Текст книги "Старцы и предсказатели Оптиной пустыни"

В житейских волнах, при общении с людьми дается нам средство к занятию своею душою, т. е. к исполнению заповедей Божиих. Как же мы их исполним, не имея с людьми общения?

Учение Господа и самая жизнь Его – есть кротость и смирение, чему и заповедал нам поучаться от Него. Всех наших зол причина – гордость, а всех благ ходатай – смирение.

Чтение отеческих книг очень нужно и полезно к познанию воли Божией, ибо отцы, читая слово Божие, в Святом Писании нам преданное, исполнили оное и прошли деятельной жизнью, оставя нам пример в своих учениях. Не читая оных, вы не узнаете образа жизни и борьбы, и думая, что читая сам слово Божие, можете его исполнять, и не смиряетесь, а читая, познаете путь, стремитесь ко исполнению, но, не достигая мер их, познаете свою немощь и смиряетесь, и получаете милость Божию, которая особо простирается на смиренных.

Правосудие Божие, дабы здесь еще очистить человека от грехов, посылает и внешние прискорбия через людей, яко оружия, дабы более прийти в чувство и познать, что мы, прегрешившие пред Богом, достойны еще больших наказаний, и чрез терпение очиститься. Не должно изыскивать причин, справедливо ли или напрасно обижают нас люди; когда прегрешаем пред Богом, то сия есть важная причина, побудившая промысл Его воздвигнуть на нас бурю скорбей.

Долг кающегося христианина – благодарить Бога наказующего его здесь, дабы в будущем веке не быть наказанным вечно, и потому оскорбляющим должно прощать не только по заповеди «Любите врагов ваших» (Матф. 5,44), но считать их своими благодетелями, потому, что через них сподобляемся получить прощение грехов своих.

По заповеди церковной и апостольскому завещанию вы должны уважать священников, как служителей алтаря и Таинств Божиих. Судить же их в их погрешностях совсем не ваше дело; овца пастыря не судит; как можно сего берегитесь!

Кто употребляет меч духовный – молитву Иисусову, надобно, чтобы был смирен, ибо только тогда оным поражаются враги, а без этого многие попадают в неисцельную прелесть.

Вы, думая найти в утешительных чувствах любовь Божию, ищете не Бога, а себя, т. е. своего утешения, а прискорбного пути уклоняетесь, считая себя будто бы погибшими не имея духовных утешений. Напротив, лишение оных нас смиряет, а не возвышает.

На вопрос ваш, в чем состоит счастливая жизнь, в блеске ли, славе и богатстве, или в тихой, мирной, семейной жизни, скажу, что я согласен с последним, да еще прибавлю: жизнь, проходимая с чистой совестью и со смирением, доставляет мир, спокойствие и истинное счастье. А богатство, честь, слава и высокое достоинство нередко бывают причиною многих грехов и не доставляют счастья.

Люди большею частью желают и ищут благоденствия в сей жизни, а скорбей стараются избегать. И кажется, что это очень хорошо и приятно, но всегдашнее благоденствие и счастье человеку вредит. Он впадает в различные страсти и грехи и прогневляет Господа, а проходящие скорбную жизнь более приближаются ко Господу и удобнее получают спасение, потому Господь отрадную жизнь назвал пространным путем: широкие врата и пространный путь вводят в пагубу, и многие идут им (Мф. 7:13), а скорбную жизнь назвал: узкий путь и тесные врата, ведущие в жизнь вечную, и немногие находят их (Мф. 7:14). Итак, по любви своей к нам Господь, провидя могущую быть пользу, кто того достоин, многих сводит с пространного пути, а поставляет на узкий и прискорбный путь, чтобы терпением болезней и скорбей устроить их спасение и даровать жизнь вечную.

Мы, скудоумные, думая устроить свое состояние, печалимся, суетимся, лишаем себя покоя, исполняем оставление долга веры за суетами, для того, чтобы оставить детям хорошее имение. Но знаем ли мы, послужит ли оно им пользою? Глупому сыну не в помощь богатство – оно только послужило ему поводом к худой нравственности. Надобно позаботиться оставить детям добрый пример своей жизни и воспитать их в страхе Божием и в заповедях Его, это их главное богатство. Когда будем искать Царства Божия и правды Его, и здешнее и нужное все нам приложится (Мф. 6:33). Вы скажете: нельзя этого сделать; нынче свет требует не этого, но другого! Хорошо, но вы родили детей для этого света ли только, а не для будущей жизни? Утешайте себя словом Божиим: если мир вас ненавидит, знайте, что Мене прежде вас возненавидел (Ин. 15:18), а мудрование плотское – вражда к Богу: закону Божию не покоряется, да и не может (Рим. 8:7). Не желайте быть детям вашим славы мира, но чтоб были добрые люди, покорные дети, а когда Бог устроит, – добрые супруги, нежные родители, попечительные о подвластных, любовные ко всем и к врагам снисходительные.

…Вы имеете желание приблизить себя к Богу и получить спасение. В этом состоит весь долг каждого христианина, но сие совершается через исполнение заповедей Божиих, которые состоят все в любви к Богу и ближнему и простираются до любви к врагам. Читайте Евангелие, там найдете путь, истину и живот, сохраняйте Православную веру и уставы Святой Церкви, поучайтесь в писаниях церковных пастырей и учителей и соображайте жизнь свою по их учениям. Но одни правила молитвенные не могут нам принести пользы… советую стараться сколько можно обращать внимание ваше на дела любви к ближним: в отношении к матушке вашей, супруге и детям, стремитесь о воспитании их в Православной вере и доброй нравственности. Св. Апостол Павел, исчисляя разные виды добродетелей и подвигов самоотвержения, говорит: «Если сотворю то и другое, а любви не имею, никакой пользы не имею».

Опаснее всего действие диавола против прельщенных мнений о своей святости. Люди такого рода обыкновенно более или менее отрешаются от предметов жизни физической, посредством подвигов телесных утончают природу чувственную и раскрывают в себе жизнь собственно душевную, хотя неверно направленную. Это делает их способными к принятию впечатлений духовных, а поэтому и дух злой становится ближе к ним. Дух злобы наполняет душу мечтателя признаками света, односторонними, но сильно восторженными мыслями. Возбудив в нем особенную доверенность к самому себе, отводит от истины и делает жертвой суеверия, а затем и фанатизма. Мечтатель становится непримиримым врагом всякого, кто не согласен с ним в чем-либо. Усиливая в нем более и более о себе самое мнение, дух злобы наконец доводит его до того, что мечтатель совершенно расстраивается и в жизни и в мыслях.

Глава шестая
«Весь мир не стоит одной души!»

Иларион Оптинский

Преподобный иеросхимонах Иларион, в миру Родион Никитич Пономарев (9/22 апреля 1805 – 18 сентября/1 октября 1873)

Портной-миссионер

В светлую пасхальную ночь с 8 на 9 апреля 1805 года в селе Ключи Новохоперского уезда Воронежской губернии в семье Никиты Филимоновича и Евфимии Никифоровны Пономаревых родился третий сын. Родители дали сыну красивое имя Родион, что в переводе с греческого означает «герой».

Никита Филимонович, известный в округе портной, был человеком глубоко верующим, а мастером – отменным. Заказы сыпались на него как из рога изобилия, но выполнять их приходилось, надолго покидая дом. Родное село было давно обшито, да и шил портной «крепко», так что заказы приходили из окрестных сел и городков. Пока муж был в отъезде, что случалось часто, семью, в которой вскоре появился и четвертый сын, надо было кормить, – домом управляла его жена, Евфимия Никифоровна, женщина домовитая и богобоязненная.

Родион рос мальчиком тихим, молчаливым, спокойным. От рождения он был неловок в движениях и потому уклонялся от шумных и подвижных мальчишеских игр. Много времени проводил с матерью, которая воспитывала его в вере и учила следовать заповедям Господним. В том, что ее воспитание приносит плоды, она не раз убеждалась.

«Представляешь, – рассказывала как-то раз Евфимия Никифоровна мужу, вернувшемуся из очередной поездки, – мальчишки знакомые Родю в лес по ягоды позвали, я отпустила, да и сама с ним пошла – все спокойнее и опять же ягод ребятне нашей полакомиться собрать в четыре руки сподручнее. Идем. Мальчишки разбрелись все по полянам и на коленках ползают, землянику из-под листиков выбирают. Я тоже увлеклась, аукаю время от времени, чтобы Родя знал, где я. Вдруг слышу: он мальчишек зовет. Голос радостный, взволнованный. Дай, думаю, посмотрю, что там у него. Выхожу на поляну и даже обмерла – поляна вся как есть красная от ягод. Наш мальчик стоит посередине счастливый и друзей созывает на помощь. Уж так мне жалко стало этого места ягодного. Я ему и говорю осторожненько так:

– Не зови мальчишек, пускай они в другое место идут, а мы с тобой тут ягоды рвать будем.

И знаешь, что он мне ответил?

– Почему же так, мамочка? Ведь Бог не дал для нас одних, а для всех зародил ягоды!

И так укоризненно посмотрел, что я со стыда была сгореть готова». «Да, я тоже замечал, что чувство справедливости у него какое-то обостренное, что ли, – подтвердил Никита Филимонович, гладя жену по волосам, и усмехнулся: – Будешь знать, как жадничать в другой раз». «Чувствует мое сердце, монахом будет наш сын», – в словах женщины прозвучала спокойная уверенность.

Родиону было в то время семь лет.

Надо признать, что мать в какой-то мере сама способствовала стремлению Родиона стать монахом. Во всяком случае, когда мальчику было тринадцать лет, она взяла его с собой в паломничество к святыням Киево-Печерской Лавры. Там состоялось его первое знакомство с иноческой жизнью. Через четыре года они с матерью паломничество повторили.

Трудно сказать, как отнесся отец Родиона к пророчеству супруги, но с подросткового возраста начал обучать сына портновскому мастерству. Родион учеником был прилежным. Однако иноческая жизнь запала ему в душу, и он про себя решил, что портновское ремесло пригодится ему в монашеской жизни.

Постигая премудрости мастерства, юноша пришел к убеждению, что к любому делу нужно относиться добросовестно, все, что тобой сделано, должно быть сделано хорошо. А это и есть то самое правило, которое святые отцы в своих писаниях называют «хранением совести» и считают необходимым условием спасения.

В 1829 году, когда молодому человеку исполнилось двадцать четыре года, он вместе с родителями переехал в Саратов. К тому времени он настолько освоил портновское мастерство, что самостоятельно создал артель из тридцати человек. Хозяином он был, каких поискать. Родион терпеливо обучал работников сложному портновскому делу, хорошо оплачивал труд и достойно содержал артель. «На своих рабочих он смотрит, как на собственных детей, за которых ему должно отвечать перед Богом, – перешептывались Евфимия Никифоровна и Никита Филимонович. – В воскресные и праздничные дни артель в полном сборе присутствует в церкви на всенощной и обедне».

Но и этого Родиону Никитичу казалось мало. Он нанял дьячка Покровской церкви для обучения артельщиков церковному пению. Теперь работники Родиона коротали время за кройкой и шитьем, распевая духовные песни.

Молодой хозяин артели был спокоен и вежлив в обращении с рабочими, действовал не приказами и штрафами, а увещеванием и уговорами. Но несмотря на мягкость и кротость характера, когда дело касалось вопросов православной веры, Родион был тверд духом.

В Саратове в те времена существовали раскольничьи секты разных толков и направлений. Секты враждовали между собой, но в одном были едины – в ненависти к православию. Сектантов в Саратове появилось столько, что они уже намного превышали число православных христиан. Сектанты действовали на умы православных, вводили в сомнение, пополняя свои ряды сбитыми с толку, заблудшими христианами. Православная церковь обличала раскольников и сектантов, терпеливо разъясняла прихожанам пагубность их влияния и ложность учений. Но голоса отдельных священников заглушались многоголосицей сектантов.

Среди артельщиков Родиона несколько человек попали под влияние раскольников, но молодому хозяину силой убеждения и разъяснениями удалось направить их на путь истинный, вернуть в лоно православной церкви. Пользовавшийся в Саратовской губернии большим уважением старец Семен Климыч, узнав, как успешно молодой хозяин наставляет своих артельщиков, призвал Родиона к себе и сказал:

– Ты, Родион Никитич, мудро артелью управляешь, не только руками, но и душами и сердцами владеешь. Вокруг волчья стая раскольников, но посмотри, сколько в этой стае овец заблудших. Надо помочь вернуть их в ясли церкви православной. Сами они в церковь не пойдут, нужно идти к ним, спасать заблудшие души. Ты умеешь убеждать, терпелив, кроток – иди помоги заблудшим.

И Родион пошел. Он искал встречи с раскольниками, терпеливо разъяснял им, что оспаривающие Священное Писание сами становятся противниками Христа – антихристами. На раскольников доводы Родиона Никитича произвели сильное впечатление. Они были смущены и озадачены, стали сами искать встреч с Родионом, приглашали его на беседы, просили разъяснений. Родион Никитич возглавил братство, объединившее ищущих истины раскольников. Многих ему удалось вернуть на путь истины.

Заметив явные успехи Родиона Никитича, преосвященный Иаков испросил у Святейшего Синода позволения учредить в своей епархии миссию для обращенных раскольников. Миссия была учреждена. Естественно, одним из самых деятельных и активных миссионеров был Родион Пономарев. Правда, сам он, рассказывая впоследствии в Оптиной пустыни о своей жизни в Саратове, о своих успехах в обращении раскольников, скромно умалчивал, подчеркивая достижения других.

Родион Никитич стал уважаемым человеком, имел, говоря современным языком, успешный бизнес, был заметной фигурой в миссионерском движении. Он считался завидным женихом, и, само собой, его не раз пытались женить. Но каждый раз он вежливо, но твердо отказывался от женитьбы. Что-то мешало ему получать удовольствие от жизни. Позже он вспоминал об этом периоде духовного томления так: «Хотя мы и богоугодно старались жить и, казалось, будто и делами благочестивыми занимались, но чувствовалось мне, что мы еще не так живем, как бы следовало, что монахи лучше нас живут».

В тридцать два года – период духовного созревания – он все более серьезно стал задумываться о монашеской жизни. Эти мысли подвигли его на поездки по монастырям с подспудным желанием выбрать для себя обитель. В этих поездках Родион Никитич провел часть 1837 года и весь 1838 год. За это время он посетил множество монастырей, побывал в обителях Сарова, Суздаля, Ростова Великого, Тихвина, добирался до Соловков и Валаама, бывал в Почаеве, в Глинской и Площанской пустынях. В одной из этих поездок он получил благословение побывать у оптинских старцев Льва и Макария.

Приехав в Оптину пустынь, Родион наконец понял: нашел то, что искал так долго и о чем томилась его душа. Огромное впечатление произвели на него оптинские старцы – Лев и Макарий. Отец Макарий сразу выделил Родиона среди множества посетителей, приглашал к себе в келью, беседовал, сам посещал его в гостинице, приносил духовные книги, терпеливо отвечал на все вопросы, разъяснял непонятное. Уезжал из пустыни Родион Никитич с легкой душой, сделав свой окончательный выбор. Завершив все дела в Саратове, он вернулся в Оптину пустынь. Навсегда.

Скитский садовник

13 марта 1839 года Родиона Никитича Пономарева приняли в число скитской братии. Поселили Родиона по соседству с кельей бывшего Валаамского игумена отца Варлаама, оказавшего на молодого инока благотворное влияние. Исповедовалась скитская братия у старца Макария, но Родион ежедневно ходил на откровение помыслов и к переведенному в монастырь старцу Льву (Леониду).

1 декабря 1839 года отец Макарий был назначен начальником скита. Он выбрал келейником Родиона, пребывавшего в этом послушании двадцать лет, до дня кончины старца Макария. 13 августа 1849 года Родион был пострижен в монахи с именем Иларион.

Ежедневно тесно общаясь со старцем, послушник учился на примере отца Макария истинному иночеству, получал бесценные наставления. Он был беспредельно предан своему старцу. Показателен следующий эпизод. Однажды в осеннюю распутицу старец Макарий выехал из обители к своим духовным детям. В дороге случилась авария: сломалось колесо и экипаж опрокинулся в ров. Старец получил сильные ушибы, вывихи. Сообщили в обитель. Отец Иларион в это время сам был серьезно болен, но, получив известие о несчастном случае со старцем Макарием, не раздумывая бросился сопровождать врача. Им пришлось проехать на перекладных более трехсот верст по бездорожью.

Послушание келейника отнимало у отца Илариона много времени: нужно было заботиться о старце, быть его личным секретарем, содержать в чистоте кельи старца и свою, быть посредником между старцем и посетителями, паломниками, искавшими совета отца Макария и встречи с ним. Это доставляло множество хлопот. Кроме этих забот на нем возлежало длинное молитвенное скитское правило. Казалось бы, успевай поворачиваться, дня бы хватило. Но отец Илларион, кроме послушания келейника, добровольно возложил на себя и другие обязанности. Спал он при этом не более четырех часов в сутки. До своего посвящения в иеродиаконы Иларион брался за любое послушание: варил в скиту квасы и кислые щи, пек блины и хлебы, был пасечником, садоводом и огородником.

Вторым по значимости послушанием после главного – послушания келейника – было для отца Илариона садоводство и цветоводство. Сначала отец Иларион с удовольствием занялся садом, потом взялся и за цветы. Эти его занятия особо отмечал старец Макарий. Сам он не умел садовничать, но очень любил сад и цветы. Келейник Иларион устроил вдоль всех дорожек в скиту цветочные шпалеры, затейливо сочетая различные растения. На заре, когда вся братия спала в кельях, Иларион прививал деревья, вскапывал гряды, сажал цветы. Не случайно все, кто попадал в скит, в один голос утверждали, что там царила воистину райская красота. Никто поверить не мог, что это плоды труда одного человека.

Сад под присмотром инока Илариона давал столько плодов, что монахи до самой весны кормились монастырскими яблоками. Часто паломники и посетители просили в обители свежих и моченых яблок для больных. Никогда в этом не было отказа.

Заботами инока Илариона была восстановлена пасека, превратившаяся в образцовое хозяйство. Со временем заботы о скитской пасеке взял на себя ставший после смерти супруги монахом Оптиной пустыни отец инока Илариона, Никита Филимонович, в монашестве Нифонт. Он успешно трудился на скитской пасеке до 1849 года, до «встречи» со своей благоверной, заждавшейся его.

Отец Иларион начинал и разведение рыбы в монастырских прудах. Он никогда ранее этим не занимался, но сумел привлечь знавших в этом толк монахов, и дело наладилось.

Не все послушания отца Илариона были каждодневными: хлеб ставился раз в неделю, квасы варились, а блины пеклись только несколько раз в год. Но все эти работы были физически тяжелые, утомительные, требовали внимания и бессонных ночей. Сад тоже отнимал немало физических сил. Вечерами в жаркую погоду, после многих других трудов, отец Иларион вместе со своим помощником, отцом Флавианом, разносил по саду до трехсот больших ведер воды для поливки фруктовых деревьев.

По благословению старца Макария отец Иларион собирал лекарственные травы. Он завел домашнюю аптечку, лечил больных монахов, посещая их в кельях, исполняя фельдшерские обязанности.

Много труда вложил отец Иларион в скитские постройки, немало потрудился над устроением иконостасов. Ко всему прочему он был искусным ложкорезом, но считал это отдыхом, проводя за этим занятием часть долгих осенних и зимних вечеров. Время же, предназначенное для отдыха, от дневной трапезы до двух часов пополудни, отец Иларион употреблял на чтение святоотеческих книг.

Со стороны могло показаться, что дни отца Илариона проходят исключительно в трудах физических. Духовная его жизнь протекала незаметно для окружающих: духовных детей у него не было, после посвящения его в иеромонахи исповедовались у него только немногие близкие знакомые.

Все изменилось в последние дни жизни старца Макария, когда тот, пребывая на смертном одре, благословил отца Илариона продолжать старческую деятельность Оптиной пустыни, поручил своих духовных детей духовному руководству старцев Илариона и Амвросия. Происходило это, по свидетельству многочисленных очевидцев, так. Возле умирающего старца находилась игуменья Белевская Павлина. Она, не скрывая слез, спросила: «На кого вы нас оставляете, батюшка?» Старец Макарий указал слабеющей рукой на отца Амвросия, бывшего рядом, и позвал из соседней комнаты отца Илариона, строго указав ему: «Не оставь игумений!» Дело в том, что среди духовных детей старца Макария, кроме игуменьи Павлины, были игуменьи Севского и других монастырей. Растерявшийся отец Иларион попытался робко возразить: «Батюшка, я недостоин и сам ничего не знаю». Старец молча погрозил отцу Илариону пальцем и повторил: «Не оставь ее!» Мать игуменья Павлина, подчиняясь воле старца, поклонилась отцу Илариону в ноги, признавая его своим духовным отцом.

Духовными детьми отца Илариона стали и другие игуменьи, и Наталья Петровна Киреевская, и многие духовные дети старца Макария. Желающим иметь духовника после своей смерти, старец Макарий указывал на двух своих келейников – отца Илариона и отца Амвросия, благословляя их на продолжение старческой традиции и предоставляя выбор своим духовным детям, кто кому более по сердцу.

Старец Амвросий, во многом благодаря перу Федора Михайловича Достоевского, известен в России весьма широко. Известность старца Илариона меньше. Но согласитесь, измерять деяния старцев, как современных политиков по рейтингу популярности – дело неблагодарное. Старец Иларион был одарен духовно не менее старца Амвросия. Им обоим была дарована способность увещевать, назидать, утешать, облегчать страдания.

Старец Иларион принял это послушание от старца Макария и достойно нес его до конца своей жизни. Было ему тогда пятьдесят пять лет. А через три года, 8 апреля 1863 года, на старца Илариона возложили новое послушание: он был назначен начальником скита и общим духовником монастыря.

И в духовничестве, и в управлении старец Иларион строго придерживался порядков, заведенных его учителем, старцем Макарием. Во время пребывания начальником скита он более всего оправдал свое монашеское имя – Иларион, что в переводе с греческого означает «тихий», «радостный». В эти годы проявилась смиренная кротость его сердца. Как вспоминала монастырская братия, наставления его всегда были кратки, ясны, просты и убедительны. И тем более они были убедительны, что он первый неукоснительно исполнял то, что советовал монахам.

Старец учил, что по своей воле никто ничего делать не должен, какое бы доброе дело ни затевалось. Прежде всего, нужно объявить своему духовному отцу, просить совета и полностью довериться его рассуждению: для монаха это и есть главное условие спасения – отсечение своей воли. Старец Иларион поучал: «Послушание должно проходить с хранением совести, без небрежения, лености и невнимания, должно наблюдать за собой и быть внимательным ко всем даже незначительным действиям, тогда и в важных делах будешь так же серьезен и послушлив. Каждое дело необходимо начинать с призывания в помощь Имени Божия, ибо занятия, освященные молитвой, будут благотворны для нашего душевного спасения».

Старец Иларион был истинным пастырем, заботливым и добрым, даже в последние дни своей тяжелой предсмертной болезни он заботился о своих подопечных, всегда был готов помочь их духовным и житейским нуждам. На его занятия с братством обители был открыт доступ всем желающим. Старец принимал любого, пришедшего в обитель в поисках истины, даже раскольников: им он уделял особое внимание, вразумляя и обращая к истинной православной вере.

Психотерапия от старца Илариона

Главную причину страданий душевных и телесных старец Иларион видел в греховной жизни, в отступлении от Бога. Исходя из этого, он и врачевал.

Обратился к нему за помощью некий молодой купец, страдающий манией преследования, доводящей его до приступов буйного безумия. Во время приступов купец избегал людей, не узнавал близких, пугал всех диким взором и бессмысленными выкриками. После долгих и терпеливых бесед и расспросов старец Иларион понял, что главной причиной болезни молодого купца является скрытая глубоко в его сердце ненависть к отцу. Однако свой ум в чужую голову не вставишь. Долго старец бился с купцом, увещевая, убеждая изгнать из своего сердца злость и вражду к родителю, попросить у отца прощение. Купец – ни в какую. Сначала непонимающие глаза делал: о какой вражде, батюшка, вы говорите, я от роду никому зла не желал, тем более отцу родному. А когда старец Иларион доказал ему на примерах, что прав, и он, старец, знает, чего требует, купец уперся: не могу, и все тут – хоть режьте! Старец все приемы перепробовал, наконец, видя, что уговоры и убеждения не действуют, заявил: «Знай: только после того как получишь отцовское прощение, сможешь надеяться на помощь Божию. Без нее же с болезнью тебе ни самому не справиться, ни врачи тебе не помогут, ни я, грешный». И купца проняло. Он искренне покаялся отцу в тайной ненависти и получил отцовское прощение. Молитвами старца Илариона душа молодого человека очистилась покаянием. Вскоре он выздоровел.

Причины душевных недугов старец Иларион распознавал не только в беседах со страждущими, но и неведомыми другим путями. Как правило, причинами душевных болезней бывали негативные эмоции и чувства: вражда, зависть, злость, гнев; раздоры в семье, тяжкие нераскаянные грехи. Лечение старцем Иларионом таких болезней сводилось к тому, что страдающий человек искренне и глубоко раскаивался и сокрушался о своих грехах. Закреплялся положительный эффект водой из богоявленского источника и маслом от лампадок, горевших на могилах старцев Льва и Макария, – воду и масло старец давал с собой, «на дом».

Любовь к страдающим людям и терпение старца были безграничны. Сохранилось воспоминание об одной необычной исповеди. Однажды на исповедь к старцу Илариону привели душевнобольную. Он внимательно всмотрелся в ее лицо, задумчиво покачал головой и начал исповедь. Однако женщина исповедоваться не собиралась. Старец требовал, чтобы она осеняла себя крестным знамением и произносила вслух свои грехи. Женщина противилась, прятала руки за спину, кричала, низвергая на старца потоки непристойной брани. Старец Иларион бранных слов как будто не слышал, он увещевал, уговаривал, просил женщину покаяться в грехе, за который она так сильно страдала. Настойчивость и терпеливость старца принесли плоды: после длительных и настойчивых уговоров женщина созналась в грехе, покаялась и пришла в полное сознание.

Старец вышел на крыльцо очень усталый, но довольный исцелением. Сказал, добродушно улыбаясь:

– Поди ты, какая попалась злющая и сопротивная. Таких, кажется, у меня еще и не бывало. Однако Бог помог узнать и добиться толку, за что ей было такое попущено: хоть не напрасно трудился столько времени. Другие, верно, скорбят, что так долго я с нею пробыл. Но Бог поможет, со всеми займусь!

– Вы бы ее, батюшка, оставили, коли она такая, – сказал кто-то из заждавшихся посетителей.

Старец укоризненно покачал головой и ответил:

– А у нее ведь душа такая же, как и у нас с тобой. Весь мир не стоит одной души!

Старец Иларион был наделен не только даром исцелять. Как и многие старцы Оптиной пустыни, он обладал даром прозорливости, который по великому смирению своему тщательно скрывал. Но дар этот часто проявлялся непроизвольно. Человеческие сердца были для него открытой книгой. Как бы ни скрывал старец дар прозорливости, сохранилось много примеров явных проявлений этого дара.

Старец Захария, схиархимандрит Троице-Сергиевой лавры, особо поддерживавший старца Илариона, в дни своей юности посетил Оптину пустынь и побывал у него. Когда старец Захария подошел к дверям кельи старца Илариона, он остановился и про себя произнес молитву. Когда закончил, из-за закрытой двери старец Иларион ответил: «Аминь». Дверь открылась, и старец Иларион принял Захарию. Во время долгой беседы старец Иларион, совсем не зная жизни и намерений гостя, вдруг сказал: «Что, матушка твоя померла? Смотри же, теперь не женись, а отец твой отпустит тебя в монастырь». Так все впоследствии и случилось.

Часто к старцу обращались за советом, собираясь вступить в брак. В те времена это был вопрос очень серьезный, жизненно важный, часто предопределявший дальнейшую судьбу людей. Рассказывали множество случаев, когда советы старца были дальновидны, а пророчества сбывались.

Как-то обратился к старцу молодой купец, недавно внезапно овдовевший. Обратился не напрямую, а через своего брата, поехавшего в Оптину пустынь. Купец просил благословения на повторный брак. Старец Иларион дал неожиданный ответ: «Пусть он погодит еще годок да приедет к нам, и мы посмотрим, не годится ли он нам». Брат передал купцу ответ старца, но тот, по молодости, пропустил совет мимо ушей и женился еще раз. Но через три недели умерла и вторая его жена. А некоторое время спустя, купец сам явился в обитель, был принят в скит и пострижен в монашество.

Мать некоего благочестивого семейства ничего не делала без советов своего духовного отца старца Илариона. Естественно, когда настала пора выдавать единственную дочь замуж, мать привезла ее в Оптину пустынь за советом старца. Девица была видная, приданое – справное, и женихов собралось трое. Мать и дочь три дня ходили к старцу Илариону, надеясь, что он укажет, кого из трех женихов выбрать. Но старец упорно молчал. И только на четвертый день сказал: «Ну, дочка! Когда уж плыть, так плыть. Переплывешь – будешь человек. Видно, Богу так угодно».

Келейники растолковали просительницам, что мудрый старец подразумевал: девице придется перенести множество скорбей по выходе замуж. Нужно суметь их выдержать.

Так и случилось. Первые три года девушке было очень трудно, в семействе мужа ее приняли неласково, неприятности сыпались одна за другой, даже ее крепкое здоровье расстроилось. С каждым днем слабела она телом и духом, но, помня наказ старца, терпеливо ожидала лучшего. И через три года все внезапно изменилось: к ней вернулось прежнее здоровье, муж стал с ней ласков, молодые зажили в мире и радости, не уставая благословлять мудрого старца.

Но не только прозорливостью прославился старец Иларион. Большое уважение и любовь он снискал кротостью и смирением. Так, однажды двое всерьез рассорившихся монахов попросили старца позволить им в его присутствии объясниться, чтобы мудрый наставник разрешил, кто из них прав, кто виноват. Старец Иларион внимательно выслушал доводы каждого из монахов и сказал: «Из слов ваших выходит, что вы оба правы». Монахи остались неудовлетворены его ответом, и каждый упорно стоял на своем, продолжая браниться. Видя, что спорщики не желают примириться, старец сказал: «Ну, не ожидал я от вас таких плодов!.. Остаюсь один я виноват, что не научил вас самоукорению». И к великому изумлению и смущению спорщиков, старец смиренно склонился перед ними в земном поклоне со словами: «Простите, Бога ради!» Монахи, глубоко тронутые неожиданным поклоном старца, осознали свое самолюбие и просили старца простить их, обещая прекратить бессмысленную вражду. Но опытный наставник простил их не сразу, а только после некоторого испытания.