Текст книги "Единожды солгав"

14 ГЛАВА

Выиграла Алёна в лотерею или нет, но люди определённо смотрели на неё с намёком. На то, что она заполучила что-то, до этого момента мало кому доступное. По крайней мере, в офисе никто не сомневался в том, что шеф спит с новой сотрудницей. Алёна была уверена, что их с Барчуком обсуждают, смакуют подсмотренные детали и подслушанные ненароком фразы. Ничего нового и необычного в подобном поведении и в отношении к ней людей, не было, но всё равно неприятно. Приходилось снова держать нос по ветру, и из-за этого казаться чересчур гордой и, наверное, заносчивой. Но не опускаться же до исповедей с незнакомыми людьми у офисной кофеварки, в надежде что-то объяснить и как-то себя оправдать, правда? Алёна никогда так не поступала и понятия не имела, каково это – сплетничать, да и вообще, что-то обсуждать с женщинами. Знакомыми, приятельницами… У неё даже подруг за всю жизнь случилось так мало, что по пальцам на одной руке можно сосчитать. Ещё и свободные останутся.

И словно недостаточно ей было перешёптываний в коридорах офиса, ещё и Саша старался подлить масла в огонь её недовольства и смятения. Он, конечно, ничего не обсуждал и ни с кем не шушукался, но на Алёну поглядывал красноречиво и посмеивался. То ли, в самом деле, считал, что делает это незаметно, то ли специально подзадоривал. В какой-то момент Алёна не выдержала, уставилась на него и сурово поинтересовалась:

– Что?

Они сидели в её кабинете, обсуждали расторжение контракта с её бывшей фирмой, Барчук вышел от них несколько минут назад, и Саша с тех самых пор продолжал по-дурацки улыбаться. Хотя, Миша до своего ухода вёл себя совершенно естественно, рук к ней не тянул и никаких вольностей не произносил. Но в этом, судя по всему, уже не было необходимости, все и так всё знали, понимали, и старались увидеть даже то, чего не было. Чтобы было о чём поболтать в курилке.

– Вы с шефом хорошо смотритесь вместе, – сказал ей Саша, а после и вовсе взял и подмигнул. Вышло довольно пошло.

Алёна от всего этого поморщилась.

– Ты можешь не называть его шефом? Это звучит глупо. Мы же не в мафию играем.

– Фу-ты, ну-ты, – негромко передразнил её ворчание Саша. Вернулся за стол, вытянул длинные ноги, затем и вовсе с хрустом потянулся и зевнул. Алёна кинула на него задумчивый взгляд исподлобья, после чего покрутила ручку между пальцев. Поняла, что это нервное, и себя остановила.

– Саш.

– А?

Алёна проникновенно улыбнулась молодому человеку.

– Расскажи мне.

Саша зевать перестал, на неё уставился.

– Что?

– Ну… про тех, кто был до меня. Они тоже Михаилу Сергеевичу хорошо подходили? Я вот слышала даже одно имя – Карина.

Саша, настоящий пакостник, хитро разулыбался.

– Любопытство берёт, да?

Алёна намеренно сдвинула брови и предупредила:

– Сейчас выгоню из кабинета.

Он рассмеялся.

– Да и ладно, у меня свой есть. Но могу рассказать. Про Каринку точно. Шеф с ней года полтора встречался. Стервоза ещё та. Но красивая. Задница у неё, видела, какая? – Саша даже обрисовал зачётные женские формы руками в воздухе. Алёна наблюдала за его действиями с неудовольствием. Весь разговор ей откровенно не нравился, но ведь она же его завела, стала вопросы задавать. Потому что интересно, потому что беспокоит. Потому что хочет и, одновременно, не хочет знать. Мучительное чувство неопределённости.

– Какое мне дело до её задницы?

– А больше там беспокоиться не о чем. – Саша даже рукой махнул.

– И что, кроме этой Карины никого? – Как-то не верилось.

Саша же пожал плечами.

– Про других не знаю. Да и когда? Михаил Сергееич весь в трудах, в заботах…

Алёна покивала и с лёгкой иронией добавила:

– Аки пчела.

– А что, всё так и есть.

– А кто эта Карина такая? Сколько лет, где работает?

– Сколько лет – понятия не имею, мне это как-то без надобности. А работает она в администрации, в приёмной у мэра сидит.

– У мэра? – переспросила Алёна, а, на самом деле, захотелось присвистнуть.

– Да не думай ты о ней. Ну, может, появится ещё разок, поскандалит. Она ведь на самом деле на босса планы серьёзные имела. Он ей квартиру подарил… – Саша сказал это и замолк, на Алёну снова уставился, моргнул, а Алёна вздохнула. Полтора года – это отношения, покупка квартиры – это отношения, наверное, какие-то планы на совместное будущее…

Алёна захлопнула папку с документами, прихлопнула её ладонью. А Саше сказала:

– Собирайся, поедем к Вадиму.

Откровенно сказать, Алёна предпочла бы переложить обязанность встречаться и объясняться с Прохоровым на кого-нибудь другого, с огромным удовольствием. Ещё неделю назад, когда Барчук только предложил ей работу, Алёна первым делом подумала о том, как вернётся в офис, в котором проработала почти три года, и откуда её выгнали, можно сказать, что с позором. А она вернётся, если не победительницей, то уж точно не униженной и побеждённой, со списком претензией. Ведь кому, как не ей, знать все слабые точки работы Вадима и его команды, вообще, всей компании в целом.

Как она и думала, сотрудники встретили её появление с заметным удивлением. А Алёна деловым шагом прошла по коридору, мимо ряда столов, поздоровалась кивком головы с теми, с кем посчитала нужным.

– Настроение поднимается? – со смешком поинтересовался Саша, наклонившись к её уху.

Алёна не стала ему отвечать, лишь нетерпеливо дёрнула плечом. И отступила, давая Саше возможность первому войти в приёмную Прохорова. Он вошёл, как всегда озарил всех присутствующих шикарной улыбкой, и поздоровался.

– Вадим Анатольевич у себя? Мы договаривались о встрече.

– Конечно. Вадим Анатольевич вас ждёт.

Алёна услышала голос младшей сестры. Такой ровный, вежливый и очень официальный. Зоя, судя по всему, всерьёз над собой работала. Но вряд ли в надежде стать идеальным секретарём. У неё планы были куда более масштабные. Алёне не надо было себя в этом убеждать, раздумывать о надуманной корысти сестры, она всё прекрасно знала. Вадим оказался очень удобной ступенькой для старта, по крайней мере, Зоя так посчитала. Это Алёна собиралась выйти замуж и работать над тем, чтобы быть счастливой именно рядом с Вадимом Прохоровым, вместе с ним, а Зоя, по своей молодости, а, возможно, по своей натуре, была куда более жадной, до всех благ, что могла дать ей жизнь. Вряд ли она остановится на достигнутом, если представится шанс достичь большего, подняться выше. Но кому Алёна могла это рассказать? Да и необходимости уже не видела.

Алёна вошла в приёмную, и они с Зоей оказались лицом к лицу. Алёна видела, что сестрёнка в первый момент задохнулась от неожиданности, улыбка с её лица стёрлась, и вернуть её, Зоя так и не смогла. Никакие старания не помогали. И если бы не присутствие Саши, между сёстрами, наверняка, случился бы очередной неприятный разговор с выяснением отношений. И Зоя всё косилась и косилась на него, недовольная тем, что приходится сдерживаться.

Всё-таки спросила:

– Что тебе нужно? Вадим не хочет тебя видеть.

– Тогда он может закрыть глаза, – предложила решение проблемы Алёна. Сделала ещё несколько шагов по приёмной, поздоровалась со второй секретаршей, которая наблюдала за развитием ситуации с явным любопытством.

– Алёна Викторовна – новый начальник продаж в нашей компании, – представил её Саша. После чего развёл руками. – Так что, Вадиму Анатольевичу всё же придётся с ней встретиться. У нас важный разговор по контракту.

Зоя слушала его, но смотрела на Алёну. Попросту таращилась на неё, и Алёна видела, видела по её глазам, что сестра в этот момент её ненавидит. За то, что пришла, за то, что имеет на это право, за то, что не оказалась где-то на задворках жизни, что она у неё отобрала. Алёна вдруг поняла, что Зоя, на самом деле, этого для неё хотела. Не просто вырваться в другую жизнь за её счёт, а отобрать и наслаждаться тем, что Алёна не сможет подняться. Спрашивается: что она ей сделала? Плохого, ужасного, за что так хочется отыграться, даже отомстить?

Зоя прошла мимо неё к двери кабинета, скрылась за ней на несколько секунд, а когда вернулась, то предложила им войти. Остановилась рядом с распахнутой дверью, с каменным выражением лица, расправив плечи и гордо вскинув голову. Чем именно она гордилась, Алёна не понимала, но, видимо, повод для себя нашла. А Алёна, оказавшись совсем рядом, окинула взглядом её офисное платье, которое, кстати, было короче положенного по дресс-коду сантиметров на десять, да и вырез декольте невольно притягивал взгляд. Сашин, по крайней мере, точно. И Алёна, заметив это, тоже посмотрела. Красноречиво поджала губы, затем головой качнула.

– Натуру поменять нельзя, – проговорила она негромко, но её, без сомнения, услышали.

Глаза Зои сверкнули от злости, она возмущённо выдохнула, а в следующий момент её взгляд забегал, она искала глазами Вадима, необходимо было пожаловаться и попросить оградить её от неприятных замечаний. Алёна же усмехнулась и прошла мимо неё в кабинет.

– Здравствуй, Вадим, – сказала она бывшему жениху.

Прохоров тоже счастливым от их встречи не выглядел, а присутствие Саши его и вовсе серьёзно встревожило. Он переводил взгляд с Алёны на её сопровождающего, и хмурился.

– Как дела? Давно не виделись.

Вадим не был глупым человеком, дурацких вопросов о том, что она тут делает, по примеру Зои, задавать не стал, сообразил, что просто так Алёна в компании человека Барчука не явилась бы, и поэтому предложил присесть. Алёна присела, оглядела знакомый до каждой книги и статуэтки кабинет, затем перевела взгляд на бывшего жениха. Наверное, собираясь навестить его, у Алёны где-то глубоко пряталась мстительная мысль о том, что Вадим встретит её исхудавшим, бледным и отчаявшимся. Втайне Алёна мечтала о таком исходе. Не потому, что хотела всё вернуть, нет, просто хотелось, чтобы Вадим осознал свою ошибку. Но Прохоров выглядел, как обычно, то есть, как огурец. Приглаженный, стильно одетый, уверенный в себе. По всей видимости, заботились о нём хорошо, не хуже, чем сама Алёна некогда. Ничего особо трудного и гениального в заботе о нём не было, ведь есть ещё Варвара Павловна, которая делает в доме львиную долю работы, а Вадим этого попросту не замечает, уверенный, что заботятся о нём с любовью, только так и никак иначе.

Но сейчас Прохоров занервничал, хотя и пытался свою нервозность всеми силами скрыть. Даже снова позвал Зою и попросил принести кофе.

– Я буду чай, – перебила его Алёна.

А Прохоров по привычке взял и кивнул, а нынешней возлюбленной на автомате сообщил:

– Да, чай. Зелёный, с жасмином. У нас там есть.

Алёна Вадиму улыбнулась.

– Как мило, что ты помнишь.

От этого замечания Вадим растерялся, а Саша усмехнулся. По-дурацки почесал кончик носа.

– Так как у тебя дела, Вадим? – повторила Алёна свой вопрос.

Прохоров откинулся на спинку своего дорогущего кожаного кресла. Потеребил кончик шелкового галстука.

– Всё хорошо. Вроде бы.

– Я рада.

– А у тебя? – Он снова кинул быстрый взгляд на Сашу. – Нашла работу? – Помедлил, но всё же произнёс: – Это хорошо.

Алёна ему благодарно улыбнулась.

– Я тоже так думаю. Михаил Сергеевич был весьма убедителен, когда… делал мне предложение. – Произнесла, выдержала короткую паузу и поспешила добавить: – О работе.

Выглядело это всё, возможно, несколько глупо, зато впечатление произвело, чего Алёна и добивалась. Все эти паузы, намёки, особые интонации. Прохоров занервничал ещё больше. А Саша снова сказал:

– Алёна Викторовна – новый начальник нашего отдела продаж.

Кажется, что он только для этого сюда и пришёл, чтобы громогласно озвучивать её новую должность.

Зоя появилась в кабинете с подносом, поставила его на стол между ними, и Алёна снова принялась наблюдать за сестрой. За тем, как та очень аккуратно, со всей своей старательностью, подаёт кофе. А ей чай. Когда Зоя наклонилась к ней, Алёна смотрела ей прямо в лицо. Зоя тоже смотрела на неё, чашка звякнула о блюдце, Алёна машинально сдвинулась в сторону, побоявшись, что любимая сестрёнка опрокинет на неё кипяток. Недовольно глянула на Вадима, а Зое сказала:

– Поставь уже чашку на стол, хватит надо мной стоять.

– Алёна, – не утерпел Вадим, а Алёна перевела на него взгляд и вроде бы недоумённо приподняла брови. Хмыкнула.

– Это твоя секретарша, а не моя.

Вадим скрипнул зубами, что за ним наблюдалось крайне редко, на свой кофе даже не взглянул, и в лоб поинтересовался:

– Так что у вас за вопросы ко мне?

– По контракту, – оживился Саша, который прихлёбывал горячий кофе, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Без кофе было горячо.

– Организационные?

– Почти. – Саша открыл папку с документами, пригладил их ладонью, а Прохорову с милой улыбкой сообщил: – Михаил Сергеевич вдруг озадачился: а к чему ему вы, если у него теперь есть Алёна Викторовна? Мы работали лично с ней, проектом занималась она, и нас всё устраивало. А теперь она у нас на зарплате, так, спрашивается, для чего и за что нам платить вам?

Вадим сверлил Сашу тяжёлым взглядом, подбородок выдвинулся вперёд, что свидетельствовало о крайней степени его недовольства происходящим. Затем перевёл взгляд на Алёну. А та лишь сказала:

– Он хочет расторжения контракта.

Это «он» прозвучало весьма весомо, и будто повисло в воздухе. И чтобы как-то разрядить атмосферу, Алёна сказала:

– Мы готовы выплатить неустойку, – хотя, знала, что для Прохорова любая сумма неустойки ничего не решит и не изменит. Разрыв контракта с Барчуком – для него огромный, личный прокол в работе.

И пока Алёна пыталась смягчить удар, Саша взял и добавил со всей своей барчуковской спесью:

– Мы скидываем балласт.

– Зачем ты сказал про балласт? – выговаривала ему Алёна, когда они шли к машине, оставив Прохорова в кабинете переживать внезапно обрушившуюся на него неудачу.

– Я всегда говорю правду.

Алёна кинула на Сашу выразительный взгляд.

– И тебе это, судя по всему, нравится.

– Конечно, – удивился он. Но уже в следующую секунду не сдержался и засмеялся. Продолжил совсем другим тоном: – Зато какое у него было лицо!

Про лицо Вадима в тот момент, Алёна и сама подумала. И ей было не так смешно и приятно об этом вспоминать, как Александру. Она ещё переживала о репутации и неудачах Прохорова, по привычке. И прекрасно представляла, какой непростой разговор его ожидает с генеральным, чего ему будет стоить сообщить в Москву неприятную новость.

– Ну что? – спросил их Барчук, когда они с Сашей вернулись в офис и столкнулись с ним у лифта. Михаил собирался уезжать, выглядел задумчивым и чем-то недовольным, но Алёна уже знала, что расспрашивать его и о чём-то всерьёз беспокоиться, не стоит. Миша большую часть времени проводил на работе, и всегда был чем-то недоволен, расслаблялся только дома. А его рабочее настроение следовало перетерпеть. А попросту не обращать внимания на его хмурый вид и ворчание.

– Всё сделали, шеф, – бодро отозвался Саша, и даже честь любимому начальнику отдал. – Правда, Алёна Викторовна, щедрая душа, пообещала Прохорову неустойку выплатить.

– При чём тут моя щедрость? – удивилась Алёна. – Это прописано в договоре, и платить всё равно пришлось бы. Зачем отказываться и из-за этого воевать?

– Отнеси договор юристам, пусть они думают, что мы и кому должны.

Двери лифта призывно открылись, Михаил вошёл в кабину, но в последний момент успел схватить Алёну за руку и втянуть её вслед за собой. Саша остался на этаже, двери закрылись, а Алёна устремила на Барчука укоряющий взгляд.

– Я же просила так не делать, – сказала она. – Полный коридор народа.

Михаил спорить не стал, даже отодвинулся. Привалился спиной к стенке кабины, а на Алёну с насмешкой поглядывал. Лифт спускался вниз, и Алёна знала, что когда он остановится на первом этаже, перед дверями окажутся люди, сотрудники, возвращающиеся с обеденного перерыва. Поэтому стоит держать дистанцию и сохранять нейтралитет.

– Как настроение? – спросил её Михаил.

К чему он клонит, было совершенно ясно. Барчук ещё так смотрел, не просто с намёком, а с ехидством, и Алёна невольно приняла оборонительную стойку, сложила руки на груди.

Ответила:

– Отличное.

– Как всё прошло?

– Саша же тебе сказал.

– Что мне Саша?..

– А от меня ты что хочешь услышать? Вадим, явно не был счастлив: ни увидеть меня, ни услышать неутешительные новости.

– Он удивился?

– Конечно, – не стала она отрицать. – Явно не ожидал, что ты возьмёшь меня на работу.

– Что ещё раз говорит о его глупости.

– Он далеко не глуп, Миша. Глупо так думать.

– Ну, недальновиден.

Алёна ему улыбнулась.

– Так что ты хотел мне сказать?

Барчук вроде как недоумённо вздёрнул брови, от стены отлепился и даже шагнул вперёд – то ли к Алёне, то ли ближе к двери. Алёна на всякий случай посторонилась. А Михаил смотрел прямо перед собой.

– Поужинаем в ресторане? – спросил он.

Алёна согласно кивнула.

– Конечно. Если ты хочешь.

Двери открылись, за ними оказались сотрудники, которые тут же расступились, давая дорогу начальнику, а Алёна отступила назад, равнодушно встретила чужие любопытные взгляды. Интересно, кто-то слышал, как они с Мишей договаривались об ужине?

Наплевать.

Наверное, последствия расторжения контракта для Вадима, оказались довольно серьёзными. Ничего конкретного Алёна не знала, если честно, ей даже позвонить было некому, чтобы узнать новости, ни одного человека, которому она могла бы доверять, в бывшем офисе у неё не осталось. Но уже через день в офис Барчука прибыли юристы, и Алёна узнала в одном из них личного представителя генерального директора московского офиса, так что, проблема, вполне ожидаемо вышла на уровень московского руководства. Столичный юрист Алёну тоже узнал, они столкнулись в коридоре, пришлось поздороваться, а её смерили подозрительным взглядом, будто перебежчика. А ведь это от неё избавились, её уволили. А теперь подозревают в злонамеренном предательстве.

– Как ты сказала? – переспросил Михаил и рассмеялся. Развалился на своём рабочем кресле, закинув руки за голову, и на Алёну поглядывал. Повторил, словно смакуя: – Злонамеренное предательство.

– Не смешно, – одёрнула его Алёна. – Видел, как они на меня смотрят?

– Какое нам дело, как они на тебя смотрят? Это их проблемы.

– Значит, у них проблемы, а у тебя всё хорошо?

– Конечно. У меня всегда всё хорошо.

– А то, что ты попал на большую сумму денег? – Алёна остановилась перед ним, упёрла руку в бок.

А Барчук лишь пожал плечами.

– Я знал, на что иду, предлагая тебе работу. Знал, что придётся расторгать контракт, придётся раскошелиться. Но я также знаю, что это будет для меня гораздо выгоднее. Платить зарплату тебе, чем содержать половину штата их фирмы. Если, по факту, мне нужна одна ты, и это было понятно с самого начала.

Надо сказать, что слышать подобные признания было приятно. Алёна невольно хмыкнула, поглядывая на Михаила с благосклонностью. А его это рассмешило.

– Нравится, да?

– Конечно, нравится, – не стала она спорить. – Я ценный работник, это здорово.

Барчук неожиданно вздохнул.

– Вот если бы ты научилась борщ варить, стала бы самим совершенством.

Алёна лишь руками развела, а Михаила утешила.

– Так не бывает. Не может быть в одном человеке собрано столько достоинств сразу. Ты бы умер от счастья.

Он хмыкнул, скорчил расстроенную гримасу. А Алёна, уже направившаяся к выходу, остановилась, осенённая внезапной мыслью. К Барчуку обернулась.

– Миш, ты, вообще, никого в доме видеть не хочешь?

– Тебя хочу, – отозвался он на автомате, хотя уже не смотрел на Алёну, раскладывал перед собой какие-то бумаги и сосредотачиваясь на них.

– Спасибо, конечно, мне приятно, – с лёгкой иронией отозвалась она. Приблизилась к его столу и наклонилась к Барчуку. – У Вадима есть домработница, Варвара Павловна. Замечательная женщина. Спокойная, незаметная, а главное, прекрасно готовит. Мы с ней очень подружились за то время, что я жила с Вадимом.

Барчук всё же поднял голову и устремил на Алёну выразительный взгляд. Та под этим взглядом вздохнула.

– Я могу больше не упоминать его имени, если тебе так больше нравится. Я говорю тебе о Варваре Павловне. Я знаю, что у неё проблемы с жильём, и работа с проживанием её вполне бы устроила. Как ты смотришь на то, чтобы с ней познакомиться?

– Алёна, я не люблю чужих людей.

– А вкусно покушать ты любишь? Знаю, что любишь. А блины, омлет и один рецепт пасты, что я выучила в Милане – предел моих кулинарных способностей. К тому же, я уверена, что Варвара Павловна тебе понравится. А я не буду переживать из-за того, что оставила её Зое на съедение.

Барчук выразительно шмыгнул носом. Всем своим видом показывал, что знакомиться ни с кем желанием не горит, но, в конце концов, кивнул.

– Хорошо. Давай познакомимся с Варварой Павловной. Чёрт, я сломаю себе язык.

Алёна улыбнулась ему.

– Ничего, привыкнешь.

Выходя из кабинета Барчука, чувствовала, что настроение заметно поднялось. Что ж, счёт 2:0 в её пользу. Вадим пока проигрывает.

Но больше она у него ничего забирать не собирается, честно. И мстить не будет. Интуиция подсказывает, что жизнь сделает это за неё.

А так же знала, что придёт день, когда подробности её личной жизни в последние недели станут всем известны. Правда, они с Мишей ничего особо не скрывали, и ни от кого не прятались. Просто Барчук вёл жизнь полу-отшельника. Каждое утро он появлялся на работе, надев костюм и взяв в руки смартфон, и на самом деле становился похож на прогрессивного, современного человека, бизнесмена. Но стоило рабочим планам на этот день закончиться, как он садился в машину, и отчаливал в свою другую жизнь, в которую редко кого допускал. Сам называл себя отшельником, хотя, Алёна про себя всегда усмехалась, раздумывая о том, как легко быть отшельником и одиночкой, живя в таком доме, в такой красоте вокруг.

Михаил порой любил помолчать, или поработать в тишине. Уходил в себя, в свои мысли, и Алёна уже знала, что в такие моменты ему мешать не стоит. Лучше дать ему побыть одному. В первые дни, что она провела с Барчуком в его доме, он предупреждал её о своих, порой странных, как могло показаться, пристрастиях, наверное, намекал, что у неё могут появиться претензии к нему, что ей может стать невыносимо скучно, но, как ни странно, Алёна всегда находила, чем себя занять. И уж точно не скучала. Ей нравилась тишина, покой, нравилось посидеть на берегу реки или на маленькой пристани с книжкой, болтая ногами в прохладной воде. Нравилось лежать на траве и думать. В том числе, о своей жизни. И во время одного из таких раздумий, приятных пауз в бурном течении её жизни, Алёна вдруг осознала, что за всю жизнь не знала такого покоя. Ей всегда нужно было куда-то бежать, что-то делать, за что-то бороться. Среди толпы людей, ритмичного образа жизни больших городов. Стараясь не запутаться в своих словах, речах и обещаниях. За много-много лет, наверное, ещё с юности, у неё не выдавалось такого момента, чтобы просто остановиться, или выйти босыми ногами на траву, откинуть все тревоги и просто подумать о своей жизни. О том, что она с ней делает. И сейчас было непривычно, а порой и страшно становилось от всех этих мыслей, и хотелось удержаться на плаву, найти тот берег, к которому захочется пристать.

Думать о том, что этот берег, возможно, найден, было страшно. Алёна оглядывалась вокруг, видела всю красоту, к которой тянулась душа, смотрела на замечательный дом, самый прекрасный, что могла себе представить, думала о мужчине, который всю эту сказку создал, и боялась, очень боялась прикипеть ко всему этому душой. Боялась, что наступит такой момент, когда её попросят уйти отсюда, а душу и сердце тогда придётся оставить здесь. И этого будет не исправить. Если такой момент наступит, наверное, тогда её жизнь и закончится. И Алёна всеми силами с собой боролась, но становилось всё труднее. Приходилось без конца напоминать себе, что Миша отлично знает, кто она и на что способна, и не может ждать от неё искренности и душевности. И поэтому не стоит, не стоит прикипать к нему и к его жизни душой и сердцем.

Нужно наслаждаться тем, что есть.

Вполне ожидаемо, Варвара Павловна Барчуку понравилась. Правда, он изначально был настроен скептически, приглядывался к женщине с подозрением, слушал её, хмурясь и вздыхая, но Алёна успела предупредить Варвару Павловну о неуживчивом характере потенциального работодателя, но тут же успокоила, что это довольно быстро пройдёт.

– Его просто нужно вкусно кормить, – сказала она Варваре Павловне, когда везла её в дом Барчука, знакомиться.

Женщина заметно нервничала, но после слов Алёны попыталась посмеяться.

– Алёночка, я же учила вас варить борщ.

Алёна с готовностью кивнула.

– Учили, я же не спорю. Но я, в плане готовки, ученица никудышная, я даже последовательность действий запомнить не могу. А вы сами говорите всегда, Варвара Павловна, что готовить нужно с душой. А у меня душа не лежит.

– Зоя Викторовна хорошо готовит, – осторожно заметила Варвара Павловна. – Я в последнее время к плите и не вставала, всё по хозяйству, по хозяйству.

Алёна возмущённо фыркнула.

– Прекратите называть её по отчеству. У неё ещё молоко на губах не обсохло, чтобы она к себе подобного отношения требовала. Негодяйка малолетняя.

Варвара Павловна, не скрываясь, вздохнула. Несмело продолжила:

– Конечно, это всё очень неприятно. Я не ожидала такого от Вадима Анатольевича.

Алёна секунду молчала, смиряя внутри взрыв возмущения от одного только воспоминания о своём унижении, но после пожала плечами.

– Я тоже не ожидала. Но что случилось, то случилось. – В следующий момент бодро улыбнулась: – Будем надеяться, что всё к лучшему. По крайней мере, для нас с вами.

– Этот мужчина, Михаил…

– Сергеевич, – подсказала Алёна, когда Варвара Павловна запнулась на отчестве Барчука.

– Да, Михаил Сергеевич, он хороший человек? Вам с ним хорошо?

Алёна неожиданно разулыбалась, сама не знала почему.

– Странно, что с господином Барчуком, вообще, кому-то может быть хорошо. Порой он становится упрямым и невыносимым, но в такие моменты просто не нужно обращать на его недовольство внимания, и делать всё так, как должно быть, то есть, правильно. Не надо его бояться, Варвара Павловна. К тому же, я уверена, что вам очень понравится дом, сама деревушка. Там, конечно, тихо, но зато очень красиво. Вы ведь не заскучаете?

Варвара Павловна улыбнулась.

– Не думаю.

– Вот и отлично.

Да и самой Алёне с Варварой Павловной стало веселее. Ушло ощущение, что они с Мишей вдвоём на краю света. Конечно, временами почувствовать себя наедине друг с другом, да с самой собой, весьма приятно, но когда ты часто остаёшься одна, когда любимый человек занят, то одиночество, даже кратковременное, может со временем превратиться в испытание. А что будет зимой? Когда вокруг снега, сугробы и птички не поют?

Значит, она уже раздумывает о том, что проведёт в этом доме, на излучине реки, в доме Барчука, зиму. Сколько раз просила себя не увлекаться? Тот факт, что последние две недели живёт здесь, по-настоящему живёт, не должен бессмысленно окрылять и заставлять фантазировать. Алёна же сама с собой уже договорилась.

Но так трудно было себя останавливать, особенно, когда Миша подходил к ней, вот как вчера вечером, когда Алёна сидела у воды и снова думала о своей жизни. Подходил и обнимал, крепко. И совсем неважно, что именно у него было в тот момент на уме и на сердце. Алёна знала, что её сердце после такого замирает, и начинает оттаивать. И она чувствует себя счастливой и нужной, пусть и на какие-то короткие мгновения. Хотелось вцепиться в него, чтобы чувствовать его руку всегда.

А в один из вечеров они столкнулись в ресторане с Вадимом и Зоей. Задержались на работе, ехать за город, чтобы поужинать дома, показалось невероятно долгим, и отправились в ресторан, в один из итальянских ресторанчиков в центре города. Миша говорил о пасте и хорошем стейке, и было понятно, что до стряпни Варвары Павловны, что бы она сегодня для них не готовила, желая побаловать, он не дотерпит. Голодный Михаил Барчук часто вздыхал, ворчал, но при этом не был злым или раздражённым. Алёна украдкой наблюдала за ним, все те недели, что они были вместе. Временами удивлялась, временами пребывала в смятении от его поведения и речей, но неизменно чувствовала незнакомое ей раннее притяжение. Когда хотелось протянуть руку, вцепиться в человека и сказать: моё. Не по каким-то меркантильным причинам, не соответствуя никаким планам и задумкам, хотелось знать, верить, что этот мужчина не просто принадлежит, а предначертан ей кем-то свыше. Эти мысли сильно смахивали на романтическую чепуху, с которой Алёна была незнакома, только наслышана, даже в юношеском возрасте подобные страсти обошли её стороной, а вот сейчас, уже взрослой и зрелой, неожиданно накрыло с головой, и это без сомнения была влюблённость. Говорить о любви было нельзя, даже самой себе, не дай Бог поверить и проникнуться, начать жить этими чувствами, и что делать тогда? Но Михаил Барчук, несомненно, был самым интересным мужчиной в её жизни. И почему-то верилось в то, что и после себя, если уйдёт из её жизни, оставит этот запоминающийся след. И Алёна станет сравнивать всех других мужчин именно с ним, равнять по нему. И не потому, что он чем-то лучше или выдающееся, хотя, в чём-то это именно так, но он особенный именно для неё. А чем – она и сама не понимает. Даже своим хмурым видом и ворчанием, которое Миша сам называет старческим, он её не раздражает, а иногда и вовсе смешит. Алёна открыто смеётся над ним, а он не обижается. Тоже начинает улыбаться, а иногда по-дурацки грозит пальцем.

Вот и тем вечером Алёна была увлечена своими мыслями, чувствами, тем, что говорил и хотел Миша, и по сторонам совсем не смотрела.

– Макароны ешь, – сказал ей Барчук, заметив, что Алёна замечталась.

Алёна перевела на него выразительный взгляд.

– Миша, это паста.

Михаил уставился в свою тарелку, после чего безразлично пожал плечами.

– На вкус одно и то же.

Она рассмеялась.

– Говори тише, ты можешь смертельно обидеть шеф-повара.

– Главное, чтобы вкусно было.

– А тебе вкусно?

– Да.

Алёна улыбнулась. Помолчала, осторожно наблюдала за ним, потом спросила:

– Ты разговаривал с сыном?

– Тебя это беспокоит?

Алёна не знала, что ответить, неловко пожала плечами.

– Он ушёл, хлопнув дверью.

– Для него это обычное дело, не бери в голову.

– Он отказался от работы у тебя?

– От должности курьера? Ещё бы. Это нам не по рангу. Он, по всей видимости, планирует сразу сесть в моё кресло. – Михаил вытер рот салфеткой, и в некотором раздражении приткнул её рядом с собой на столе. – Быстренько распродать все активы, и зажить в своё удовольствие.

– С какой стати ему садиться в твоё кресло?

– Ну, я же когда-нибудь состарюсь и умру.

Алёна невольно поморщилась.

– Не говори так.