Текст книги "Принцесса для плохиша"

Глава 18

Алиса

Сижу на подоконнике у аудитории и полностью погружаюсь в чтение материала для семинара. Поэтому вздрагиваю от неожиданности, когда на колени ложатся большие ладони. Вскидываю глаза и сталкиваюсь взглядом со взором обожаемых серых глаз. И в душе сразу такая радость поднимается, что я улыбаться начинаю широко.

Андрей учебник закрывает и на подоконник откладывает. Руками по ногам ведёт, обтянутым синими джинсами. И уже привычным, ставшим таким родным движением, под водолазку ладонями ныряет. Спину гладить начинает ласково.

– Привет, – здороваюсь шёпотом я, пальцами в плечи парня вцепляясь.

– Привет, – отвечает эхом, серьезно смотря мне в глаза. – Всё хорошо? – правую руку из-под водолазки вытаскивает и прядку волос, которая на глаза упала и обзор загораживала, за ухо завёл.

– Вчера снова Димочку привели, – усмехаюсь, щекой прижимаясь к его руке. – Решили за него сосватать. Я его немножко… украсила, – прикусила нижнюю губу.

Андрей вопросительно бровь приподнимает.

– Он ко мне полез, – чёрт! Как же приятно чувствовать, как рука на моей талии сжимаются сильнее. – Лапал. Ну… Я ему нос разбила. Может быть, даже сломала, – улыбаюсь стеснительно.

А Андрей смеяться тихо начинает. А потом руку на затылок кладёт, сжимает слишком властно и хрипло, глядя мне в глаза, пронизывая взглядом до костей, шепчет:

– Моя отважная девочка.

И столько чувств в этой простой фразе, что мне становится ясно, что я уже его. Полностью. Каждой клеточкой своего тела. Душой. Сердцем. Я уже связана с ним крепкими канатами. Говорят, что любви с первого взгляда не существует. Лгут. Нагло лгут. Потому что я влюбилась в этого парня без ума сразу. Просто поняла это позже. Он идеален для меня во всём. Запах, который действует на меня волшебным образом. Заставляет трепетать. Голос. От которого всегда мурашки по спине. И под кожей. Его взгляд. Так живо отражающий эмоции. Заставляющий меня смущаться. Заставляющий меня пылать от незнакомых мне эмоций.

Положила ладошку на его щёку, погладила пальцами и шепнула, чувствуя приятное покалывание:

– Колючий.

– Не успел побриться, – сам щекой потирается о мою ладошку.

– Мне нравится, – я наклоняюсь вперёд и целую его подбородок.

Слышу странный звук с его стороны, похожий на рык. В глаза заглядываю и вижу полыхающий огонь в них. Он обжигает. Будто кипятка на спину плеснули.

И я смелею. Вновь губами прижимаюсь к чуть колючей коже. Оставляю цепочку поцелуев до скулы. А потом языком быстро провожу. Андрей вздрагивает. И на меня смотрит с неверием.

Волосы за ухо заправляю и стеснительно улыбаюсь. Сама от себя не ожидала таких действий. Просто… рядом с этим парнем во мне кто-то просыпается. Ненасытный. Жадный до прикосновений к нему. К его коже. Запаху. И губам.

– Что с рукой? – Андрей руку мою аккуратно перехватывает и бинт рассматривает.

– Обожглась вчера, – машу рукой. – Ничего страшного.

Парень запястье целует там, где бинт заканчивается.

– Пара началась, вообще-то, – недовольный и пропитанный ненавистью голос заставляет вынырнуть нас из мирка, где кроме нас нет больше никого.

Одновременно голову поворачиваем и на Алину смотрим. От злости и ярости в её взгляде у меня мурашки страха по спине проходят. Взгляд у девушки безумный.

Я деревенею. Страшно до чертиков становится.

Андрей это замечает, по спине поглаживать начинает.

– Разберемся, – бросает ей, а сам в лицо моё вглядывается.

Алина языком цокает, ещё что-то сказать собирается, но передумывает. Кулаки сжимает с силой и уходит в аудиторию.

– Ты меня удивляешь, малышка, – гладит по щеке, когда я взгляд обратно на него перевожу. – Ты разбила нос Диме, но пасуешь перед Алиной. Послать её не можешь.

– А если она дяде что-то скажет и меня из университета выпрут? – пытаюсь оправдаться, хотя знаю, что причина в другом.

Андрей головой качает, понимающе усмехаясь, но не говорит больше ничего. Только с подоконника снимает за талию и на ноги ставит, мой рюкзак себе на плечо закидывает, учебник подмышку засовывает, и, всучив мне в правую руку шоколадку, взял мою левую ладошку в свою широкую ладонь.

– Андрюш? – я чувствую, как в носу начинает щекотать, когда я на шоколадку в своей руке смотрю. – Что это? – тупейший вопрос, но я готова разреветься. В последний раз мне шоколадку дарил папа. Когда мне восемь лет было.

– Шоколад, – голос Андрея становится прохладным. Я глаза слезящиеся вскидываю и вижу, что он помрачнел. – Я понимаю, что ты, наверное, другой шоколад есть привыкла, – хочет руку убрать с моей ладошки, но я вцепляюсь в него с силой, – но…

– Андрюша, – слёзы отступают, и я пальцами шершавую кожу на внешней стороне ладони парня гладить начинаю, – дело не в том, что я привыкла есть, хотя питаюсь не устрицами и красной икрой, как ты думаешь… дело в том… – осекаюсь. – Подарками… меня не баловали, – выдавливаю всё же с кривой улыбкой. – Тем более, просто так.

Андрей ладошку мою сжимает, снова к губам подносит и целует. И в аудиторию увлекает, тихо скользнув внутрь, чтобы не привлекать ненужное внимание и усаживаясь на самую дальнюю от преподавателя парту.

О высшей математике, когда Андрей рядом сидит, я думать не могу. Вновь и вновь голову к нему поворачиваю, профилем его любуюсь. Пальцами длинными, которые на коленке моей покоятся, изредка начиная поглаживать. Он, в отличие от меня, полностью в решение погружается. Сосредотачивается. Брови едва заметно хмурит и пишет быстро. А мне кажется, что вокруг меня уже сердечки летают и ангелы голопопые, которые стрелы мне в самое сердце пускают.

Андрей взгляд мой замечает и брови вскидывает вопросительно:

– Что такое?

А я краской заливаюсь и отворачиваюсь быстро, носом утыкаясь в тетрадь. Не говорить же ему, что он настолько красив, что я не могу перестать им любоваться. Мрачный руку на моей коленке чуть сильнее сжимает, а до мне доходит, что он всё понял. По одному моему взгляду всё понял. И его это с ума сводит. Потому что теперь я чувствую обжигающий и будто осязаемый взгляд Андрюши на своём лице. Ласкающий. И жадный. Наверное, идея сесть вместе была плохой. Потому что до конца пары я нахожусь в вязком тумане. То пытаясь записать решения с доски дрожащими руками. То, наплевав на эту провальную затею, глаза скашиваю и на Андрея смотрю. Вновь и вновь натыкаясь на его чёрный взгляд.

И весь день проходит в этом сладком розовом дурмане. Я не слышу и не вижу никого, кроме Андрея. Пропускаю всё мимо ушей. Всё, что я в состоянии запомнить – его взгляд потемневший и ладонь надёжную. Только прикосновения едва заметные. Только взгляды пронизывающие. Но и этого достаточно, чтобы возносить до небес.

И осознание медленно приходит, что Мрачный время мне даёт, чтобы я к нему привыкла. Действует предельно осторожно. Сдерживает себя. Ведь ещё позавчера у нас всё могло зайти дальше. Обстановка располагала. И моё отсутствие одежды.

Но он сдержался.

Поэтому, прежде чем в машину к Леське сесть, в губы парня целую, язычком внутрь врываясь. И выскальзываю из загребущих рук, прежде чем он инициативу на себя возьмёт.

– Взяла парня в оборот, – смеётся Леська, трогая машину с места.

А я в зеркало заднего вида наблюдаю за тем, как фигура любимого парня скрывается за поворотом. Расставаться не хочется даже на минуту.

Но Леське обещала в магазин сходить, чтобы белье нижнее помочь выбрать. Она Ромке сюрприз хочет сделать. В честь того, что она к нему переезжает сегодня жить.

Выбрав пару комплектов нижнего белья не только подруге, но и себе, и уже не обращая внимания на шутки Леськи касательно того, что будет с Мрачным, когда он меня в одном из этих нарядов увидит, выскочила из машины подруги и поскакала в приподнятом настроении домой.

Мне не терпелось взять карандаши и бумагу, чтобы нарисовать портрет Андрюши. Именно таким на бумагу его перенести, каким он мне запомнился сегодня.

Но открыв дверь квартиры, застываю. С кухни доносятся женские стоны и мужское рычание. И явно не папино. Я в тумане будто на кухню иду. И руками рот закрываю, когда вижу собственную мать на обеденном столе. И голый зад Димочки.

Пячусь, на углы налетая. Из квартиры бегу, дороги не разбирая.

Глава 19

Алиса

Я петляю по знакомым дворам, не видя толком дороги из-за слёз. Мне больно за папу. Горько. И обидно. Как он этого не замечает? Или знает всё, но молчит? Но зачем? Вопросов в голове миллионы, но ответить не могу ни на один. Как и избавиться от этого гадкого чувства внутри. Кажется, что меня оплевали. Грязной половой тряпкой отхлестали и ноги вытерли.

Я знала о том, что мать изменяет папе. Но одно дело знать, а другое – увидеть собственными глазами, как она отдаётся "моему жениху" на столе на кухне. На том столе, где мы ужинали всей семьёй. На том столе, за которым она слова любви папе говорила. Какая же она… отвратительная. Мерзкая. Любви к этому человеку у меня нет ни грамма. Она совершенно мне чужая. И, как бы это не прозвучало, если её не станет, я не буду особо страдать.

Слышу за спиной шаги. Оборачиваюсь испуганно и ускоряю шаг, когда вижу мужчину средних лет в длинном пальто и бутылкой в руках.

Сворачиваю на остановку. Достаю из кармана телефон, на котором отключён звук, и вижу десяток пропущенных о матери. Заметила меня? Решила оправдаться?

Смахиваю злые слёзы, которые начинают течь из глаз и щепать замёрзшие щёки. Только опустившись на лавочку на остановке, где уже не было никого, осознала, что сильно замёрзла.

Занесла палец уже над абонентом Леська, когда вспомнила о том, что у подруги новоселье. Ей сейчас явно не до меня и моих проблем. Конечно, она сорвется ко мне. Приедет, чтобы успокоить. Пустит переночевать. Но я не хочу мешать им. Им ещё нужно время, чтобы сблизиться.

И понимаю, что некому звонить кроме Андрея. Понимаю, что именно его хочу видеть сейчас рядом с собой. Почувствовать его поддержку.

– Андрюша, – тихо всхлипываю в трубку, когда парень отвечает. Слышу на заднем фоне гомон и крики.

– Заткнулись, – рявкает Мрачный куда-то в сторону, зажав динамик ладонью. – Принцесса? Что-то случилось? – спрашивает мягко, но с тревогой в голосе.

– Да… Ты занят? Я хотела… – начинаю сбивчиво и тут же замолкаю.

– Я приеду, – опережает меня. – Ты где? – слышу, что он куда-то идёт.

– На остановке возле дома, – с подозрением смотрю на того мужчину в пальто, который останавливается недалеко.

– Сейчас приеду. Я недалеко, – сбрасывает вызов.

– Спасибо, – всхлипываю уже в замолчавшую трубку и плачу, но уже от облегчения.

Через семь минут у остановки тормозит знакомый байк, и с него спрыгивает широкоплечий парень в кожанке. На корточки возле лавочки присаживается и шлем снимает, опуская его рядом со мной. Ладонями лицо обхватил и в глаза встревоженным взглядом заглянул.

– Что случилось, Алиса? – напряженный голос. – Мать? – я киваю.

– Я домой пришла… а там… – начинаю горестно плакать, наклоняясь и шею руками парня обвивая. Носом в тёплую шею холодным носом, заставив его вздрогнуть.

– Тише, малыш, – шепчет с какой-то беспомощностью, вздрагивая, когда я всхлипываю слишком громко и надсадно. – Тише…

Я набираю воздуха и выпаливаю:

– А там её Дима на столе обеденном… того…

Я ещё сильнее лицом в плечо Андрея вжимаюсь. Желаю скрыться от всего мира в его надежных объятиях.

– Поехали ко мне домой, принцесса, – встаёт с корточек, сгибаясь в три погибели, потому что шею его я так и не отпускаю. – Переночуешь сегодня у меня.

– Я тебе не помешаю? – заглядываю ему в глаза.

– Как ты можешь мне помешать, принцесса? – улыбается чуть кривовато. – Ты моя на весь этот месяц, помнишь?

На месяц. Только на месяц. Я даже забыла об этом условии. И даже не задумывалась о том, что будет после. Когда эти тридцать дней пройдут.

Я отстраняюсь. Руки с надежной шеи убираю и в карманы пальто прячу, передернув плечами.

– Прости… я, пожалуй, домой пойду, – прячу глаза.

– Алиса…

– Прости, что побеспокоила. У тебя, наверное, дела… просто я не знала кому ещё позвонить… Леська с Ромой заняты, а у меня больше никого нет… Прости…

Но мне и двух шагов сделать не дают. Я понятия не имею, как парень это делает, но всего секунда, а я прижата спиной к прозрачной стенке. При этом мои ноги не касаются земли. Я только рот успеваю распахнуть удивленно, как Мрачный грубо и несдержанно целует меня. Врывается языком в рот. Губу нижнюю зубами прикусывает и оттягивает. Тут же зализывая чуть саднящее место языком. Сильные пальцы волосы на затылке сжимают. Подчиняют. Пряди оттягивают на грани боли. Я теряю связь с реальностью. А от этой грубости, с которой парень меня целует, с которой рука сжимает мои ягодицы, у меня внизу животика теплом плещет. И странное томление по всему телу разливается.

– Малыш, – Андрей разрывает поцелуй, носом вжимается в волосы у уха. Шипит слова, губами цепляя ушную раковину. – Я эти бабские обиды нихрена не понимаю. Я мл*ть не знаю, что такого сказал. Но никуда ты не пойдёшь, – голову мою оттягивает назад и яростным взглядом в глаза смотрит. – Ты поедешь со мной, Алиса. И будешь сегодня спать в моей кровати. Потому что я мл*ть выигрыш не забрал после боя, чтобы к тебе приехать.

– Боя? – сипло спрашиваю я. – Ты боксёр?

Парень едва заметно кивает. Так вот откуда у него синяки на лице так часто.

– Так что брось свои женские обидки и садись, – ставит меня на асфальт и идёт к байку. Садится на него и смотрит на меня выжидающе. Хватаю шлем, на ходу его надевая на свою не особо умную головеху, и сзади усаживаюсь. Руки кладу на шлевки джинсов парня, но он мои ладошки себе под свитер шерстяной кладёт. Прижимает плотно.

Оборачивается и подмигивает:

– Держись крепче, принцесса. Будем твои дурные мысли из головы ветром выдувать.

Мой смех сливается с ревом мотора, когда байк с места срывается. В этот раз парень едет быстро, обгоняя машины. И мне не страшно. Ни капли. Я жмусь к его спине, кайфую. Будто в эйфории.

Он очередной раз выбил почву из-под ног. В очередной раз доказал, что лучше его я не встречу никого и никогда. Его поступки громче всяких слов.

Он бросил всё и приехал. Приехал, потому что услышал, что мне плохо. Вот так просто.

Я не знаю, что будет через месяц. Зачем он ему нужен. Почему именно месяц, а не неделя, не год. Но я знаю, что я руками и ногами вцеплюсь в него. Сделаю всё, чтобы моя любовь, которая пылает пожаром в моей груди, была взаимной. Может, я буду походить на Алину. Буду бегать за ним. Буду одержимой им.

Но я уже не смогу видеть его с другой. Только не после того, как узнала, каким он бывает. Заботливым. Внимательным. Страстным. Подчиняющим себе. Чуть грубоватым. Таким разным. Но таким необходимым.

Поэтому я ближе к нему прижимаюсь. И доверяюсь безоговорочно.

Да, Андрюша. Сегодня я буду спать в твоей кровати. Наконец-то.

Мечты сбываются тогда, когда кажется, что наступила чёрная полоса.

Глава 20

Алиса

– Проходи, принцесса, – парень приветливо распахивает передо мной дверь в свою квартиру. – Конечно, не хоромы, но что есть, то есть, – усмехается криво, но я вижу, что парень переживает.

По напряженным плечам и настороженности в серых глазах. Он стесняется своего жилья. Снова думает, что мне есть дело до его достатка.

А я застываю, когда парень свет в квартире включает. Потому что планировка квартиры в точности такая же, как была у моей бабули. Те же высокие потолки. Даже вешалка на входе резко возвращает меня в детство, когда я возвращалась со школы домой к бабушке и с порога чувствовала запах свежей выпечки и борща. Я даже замираю, уставившись на кухонную дверь, надеясь, что она сейчас распахнется, и, вытирая руки о полотенце, ко мне поспешит бабуля. Обнимет. Рюкзак заберёт. И начнёт расспрашивать, как прошёл мой день. Кроме неё такой заботы и любви ко мне не проявлял никто.

– Алиса, всё в порядке? – Андрей дергает меня за руку, привлекая внимание.

– Твой дом очень сильно напомнил мне дом моей покойной бабушки, – тихо говорю я, взглядом блуждая по стенам. Меня тянет на откровения. – Я до девяти лет жила с ней, пока она не умерла от сердечного приступа. Совершенно неожиданно. С кем-то по телефону разговаривала, а потом осела на диван и всё. Её больше не стало. Я думала тогда, что ей просто плохо стало. Такое бывало. Когда давление у бабули поднималось. К соседке побежала, которая медсестрой работала. Оказалось… Оказалось, что бабушка уснула навсегда. Закончилось моё детство в девять лет… А  это было самое счастливое время в моей жизни. Папа работал много. Ещё больше, чем сейчас. Он тогда только бизнес свой развивать начал. А бабушка говорила, что он мне аленький цветочек по миру ищет, поэтому так редко приезжает, – грустно улыбаюсь, когда вспоминаю, как верила ей безоговорочно. – А мать… У неё времени на меня никогда не было. Никогда. Она не работала. По миру путешествовала. Когда бабушка умерла… – я сглатываю мешающий говорить ком в горле. – Мать забрала меня к себе жить. И тогда… тогда я поняла, что никому не нужна, – поджимаю дрожащие губы и смотрю на свои руки, на которые начинают капать слёзы. – Я поняла, что живу почти в замке принцессы, но при этом никому не нужна… После любви и заботы, которую мне дарила бабушка, я чувствовала себя брошенной. Одинокой. Потому что каждый мой вопрос проходил мимо ушей. Я просто пустым местом была для матери. Я скатилась в учёбе. И мать вызвали в школу. Тогда она меня впервые избила. За то, что я плохо старалась. Меня жалела наша домработница, которую тут же уволили. С тех пор мать решила взять на себя роль Цербера. И теперь… теперь я жду, когда смогу из дома уйти. Но… я знаю, что побоюсь…

Андрей меня сзади обнял, прижав тесно спиной к своей груди. Носом уткнулся в макушку, оставляя ласковые поцелуи в волосах.

– А мне еще меньше повезло, – вдруг хрипло начал он. – Я любви никогда в жизни не знал. Меня оставили в пакете мусорном в подъезде зимой. Как щенка ненужного, – нервный смешок. – Всё моё детство – это одна мысль в голове – "выжить любой ценой". Знаешь, сколько смертей я видел, мл*ть. Таких же детей, озлобленных, но несчастных, из-за того, что денег на лекарства элементарно нет. Ко всему привыкаешь… но я мл*ть каждый день спрашивал за что я попал в этот ад… Почему мл*ть именно я? Рожей не вышел, когда родился? Или что? Или та тварь, что родила меня, решила, что в детском доме меня прокормят?

Я хочу развернуться, но Андрей слишком сильно сжимает руки на моей талии. И дышит чаще и надсаднее мне в макушку.

– Я хочу одного – найти свою мать и своего папашу. В глаза посмотреть. Узнать мл*ть нахрена было меня рожать, если всё равно потом нахер выбросили. Именно мл* выбросили. Как ненужный мусор.

Мне всё же удаётся развернуться лицом к Андрею. Заглянуть в чуть покрасневшие глаза. Улыбнулась ему ласково, пальцами едва касаясь по щеке провела.

– Ты мнé нужен, Андрюша, – говорю громко, шмыгая носом. – Ты ведь читал мой дневник, родной мой, – парень вздрагивает. Кивает. Глаза прикрывает, когда я пальцами по скуле веду. – Каждая строчка, каждая буква, каждая запятая… – от волнения перехватывает дыхание. – Всё для тебя. Только для тебя. И всё чистейшая правда.

Парень жмурит глаза. Дышит часто-часто. И головой тянется за моими ласкающими его лицо пальцами.

– Андрюшенька, – на носочки приподнимаюсь, стараюсь дотянуться до его губ. Но только подбородка коснуться могу. – Ты мне нужен. Очень сильно нужен. Необходим. Ты самый невероятный, самый честный парень, которого я встречала. Мужественный. Добрый. Отзывчивый.

– Я только с тобой такой, принцесса, – открывает глаза, утягивая мигом меня в их глубину. – Только с тобой. Я дерьмовый человек, малышка. Дерьмовый.

– Я не верю, – качаю головой, не отрывая взгляда от его красных глаз. – Не верю…

Андрей склоняется ниже, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Своим пылающим лбом прижимается к моему, чуть прохладному.

– Я столько дерьма уже в своей жизни сотворил, малышка, – глаза парня горят нездоровым блеском. – Столько дерьма…

– Я может эгоистка, но мне плевать, – в губы шепчу, только сейчас замечая, что они разбиты и припухли. – Мне плевать какой ты с другими… мне важно то, какой ты сейчас… со мной… для меня, – выдыхаю каждое слово ему в рот, отстраняясь до того, как он меня поцелует, чтобы договорить. – Я знаю, что то, что мы испытываем друг к другу может раствориться во времени. Исчезнуть через несколько лет. Но я знаю одно… таких сильных, просто разрывающих душу и сердце на части, чувств, я больше не испытаю никогда. Потому что ты моя первая и самая большая любовь, – я даже не осознаю слов, которые шепчу. Потому что мозг затуманен. Мысли путаются. Все слова идут откуда-то изнутри. Будто кто-то другой, кто-то более смелый говорит за меня. – Ты стал моим всем. И если я сейчас уже завишу от тебя, то я боюсь даже представить, что будет через месяц… когда… когда ты решишь, что я не та, что тебе нужна…

– Тшшш… – пальцами на губы надавил, не давая больше и слова сказать.

Губы в нежный плен захватывает. Так пронзительно нежно он не целовал меня никогда. Андрей не сказал мне ни слова о своих чувствах, но его прикосновения говорили громче всяких слов. Его руки сжимали меня с такой силой, будто говорили, что парень меня больше никогда не отпустит. А я жалась к нему, ненавидя слои одежды, которые мешали почувствовать тепло его тела. Его горячую кожу. И любимый запах.

Как-то незаметно, парень расстегнул пуговицы на моём пальто и стащил его с плеч. Сжал мои ягодицы, приподнимая над полом и вынуждая закинуть ноги ему на бёдра. Я послушно подчинилась. Пальцами в волосы тёмные на затылке нырнула. И ещё ближе к нему прижалась. Чувствуя биение его сердца. Наслаждаясь тем, как быстро оно стучит. Для меня. Только для меня. Потому что этот парень мой. И, я уверена, что так сильно, как люблю его я, Андрея больше никто не любит.

Его глухой болезненный стон заставил меня вынырнуть из сладкого дурмана. Я отстранилась и увидела, как он болезненно морщится.

– Что случилось? – интересуюсь взволнованно.

– Ничего, – врёт, на пол меня ставя, и вновь кривя лицо от боли.

– Андрей! – строго, пристально наблюдая за каждым движением и замечая, как он поглаживает рёбра.

Делаю стремительный шаг вперед и свитер задираю, ахая от ужаса, когда огромный фиолетовый синяк вижу.

– Это что?

– Пустяки, – пытается опустить свитер, но я держу ткань крепко.

– Пустяки? – выкрикиваю, неверяще в лицо парня заглядывая. – У тебя ребро может сломано. Какие пустяки? Тебе к врачу нужно!

– Малышка, у меня после боя всегда так. Я привык. Бывало гораздо хуже, – пытается расцепить мои пальцы, которыми я сжимаю с силой колючий свитер.

– Где у тебя мази? Раз не хочешь к врачу, я хоть согревающей мазью намажу, – угрожающе наставляю на него палец. Андрей смеется тихо и целует его.

– В ванной аптечка есть. Там этой фигни дофига, – машет рукой.

Я скидываю обувь, снимаю шарф, засунув его в карман пальто, и иду в ванную комнату исследовать аптечку. Слышу краем уха, как парень следует за мной.

– Снимай свитер, – командую я, когда Андрей заходит в ванную следом за мной и наблюдает за тем, как я в аптечке копаюсь.

Нахожу знакомую мазь, которая быстро помогает свести синяки. Часто приходилось её использовать, чтобы побои свести. Ведь для всех окружающих у нас была любящая и крепкая семья.

Оборачиваюсь к Андрею и вновь подвисаю, когда торс его обнажённый вижу. Ну не бывает таких совершенных! Не бывает! Слишком идеальные кубики пресса. Если не брать в расчёт синяки. И грудная клетка взгляд притягивает.

Из ослабевших пальцев на пол колпачок открученный падает. Андрей довольно взглядом сверкает, замечая мою реакцию. И грудными мышцами играть начинает, красуясь. Я улыбаюсь и на бортик ванной указываю.

– Садись. Будем твои боевые ранения обрабатывать, – я взгляд отвожу и руки к пылающим щекам прикладываю.

Парень садится, широко расставив ноги, чтобы я могла к нему приблизиться. Наши лица оказываются на одном уровне. Чувствую изучающий взгляд на своём лице, но я сейчас занята тем, чтобы как можно безболезненнее намазать гематомы. Чтобы облегчить боль своего любимого парня.

Кончиками пальцев втираю мазь, замечая старые жёлтые синяки и шрамы. Много шрамов.

– Откуда у тебя столько шрамов? – провожу по одному, особенно длинному.

– Витрина разбилась, – глухо говорит Андрей.

– Как же так… А почему шрамов так много? Она на тебя упала?

Андрей только согласно угукает.

Продолжаю рассматривать его тело, втирая мазь. Мрачный вдруг пальцы мои перехватывает и сжимает. Я взгляд вскидываю, думая, что боль случайно причинила. Извиниться хочу.

Отшатываюсь. Потому что настолько чёрных глаз у парня я не видела ещё никогда. Будто два провала в бездну. В темноту, в которой понятия не имеешь, что тебя ждёт. То ли погибель, то ли обволакивающее тепло.

– Анд-д-д-рюша, – выдавливаю я, когда парень резко поднимается, нависая надо мной.

– Прости, малыш-ш-ш, – голос тихий, шипящий. – Крышу рвёт от тебя.

Ох! У меня внутри всё в узел завязалось. И снова волны тепла по всему телу. Сосредотачиваются внизу живота, к которому прижимается доказательством своего желания Андрей. Резко дёргает на себя. Чересчур резко. Из-за чего я носом в его голую грудь впечатываюсь. На руки подхватывает. И из ванной комнаты быстрым шагом движется в спальню, ногой распахивая двери. На ходу одежду с меня стягивая и по углам разбрасывая.

Стеснение? Неловкость? Робость?

Всё куда-то пропало. Испарилось!

Потому что парень дышал с хрипом. Надсадно. С такой силой сжимая руки на моём теле, что точно останутся синяки. Но мне плевать. Я сама ноготками оставляю царапины на его спине. Сама притягиваю его к себе ещё ближе. Вздрагиваю, когда голая спина касается холодной простыни. Выгибаюсь, тем самым вжимаясь грудью в грудь парня.

Руки Андрея по взмокшей коже рук проходятся, в то время как жадные губы выцеловывают скулу, движутся ниже по запрокинутой назад шее. Язык проходит по ключице, оставляя влажный след, вызывающий мурашки. Я притягиваю голову Андрея для поцелуя, когда в дверь раздаётся звонок.