Текст книги "Стальной ворон"

– Это Виатрикс? – Голос напоминал жалобный писк.

– Более-менее, – кивнул Сириус. – Ничего целого, кроме кожи. Ее бережно и медленно перемололи изнутри. Живьем. В закрытом режимном учреждении, в изолированном помещении под охраной.

– Это же не Фолия? Одних глазок-шпионов на такое недостаточно. – Коллоу дрожащими руками вернул простыню на место.

– Не Фолия, но мыслишь в нужном направлении, – согласился мальчишка. – Хитрец ближе, чем мы думали. Никс соображает быстрее. Пошли отсюда. Я замерз.

Комната истончилась, сменившись любимым пляжем, но даже здесь Джулс больше не чувствовал покоя.

– Когда ты уже усвоишь урок? – мечтательно произнес Сириус, растягиваясь на песке. – Если бежать вперед в темноте, можно крепко удариться головой.

– Представляешь, а мне стало легче, – вдруг осознал Джулиус. – Да, я встревожен, но…

– Встревожен? – рассмеялся вредный мальчишка. – Тебя трясет!

– Пускай, – возразил Джулс. – Зато у меня есть время все обдумать.

– Тогда держи в голове тот факт, что любимое занятие Хитреца – дурачить. – Он посерьезнел. – Такой способен пожертвовать здравым смыслом ради риска – единственное на чем Хитрец может проколоться. Когда его игра сама дойдет до кульминации, она вынудит раскрыться.

– Ты боишься Хитреца? – прямо спросил Коллоу.

– Да, – твердо ответил Сириус. – Как боятся фактора «х», который непременно повлияет на общую картину. Его нельзя контролировать, нельзя предугадать его действия, даже нащупать его сознание невозможно. Пробовал. О мотивах Хитреца мы тоже ничего не знаем. Есть чего испугаться.

На горизонте медленно поднималось солнце, окрашивая облачка спелым золотом. Джулиус укутал ноги песком, как теплым пледом, почти по колено. Рой мыслей мешал сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Все честно. На месте Никс он сам бы себе ничего не сказал. Если отталкиваться от того, что Первые Рыцари черпали силу из страданий своих жертв, Хитрец сейчас самый могущественный из всех. Такому ничего не стоит выследить и убить любого Танцора. Даже они с Корникс дети по сравнению с Хитрецом.

– А не мог он заставить Виатрикс напасть на Эмьюз? – По спине скользнул холодок.

– Посмотри правде в глаза, – улыбнулся Сириус. – Та женщина и была с большим приветом. Воспоминания Маркуса яркое тому доказательство. Ты их прячешь от себя, но не от меня. Эмьюз просто оказалась не в том месте не в то время. Назови другую причину.

– Убийство крайне жестокое. – Джулс не чувствовал уверенности, оттого цедил слова по капле. – Нечто личное? Месть?

– Именно поэтому я не мечусь в панике. – Мальчишка заправил волосы за ухо. – Мне действительно кажется, что Хитрец вот так странно «отомстил» за нашу девочку. Это опять же никак не характеризует его мотивы, но позволяет сделать вывод.

Он многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Сторону Хитрец выбрал верно.

* * *

Низкое небо, затянутое тяжелыми тучами, льнуло к земле. Напряжение накрыло округу душным колпаком. Камни аббатства едва не гудели, а воздух кипел от взглядов наблюдателей. Монахи и послушники маленькими группками покидали основное здание. Полные смятения глаза, гнетущее безмолвие и мучительное ожидание развязки.

– Сэр, что планирует Орден? – нарушил тишину Клаус.

– Планирование – недоступная роскошь при недостатке времени, – усмехнулся Хьорт. – Задача: с минимальными потерями произвести арест подозреваемого в двойном убийстве. Тени заблокируют все входы и выходы. Субъект опасен. Стоит упоминать, что он успешно обманул наблюдателей? По их данным, ваш труп и мужчина в башне – одно лицо. Даже с привлечением сложной техники, в которой мы ничего не поймем, разницы не видно.

– Идеальный антропоморф? – Сказал первое, что пришло в голову.

– Ты не самый умный, – фыркнул Танцор. – С чем мы столкнемся, неизвестно. Неучтенных морфов нет.

– Тщеславие погубило многих. – Знакомый голос заставил Вильгельма и Клауса вздрогнуть. – И нам оно чести не делает.

Громадная леди Корникс появилась из ниоткуда – бесшумно, как призрак. Мальчишка не рассчитывал встретить ее так скоро. Чувство вины застряло между ребер. Клаус крепко зажмурился. Внутренности перемешались. Стоило немалых трудов взять себя в руки.

– Это передал твой дедушка. – Тень протянула Клаусу зачарованную болванку. – Надеюсь, не пригодится. Вильгельм, что там творится?

– Самозванца почти вывели на точку, – сообщил Хьорт. – Тупиковая комната, есть окно, но слишком высоко для побега. Дороти страхует аббата. Она даст мне последний отсчет, и парень тут же перебросит нас.

Сердце оборвалось. Танцоры словно не хотели понять, что Клаус всего лишь мальчишка. Они не сомневались… или делали вид, что не сомневаются в нем. Слепая паника стремительно подступала к горлу. «Куда перебросит?!», – колотилось в висках. Он и карты-то внутренних помещений не видел никогда! «Хорошо если просто промахнусь», – думал бедняга. – «А если впечатаю всех в стену?».

Волнение нарастало. Мальчишка чувствовал себя приговоренным к смерти. Хуже всего, что ему не хватало смелости открыть рот и внятно заявить о своих опасениях. Или это опять глупое детское самолюбие так не к месту вмешалось?

Время тянулось чудовищно медленно. Тени перекидывались короткими репликами, похожими на секретный код. Вроде и слова знакомые, но смысл постоянно ускользал. Клаус тупел на глазах. Он в подробностях изучил все до единой царапины на серых камнях и пересчитал бурые травинки, торчавшие под ногами.

«Возможно, сегодня ты умрешь», – вдруг очнулся внутренний голос. Захотелось достать зеркальце, вызвать Би и спросить у нее наверняка. «Ничего с мной не случится», – как можно убедительнее сказал себе мальчишка. – «Во-первых, я не растяпа. Во-вторых, я не один».

Он поднял голову.

– Дот выдернет аббата сюда, – подытожил Вильгельм. – Минута.

Тяжелая ладонь леди Корникс опустилась Клаусу на плечо. Ноги подкашивались. Вероятно, оттого, что эффективность двух Танцоров зависела сейчас от него. И еще каких Танцоров! Без иллюзий, эта парочка сумела бы превратить аббатство в руины в мгновение ока.

Беспорядочное мельтешение взглядов наблюдателей внезапно прекратилось. Они точно выстроились в линию, образуя незримый коридор. Если раньше и возникали справедливые сомнений относительно роли сопливого мальчишки в серьезной операции Ордена, то тут они сошли на нет. Только Клаус мог безошибочно воспользоваться протоптанной наблюдателями дорожкой. Он широко улыбнулся.

– Десять секунд, – бесстрастно произнес Вильгельм. – Девять. Восемь. Семь.

Клаус накрыл ладонь леди Корникс своей и взял Хьорта за руку. Никаких вспышек. Слишком короткая дистанция. Просто сменились декорации. Коридор, дверной проем, а за ним длинная комната.

Мужчина у окна с нескрываемым интересом обернулся.

– Господа Рыцари, какая встреча!

– Именем Очевидца, приказываю сдаться, – объявил Вильгельм.

– Так сразу? – преступник приподнял бровь. – А знаете? Я подумаю.

Он казался безмятежным и преисполненным собственного достоинства. Если дивный и боялся, то никак не проявлял этого.

– У нас же бездна времени. – Мужчина развел руками, демонстрируя открытые ладони. – Здание оцеплено, люди эвакуированы, аббат спасен. Я загнан в угол.

Преступник шагнул вперед.

– Не вынуждайте применять силу, – попросил Хьорт.

– Силу? Это ж как вы меня боитесь. – Наглец укоризненно покачал головой. – Зря. Я не страшный. А вот… они…

Четверо монахов выросли между Танцорами и преступником. Бессмысленные выражения на каменных лицах, пустые глаза. Пожилые почтенные мужчины сжимали оружие, не отдавая себе отчета.

– Мясо, фас, – лениво бросил самозванец.

В мозгу у Клауса что-то заклинило. Мальчишка не слышал ни команд Теней, ни своего собственного голоса. Тело двигалось так, словно именно этому обучалось с самого рождения. «Простите, отче», – мелькнуло в сознании, когда Клаус одним ударом сбил с ног седого старичка. Мальчишка успел оттолкнуть руку с палочкой так, чтобы огненный шар угодил в потолок, а не Хьорту в грудь.

Окно разбилось в дребезги и разлетелось на миллион звенящих осколков! Проклятый самозванец ухнул с подоконника вниз вместе с тяжелой рамой. Несколько секунд тишины и гулкий удар.

Никто не останавливал. Клаус, пошатываясь, миновал монахов, застывших в неестественных позах, словно скрученных невидимыми путами. Под подошвами скрежетали и потрескивали мелкие стекляшки. Мальчишка взглянул вниз. Встречный ветер, пахнущий зимой, карабкался по стене от земли. Клаус был готов к чему угодно, только не к этому…

– Тела… нет!

Вильгельм поравнялся с мальчишкой и тоже посмотрел вниз. Выпрямился, тряхнул головой и посмотрел еще раз.

– Дела… – протянул Танцор.

– … хуже не придумаешь, – закончила за него леди Корникс.

Внизу началось копошение. Тени и наблюдатели прочесывали каждую пядь в надежде найти ответ на простой вопрос: «Куда делся преступник?».

Монахи мешками повалились на пол, как только державшая их сила исчезла. С трудом верилось, что Орден потерпел поражение. Неуклюжее «мы проиграли» расползалось масляным пятном.

Мальчишка уставился на Танцоров. Он недоумевал, отчего те стоят статуями. Самолюбие требовало немедленно предпринять хоть что-нибудь. Клаус с готовностью покружил бы над аббатством, высматривая дивного, или попробовал бы вместе с наблюдателями просчитать траекторию его перехода, однако леди Корникс крепко взяла мальчишку под локоть.

– Знаешь, что странно? – Вильгельм потер лоб. – Товарищ высадил собой окно, но не осталось ни капли крови.

– Скорее, заставил стекло лопнуть, – поправила Тень. – Заметь, ни монахов, ни нас осколками не задело.

Из коридора раздались встревоженные голоса: кто-то громко возмущался наглости дивных, кто-то беспокоился о четверых несчастных, принявших бой против воли. Но никто прямо не говорил о провале. Люди заполнили комнату, как шумный цыганский табор.

– Не будем мешать. – Леди Корникс мягко подтолкнула Клауса к выходу.

Реконструкторы старательно осматривали и приводили монахов в чувства, специалисты изучали осколки. Уже никто не обращал внимания на троих неудачников, упустивших опасного преступника. Две Тени и связной покинули комнату. «Спасибо, братишка», – шепнул Хьорт и растворился в темноте.

– Отправь меня в университет, – попросила Корникс. – Крепостная стена подойдет. Надо проветриться. И судя по всему, не мне одной.

Клаус подчинился. А что ему оставалось? Не спорить же с древней Тенью? Хотя он много чего имел ей возразить. Едва ли после такого поражения Леди станет упрекать мальчишку за приключения под аббатством. Сейчас Клаусу казалось, что он сделал больше, чем все суетившиеся вокруг вместе взятые. За яростью и обидой навалился глухой ступор.

Бесцветный день черно-белым наброском врезался в память. День, когда с глаз спала сладкая пелена. Холодный ветер трепал волосы.

– Почему мы проиграли? – Клаус напряженно всматривался туда, где люди еще продолжали бороться с позорным поражением.

– Существуют только «плюс» и «минус»? – Встречный вопрос немного смутил.

Леди Корникс достала сигареты, развеяла маску и закурила.

– Не знаю, насколько это тебя ободрит, – выпустив струйку сизого дыма, продолжила она, – мы бы действительно проиграли, если бы попытались с ним сразиться. Он победил бы нас всех.

Тень протянула Клаусу пачку.

– Спасибо, у меня свои, – брякнул он. – А кто это был?

– Танцор, – отрешенно бросила Корникс.

– И вы так спокойно говорите об этом? – мальчишка побледнел.

– Я вообще ко многим вещам отношусь спокойно, – призналась Тень. – Технически он предатель. На практике – был бы врагом, мы бы тут не стояли. Технически у Ордена есть Вестник, прошедший процедуру посвящения, чтобы охотиться на предателей. На практике… это Эмьюз. Кури.

– Не поможет. – Нервный смешок вырвался сам собой.

– Зато мы знаем, как предатель оставался вне поля зрения. Высокая степень морфности многое объясняет, – она подмигнула. – Историю Ордена хорошо учил?

– Вроде да, – с опаской отозвался Клаус.

– Забудь ее немедленно, – приказала Тень. – Там процентов шестьдесят чушь собачья. Первых Рыцарей, наших героев, заманили в ловушку и замуровали заживо. Скажешь кому-нибудь – тебя засмеют. Но, увы. Вы видели мимика и дверь в катакомбах. Теперь понимаешь, что за ней? Избежали общей участи только двое. Один демонстративно уничтожил себя, а другую заперли в психушке навечно.

– Слишком много информации.

Дежурная фраза должна была остановить поток сознания собеседницы, но этого не произошло. Леди Корникс изобразила ехидную улыбку и достала вторую сигарету. Сам мальчишка боялся, что в принципе не имеет права знать таких подробностей. Желание заткнуть уши и сохранить хотя бы осколки прежнего представления о мироустройстве боролось с неистребимым любопытством.

– Информации всегда мало, приятель. – Лукавые огоньки вспыхнули в хитрых карих глазах Тени.

В голову закралась глупость: «А вот такая она действительно похожа на Шпильку из книги». Нет, Клаус прекрасно понимал, насколько все могло перемениться за века. Но если верить священному для чокнутых антропоморфов тексту, у вписавших свое имя в томик много общего.

– Не впадай в транс. – Тень звонко щелкнула пальцами прямо у мальчишки перед носом. – По официальной версии преступник, разумеется, дивный. Кому надо, будут знать правду. Обсуждать что-либо тебе позволено исключительно со мной или Сэром Коллоу. И еще. Как только Джулиус доберется сюда…

– Оторвет мне голову? – Клаус болезненно поморщился.

– Маловероятно, – отмахнулась Корникс. – Но раз так любишь додумывать за других, я промолчу. Рядом с нами тебе придется узнать много разного, что никому и не снилось. Привыкай.

Тень потушила сигарету, воровато огляделась и швырнула ее за стену подальше. Леди Корникс казалась внушительной, пугающей, но в то же время хрупкой и близкой. Расставаться совершенно не хотелось. Только достойного предлога бродить за Тенью хвостом не нашлось.

– Ты отлично сработал, – сказала на прощание она.

Клаус поплелся домой, по дороге утвердив личный способ борьбы с разочарованием. Он собирался снова взять у Бэна «Том Непослушания» и перечитать.

Глава 38. Делай, что решил

Групповая терапия приносила плоды. Коллоу с удовольствием наблюдал за быстрым выздоровлением Руфуса. Да и сам Тангл радовался каждому новому дню, приближавшему окончание карантина. Мальчишка беспрестанно благодарил Джулиуса за все подряд и улыбался, улыбался…

Ветераны джунглей поначалу чувствовали себя неуютно, посещая глухие белые боксы. Естественно, ведь для большинства эта картина воскрешала самые неприятные воспоминания. Здесь они сами когда-то пытались вернуться к нормальной жизни. Заставить замкнутых и одиноких Танцоров делиться ощущениями – непростая задача. В процессе терапии Коллоу осознал, что и им нужна помощь.

Прошедших «зеленый ад» считали странными. Часть из них даже после выздоровления продолжала страдать галлюцинациями, некоторые переставали испытывать страх в любых обстоятельствах, единицы намеренно гибли в первые месяцы после карантина. А всем поголовно не хватало настоящей опасности и… музыки.

К тому моменту, как Хэвэн смогла присоединиться к общей терапии, реконструкторы свели почти все ее татуировки. Коротенькие рыжие волосы делали Тень похожей на огненного цыпленка. Она продолжала звать Тангла «пупсик», а тот продолжал это позволять. Несмотря на чудовищную разницу в возрасте и темпераменте, Руфус и Хэвэн неплохо сошлись. Они то шутливо задирали друг друга, то искренне поддерживали.

Воля к жизни, пожалуй, главное, что на данном этапе впечатляло Коллоу в мальчишке. Чуть только Танглу сделалось полегче, он сам начал старательно делиться внутренним светом со всеми вокруг. Рядом с ним Тени охотнее раскрывались. Руф смотрел на них широко распахнутыми и по-детски наивными голубыми глазами, и самые прочные стены рушились.

Джулиусу пришлось пообещать, что с окончанием карантина встречи не прекратятся. Пусть у Танцоров не получится собираться регулярно, но хотя бы раз в месяц «клуб ветеранов джунглей» будет снова объединять их.

Сириус перестал темнить. Теперь он выкладывал все и сразу, даже то, о чем напряженно молчала Никс. Друг не сомневался относительно личности преступника из аббатства. «Очень на него похоже», – твердил он. – «Сам оставил против себя улики, чтобы посмотреть, насколько быстро Орден отреагирует».

Переходя с места на место по бесконечно далекому прошлому, мальчишки наслаждались рассветами. Вид солнца, неумолимо поднимающегося над горизонтом и разгоняющего мрак, вселял надежду.

– Судя по воспоминаниям Корникс, Хитрец остался доволен, – пожал плечами Джулс.

– Скорее, просто посмеялся над всеми вами, – поправил Сириус. – Если бы не нелепая случайность, он продолжал бы дурачить аббата и забавляться, терроризируя монахов липовым расследованием.

– Тогда скажи мне, куда твой Хитрец делся после? – Он подался вперед. – Ты же у нас все знаешь.

– Во-первых, Хитрец – он ничей. Свой собственный, – возразил мальчишка. – Во-вторых, знать все невозможно. А если прямо, мы не предполагали, что Хитрец антропоморф. Эту свою тайну он хранил особенно тщательно.

Тот факт, что на свободе разгуливает опасный неуправляемый психопат, способный прикинуться кем угодно, саднил занозой. Рассказы о его выборе и о сторонах непонятно чего совсем не утешали. Джулиус настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил неловкое молчание, опустившееся на совершенно незнакомое побережье.

– Мы никогда тут не были раньше, – сказал он. – Красивое место.

– Я – нет, а вот ты… – Сириус отвел взгляд. – Ты помнишь его в деталях, хоть и спрятал от себя настолько глубоко, насколько смог. Пожалуй, ты достаточно окреп, чтобы увидеть эту мою находку.

– Не пугай меня, – попробовал пошутить Джулс.

– Прости, если так. – Серьезность собеседника настораживала. – Ты хотел понять, отчего Мария отталкивает тебя? Кажется, ответ здесь. Совсем рядом. Готов?

– Не все ли равно, если мы уже тут? – Сердце неприятно заныло в груди.

– Иди за мной.

Налетел легкий ветерок. Он принес бодрящий запах моря и нежный звон.

Чувства обострились. Джулиус силился уловить каждое мгновение. Он боялся, что сейчас его мир рухнет, но не желал в этом признаваться. Чтобы потянуть время, Джулс нагнулся и сделал вид, что вытряхивает камешек из ботинка.

– Ты думаешь, раз Мария вдруг возненавидела тебя, значит, ты совершил нечто ужасное? – тихо произнес Сириус. – Я видел этот… поступок. Поверь, Тэсори ошибается. Другое дело, ты. Я до сих пор сомневаюсь, стоит ли тебе переживать это еще раз.

– Чудовищная прозорливость раздражает. – Коллоу выпрямился. – Веди. Давай, сомневаться буду я один.

Дорожка под ногами превратилась в мощеную, а звон стал ближе. Ухоженные вишневые деревья выплыли из-за холма розовато-белыми облаками. Приятный аромат отчего-то будил необъяснимую тревогу. Джулиус невольно замедлил шаг. Домики для птиц, узоры из камней, журчание воды и крыша впереди словно заставляли развернуться и опрометью броситься прочь. Однако память молчала.

– Мирная картина, но от нее мне хочется выть, – пожаловался он, только Сириус не ответил.

Одноэтажная постройка выглядела игрушечной. Изящные линии, гроздья музыки ветра под самым карнизом, залитое солнцем крыльцо. Распахнутая дверь звала войти внутрь.

В пустой комнате не было почти ничего: ваза с сухими цветами, невероятно низкий столик, циновка… акварельная картина с бушующим морем и лодчонкой, храбро сражающейся с волнами. Вдруг дверь из глубины дома отворилась. Крошечная гордая женщина поднялась с колен и переступила порог. Она несла простую шкатулку.

Джулиус остолбенел. Он и рад был бы сказать что-нибудь, уйти или на худой конец зажмуриться, но не мог.

Женщина плавно опустилась перед столом. Она достала бережно свернутую мягкую ткань, каменную чернильницу, две кисти, пузырек с прозрачной жидкостью и шкатулку поменьше. Тонкие руки двигались грациозно, как перышки, летящие по ветру.

Мальчишки стояли едва дыша. Как будто хозяйка дома могла услышать их. Когда женщина закончила приготовления, перед ней лежал расправленный лист тонкой бумаги. Ветер затих. Женщина взяла толстую кисть и задумчиво пропитала густыми чернилами. Несколько движений, горстка штрихов – танец линий. Она отложила кисть и взяла другую, поменьше.

– Все произойдет сейчас, – прошептал Сириус. – Я… подожду на улице.

– …не оставляй меня, – одними губами попросил Джулс.

Ветер налетел с новой силой и разбился о порог. Пустые бамбуковые палочки, оборвавшись, беспомощно раскатились по дорожке. Коллоу обернулся и увидел себя, но не такого, какого рассчитывал. Тот Джулиус был не полон решимости, а так же смятен и испуган.

– Это хороший год, – не глядя на гостя, произнесла хозяйка. – Цветет старая вишня. Я готова в путь.

– Какие, к черту, вишни?! – взорвался тот Коллоу. – Какие пути?! Я не готов!! Ты обещала… Ты нужна Ордену. Ты нужна мне! Зачем ты так поступаешь с нами?!

– Кто говорит громче всех, не всегда прав, – спокойно возразила она. – Обещание выполнено. Мне больше нечему тебя учить. Мы оба знали, что этот день настанет. Вот и он. Ты получил приказ, а я его подписала. Я все еще Мастер Тени.

– Наоко, пожалуйста… – взмолился Джулиус, но быстро взял себя в руки. – Я не могу спорить с приказом, но обязан предложить передумать. Порядок вещей, к которому мы привыкли, существует благодаря тебе. Что станет с Танцорами без твоего руководства? Кто еще знает нас настолько хорошо? Леди Симадзу Наоко, не оставляйте Орден сейчас!

– Новый Мастер Тени назначен, а я приняла решение. – Женщина поднялась с колен и развернулась к гостю лицом. – Он справится с тем, что оставляю я. А ты уважай мой выбор, если не хочешь разочаровать. Это твоя работа и твой долг.

Спокойное, доброжелательное лицо Тени словно лучилось. Тогда Джулс не замечал этого особенного кокетства в ее чертах и манерах. Наверное, стоило прожить так долго, чтобы заметить в человеке женщину. Тот Коллоу неуклюже стянул перчатку. Смотреть дальше не хватило духу. Джулс крепко зажмурился, даже закрыл лицо руками. Легкий шорох, и Леди Наоко рассыпалась белыми чешуйками. Раскрошилась, как мел.

– Я думал, никто этого никогда не увидит. – Собственный голос казался чужим.

– Прости, что остался. – Сириус потупился.

Но иллюзия не исчезала. Тот Коллоу беззвучно осел на пол вместе с завитками белой пыли. Он трясся, как от озноба, и молчал. Очнулось карманное зеркальце. «Джулс, у меня сногсшибательная новость! Ты теперь Мастер Тени! Ты мой начальник. Вот смеху-то! Мария упадет в обморок!», – голосило оно. Джулиус с рыком вскочил, вытащил зеркало из кармана и швырнул, что было сил.

Краски поплыли. Декорации скорбной сцены сменились мокрым окном. Дождь крупными каплями барабанил в стекло, то накатываясь, полный ярости, то чуть отступая.

– Ты никому не рассказал. – Сириус сидел на столе среди бумаг. – Ни с кем не поделился, даже с близкими. Запер все в себе и выбросил ключ.

– Зачем кому-то было видеть мою слабость, тем более тогда? – возразил Джулс. – Распускать сопли, когда на твоих плечах ответственность, не особенно по-мужски.

– Конечно, легче попрощаться с «живым сердцем» и лгать себе. – Брови мальчишки иронически изогнулись. – Я один понимаю, насколько все было бы иначе, если бы ты не стал скрывать от Марии ничего? Ты мог лезть вон из кожи, сыпать «добром» направо и налево, но эта смерть всегда висела над вами. Твоя память – единственный достойный свидетель защиты. Представь, Мария могла все эти годы поддерживать тебя. Ты не играл бы в прятки с совестью, не было бы байки про бессердечного Мастера Тени. А еще… мы бы встретились раньше.

– Я идиот. – Джулиус уперся лбом в стекло. – Ты это хотел услышать?

Сейчас Коллоу нарушал собственное правило. Он мучительно перебирал в уме свои поступки и подставлял Марию там, где ее никогда не было. Чего толку посыпать голову пеплом и метаться по воспоминаниям в поисках места, где пропустил поворот? Рациональней брать существующую ситуацию, анализировать и искать выход.

– Я хотел услышать, что теперь ты сам покажешь Марии то, что мы видели, – возразил Сириус. – Пробьешься через толщу непонимания и победишь. Не только для себя с Тэсори, но и для Эмьюз.

– Давай пока ограничимся фразой «я идиот»? – попросил Джулс. – С трудом верится, что Мария не понимала, от кого исходила инициатива. Разве можно настолько не знать свою подругу?

– Еще как можно, – мальчишка энергично закивал. – Вероятнее всего, ту женщину кроме тебя по-настоящему не знал никто. Пойми, ее воспитывал Хитрец. Как тебя Фолия и Мария. У Наоко был отличный пример. Хитреца окружали люди. Кто-то считал его другом, но всей правды он не открыл никому.

Требовалось срочно сменить тему, чтобы не загнать себя в уныние. Именно для этих целей Коллоу давно берег крайне важный вопрос. Поначалу он просто не представлял, как задать его. Потом не выпадал подходящий случай.

– Ты так говоришь о них обо всех… О Хитреце, о Марии с Фолией, о Первых Рыцарях… С какой-то теплотой. Ты не похож на портрет, который нам оставила история. Кажется, на какой-то безумной жеребьевке со своим патологическим невезением ты вытянул короткую палочку «роль вселенского зла». – Джулс обернулся к собеседнику. – Почему ты?

– Наверное, потому, что совершил слишком много ошибок, – пожал плечами Сириус. – Поисками ответа на этот вопрос занимаюсь давно. Пока безрезультатно. Хитрец и прочие… персонажи тоже наверняка ломали головы над банальным «почему я». А ты?

– Спасал здоровый эгоизм. – Коллоу развел руками. – Моя роль меня устраивает. Грубо говоря, итог не так удивляет, как путь из точки «а» в точку «б». Я чаще задаюсь вопросом: «Почему именно так, а не иначе?». Почему ты говоришь о врагах так, как некоторые не могут сказать о друзьях и родных?

– Грань между врагами и друзьями порой слишком тонкая, – задумчиво произнес мальчишка. – Настолько тонкая, что невозможно отличить одних от других. Кстати, тебе пора. Большой мир ждет твоего возвращения.

И снова, как сотни раз до того, комната растворилась на полуслове. Сквозь сомкнутые веки Джулиус ощущал свет. Он слышал, как где-то рядом возится Тангл. «Неужели настал тот самый день? Первый день без карантина», – подумал Коллоу и потянулся.

* * *

Месяц – слишком короткий срок, чтобы жизнь вернулась в привычное русло. Официально ребят не наказывали. Однако запрет покидать территорию университета продержался три недели. Никто из побывавших под аббатством не стремился обсуждать увиденное и услышанное, но Клаус не сомневался, что не он один видит во сне мертвых Танцоров.

Мальчишка вздрагивал на каждый стук и каждый вызов. Он ждал, что все вот-вот узнают, как прокололась Робин. Только дневник, который дуреха потеряла, так и не нашелся. Вероятно, следовало сказать о нем тому же Хьорту. Но и без этой милой подробности Клаус достаточно дискредитировал себя. Мальчишка верил, что улику просто-напросто сожрал мимик.

Несмотря на все злоключения, дед гордился Клаусом. Он не расспрашивал. Конечно, господин Отто не сомневался, что подвигло внука спуститься в катакомбы. Только мальчишка поспорил бы на собственную душу, что гоблин и под пытками не откроет этой тайны никому.

Прежнее одиночество превратилось в сладкие воспоминания. Клаус больше не принадлежал себе. Он едва не ненавидел Дэна и Бэна с их «положение обязывает». Чокнутая парочка втягивала его в каждую авантюру, до которой доходили их больные головы.

Не отставал и «добрый доктор» Карвер. Он продолжал тесты. Не такие вредные и болезненные, но неизменно отнимавшие уйму времени. Хотя от Карвера как раз была ощутимая польза. Именно профессор Макс подтвердил постороннее вмешательство в рефлексы мальчишки. Карвер не понимал, как, но мог отследить, что сделал Коллоу.

Сотрудничество с Хьортом нравилось, если не брать в расчет строгую и непробиваемо нормальную Дороти Пейдж. С другой стороны, только такая женщина смогла бы уравновешивать Танцора-антропоморфа. Насколько Клаус успел заметить, у всех связных складывались какие-либо отношения со своими Тенями. Сэр Вильгельм шутливо звал мисс Пейдж «бабуля Дот». Она же отчитывала его, как мальчишку за бардак на рабочем месте, за пустые бутылки, вернее, за то, чем они были наполнены, но исключительно когда считала, что никто ее не услышит. На людях Дороти преображалась. Настолько, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что Сэр Хьорт хоть в чем-то несовершенен.

Память невольно возвращала к жизни Натана. Покойный связной явно боготворил господина. Все стажировки и курсы обучения объясняли, как следует действовать, но нигде Клаусу не сказали, что положено чувствовать. Как стать другом своему Танцору? Насколько жилось бы проще, если бы у всех были одинаковые формальные отношения. Но нет. Мальчишка тихо завидовал Натану. Тому повезло получить от Коллоу внимание. И опять же, кто он такой, чтобы набиваться в друзья Мастеру Тени? Совсем недавно о службе только мечталось. Вот мечты сбылись, и аппетиты выросли.

Не оформившиеся вопросы клубились туманом – однако задавать их все равно было некому. Дороти не отличалась болтливостью. Большую часть времени она прикидывалась изваянием с недовольно поджатыми губами. Клаус подозревал, что женщина не одобряет его амбиции. Или попросту завидует. С таким мальчишка встретился еще в тренировочном центре. Связные хвастали своими Танцорами друг перед другом. Конечно, тогда следовало благоразумно промолчать, но что-то незрелое взяло верх над здравым смыслом.

За всеми размышлениями Клаус упустил главное: Карл окончательно влюбился в ту женщину, мать Софьи. Они встречались каждый день и подолгу пропадали где-то. Заметив мальчишку, сноходка теперь приветливо махала рукой, улыбалась, хоть и не говорила ничего. Пару раз Клаусу почудился осмысленный блеск в ее подернутых дымкой глазах. Сплетники тут же объявили ребят братом и сестрой. Здесь Клаус предпочитал прятаться от очевидного.

Эмьюз сделалась молчаливой и замкнутой. Подружки не подозревали. С ними она щебетала, как раньше. Но, оставшись одна, Тень таращилась в никуда, словно кто-то выключал ее. Девочка сжимала свой амулет сквозь одежду, не догадываясь, что Клаус изо всех сил старается быть рядом. Он не винил ее.

Дружба с Дезмондом продолжилась. Призрак, пожалуй, единственный, кто действительно понимал Клауса. Полупрозрачный мальчишка не лез с разговорами и знал, когда здорово просто помолчать вместе. Молчали они каждый о своем, но от этого все равно становилось теплее.

Клаус запер свою комнату и неслышно спустился на первый этаж. Следовало убедиться, что Карл отправился на очередное свидание, а дедушка не останется без обеда.

Грандиозные планы на этот день мальчишка вынашивал весь месяц. Первая часть предполагаемой операции прошла на ура. Каким же дураком Клаус чувствовал себя, когда шептал кодовую фразу, склонившись к самому уху демобилизованной Тени. Шутники должны помогать друг другу… В глубине души он до последнего боялся, что женщина сделает вид, будто не понимает, о чем речь. Но она не стала лукавить. Леди Олеся лишь едва заметно вздрогнула и улыбнулась.