Текст книги "Великие исторические сенсации. 100 историй, которые потрясли мир"

Легенда о французском дофине, или Дети революции

История Французской буржуазной революции, начавшейся в 1789 году, полна загадок. Но самой жгучей загадкой всегда считалась жизнь и смерть дофина-наследника, сына казненного короля Людовика XVI. И только XXI век сумел разгадать ее.

Известно, что «революция пожирает своих детей». Но самое ужасное случается, когда слово «дети» употребляется не в символическом, а в реальном смысле. Когда свергнутого Людовика XVI и его жену Марию-Антуанетту заточили в тюрьму Тампль, туда же в августе 1792 года попал и их наследник – Людовик-Карл. Ему было всего 7 лет, но он воспринимался как угроза победившей революции. Это вам ничего не напоминает, дорогие читатели? Пройдет ровно 125 лет, и другой мальчик станет восприниматься другой революцией тоже как реальная угроза ее существованию. Его будут звать цесаревич Алексей, а дело будет происходить в России…

Судьбы этих мальчиков поразительно перекликаются. Кажется, словно сама история подавала знаки: этим детям не стоило рождаться. Недаром Романовы так долго не могли зачать наследника мужского пола, а впоследствии Александру Федоровну упрекали в том, что наконец-то родившийся Алексис – не сын Николая II. Марию-Антуанетту подозревали в том же. Королева Франции славилась легкомысленностью и тщеславием, почти открыто имея любовников-фаворитов. Даже сам король Людовик XVI не считал Людовика-Карла своим сыном. Дело в том, что этот мальчик не был первенцем королевской семьи: до него родился Людовик-Жозеф-Ксавье, вылитая толстощекая копия увальня Людовика XVI. Он и стал дофином Франции. Второго же сына король не признал за своего и даже записал в дневнике: «Роды королевы. Все прошло так же, как и с моим сыном». Однако докапываться до правды апатичный Людовик XVI не стал. Он точно знал, что трон перейдет к его сыну по крови – первенцу Людовику-Жозефу-Ксавье. Разве он мог подозревать, что его возлюбленный наследник неожиданно скончается за десять дней до взятия Бастилии?!

А.-Ф. Калле. Портрет Людовика XVI. 1786

Случившееся поражает своей невероятной трагичностью: Людовик-Карл никогда и не предназначался для трона, но именно ему пришлось стать разменной монетой в борьбе за власть и пережить ужасы, предназначенные исключительно наследнику престола. Если бы за десять дней до революции он не оказался бы вынужденным дофином, возможно, судьба его сложилась бы иначе. Ведь многие члены королевской семьи, не претендовавшие на монархический трон (в том числе старшая сестра Людовика-Карла), уцелели, но несчастный ребенок оказался втянут в кровавую воронку борьбы за власть. А ведь ему было всего 4 годика в 1789 году, когда от туберкулеза умер его старший брат!

Что может чувствовать мальчик, когда его мир рушится? Ему было 4 года, когда началась революция и полились потоки крови. Ему исполнилось 7 лет, когда его вместе с родителями заточили в Тампль, а через несколько недель разлучили со взрослыми и бросили в одиночную камеру – сырую, холодную, полутемную. Ему не исполнилось еще и 8 лет (он родился 27 марта 1785 года), когда 22 января 1793 года его отца (пусть и не родного, но все равно любимого!) казнили. Узнав эту ужасную весть, Мария-Антуанетта попросила свидания со своим крошечным сыном. Она опустилась на колени перед мальчиком и присягнула ему как новому законному королю. Волна боли, гнева и возмущения казнью законного монарха Франции прокатилась по всему миру. Практически все страны Европы и даже республиканское правительство США, не признавшие Французской революции, объявили юного дофина законным королем Людовиком XVII. Екатерина II особым указом приказала, чтобы все французы, находившиеся в России, присягнули новому юному монарху. Французские эмигранты чеканили монеты и медали с изображением Людовика XVII, издавали документы от его имени. Но ребенок в Тампле этого, конечно, не знал. Зато тюремщики с удовлетворением известили его о том, что 16 октября 1793 года казнена «угнетательница Мария-Антуанетта» и он теперь свободен от монархического влияния, портившего ему жизнь. Отныне и навсегда он может зваться как истинный простой гражданин – Луи-Шарль Капет.

Э. Л. Виже-Лебрен. Мария-Антуанетта. 1783

После казни родителей власти не отважились казнить ребенка. Все-таки сказалась французская просвещенность – через 125 лет в России не стали сильно церемониться: юного Алексея расстреляли вместе с родными. А вот тюремщики, воспитанные на идеях Руссо и Вольтера, решили юного гражданина Капета перевоспитать. В качестве воспитателей к нему приставили сапожника Антуана Симона и его жену Мари-Жанну, убежденных республиканцев. Симоны научили ребенка петь «Марсельезу» и ругаться французским матом. Впрочем, они были люди не злые, приносили мальчику игрушки и даже цветы, за что и поплатились. В январе 1794 их уволили, а через несколько месяцев Антуана Симона казнили – нечего жалеть потомка королевских извергов. Ребенок остался один в камере-одиночке. Никто даже не говорил с ним, только стража бросала ему скудный тюремный паек. Мальчик дичал, болел. Когда же к нему приходили представители Конвента, он молчал, как немой, не отзываясь даже на свое имя. Крайнее физическое и душевное истощение подорвало его здоровье. 8 июня 1795 года он умер. Было ему 10 лет и два с половиной месяца.

После смерти юному гражданину Капету было оказана еще одна милость: его похоронили в общей могиле, как «равного среди равных» на кладбище Сент-Маргерит. Однако после реставрации монархии из этого общего захоронения тело ребенка извлекли и похоронили отдельно. Поставили небольшой беломраморный крест. На нем надпись, словно шифр истории: «L XVII», внизу надпись по латыни: «Скажите, есть ли в мире скорбь, подобная моей?..»

Дальше началось странное. В 1816 году могилу вскрыли и врачи в изумлении обнаружили, что там покоится ребенок весьма великовозрастный, а никак не десятилетний. Словом, тело дофина утеряно. К тому времени начались и другие «чудеса» – появились многочисленные свидетельства о том, что в Тампле умер не дофин, а мальчик, которым подменили наследника престола. Так, жена сапожника Симона, которая чудом избежала революционной гильотины, рассказала, что с их ведома подопечного подменили. Мальчик был настолько слаб, что доверенный стражник сумел вынести его, положив в большую бельевую корзину. Появились также и свидетельства роялистов, оставшихся верными королю. Они рассказывали, что еще в начале июля 1793 года Марии-Антуанетте разрешили погулять с сыном в парке Сен-Клу. Во время этой прогулки юного Людовика XVII верные люди увели с собой и спрятали, а королева вернулась в Тампль с подмененным мальчиком, похожим на ее сына. Конечно, и этого ребенка было жалко, но он все равно был обречен – болен, слаб умом и к тому же почти не разговаривал. Не этого ли «немого» ребенка увидели потом члены Конвента?

К тому же следует помнить, что Людовик XVIII, вступивший на престол после Реставрации, обычно не называл себя королем, а только «наместником Французского королевства». По идее он должен был бы стать Людовиком XVII, но стал XVIII. Не потому ли, что знал: Людовик XVII еще жив? Словом, по разным источникам выходило, что ребенок выжил. И потому никто не удивлялся, что весь XIX век то тут, то там появлялись «чудом спасшиеся» дофины. Их было более 60 человек!

И разве не то же самое случилось потом в России? У нас тоже было множество «чудом спасшихся» цесаревичей Алексеев. Механизм появления этих «самозванцев» един – просто многострадальному народу хочется, чтобы чудо случилось, чтобы ребенок был жив. Потому что тогда всенародная тяжесть вины становится меньше…

Но приходит время, когда правду можно восстановить. Только как сделать это – ведь еще XIX век установил, что тело юного Людовика XVII утрачено?! Наверное, именно на это и рассчитывали те, кто ненавидел бедного ребенка, как «продолжение тирании». Однако просчитались…

Тюремный врач Филипп Жан Пеллетан, которому пришлось отправлять узника Тампля в последний путь в общую могилу кладбища Сен-Маргерит, слыл истовым революционером. Однако, делая вскрытие ребенка, он осмелился на неразрешенное действие: достал сердце, обсыпал мукой, завернул в носовой платок и вынес из тюрьмы. Что руководило врачом? Он и сам не мог объяснить. Если бы о его поступке стало известно, доктор без разговоров попал бы на гильотину. Но он осмелился и дома поместил сердце ребенка в спиртовой раствор. Так вот, это сердце сохранилось до наших дней.

Наступило время правды. На рубеже веков, в 1999–2000 годах, два профессора – Жан Жак Кассиман (Лувенский университет, Бельгия) и Эрнст Бринкман (Мюнстерский университет, Германия) провели две независимые экспертизы. Они сравнили ДНК сердца ребенка, умершего в Тампле, ДНК волос Марии-Антуанетты и ДНК ее ныне здравствующих потомков – Анны Румынской и ее брата Андре де Бурбона Пармского. Все они совпали.

27 апреля 2004 года Париж собрал журналистов, чтобы объявить: тайна Людовика XVII раскрыта. Увы, чудесного спасения не было. 9-летний мальчик, умерший в Тампле, был сыном Марии-Антуанетты. Он встретил смерть по-королевски достойно: не просил пощады, не унижался. Он просто перестал разговаривать со своими мучителями, перестал их замечать. И стал ВЫШЕ…

Теперь его сердце покоится в Сен-Дени – усыпальнице французских королей. А недавно была раскрыта и еще одна историческая тайна. Идентифицированы останки еще двух детей, жертв революции. На этот раз – российской Октябрьской. Они принадлежат цесаревичу Алексею и его сестре. Когда-то Достоевский говорил о слезе ребенка. Да кровавых слез наших детей, пролитых взрослыми, достаточно, чтобы затопить не землю – всю Вселенную. Неужели не хватит?..

Загадка отступления Фридриха-Вильгельма II

Это таинственное событие – одно из самых загадочных в мировой истории: почему во времена Французской революции войска сторонников монархии под руководством прусского короля, почти дойдя до Парижа, неожиданно повернули обратно и покинули Францию, оставив аристократические семейства, включая королевское, на произвол революционных убийств?! Истина раскрылась через годы, а то и столетия. И только ХХ век поставил точку.

Свержение французского короля Людовика XVI произвело гнетущее впечатление на все европейские монархии. Неудивительно, что коалиция Австрии и Пруссии под руководством прусского короля Фридриха-Вильгельма II (1744–1797) начала совместные действия. 80-тысячная прусско-австрийская армия вторглась на территорию Франции. Союзники не сомневались, что сумеют быстро восстановить монархию, ведь прусские войска блестяще обучены и на их стороне лучшие французские офицеры, не принявшие революции. Под командованием опытного вояки, герцога Брауншвейгского, союзнические войска быстро продвигались к Парижу и уже 2 сентября 1792 года заняли стратегически важный город Верден.

Французы мало что могли противопоставить отлично обученным войскам: у них шли собственные внутренние распри, к тому же не было необходимого продовольствия для армии. Уже к 15 сентября ставка прусской армии получила приказ о наступлении на Париж. 20-го числа герцог Брауншвейгский дал бой у села Вальми. Парижане с ужасом ждали броска на столицу, но союзнические войска вдруг остановились и… отступили. Затем и вовсе повернули к границе и покинули территорию Франции.

Что тут началось! Герцога Брауншвейгского обвинили в предательстве интересов и государственной измене. Однако он во всеуслышание заявил: приказ об отступлении отдал сам король Пруссии Фридрих-Вильгельм II. Однако заявлению не поверили – поползли слухи о том, что герцога подкупили французы, передав ему бриллианты короны, чтобы он повернул назад. Король Фридрих-Вильгельм, естественно, не счел нужным объясняться. Словом, восстановление монархии не состоялось. А ведь если бы не нелепое отступление, мировая история могла бы повернуться иначе…

А. Граф. Портрет Фридриха-Вильгельма II. 1792

Загадка этого отступления раскрылась только после смерти Фридриха-Вильгельма II. Надо сказать, что сей монарх не снискал особого уважения и любви подданных. Вот его предшественник и родной дядя, Фридрих II (1712–1786), заслуженно получил имя Великого. Ну а Фридрих-Вильгельм вошел в историю как «баловень» и «любитель увеселений» – именно так называл его великий дядюшка. Действительно, Фридрих-Вильгельм обожал всяческие празднества, балы и маскарады. Он охотно привечал при дворе гадалок и оккультистов, верил в сверхъестественное и устраивал магические сеансы для общения с духами. Взойдя после дяди на престол, он возвел личность Фридриха Великого в своеобразный культ. Да он и войну против Франции начал, пытаясь подражать военным победам дядюшки. Однако война не задалась. В 1797 году появились мемуары прусского придворного – барона Лихтенау, в которых прозвучала вообще невероятная версия о причинах отступления.

Лихтенау рассказал, что, войдя с войсками в Верден, король Фридрих-Вильгельм II решил устроить в одном из старинных замков бал для своих офицеров и французских монархистов. Ввиду побед – нынешних и грядущих – настроение у всех было приподнятое, вино лилось рекой, разгоряченным умам уже грезилось вступление в Париж. И вот, когда праздник был в разгаре, к Фридриху-Вильгельму подошел ничем не примечательный человек в черном камзоле. Почтительно склонив голову, он прошептал пару слов в монаршее ухо. Король вздрогнул – это был тайный пароль ордена розенкрейцеров, к которому по семейной традиции принадлежали и он сам, и его дядя Фридрих Великий. И вот теперь, на балу в Вердене, он прозвучал.

Король покинул пирующий зал и пошел за незнакомцем. Тот петлял по коридорам замка, пока, наконец, не открыл дверь в небольшую комнату. Она тонула в полумраке, поскольку свет шел только от разожженного камина. Но, несмотря на пылавшие дрова, в комнате было холодно, как в склепе. Король недовольно и опасливо повертел головой – куда его завели, уж не в ловушку ли?! Но тут из темноты выступила чем-то неуловимо знакомая фигура в черном, и гулкий голос, словно звучащий из иного мира, властно проговорил: «Приветствую тебя, племянник!»

Король в ужасе прирос к полу. Да перед ним призрак покойного дяди – Фридриха Великого! Даже в полутьме ясно различались характерные черты запоминающегося лица, тонкий и длинный нос, присущий роду Гогенцоллернов, худые скулы, пронзительные взгляд. И голос – характерный хриплый голос, который ни с каким другим не спутаешь! К тому же – до ужаса знакомый жест, которым Фридрих Великий поправлял треуголку и при жизни, и сейчас… после смерти?!

«Я вижу, ты узнал меня! – проговорил призрак покойного императора. – А значит, сделаешь, как прикажу. Эта война не нужна Пруссии. В нее втянули тебя французские роялисты. И все, что происходит, выгодно только Франции. Если ты немедленно не прекратишь войну, именно эта страна станет великой державой, а не наша Пруссия». – «Но…» – попробовал заикнуться протрезвевший от ужаса Фридрих-Вильгельм. «Никаких но! – в ярости закричал призрак. – Мне видней – я провижу будущее из Горнего мира! Во имя будущей Великой Пруссии ты должен остановить войну немедленно!»

Огонь в камине вспыхнул каким-то инфернальным светом и потух. Комната погрузилась в темноту. Призрак, застонав, ушел в свой мир. А у Фридриха-Вильгельма застучали зубы. На ватных ногах он выбрался в коридор. Наутро герцог Брауншвейгский получил королевский приказ об отступлении. И армия союзников отошла за Рейн.

Итак, призрак решил судьбы войны и французской монархии, а с ней заодно и будущих монархий Европы. Но история содержала множество загадок. И главная: отчего вдруг король Фридрих Великий (хоть и с того света) вступился за революцию? Странное предпочтение для бывшего монарха… Во всей этой мистической странности усомнился уже в XIX веке известный французский историк Жорж Ленотр. Он начал собственное расследование. Однако изыскание привело к еще более поразительному результату.

В мемуарах великого французского комедиографа Пьера Огюстена Бомарше, автора блестящей трилогии о плуте Фигаро, Ленотр нашел рассказ о его друзьях – актерах знаменитого театра «Комеди Франсез». Была там и зарисовка о том, как Бомарше зашел однажды домой к ведущему актеру и пайщику театра Жозефу Аврааму Бенару, который играл под псевдонимом Флери. Бомарше давно дружил с Флери, зная его еще по премьере «Женитьбы Фигаро». Знал он и домочадцев актера. Особенно привлекала любвеобильного драматурга юная племянница Флери. Она-то, взволнованная донельзя, и выложила автору «Фигаро», что дядя уехал еще вчера. Под покровом ночи за ним прислали карету с гвардейцами в качестве охраны. «Охрана-то зачем?» – изумился Бомарше. «Так дядюшка же поехал в Верден! – ответила племянница. – А там бои. Мне за него страшно…» Бомарше попытался утешить девушку: «Не стоит бояться, актеры не воюют. Флери, наверное, просто пригласили сыграть». Но девушка чуть не заплакала: «Об игре речь не шла! Дядя, уходя, буркнул и вовсе нехорошее. Сказал: ну вот и ваш выход, господин призрак! Нахлобучил треуголку и ушел. И между прочим, в том костюме, в котором он играет покойного короля Фридриха Великого!»

Бомарше удивился. Флери действительно блестяще играл покойного короля в двух драмах, которые шли на сцене «Комеди Франсез». Знающие люди говорили, что он – точная копия Фридриха: и лицо, и походка, и манеры, и голос. Но что делать актеру в Вердене, оккупированном пруссаками? Загадка какая-то…

Бомарше был любопытен и потому посетил своего друга через неделю. Накинулся с расспросами: зачем ездил в такую опасную поездку? Но всегда словоохотливый и бесшабашный Флери не утолил любопытства драматурга. Вот тот и написал в мемуарах: «В моей жизни было много загадок. Но загадка Флери осталась неразгаданной».

Прочтя мемуары Бомарше, историк Жорж Ленотр быстро сверил даты. Драматург заходил к актеру в середине сентября 1792 года. Получается, Флери ездил в Верден за день или два до того судьбоносного бала, когда в сумрачной комнате старинного замка Фридриху-Вильгельму явился призрак его покойного дяди. Так не был ли именно Флери этим самым призраком, вернее, не сыграл ли он его? Говорил же он, уезжая: «Ваш выход, господин призрак!»

Ленотр начал рыться в театральном архиве «Комеди Франсез». Нашел записки самого Флери и прочел поразительное признание: «Осенью 1792 года мне довелось сыграть самую важную роль в моей жизни». О чем писал актер? Ленотр поднял список его ролей. В 1792 году Флери не сыграл ничего особо выдающегося – всего несколько ролей «благородных отцов», ведь актеру пошел уже пятый десяток. Так о какой же роли он написал – не о призраке ли Фридриха Великого?

Ленотр еще раз просмотрел театральные архивы. Там нашлась интересная запись драматурга Фарб-д’Эглантина, ставшего во времена революции секретарем самого Дантона. Эглантин предлагал пайщикам театра освободить от спектаклей актера Флери «по нуждам революционного времени». Запись была помечена сентябрем 1792 года. Ну а в расходных книгах нашлась строка: «Выдать актеру Флери подъемную сумму».

Значит, «революционная командировка» все же состоялась – призрак отправился в путь! И Флери сыграл свою лучшую роль в верденском замке. Но если это так, то именно актеру, играющему «благородных отцов», революция оказалась обязанной своим спасением. И никаких призраков – только реальные и бесстрашные герои!

Нострадамус: интерпретация революции

Вокруг катренов великого французского предсказателя Мишеля Нострадамуса (1503–1566) до сих пор ведутся споры: действительно ли это предвидение будущего или просто литературные шарады? Сколько раз за прошедшие века человечество вскрикивало: сенсация – очередное пророчество Нострадамуса сбылось! Потом, правда, оказывалось, что и этот катрен и другой можно отнести как к одному, так и к другому событию. Но есть несколько пророчеств Нострадамуса, которые проверила сама История. И они оказались правдивыми.

Нострадамус. Портрет кисти Сезара, его сына. 1614

Мишель Нотрдам (Нострадамус) в XVI веке был известнейшим и искуснейшим врачом, который успешно боролся даже с чумой – бичом своего времени. По его собственному признанию, он не предсказывал будущее – он ВИДЕЛ некие образы и картинки, которые проносились перед его внутренним взором. И о временах Французской революции Нострадамус тоже увидел картины, выхваченные из потока будущего.

Как известно, революция началась в 1789 году. Первое упоминание о ней появилось в письме Нострадамуса французскому королю Генриху II, ибо Мишель являлся личным врачом, прорицателем и астрологом его супруги – королевы Екатерины Медичи. Точной даты письма нет – но понятно, что Нострадамус отослал его еще до смерти Генриха, которую он, кстати, тоже предсказал. Бедняга Генрих погиб на турнире в 1559 году. Выходит, не менее чем за 230 лет Нострадамус УВИДЕЛ судьбоносные события. Он написал Генриху, что «после сильного гонения на Христианскую Церковь в 1792 году… будет принято обновление времени».

Поразительно! Если только вспомнить, что именно в 1792 году во Франции будет принят новый революционный календарь, по которому время станет отсчитываться не от рождения Христова, от первого года Французской революции и каждый месяц теперь будет именоваться по-революционному.

Теперь о гонениях на христианскую церковь – проще говоря, о преследовании священнослужителей, поскольку революция отменила главенство религии и ввела царство Разума. В том же письме Нострадамус пишет, что гонения продлятся «чуть менее 11 лет». Историки могут подсказать, что преследования начались с 12 июля 1790 года – со дня принятия Гражданской конституции. Закончились 15 июля 1801 года, когда был объявлен Конкордат. Это составляет 11 лет и 3 дня. Выходит, предсказатель ошибся, говоря «менее 11 лет». Но – нет!

Именно принятие революционного календаря в 1792 году привело к потере 9 дней. Нострадамус оказался прав! Более того – получается, что он видел свои «картинки будущего» уже в точке отсчета реального «революционного» времени.

А вот еще более реальная «фантастика» – Центурия 9, катрен 20 из его знаменитого труда. Между прочим, один из наиболее внятных катренов, который практически не нуждается в расшифровке.

 
К ночи из Реннского леса прибудет
Супружеская чета кружным путем.
Королева – бела, как стена, и король —
Серый, как монах в Варенне, – выборный правитель.
Кончится сие бунтом, огнем и кровавой резней.
 

Нострадамус совершенно точно сумел описать попытку бегства из революционной Франции, которую предприняла королевская чета летом 1791 года. Все было правильно: королева Мария-Антуанетта – в белом платье, Людовик XVI – в сером. Приехали беглецы тайно – кружным путем. И путь их действительно пролегал через городок Варенну. Беглецы приехали под вечер. Но оказалось, что смены лошадей, которая должна была поджидать их, на месте не оказалось. Пришлось ехать за лошадьми на другой конец города. Тут-то королевскую чету и опознал революционно настроенный гражданин Друэ. Он заблокировал выездную дорогу из городка, перевернув на ней телегу с мебелью. Сам же послал за прокурором коммуны – месье Сольсе. Вот вам и появление выборного правителя. Словом, сбежавших короля и королеву арестовали и вернули в Париж. Ну а «бунт, огонь и кровавая резня», предсказанные Нострадамусом, снова начали набирать свои обороты.

До сих пор, впрочем, историки спорят, что за Реннский лес назван пророком. Нет на карте Франции такового. Впрочем, у Нострадамуса случались оговорки – то ли он нечетко слышал сквозь время, то ли нечетко видел названия и имена. Например, он предсказал и появление Наполеона. Но назвал его Новый Город, по-гречески – Неополис. Ну а в предсказаниях о чудовище ХХ века – Гитлере предсказатель назвал его Хислером. Наверное, звуки, которые он слышал, все же искажались в пространстве-времени.

Зато Нострадамус ни в чем не ошибся в последующем предсказании о судьбе бедного Людовика XVI.

 
Один лишь муж получит митру.
По возвращении конфликт вернет в Тюильри.
Пять сотен человек предателю дадут титул Нарбонны.
А от Сольсе нам масло будет поступать.
 

По возвращении короля случилось следующее: дворец Тюильри наводнила революционная толпа, принудившая короля надеть на голову красный колпак свободы. Естественно, что за два с лишним века до того Нострадамус не знал название «революционный колпак» и назвал его митрой, поскольку сей головной убор и был на нее похож. Вскоре революционная толпа (пять сотен человек, которые помещались на дворе Тюильри) возжелали назначить нового военного министра вместо графа Нарбоннского, бывшего министром при Людовике XVI. Бедный граф к тому времени уже был гильотинирован, а его место вместе с титулом занял революционер «из народа».

А вот теперь – Сольсе. Тот самый, кто остановил карету короля в Варенне. Нострадамус все-таки сумел правильно расслышать его имя да еще и поведать, что этот прокурор коммуны имел и вполне деловой приработок – он торговал маслом. И ведь все так и было!

Ну а теперь пророчество о последней минуте жизни бедного Людовика XVI:

 
Король бестрепетно встречает
Губительный полет ножа.
 

Нострадамус предвидел гильотину! Сие воистину «величайшее» изобретение, как известно, появилось только во времена революции. Король Людовик XVI был казнен 21 января 1793 года – при помощи революционного изобретения ему весьма ловко отсекли голову.

Впрочем, не один только великий провидец предвидел ужасы революции. Так, французский аббат Пьер д’Айи предсказал точную дату начала революции еще из глубины XIV столетия. И не он один! Его современник Пьер Туррель тоже назвал дату в одном из своих манускриптов. Видно, кошмарные и кровавые события, стоявшие на историческом пути Франции, имели такую сильную отдачу во времени, что беспокоили своими предчувствиями задолго до своего свершения. Или – предупреждали?

Может, если бы люди повнимательнее относились к пророчествам, не случилось бы в нашем мире столько ужасов и катастроф?..