Текст книги "Я тебя не предавал"

Глава 35
Ирина

Нервно ломаю пальцы и смотрю на часы. Угораздило же приехать раньше. А всё потому, что пробка должна была быть, но чудным образом испарилась. Сижу теперь, как дура, и жду мужика. Вроде это не по правилам. Впрочем, какая разница? Я здесь не за тем, чтобы произвести впечатление, но всё равно волнуюсь, как девчонка на первом свидании. На самом деле на втором… Это нормально вообще? Может, зря я всё это затеяла? Какой мне ресторан, прости господи…

Краем глаза улавливаю движение, кто-то входит в зал. Инстинктивно оборачиваюсь и забываю, как дышать. Ворон… Не может быть. Сердце пропускает удар и начинает истерично колотиться в груди. Откуда он здесь? Почему? По коже ползёт морозец, а внутренности обдаёт кипятком.

По инерции подскакиваю на ноги, не желая быть к нему спиной, и сжимаю руки в кулаки. Вероятность, что он появился тут не по мою душу, откидываю сразу, всё слишком очевидно, а в случайности и совпадения я не верю. Ворон идёт ко мне. Смотрит в глаза и едва заметно улыбается, а я с предательским трепетом изучаю его.

Образ не строгий, а скорее слегка небрежный, но очень ему идёт. Белоснежная рубашка на загорелой коже, расстёгнутая верхняя пуговица, лёгкая небритость. Улыбка, от которой дрожат колени, а сердце захлёбывается. Ворон стал старше. Паутинка морщинок около глаз, шрам, но всё это не портит его, а придаёт ещё больше мужественности.

От него так и веет силой и уверенностью. И опасностью. Смертельной. Однажды он уже погубил меня. А я стою и не могу отвести глаз, земля из-под ног уходит. Реагирую, как и прежде, словно не было этих лет. Ничего не изменилось и никуда не исчезло. Я будто всё та же юная девушка, по уши влюблённая в своего рыцаря. Ну уж нет, не позволю ей вырваться из заточения. Сейчас точно не время.

– Привет, – хрипловатый низкий голос обволакивает меня густым облаком. Сладкой патокой течёт куда-то внутрь, притупляя бдительность и лишая воли.

– Ты? – встряхиваюсь и недовольно поджимаю губы. Надо срочно взять себя в руки, иначе это чудовище сожрёт меня и не подавится. Как и много лет назад. Нельзя верить ни ему, ни тем более себе.

– Я, – едва заметно ухмыляется, с ходу демонстрируя превосходство.

Я не боюсь тебя, Палач. Мёртвые не боятся смерти. А вот ты бойся призраков.

– А где Мирон? – стараюсь говорить уверенно, а саму начинает потряхивать.

– Он не придёт, – Ворон небрежно дёргает плечами.

Сердце ухает вниз от страха. Неужели он его…

– Как не придёт? – выдавливаю из себя и делаю шаг вперёд. – Что ты с ним сделал?

– Да не переживай ты так, – Ворон усмехается. – Мирон мой друг. Он просто очень занят и не смог позвонить…

Что за бред? Я недавно с ним разговаривала по телефону, и всё было нормально. Что могло случится за час, что он даже позвонить не смог?

– Это всё ты, да? – не сдержавшись, тыкаю пальцем ему в грудь и грозно шиплю. – Какое же ты чудовище!

Негативные эмоции бурлят во мне и ищут выход. Так и хочется вцепиться в его физиономию. Но я не доставлю Ворону такого удовольствия, не проявлю слабость.

– Успокойся, – он несильно сжимает мои плечи, запуская крошечные импульсы по коже. – Нам надо поговорить.

Тело помнит всё, каждая клеточка откликается и вибрирует от его прикосновений.

– Нам не о чем разговаривать, – небрежно вырываюсь и отхожу на безопасное расстояние.

– Я так не считаю, – он спокоен и уверен в себе, а это только сильнее раздражает, потому что я, наоборот, на взводе. – Присядь. Пожалуйста. Я много времени не займу.

Мажу по нему убийственным взглядом, но всё же опускаюсь на стул. Можно спорить и что-то доказывать до бесконечности, но раз уж так случилось, сейчас я выбираю более короткий путь – уступить. Посмотрим, что из этого выйдет.

Ворон садится напротив. Глаза в глаза. Немой диалог – и сердце на разрыв. Всё то, что могло быть, но так и не случилось, стоит между нами непроницаемой прозрачной стеной. Я физически ощущаю её, и от этого только больнее.

– Закажем что-нибудь? – тихо интересуется и как будто волнуется. Или мне кажется?

Серьёзно? Думаешь мне кусок в горло полезет?

– Нет, спасибо, – складываю руки на груди, пытаясь закрыться от него.

Но Ворон словно и не замечает ничего. Скользит по мне внимательным взглядом. Нежным, ласкающим. От него волоски на коже встают дыбом, а дыхание учащается. Что за идиотская игра? Или это моё воображение? Зябко веду плечами, скидывая оцепенение, но расслабиться все равно не получается. Я вся, как натянутая до предела струна, которая может лопнуть в любую секунду.

– Ты совсем не изменилась, – хрипло говорит Ворон, подаётся вперёд и переходит на шёпот. – Потрясающе выглядишь…

Этот тембр… с присущей только ему хрипотцой действует на меня, как удав на кролика. Я невольно реагирую, всеми фибрами тянусь к нему, но вовремя стряхиваю наваждение. Нет. Стоп! Я так просто не сдамся.

– Не для тебя, – поджимаю губы и вздёргиваю подбородок.

– Жаль, – Ворон просто улыбается, никак не реагируя на мой выпад.

Не понимаю, чего он задумал, и это нервирует ещё сильнее. Издевается? Или просто наслаждается произведённым эффектом? Какая цель этой встречи?

– Ворон, чего ты хочешь? – спрашиваю прямо, чтобы расставить сразу все точки.

Он неприятно морщится, взгляд всего на секунду становится жёстким, но быстро меняется обратно.

– У меня имя есть, – вроде тихо, но с явной агрессией и скрытым предупреждением.

Цепляет тебя, да? Даже на солнце есть тёмные пятна.

– Оно мне без надобности, – роняю небрежно.

Кажется, я нашла слабое место, но отчего-то мне совсем не радостно, а до невозможности тоскливо. Его имя… Подаренное мне вместе с сердцем…

Я всё тебе вернула. Ничего себе не оставила.

Проглатывает и не спорит. Но я всё ещё жду ответ на свой вопрос.

– Столько всего хочется сказать… – его глаза мечутся по моему лицу, а мне хочется стереть с себя макияж, который кажется уже неуместным. Не тот случай, не тот мужчина. Всё не то и не так, как я планировала.

– А мне не хочется слушать, – огрызаюсь рефлекторно. – Давай ближе к делу.

– Торопишься? – его губы кривятся в ухмылке.

– Общество неприятно, – веду плечами, скидывая с себя его взгляды и невидимые прикосновения.

– Моя ведьма, – довольно щурится Ворон и хищно скалится. – Я хочу всё исправить. И вернуть тебя себе.

Если это шутка, то совсем не смешная. Как можно вернуть то, что никогда не принадлежало тебе? То, от чего ты сам отказался?

– Я что, вещь, чтобы меня бросать, а потом возвращать при удобном случае? – выразительно изгибаю бровь.

– Ты – моя любимая женщина… – вроде как с нежностью, но не верю я ему.

Всё равно дёргает от его слов, а сердце сжимается. Оно верит? А я нет! Внутри что-то рвётся и надрывно стонет. Как же больно. Как же жестоко. С трудом запираю эмоции под замок. Нельзя поддаваться слабости. Только не сейчас, я и так слишком уязвима.

– Давно ли? – голос предательски срывается. Сжимаю руки в кулаки так, что ногти впиваются в кожу. Физическая боль немного отрезвляет.

– Всегда, – ни тени сомнения, словно правду говорит. Мастерски играет. Станиславский бы поверил, но не я.

– А, так это была любовь? – нервно смеюсь. – Прости, я сразу и не распознала, – меня все же несёт, и остановиться не получается. – Но знаешь что? Засунь её себе в задницу!

Со всего маху врезаюсь в «стену» между нами и рассыпаюсь на осколки. Внутри всё горит от так и не заживших ран. Мне больно, и я инстинктивно пытаюсь сделать больно тому, кто их мне нанёс. Хотя бы немного окунуть его в этот ад. Но Ворон остаётся невозмутимым. Ни один мускул не дёргается на его лице. А я горю в агонии.

– У нас отняли слишком много, – тихо продолжает он. – Шестнадцать лет…

– И кто же? – перебиваю, горько усмехаясь. Меньше всего я ждала, что этот мужчина будет искать виноватых в своих грехах.

– Вот, – достаёт из кармана сложенный листок и протягивает мне.

– Что это? – непонимающе смотрю на потрёпанный временем клочок бумаги в руке Ворона.

– Письмо, которое я нашёл в почтовом ящике вместе с твоим кольцом и ключами, – вздыхает.

Открываю и пробегаюсь по строчкам взглядом. В голове не укладывается смысл прочитанной писанины. Чушь какая-то, на коленке сделанная.

– Бред, – поднимаю глаза и небрежно кидаю письмо на стол. – Только идиот мог в это поверить.

– Я и есть идиот, – Ворон нервно усмехается и накрывает мою ладонь своей. Касание обжигает. Запускает жаркую волну мурашек по всему телу и на пару мгновений дезориентирует. Дышу часто, щёки начинают гореть от волнения.

– Я не писала тебе писем, – выдёргиваю руку и откидываюсь на спинку, глядя ему в глаза.

Что меняет эта его правда для меня? Ничего. Абсолютно. Но хоть немного проясняет ситуацию.

– Это всё подстава. Я пока не знаю чья, но обязательно выясню. Кто-то специально хотел нас разлучить, – сжимает переносицу пальцами, морщится.

– А невеста твоя новая, тоже подставная? – качаю головой. Сейчас ещё в показаниях путаться начнёт.

– Какая невеста? – хмурится Ворон. – Откуда ты знаешь?

– Вспомнил? Мило как, – издевательски хмыкаю я. – Её тоже успел бросить, судя по всему?

– Ир, да всё не так, как кажется на первый взгляд. Точнее, так было надо на тот момент, – нервно растирает лицо ладонями. – У меня никогда не было никого кроме тебя. Клянусь.

Самое страшное, что где-то в глубине души я ему почему-то верю. Только мне это не нужно. Я не хочу. Не могу себе этого позволить. Надо заканчивать этот фарс прямо сейчас.

– Господи, да перестань ты уже, – от бессилия всплёскиваю руками. – Не стоит ворошить прошлое. У тебя молодая жена, вот и живи долго и счастливо, а ко мне не лезь.

– Ира, она мне не жена, – улыбается Ворон, а я чувствую себя идиоткой.

– Она так не считает, – выходит как-то ревниво, но не могу с собой ничего поделать.

– Юная и бестолковая просто. Кольцо твоё нашла в моих вещах и забрала себе… – достаёт из кармана брюк и кладёт на стол.

– Мне всё равно, – вру я, надеюсь, убедительно. – У меня теперь другое.

Демонстрирую обручалку на пальце. Небрежно скашиваю взгляд на стол, но не дотрагиваюсь до жёлтого ободка. Не моё оно больше. Я сама от него отказалась и больше не имею на него право. Я – чужая жена. А это… прошлое. Пусть и остается в прошлом.

– Дунька – девочка, которую я опекаю. Ребёнок же совсем… – пытается объяснить, тепло улыбаясь при этом.

Видела я этого «ребёнка»! Сказки мне рассказывать не надо. Внутренне бомбит от бессилия. Моя персональная сковородка слишком раскалилась сегодня. И меня снова сносит в агрессию.

– В таком случае, я тоже тогда была «ребёнком», – зло цежу сквозь зубы, вновь окунаясь в чан с болью. – Когда ты сначала со мной переспал, а потом бросил. Одну. В чёртовом ЗАГСе!

Ворон перехватывает мои ладони и несильно сжимает, согревая озябшие пальцы своими горячими. Обжигает. Жар течёт по телу со скоростью лесного пожара, наполняя меня и одновременно опустошая. Смотрит в глаза с надеждой и мольбой. Никогда не видела его таким. Но не могу я ему ответить тем же. И не хочу. Да, я проиграла. Но пусть это останется со мной.

– Я не бросал тебя, – он притягивает мою руку к губам и целует трепетно, осторожно, что аж дыхание перехватывает. – Мне пришлось уехать, чтобы спасти свою группу. Молодые пацаны, вместе с твоим братом.

Что же ты творишь? Зачем ты сейчас это всё рассказываешь…?!

Я это и так знаю. Но это всё лирика. Легче не становится.

– Спас? – усмехаюсь язвительно.

– В смысле? – хмурит брови.

– Ты сделал свой выбор – кого спасти, а кого погубить, – грубо выдёргиваю свои руки из его тисков. – И он оказался не в мою пользу. Увы…

Хватит. Пора заканчивать. Спектакль затянулся.

– Ир, всё не так, – Ворон сокрушённо качает головой, но мне его не жаль. – Тебя должны были встретить и отвезти ко мне на квартиру.

– Но нет, меня никто не встретил, – едва сдерживаю предательские, жгучие слёзы. – Вместо этого я, как идиотка, ждала тебя в ЗАГСе. А потом, решив, что с тобой что-то случилось, прибежала к тебе… И скулила там, под запертой дверью, как собака. Пока соседка-«добрая душа» не «сжалилась» и не рассказала, что ты меня бросил. Собрался и уехал. А я, Ворон? Обо мне ты тогда подумал? – не могу уже остановиться. – Нет! Ты кого-то спасал! Но не меня. Чего ж ты хочешь от меня сейчас?

– Это мой косяк. Целиком и полностью, – желваки ходят на его лице, а кулаки опасно сжимаются. – Я не снимаю с себя ни вины, ни ответственности, но я не мог поступить по-другому.

Смешно всё это слышать. Именно от него.

– Ты мог лично встретиться и сказать хоть что-то, – рычу от фантомной боли, что до сих пор преследует меня, – а не просто испариться, бросив меня один на один со всем трешем, что сам же устроил вокруг меня.

– Да не мог я тебя подставлять! Никто не должен был знать, что я уезжаю.

– Как у тебя всё просто, – криво усмехаюсь. – Мог – не мог. Для кого-то ты всё можешь, а для меня оказалось ничего, – развожу руки в стороны. – Ладно, всё уже в прошлом.

– Ира, не-ет, – болезненно выстанывает.

Чувствую, как по нему лупят мои слова, и как безумная, продолжаю бить ими.

– Ты просил тебе верить, – слёзы всё же прорываются, дрожат на ресницах и скатываются по щекам. – И я верила! До последнего верила! И ждала, что ты вернёшься за мной. Заберёшь. Да лучше бы ты меня просто убил, чем это всё… – уже шёпотом, чуть слышно. В груди так больно от воспоминаний.

– Не говори так. Не надо… – его голос сипнет.

Не надо? Нет уж! Ты же хотел поговорить. Хотел правды? Так вот, слушай теперь!

– Я тебя любила. Одному богу известно, как я тебя любила, – говорю, глядя в глаза. – Потом ненавидела. Не меньше. А сейчас мне всё равно. Я не чувствую ничего. Пустота.

Не могу больше. Слишком тяжело. Поднимаюсь на ноги, собираясь уйти, но Ворон хватает за запястье, сжимает, чуть дёргает на себя и не отпускает.

– Я тебе не верю, – цедит сквозь зубы, а в глазах пылает такая ярость, что становится страшно. Но меня ему ничем не напугать. Иммунитет хороший.

– А мне плевать, – буквально выплёвываю ему в лицо и выдёргиваю руку.

– Откуда шрам? – рычит зло.

– Это тебя не касается, – отвечаю холодно.

– Касается, – хмыкает он и врезается в меня пронзительным взглядом. – Я хочу знать всё о тебе и… нашем сыне.

Что? Нашем? Не много ли ты на себе берёшь? Как бы не надорвался!

– Это мой сын, – жёстко предупреждаю я. – Только мой! – упираюсь ладонями в стол и подаюсь вперёд, чтобы быть на одном уровне с Вороном. – И только попробуй приблизиться, я загрызу тебя собственными зубами.

– Ириш, я не собираюсь воевать… – смягчается он и примирительно поднимает руки.

– У тебя и не получится, – усмехнувшись, забираю свою сумочку вместе с телефоном, на котором мигает непрочитанное сообщение, собираясь уйти.

– Да подожди ты, Ира, – Ворон встаёт и пытается опять перехватить за руку.

– Не трогай меня, – отшатываюсь от него, как от прокажённого. – Не прикасайся. Никогда больше… – шиплю ему в лицо.

Вздёргиваю подбородок и прохожу мимо. Хочется поскорее сбежать, но чем быстрее иду, тем сильнее хромаю. От этого психую ещё больше. Ворон идёт следом, но не приближается. Издалека наблюдает за мной, как хищник. Не по себе от этого и от выплеска адреналина тоже. Голова предательски кружится, и усталость просто нечеловеческая.

Пока жду куртку в гардеробе, вызываю такси и открываю сообщение. Из лаборатории, анализы пришли наконец. Загружаю файл и зависаю на цифрах. Это «да» или «нет»? Я словно отупела и не понимаю элементарных вещей.

Глава 36
Ворон

Иногда эту женщину хочется придушить! Но как-то ласково… исключительно в воспитательных целях. Невыносимая! И не поговорили ведь опять.

«Не подходи»

«Не прикасайся»

Имя ей моё без надобности.

Каждое слово, словно острыми когтями по сердцу до кровавых царапин. Дышать стало труднее, чувствую, как вздулись вены на шее. Кожа горит огнём. Свет перед глазами пару раз «выключается», но я встряхиваюсь и быстро иду к выходу.

Не пойдёт так, Ир! Мы с тобой проклятых шестнадцать лет потеряли, а я же люблю тебя, дуру. Всегда только тебя. Не перегорело. И ты не права сейчас, прости, ведьмочка. Не бывает виноват один. В том, что наш с тобой котёл кипит на грани взрыва, мы виноваты оба. Тебе придётся это понять и принять, а остальное я решу, и твою часть заберу и понесу сам, а потом мы закопаем её на хрен в том самом лесу, где впервые поцеловались. Только выслушай. Даже осужденный на казнь заслуживает последнее слово, а ты только гонишь меня всё время. И убегаешь, но я догоню…

А внутри заработала знакомая мясорубка. Опять. И дышится мне всё ещё тяжело. Я вдруг ощущаю все шрамы на своём теле. Рубашка прилипает к спине, и кажется, это не пот, а кровь пропитывает ткань. Моя жестокая женщина…

С жёсткой ухмылкой выскакиваю на улицу. Ира стоит, вся из себя такая красивая, только плечи опущены и ни грамма гордости, лишь усталость осталась. Губы поджаты, проводит ладонью по щеке, словно смахивая слезу. Подбородок выше, а взгляд всё равно в телефоне.

– Ну и куда ты собралась опять? – тихо рычу. – Закрыл я ваши долги. Куда тебе теперь торопиться?

Делаю шаг, чтобы догнать и остановить. Она дорогу переходит. Там тачка подъехала. Такси. Садится, не оглядываясь.

– Сволочь! – мне в спину врезаются чьи-то ладони.

Разворачиваюсь и, охренев, снова встряхиваюсь.

– Моя мама никакие долги с тобой отрабатывать не будет, понял? Мудак! – фыркает мальчишка.

Так близко. Глаза потемнели, дышит, как неокрепший, но уже смелый хищник, ноздри подрагивают, челюсть напряжена. Кидается на меня. Принимая его позицию, даю слегка себя задеть и делаю аккуратный шаг в сторону. Егор рычит и снова бросается в драку.

– Давай-давай, – подначиваю его.

Кулак летит мне в лицо.

– Не туда бьёшь. Целься ниже. Солнечное, живот, печень. Постарайся ударить один раз, но сильно. Второго шанса у тебя не будет, – быстро говорю ему, открываясь для атаки.

Как уже практически мужчине ему важно чувствовать силу и значимость, важно защитить мать.

– Да пошёл ты! Мразь! – новый удар, уже правильный.

Но я не поддаюсь, это опасно. Словит самоуверенность, нарвётся на кого-то на улице и пострадает.

– Что тут происходит? – к нам выскакивает охранник.

– Всё нормально, сына тренирую, – тихо отвечаю мужику, пока Егор кипит, сдувая чёлку со лба. – Ну, – маню его двумя пальцами, – иди сюда.

– Аррр… – взвинчивается и опять кидается на меня.

Возимся, скручиваю его, прижимаю к себе спиной. Дёргается, психует, пытается ударить меня по ноге ботинком.

– Всё, всё, выдыхай, – говорю ему. – Молодец. Яйца есть, броню можно нарастить. Маму твою я не обижал, мы разговаривали. Теперь давай с тобой пообщаемся. Спокойно. Как мужчины. Ты же мужчина? Готов слушать?

Фыркает, но кивает. Отпускаю его, разворачивается и врезается кулаком мне в челюсть. Тру её ладонью, смеюсь.

– Чё ты ржёшь?! – вскидывается он.

– Пойдём, – всё ещё посмеиваясь, киваю Егору на двери ресторана. – Чай попьём, остынешь немного. А то заболеешь не дай бог. Твоя мать мне точно глаза выцарапает. Или боишься?

– Я ничего не боюсь, – гордо заявляет сын и первым заходит в ресторан.

Адская смесь в пацана заложена от меня, от Иры. Взрывоопасная. Надо учить его это контролировать.

Садимся с Егором за тот же столик, где пытались говорить с Ирой. Заказываю чайник чая с разными травами, отдельно мёд, джем. По сердцу снова царапает. Я совсем ничего о нём не знаю. Что любит, что нет. Какие-то интуитивные действия пока, но вроде попадаю, он тянется маленькой блестящей ложечкой к мёду.

– Голодный? – спрашиваю у парня.

– Нет, – и опять гордость.

Снова подзываю официантку.

– Два стейка ещё, пожалуйста. С кровью, – смотрю Егору в глаза. Хмыкает, но не возражает.

Молча пьём чай, изучая друг друга. Я жадно слежу за каждым его жестом, а он настороженно стреляет в меня глазами-пулями из-под вновь упавшей на лоб чёлки. В моём кулаке гнётся ложка.

– Ваши стейки, – официантка ставит перед нами две плоские деревянные подложки, на которых лежат сочные куски мяса с тёмными полосками от гриля и блестящими каплями золотистого жира на боках. Рядом соусы, для декора рассыпаны красные зёрна граната. На тёмном дереве они будто светятся.

Егор ловит пальцами пару сочных зёрен и закидывает в рот.

Беру в руки нож, вилку, разрезаю мясо, проверяя прожарку. Всю жизнь ем стейки только так. Наверное, это даже не дело вкуса, а скорее ещё одно своеобразное проявление профдеформации.

Проследив за тем, как я режу мясо, Егор делает вид, что тоже специалист в этом, и наигранно легко старается повторить финт. Задевает локтем подложку, ловит, резко выдыхает, всё поправляет и побеждает свой стейк.

– Это реально кровь? – морщится, тыкая острием вилки в центр сочной мякоти.

– Попробуй. Вкусно, – кладу в рот ломтик.

На меня смотрят с сомнением, но мы же гордые, да? Мы ничего не боимся и не уступаем.

– Если не понравится, можешь выплюнуть, – подмигиваю ему. – Закажем что-то другое.

Пробует, тщательно жуя. Забавно жмурится.

– Ну, допустим, вкусно, – заявляет он.

– Я рад. Ешь, а я буду говорить. Окей? – предлагаю ему.

– Окей, – закидывает в рот ещё кусок мяса, а следом зёрна граната.

– Ты уже взрослый парень, поэтому правда тоже будет взрослой. Маму твою я знаю давно. Мы познакомились с ней шестнадцать лет назад. Люблю я её тоже давно. По-настоящему.

– Это как? – хмурится Егор, откладывая вилку в сторону.

– Это когда в голове, в сердце, под кожей есть только одна женщина. Когда она по тебе бьёт, потому что ты её сильно обидел, а ты принимаешь и всё равно любишь. Когда она рычит на тебя разъярённой тигрицей, забыв, насколько на самом деле хрупкая и уязвимая, и ты её защищаешь. Понимаешь? – кивает, задумчиво поджав губы. – Бывает взрослым людям приходится принимать те или иные решения ради самых близких. Эти решения не всегда приятные. Иногда от них становится больно, но иного пути нет. А иногда, Егор, взрослые тоже ошибаются. В том или другом случае найти путь друг к другу довольно непросто, но чувства…

Мне самому странно говорить о себе в таком ключе. Чувства… Да, эта зеленоглазая бестия вдохнула в старого наёмника, пропахшего порохом, что-то нечуждое простым смертным.

– Но эти люди, – перефразирую, чтобы Егору было понятнее, – всё равно продолжают друг друга любить.

– Ты хочешь сказать, моя мать тоже тебя любит? – хмурится он.

– Хотелось бы верить, – посмеиваюсь. – Я хочу, чтобы ты знал и то, что я никогда не обижу Иру. Наоборот, я хочу ей помочь. Хочу защитить.

– Я её защищаю! – важно отвечает он.

– Ни капли не сомневаюсь. Но знаешь, что я думаю?

– Что? – катает оставшиеся зёрна граната по подложке.

– Вдвоём у нас это получится ещё лучше. Только тебе придётся подтянуть некоторые навыки. Я могу научить тебя драться? По-настоящему. У меня база своя, я парней постарше тренирую, но могу и тебя взять. Рукопашка, самооборона, тир. Но пахать надо, говорю сразу. Никакой пощады не будет. Пойдёшь?

– Я подумаю, – расправляет плечи.

– Правильно. Мужчина должен не только кулаками на улицах махать, он просто обязан сначала думать. Бессмысленные «геройства» губят ещё больше жизней. Так что ты всё взвесь и набери меня в любое время суток вот по этому номеру, – вбиваю цифры на экране своего мобильного и разворачиваю к нему.

Переписывает. Вопросительно смотрит на меня.

– Павел, – представляюсь собственному сыну. – В народе Ворон.

– И как мне тебя называть? Ну… если я решу согласиться.

– Ты, главное, реши, Егор, а с остальным мы разберёмся, – подмигиваю ему. – Чай ещё будешь?

– Буду, – кивает и принимается доедать свой стейк, а я просто смотрю, как он ест, глотая слишком густой воздух, и периодически глохну от собственного сердцебиения.

– Егор, – зову сына.

– М? – поднимает на меня взгляд.

– С чего ты взял, что мама долги отрабатывает? – барабаню пальцами по столу.

– Отец так говорит, – признаётся он.

– И ты поверил? – хмурюсь.

– Конечно нет, – важно вытягивается в струну. – Мама не такая! – его ладони сжимаются в кулаки.

– Согласен, – целиком и полностью. – Долг Асада я закрыл не для того, чтобы Ира их отрабатывала, – считаю важным пояснить для Егора этот момент, – а чтобы помочь ей.

– Какая щедрость, – всё еще фыркает он.

Пусть. Егор пока не обязан мне доверять, но и агрессии в свой адрес я больше не чувствую.

– Деньги – не главное, – улыбаюсь ему. – Есть гораздо более ценные вещи в жизни. Чаще они не материальны.

– Угу, – ухмыляется мальчишка, – так обычно говорят те, у кого их вагон.

– Тебе дать денег? – прямо спрашиваю у Егора.

– Спасибо, обойдусь, – залпом допивает остатки чая из своей чашки.

У него звонит телефон. Парень подбирается и отвечает. Мама…

Егор обещает скоро быть, прячет старенький мобильник в карман и сообщает:

– Мне пора, – поднимается из-за стола.

– Давай я подвезу тебя? – делаю знак официантке, чтобы подошла с расчётом, и тоже поднимаюсь.