Текст книги "Единожды солгав"

– Я не хочу так жить, – проговорил Прохоров. Даже головой покачал, отказываясь. Повернулся к Алёне вполоборота, но в лицо ей не смотрел. – Мне не нужно, чтобы меня считали подходящим и удобным. Я так не хочу.

– А как ты хочешь? – Алёна даже поднялась. – Ты хочешь любви? Романтики, страсти, поцелуев под луной? Ты считаешь, что Зоя на это способна? Вадим, очнись, в конце концов! Ты её не знаешь совсем, вы знакомы несколько недель!

Ей достался нетерпимый, гордый взгляд. Алёна видела, что Вадиму что-то хочется ей сказать, но он всеми силами сдерживается. Видимо, не хочет с ней спорить, считает это бесполезным.

– Я знаю, какой она может быть, – всё же добавила Алёна, хотя уже не надеялась до него достучаться. – Милой девочкой с невинными глазами. Знаю, точнее, догадываюсь, как она может бросаться тебе на шею, пылко целовать, просить у тебя помощи и защиты… Да, я не такая, я слишком хорошо научилась защищать себя сама. Я, по крайней мере, в этом тебя не обманываю, и на шею тебе никогда не садилась. А Зоя… Ты её не знаешь, Вадим.

– Дело не в ней, Алёна. Дело уже не в ней.

Его тон был суровым и нетерпимым. Поэтому Алёна кивнула, ей больше ничего не оставалось.

– Хорошо, я тебя услышала. Дело во мне. И быть со мной ты не хочешь. Я перестала тебя устраивать. Ведь так? Это именно та формулировка: я перестала тебя устраивать. И дело тут совсем не в любви.

Они снова замолчали, Вадим наблюдал за ней украдкой, но Алёна замечала. А ещё замечала, что он хочет что-то ещё ей сказать, но никак не решается. Но помогать она ему не собиралась, и Прохоров, в конце концов, проговорил:

– Я думаю, нам нужно поставить точку. У нас ничего не получится. – Алёна безмолвствовала, ждала продолжения. И дождалась. – Я тебя не тороплю, я могу пожить у родителей несколько дней. Думаю, тебе хватит этого времени…

Собрать вещи и убраться из его квартиры, закончила Алёна мысленно, так как Вадим неловко замолк. Вскинула подбородок, стараясь не казаться убитой и подавленной. Кивнула.

Вадим ушёл. Напоследок задержал на ней свой взгляд, а после развернулся и из спальни вышел. А спустя минуту Алёна услышала, как хлопнула входная дверь, закрываясь. Без сил опустилась на постель, и так сидела несколько минут, в звенящей тишине. Ещё один жизненный этап пройден, и она этому совсем не рада.

Задерживаться в квартире, теперь уже чужой, на несколько дней она не собиралась. Запретила себе жалеть себя, плакать и из-за этого тянуть время, зажала свою обиду в кулак, и начала паковать вещи. Прошло всего несколько часов с того времени, как Вадим попросил её съехать, а на кровати уже были разложены чемоданы, и Алёна методично укладывала в них свою одежду. Действовала механически, отстранённо, как робот. И пока дело касалось одежды и обуви, её личных вещей, особых терзаний она не испытывала. Если отстраниться от ситуации, можно было представить, что она уезжает в очередную командировку. Но следом за личными вещами, необходимо было решить, что ещё взять с собой. И вот тут Алёна оказалась в тупике. За полтора года, оказывается, у них с Вадимом накопилось немало общих вещей. То, что они покупали вместе, привозили из поездок, совместные фотографии, книги и диски, всё это было олицетворением их общих воспоминаний и чувств, и что делать с этими вещами, Алёна не знала. И вот тут как раз очень захотелось опустить руки и расплакаться в отчаянии и расстройстве. Мелькнула мысль позвонить Вадиму и спросить совета у него, но знала, что услышит в ответ. Безразличное:

– Поступай, как знаешь. Мне всё равно. – И это было самым страшным и тяжёлым, и Алёна струсила.

Она не стала ему звонить. Провела последний вечер в квартире, в которой была счастлива больше года, в одиночестве. В гостиной стояли собранные чемоданы, и завтра Алёны уже здесь не будет. В стрессовых ситуациях она предпочитала действовать быстро и резко, поэтому уже успела просмотреть базу данных съёмного жилья, и выбрала себе квартиру. Полночи сидела на диване в гостиной, смотрела на чемоданы и представляла, каково ей будет обживаться на новом месте. Пыталась настроить себя на лучшее, даже придумывала себе планы и стремления. Что бы ей хотелось сделать, когда она станет свободной женщиной. Вот только она ею не станет, она уже свободная женщина, она получила отставку.

Но чего Алёна совсем не ожидала, что провожать, а точнее, правильнее будет сказать, выпроваживать её из квартиры Вадима, будет Анна Вячеславовна. Та появилась на пороге вскоре после того, как Алёна позвонила бывшему жениху и коротко оповестила, что съезжает через пару часов. И он может не бояться появиться дома, никто его здесь ждать и караулить с мольбами о прощении наперевес, не станет. Наверное, последние слова были лишними, и говорить этого не стоило, но Вадим, судя по всему, впечатлился, или впечатлил родителей, и вот Анна Вячеславовна прибыла проконтролировать момент отбытия Алёны восвояси из жизни её сына. При этом она не злорадствовала, не язвила, а печально улыбалась, и это воспринималось особо остро.

– Алёна, мне очень жаль, – сказала ей неудавшаяся свекровь. И даже протянула руку и похлопала Алёну по плечу. – Но, я думаю, что это к лучшему.

– Что именно, к лучшему? – заинтересовалась Алёна, не собираясь притворяться убитой горем.

Анна Вячеславовна прошлась по гостиной, и Алёна видела, как бегает её взгляд по стенам и полкам. Видимо, пыталась понять, что Алёна забрала с собой. А Алёна решила не брать ничего, и сейчас, наблюдая за матерью Вадима, хвалила себя за это решение. Ей ничего не было нужно, пусть знают. Она даже оставила все ценные подарки Вадима, включая обручальное кольцо.

Анна Вячеславовна красиво вздохнула после её вопроса.

– Вы с Вадимом не подходили друг другу. Я давно это поняла, но не хотела вас обоих расстраивать. Вам было удобно вместе.

– Удобно? Мы собирались пожениться, и вы сына поддержали.

– Поддержала, – кивнула она. – К сожалению, дети не всегда прислушиваются к родителям, и совершают ошибки.

– Значит, я ошибка.

– Не злись. Но ты сама во всём виновата.

– Конечно, – сдерживаясь из последних сил, проговорила Алёна. Не вытерпела и добавила: – Вот только Зоя точно такая же, как я, Анна Вячеславовна. С такой же историей и биографией. Вас это не смущает?

– Нет. Вадим же не собирается на ней жениться.

– Ах вот как.

– К тому же… – Анна Вячеславовна очень старательно подбирала слова, а на Алёну посматривала снисходительно. – Если уж мы с тобой говорим откровенно, без обид…

– Ну что вы, какие обиды! – с заметным сарказмом отозвалась Алёна, а на Анну Вячеславовну смотрела выжидающе, даже с интересом к тому, что та собирается ей сказать.

– Зоя поступила честно. Она рассказала всё, как есть, не смогла терпеть и скрывать. А ты врала нам всем два года. Это весьма показательно.

– Показательно или нет, я обсуждать не буду. А вот, что именно она вам рассказала, мне очень интересно. Вы со мной поделитесь, Анна Вячеславовна? Напоследок, так сказать.

– Она рассказала про ваших родителей, – не стала противиться Анна Вячеславовна. – Что никакой аварии не было. Что вы… из неблагополучной семьи. А ты этого, судя по всему, стесняешься, раз и её заставила врать.

Алёна невольно усмехнулась.

– Я её заставила врать? Надо же, я, на самом деле, нехороший человек.

– Алёна, ты даже не понимаешь, насколько это дико – придумать такое! – Несбывшаяся свекровь смотрела на неё с наигранным ужасом во взгляде. – Ты же придумала целую историю, с такими подробностями, просто невероятными. По всей видимости, ты рассказывала её не раз, и не два. Ты рассказывала эту историю нам два года, и ни разу не запуталась! Меня это очень волнует, и даже пугает. Это говорит о больших проблемах!..

– Хотите сказать, что я псих?

– Нет. Поверь, я нисколько не хочу тебя обидеть, наоборот, я хочу тебе помочь. В конце концов, ты не посторонний нам человек, ты собиралась войти в нашу семью. И поэтому я и говорю тебе о том, что меня беспокоит…

– Так говорите, Анна Вячеславовна. Какие у меня проблемы?

– По-моему, ты слишком любишь фантазировать.

Не слишком удачная формулировка, и Алёна рассмеялась. Вполне искренне, рассмеялась громко, правда, ей было не до веселья.

– Да, без сомнения, в моей жизни фантазия играет ключевую роль, вы правы.

Анна Вячеславовна сокрушённо качнула головой.

– Зря ты смеёшься. Я, конечно, пытаюсь смягчить, но твоя тяга к вранью напоминает патологию.

– Это отношение людей к таким, как мы с Зоей, напоминает патологию. И её поступок, так, как она поступила со мной, этому прямое подтверждение. Она просто пытается занять моё место, всеми возможными способами, и скажет и сделает для этого всё, что угодно. Вот только, знаете, что я вам скажу? Она моё место, мою жизнь, не заслужила. А я это зубами выгрызла. И мне всё равно, что вы обо мне думаете. – Алёна протянула Анне Вячеславовне ключи от квартиры. – Вот, забирайте. Вадим же вас за этим прислал?

– Ты злишься, Алёна.

Её спокойный, снисходительный тон, выводил из себя. Алёне пришлось поспешно отвернуться, схватиться за ручку самого большого и тяжелого чемодана, и потащить его в прихожую, чтобы заставить себя смолчать.

– Зоя сказала, что ты выросла в детдоме. Это правда?

Всё же задержалась в дверях, затем обернулась. В последний раз взглянула на мать Вадима. Взглянула смело, с гордо поднятой головой.

– Вы не мой психолог, я не обязана разговаривать с вами по душам. Чего никогда и не делала. Терпеть не могу психологию. Всегда хотела вам это сказать.

Съёмная квартира оказалась небольшой, не слишком уютной, с минимумом мебели и с плохим видом из окна. Алёна первым делом вышла на крохотный балкон и долго стояла, смотрела вниз с восьмого этажа на старые, ржавые крыши бесконечной череды гаражей. Всё ещё не хотела верить, что её идеальная жизнь рухнула. От неё остались лишь воспоминания и четыре чемодана дорогих нарядов. Она не взяла из дома Вадима ни любимую чашку, ни розовое пушистое полотенце с сердечками, которое Прохоров купил ей на первый их общий День влюблённых, ни одной совместной фотографии. Даже из телефона все фотографии стёрла. Конечно, всё это помогло бы забыться, отвлечься, но они вместе работали, и уже завтра ей предстояло быть в офисе, и сидеть с ним за одним столом на планёрке. Как всегда, по правую руку. А ещё она встретит в офисе Зою, и нужно будет очень постараться не схватить младшую сестрёнку за её крашенные блондинистые волосы, и не потаскать по всему офису, показывая сотрудникам, какую змею они, на самом деле, пригрели у себя на груди. Вот только сотрудники, вполне возможно, встанут на сторону милой Зои, а не начальницы, что целыми днями проводит на показах, или зарывшись по уши в бумаги, а с ними, сроду, не выпила чашки кофе. Но ведь она всегда старается быть со всеми вежливой и справедливой, а от неё ждут лучезарных улыбок и жгучего желания посплетничать. Так получается?

На следующий день Алёна приехала в офис самой первой. В кабинетах было пусто и тихо, никто не смотрел ей вслед и не шептался. И было очень интересно, облетели ли невероятные новости офис? Если Зоя вчера была на работе вместе с Вадимом, то, скорее всего. Вот с такими тяжёлыми мыслями, и начался рабочий день. Алёна закрыла дверь кабинета, и попыталась сосредоточиться на работе. Офис, за тонкой стеной её кабинета, наполнялся людьми, голосами и звуками, но она старалась не прислушиваться и не реагировать. До тех самых пор, пока дверь без стука не открылась, и она не увидела Вадима. Кажется, он не ожидал её увидеть. Не постучал, заглянул мельком, а увидел Алёну за столом, и в первый момент замер. После чего нервно кашлянул и заговорил.

– Ты на работе?

Она спокойно кивнула.

– Да. Думаю, двухдневного отсутствия вполне достаточно.

– Это хорошо. – Прохоров сверлил её взглядом, мялся в дверях. Потом всё же негромко поинтересовался: – Всё хорошо? Ты нашла, где жить?

– Конечно. Сняла квартиру. Тебе отдали ключи?

– Да, мама передала… Она расстроена вашим разговором.

Алёна нервно перебирала бумаги, а после слов Вадима усмехнулась.

– Извини, если нагрубила ей. Но я теперь не должна об этом переживать, ведь так? Вряд ли мы с Анной Вячеславовной ещё когда-нибудь встретимся.

– Алёна, не говори так.

Она подняла на него взгляд.

– Вадим, давай прекратим этот бессмысленный разговор. Мы с тобой расстались, но нам ещё работать вместе. И если мы не будем обсуждать родственников друг друга, – это был прямой намёк для него, – всем будет гораздо проще.

Вадим секунду медлил, после чего кивнул, соглашаясь.

– Хорошо. И если мы говорим о работе, то звонили от Барчука, кажется, у них к нам какие-то вопросы. В обед подъедет его представитель. Я так понял, тот самый Александр, что ездил с тобой в Москву. Ты должна присутствовать.

– Конечно. Должна, значит, буду присутствовать. – Вадим собрался закрыть дверь, а у Алёны вырвался вопрос: – То есть, самого Барчука не будет?

– Насколько я понял, нет.

Алёна выдохнула.

– Отлично.

Михаила видеть не хотелось. Не хотелось предстать перед ним в разбитом состоянии, брошенной и униженной женщиной. Возможно, сегодня он и не узнает об её изменившихся обстоятельствах, но Алёне казалось, что стоит ей показаться перед ним, и ему всё станет понятно. Что она потерпела очередную неудачу.

Сотрудники тоже косились. Алёна вышла из кабинета в первый раз с самого начала дня, старалась вести себя невозмутимо, кивком здоровалась со всеми, кого видела, даже постаралась улыбнуться. Позволять кому-то себя жалеть, тем более тем, кто за спиной станет злорадствовать и её обсуждать, было нельзя. Но Зоя общественно-оповестительную работу уже успела провести, сомнений не было. Чтобы никто больше не думал, что Алёна занимает в фирме прежнее положение. Сестрёнка метила на это самое положение, и старательно избавлялась от всякого присутствия и влияния соперницы.

Когда Алёна появилась в приёмной Вадима, Саша уже был там, а Зоя подавала ему кофе. Через открытую дверь кабинета было видно, что Вадим беседует с кем-то по телефону, и вид имеет серьёзный и даже несколько озабоченный. Говорил он негромко, слов было не разобрать, но, судя по тому, что все ожидали в приёмной, дело было нешуточное. Алёна вошла и на секунду остановилась, примериваясь к обстановке. Но для неё в этот момент сосредоточилась только на сестре. Увидела её, и в душе поднялась буря, причём, буря из холодного вихря с ледяными порывами. Захотелось подойти к Зое и дать той ещё одну пощёчину. Потому что заслужила, потому что оскорбила и унизила. И даже не тем, что забрала у неё Вадима, а тем, что предала её доверие. А ведь Алёна на самом деле изо всех сил старалась ей доверять, полюбить её, поверить в то, что у неё, наконец, появился родной и близкий человек.

Никогда не надо верить в чудеса. Валера её этому учил. Чудеса своими руками для себя человек творит, а не кто-то неведомый наверху.

– Добрый день.

Зоя обернулась на неё через плечо, на её губах всё ещё цвела милая улыбка, что она дарила Александру. Алёна видела, что их гость посмеивается, на Зою многозначительно поглядывает, когда та наклонилась к нему, чтобы поставить на низкий столик поднос с кофе. Саше, без сомнения, открылся весьма вызывающий вид её глубокого декольте, вот он и посмеивался, но Зоя из-за подобных мелочей не тушевалась. А как только Алёна появилась в дверях приёмной, Саша тут же о секретарше с соблазнительной грудью позабыл, и о кофе позабыл, и поспешил с кресла подняться. Шагнул к Алёне.

– Наконец-то, – проговорил он, и неожиданно для самой Алёны, приблизился, наклонился к ней и поцеловал в щёку, как давнюю знакомую. – Мы тебя потеряли.

– Наверное, искали не там, – рискнула пошутить Алёна. Щёку для поцелуя подставила, а сама не отрывала взгляда от сестры. Видела, как недовольно вытянулось у той лицо. – Мне тоже кофе сделай, – попросила она.

Зоя весьма громко и презрительно фыркнула.

– Сделай сама.

Услышав подобный ответ, Саша заметно удивился, удивлённо вздёрнул брови, на девушку оглянулся.

– Не позорь фирму, – посоветовала младшей сестре Алёна. – Свари кофе. Саша, ты ещё что-нибудь хочешь?

– С таким настроем секретарской команды? Думаю, нет.

Он шутил, многозначительно хмыкнул, и Зоя, скорее всего, из-за его реакции всё же направилась к кофеварке. Правда, с каменным лицом. Алёна смотрела ей в спину, и решила, что пить поданный кофе не станет. Как бы сестра в него не плюнула, с неё станется.

– Я звонил тебе вчера, но ты была недоступна.

Алёна заглянула в кабинет, Вадим всё ещё разговаривал, и она присела на низкое кресло напротив Саши. Изобразила улыбку.

– Были некоторые дела… личного характера. Меня пару дней не было на работе. А зачем искали? – Внутри натянулась звонкая струна, издала неприятный, натужный звук, но Алёна всё же спросила: – Михаил Сергеевич искал?

– И он тоже. – Саша оглянулся за своё плечо, удостоверился, что Зоя всё ещё у шумящей кофеварки находится, и тогда перегнулся через низкий журнальный столик, чтобы быть ближе к Алёне. – Ты договора по домам в Солнцево сама готовила?

Алёна невольно нахмурилась. На секунду, но призадумалась. После всех перипетий в личной жизни, случившихся в последние дни, припомнить, что делала до этого, было сложновато. Но, в конце концов, кивнула.

– Конечно, сама. А в чём дело?

Саша вновь откинулся на спинку кресла, Алёну разглядывал. Пожал плечами. А Алёна совершенно не понимала, что всё это означает.

– И отправляла сама?

– Твой кофе. – Зоя подошла практически неслышно, и поставила перед Алёной чашку. Алёна даже глаз на сестру не подняла, на кофе уставилась. Зоя продолжала стоять рядом, и пришлось махнуть на неё рукой. Но договорить с Сашей всё равно не получилось, Вадим показался в дверях кабинета, глянул хмуро и пригласил их войти коротким жестом руки. Всё происходящее не сулило ничего хорошего. Алёна поднялась и прошла в кабинет. Саша шёл следом.

– Так что случилось? – не утерпела Алёна. – Вы мне объясните?

– Зоя, закрой дверь! – крикнул Вадим.

Дверь в кабинет тут же прикрылась, а Алёна присела на стул у большого стола Прохорова. Саша опустился на соседний стул. Сложил руки на столе, на Алёну покосился. А Вадим задал ей тот же вопрос, что и Саша несколько минут назад.

– Договора по Солнцево ты готовила?

– Конечно. Это же моя работа.

– Твоя работа, – повторил за ней Вадим, приглядывался с прищуром. – И с потенциальными клиентами ты говорила, и договора ты готовила.

– Да в чём, в конце концов, дело? Вы можете объяснить?

– Сколько ты потребовала комиссионных за продажу?

Алёна молчала. Переводила взгляд с одного на другого.

– Какие комиссионные? Цена указана в договоре, включая процент агентству.

– Алёна, цена, указанная в договоре на полмиллиона больше оговоренной.

– Что?! – Алёна растерянно моргнула. Снова переводила взгляд с одного мужского лица на другое, в итоге сосредоточилась на Прохорове. – Вадим, я лично готовила договора. Сумма была выставлена та, что мы обговаривали с клиентами в Москве. – Она развернулась на стуле. – Саша, скажи ему.

– Алён, я помню. Думаешь, я не помню, какие мы сами цены озвучивали?

– Вадим, мы эти дома на выставке представляли, по оговоренным с Михаилом Сергеевичем ценам! Как я могла что-то самовольно изменить?

– Вот и мне интересно. Почему клиентам пришли договора с суммой на полмиллиона больше.

– Я такого не писала! Что за глупости? – Алёна взволнованно выдохнула. – А если подобное и случилось, то ничего страшного в этом нет. То есть, это, конечно, страшно и непонятно, но я же не секретарь, я не занимаюсь рассылкой. Возможно, кто-то что-то…

– Где-то, – рассерженно подсказал Прохоров. – Алёна, ты сама себя слышишь? Ты подготовила договора, ты отправила их на пересылку, и не удосужилась проверить?

– Перестань меня обвинять Бог знает в чём, – тоже рассердилась она. – В конце концов, это твоя обязанность – проверять договора!

– Значит, я виноват?

– Я не знаю, кто виноват! И я даже не понимаю, в чём именно меня обвиняют? В ошибке в договоре? В том, что я, возможно, не ту цифру напечатала?

– Алёна, разговор идёт о том, что мы недобросовестные посредники. Вот о чём идёт разговор! Мне уже звонил генеральный, вся эта история дошла до его ушей. Ты представляешь, какой это скандал? Мы на выставке заявляем одну цену, что нам озвучивает продавец, а потом добавляем в договор нереальные комиссионные агенту? Потому что фирма отказывается брать вину на себя.

– С чего решили, что это комиссионные мне?

Вадим сверлил её взглядом.

– Наверное, потому, что покупатели говорили с тобой, и ты всё так преподнесла. Поэтому я и хочу задать тебе вопрос: ты сдурела? Мало того, что себя подставляешь, так ещё и меня? А всё потому, что я настолько тебе доверяю, что последний год не прошу приносить мне на проверку твои договора?

– В смысле, они со мной говорили? – переспросила Алёна.

– После того, как они получили договор и с ним с удивлением ознакомились, они позвонили тебе. По их словам. И ты им объяснила, что десять процентов от стоимости сделки – это нормальные комиссионные за посреднические услуги агенту. В данном случае, тебе.

Алёна молчала, обдумывала, после чего осторожно кивнула.

– Это на самом деле так, и ты это прекрасно знаешь. Но не мне лично, а фирме. К тому же, эта сумма уже была включена в окончательную цену, что мы обговаривали в Москве. Саша, подтверди.

Саша поёрзал на стуле, вздохнул. Ему явно было неловко присутствовать при этих разборках. А когда Алёна вновь обратилась к нему, он взглянул на неё с сожалением.

– Я бы с удовольствием подтвердил, но я же не постоянно находился рядом, не с каждым клиентом. Этим ты занималась.

– Так давай посмотрим, с кем именно возникло непонимание. Вадим, скажи фамилию покупателя.

– Алёна, это на трёх договорах. И на каждом по полмиллиона лишних.

Алёна ошарашено молчала, ей показалось, что очень долго. После чего решительно покачала головой.

– Я ни с кем не говорила. И ничего об этих деньгах не знаю.

– Зато они все утверждают, что говорили с тобой.

– Да что за бред?

– Алёна, я не знаю, бред это или не бред, но всё происходящее является фактом. Генеральный рвёт и мечет, и рвёт на части он меня. Говорит, что мы наживаемся на репутации фирмы. Ты слышишь меня? Намекает, что это была моя идея!

– А ты решил всё свалить на меня, я права?

Прохоров неожиданно стукнул ладонью по столу.

– Это твой проект! Твои договора!

– Не кричи на меня!

– Успокойтесь оба, – попросил их Саша. – Может быть, это, и правда, недоразумение?

– Может быть, – зло выдохнул Вадим. – Вот только дело уже не о деньгах идёт, а о репутации фирмы, что мы представляем. И генеральному на неё, да и на меня, плевать с высокой колокольни. – Он ткнул в Алёну пальцем. – А всё потому, что ты напортачила!

– Хорошо хоть не обвиняешь меня в вымогательстве, – не удержалась Алёна. – Не считаешь, что я эти деньги присвоить пыталась.

– А я уже не знаю, что думать, – неожиданно заявил Вадим. – Просто не знаю.

Алёна замерла перед ним, как пойманный в клетку зверёк, а смотрела с настоящим ужасом. Вдруг осознала, что Вадим, на самом деле, может думать о ней и о том, на что она способна, что угодно. Думать, обвинить её в мошенничестве, и самое чудовищное в том, что ему поверят. Рушилось всё, именно в этот момент, а не вчера или день назад. Именно сейчас. И от этих мыслей и накатившей паники, Алёне было нечем дышать.

– Александр, извините, что мы вмешали вас в наши разборки, но я считал, что вам необходимо было поприсутствовать, чтобы понять – фирма здесь не при чём. Мы обязательно разберёмся с недоразумением, и накажем виновных. Передайте Михаилу Сергеевичу наши извинения, мы в ближайшем времени постараемся исправить, а, если понадобится, то и спасти ситуацию. Всё будет в порядке.

Прохоров говорил, обращаясь к Саше и нацепив на лицо вежливую улыбку, а Алёна так и сидела, будто окаменев и вцепившись в жёсткие подлокотники кресла. Саша на неё, кажется, посматривал, но она не реагировала. И, в конечном счёте, гостю пришлось подняться и попрощаться, удовлетворившись пылкими извинениями и обещаниями, а Вадим с Алёной остались наедине. Сначала молчали. Вадим поднялся, походил по кабинету, он пылал от злости и негодования. Судя по всему, генеральный директор впервые за все годы его работы, вынес Вадиму серьёзный выговор, а Прохоров очень болезненно переживал любую критику в свой адрес. И сейчас ему необходим был виноватый, и для себя он его уже определил.

Но у Алёны на этот счёт были свои подозрения. И молчать она не собиралась.

– Это она сделала, дрянь такая.

Вадим обернулся, настороженно глянул.

– Кто?

Алёна выпрямилась на кресле, вскинула подбородок, на бывшего жениха взглянула с вызовом.

– Догадайся. – Ткнула пальцем в закрытую дверь. – Эта малолетняя дрянь!

– Ты совсем с ума сошла?

– Считаешь, что я не права?

– Да, я так считаю! Перестань уже переваливать на других свою вину!

– Мою вину? То есть, ты готов поверить, что я, ни с того, ни с сего, решила легко заработать полтора миллиона? По-твоему, я на это способна?

Он мрачно смотрел на неё.

– А я не знаю, на что ты способна, – порадовал её Прохоров своими выводами. – Вот в чём беда, Алёна. Я даже не представляю, на что ты способна.

– Вадим, как ты можешь? – Его слова и обвиняющий тон звучали для Алёны, как выстрелы. – Разве я делала что-то тебе во вред? Хоть когда-нибудь? Ты меня учил работать, с нуля, Вадим!

Он отвернулся от неё, а Алёна, успевшая в порыве чувств подняться с кресла, снова на него опустилась. Мысль о том, что виновницей сложившегося положения является Зоя, и никто другой, её никак не покидала. Она даже обернулась на закрытую дверь кабинета, и, казалось, что огонь её в глазах вполне способен прожечь дерево насквозь.

Вадим молчал, и она, в конечном счёте, рискнула спросить о решении генерального:

– Что сказал Лев Павлович? Нас накажут?

– Конечно, накажут, – выдохнул Прохоров. – Можешь не сомневаться.

– Вадим, я тебе обещаю, что я во всём разберусь. Я немедленно проверю все договора, позвоню покупателям, выясню все подробности…

– Выяснять подробности поздно, Алёна, они уже никого не интересуют. Дело в репутации фирмы.

Алёна молчала, внутренне сжавшись. А Вадим к ней повернулся, и после короткой заминки, сказал:

– Тебе нужно уволиться.

Она вскинула на него ошарашенный взгляд.

– Что? Ты меня увольняешь?

Прохоров поморщился, пытался казаться опечаленным подобным решением и расстроенным, но Алёна по его глазам видела, что он ничуть не сожалеет. Потому что в данный момент думает не о ней, не о её благополучии и растоптанных чувствах, а лишь о себе. О своей репутации и карьере.

И он сказал:

– Прости, но другого выхода я не вижу. Я должен наказать виновного.

– А я, по-твоему, виновна?!

– Да.

– Ты несправедлив, Вадим! И отлично это знаешь!

– Алёна, это не моя вина! – не сдержался он и повысил голос. – Это изначально был твой проект. Значит, ты не справилась, ты ошиблась. Или недосмотрела. Может быть, слишком занята была чем-то другим. Но вина твоя, и отвечать придётся тебе.

– А ты моим увольнением прикроешь свой зад!

– Не разговаривай со мной так!

– Ничего другого мне тебе сказать нечего, к сожалению!

– Что ж, это печально. Я не хотел расставаться так. Мы хорошо работали вместе…

Уже «работали», уже в прошедшем времени!

Алёна вскочила с кресла, наградила Прохорова убийственным взглядом, а ещё подумала, не швырнуть ли в него чем-нибудь тяжёлым. Но потом решила, что это было бы слишком наглядно, бессильно и отчаянно. А она не привыкла уходить так.

Только проговорила, чётко и в гневе:

– Иди к чёрту.

Когда Алёна выскочила из его кабинета, Зоя, как примерный секретарь, сидела за компьютером и стучала пальцами по клавиатуре, изображая из себя работника месяца. Серьёзная и деловая. Только короткий взгляд на Алёну бросила. А та, собрав всю волю в кулак, запретила себе скандалить с сестрой. Только смерила презрительным взглядом и покинула приёмную.

Но что толку было от её презрения? Она проиграла. Проиграла уже не очередной бой, а войну. Всю, целиком.

Вот только белый флаг она выбрасывать не станет. Обойдутся.

Второй за последние два дня она собирала свои вещи. На этот раз в коробку, в офисе, и их было гораздо меньше, чем дома. И плохо было то, что с этой коробкой предстояло прошествовать через весь офис, когда ей будут смотреть в спину и шептаться. В какой-то момент она опустилась на своё кресло, пристроила локти на краю стола и закрыла ладонями лицо. Сидела так несколько минут. На столе, прямо перед ней, звонили телефоны – то городской, то мобильный, но Алёна никак не реагировала.

Она потеряла дом, любимого человека, перестала быть частью семьи, хоть и чужой для неё, по сути, но семьи, а теперь ещё и без работы осталась. И, надо полагать, в сфере недвижимости ей работу больше не предложат. Вадим под руку с генеральным позаботятся о том, чтобы свалить всю вину на неё, и чтобы об этом знали все. Что она мошенница, и денежные вопросы с ней решать нельзя.

Коробка с личными вещами из офиса полетела на заднее сидение автомобиля, перевернулась, и кое-что высыпалось на пол. Алёна даже не посмотрела, что именно. Захлопнула дверь и села на водительское сидение. Вцепилась в руль. На часах два часа пополудни. Недолгим был сегодняшний рабочий день. А когда предстоит следующий, вообще, не ясно.

И что ей теперь делать? Снова податься в официантки? Будет весело, вспомнит юность.

В «Макдональдсе» в будний день было не слишком людно. Алёна забрала на кассе поднос с заказанной едой, села за столик у окна и схватилась за гамбургер. Развернула хрусткую бумагу, откусила, а сама наблюдала за девушками в форменной одежде, что стояли за кассами или бегали с тряпками по залу. Им всем было от силы по двадцать лет. По всей видимости, и должность официантки уже не для неё. Чувство, что последних девяти лет в её жизни и не было. От чего ушла, к тому и пришла.

– Ты всё это съешь?

Алёна подняла глаза на подошедшего мужчину и недовольно вздохнула, отвернулась от него. Правда, спросила:

– Как ты меня нашёл?

– Саша подсказал. Ты ему рассказывала, что в дни трудные ты свои печали всякой гадостью заедаешь. Это самый близкий к твоему офису ресторан.

– Мило, – пробормотала Алёна, не зная, что ещё сказать.

Михаил присел напротив неё, ещё раз взглянул на поднос, после чего положил перед собой картофель фри и отобрал у Алёны стакан с колой. Она попробовала возмутиться:

– Эй! Купи своё.

Он усмехнулся.

– Не боишься целлюлита, обжора?

Михаил попил, и Алёна забрала у него стакан обратно.

– А кому какое дело, будет у меня целлюлит или нет?

– Мне есть дело. Мне твоя задница нравится такой, какая есть.

Алёна уставилась на него с намёком.