Текст книги "Лабиринты автобиографии. Экзистенциально-нарративный анализ личных историй"

Результаты обработки большого объёма полученных данных позволили сделать ряд заключений.

1. Респонденты всех возрастов в целом отдавали предпочтение конкретным возрастно-психологическим понятиям. Доля экзистенциальных понятий по сравнению с конкретными в группе 30–39-летних составила 38 %, в группе 40–49-летних – 40 %, в группе 50–59-летних достигала максимума в 46 %, а далее снижалась: в группе 60–69-летних она составила 41 %, в группе 70–79-летних – всего 28 % и в группе тех, кто уже старше 80 лет, – 35 %.

Это косвенно свидетельствует о том, что среднестатистическая взрослая женщина в принципе не чужда, но и не очень склонна к экзистенциальной рефлексии и, как правило, не мыслит о себе, своей жизни, жизненном пути в экзистенциальных терминах. Говорить о стихийно складывающейся по мере взросления «экзистенциальности» современного отечественного субъекта не приходится, даже когда речь идёт о взрослых, уже состоявшихся людях, преодолевших середину жизни и накопивших достаточный жизненный и экзистенциальный опыт.

Этот факт кажется противоречащим существующим стереотипам о выраженной духовности, особой философичности, исповедальности, обращенности к высокому и рефлексивности отечественного этноса, но вполне отвечает нарастающей сегодня «простоте повседневности», апеллирующей преимущественно к деятельностной и потребностной сфере человека, а не к его рефлексивно-духовной стороне и не к сфере поступания или бытийствования. Одновременно это подтверждает наши неоднократно высказываемые предположения о наблюдающемся изменении модели современной взрослости и её психологического содержания.

На наш взгляд, это также ставит под вопрос проблему осмысленного отношения к жизни во взрослости как такового. Отрицая собственное взросление, воспринимая себя как молодых даже в 50–55 лет, современные люди во многом и во взрослости сохраняют подростковые психологические ориентиры и установки на себя и на жизнь.

Тем не менее нельзя отрицать сам факт ситуативного внутреннего обращения к сфере экзистенциального, поскольку средняя доля использования экзистенциальных понятий по всем возрастам достигает 38 %.

2. Общее число экзистенциальных концептов, характеризующих для респондентов осознание возрастного содержания жизни, постепенно увеличивается для дистанции 40–69 лет. Его максимум (46 %) приходится на 50–59-летний возраст как возраст преодолённого кризиса среднего возраста, достижения пиковых точек в профессиональном развитии, частотного столкновения с болезнями, утратами, возрастными проблемами и начала старения, заставляющих обращать внутренний взор к завершению жизни, её исполненности и состоялости.

Мы объясняем этот результат появлением экзистенциального отношения к жизни и актуализации в каком-то смысле «вмененной» способности мыслить о себе экзистенциально. Если раньше большинство экзистенциальных терминов выступали для респондентов как «сухие абстракции», то в этих возрастах из-за рефлексируемых «спотыканий о жизнь» (столкновений с необходимостью осмыслить утраты, удачи и поражения, придавать смысл болезням и несостоявшимся аспектам жизни, переживания опыта ответственности за жизнь близких и пр.) и персонального экзистенциального вопрошания («моя скорбь – почему я так сильно скорблю?», «мои цели – почему мне хочется достичь именно этого?», «моя личность – почему я удовлетворяюсь тем, каким я стал, и не стараюсь меняться?», «мои смыслы – зачем я делаю то, что делаю?», «моя ответственность – почему я чувствую себя в ответе за нечто?», «моё одиночество – почему я не чувствую себя нужным, востребованным?» и т. д.) они начинают пропитываться живым индивидуальным содержанием. Глубина экзистенциальной рефлексии может быть разной, факты её проявления нерегулярными, но накапливаемый экзистенциальный опыт взывает её к жизни.

Кроме того, сама жизненная фактология, нормативные события возрастной дистанции 50–59 лет (ситуативные осознания себя как лица «пенсионного/предпенсионного возраста», своей жизни как «опустевшего гнезда» в связи с уходом родителей, самостоятельностью детей и появлением внуков, смены возрастного состава в профессиональной сфере, общего изменения социальных дискурсов, ориентированного на ценности и цели новых поколений и пр.) принуждают, провоцируют личность к экзистенциальной рефлексии.

3. Само разнообразие («репертуар») используемых экзистенциальных терминов оказалось чрезвычайно низким. Наиболее востребованными экзистенциальными концептами оказались «забота» и «любовь», которые использовались практически всеми испытуемыми хотя бы один раз.

Одновременно в персональных самодискурсах оказались практически не упоминаемыми такие, почти сакральные, термины экзистенциальной психологии, как «смысл» (всего 32 выбора на 270 респондентов), «выбор» (104 выбора), «ответственность» (55 выборов), «свобода» (66 выборов), «вера» (85 выборов), «надежда» (44 выбора), «опыт» (97 выборов) и т. п. Удивительно, но практически все термины кластера «само-» («самоактуализация», «самосознание», «самобытность», «самоорганизация», «самостоятельность» и пр.) набрали незначительное количество выборов у большинства респонденток всех возрастных групп даже для характеристики взрослых и пожилых возрастов.

Пытаясь осознать и объяснить эти факты, мы предположили, что они могут быть вызваны кумулятивным действием целого ряда причин: 1) поглощение повседневностью, связанное с изменившимися условиями существования и сломом системы ценностей, начавшимися в 90-е годы и приведшими у старшей возрастной когорты к защитному уходу в традиционные жизненные уклады, модели и стереотипы (в этом плане интересно, что в качестве дополнительных понятий, которые предлагали сами респонденты, выступали «дом» и «дача»); 2) характерная для женщин отечественного социума привычка жить интересами близких, «растворяться» в мужьях, детях и внуках, привычно отодвигая себя и свои потребности на второй план, не стремясь к самоактуализации и не испытывая сущностного интереса к самим себе и своим воплощениям в жизни; 3) тяготение к традиционным женским ролям и классическим архетипам «женщины-матери» и «женщины-хозяйки» (Сапогова, 2013, с. 143–181), определяемое привычными моделями социализации и не ориентированное на стимулирование стремления разобраться в своём потенциале и реализовать его; «укоренившись» в этих ролях, женщины часто переживают себя как уже полностью реализовавшихся; 4) заметно сузившийся круг и репертуар чтения современных молодых и взрослых людей, приводящий к сужению туннелей моделирования себя и своей жизни и даже их принципиальной нереалистичности и т. д.

Сказанное выше косвенно подтверждает и тот факт, что концепт «Я» не был вообще ни разу выбран в подгруппах 30–39-летних и 40–49-летних респондентов. Он в незначительных количествах появляется у 50–59-летних респондентов (20 выборов) и 60–69-летних (7 выборов). В группах пожилых испытуемых он вообще не встречается ни разу. То же самое можно сказать и о концептах «самосознание» (всего 40 выборов на 270 испытуемых) и «Эго» (всего 22 выбора).

Казалось бы, для старших возрастов такое может объясняться коллективистическими ориентациями, жёстко привитыми социализацией и воспитанием 30–40–х годов, на которые пришлось их детство, поскольку тогдашняя социализация была прямолинейно ориентирована на идеологему «общественное выше личного» и, соответственно, на забвение личных интресов во имя коллективных целей. Но тогда тем более удивителен факт, что концепт «Мы» был выбран всего 2 раза в группе 60–69-летних и не выбран ни разу в группах 70–79-летних и 80-летних. Концепт «коллективизм» в двух старших группах был выбран всего 6 раз. Налицо парадокс (собственное «Я» привычно-запретно не вычленяется, но и идеологически усвоенное «Мы» всё же не стало осознанной реальностью личности), который, что удивительно, повторяется во всех возрастах. Особенно неожиданно этот факт выглядит для 30–39-летних испытуемых, воспитанных, фактически, уже в ценностях индивидуализма и центрации на собственном «Я» (достаточно обратиться к феномену селфизма или анализу характеристик поколений «ЯЯЯ», «young adults» и т. п.

4. В репрезентации периодов жизни респонденты всех возрастных групп обнаружили общую тенденцию воспринимать каждый последующий возраст более экзистенциально, чем предыдущий. Об этом косвенно говорит тот факт, что в описании младенчества, раннего возраста, дошкольного детства и младшего школьного периода используется заметно меньше экзистенциальных понятий (33 % для младенческого и по 22 % для остальных детских возрастов), чем в подростковом (33 %), юношеском (51 %) возрастах, молодости (50 %), взрослости (52 %) и старости (60 %).

Переломный пункт здесь находится в подростковом возрасте, после которого количество экзистенциальных понятий при описании жизни нарастает практически вдвое. Этот факт вполне объясним в контексте становления идентичности, позиционирования подростком себя в «большом» социуме, формирования мировоззрения. Наиболее экзистенциальной воспринимается старость. Респонденты склонны приписывать ей переход из возрастно-психологического пространства конкретных концептов в пространство экзистенциальное.

5. В нашем исследовании выявились следующие семантико-символические «картины возрастов».

Группа 30–39-летних респондентов.

Младенчество: адаптация, активность, безмятежность, беспомощность, близость, будущее, гиперопека, движение, душа, жизнь, забота, зависимость, защита, игра, инстинкт, капризы, любовь, любопытство, мать, начало, невинность, отец, радость, развитие, семья.

Ранний возраст: адаптация, активность, безмятежность, близость, быстрота, воспитание, движение, жизнь, забота, задатки, игра, капризы, куклы, любопытство, мать, невинность, познание, радость, развитие, семья.

Дошкольный возраст: адаптация, активность, воображение, воспитание, дружба, жизнь, игра, капризы, кризис, куклы, любопытство, мышление, общение, познание, радость, развитие, фобия, энергия.

Младший школьный возраст: адаптация, активность, воспитание, дружба, мечты, образование, обучение, общение, семья, талант, учение.

Подростковый возраст: агрессия, бесшабашность, бунт, влюблённость, дружба, комплексы, лень, лживость, лидерство, мечты, общение, эгоизм.

Юношеский возраст: авантюризм, будущее, влюблённость, грёзы, драйв, дружба, жизнь, комплексы, креативность, любовь, мечты, секс.

Молодость: авантюризм, близость, будущее, выбор, жизнь, карьера, личная жизнь, личность, любовь, работа, работоспособность, секс, семья, труд, успех, цель.

Взрослость: авторитет, адекватность, благодарность, деяние, долг, жизненные события, забота, здравый смысл, зрелость, имидж, интеллект, карьера, качество жизни, кризис, любовь, опыт, ответственность, профессионализм, работа, семья, стабильность, труд.

Старость: анализ бытия, беспомощность, биография, болезнь, бытие, воспоминания, духовность, душа, здоровье, износ, конец, мудрость, одиночество, «опустевшее гнездо», покой, прощение, прошлое, религия, семья, смерть, тревога, усталость.

Группа 40–49-летних респондентов.

Младенчество: адаптация, безмятежность, беспомощность, близость, жизнь, забота, зависимость, здоровье, игра, инстинкт, капризы, любовь, любопытство, мать, начало, невинность, связь.

Ранний возраст: адаптация, активность, безмятежность, близость, быстрота, воспитание, движение, забота, игра, капризы, куклы, любопытство, мать, развитие.

Дошкольный возраст: активность, воображение, воспитание, застенчивость, игра, куклы, любопытство, мать, наблюдательность, радость.

Младший школьный возраст: адаптация, активность, дружба, обучение, развитие, учение.

Подростковый возраст: агрессия, бесшабашность, бунт, влюблённость, грёзы, дружба, злость, иллюзия, комплексы, лень, лидерство, любовь, мечты, риск, хобби.

Юношеский возраст: активность, бесшабашность, будущее, влечение, влюблённость, выбор, грёзы, драйв, комплексы, любовь, мечты, ожидание, риск, свобода, секс, эгоизм.

Молодость: активность, будущее, влюблённость, выбор, инициатива, инновация, карьера, личная жизнь, любовь, мечты, секс, семья.

Взрослость: авторитет, адекватность, благодарность, вера, вклад, власть, влияние, долг, забота, здравый смысл, зрелость, имидж, карьера, качество жизни, кризис, логика, любовь, мудрость, надёжность, опыт, осмысленность, ответственность, работа, семья, труд, хобби, цель, честь.

Старость: автобиография, анализ бытия, беспомощность, биография, болезнь, бытие, воспоминания, душа, жизнь, заброшенность, забота, здоровье, износ, мудрость, «опустевшее гнездо», опыт, покой, прощение, прошлое, религия, тревога, усталость.

Группа 50–59-летних респондентов.

Младенчество: адаптация, безмятежность, беспомощность, жизнь, забота, зависимость, защита, игра, инстинкт, капризы, любовь, любопытство, мать, начало, невинность.

Ранний возраст: активность, безмятежность, игра, капризы, куклы, любопытство, мать, радость.

Дошкольный возраст: адаптация, активность, воображение, воспитание, впечатлительность, игра, капризы, куклы, любопытство, подражание, радость.

Младший школьный возраст: адаптация, активность, воображение, дружба, куклы, любопытство, наблюдательность, обучение, подражание, развитие, учение.

Подростковый возраст: агрессивность, агрессия, барьер психологический, бесшабашность, бунт, влюблённость, грёзы, двойственность, драйв, дружба, импульсивность, комплексы, лень, любовь, мечты, хобби.

Юношеский возраст: будущее, вдохновение, влюблённость, выбор, грёзы, драматизирование, дружба, жизнь, любовь, мечты.

Молодость: адекватность, активность, близость, вдохновение, влюблённость, воля, выбор, выносливость, гуманизм, греховность, деятельность, дружба, интимность, карьера, личная жизнь, любовь, образование, работа, самостоятельность, секс, семья.

Взрослость: адекватность, анализ бытия, благодарность, вдохновение, вера, верность, власть, возможность, воспитание, выгорание, выносливость, глубина, горе, гуманизм, деятельность, депрессия, долг, духовность, забота, здравый смысл, зрелость, карьера, качество жизни, любовь, навыки, надёжность, опыт, ответственность, переживание, призвание, работа, семья, труд, этика.

Старость: автобиография, анализ бытия, апатия, беспомощность, биография, близость, болезнь, бытие, вера, воспоминания, время, выгорание, глубина, горе, духовность, душа, жизнь, завершенность, забота, здоровье, износ, мудрость, «опустевшее гнездо», покой, прошлое, тревога, усталость.

Группа 60–69-летних респондентов.

Младенчество: адаптация, активность, безмятежность, беспомощность, движение, жизнь, забота, зависимость, игра, инстинкт, капризы, любовь, любопытство, мать, начало, невинность, отец, радость, развитие, свет, семья.

Ранний возраст: адаптация, активность, безмятежность, движение, жизнь, забота, игра, капризы, куклы, любопытство, мать, общение, радость, развитие.

Дошкольный возраст: активность, воображение, дружба, игра, куклы, любовь, любопытство, мать, общение, фантазия.

Младший школьный возраст: адаптация, активность, воображение, дружба, желание, мать, мечты, обучение, развитие, учение.

Подростковый возраст: авантюризм, агрессивность, активность, влюблённость, грёзы, дружба, комплексы, лень, мечты, общение, увлечение, учение.

Юношеский возраст: авантюризм, адаптация, активность, безмятежность, влюблённость, выбор, грёзы, дружба, желание, жизнь, любовь, мечты, труд, учение.

Молодость: авантюризм, активность, выбор, дружба, желание, жизненные события, забота, знание, карьера, личная жизнь, любовь, мечты, перемены, работа, секс, семья, счастье, труд.

Взрослость: авторитет, анализ бытия, долг, духовность, жизнь, забота, здравый смысл, зрелость, карьера, культура, личная жизнь, любовь, мораль, опыт, работа, секс, семья, счастье, труд.

Старость: автобиография, авторитет, анализ бытия, апатия, болезнь, вечность, воспоминания, душа, жизнь, забота, здоровье, зрелость, мудрость, опыт, покой, семья, уважение, усталость.

Группа 70–79-летних респондентов.

Младенчество: адаптация, безмятежность, забота, игра, инстинкт, любовь, любопытство, мать, начало, новизна, отец, радость, свет, семья, счастье.

Ранний возраст: воображение, воспитание, забота, игра, куклы, любопытство, мать, мышление, новизна, отец, радость, семья, страх, счастье, фантазия.

Дошкольный возраст: будущее, воспитание, знак, игра, куклы, любопытство, мать, новизна, общение, отец, семья, установка, фантазия, энергия.

Младший школьный возраст: адаптация, воспитание, дружба, лень, мать, обучение, общение, отец, путь, связь, семья, сила, умение, учение, упрямство, фантазия.

Подростковый возраст: дружба, комплексы, лень, мать, мечты, общение, отец, путь, семья, сила, труд, успех, учение, фантазия, хобби, энергия.

Юношеский возраст: влюблённость, дружба, знак, любовь, научение, новизна, общение, отец, семья, тревога, успех, учение.

Молодость: будущее, душа, карьера, личная жизнь, любовь, работа, семья, труд, учение, энергия.

Взрослость: воля, воспитание, долг, забота, зрелость, износ, карьера, коммуникация, личная жизнь, личность, любовь, научение, путь, работа, секс, семья, тревога, труд.

Старость: авторитет, воспоминания, время, духовность, душа, здоровье, зрелость, личность, мудрость, навыки, опыт, покой, работа, семья, труд, усталость, хобби.

Группа респондентов старше 80 лет.

Младенчество: активность, движение, забота, зависимость, игра, инстинкт, капризы, любовь, любопытство, мать, начало, отец, семья.

Ранний возраст: активность, воспитание, движение, забота, зависимость, здоровье, игра, капризы, куклы, любопытство, мать, отец, семья.

Дошкольный возраст: активность, воспитание, игра, любопытство, мать, общение, отец, семья.

Младший школьный возраст: адаптация, активность, воображение, воспитание, дружба, семья, учение.

Подростковый возраст: дружба, жизнь, комплексы, мечты, семья, учение, хобби.

Юношеский возраст: влюблённость, дружба, жизнь, любовь, общение, семья, учение.

Молодость: карьера, любовь, работа, семья, труд.

Взрослость: время, глубина, долг, жизнь, забота, зрелость, карьера, любовь, опыт, работа, семья, труд.

Старость: воспоминания, время, забота, здоровье, зрелость, душа, мудрость, опыт, семья, уважение, усталость.

6. Для всех групп респондентов были выявлены сходные возрастные семантико-символические приоритеты, составленные преимущественно возрастно-психологическими понятиями. Это, на наш взгляд, свидетельствует уже не столько о малой экзистенциальной рефлексии, сколько о тенденции стереотипно маркировать возрасты жизни вне зависимости от того, прожиты они уже или нет. Это говорит как о невысокой осведомлённости респондентов о сущности и социальных задачах каждого этапа человеческой жизни, так и о стремлении пользоваться шаблонами и клише, замещающими собственный опыт. Перефразируя известный афоризм Р. Барта о том, что люди влюбляются, потому что читали об этом в книгах, можно сказать, что люди описывают возрасты жизни не столько так, как об этом свидетельствует их собственный опыт, сколько так, как они усвоили это в первичных социализирующих дискурсах.

Среди возможных объяснений мы считаем это следствием суженной и уплощенной социализации в области психологической осведомлённости: тотальная психологическая неграмотность подкрепляется выраженной сегодня тенденцией средств массовой информации и консумеристски ориентированной массовой литературы стереотипно упрощать и предельно конкретизировать (сводя к единичным примерам) феномены человеческой жизни и личности. В результате популярный стереотип кажется человеку более достоверным, чем научный факт или собственное переживание.

В описании жизни, особенно её детских этапов, наши респонденты использовали достаточно узкий спектр «ядерных» концептов. Так, респонденты любого возраста в характеристики детских возрастов непременно включали следующие концепты: «мать», «отец», «семья». Добавим, что в качестве дополнительных ими часто предлагались понятия «дед», «бабушка», «дети», «внуки», что указывает на высокий уровень фамилистичности респондентов всех возрастов, высокую ценность близкородственных связей.

Также лидирующими оказались категории социальных связей: «дружба», «близость», «забота», «защита», «любовь», «общение». На наш взгляд, полученные результаты свидетельствуют о том, что респонденты склонны воспринимать себя не столько с личностных, «яйных» позиций, сколько с позиций своей социальной принадлежности, социальной роли и – косвенно – социальной оценки.

В пользу этого вывода говорит также и тот факт, что респонденты разных возрастных групп дали примерно сходную картину каждого возраста жизни. Особенно это касается детских возрастов – младенчества, раннего детства и дошкольного возраста.

Анализируя семантико-символические «картины возрастов», легко заметить, что при достаточном разбросе выборов характеристики их во многом совпадают с комплексом нормативных жизненных событий и социально-возрастных задач.

Так, для младенчества респонденты всех возрастов выделили следующие концепты: «забота», «игра», «инстинкт», «любовь», «любопытство», «мать», «начало». Семантико-символический базис репрезентации раннего возраста описывается респондентами всех возрастных групп с помощью концептов: «игра», «куклы», «любопытство», «мать». Для характеристики дошкольного возраста все респонденты использовали два общих понятия: «игра» и «любопытство».

Младший школьный возраст репрезентирован в сознании респондентов концептами «адаптация», «дружба», «учение». Для подросткового возраста общими концептами оказались «дружба» и «комплексы». Юношеский возраст представлен в сознании концептами «влюблённость» и «любовь». Для характеристики молодости оказалось достаточно понятий «карьера», «любовь» и «семья».

Взрослость оказалась наиболее рефлексируемым этапом жизни для респондентов всех возрастов. Для его репрезентации использовалось, как правило, больше терминов, чем для остальных возрастов. Актуальными был следующий ряд общих концептов: «долг», «забота», «зрелость», «карьера», «любовь», «работа», «семья», «труд». Наконец, старость была представлена общими для всех респондентов концептами: «воспоминания», «душа», «здоровье», «мудрость», «усталость».

По итогам анализа можно заключить, что в семантико-символическом пространстве репрезентации этапов жизни у респондентов преобладают возрастно-психологические, а не экзистенциальные понятия. Современного взрослого респондента нельзя в полном смысле слова назвать «экзистирующим» субъектом, поскольку он не обнаруживает тенденции использовать во внутреннем простанстве сознания экзистенциальные концепты, хотя по мере взросления нарастает тененция использовать в репрезентации возрастов жизни экзистенциальные понятия. Наиболее экзистенциально осмысливается старость вне зависимости от того, прожита она уже человеком или нет. Наименее экзистенциальными можно считать детские возрасты, которые описываются не только не экзистенциально, но даже и не вполне психологически. Каждый репрезентируемый возраст в пространстве сознания представлен небольшим кругом «ядерных» концептов, большая часть которых носит возрастно-психологический характер и ориентирована на нормативные события жизни и возрастно-социальные задачи, традиционно стоящие перед каждым возрастом.