматоха.

Оказывается, неподалеку появилось чужое племя, привлеченное криками, дымом и запахом жареного мяса.

Вождь Нунук быстро собирает своих людей, – возможно, придется отражать нападение. Все хватаются за оружие.

Однако чужаки идут спокойно, без воинственных криков, не угрожая. Вскоре они останавливаются и жестами показывают, что голодны. Их предводитель выходит вперед, расстилает на земле большую шкуру и достает из мехового мешка какие-то камни. А потом кричит:

– Тукта, тукта, тукта!

Это значит: «Олень, олень, олень!»

Чужое племя хочет получить трех убитых оленей и предлагает за них кремень. Затем предводитель делает шаг назад, оставляя кремневые осколки на расстеленной шкуре.

У Нунука даже глаза загораются. Он опускает руку с оружием. Племени так нужен этот кремень! Его вечно не хватает. А без стрел и копий с кремневыми наконечниками охотники беспомощны, как овцы.

Нунук велит взять одного оленя и положить его на шкуру, рядом с кусками кремня.

Чужой вождь взмахивает рукой. Одного оленя ему мало – кремень ценнее, его доставили из очень далеких краев.

Нунук приказывает добавить еще одного оленя.

Чужак снова машет рукой.

Нунук сердито оглядывает стоянку своего племени. Нет, нельзя отдавать третьего оленя – самим тогда еды не хватит!

И он кричит:

– Тукта, тукта! Гек, гек!

Это означает: «Два оленя – и все!»

Чужой вождь отвечает ворчанием и жестами показывает, что двух оленей ему мало. Он подходит к шкуре, забирает камни и кладет обратно в мешок. Нунук провожает кремень разочарованным взглядом. Нет, так нельзя, его племени нужны эти камни! И тут он замечает сидящего в сторонке пленного мальчишку.

Нунук отдает распоряжение, и двое охотников относят Копчема к двум убитым оленям.

На этот раз чужой вождь, наклонившись, касается земли. Торг окончен. Чужие охотники забрали двух оленей и Копчема, а племя Нунука торжественно уносит на стоянку ценные обломки кремня.

Копчем никак не может взять в толк, что с ним такое проделывают. Наконец он понимает, что его обменяли на кремень, продали в чужое племя. Мальчик со страхом смотрит на своих новых хозяев. Не то чтобы они выглядели приветливее прежних, да и говор у них незнакомый – и не разберешь сразу, чего хотят. Только по жестам он понял, что ему велено идти с ними и даже не думать о побеге.

Чужаки спешат, им надо уйти как можно дальше от могучего племени Нунука. Конечно, встреча закончилась по-дружески, но на всякий случай лучше поскорее унести ноги, чтобы Нунук и его люди не передумали и не затеяли бой.

Копчема тянут и толкают так, что он едва не падает. Вперед, вперед! Вождь не разрешает остановиться и перевести дыхание.

Охотники по очереди несут оленьи туши. Ноги убитых животных связали и протянули между ними длинный шест, который берут на плечи двое мужчин.

Наконец племя достигает укрытой среди зарослей полянки. Привал.

Носильщики обеими руками смахивают со лба пот и, с позволения вождя, бросают оленей на землю.

И вот уже посреди поляны пылает костер.

Голодные охотники не могут ждать и почти мгновенно сдирают с одного из оленей шкуру и жадно вырывают у него внутренности.

Но стоило племени приступить к пиршеству, как кое-что произошло.

Из ближайшей рощи доносятся оглушительные звуки. Да это же трубят мамонты! Животных явно несколько, и они уже совсем рядом.

Племя страшно разволновалось.

Внезапно на поляну врывается огромный мамонт с высоко воздетым хоботом. За ним, шумно ломая ветки и маленькие деревца, топают еще два мохнатых великана и детеныш, у которого пока даже нет бивней.

Мамонты фыркают, трубят и выглядят очень встревоженными. Длинные острые бивни буквально пропарывают стаду дорогу сквозь заросли. Звери крушат все на своем пути. Они рвутся вперед, сметая любую преграду.

Копчем даже дышать от ужаса позабыл.

Разъяренные мамонты бегут прямиком туда, где племя устроило себе временную стоянку. Люди будут вот-вот растоптаны!

Ох! Из-за кустов стрелой выскочил большой-пребольшой тигр и вонзил свои саблевидные клыки в мамонтенка! Взрослые мамонты – как раз перед беспомощно прижавшимися к земле людьми! – сворачивают в сторону и тяжелыми скачками спешат скрыться в зарослях. Они боятся этого жуткого хищника!

Охотники разбегаются в разные стороны и змеями уползают в кусты.

Тигр уже убил мамонтенка и теперь стоит над ним, грозно и победно рыча. Горе тому, кто посмеет помешать его трапезе, – он готов растерзать любого.

Копчем тоже умчался с опасной поляны и теперь, задыхаясь от быстрого бега, продирается сквозь кусты.

Он спотыкается о корень, кувыркается, вскакивает и несется дальше, страшась услышать за спиной рев саблезубого чудища.

Копчем бежал еще долго, но наконец совсем выбился из сил и рухнул на землю. Голова у него раскалывается, тело точно избито, руки трясутся от ужаса и волнения. Сердце в груди колотится так, что мальчику даже больно.

Передохнув, Копчем отправился дальше. Он решил передвигаться осторожно, чтобы опять не угодить в какую-нибудь переделку.

Копчем разумный мальчик, он не хочет лишиться неожиданно обретенной свободы.

Какая же это радость – ни от кого не зависеть!

Он мечтает найти свое племя. Бельчонка, Жучка и других ребят. Хотя он с ними иногда и ссорится и даже дерется, он их все равно любит.

Вслед за племенем

УКопчема страшно болят ноги. Он бы и рад отдохнуть, да понимает, что как только усядется на землю, так сразу и расплачется. Ничего, он потерпит. Вот дойдет до тех темных елок – и сразу устроится на отдых. К тому же здесь мокро, кругом сплошное болото. Копчем иногда даже по колено проваливается, едва ноги из трясины вытягивает.

Ага, а вот тут есть кочки, можно перепрыгивать с одной на другую.

Ой, сколько черники! Правда, она пока незрелая, но голодный мальчик все равно рвет ее целыми горстями.

В лодыжку ему впился комар, и Копчем привычно раздавил на месте укуса ягоду. Однако нога осталась чистой, и парнишка понял, что это не черника вовсе, а голубика. Видом и вкусом она схожа с черникой, но ягоды черники внутри фиолетово-красные, а голубики – белесые и не пачкают пальцы. Копчем тут же перестал жадно глотать ягоды, хотя есть ему хотелось по-прежнему. Он знал, что от голубики у него обязательно разболится голова[23]23
  Одно из названий голубики – дурница, и связано это с тем, что рядом с голубикой очень часто растет багульник болотный. У людей, собиравших голубику, от запаха багульника часто кружилась и болела голова (багульник болотный – растение полезное, но ядовитое), однако в своем недомогании они винили именно голубику.


[Закрыть].

Нет уж, лучше он поищет землянику – в траве кое-где краснеют спелые ягодки.

– Гирли-гирли!

– Это куропатка! – объясняет сам себе Копчем, переползая от одного земляничного кустика к другому.

– Гирли-гирли!

– Ага, курочка отвечает самцу! – Мальчик распознает птичьи голоса, как настоящий охотник.

Он продвинулся еще на несколько шагов и едва не наступил на куропатку, пугливо прильнувшую к земле и неотрывно глядевшую на мальчика. Стоило Копчему шевельнуться, как птичка дернула хвостиком и скрылась среди травинок.

– Не бойся, Копчем тебя не тронет! – крикнул ей вслед мальчик.

Распрямившись и потирая спину, он вдруг заметил, как колышется – при полном безветрии – трава.

– Ага, там ползет какой-то зверь! – сказал себе Копчем и замер в ожидании.

И вскоре совсем рядом с ним взметнулась в высоком прыжке лиса: она отыскала гнездо куропаток и теперь безуспешно пыталась поймать хотя бы одну из птиц.

Стая взлетела и, шумно хлопая крыльями, устремилась к деревьям.

Копчем проглотил еще несколько земляничин и пошел дальше.

Возле небольшого озера, берега которого поросли камышом, он остановился. Там сновали утки, водяные курочки и чомги[24]24
  Чомга (у нее есть и более распространенное, но менее благозвучное название: большая поганка) – это водоплавающая птица, чуть меньше утки. Летом чомга «носит» на головке два пучка перьев, похожих на ушки, и рыженький перьевой воротничок, а зимой таких украшений у нее нет. Что же до водяной курочки (или камышницы), то птица эта совсем небольшая, размером с голубя. А вот ноги у нее длинные, сильные, приспособленные для хождения по топким местам.


[Закрыть]. Многие из них были со своими выводками и часто ныряли. Копчем заинтересовался. Он с любопытством ждал, когда же наконец чомга опять появится на поверхности озера. Конечно, мальчик и сам умел плавать и нырять, но так надолго задержать дыхание ему бы не удалось.

Одна утка подлетела чуть ли не прямо к нему и села на невысокую ольху.

Только тут Копчем заметил на дереве воронье гнездо. Странно – зачем утке понадобилось забираться в гнездо вороны?

– Надо выяснить!

И он полез вверх по стволу, благо дерево оказалось ветвистым – было за что уцепиться и куда поставить ногу.

Когда он подобрался к гнезду, утка заелозила – и сбросила маленьких утят вниз. Такие уж они, эти утки: скорее погубят своих птенцов, чем позволят кому-нибудь до них дотронуться.

Копчем спустился и подобрал утят. Он подсчитал их и решил: «Много». Вообще-то, их было семь, но считать до семи Копчем не умел, как и все в его племени. Пять еще куда ни шло, а больше – это уже «много».

Копчем свернул беспомощным птенцам шеи и утолил голод. Облизнулся довольно – до чего хорошо!

К вечеру подросток дошел до скалистого ущелья и тут же решил провести там ночь. Пещер много, какая-нибудь да подойдет. Удобно, сухо, ветер не задувает. Только надо поторопиться, а то скоро стемнеет.

Он полазил по скалам и наконец увидел пещеру, которая ему сразу понравилась. Высоковато, правда, но он умеет карабкаться по камням.

Но едва мальчик сунул в пещеру голову, как оттуда послышалось глухое рычание, такое зловещее, точно медведь просыпается от долгого сна…

В задней части пещеры блеснули две зеленоватые искры. Фырканье, ворчанье, шлепанье лап…

Мальчик кубарем скатился со скалы и помчался прятаться в ближайших зарослях.

Что за хищник облюбовал пещеру, он не знал и узнавать не собирался. Не хватало еще оказаться в когтях медведя или, того хуже и страшнее, в когтях владыки всей земли – огромного льва! Ой-ой! Еще немного, и малышу Копчему ночлег бы уже не понадобился!

Но вокруг царила тишина, и наш приятель опять отправился на разведку. И легко отыскал подходящую маленькую пещерку. Для начала он, конечно, швырнул внутрь несколько камней – для проверки, а потом уж и сам забрался в укрытие, где оказалось тепло и даже уютно.

Мальчик завалил вход валунами и ветками, свернулся калачиком в уголке и почти мгновенно заснул. Всю ночь где-то по соседству рычали разные звери, но Копчему это не мешало.

Поутру он высунулся наружу, огляделся и, не заметив ничего подозрительного, вновь двинулся в путь.

Выйдя из ущелья на равнину, он шарахнулся от двух взрослых серых хищников. Волчица прогоняла волка, это Копчем сразу понял.

– Наверное, тут рядом волчата, вот волчица и гонит волка прочь. Не то он может сожрать детенышей!

Он полез вверх по склону и здесь, среди камней, увидел кое-что интересное.

Перед норой играют три маленьких волчонка. Они копошатся, возятся, толкают друг дружку толстыми лапками. Все трое мохнатенькие, с острыми мордочками и сверкающими глазками.

Копчем из-за кустов внимательно следит за ними.

Волчата дерутся из-за длинного дождевого червяка. Один успел схватить его первым и быстро сжевать, вот прочие за это и пихают его и покусывают за ушки. Но тут откуда ни возьмись появился большой кузнечик. Волчата уставились на него, не дыша, а потом попробовали поймать. Но кузнечик оказался проворнее и быстро ускакал. Волчата подпрыгивают, валятся на землю, обиженно скулят.

– Маленькие вы еще, чтобы на кузнечиков охотиться! – веселится Копчем и шепотом растолковывает несмышленышам: – Червяка поймать легко, потому что он лежит и спит. А вот жука, братцы мои, уже труднее, потому что он ползет. Еще труднее схватить мышь – она убегает. Ну а добыть то, что умеет летать и высоко прыгать, вам удастся не скоро! Надо еще учиться и учиться!

И вдруг Копчему захотелось поймать одного волчонка. Так захотелось, что он даже вспотел, а сердце заколотилось быстро-быстро. Он попробовал подобраться к зверятам поближе, но неосторожно хрустнул щебнем. Волчата насторожились, прислушались. Они, верно, подумали, что возвращается мама и несет им еду.

Поняв, что подползти неслышно у него не получилось, Копчем вскочил и кинулся на волчат.

Одного ему схватить удалось, ну а два других спрятались в норе.

И вдруг волчонок ловко вывернулся у мальчика из рук, ударив обидчика лапой, и упал на землю. Там уж он мешкать не стал и мигом присоединился к своим братьям. Копчем показал ему вслед язык и пошел прочь.

Оказавшись на равнине, он решил дойти до гор и сверху осмотреть окрестности. Над его головой зашуршали крылья, послышались посвистывание и курлыканье.

– Ага, это лесные голуби!

Мальчик подумал, что не отказался бы сейчас от такого голубя, запеченного в глине. Вкуснотища-то какая! Обожженная глина отваливается вместе с перьями, и изнутри идет тако-о-о-ой запах!..

Что это?

Кто это метнулся в траве?

Заяц!

Копчем, не раздумывая, бросился на добычу. Схватил зверушку и краем глаза заметил улепетывающую ласку: она явно испугалась его, Копчема. Шея зайца была в крови – ласка покусала. Подросток взял зайца за задние ноги и хорошенько ударил о землю.

Отличное получится жаркое!

Вот отыщет он свое племя и зажарит зайца на общем огне!

Знать бы еще, куда ушло его племя…

Взобравшись на вершину, Копчем вертит головой, напрягает зрение. Ничего – ни дыма, ни людей…

Он уселся под елкой, положил перед собой зайца, задумался…

И вдруг – прыг! С дерева соскочила рысь, ухватила зайца и помчалась, ловко огибая деревья, подальше от человека.

Копчем так перепугался, что даже закричать не смог. Опомнился лишь тогда, когда наглая разбойница скрылась в чаще.

– Ах ты, воровка! – затряс кулаками мальчик. Но рысь так и не вернула ему зайца.

– Хоть бы палка какая в руке была! – рассердился на себя Копчем. И поднял с земли сук потолще: лучше поздно, чем никогда.

Вечером он нашел для ночлега большое дупло. В полный рост там было не вытянуться, ну и что с того? Копчем привык спать, скрючившись.

Перед сном он немного поплакал.

Уж очень истосковался наш приятель по своему племени.

Что же это такое – все один да один?

Не может он жить без племени!