Текст книги "Принцесса для плохиша"

Глава 28

Алиса

«Я уже подхожу к аудитории», – отправляю сообщение Андрею.

Опаздываю на пару уже на двадцать минут. Слишком долго с Андреем ночью переписывалась. Парень сказал, что торопиться не хочет и отправил меня домой, едва выздоровел. И плевать он хотел на то, что всю неделю мы спали с ним в одной кровати. Что его нахальные руки уже не раз пробирались под его же футболку, которая так вкусно пахла им, сжимали грудь и скользили вниз по животу. Я надеялась, что парень зайдёт дальше… потому что чувствовать жар его тела каждую ночь, видеть его крепкую спину и кубики пресса каждый день, потому что Андрей даже не пытался надеть футболку. Ходил передо мной весь такой… соблазнительный. Красивый. Желанный. Я всякий раз глаза отводила, когда парень мой взгляд заинтересованный и жадный ловил.

А потом мягко, но настойчиво домой выпроводил, когда температура окончательно спала. Сидел до полуночи у меня и домой уезжал. Чтобы потом сообщениями заваливать. С жарким содержанием.

До аудитории остаётся всего десяток шагов, когда меня резко дёргают за локоть назад, обхватывают руками поперёк тела и затаскивают в аудиторию. Я знаю, что это не Андрей. Чувствую это на интуитивном уровне. Андрея я чувствую всегда раньше, чем увижу.

Тот, кто держит меня, сжимает меня слишком сильно и обдаёт запахом одеколона. Слишком сильного. Приторного. И отталкивающего.

Я пугаюсь до дрожи. Дверь закрывают на ключ и пихают меня в спину в сторону парты. Я успеваю выставить ладони до того, как упаду лицом на деревянную поверхность. На ягодицу опускается тяжёлая ладонь, и я вскрикиваю громко от боли и испуга.

Пытаюсь обернуться, но горячие руки скользнули на мои бёдра, с силой их сжимая, а чьи-то напряжённые бёдра прижались к моим ягодицам. Мне всё же удаётся развернуться и уставиться широко распахнутыми от испуга глазами на Диму.

Страх вдруг отступает, и накатывает бешенство. Руки сжимаются в кулаки. Правой бью парня в скулу.

– Ты совсем берега попутал, Димочка? Руки свои потные убрал!

– Осматриваю свои будущие владения, – ухмыльнулся парень, вновь опуская руки мне на бёдра, притягивая меня ближе к себе и больно щипая за попу. – Наслаждаюсь, так сказать.

– Какие владения? Ты ничего не перепутал? – возмутилась я. – Пошёл вон! – вскричала я, опуская хлёсткую пощёчину на его левую щёку, когда Дима снова меня шлёпнул по бедру. – Убери от меня свои мерзкие руки! И впредь не смей ко мне прикасаться!

– Дорогая моя, – Дима тянет слащаво, не обращая внимания на мои жалкие попытки высвободиться из его хватки и удары по плечам, груди и лицу, – совсем скоро ты станешь моей женой. Я должен рассмаковать свою будущую жену.

– Сравнить, кто лучше? Моя мать или я? – усмехаюсь я, дёргая рукой и чувствуя, как хватка на запястьях усиливается.

– Явно твоя мать, – Дима носом в мои волосы зарывается. – У неё есть за что подержаться.

– Пусти меня, – мне удаётся высвободить руку и дать парню ещё одну оплеуху.

– А вот это ты зря! – взгляд парня стал безумным и он вновь с силой сжал мои запястья, перехватив их одной рукой и оставляя синяки на тонкой коже.

Я чётко осознала, что нахожусь в пустой аудитории наедине с парнем, который явно невменяем. Все сейчас на паре, и даже если я буду кричать, меня никто не услышит. Никто не поможет. Как бы я не сопротивлялась и не пыталась вывернуться, Дима всё равно сильнее и больше меня. Он с лёгкостью сжимает мои руки одной совей за спиной, пока потная ладонь задирает свитер.

– Ты обычная шлюшка. Такая же шлюшка, как и твоя мать, – язык парня проходит по моей щеке. Мне становится противно и мерзко, будто меня коснулся слизняк. Дёргая головой, затылком ударяясь о поверхность стола. Меня начинает подташнивать от отвращения.

– Пусти меня, – от того, что я лежу на скрепленных чужой ладонью руках, мне становится больно в плечах и запястьях. Твёрдая поверхность давит на нежные косточки, из-за чего на глазах невольно выступают слёзы.

– Не-е-е-т, – тянет довольно, в этот раз языком проводя по шее. – Не думал, что ты такая сладкая, – зубы сомкнулись на моём плече. Я закричала от боли. – Кричи, маленькая сучка. Я люблю, когда шлюшки подо мной кричат от наслаждения. Ты не будешь исключением. Я ведь обещал, что ты будешь моей.

– Никогда, – выплюнула я и, резко подняв голову, заехала ему по носу. Из глаз посыпались искры от боли. Но Дима руки разжал, и я смогла сесть на парте.

Попыталась соскочить, но злость, кажется, придала парню сил. Его палец пришёлся прямо мне под рёбра, заставив меня взвизгнуть и согнуться от боли.

– Сейчас я покажу тебе твоё место, маленькая шлюшка, – Дима с силой дернул мою голову за волосы назад, из-за чего слёзы брызнули из глаз, а шея хрустнула. – И не таких ломали.

– Отпусти меня! – тело начало колотить от страха, зуб не попадал на зуб, а истеричные всхлипы вырывались из груди. – Пусти! – я попыталась поднять ногу, чтобы нанести удар в его пах, но парень стоял так близко, что я не могла даже ногой дёрнуть.

Он ничего не ответил. Только волосы с такой силой натянул, что создалось ощущение, что ещё мгновение и волос на голове не останется. Он их просто вырвет с корнем. Я не сдерживала уже рыданий. Плакала в голос. Даже силы на то, чтобы сопротивляться закончились.

– Андрей тебя убьёт, – прошептала я, отворачивая голову, когда свитер на моей груди треснул и разорвался. – Мокрого места не оставит.

– Где же твой Андрей? – Дима с насмешкой смотрит мне в лицо, сжимая пальцами щёки. Потными. Мерзкими. Холодными. – Андрей? Ты где? – кричит, а потом ржать начинает: – Нет, тут твоего Андрея. Только ты и я. И твоё плоское, но сладкое тельце. Он уже побывал тут? – рука парня накрыла развилку между бёдрами сквозь слои одежды. На меня накатил такой ужас и страшное осознание ситуации, что я онемела. И перестала дышать. Будто в бетон закатали и плитой придавили сверху. – Он уже попробовал твой сладкий цветочек?

Я вскрикнула и с силой сжала бёдра, пытаясь вытолкнуть руку парня. Стараясь избавиться от столь отвратительных и унизительных прикосновений.

Тошнота подступила к самому горлу. Поняла, что ещё пара мгновений и меня просто вывернет.

Я силой смежила веки, из которых брызнули слёзы. Крупные слёзы унижения страха.

Мерзко и стыдно. Стыдно от того, что я ничего не могу сделать, чтобы остановить действия этого никчемного парня. Парня, который решил силой взять девушку.

Бюстгальтер улетает на пол.

– М-да… совсем плоско, – хмыкает насмешливо, сжимая до боли нежную кожу.

Я вскрикнула от страха и истерично зарыдала в голос, чувствуя себя бессильной.

Беспомощной.

Грязной.

– Ну не реви, – парень похлопал меня ладонью по мокрой щеке. – Я сделаю тебе хорошо. Тебе понравится. Ты забудешь своего уродца. Прибежишь ещё ко мне. Будешь умолять повторить.

– Помогите! Спасите! Насилую-ю-ю-т! – набрав побольше воздуха, заорала во всю силу лёгких я, надеясь на то, что меня услышат в соседней аудитории. – Помогите! М-м-м… – Дима закрыл ладонью рот рукой, которую я, не помедлив ни минуты, с силой укусила.

– Закрой свой рот, сука! – яростно зашипел он и отвесил звонкую пощёчину, от которой зазвенело в голове. – И спрячь свои зубки, иначе я их выбью!

От силы удара я приложилась затылком о стол и, кажется, потеряла сознание на пару секунд. Когда я открыла глаза, парень радостно скалился.

И обнаружила, что единственный предмет одежды, который остался на мне – трусы.

– Для него так нарядилась? Вертишь задницей перед его лицом? – рука парня настойчиво стала подниматься по ноге. – Можешь кричать сколько угодно, соседние аудитории пусты. Никто тебя не услышит.

В последней попытке дёрнула ногой, ударяя парня по коленке, но тот никак не отреагировал, только оскалился.

Я закрыла глаза и постаралась абстрагироваться от окружающей меня действительности.

Вспомнила Андрея. Его руки горячие и ласковые, его запах, смех и ласковый взгляд.

– Смотри на меня! – Дима сжал мои щеки, вынудив повернуть голову и смотреть на него. – Запомни того, кто сейчас делает тебе приятно. Запоминай! – закричал он, вновь нанося мне удар по лицу и рассекая бровь. – Я буду делать тебе приятно, а не твой уродец! Я! – услышала, как звякнула пряжка ремня.

– Спасите меня! – вновь вскричала я, когда парень снова занёс руку, чтобы нанести хлёсткий удар по лицу.

– Сука, – Дима схватил с пола мой свитер и запихнул пальцами ткань мне в рот, вызывая неконтролируемые рвотные позывы. Я закашлялась. – Я научу тебя покорности, сладкая моя, – парень укусил меня за ключицу. – Сделаю тебя покорной собачкой, которая будет вилять хвостиком, едва завидит меня. Как твоя мать.

Я могла только мычать и задыхаться от слёз. Уже ничто меня не спасёт, потому что я слышу, как упали на пол штаны. Закрыла глаза, мечтая только об одном – потерять сознание. Не чувствовать, не видеть и не слышать.

Ягодицами чувствую неровную поверхность стола. Всё. Это конец.

В последний раз, в отчаянной попытке, громко, во всю силу лёгких кричу, выплюнув ткань:

– Спасите! Насилуют! Спасите!

Пощечина снова опускается на щёку. Прямо на саднящую кожу, которая и без того пылает и болит.

– Закрой. Свой. Рот.

Помещение разрезает мелодия моего мобильного. Я в новой отчаянной попытке пытаюсь вырваться, зная, что звонит Андрей. О чём сообщала мелодия, которая стояла на него. Скашиваю глаза. Смотрю на телефон, который выпал из моих рук, у входа в кабинет. Даже отсюда вижу фотографию Андрюши. Боже. В груди поселилась надежда, что он решит пойти меня искать. Знает ведь, что я уже должна была быть на месте.

– Мл*, – Дима сплевывает на пол, – кто такой назойливый? Не твой ли уродец?

– Сам ты уродец, – я плюю ему в лицо. – Он найдёт тебя. И тебе конец. Слышишь? Конец.

Дима не успевает ничего ответить. Дверь в аудиторию с треском вылетает и падает на пол. Я со всхлипом облегчения замечаю в проёме Андрея, Ромку и бледную Леську.

Дима вздрагивает и пытается натянуть штаны. С рёвом парень сносит Диму с ног. Тот падает на пол и начинает тихо повизгивать от страха. Так тонко. Так громко, что уши закладывает.

– Лисёнок, – Леська оказывается возле меня и помогает мне сесть на столе. Помогает натянуть нижнее белье. Снимает свой кардиган, когда замечает, что мой свитер испорчен. Застёгивает на все пуговицы. И, присев передо мной на корточки, надевает джинсы, как на маленького ребёнка. Гладит по коленям. Встаёт резко и обнимает меня прерывисто, прижимаю ко вздрагивающей груди. Леська плачет. – Я так сильно испугалась за тебя. Лисёнок мой. Он что-то… он успел? – подруга дрожит всем телом. Ладонями обхватывает лицо. Заглядывает в глаза.

Я слова не могу сказать. Только истерично всхлипываю. Взгляд скашиваю в сторону и вижу Андрея, который сидит на бесчувственном Диме и наносит удар за ударом по залитому кровью лицу. Там уже ничего не видно. Одно сплошное месиво. От этого тошнит.

– Мрачный, хватит, – Рома, который дверь в аудиторию до этого на место ставил и придерживал, чтобы никто не зашёл, подошёл к Андрею со спины. Осторожно коснулся плеча. Но парень разъярённо отпихнул Рому. Вроде не сильно, но Ромка отлетел к стене. Князь головой тряхнул, как зверь и на ноги пружинисто вскочил. Снова подошёл, руками обхватил Андрея сзади, не оставляя манёвров для движений. Но такое ощущение, что у Мрачного сила в теле проснулась неведомая. Потому что он вновь Ромку от себя отпихивает и тот на пол падает. Парень сквозь зубы матерится.

– Мрачный, прекращай! – рычит Князь. – Ты его убьёшь.

Андрей его не слышит. Я вижу в его глазах ярость и жгучую ненависть.

Он снова заносит руку для удара. Я бросаюсь к нему, отстранив от себя Леську. Обхватываю сильную и напряжённую спину. Лбом прижимаюсь и, плача навзрыд, выдавливаю:

– Андрюшенька, родной мой… хороший… тише. Успокойся. Успокойся… Прекрати.

Мрачный замирает. Руку занесённую для удара медленно опускает.

– Хороший мой… Прекрати, прошу… не хочу, чтобы тебя посадили. Прошу, отпусти его. Отпусти…

Андрей медленно разворачивается ко мне, смотря мимо меня. Сквозь меня. Будто не понимал, где он находится.

Несколько секунд спустя, ненависть и злость в его глазах сменились осознанностью и виной.

Я сжалась, боясь, что он испытывает ко мне отвращение.

Боясь, что он считает меня грязной.

Боясь, что он подумает, что я спровоцировала Диму на такие действия.

Не выдержав взгляда Андрея, отвела глаза. На всхлипывающую Леську и напряжённого Ромку, который был готов броситься и оттащить Мрачного. Не дать совершить ошибку.

– Маленькая, – руки парня тряслись, когда он обхватил моё лицо ладонями. Я вздрогнула от боли и вновь заплакала, чувствуя, как заныли ссадины на лице. – Девочка моя… – сильные руки с предельной осторожностью подхватили меня под коленями и под лопатками и прижали к широкой груди. Вздрагивающей и часто вздымающейся. Подняла глаза. Увидела в любимых глазах вину, боль, отчаяние и разочарование. – Прости, – Андрей стал беспорядочно целовать моё лицо, волосы, шею. – Прости меня, родная… Прости… Я должен был раньше прийти. Должен был заподозрить что-то неладной. Если бы не Леська… Черт. Маленькая моя… – руки моего любимого стали с жадностью и осторожностью ощупывать меня. – Он успел? Успел… – голос срывается на хрип. – МЛ*. Малышка… Прости…

Я завыла в голос, цепляясь руками за его рубашку, жалуясь на свою боль. Я сотрясалась в рыданиях, заливаясь слезами и не имея сил остановиться. Всхлипы душили, мешая дышать. Дыхания не хватало. Я начала задыхаться, жадно хватая ртом воздух. Он рядом. Рядом. Прижимает меня к себе. Защищает от всех бед мира. Мой рыцарь. Мой герой. Мой принц. Успел. Он успел. Пришёл и спас.

– Дыши, маленькая моя, – начала встревоженно шептать парень, гладя меня по лицу. – Дыши, принцесса… Прошу тебя, – наклонился и выдохнул в губы, делясь своим дыханием. – Дыши.

Я послушно вздохнула. Втянула жадно воздух.

– Нужно вызвать скорую, – услышала голос Леськи. – Пока этот урод не окочурился.

Голову чуть в сторону повернула. Заметила, что подруга ногой ударила Диму в бок.

– Тише, – я обхватила лицо Андрея, когда он дёрнулся в сторону Димы, явно вновь собираясь продолжить то, что не закончил. – Андрюшенька, прекрати. Прошу. Если ты его изобьёшь, тебя привлекут. Тебе это нужно? Пусть с ним разбирается полиция.

– Что здесь происходит? – дверь упала на пол, и в проёме появился преподаватель.

– Добрый день. Студент Дмитрий Крачевский пытался изнасиловать студентку, – Ромка выступил вперёд, закрывая нас от взгляда преподавателя.

Мужчина вошёл в аудиторию и присел рядом с бесчувственным Димой, проверяя пульс. Достал из кармана телефон и вызвал скорую.

– Молодые люди,  вам придётся пройти в кабинет ректора, – встал с корточек преподаватель.

– Его отчислят? – с надеждой в голосе спросила Леська.

– Этот вопрос вы обсудите в кабинете ректора, – поправил очки на носу мужчина.

– Алисе нужно домой, – подала голос Леська. – Ей плохо.

– В кабинет ректора, молодые люди, – настойчиво повторил преподаватель. – Сейчас же! – повысил голос.

Андрей дёрнулся и оскалился.

– Тише, хороший мой. Пойдём. Поставь меня, – попросила тихо, когда парень слишком сильно сжал меня в своих руках, причиняя боль и сам того не зная, надавливая на синяки.

Андрей осторожно поставил меня на ноги и тут же ладошку перехватил, поднося к лицу и целуя дрожащие пальчики.

– Виктор Николаевич вас ожидает, – нас встретила секретарша.

Первым вошёл Ромка, следом Леська и мы с Андреем.

– Добрый день. Присаживайтесь, – строго свёл брови седой мужчина с толстой оправой на носу, кивая на четыре стула напротив стола. – Что произошло в сотой аудитории? – сложил руки на столе мужчина. – Почему дверь выбита, а на полу лежит избитый студент?

– Студент Дмитрий Крачевский пытался изнасиловать Алису, – терпеливо повторяет Ромка.

– Алиса опаздывала на пару, написала сообщение Андрею, что уже подходит к аудитории. Прошло двадцать минут, она не появилась. На сообщения она не отвечала. Я вышла из аудитории, чтобы позвонить и услышала крик, – Леська вздрогнула. – Подошла к аудитории, откуда он доносился, она оказалась заперта. Потом снова услышала голос Алиски, которая звала на помощь. Я позвала Андрея и Рому… Андрей позвонил, мы услышали мелодию из аудитории. Мальчики выбили дверь. А там… – Леся зажмурилась.

– А там этот урод со спущенными штанами, – Ромка взял роль рассказчика на себя. – Алиска на столе. Придавленная им. На лице, как видите, побои. Вот её порванная одежда, – Рома швыряет на стол ректора мою порванную одежду. – Если бы мы не успели. Всего минута! Минута, – Ромка вдруг вскакивает и кулаком по столу ударяет. – Этот урод изнасиловал бы её!

– Успокойтесь, молодой человек. Дмитрий Крачевский будет отчислен. Но я не могу оставить факт избиения без внимания.

– А что вы мл*ть хотели? Чтобы мы его по головке погладили? Он насильник! И последняя мразь! – Ромка рыкает и кулак снова на стол опускает.

– Не повышайте голос, молодой человек. И выбирайте выражения.

– Вы не можете нас наказать за это! – Леська вскакивает. – Он жив. Подумаешь синяки? Не так уж сильно Андрей его побил! Он сознание от страха потерял! А Вы представьте, что было бы с Алисой, если бы мы не успели? Чтобы Вы сделали, если бы это была Ваша дочь? Или Алина? Ваша племянница? Она ведь красивая девушка, могла быть на месте Алисы?

– Поймите…

– Нет, это Вы поймите! Вы бы вели воспитательную беседу с Димочкой? Или в рожу бы дали тому, кто решил силой взять Вашу племянницу?

Ректор замялся. Почесал бровь. Тяжело вздохнул.

– Ладно. Идите по домам. Я решу вопрос. Но чтобы! – громко, когда мы все встали. – Никаких драк больше в университете.

– Хорошо, – впервые подаёт голос Андрей.

Парень меня аккуратно меня за плечи приобнял, к боку своему прижал и в висок поцеловал ласково.

Едва вышли из кабинета, парень на руки меня подхватил и стремительным шагом направился на выход, оставляя за спиной Леську и Ромку.

– Куда мы, Андрюша? – всхлипнула тихо ему на ухо.

– Домой ко мне, – прижимает ближе к груди. – Принцесса… – хрипло и отчаянно. – Если бы я не успел… мл*…

Меня вновь начинает трясти. Потому что я ярко представляю, что могло произойти, если бы Леська не забеспокоилась. Если бы не услышала мой крик о помощи. В такси, которое Андрей нанял из-за того, что боялся, что не справится с управлением, меня накрыло истерикой. Парень целовал меня в волосы. Водил носом по виску. Шептал на ухо нежности. Прижимал к себе, водил рукой по плечу. Пальцами по шее, зарываясь в волосы и массирую затылок.

– Выпейте водички, – протянул мне бутылку воды водитель. – Может в больницу заехать?

– Не нужно, – всхлипывая, выдавила я. – Я домой хочу.

– Уверены?

– Едем по назначенному адресу, – рыкает Андрей, прижимая салфетку к моей брови, из которой сочилась кровь.

Возле дома парень снова меня на руки подхватывает и в квартиру свою несёт.

– Я сейчас принесу тебе переодеться, – Андрей отводит глаза. – А ты пока иди в ванную.

Киваю и, обхватив себя руками за плечи, медленно побрела в указанном направлении.

Глава 29

Алиса

В ванной комнате сдираю с себя вещи, швыряю их в самый угол и, сжавшись в комок, опускаюсь на холодный пол. Сил нет даже на то, чтобы залезть в ванную. Меня вновь накрывает ужасом. От понимания того, что именно только что остановили мои друзья и мой любимый. Пара минут. Пара минут, и Дима завершил бы своё дело. Я с остервенением начинаю тереть места, которые горят, будто пальцы этого урода выжгли на них метки. Мне мерзко. Противно до тошноты. От ситуации. От самой себя. От того, что я не смогла защититься. Не смогла дать отпор. Позволила касаться кому-то кроме Андрея касаться моего тела. Меня тошнит. С трудом сажусь, чтобы плеснуть в лицо водой. Мерзкая. Я грязная и мерзкая.

Как Андрей теперь будет касаться меня? Ведь… Чёрт. Все ссадины, синяки и раны болят и ноют. Но это ничто в сравнении с тем, что сейчас бушует внутри меня. Это не боль. Это невыносимое страдание. Мне кажется, что давление в грудной клетке нарастает с каждой секундой и грозит вырваться наружу. Прижимаю колени к груди и смотрю пустым взглядом в стену, на которой отвалился кусок кафеля.

Мне хочется рыдать. Выть в голос. Орать. Содрать с себя кожу, которой касались мерзкие руки Димы, но мои глаза сухи. А сил не хватает даже на то, чтобы открыть рот. Сил нет вообще. Будто кто-то разом их забрал из моего тела. Вытащил стержень, и без того треснутый, и оставил поломанную, никому не нужную куклу.

– Малыш, – краткий стук в дверь, а затем спину обдаёт холодным потоком воздуха из коридора. Даже не замечала, что в ванной комнате стоит клубами пар. – Алиса, – Андрей опускается на мокрый пол на колени, – дай я раны обработаю.

Я боюсь даже взгляд на него перевести. Посмотреть в любимые серые глаза. Увидеть в них холод. Осуждение. Невысказанные обвинения в том, что я сама виновата в сложившейся ситуации. Поэтому я могу только колени к груди подтянуть ближе и лицо в них спрятать. Алиса. Он называет меня так только тогда, когда злится. Когда я вновь ляпну что-то не то, и он начинает закрываться. Алиса. Чего я ждала?

– Маленькая, – я вскидываю глаза только потому, что пальцы, которые проводят с осторожностью по руке от плеча до локтя, дрожат. А голос Андрея срывается. После каждой буквы. Будто дыхание каждый раз ему останавливают, с силой сжимая горло. Я глаза неосторожно вскидываю. И задыхаюсь. Но уже не от ужаса, горя, печали и ненависти, всей той бури отрицательных и сжирающих изнутри чувств, а от радости. От неожиданности. От счастья. Любви. Потому что в глазах Андрея я не вижу даже намёка на осуждение. Только непонятная мне вина. Сожаление.

– Маленькая, прости… – снова голос Андрея дрожит. Всегда невозмутимого. Насмешливого. Ласкового. Родного. Такого разного. Но ещё никогда я не видела его таким испуганным. Виноватым. И потерянным. – Я не смог защитить тебя. Хотя обещал… Подвёл… Я… Я готов вернуться и…

– С ним разберутся, – я не узнаю свой надтреснутый и несчастный голос. Он будто чужой. – Ты успел… Дима ничего не сделал мне…

На что рука Андрея с осторожностью ложится на щёку, которая дико болит. Болит ещё сильнее, когда я разговариваю. Но ледяные руки моего любимого героя сейчас холодны и снимают часть боли. Я смотрю в лицо Андрея и вижу, как ему самому невыносимо больно. Больно видеть мои синяки. Мою рассечённую бровь. Как и гематомы на руках, ногах и рёбрах.

– Мне точно также больно видеть твои синяки, рассечённые губы после боёв. Как ножом по сердцу, верно? – нахожу в себе силы улыбнуться. И тут же застонать от боли.

Андрей дёргается. В его руках появляется какая-то мазь, название которой я не в состоянии прочитать. Парень с осторожностью, предельной осторожностью, от которой начинают слезиться глаза, втирает в синяк на моей щеке. Мазь тут же холодит кожу, облегчая болевые ощущения.

– Мне так мерзко, – выдавливаю я. – Я хочу помыться, а сил нет даже на это.

Андрей молча откладывает мазь на стиральную машинку. Подхватывает меня под коленями, придерживая за спину, и опускает на дно ванной. В его руках появляется мочалка. Молча, не произнося ни слова, парень ополаскивает меня тёплой водой, намочив волосы. Намыливает каждый участок тела, с особой осторожностью проходясь по синякам. Я слышу, как скрипят его зубы каждый раз, когда он обнаруживает новую гематому. Как играют желваки на лице, и сереет кожа. Я послушно закрываю глаза, когда он тихо этого просит, и начинаю млеть от проворных пальцев, вспенивающих шапунь на моей голове. Андрей вымыл каждый участок кожи. Не пропустив ни единого миллиметра.

А затем, также молча, завернул меня в полотенце и отнёс в спальню. Смазал каждый синяк мазью. Заклеил бровь пластырем. Натянул свои серые спортивные шорты и такого же цвета футболку. Но платину слёзы прорвало, когда Андрей стал сушить мои волосы феном, перебирая пряди.

Я зарыдала так громко, так горько и отчаянно, что парень выронил фен на кровать. Развернул моё лицо к себе обеими ладонями. И посмотрел… Так испуганно и отчаянно. Так беспомощно. Что новый всхлип застрял в груди. Не смог вырваться из горла.

– Я больше жизни тебя люблю, Андрей… – положила руку, с синяками на запястье, на бледную щёку парня. – Больше всех на свете. Иногда мне кажется, что я просто свихнусь от этих чувств. Невозможно любить так сильно… Просто невозможно… – последние слова я шепчу. – Больше всего я боялась увидеть осуждение в твоих глазах. Увидеть… Что я тебе буду  противна… – я не выдерживаю взгляда Андрея и опускаю глаза. – Я… Для меня важно, чтобы ты был единственным мужчиной, который… – голос срывается. – Бабушка меня воспитала так, что душой и телом всегда нужно принадлежать только одному мужчине. И… Вот… Я хотела… А потом… – я говорю всё тише и тише.

– Я клянусь тебе, малыш, что я всю жизнь буду беречь это, – я вскидываю глаза и вижу, что очи моего любимого покраснели. – Я люблю тебя, Алиса. МЛ*. Я люблю тебя так, что… – он головой качает, не находя подходящих слов. – С первого мл*ть взгляда. Я не знаю, как нужно проявлять любовь, я этого не умею. Не научили. Я никогда не любил. Никогда, – губами прижимается к моему лбу. – Я влип, малыш. Основательно. Я не смогу отпустить тебя. Просто не смогу. А если ты вдруг решишь, что кто-то более достойный, то…

– Убьёшь его? – вскидываю глаза.

– Нет, – качает головой. – Я буду молча наблюдать, как ты счастлива с другим.

– Отпустишь? – разочарованно шепчу.

– Если ты будешь счастлива, – проводит пальцами вдоль позвоночника. – Я просто мл* хочу, чтобы ты была счастлива. Чтобы дерьмо, которого ты не заслуживаешь, исчезло из твоей жизни.

– Ты делаешь меня счастливой, Андрюша, – я кладу голову на родное крепкое плечо. – И не будет никого и никогда в моей жизни, кто сможет заменить тебя. Никогда. Если оторвать руку или ногу и заменить протезом… Это всё равно будет не то. Не твоё родное. Ты часть меня, Андрюша. Часть души, часть сердца.

Парень выдыхает прерывисто, прижимается губами к виску.

– Кушать хочешь, принцесса? – спрашивает тихо.

Я только плечами пожимаю. Потому что я не знаю, чего я могу хотеть больше, чем сидеть, прижавшись к нему, и вдыхать запах родного тела.

Андрей по-своему истолковывает мой жест. Подхватывает на руки и несёт на кухню. Усаживает на стул у стены и ставит кипятиться воду в кастрюле. Я завороженно наблюдаю за тем, как парень ходит по кухне в одних джинсах. Трёт сыр на тёрке, нарезает помидор, закидывает макароны в кипящую воду.

– Хочу, чтобы так было каждый день, – подаю голос, отрывая его от готовки. – Сидеть на кухне. Видеть, как ты готовишь нам ужин или завтрак. Чтобы… вот так… – рукой машу в воздухе. – Уютно и по-домашнему. С тобой.

Андрей улыбается, прикручивая огонь, и делает шаг к столу. Его хватает, чтобы преодолеть крохотное пространство кухни.

– Будет, я обещаю, – на корточки передо мной. – Я как раз хотел предложить тебе сегодня съехаться. Твой отец не против.

Я икнула. Хлопнула глазами, которые болят от слёз.

– Съехаться? – повторяю глупо.

– Если ты не хочешь, мы не будем торопиться, – тут же идёт на попятную.

– Я хочу, – кладу ладошку на его щёку. – Хочу безумно. Только… ты меня… не хочешь? Я тебя не привлекаю в этом…, – я краснею, – плане?

Андрей хмурится, чешет бровь, а потом хохотать начинает. Я обиженно поджимаю губы.

– Малыш, я мл* подохнуть боюсь от того, как сильно я тебя хочу. Особенно тогда, когда ты в моей одежде. В моей кровати.

– Но почему тогда?…

– Я не хочу спешить, – улыбается снисходительно, будто между нами разница лет в двадцать. – Я хочу тебя так, что в глазах темнеет, но… Мне важнее, чтобы ты поняла, что я люблю тебя. Ты мне нужна целиком.

– Ты готов даже месяц ждать, пока я привыкну? – интересуюсь на всякий случай.

– Хоть год, – улыбается парень.

Я качаю в неверии головой.

– И… – снова смущение на любимом лице.

Андрей поднимается резко, на стол опускает что-то и возвращается к готовке. Я руку протягиваю к кольцу, которое очень похоже на то, что я на пальце ношу. Только в этот раз золотое.

– Сердце плохиша?

Андрей плечом ведёт, даже не оборачивается ко мне.

– Это обручальное кольцо, мне не кажется? – я встаю из-за стола. Медленно подхожу к парню из-за спины. Угукает. – Андрюш, – тяну я. – Повернись ко мне, – руки на напряжённые плечи. – Прошу, – когда не спешит поворачиваться.

Парень очень медленно откладывает в сторону нож. Разворачивается также медленно ко мне. И смотрит выжидающе.

– А где же твоё? – я демонстративно надеваю кольцо на безымянный палец.

Андрей достаёт золотой ободок из кармана джинсов. Отбираю его. Кручу перед глазами.

– Почему тут нет надписи? – склоняю голову на бок. – Например… – одеваю кольцо на его палец. – Сердце принцессы? Как тебе? Ведь твоё теперь в моих руках, – привстаю на носочки, кладу руки на плечи и перебираю тёмные волосы на затылке парня.

Парень слабо улыбается. Вижу, что его переполняют чувства.

– А ты согласен стать моим мужем? – спрашиваю тихо я, смотря в серебро любимых глаз.

Андрюша замирает. Кивает. Снова замирает, будто боится, что ослышался. И снова кивает.

– Я, – поцелуй в подбородок. – Тебя, – в один уголок губ. – Люблю, – другой уголок губ. – Больше жизни, – вовлекаю парня в нежный поцелуй.

Друг от друга нас отвлекает шум сбежавшей воды. Андрей отстраняется и к плите отходит. Чтобы через три минуты поставить передо мной моё любимое с раннего детства блюдо – макароны с сыром и помидорами.

– Приятного аппетита, – Андрей целует меня в макушку.

Садится напротив и улыбается, наблюдая за тем, как я с удовольствием жмурю глаза.

Меня всё ещё потряхивает от того, что я пережила сегодня. И я знаю, что так просто я это не забуду. Но в то же время… я счастлива так, что кричать об этом хочется на весь мир. Чтобы поделиться этой любовью и нежностью со всеми на свете.