Текст книги "Пособие для практикующего мошенника и другие Похождения с Лёкой"

Малый банкетный зал «Второго Вавилона» был готов к приёму гостей. Лика и её Фон прибыли в казино раньше, и Фон уже делал ставки, щедро распоряжаясь деньгами Лики. У стола прохаживался Вилли Токарев. Сегодня был явно не его день: он просто отдыхал и забавлялся.

…Двери бесшумно разъехались, и порог «Вавилона» переступил Леонид Ильич Брежнев: он шёл с достоинством, как и подобает вождю; левый борт кителя покрывали орденские колодки. Следом за ним, оглядывая интерьер, шла Кодряну; чета Пуговкиных следовала в сопровождении Фарады и Золотухина. Делегацию замыкало несколько местных консультантов.

«Вавилону» не приходилось встречать одновременно столько знаменитостей, хотя, признаться, персонал лучше знал в лицо Борю Моисеева, «На-На» да ещё кое-кого из попсовых кузнечиков.

Из числа прибывших гостей двойник был всего один. По известным причинам. Остальные представляли сами себя натурально: веселились, выпивали и не стремились играть никаких ролей. Семёну недавно вшили искусственный сердечный клапан, в связи с чем ему был показан виски со льдом. В большом количестве. А также морепродукты.

Вечер незаметно превратился в полночь. Стол сделал своё дело: некоторая первоначальная скованность быстро перешла в оживлённое общение, песни Пуговкина у микрофона, а к двум часам ночи все уже обнимались по-родственному. Полторы тысячи «зелёных» мягко легли в кассу «Второго Вавилона».

Лика в течение вечера была неоднократно обласкана взглядами Фона, за что, не задумываясь, отдала пару тысяч долларов. И те благополучно осели в активах казино.

…Немец в город приехал впервые. Влад держался уважительно, но не заискивающе. Их отношения, обозначенные правилами бизнеса, выдавали ступени, на которых стояли оба партнёра. Немец был выше. Но это не мешало ему видеть в Балтаче полноправного хозяина на украинской территории.

Макс Бергер мало чем отличался от наших соотечественников внешне: высокого роста, подтянутый, с лицом славянского типа (Вторая мировая, похоже, потрудилась и над его генетическим древом), обычный костюм и такие же обычные очки в тонкой оправе. Вот только манеры… Они его отличали, выделяли – и при этом никому не противопоставляли. Он улыбался, прекрасно понимая язык, и одобрительно кивал головой. Он знал российских артистов как своих партнёров, но знал и другое: ни за одним из них не было собственных структур. Эти люди, скорее, пользовались поддержкой бизнеса, украшая собой, своим талантом и творческим авторитетом его заглавную страницу. Что ж, всем нужны кумиры.

Помнится, Влад и сам был покорён знакомством с ними и даже полностью записал на видеокассету семинар, где представляли самых именитых партнёров. Но это было давно. А сейчас публичное общение с ними стало больше полезным, чем приятным.

Вилли Токарев партнёром не был, но в банкетный зал заглянуть не преминул, придя с двумя местными девицами. Троицу сопровождал восторженный Фон (к этому времени ухажёр Лики успел всё просадить, но пребывал в прекрасном настроении). Вилли петь не стал, выпить не отказался; не найдя себя в этой компании, забрал девиц и ушёл с ними так же, как и пришёл. Фон остался бродить по залам казино в поисках Лики.

Влад улыбался: он любил вкладывать деньги и радовать партнёров. В конце концов, и то и другое работало на него. Вот только Макс впервые испытал необъяснимое чувство: что-то уходило от него, а что – понять он не мог…

* * *

 
…И руку верный ученик учителю зажал.
 

(Из неопубликованного. До сих пор)

Макс Бергер упился совершенно по-русски. Впервые в жизни. Его мутило. Так вот какая она, строгая алкогольная диета! «С детства я не обрезался, хоть потомственный еврей, потому что испугался счастья Родины моей…» Господи, откуда это? Макс никогда не был ни евреем, ни знатоком мировой литературы, ни тем более одним из её творцов. Где он подцепил эти стихи? Медленно – из головной боли, из каких-то тягостных ощущений – проступал «Второй Вавилон».

Он уехал раньше, задолго до окончания банкета, в сопровождении Влада и двух крепышей. Кажется, была ещё женщина. Да, конечно же, Лиза. Тех двоих звали Матвей и Виктор Сергеевич. Макс вспомнил всё. А вспомнив, захотел напиться ещё больше.

Матвей и Лиза были удивительно похожи – как брат и сестра – и вели себя по отношению к Владу как-то по-родственному. Виктор Сергеевич явно прислуживал, но с удивительным оттенком совещательного голоса. Бергера поразило, что этот голос периодически брал несвойственные статусу нотки. Макса принимали в сауне радушно, комфортно, а этот, с голосом, был отрекомендован ещё и как хороший массажист. Обстановка расслабляла, компания располагала, и Максу захотелось забыть о том, что он куратор, человек-калькулятор и вообще при исполнении.

Кстати, о Викторе Сергеевиче. Влад обладал той притягательностью, которая не могла не попасть в поле зрения массажиста. Итог был предсказуем: он попал.

* * *

 
Страна играет с нами в прятки,
А мы играем в преферанс.
Вот потому берут все взятки,
Лишь только выпадает шанс.
 

(Из «Жовто-блакытной[8]8
  Жёлто-голубой (укр.).


[Закрыть] газеты»)

Ах, Виктор Сергеевич, Виктор Сергеевич… Как он умел подавать автомобиль! С блеском, с разворотом, грациозно. К белому костюму, к дорогому кейсу, в полный рост. Ах!

Ах, как он умел делать массаж! Мягкими ручками с короткими ноготками. Вкрадчиво, с шепотком, грациозно. Ах!

Ах, как он умел охранять тело! Проникая в потаённые уголки. Без мыла. Ах! Ах, как он умел заполнять собой всё пространство вокруг него!

Совокупностью этих «ах» он Влада и взял.

Невозмутимая военизированная особь, с чёткой выправкой, эдакий стриженый боровичок, он всё время был рядом. «Рядом!» – это была его бессменная команда. Понемногу команду стал выполнять Влад.

Иллюзия безупречной «крыши» родилась и вызрела очень быстро. Так же, как он умел подавать автомобиль.

А поскольку у Влада была патологическая тяга к «крышам», Виктору Сергеевичу ничего не оставалось, как, однажды войдя в образ, брать за своё искусство по высшему разряду. Казалось, Влад мог доверить ему даже свою молодую гражданскую жену.

Влад в жизни Виктора Сергеевича появился как нельзя кстати. Там, где Витя «крышевал» до недавнего времени, необходимость в его услуге как-то тихо отпала. Массаж в его жизни был как машина – не роскошь, а средство передвижения. От клиента к клиенту. Ничто не сближает так, как баня: распаренное тело, расслабленное сознание – самое время под сто граммов пооткровенничать в хорошей компании или взахлёб поделиться своими успехами. Пока Витя наминал Влада, тот успел сделать и то и другое. И ещё неизвестно, чем больше остался доволен: самим массажем или живейшим участием массажиста. Короче, разделся Влад перед ним до розовых ягодиц. Витя смекнул, что к нему возвращается востребованность: «Что ж, лечить так лечить. Благо есть кого!»

В поисках «крыши» Виктор Сергеевич прошёлся по своим воинским связям, для солидности представил Влада бывшему шефу. И хотя Влад сам в армию, тем более украинскую, призываться не собирался, да и отмазывать никого не планировал, щедрых подарков зачем-то тому надарил. Вообще-то Влад и сам в последнее время стал замечать за собой некоторые метаморфозы: для него вдруг большую значимость приобрели всевозможные чины, а знакомства с ними превратились в своеобразное хобби. Если раньше рядом с артистами и другими известными партнёрами по бизнесу он испытывал гордость и в то же время слегка комплексовал, то теперь ему нравилось наблюдать примерно то же, но уже по отношению к себе – отцу дивного бизнеса, который сотням хохлов показал, что есть настоящая жизнь. Правда, тысячи в нём потерялись и потеряли. Но, как говорится, искусство требует жертв. А чем это не искусство?!

Виктор Сергеевич всё это видел и тянул: подбородок – на высоту роста Влада, носок – при ходьбе и деньги – из кармана своего новоявленного шефа. В комплексе всё получалось блестяще. Он развернул вокруг Влада такую сеть ни к чему не обязывающих знакомств и при этом так авторитетно отрекомендовал свою виртуальную мафию, что в душе у Влада места для сомнений не осталось.

И, как говорят в Одессе: «Шо вы думаете, шо вы гадаете», – Виктор Сергеевич сумел очень технично навесить Фонду Николаенко ещё и благотворительную помощь, которая значительно укрепила материальную базу военкома и приукрасила дорогими картинами его командирскую баню.

Дружба Влада с Вооружёнными силами Украины крепчала, а проблемы – личного характера и бизнеса – оставались на прежних незавидных позициях.

Виктор Сергеевич не унывал: массаж никогда ещё не давал мгновенных результатов, поэтому Влада он настраивал на длительное лечение.

Испытавший на себе иные чары целительства, Николаенко к тому времени ситуацию оценивал гораздо трезвее, однако приватные беседы с Владом заканчивались ещё бо́льшим отчуждением. Что ж, Влад был ярким представителем той неистребимой когорты, которая предпочитала учиться на своих ошибках.

Всё разрешилось неожиданно: Виктор Сергеевич в очередной раз получил от Влада приличную сумму денег для обеспечения сложной операции прикрытия – и пропал.

И представьте, ведь пропал он не на поле боя и ни в какую неравную схватку не вступал: на эти деньги он перетянул старенькую, но всё ещё добротную мягкую мебель в своей квартире; продал прежнюю, вполне приличную иномарку, немного добавил и взял красавца «Мерса» и на этом самом «Мерсе» спустя четыре года стал обслуживать – с блеском, с разворотом, грациозно – очередную жертву массажа – депутата областного масштаба.

Но всё это было потом. А пока он трудился над Владом и всеми его гостями.

Признаться честно, прижившись в столице, Бергер постепенно пересмотрел своё европейское отношение к «исполнению» и прилично в этом смысле обрусел: срок действия контракта, объединявшего Балтачу с фирмой, истекал, и Макс, не имея на то никаких указаний свыше, решил пролонгировать его самостоятельно.

Влад, в свою очередь, тоже успел пересмотреть многие свои прежние позиции: с одной стороны, он Макса уважал и признавал за собой существующие обязательства перед фирмой; с другой – Балтача был уже сам себе фирма и Макс оставался теперь чем-то вроде наружной рекламы. Пока. На рекламе Влад экономил всё чаще.

…Макс со щенячьим восторгом фыркал в бассейне. От распаренного тела, клубясь, отлетал парок. Влад, блаженно откинувшись в кресле, потягивал коньяк. Рядом преданно расположилась Лиза. В арочном проёме появился силуэт раскрасневшегося Матвея – его оттопыренное мужское достоинство, погрузившееся в воду, поразило Бергера своей стойкостью. Немец картинно выбрался из бассейна и, пьяным жестом ткнув в сторону Матвея, сострил: «Он мне угрожал». Лизок хихикнула: «Матвейка и мухи не обидит…» – «Но трахнет», – заключил Влад.

– За нашу фирменную творческую интеллигенцию. Как мне надоело её содержать!

С этими словами Влад допил коньяк и налил снова.

– А между прочим, это твоя, Макс, компания… Вообще, у меня есть к тебе предложение: давай досрочно разорвём контракт. А я рассчитаюсь: с тобой – за наш сговор, а с фирмой – штрафом. Идёт?

– Влад, контракт не даёт тебе такого права.

– Плевать я хотел, – вдруг стал заводиться Балтача.

– Не надо лошадей выбрасывать! – строго и жёстко ответил Макс.

– Каких лошадей?! У нас в России, чтоб ты знал, на переправе лошадей не меняют и на коня пьют!

Бергер плотнее завернулся в простыню и как можно спокойнее повторил:

– То, как ты, Влад, себя ведёшь сейчас, у вас в России называется «выбрасывать лошадей».

В следующую минуту Влад думал, что умрёт со смеху: «выбрасывать лошадей» было не что иное, как «выкидывать коники»! Когда волна смеха откатилась, он перевёл дух и сказал:

– Ото, Максик, ты и Россию так знаешь, как её лошадей. Но ничего, для расширения кругозора я тебе ещё про одного коня расскажу – между прочим, друг мой написал: «Вскочив на белого коня, я в город въехать собирался – и так с конём тем обскакался, что кто бы снял с него меня». Смотри, чтобы и ты не обскакался…

Бергер не очень понял значение последнего глагола, но почувствовал, что смотреть на Влада он должен совсем по-другому…

* * *

Почему, если рукой лезет в задницу, – значит, проктолог? А если другим членом, то сразу – педераст?

(Из неопубликованного. О вечном)

Матвей добился неожиданного успеха: каждый выход на подиум являл собой маленький вдохновенный спектакль; особенно удавались «халявы», бессменным ведущим которых он стал. В Новый год Матвей летал под куполом цирка, утопая в аплодисментах и визге партнёров. Восьмого марта его волосатые ноги, торча из клоунских пёстрых трусов, мелькали по всему залу – и восхищённые дамы принимали подарки и цветы. Матвей вошёл во вкус.

Он воспитывал консультантов, не жалея всего матерного запаса, на какой только был способен: «Выжмем мы всё из народа!» Под народом подразумевался персонал и, конечно же, партнёры.

Безусловно, его нынешняя жизнь не имела ничего общего с монотонным таксопарком, с которым он связал себя почти сразу после окончания физкультурного техникума. Даже эпизодическое потрахивание, которому прежде он предавался, не выходя из машины, с немалым азартом, со временем перестало сопровождаться былым выбросом адреналина. Собственно, и брак-то его выполз из салона машины, где однажды на пару с некой пассажиркой была проведена почти вся смена. Матвей напрасно надеялся, что всё обойдётся: девица оказалась цепкой не по годам, и он стал отцом ровно через девять месяцев после своего прогула – день в день.

«Конечно, – сказал он себе, – с её лица воду не пить, зато её попка этого вполне заслуживает». С тех пор на торпеде его такси появилось предупреждение: «Женюсь с выездом – без цели создания семьи».

Так бы и дальше щёлкал таксометр и прощёлкал бы всю Матюшину жизнь, если бы не умница сестра Лиза. Несмотря на свою молодость, Лизок весьма преуспела сама, а затем – ненавязчиво так – подтянула за собой и всю родню к бизнесу, к Владу, к системе распределения доходов. Увидев Балтачу впервые, Мотя сразу всё понял: «Он улыбается в усы, красивый и отважный. И до сих пор его трусы висят на чём-то важном». И был прав: Лиза выхватила Влада из столичной суеты, из семьи и бытовухи, подчистила окружение и даже родила ему сына. Мотя, оставаясь таксистом, привыкшим считать мелочь, приворовывать выручку и не отказываться от чаевых, не принимал размаха и стратегической щедрости Балтачи, а потому не любил его и понемногу стал вынашивать свой «бизнес-план».

После полётов под куполом и беготни по залу Матвей почувствовал, что процесс его обучения завершён и пора перейти на новую ступень. Но ступени были заняты, к тому же все одновременно. Ближайшая – Балтача – пока продолжала смущать родством. Другое дело – Бергер: что-то немец засиделся.

Матвей вспомнил испуганное лицо Макса, припаренного сауной и неожиданной атакой Влада. Тогда он не придал значения вспыхнувшему было скандальчику. Но фактик в подсознании отложился и сейчас буквально кольнул Мотю в мошонку: все главные события своей жизни он чувствовал именно этим местом.

«Так вот оно, слабое звено!» – восхитился Матвей.

– Паша, – обратился он к мобилке.

– Ну? – последовал ответ.

– Что ну? Народ хочет, аж не может.

– Оплата? – помолчав, спросила трубка.

– Оплата – в любой извращённой форме.

Встреча состоялась через час. Напыщенный гонористый киллер Паша формой не удивил: сознание у Моти помутилось от числового извращения, лишившего его дара речи.

– Паша, – взмолился Матвей, – может, в рассрочку?

– Без проблем, – ответил Павел, – только я и исполнять буду в рассрочку.

Мошонка снова напомнила Матвею о своём существовании, и этот верный знак, что отступать некуда, подстегнул его.

Руки́ он не протянул: она была у него словно ватная. Когда хлопнула входная дверь, Мотя вздрогнул, подошёл к зеркалу и, уставившись на своё отражение, тупо смотрел несколько минут с одной мыслью: «И эта рожа способна изменить всю мою жизнь».

Дверь медленно открылась – на пороге стояла Лиза.

– Что случилось? Матвей, на тебе лица нет!

– Его на мне и не должно быть, – выходя из оцепенения и покрываясь густой испариной, быстро заговорил Мотя. – Послушай, Лиза, сколько можно пахать на кого-то?! Я всё продумал: с Владом ты справишься сама, а Бергера я беру на себя.

Лиза внимательно посмотрела на брата, задумчиво надула губки и неожиданно сообщила:

– Ты знаешь, именно по этому поводу я к тебе и пришла.

Матвей ощутил небывалую лёгкость во всём теле: теперь появилось второе плечо. Плечико. Он знал, что хрупким плечико сестры только казалось. А ещё Лизок имела острые локотки: ими она молотила пространство, расчищая и уничтожая всех и вся, что могло помешать её стремительному продвижению. Во всём. Даже в никуда.

«Эх, Лизка, не была бы ты моей сестрой – я бы тебя сейчас…» – с этими мыслями Матвей чмокнул её в плечико, после чего сбежал по лестнице, впрыгнул в BMW Z3 и, охваченный радостью и внезапно накатившим таксистским азартом, рванул по улицам сумеречной столицы.

…Труп выглядел непрезентабельно. Собственно говоря, по-другому в сгоревшей машине он и не мог выглядеть. Как удалось установить, «десятка» была угнана от супермаркета ^****, но угонщику далеко уехать на ней не удалось. Буквально через несколько километров ему – очевидно, под воздействием алкоголя – приглянулось дерево на обочине. В него-то он и врезался на полном ходу. Смерть угонщика, по заключению экспертов, наступила сразу, в момент удара, причём того самого, от которого и загорелась машина. В общем, если бы не угон, для Москвы это было бы обычным ДТП. А угон всё-таки немного портил картину. Зато неизвестным погибшим и через две недели никто не интересовался – за исключением разве что хозяина сгоревшей «десятки». Тот каждый день прибегал в милицию и требовал, чтобы ему назвали имя «той падлы», которая угнала его машину.

– Я найду его родственников, я им матку наизнанку выверну, я их заставлю заплатить!

Но, судя по всему, это были несбыточные мечты потерпевшего. Родственников и друзей у трупа теперь не было вообще. Потому-то никто неопознанного и не опознавал.

* * *

 
Таки забили гвоздь по шляпку —
Попробуй выдерни его!
Действительно: как сделать бабки
Из ничего?
 

(Из научных наблюдений)

Балтача извёлся: как всё хорошо начиналось и как скверно всё обернулось с «крышей»! Он мысленно унёсся в первые месяцы своего пребывания в городе. Николаенко, казалось, сам бог ему послал: быстро разрешились проблемы с регистрацией, выбором офиса, а главное, появились солидные покровители. Всех накормить, конечно, было невозможно, но основные направления находились под контролем.

Один из семинаров чуть было не закончился, так и не начавшись. Зима выдалась суровая, и партнёрам приходилось преодолевать трудные переезды, чтобы вовремя прибыть на место. В самый разгар реализации билетов, не прячась и не маскируясь под бизнесменов, к кассирам одновременно подошли трое, предъявили удостоверения и вежливо предложили свернуть кассу. Николаенко, ставший свидетелем происходящего, выяснять ничего не стал, а лишь попросил свою визитку вручить самому главному начальнику. На следующий день тот откликнулся и произнёс историческую фразу:

– Если мне позвонят, – он назвал адрес, – и скажут, чтобы я вас не трогал, вы – уважаемые люди. Если мне не позвонят, я вас разорву. На всё вам три дня.

– Спасибо, – ответил Николаенко и не стал терять времени.

Главному начальнику не только позвонили, а даже пригласили в кабинет и попросили оказать всяческое содействие нарождающемуся бизнесу и его руководителю. Балтача, если бы мог, воспарил.

«Вы куда летите, птицы, под большим секретом? Можно просто удавиться, думая об этом», – приблизительно с такими мыслями Николаенко оставил двух учёных мужей, к которым приезжал за консультацией и советом в исторически культурный город Харьков. Он задумал получить экспертное заключение по всему пакету документов, определяющих бизнес. Юристы были теоретиками, преподавая в университете, – и практиками, подрабатывая обслуживанием различных фирм.

Каждый в отдельности документ был им понятен и знаком, но от того, что они увидели в общей комбинации, повеяло на них свежестью неведомой авантюры. Тот, который Крячко, в буквальном смысле крякнул: «Алексей, ты только посмотри: и додумался же!» Обстоятельный Попов потёр ладошки и сказал: «Торопиться не будем, Дмитрий Иванович: предмет сам по себе интересен, а клиент – ещё больше!» Оба убрали бумаги со столов и пошли с гонорара на кружечку пива.

– Что мы здесь можем? – спустя два дня рассуждал Алексей Анатольевич. – Гражданские правоотношения – ничего другого и придумать нельзя.

– Гражданские, гражданские… – протянул Крячко. – Но зачем-то же он нас нашёл? А ты обратил внимание, как быстро происходит передача денег?

– Да, так быстро, что обратно поздно.

Оба помолчали.

– Алексей, голову ломать не будем: отпишемся как обычно; денег возьмём как за государственную тайну. А ещё я думаю: почему бы этот сюжет не обкатать в нашем городе?

– Извольте, Дмитрий Иванович, обкатку проводите без меня. Вы же знаете, такие сюжеты не в моём жанре.

Через два месяца в городе стали поговаривать о новом клубе для интеллигентных состоятельных – в исключительных случаях неинтеллигентных, но обеспеченных – людей, которые заинтересованы, поддерживая друг друга, приумножить своё состояние. Не в ущерб чужому. В клубе получила хождение дисконтная карта.

Дмитрий Иванович тихо ненавидел галстуки и никогда их не носил. Но во имя воплощения идеи в свои шестьдесят два он не просто стал элегантно затягивать их под воротничок, а даже научился вязать узел и преподавал эту науку персоналу, придирчиво вглядываясь в рабочий прикид сотрудников. Теперь свой сочный лексикон Дмитрий Иванович пускал в ход только во время воспитательных акций с нерадивыми консультантами. Президент, руководитель структуры и отец бизнеса сконцентрировались в одном лице, которое слыло рафинированным интеллигентом, галантным кавалером, большим шутником и оптимистом. Дмитрий Иванович даже присмотрел себе пару, что тоже противоречило всему доклубному историческому периоду после развода с его мегерой. В общем, жизнь приоделась в новые одёжки, наполнилась новыми заботами, подогнала новый статус, который неизменно предполагал определённую ответственность.

Ответственность пришла прямо на семинар, широко скалясь улыбкой самого гнусного на курсе студента, вечного прогульщика и тупицы, – ныне управляющего филиалом уважаемого в стране банка. Не церемонясь, не снимая с лица улыбки, ответственность обратилась к наставнику:

– Я сразу понял, что только такая старая пройда, как ты, мог так потянуть на себя одеяло!

– Уважаемый… – начал было Крячко. – «Козляра!» – подумал он про себя.

– Да что ты пыжишься, Дмитрий Иванович?! Я тебе ещё на третьем курсе намекал, что Земля круглая.

– А чьё, собственно, одеяло я на себя потянул?

– Моё. Под которым я сплю со своей женой!

Дмитрий Иванович на минутку задумался: «Ну и спал бы ты со своей женой, а то проснулся и припёрся мешать работе!»

– Что, не вспомнил? Мало того, старый козёл, что ты мою «капусту» жрёшь, так ты жрёшь её из рук моей жены, да ещё и норовишь затащить её к себе в постель!

– Здесь не место для подобных бесед. Пройдёмте в мой кабинет.

Ни о чём не подозревая, руководствуясь единственным желанием – скрыться как можно скорее с глаз и от ушей почтенной публики, Крячко открыл дверь кабинета: в его кресле, повернувшись лицом к окну, сидела Олечка и беззаботно курила.

– Дорогая, оставь нас ненадолго, – обратился Дмитрий Иванович к даме сердца.

Оля игриво крутнулась в кресле и, увидев управляющего, начала медленно сползать под стол. Оттуда ей были слышны звук хлёсткого удара, обычный набор эпитетов мужа, грохот входной двери. Наконец всё стихло. Ольга выглянула из своего убежища: Дмитрий Иванович, крайне растерянный, был распластан на диване – ему банально набили лицо. Оля достала из холодильника лёд, ослабила узел галстука и принялась ухаживать за потерпевшим. Тот неожиданно рассмеялся: «Я начал лихо тогда – на Оле. А кончил тихо – на валидоле». Лёд немного помог, но смеяться было больно.

«А я ещё и женюсь на ней!» – дерзко заявил сам себе Крячко так, будто выпалил это управляющему в лицо.

Через неделю в адрес президента клуба пришёл официальный запрос: «…согласно Закону „О милиции“ просим…» Началась полоса проверок и досадного оттока средств – время испытания для его собственного экспертного заключения. Сволочь Лёшенька Попов, как только услышал о проверках, сразу же с головой ушёл в учебный процесс, но Дмитрия Ивановича успел предупредить:

– Кроме моей подписи под заключением, я к этому делу никакого отношения не имею.

– А как же консультации в моём клубе?

– А консультации были устные, да и кто вообще это может подтвердить?

– А деньги ты какие получал?!

– Я консультировал бесплатно, – коротко, глядя мимо Крячко, заявил Алексей Анатольевич.

– Ну да, оттого и пешком ходить перестал. Чего только благотворительность и бескорыстие с людьми не делают! – съязвил Дмитрий Иванович. – Дисконтную карту сдай.

– А я её выкупил – имею право пользоваться, сколько захочу!

– Крохобор! Ты бы удавился, если бы сам за неё заплатил. Чёрт с тобой! Земля круглая, – вспомнил Дмитрий Иванович житейскую мудрость.

…Верочка вышла замуж за Яна. Тот возил Влада, и Верочка, успев давно подружиться с Лизой, теперь стала Владу ещё ближе. В последнее время ей не нравилось всё, что происходило в офисе Николаенко. А всё потому, что как в специалисте в ней просто не нуждались. Да и, положа руку на сердце, была ли она вообще специалистом? Это ведь Верочка, упражняясь в должности бухгалтера ООО, начисляла такие суммы налогов, которые просто не могли не привлечь к нему внимания всех на свете органов.

«Кстати, а что с этим самым ООО? Может, к какому бизнесу его пристроить?» Верочка накручивала на палец прядь волос, размышляя, как подойти к этому вопросу. И тут её осенило: надо убедить Влада, что ООО пора закрыть, взять у него для этой цели денег – долларов семьсот, а главное – получить все документы.

«Танька – это Каштанка, которая вечно бздит; Николаенко слишком правильный. Нет, в этом городе ООО делать нечего. А далеко мы ходить не будем: помнится, Попов намекал на контакты, когда привозил заключение. А какая ему разница, с кем контактировать, – платили бы! Теперь важно Яну, этому дурачку, всё правильно преподнести: сам он Владу ничего объяснить не сможет, потому что только и умеет, что преданно молчать. Решено!»

У Верочки даже румянец проступил. Такой её и увидел Влад, как раз в эту минуту переступивший порог офиса. Николаенко на месте не было, и это-то его отсутствие и надо было использовать с наибольшим эффектом. Ян остался в машине, офисные стервы были каждая в своём походе. Какая удача! В распоряжении у Верочки появилось минут двадцать.

Влад был несколько расстроен: его очередное детище – дисконт – показало себя явно нерентабельным, но он не сдавался. Верочка выдавала ему фиктивные отчёты о расходах, а он верил и компенсировал все затраты, каждый раз завершая беседы с персоналом одной и той же фразой: «Надо искать направления, надо находить способы…» Похоже, Верочка нашла не только направление, но и способ.

– Владислав Ильич, – начала она, предлагая Балтаче чашечку кофе, – времени у меня мало: сами понимаете, стены для меня теперь чужие.

– А как ты оказалась в этих чужих стенах?

– Пришла к Татьяне: я ведь в ООО ещё числюсь бухгалтером. Столько хлопот с ним!.. – Вера вздохнула и сделала паузу.

Балтача явно был погружён в свои мысли, но Верочка не отступала:

– Владислав Ильич, вы же помните того Попова, который экспертное заключение нам привозил? По-моему, он рисковый человек и грамотный, а главное, в курсе наших дел – и нездешний.

– Вера, давай по порядку: при чём тут Попов и все эти характеристики?

– Владислав Ильич, – заторопилась Верочка, – может, развернёмся в его городе и ООО возродим?

– Вера, я тебя не понимаю: то с ООО одни хлопоты, то возродим его… И что именно разворачивать – дисконт или бизнес?

– Да всё! – взвизгнула Верочка.

– Я должен посоветоваться с Николаенко. К тому же Попов – его человек.

– Считайте, что я вам ничего не говорила, – обиделась Вера.

Щёлкнул замок входной двери: в приёмную вошёл Николаенко. Пахло кофе, на столе лежала мобилка Влада.

– С приездом, – обратился он к Балтаче. – Может, пройдём ко мне?

Мужчины обнялись.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич, – подала голос Вера. – А я вот жду Вику: всякие женские штучки ей принесла.

Влад посмотрел на неё, но та продолжала искренне сиять, глядя на Николаенко.

«Пожалуй, я её недооцениваю», – мелькнуло у Влада.

С Николаенко переговорили обо всём, кроме Верочкиной иногородней идеи. На следующий день Влад передал Вере семьсот долларов на закрытие ООО, сказав при этом:

– Остальное под твою ответственность. Я с тобой ни о чём не говорил. С Поповым встретишься после моего отъезда: Ян знает, где его искать.

И подумал при этом: «Пусть Василич простит: всё остобизнело[9]9
  Очертенело – применительно к бизнесу (авт.).


[Закрыть]!»

…«Конверт» пропускал через себя шестизначные суммы на протяжении целого года. «Самоликвидация» Влада и экстренный отъезд Матвея как-то символично совпали с датой возбуждения уголовного дела по факту. Сотрудники, приехавшие в поисках директора ООО, после допроса Татьяны Юрьевны убедились лишь в одном: все дороги вели к Верочке. Но дороги эти как вели, так и обрывались. Странным образом. Всё это требовало глубокого научного анализа.

* * *

 
Ещё бы долго шёл фуршет,
Но вы… вы были лаконичны:
С каким достоинством в паштет
Лицо вы уложили лично!
 

(Из застольного)

Авоськина сидела в приёмной и сосредоточенно грызла ноготь. Граждан было много, и, ожидая своей очереди, она успела передумать обо всём. Ох и паскудные же мысли лезли в голову! А откуда, собственно, было взяться другим?!

Наконец-то пригласили её.

– Здравствуйте, Валерий Борисович! – бодро заявила о себе Авоськина.

– Проходите, садитесь. Что у вас?

– Валерий Борисович, – удивилась Авоськина, – разве вы меня не узнаете? Мы же с вами соседи.

Костогрыз отложил в сторону очки и внимательно посмотрел на Авоськину:

– И что же вы хотите, чтобы я по-соседски для вас сделал?

– Сущий пустяк: аннулировать мой «тёпленький» долг, – игриво попросила Авоськина.

– Ольга Алексеевна, – заглянув в заявление, начал пояснять Костогрыз, – долг аннулируется только в одном случае – в связи со смертью собственника. А вам я желаю жить долго и счастливо!

– Ну неужели совсем ничего нельзя придумать?! – захныкала Авоськина.

– Всё, что можно было придумать для населения, уже придумали: сумма вашего долга может быть уменьшена на двадцать процентов, но в этом случае вам нужно будет заключить договор…