Текст книги "Лабиринты автобиографии. Экзистенциально-нарративный анализ личных историй"

Приватность дает возможность человеку переживать себя в буквальном смысле «персоной per ce» («для себя») и принимать себя как «себя-другого», как некую противостоящую повседневному «Я» (за)данность, укорененную в самом бытии. В эти моменты человек обладает своеобразной нарративной свободой: «человек есть свободный выполнитель своей темы, и это осуществление себя, выявление своей данности-заданности, раскрытие своего существа, осуществление в себе своего собственного подобия и есть творчество, человеку доступное. Поскольку это создание своего подобия есть общая и неотменная основа творения человека, его творчество и вместе самотворчество, саморождение определяет самое общее содержание человеческой жизни» (Булгаков, 1994, с. 352, курсив наш – Е. С.).

В изучении психологического содержания автобиографирования мы предположили, что автонарративы строятся и повествуются с целью осмысления и конструирования собственного «Я», а также планирования своей жизни на основе извлечения необходимых личности смыслов из ее уже свершившихся эпизодов.

В теоретическом плане нас прежде всего интересовало, какие варианты (модусы) экзистенциального самоопределения современные респонденты предпочитают реализовывать своей жизнью; действительно ли в автобиографическом нарративе прослеживаются прецедентные (архетипические) сюжетные схемы; в практическом – есть ли разница в предпочтении сюжетных схем и экзистенциальных модусов в группах молодых и зрелых респондентов.

В более общем виде речь, фактически, идет об индивидуальной склонности человека к выбору той или иной судьбы и самопрограммировании собственной жизни в соответствии с выбранным прецедентным модусом, особенно если согласиться с определением судьбы, предложенным Л. Сонди: «судьба – это совокупность всех возможностей экзистенции, среди которых индивид может выбирать, но не всегда, а в наиболее благоприятных случаях» (Сонди, 2007, с. 71), «это выбор и принятие задач, имеющих конечной целью становление человека» (там же, с. 160). Выбор помогает человеку ставить перед собой задачи, которые будут ему по силам, и брать на себя ответственность, адекватную осознаваемой собственной «бытийной силе» (там же, с. 162).

В работе мы использовали рабочее понятие сюжетной схемы автобиографического нарратива, под которой понимали бессознательно принятую самим субъектом в качестве логики совершающейся жизни последовательность событий в повествовании, определяемую смысловым центром – одним из возможных экзистенциальных концептов (модусов жизни). В анализе и дальнейшем отборе основных сюжетных схем, используемых для конструирования автобиографического нарратива, мы, прежде всего, опирались на:

1) классификацию сквозных (интертекстуальных) литературных сюжетов Дж. Польти (Польти, 2010; Сериков, 2010), полагая, что цепочки из выделенных им 36 «бродячих» мотивов (спасение, внезапное несчастье, бунт, достижение, фатальная неосторожность, самопожертвование во имя идеала и др.) способны образовать сюжетную канву повествований разных типов, в том числе и автобиографического нарратива;

2) описанную В. Я. Проппом (1998) 31 функцию персонажей волшебных сказок: нарушение запрета, обман, недостача, получение волшебного средства, возвращение, преследование и т. д.;

3) анализ повествовательного мотива, представленный в работе И. В. Силантьева, в частности, мотива встречи (2004, с. 140–259);

4) теоретические идеи Вяч. Вс. Иванова и В. Н. Топорова (1965), высказанные в отношении моделирующих семиотических систем в русской культуре;

5) некоторые идеи, сформулированные Л. Сонди в разработке концепции судьбоанализа (Сонди, 2007);

6) аргументы К. Букера, связанные с выделением 7 базовых сюжетных схем, используемых в современной литературе (Booker, 2004).

Анализируя выделенные указанными авторами сюжетные плоты и функции в контексте автобиографирования, мы предположили, что они содержательно соотносятся с потенциальными жизненными стратегиями – модусами жизни, которые, в свою очередь, связаны с основными человеческими экзистенциалами (Демидов, 1997; Седаков, 2004; фон Франц, Хендерсон, Юнг, 2006) и предполагают при их реализации определенную линию переживания, рассуждения, действования, планирования. Мы полагаем, что в автобиографировании человек самоопределяется смыслами пережитых или принятых за таковые событий и обстоятельств.

На основании экспертных оценок в качестве основных рабочих модусов (экзистенциалов-стратегем) анализа автобиографий мы выделили следующие.

Модус 1. Жизнь как процесс постоянных утрат (Я-теряющий). Ему соответствуют основные сюжетные биографические схемы с мотивами: 1) утраты, 2) беды, 3) несчастья, 4) убыли, 5) запрета, ограничения, 6) уничтожения, 7) поражения, 8) проигрыша, 9) лишения, 10) неудачи.

Модус 2. Жизнь как процесс постоянного приобретения (Я-обретающий, получающий). Ему соответствуют сюжетные схемы: 1) находка, 2) овладение, захват, 3) успех, удача, 4) прибыль, 5) обретение, 6) признание, 7) накопление, 8) наличие, 9) развитие, 10) дарение, наследование.

Модус 3. Жизнь как испытание (Я-проходящий испытания). Ему могут соответствовать сюжетные схемы: 1) инициация, посвящение, 2) бунт, противодействие, 3) борьба, 4) конфликт, спор, 5) соперничество, состязание 6) ошибка, 7) спасение, 8) защита, 9) преследование, 10) подменность.

Модус 4. Жизнь как геройство (Я-совершающий героические поступки, подвиги во благо других). Ему могут соответствовать сюжетные схемы: 1) достижение, 2) победа, 3) активность, усилие, 4) деятельность, организация, 5) подвиг, 6) поступок, преодоление, 7) творчество, креативность, 8) дар, 9) благодеяние, 10) созидание, демиургичность.

Модус 5. Жизнь как трикстерство (Я-насмехающийся и противоречащий, живущий вопреки стандарту, норме). Ему могут соответствовать сюжетные схемы: 1) насмешничество, карнавальность, обсценность, 2) вредительство, 3) подлость, 4) предательство, 5) профанность, 6) несерьезность, 7) демонстративность, эпатаж, 8) неустойчивость, незавершенность, 9) противоречивость, амбивалентность, 10) неверность, самообман.

Модус 6. Жизнь как авантюра, приключение (Я-рискующий и пробующий). Ему, на наш взгляд, соответствуют сюжетные схемы: 1) выбор, 2) риск, 3) игра, 4) случай, 5) авантюрность, 6) попытка, 7) проба, 8) вероятность, азарт, 9) возможность, 10) удача, везение.

Модус 7. Жизнь как долг (Я-обязующийся). Ему соответствуют сюжетные схемы: 1) долг, 2) ответственность, 3) необходимость, 4) обязанность, 5) предназначение, миссия, 6) справедливость, возмездие, 7) правота, 8) упорядоченность, 9) осмысленность, 10) сверхзначимость.

Модус 8. Жизнь как любовь (Я-любящий). Ему соответствуют сюжетные схемы с такими мотивами, как: 1) любовь, 2) близость, 3) дружба, 4) забота, 5) доброта, милосердие, 6) совместность, причастность, 7) единение, 8) единомыслие, 9) коллективность, 10) участность, общность.

Модус 9. Жизнь как странничество (Я-странник, искатель). Ему соответствуют сюжетные схемы с такими мотивами, как: 1) странничество, 2) встреча, 3) духовные искания, 4) уход, 5) отшельничество, 6) одиночество, 7) метания, сомнения, 8) поиски, 9) непостоянство, 10) свобода.

Модус 10. Жизнь как хранение (Я-хранитель). Ему соответствуют сюжетные схемы с такими мотивами, как: 1) хранение, сохранение, 2) сбережение, 3) охрана, 4) ритуальность, 5) традиционность, 6) консерватизм, приверженность чему-либо, 7) памятливость, 8) реликварность, 9) исконность, простота, 10) устойчивость, постоянство, стабильность во времени.

Модус 11. Жизнь как вера (Я-верующий, адепт). Ему соответствуют сюжетные схемы: 1) вера, 2) упование, 3) надежда, 4) связь с высшим началом, просветление, 5) убежденность, 6) истовость, 7) духовное наставничество, 8) проповедывание, убеждение, 9) фатализм, 10) духовное освобождение.

Модус 12. Жизнь как жертвенность (Я-приносящий себя в жертву, служащий своим святыням). Ему соответствуют сюжетные схемы с такими мотивами, как: 1) жертвенность, виктимность, 2) самоотдача, 3) уступчивость, 4) помощь, 5) поддержка, 6) служение, инвестирование, вклад своей личности в других, 7) зависимость, 8) аскетизм, 9) самопожертвование, 10) бескорыстие.

Эти сюжетные схемы могут иметь разное текстовое и бытийное воплощение, но ими, в принципе, очерчивается основная прецедентная экзистенциальная идея, которой человек подчиняет жизнь, осмысляя ее, и внутренняя логика, приписываемая им течению и событиям собственной жизни. Принятая логика воспроизводится автобиографическим нарративом, выполняя в этом случае не только функцию упорядочивания жизненных происшествий и извлечения из них смысла, но и функцию планирования, конструирования жизни на будущее (самопрограммирования).

На основе выделенных модусов была разработана авторская эмпирическая методика «Модусы жизни», представляющая собой опросник для выявления конгруэнтности содержания указанных выше модусов автоинтерпретации респондентов. Тем самым мы стремились ответить на вопрос, какими прецедентными модусами руководствуются люди, планируя и конструируя, интерпретируя и пытаясь понять собственную жизнь.

В ходе исследования группам из 40 молодых (18–25-летних) и 40 взрослых (40–52-летних) респондентов, равно распределенным по полу, было предложено мысленно обратиться к реконструированию своей биографии и соотнести предложенные событийные категории с собственной жизнью и представлениями о ней, выбрав в бланке со случайным перечнем 120 сюжетных линий: 1) схемы, которые уже реализовались в их жизни (графа «Это уже было в моей жизни»); 2) схемы, которые, как им кажется, могут свершиться в ней (графа «Это вполне может произойти в моей жизни»); 3) схемы, которые им очень хотелось бы пережить (графа «Хочу, чтобы это свершилось»); 4) схемы, которых хотелось бы избежать в жизни (графа «Хотел бы этого избежать»); 5) схемы, которыми, как им кажется, они могут управлять путем самостоятельных выборов и поступаний (графа «Это произойдет по моей собственной воле»).

Ниже представлен бланк методики с инструкцией для респондентов.

Имя __________________ Пол _____ Возраст _________ Дата __________

Инструкция: из понятий и высказываний в приведенной таблице выберите те, которые, как Вам кажется, имеют отношение к Вам и Вашей жизни. Отметьте в следующих графах любыми значками то, что уже свершилось в жизни, что может в ней произойти, то, что Вы хотели бы пережить и чего хотели бы избежать, а также то, что может произойти в жизни, только если Вы того захотите. В каждой строке значки должны быть поставлены сразу в нескольких графах (например, «уже было», «может произойти», «хочу, чтобы произошло»). Вы также можете пропустить высказывание (строку), если оно, по Вашему мнению, к вам вообще не относится, но не пропускайте много высказываний, старайтесь приложить общий смысл каждого из них к тому, что происходило в вашей жизни.

Обработка результатов осуществлялась по приведенному ниже ключу.

Исследование проводилось индивидуально без ограничения времени, после чего анализировалось общее число выборов, набранных респондентами по каждому из 12 модусов, что позволяло делать заключения о том, какими потенциальными стратегиями, экзистенциалами и прецедентами руководствуются и «самопрограммируются» люди разных возрастных групп. Для этого каждому сделанному в любой графе конкретного модуса («было», «хочу», «избегаю» и т. д.) выбору присваивался 1 балл, указывающий на сам факт присутствия, осознания этих категорий (концептов) в автоинтерпретации; таким образом, в каждом из 12 модусов потенциально могло быть набрано до 50 выборов, что позволяло выстроить и анализировать индивидуальные и групповой возрастные профили предпочитаемых модусов. Модусы, набравшие максимум баллов, мы считали ведущими для данной личности или возрастной группы в целом; в анализе нам был важен сам факт фиксации сознания респондента именно на этих, а не на других аспектах жизни, выделение их как значимых для субъекта из общего течения жизненных событий и происшествий, поэтому мы не исключали колонку «избегаю». Модусы, набравшие минимум баллов, мы полагали отвергаемыми личностью (или возрастной группой) как жизненные прецеденты и стратегемы.

Поскольку методика разрабатывалась для консультативной практики, в рамках индивидуальной работы с клиентом в пределах выбранного или отвергаемого модуса возможен биографический анализ конкретных «хочу», «уже было», «может быть», «избегаю», «по моей воле».

Анализ полученных данных продемонстрировал достоверные существенные различия в возрастных особенностях самодетерминации через автобиографирование.

В группе молодых респондентов по 12 модусам были получены следующие данные: 1) M=14,925, s=2,46; 2) M=15,775, s=2,27; 3) M=19,45, s=3,54; 4) M=11,075, s=1,82; 5) M=25,275, s=3,59; 6) M=23,7, s=3,40; 7) M=11,975, s=2,48; 8) M=18,6, s=5,04; 9) M=14,5, s=3,63; 10) M=11,525, s=2,31; 11) M=12,05, s=2,62; 12) M=9,4, s=2,42. По нарастающей предпочтение определенных модусов может быть представлено следующим образом: 12 (максимально отвергаемый)→ 4 → 10 → 7 → 11 → 9 → 1 → 2 → 8 → 3 → 6 → 5 (максимально предпочитаемый).

Полученные показатели позволяют заключить, что в этой возрастной группе предпочитаемыми жизненными модусами оказались «жизнь как трикстерство», «жизнь как авантюра». Несерьезное, поверхностное, порой легкомысленное отношение к собственной жизни может быть, на наш взгляд, связано с распространением у современных молодых людей «синдрома Питера Пэна» (Степанов, 2006) и эриксоновской диффузии идентичности, с тяготением к показушным внешнестатусным характеристикам, не подтвержденным реальными достижениями человека («иметь, а не быть», «казаться, а не являться»), к жизни без усилий, без преодоления и глубокого обдумывания последствий совершения определенных жизненных акций.

Некоторый интерес был выражен к модусу «жизнь как испытание» с его внутренними интенциями к бунту, противодействию, конфликту, соперничеству и модусу «жизнь как любовь» (преимущественно в женской части выборки). Это мы склонны объяснять не только характерными для возраста исканиями референтности и интимности, защитой собственной личности, но также и некоторым бытующим в современной студенческой среде страхом перед необходимостью преодолевать возможные жизненные трудности, отгораживанием от них агрессией, защитными механизмами, бегством от жизненных реалий, попытками демонстрации часто реально отсутствующей личностной силы.

Отвергаемыми в группе молодых респондентов оказались модусы «жизнь как жертвенность», «жизнь как геройство», «жизнь как долг», «жизнь как хранение», «жизнь как вера». Это позволило заключить, что, вероятно, молодые респонденты не готовы к подвигам ни во имя чего и не считают необходимым хранить и усваивать опыт своей культуры, общества, группы; они почти не знают традиций и не тяготеют к их сохранению, предпочитают жить свободно, динамично, без обязательств, не оглядываясь на прошлое, жаждая бесконечной новизны и остроты жизненных ощущений. У всех молодых респондентов обнаружилось минимальное заполнение графы «только если я захочу», что косвенно говорит о том, что они в массе не готовы брать жизнь под контроль, управлять свершающимися в ней событиями, преодолевать собственную инерцию, склонны «плыть по течению», подчиняясь «судьбе», а часто и бездействовать.

В младшей возрастной группе прослеживается тяготение к следующим сюжетным схемам: «запреты» (в автобиографии присутствует плот нарушения запретов, преодоления чужих рекомендаций и требований), «накопление» (денег, дипломов, статуса, связей и пр.), «конфликт» (с родительской и прародительской семьей, с ровесниками, с представителями своего и противоположного пола, с детьми, соседями, учителями, наставниками, тренерами, начальством, властями и пр.), «ошибка» (человеку что-то недодали, спутали с другим и наказали, обвинили, отобрали), «преследование» (эта паранойяльная линия встречалась довольно часто в комментариях), «борьба» (как правило, это борьба не «за», а «против» – ограничений, условностей, ханжества), «неверность» (практически каждый пережил ее, хотя отрицает, что был кому-то или чему-то не верен сам), «предательство», «подлость», «риск» (отнесен к положительным категориям), «игра», «случай», «справедливость», «любовь», «одиночество», «свобода», «надежда».

Таким образом, как показывает наше исследование, автобиографирование молодых респондентов сфокусировано не на стремлении к личным достижениям, преодолениям, романтическому самоутверждению, не на жажде подвигов и славы, освоении категорий смысла и временных трансспектив, как можно было бы полагать, опираясь на знания возрастной психологии, а на противодействии принятому во взрослой среде экзистенциальному порядку, на конфликте, борьбе, преодолении ограничений своей свободы, ломке запретов, несерьезном, трикстерском отношении к жизни, полагании на случай, везение.

В какой-то мере такая внутренняя семантическая картина 18–25-летних респондентов напоминает подростковую, что заставляет задуматься о еще большем удлинении современного детства и отмеченном нами ранее «бегстве от взросления». Стоит добавить, что молодые респонденты довольно активно заполняли графу «уже было в моей жизни», включая в нее практически все приведенные категории, и очень мало – графу «хочу, чтобы это свершилось», что косвенно говорит о преувеличении объема собственного опыта, поверхностном отношении к содержащимся в них смыслам (для примера достаточно будет указать эпатажный (или случайный, небрежный при заполнении) факт отнесения категории «осмысленность» в графу «хотел бы этого избежать» некоторыми молодыми респондентами), а также о слабых интенциях к экзистенциальному планированию жизни и себя, опоре на случайности в течении жизни.

В группе взрослых испытуемых получены следующие значения по всем 12 модусам: 1) M=16,1, s=3,77; 2) M=16,85, s=4,09; 3) M=14,65, s=2,93; 4) M=22,525, s=4,52; 5) M=12,9, s=3,75; 6) M=16,525, s=4,03; 7) M=19,3, s=4,80; 8) M=21,325, s=3,79; 9) M=15,225, s=3,48; 10)M=13,025, s=5,22; 11) M=14,9, s=3,69; 12) M=20,1, s=3,55. По нарастанию предпочтений определенных модусов полученная картина выглядит следующим образом:5 (максимально отвергаемый) → 10 → 3→ 11→ 9→ 1→ 6 → 2 → 7 → 12 → 8 → 4 (максимально предпочитаемый).

В качестве предпочитаемых избирались модусы: «жизнь как геройство», «жизнь как долг», «жизнь как жертвенность» и «жизнь как любовь». Отвергаемыми оказались модусы: «жизнь как трикстерство», «жизнь как хранение». Эти результаты кажутся вполне предсказуемыми: достаточно жестко ориентированная социализация этого поколения, прямое давление идеологии, отчетливо осознаваемая система ограничений и регламентаций, многочисленные санкции и косвенные запреты, вмененный бытовой аскетизм, установки на личную скромность и воспитание в духе «раньше думай о Родине, а потом о себе» и т. д. сделали «проходимой», фактически, только одну жизненную «тропу», что сделало жизнь старшего поколения несколько «выпрямленной» и экзистенциально «плоской», одномерной.

Восприятие жизни через категории «долг» и «жертва», на наш взгляд, делает жизненный путь эмоционально трудным для личности, лишает ее спонтанности, самости и joie de vivre. Она превращается в психически изнурительный процесс, постоянно держащий человекав напряжении и не оставляющий простора для того, чтобы почувствовать себя свободным, расставить ценности и мотивы по собственному желанию и разумению, «отпустить себя», позволить себе быть самим собой, почувствовать свою значимость и пр. Такая жизнь часто, особенно в приближении к пожилому возрасту, требует какого-то утешения, вознаграждения, компенсации, «ухода» от исповедываемых упорядоченности и самоограничений. Человек с такими модусами постоянно чувствует себя недооцененным, неотблагодаренным и неудовлетворенным жизнью, поэтому для него всегда есть риск ухода в себя, склонности к алкоголизму, мизантропии, депрессии, педантизму. В какой-то мере это объясняет повсеместное соединение модусов «жизнь как жертвенность», «жизнь как долг» с модусом «жизнь как любовь» – вера в любовь, спасающую людей и мир, крепко укоренена в сознании многих взрослых респондентов. Безусловно, сказанное вовсе не значит, что вторичная социализация частично не исправила выпрямленности первичной, и на это указывают комментарии к частотному выбору таких сюжетных схем этих и других модусов, как: «признание», «накопление», «развитие», «достижение», «подвиг», «творчество», «созидание», «профанность», «выбор», «случай», «удача», «долг», «ответственность», «справедливость», «любовь», «близость», «дружба», «забота», «коллективность», «духовные искания», «свобода», «исконность», «вера», «надежда», «связь с высшим началом», «самоотдача», «помощь», «бескорыстие». Эти «биографемы» менее эгоцентричны, сильнее ориентированы на межличностные отношения, более гуманистичны и многоплановы. Наши взрослые респонденты по сравнению с молодыми кажутся более стойкими, умеющими «делать добро из зла, потому что больше его не из чего делать», а также способными радоваться простым радостям, находя их повсюду.

Для модусов 3, 4, 5, 6, 7, 8, 11 и 12 достоверность межгрупповых различий подтверждена использованием t – критерия Стьюдента при обработке результатов методики (уровень значимости p < 0,01); в отношении модусов 1, 2, 9 и 10 значимых различий между взрослыми и молодыми респондентами не установлено (хотя модус 10 отвергнут обеими группами респондентов).

Таким образом, выбираемые экзистенциальные модусы в возрастных группах взрослых и молодых респондентов, отражающиеся в поведении и стратегиях жизни, заметно различаются, что, видимо, может объяснять и часто отмечаемый недостаток взаимопонимания между поколениями. Также различается и семантическое пространство автобиографирования, что, вероятно, связано как с возрастными характеристиками и поколенческими (когортными) целями, так и с общей современной сменой жизненных ценностей и смысловых ориентиров. В терапевтическом плане выбор модусов «трикстерство» и «авантюризм» в группе молодых респондентов, на наш взгляд, должен вызывать определенные социальные опасения как феноменологический признак «бегства от взрослости» и «бегства от реальности».