Текст книги "Лабиринты автобиографии. Экзистенциально-нарративный анализ личных историй"

Глава 10. «Пространство зазеркалья»: семантико-символические репрезентации возрастов жизни

Высь, ширь, глубь. Лишь три координаты Мимо них где путь? Засов закрыт.

В. Брюсов

 
Всё в мире переплетено
Моею собственной рукою.
 

О. Мандельштам

Собственная психическая реальность человека, составленная персонально знáчимыми представлениями, концептами, образами и пр. и являющаяся источником глубоко личных переживаний, воспринимается им как некое сугубо внутреннее пространство, как особое место, где он воспринимает себя в каком-то смысле свободным от социальных ролей и масок, принадлежащим лишь самому себе, «настоящим», аутентичным. При совершении внутренней герменевтической работы, связанной с самоосмыслением и самоорганизацией, личность черпает из этого пространства необходимые семантические ресурсы – воспоминания, самопредставления, фантазии, убеждения, нереализованные ранее замыслы и планы, – помогающие адаптироваться к актуальному течению жизни и совершать необходимые выборы и поступки. В трудных жизненных ситуациях этот ресурс помогает человеку «держаться на плаву», а в удачно складывающихся обстоятельствах способствует переживанию «чувства верного пути», подтверждая выбранные им способы и стратегии жизнеосуществления.

Содержание и характеристики этого внутреннего пространства представляют интерес как для практики консультирования, так и для решения исследовательских задач, связанных с пониманием одного из режимов функционирования сознания – его направленности на самое себя в актах «заботы о себе» (Фуко, 1998): рефлексии, самоинтерпретации, автобиографировании, планировании, моделировании и др. Тем не менее «внутренний мир человека – одна из самых сложных, плохо поддающихся определению проблем психологии, поскольку ‹…› в широком смысле слова он и есть все психическое» (Березина, 2003, с. 5). Разделяя это мнение, мы осуществили авторскую теоретико – эмпирическую попытку анализа и дескрипции внутреннего пространства жизни личности с позиций экзистенциальной психологии.

Культура и повседневные дискурсы дают нам многочисленные примеры попыток языковыми и художественными средствами очертить границы, протяженность и размерность внутреннего пространства личности – обители его души. Чтобы убедиться в этом, достаточно попытаться объективировать такие метафоры, как: «душа не на месте» (а где её место? есть ли оно?), «душа ушла в пятки» (если ушла, то откуда?), «выйти из себя» (если выйти, то откуда?), «места себе не находить» (раз своё место можно искать, значит, оно где-то есть?), «уголок души» (из чего он выгораживается?), «тайники души» (они существуют в каком-то потаённом по отношению ко всему остальному пространстве?), «дно души» (низ какого объёма образует это дно?), «широкая душа» (значит, она может занимать большое или малое место?), «вдохнуть душу в…» (куда именно?), «открыть душу», «заглянуть в душу», «вложить всю душу», «душа нараспашку», «обитель души» и др. Широко известные и ставшие уже классическими концепции пространства художественных текстов П. А. Флоренского, М. М. Бахтина, М. Ю. Лотмана, Д. С. Лихачева, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского с их категориями локусов, топосов, хронотопов связывают его с внутренней картиной мира автора и читателя, их собственными внутренними «возможными мирами» и индивидуальными семиотическими кодами (Прокофьева, 2005; Щукина, 2003).

Будучи семантико-символически насыщенным для личности, понятие места не является в полной мере психологическим, однако сама идея наличия некоего внутреннего пространства, граничащего с внешней, а шире – иной («Не Я», «Не моё») средой, давно занимает воображение психологов. Так, пространственные, топологические категории для описания внутреннего мира человека использовали У. Джемс в учении о психологическом пространстве личности (2011), К. Г. Юнг в положениях об интроверсии-экстраверсии (1994, 2013), Ф. Перлз, предложивший идею динамики границ контакта между субъектом и средой (1993), Э. Фромм, анализирующий феномен «человека для себя» (2010).

К. Левин (2000), выстраивая свою топологическую психологию, обращался к пониманию категорий пространства/места применительно к личности, которая рассматривалась им как динамическая система ячеек, в которых хранятся значимые объекты внешней среды, связанные с персональными потребностями. Наличие такого пространства даёт возможность человеку действовать и поступать в соответствии с самим собой, поскольку очерчивает уникальный мир его психических представлений и переживаний. Собственно, это понятие и было введено с целью показать, что истинной средой обитания личности является не столько физическая реальность или социальная среда, сколько те их фрагменты и эпизоды, которые были интериоризированы как имеющие к ней непосредственное отношение, затрагивающие её за живое.

Психологическое содержание внутреннего пространства, по К. Левину, составлено множеством реальных и воображаемых событий, представляющих актуальную значимость для человека, ожиданий, целей, ценностей, смысловых образований, фрагментов картины мира, суждений, клише, образов вещей, людей, событий, воспоминаний, мечтаний, стереотипов, установок и т. д. Всё это в той или иной мере обусловливает не только поведение личности в каждый конкретный момент, но и общий модус её действования, своеобразную «традицию поступания», характеризующую её неповторимую самобытность. К. Левин полагал, что поведение в конечном счете и есть результат функционирования личности и ее жизненного пространства.

Позднее Дж. Келли (2000) в теории личностных конструктов показал, что на людей оказывают влияние не столько сами происходящие с ними и пережитые события, сколько их индивидуальная интерпретация, зависящая от системы собственных координат и представлений, сформированных социализацией и персональным опытом. К анализу содержания внутреннего пространства обращались также изучавшие феномен психологической приватности Р. С. Лауфер, Х. М. Прошанский, М. Вольфе и М. Хейдметс, исследовавший персонализированные среды личности (1985).

Идеи, связанные с раскрытием содержания и динамики внутреннего жизненного пространства/мира личности, по мере расширения объёма посвященных им исследований обретали разные контексты. Так, М. К. Мамардашвили (1992) говорил о сознании как пространственноподобном психическом образовании. К. А. Абульханова саму жизнедеятельность человека предлагала рассматривать как создание «особого временно – пространственного континуума, в котором субъект связывает объективно разобщенные во времени и в пространстве объекты, придает им свою временную целостность и цикличность и собственные временные параметры и ритмы» (Абульханова, 1999 с. 68). Д. В. Ольшанский (1983) предложил понятие субъективного пространства жизнедеятельности, а Н. Б. Шкопоров (1985) – термин «психологическое пространство личности». Рассматривая категорию психологического опыта, о нём также говорят Л. И. Воробьева и Т. В. Снегирева (1990).

Традиции анализа категории и содержания смыслового жизненного пространства и внутреннего мира личности в отечественной психологии подддержаны разнообразными исследованиями К. А. Абульхановой, Т. Н. Березиной (2001, 2003, 2012), Н. А. Логиновой (1985), Л. Ф. Бурлачука, Е. Ю. Коржовой (1998), А. А. Кроника, Р. А. Ахмерова (2008), С. К. Нартовой-Бочавер (2002, 2005), В. А. Ганзена (1984), С. А. Стрекалова (2010), Е. В. Улыбиной (1999), Н. Н. Королевой (1998), В. И. Слободчикова (1986), А. Б. Орлова (1995), И. П. Шкуратовой (2007), в том числе в рамках активно развивающейся сегодня психологии жизненного пути личности. Так, к примеру, Т. Н. Березина в качестве характеристик внутренней жизни предложила выделять самовыражения Я, размышления о Другом, необъективированные мыслеобразы, планирование будущего, фиксаации на препятствиях, чувственные восприятия и фантазии (2003, 2012).

Вопрос об объёме внутреннего пространства и его границах поставлен в работе К. Уилбера (2004), предположившего, что психологические проблемы конкретной личности связаны с определением ею границ между собой и окружающим миром: чем шире границы, тем большее содержание мира осознаётся человеком как «своё». Он выделяет четыре варианта проведения границы между «Я» и «не-Я»: 1) «уровень маски», очерчивающий минимальную территорию «Я», относящуюся только к части индивидуального сознания, к тому, что человек предъявляет окружающим; 2) «уровень Эго» – граница проходит между сознанием и телесностью и является отражением конфликтамежду духовным и телесным; 3) «уровень организма в целом», при котором граница проходит между телом и внешним миром; душа с телом находятся в гармонии и единстве, но как целое они противопоставлены миру; 4) пространство «Я»: оно устремлено в бесконечность, и личность отождествляет себя со всей Вселенной, осознавая своё единство с ней.

В этом же ключе Л. П. Гримак (1999) пишет о субъективном моделировании внутреннего психологического пространства, исходя из которого личность строит взаимодействия с реальным миром. Величина и чёткость его границ определяют субъективный комфорт человека: большое и незаполненное внутреннее пространство, как и его узость, теснота, рождают негативные переживания, поскольку личности необходим полноценный обзор собственного внутреннего содержания и контроль за ним. В рамках этого же исследовательского поля А. А. Бодалев (1999) перечисляет основные параметры субъективного пространства (объем/протяженность, связанность его содержания с временными характеристиками, зависимость от зрелости личности) и факторы, формирующие его (возраст, профессия, окружение человека, образ жизни, степень образованности, личностные особенности).

Внутреннее пространство исследователи связывают также с ментальными репрезентациями, переживаниями, образами, концептами, когнитивными картами, схемами, планами, проектами (Абульханова-Славская, 1981, 1991;) Барабанщиков, 2000; Березина, 2003, 2012; Гостев, 1998; Ковалев, 1991 и др.): при таком понимании все они представляют собой «субъективную форму объекта, ‹…› порождение внутреннего мира данного человека. Уже в процессе формирования ‹…› на него воздействуют установки, интересы, потребности и мотивы личности, определяя его уникальность и особенности эмоциональной окраски» (Грановская, 1997, с. 30).

Внутренний «пространственный код» субъекта, его «личный хронотоп», образно-когнитивный континуум неповторимы и индивидуальны, поскольку создаются под влиянием накопленного жизненного и экзистенциального опыта, проекций его личностных особенностей, ценностных ориентаций, смысловых конструкций, целей, установок, фантазий, идеализированных прецедентов, самоотношений и т. п. Как отмечал В. П. Зинченко, обсуждая проблему хронотопа, накопленное личностью содержание подвергается в этом внутреннем пространстве «деятельностно-семиотической переработке» и в дальнейшем «выступает в нем в превращенной форме» (Зинченко, Моргунов, 1994, с. 317]. В этом же контексте К. А. Абульханова отмечает, что и сама жизнь человека обладает характеристиками хронотопа (1981, 1991).

Исследовать субъективную топику «Я» значит не только пытаться как-то локализовать его во внутреннем психическом пространстве, но и определить своеобразную «экзистенциальную собственность» человека – всё то, что из «большого» бытия вписалось в опыт его самоопределения, стало для него «своим», оформило границы «Я – не Я» («моё – не моё») и определило самобытный личностный путь, персональные ценности, индивидуальную субкультуру. В этом контексте особую значимость имеет подход Л. Бинсвангера (1999), в котором выделено три пространственных модуса бытия человека в мире: 1) Umwelt («вокруг мира») – ландшафт, физический мир человека; 2) Mitwelt («с миром») – социальный мир, сфера общения человека с другими людьми; 3) Eigenwelt («собственный мир») – пространство самости, присущее только человеку и определяющее его отношение к двум другим модусам (иногда к этой структуре добавляется ещё Überwelt в качестве высшего духовного измерения существования человека в мире).

Для анализа внутреннего пространства самости наиболее продуктивным нам представляется психосемантический подход, заложенный и развиваемый работами Е. Ю. Артемьевой (1999), В. Ф. Петренко (1983, 1988, 2005, 2010), А. Г. Шмелева (1983, 1988, 1990, 2000), Е. Л. Доценко (1998), А. М. Улановского (2010, 2012) и направленный на анализ личностных семантических пространств, отражающих самобытность и пристрастность человеческого сознания.

Предлагая в развитие этих идей понятие внутреннего экзистенциального пространства личности, мы в рамках реализуемого нами экзистенциально-нарративного подхода будем иметь под ним в виду совокупность насыщенных индивидуальной ценностью семантических зон (концептов и связанных с ними представлений и переживаний), образованных вокруг «сильных», персонально значимых точек («информационных узлов») экзистенциального опыта человека, без которых он не мыслит самого себя подлинным, аутентичным, «реальным», а свой жизненный путь истинным.

Принципиально часть из них может быть символизирована человеком как воплощение экзистенциальной сущности самого себя. В этом пространстве переживание человеком собственной аутентичности может быть доведено до своего предела, когда оно в максимальной степени способно автономизироваться от социальной оценки и соотнестись с самим собой, явив личности собственное «самое само» (термин А. Ф. Лосева).

Экзистенциальной мы считаем возможным называть эту область внутреннего пространства человека по следущим причинам:

1) оно очерчивает обретённую в процессах социализации и ментально принятую самой личностью форму существования – габитус, определяемый П. Бурдье как исходные установки/схемы субъекта, порождающиеего конкретные социальные практики (Бурдье, 1998; Шматко, 1993), как «система прочно приобретённых предрасположенностей» (Громов, Мацкевич, Семенов, 2003, с. 531), – и тем самым создаёт индивидуальную ценностно-смысловую разметку реальности для осуществления жизни;

2) оно закрепляет и насыщает ценностью и переживанием истинности индивидуально найденные личностью способы взаимодействия с реальностью;

3) оно характеризует особенности внесения в реальность своей собственной самости, «укоренения» себя в мире;

4) оно отражает для самого субъекта его собственную сущность как «возвращённую» реальностью форму;

5) оно даёт возможность, пусть виртуально, состояться субъекту таким, как он хотел и планировал вне зависимости от реальных условий самоосуществления (за счет возможностей внутреннего моделирования и экспериментирования, позволяющих включать в опыт не только осуществлённое личностью, но и неосуществившееся);

6) в нём соединяются сущее и бытийное в субъекте, обозначаются границы между «Я» и «не-Я» и т. д.

Теоретический анализ позволил нам выделить несколько сущностных характеристик экзистенциального пространства:

1) оно центрировано исключительно на субъектном содержании, точнее, на каждодневной явленности меняющегося субъекта самому себе и переживании истинности, подлинности своего «Я»;

2) оно принципиально не бывает пустым, оно всё время в той или иной мере занято (мыслями, образами, символами, непосредственно связанными с «Я» и пр.) либо текучими повседневными «озабоченностями», либо индивидуальной метафизикой (отношениями личности с Богом, свободой, призванием, бытием, миром, ничто и т. п.); достичь состояния «безмыслия», некоей внутренней пустоты («свободы от самого себя») человеку обычно бывает достаточно трудно, если только не прибегать к специальным медитативным практикам;

3) возможными интегральными механизмами, функционирующими в пределах этого внутреннего пространства, являются механизмы принятия и отвержения как две противоположно направленные реакции субъекта нанакапливающийся опыт проживания жизни (в повседневных дискурсах они метафоризируются известным выражением «моё – не моё»);

4) экзистенциальное пространство имеет семантико-символическую природу, охватывающую две значимых области существования – «Я» (с местом его действительного или возможного самонахождения, пребывания) и «Жизнь» (с направлением возможного движения, изменения) – каждая из которых распадается на самостоятельные, насыщенные индивидуальной значимостью, зоны; по отношению к своей жизни человек может занимать две позиции: первая фокусирует его внимание в большей степени на самом себе, на своём изменяющемся внутреннем мире и характеристиках собственной идентичности (фокус «Я»); вторая – на событиях жизненного пути, на целях и процессах проживания жизни (фокус «Жизнь»);

5) навигация, движение во внутреннем пространстве могут быть осуществлены по нескольким «осям», например, таким, как: «стремление – избегание», «созидание – принятие», «стабилизация – энтропия», «центробежность – центростремительность», «интегральность – ассертивность», «рациональность – иррациональность» и др. в соответствии с текущими потребностями личности; они образуются как результат ответа на те вопросы, которые личность ставит в отношении того, что с ней происходит и является для неё значимым.

Опираясь на сказанное, можно предполагать, что у внутреннего личностного пространства есть субъективно переживаемые пределы, осознание некоей протяжённости, направлений, уровневости, размерности, степени связанности с реальностью, в нём есть закрытые (потайные, сугубо внутренние) и открытые вовне, презентируемые другим зоны, в нём происходят собственные события, может быть, в нём есть виртуальные обитатели и значимые вещи, функционируют семантические коды, индивидуально размечающие реальность и т. д. Главное же состоит в том, что в этом виртуальном пространстве полностью царствует конкретная личность, оформляется и развивается её самобытность, строится её тождество самой себе.

Одним из аспектов автобиографической навигации является внутреннее смысловое движение в пространстве проживаемой жизни с целью осознания стратегий, направлений, целей, смыслов, результативности, успешности и т. д. собственного жизненного пути, его ключевых концептов. Частью нашего исследования, посвященного анализу автобиографической семантики является поиск ответа на вопрос, каким экзистенциальным содержанием по мере взросления наполняются периоды жизни, является ли оно общим для представителей разных возрастов, какие периоды выступают как наиболее семантически насыщенные, меняется ли комплекс экзистенциальных и общих возрастно-психологических концептов от возраста к возрасту.

Организуя эмпирическое исследование семантико-символических полей возрастов (индивидуальный экзистенциальный тезаурус), представленных в сознании, мы также сформулировали следующие предположения:

1) ранние возрасты вплоть до подросткового по сравнению с последующими мало представлены экзистенциальными концептами в сознании респондентов любого возраста;

2) от подросткового возраста к старости у респондентов нарастает число экзистенциальных концептов, репрезентирующих им взросление, взрослость, зрелость, старение личности;

3) общее число экзистенциальных концептов, характеризующих осознание возрастного содержания жизни, увеличивается с возрастом, особенно на дистанции 40–60 лет;

4) каждый этап жизни репрезентирован в сознании несколькими базовыми («ядерными») концептами, которые меняются у лиц разного возраста.

Для исследования семантико-символических полей каждого возраста мы сконструировали эмпирическую методику «Экзистенциальный словарь возрастов», вычленив из психологических словарей необходимые экзистенциально-психологические термины и дополнив их рядом понятий, соотносимых с жизнью человека и наиболее часто используемых в литературе по возрастной психологии для характеристики каждого возраста. В процессе апробации методики перечень понятий уточнялся и дополнялся с помощью самих участников исследования и экспертов. Окончательный вариант был сформирован с помощью экспертов, в качестве которых выступили 6 профессиональных психологов.

Поскольку «экзистенциальность» того или иного понятия, описывающего жизнь, объективировать практически невозможно, в результате работы с экспертами и респондентами на этапе апробации идеи исследования нами был «образован» следующий словарь экзистенциальных и конкретно-психологических концептов.

Авантюризм, автобиография, автономия, авторитарность, авторитет, автосимволизм, автоэротизм, агрессивность, агрессия, адаптация, адаптивность, адекватность, аддиктивность, ажитация, аккультурация, акселерация, активность, активность (сверхнормативная), актуализация, акцентуации характера, аллегоризация, альтруизм, амбивалентность, амплификация, анализ бытия, анахоретство, андрогиния, апатия, архетип, аттракция, аутентичность, аффилиация.

Барьер (психологический), бегство в болезнь, бегство от свободы, безмятежность, безнадежность, беспомощность, бесшабашность, биография, благодарность, близость, болезнь, будущее, бунт, быстрота, бытие.

Вагабондизм, вариативность, вдохновение, вера, верность, вертикаль, верх, вечность, взаимодействие, вина, вклад, власть, влечение, влияние, влюблённость, внушаемость, возможность, волюнтаризм, воля, воображение, воспоминание, воспитание, впечатлительность, временная перспектива, время, выбор, выгорание, выносливость, высота, вытеснение.

Гедонизм, гендер, гиперопека, глубина, горе, горизонталь, грезы, группирование, гуманизм, греховность, групповое мышление.

Движение, двойственность, деятельность, двойственность, деградация, депрессия, деструктивность, деяние, диалектика, диалог, дискриминация, диссонанс, дисфория, догма, долг, долгота, доминантность, драйв, драматизирование, другой значимый, дружба, дуализм, духовность, душа.

Желание, жизненные события, жизнь.

Забота, заброшенность, завершенность, зависимость, зависть, задатки, закон «все или ничего», закрытость, замещение, замкнутость, застенчивость, застой, защита, здоровье, здравый смысл, злость, знак, знание, значение, зов, зрелость.

Игра, идеализация, идентификация, идентичность, идеология, идея, износ, изоляция, иллюзия, иллюзорность, имидж, имманентность, импринтинг, импульсивность, импунитивность, инверсия, ингибиция, индивид, индивидуализм, индивидуальность, индивидуация, индукция, инертность, инициатива, инициация, инновация, инсайт, инстинкт, интеграция, интеллект, интеллигентность, интенсивность, интенция, интеракция, интериоризация, интимность, интровертированность, интроекция, интроспекция, интуиция, инфантилизм, информированность, ипохондрия, исправление, истеричность.

Капризы, карьера, катарсис, качество жизни, клише, когнитивная сложность, когнитивный стиль, коллективизм, коммуникация, компенсация, комплексы, компромисс, конец, конкуренция, консолидация, консерватизм, конструкт, контроль, конфликт, конфликтность, конформность, концептуальность, копинг-поведение, краткость, креативность, кризис, криминальность, ксенофобия, куклы, культура.

Лабильность, латентность, лень, лживость, либидо, лидерство, лиминальность, лицемерие, личная жизнь, личное пространство, личность, лишение, логика, локус контроля, лояльность, любовь, любопытство.

Мазохизм, макросреда, малоценность, манипулирование, маскировка, маскулинность, мастурбация, мать, медитация, медленность, меланхолия, ментальность, метаморфозы, мечты, мифология, многоцветие, моделирование, монолог, монотонность, мораль, мортидо, мотивация, мудрость, мы, мышление.

Наблюдательность, навыки, надежда, надёжность, наказание, намерения, напряженность, нарратив, нарциссизм, наслаждение, наследственность, наставничество, настойчивость, настоящее, настроение, наука, научение, начало, неадаптивность, невинность, невротичность, негативизм, независимость, неконгруэнтность, ненависть, ненормативность, неполноценность, неприкаянность, неудача, низ, новизна, нормативность, ничто, нравственность, нужда.

Обобщение, ободрение, оборонительность, образ мира, образ тела, образование, обучаемость, обучение, общение, общность, объективность, овладение, ограничения, ограниченность, одаренность, одержимость, одиночество, ожидание, озарение, онанизм, они, опасность, оптимизм, опустевшее гнездо, опыт, организация, ориентация, орудийность, осмысленность, основательность, осознанность, отбор, ответственность, отец, отказ, открытость, отношение, отреагирование, отсталость, отчуждение, оценивание, ошибка.

Память, парадигма, парадокс, паразитизм, партнёрство, пауза, пафос, переживание, перемены, побуждение, поведение, повторяемость, подражание, позиционирование, познание, поиск, покаяние, покой, пол, польза, помощь, понимание, поощрение, порок, постоянство, поступок, потребность, предрассудки, представление, препятствие, престиж, преференция, приватность, привыкание, привычка, привязанность, призвание, принятие, принятие решения, притязания, причастность, причинность, проблема, проектирование, проекция, прозорливость, произвольность, пропаганда, простор, протест, прототип, профессиональное самоопределение, профессионализм, прощение, психологическая защита, протекция, прошлое, пустота, путь.

Работа, работоспособность, равновесие, радость, развитие, разум, раскаяние, расстройство, рассудок, рационализм, реальность, ревность, революция, регуляция, рейтинг, рекапитуляция, рекрутмент, релаксация, религия, реминисценция, репрезентация, репрессивность, референтность, рефлексия, решительность, ригидность, римейк, риск, ритм, ритуал, роль, руководство.

Самоактуализация, самобытность, самовнушение, самовоспитание, амодетерминация, самодостаточность, самоконтроль, самонаблюдение, самообладание, самоопределение, самоорганизация, самоосмысление, самооценка, самопознание, самосознание, самораскрытие, самореализация, саморегуляция, самосовершенствование, самосознание, самостимуляция, самостоятельность, самость, самотрансценденция, самоутверждение, самочувствие, свет, свобода, связь, сделанность, секс, семья, сензитивность, сенсибилизация, сепарация, сиблинги, сила, символ, симультанность, синдром, система, склонность, скорость, скука, служение, случайность, смерть, смысл, соблазн, событие, сознание, сопротивление, соревнование, спиритуальность, способности, справедливость, спутанность, сравнение, стабильность, становление, стереотип, страдание, странствие, странности, страсть, стратегия, страх, стресс, структурализм, стыд, счастье, субъект, суверенность, судьба, суеверие, суицид, сценарий.

Табу, талант, танатос, творчество, телесность, темп, тенденция, теория, типичность, товар, толерантность, толпа, торможение, тотем, травма, традиция, тревога, труд, тьма.

Убеждения, уважение, уверенность, увлечение, удача, удовлетворенность, удовольствие, ум, умение, усложнение, успех, усталость, установка, устойчивость, учение, уничтожение, упрощение, упрямство, уравновешенность.

Фаворитизм, факт, фанатизм, фантазия, фантазм, феминность, феноменология, фетишизм, физиологичность, филантропия, философичность, фобия, фрустрация.

Хаос, хобби, хронотоп.

Целостность, целенаправленность, цель, цензура, цвет.

Человек, честь, честолюбие, чувствительность, чудачество.

Эволюция, эго, эгоизм, эгоцентризм, эйкуменизм, экзальтация, экзистенция, эклектичность, эксгибиционизм, экспектации, экспрессия, экстатичность, экстраверсия, экстаз, эмоциональность, эмпатия, эмпиризм, энергия, энигматичность, этика, этничность.

Юродство.

Я, я-граница, я-идеал, я-концепция, яркость.

Исследование предполагало семантическое соотнесение каждого из терминов «алфавита» с возрастными периодами, обозначенными для респондентов следующим образом: младенчество (до 1 года), ранний возраст (от года до трех лет), дошкольный возраст (от 3 до 6–7 лет), младший школьный возраст (с 6–7 до 9–11 лет), подростковый возраст (от 9–11 до 14–15 лет), юношеский возраст (с 15 до 18–20), молодость (от 19–20 до 23–25 лет), взрослость (от 25 до 60-65), старость (старше 65).

В исследовании (2015–2016 гг.) приняли участие 6 возрастных групп по 45 респондентов, единственным требованием к которым было самое общее знакомство с содержанием терминов, используемых в нём (даже если термин был незнаком и, соответственно, пропущен в выборах, мы считали это свидетельством того, что он и стихийно не используется респондентом в субъективном описании своего «внутреннего Зазеркалья»): 1) лица в возрасте 30–39 лет; 2) лица в возрасте 40–49 лет; 3) лица в возрасте 50–59 лет; 4) лица в возрасте 60–69 лет; 5) лица в возрасте 70–79 лет; 6) лица 80 лет и старше.

Поскольку при проведении исследования количество респондентов мужского пола в выборке оказалось незначительным, в итоге учитывались только результаты респондентов-женщин. Разбивка возрастов репондентов по десятилетиям позволяла нам более детально отслеживать динамику трансформации экзистенциального и возрастно-психологического содержания каждого возраста жизни (уже прожитого или ещё не достигнутого респондентами).

Каждый из участников исследования получал рабочий бланк со следующей инструкцией:

«Вспомните или представьте себе возрасты своей жизни и жизни своих близких. Из приложенного “алфавита” выберите те слова, которые, как вам кажется, лучше всего отражают сущность каждого из них, и впишите в таблицу. Одно слово может относиться сразу к нескольким возрастам, лишь к какому-то одному из них или вообще не соотноситься для вас ни с каким возрастом. Пусть вас не смущает, что количество слов для каждого возраста будет разным, и в одном возрасте может оказаться сразу много слов, а в другом – всего несколько. Пожалуйста, будьте внимательны при отборе слов, не делайте случайных выборов и не пропускайте слов «алфавита»! Если в «алфавите» не оказалось подходящего слова для вашей характеристики возраста, пожалуйста, впишите его самостоятельно. После того, как все выборы будут сделаны, в каждом возрасте выберите 3 наиболее точных слова и присвойте им номера 1, 2 и 3 в порядке убывания значимости».

Количество возможных выборов концептов для каждого возраста не ограничивалось с целью получения более полной и детальной информации, поскольку речь шла об аспектах субъективной семантики, об индивидуально образованных кластерах жизненного и экзистенциального опыта. Выполняя задание, респонденты выбирали от 3 до 30 терминов для каждого возраста. Предложенное им ранжирование позволяло облегчить обработку данных и уяснить семантические приоритеты разновозрастных участников исследования.

Поскольку задание было достаточно трудоемким, занимало много времени, требовало тщательности и скрупулезности, бланки выдавались респондентам на дом на неделю, после чего они собирались и обрабатывались.