Текст книги "Легенда Арагона"

– Тело моего отца находится на крепостной стене, – хмуро сказал молодой граф. – Во дворе отпевают тела тех, кого Вы вряд ли захотите удостоить своим вниманием, дон Бланко, – он не хотел произносить святое для него Родриго, словно стоящий перед ним сеньор осквернял собою это имя. – Впрочем, здесь есть и один умерший сеньор, гость замка, дон Эстебан Доминго-и-Хименес.

– Эстебан? Доминго-и-Хименес? – настороженно переспросил дон Родриго. – Странная фамилия, мне не доводилось прежде её слышать… Позднее я взгляну на этого сеньора, а сейчас проводите меня наверх, дон Рафаэль.

– Эрнесто, – добавил юноша.

– Что? – не понял опекун.

– Меня зовут Рафаэль Эрнесто.

– Ах, ну да, – дон Родриго кивнул и рассеянно повторил: – Эрнесто…

Воины отступили к самому краю стены. Увидев два гроба, дон Родриго спросил:

– Что за трагедия разыгралась в замке? Кто эта женщина?

– Её зовут донья Хулия Дельгадо. Она моя бабушка по матери, – с усилием пояснил Рафаэль Эрнесто.

– Как странно, что сеньора Хулия решила умереть одновременно с графом… Она болела?

– Нет. Ее убили ночью в замке.

– Убили? Кто?

– Этого я пока не выяснил.

– Ну, конечно, кто-нибудь из подлых слуг! – воскликнул дон Родриго и вдруг горячо заговорил: – Вот видите, молодой человек! А Вы так доверчивы! Вы уверены в честности и преданности окружающей Вас черни! Совсем как я когда-то. Но жизнь научила меня смотреть на всех этих людишек иначе. Не дай и не приведи, Господи, испытать Вам то, что испытал я по милости слуг!.. Ну, да я не дам Вас в обиду, дон Рафаэль Эрнесто, ведь Вы – сын моего друга, – и он зачем-то повторил: – Сын!

И тут дон Родриго спохватился:

– Позвольте, а где же Ваша сестра, мой друг? Я ожидал увидеть её у тела отца. Ваш воин Карлос Валадас назвал мне удивительно красивое и редкое имя: Алетея Долорес. Алетея… Это мог придумать только Эрнесто. Где же она?

– Моя сестра тяжело больна. У неё сильная простуда. Она… она даже не приходит в сознание, – Рафаэль Эрнесто явственно ощутил свое одиночество, спазм сдавил его горло, и он искусал губы, чтобы не заплакать.

– А лекарь?! – гневно спросил дон Эрнесто. – Что делает он?!

– У нас хороший лекарь, сеньор, он делает всё возможное, но… – Рафаэль Эрнесто хотел продолжить, но слёзы уже лились по его щекам, и он умолк.

Дон Родриго посмотрел на него своим тяжёлым взглядом и отвернулся. Подойдя к гробу дона Эрнесто, он долго молча стоял и смотрел в мёртвое спокойное лицо. Потом провёл кончиками пальцев по щеке покойного и сказал ему, сказал так, словно вокруг не было никого, – только он и его друг:

– Здравствуй, Эрнесто. Ты мало изменился… Седина лишь тронула виски. Да ты ещё и не стар… Прости меня, Эрнесто: я не выполнил наш уговор. Твоя душа теперь на Небе, там же, где и душа моего мальчика… Теперь ты знаешь, почему я не пришёл, и простишь меня. Спасибо, Эрнесто, что не забыл обо мне… Может быть, напрасно я не поделился с тобой моим горем… Ты – мой единственный друг, и ты всегда был так добр! Но чем бы ты смог мне помочь? Ничем, Эрнесто, ничем! Мне уже никто и ничто не поможет. Да я и не живу вовсе, давно не живу, только Господь почему-то не хочет уложить в землю моё грешное тело. А что толку жить? Душа ведь давно умерла…

Он вдруг опустился на колени, взял в свою широкую ладонь закостеневшую руку покойного и снова заговорил:

– Эрнесто, позволь мне попросить тебя об одной услуге: отыщи моего мальчика и не покидай его. Расскажи ему, что я очень страдаю, что без него в моей жизни нет никакого смысла. Эрнесто, будь рядом с моим Родриго, прошу тебя!

Что-то похожее на звериный вопль вырвался из груди Эль Гуарда, и он, потеряв самообладание, закричал:

– Эрнесто! Найди моего Родриго! Расскажи… Я больше не могу! Пусть Господь заберёт меня из этого ужасного мира! Я хочу увидеть моего сына! Хочу увидеть Родриго!

Рафаэль Эрнесто, потрясённый до глубины души, оглянулся на неотступно следовавшего за ним Хорхе. Тот был бледен, его лицо выражало сострадание. Молодой граф мало что понял из слов опекуна, но добрым сердцем он почувствовал его безумные страдания и вдруг подумал, что горе, вероятно, потеря сына, ожесточило дона Родриго, что в юные годы он был совсем другим: благородным, справедливым, великодушным, каким помнил его покойный отец…

Дон Родриго уже поднялся с колен и теперь стоял, глядя куда-то вдаль с высоты крепостной стены. Ветер безжалостно трепал его мертвенно белые волосы, а облака-барашки всё плыли и плыли, легко скользя по чистой голубизне неба, равнодушные к людским печалям и страстям…

Глава XXIX

Прошло четверть часа, как сеньоры ушли на крепостную стену, а во дворе всё ещё стояла гнетущая тишина. Крестьяне растерянно топтались на месте и поглядывали на удрученно молчащего padre Игнасио.

Понимая, что от него ждут каких-то слов, деревенский священник, наконец, прокашлялся и неопределенно сказал, то ли спрашивая, то ли утверждая:

– Ну… что же… люди, будем продолжать. Новый-то сеньор вроде как… разрешил.

– Рadre! – раздался вдруг голос Рамиреса, и все обернулись к Герардо. – Нам не следует здесь оставаться, нужно забирать покойников и уходить в деревню. Там, в церкви, закончим обряд и благополучно похороним простых людей на деревенском кладбище. Оставим только сеньора, этого самого… Хименеса.

Герардо говорил просто, он вовсе не приказывал, он советовал. Люди понимали это и чувствовали, что Санта-Мария почему-то имеет право так говорить – он знает нечто такое, что не известно пока остальным. Поэтому отовсюду из толпы крестьян посыпались вопросы:

– Почему мы должны уйти?

– Что плохое может случиться?

– Кто запретит нам проводить в последний путь сеньора графа?

– Почему ты так говоришь, Санта-Мария?

Герардо дождался тишины и заговорил:

– Люди, я всё вам объясню. Для меня было неожиданным, но сеньор, который прибыл сюда, как раз и есть тот Дьявол во плоти, от которого я ушёл. Он ненавидит крестьян. Он запретил всем даже смеяться. Вы слышали, как он называл простых людей?

– Скоты! Чернь! – подсказал кто-то из первых рядов.

– Вот именно, – продолжал Герардо. – И это только начало. Сегодня сеньор Рафаэль Эрнесто защитил нас, но вы сами слышали, что дон Бланко – мы все звали его «дон Бланко» – уступил молодому графу только на один день. А от себя добавлю: это чудовище непредсказуемое, ему ничего не стоит в один миг изменить своё решение. Я боюсь, что из-за нас дон Рафаэль Эрнесто пойдёт на ссору со своим опекуном, а этого ему делать нельзя. Пусть с Божией помощью вытерпит его в замке ровно год. Поэтому я прошу вас, люди: давайте уйдём тихо и мирно, замок Ла Роса и так уже немало настрадался за последние дни, прямо напасть какая-то. Давайте отведём новую беду от замка!

– Постой, Санта-Мария, а ты вроде как похож на этого самого дона Бланко. Может, ты с ним в родстве? – вдруг весело, по своему обыкновению, выкрикнул Санчо Ривера.

Крестьяне понимали, что Меченый пошутил не вовремя, но глупой его шутку назвать было нельзя, поэтому все выжидательно оборотились к Рамиресу, словно тому был задан серьёзный и очень важный вопрос: бесспорное сходство сеньора и Санта-Марии не ускользнуло ни от кого.

– Послушай, Санчо, ты меня сердишь, – нахмурился Герардо, взгляд его отяжелел. – Мне уже говорили об этой дурацкой похожести. Видно, Судьба любит играть со мной злые шутки, зачем-то послала в эти же места именно дона Бланко, моего давнего врага! Но ты, Санчо, не шути, не задевай меня за живое. Никто, слышите, никто и ни в чём не сравнивайте меня больше с этим Дьяволом! – в его голосе зазвучала сталь. – Сходство – какая-то глупая насмешка Судьбы, не более того. Я ненавижу этого сеньора всей душой. Он дважды бросал меня в сырое подземелье, где не было сухого места, чтобы сесть, не говоря уже – лечь! Где под ногами сновали и прыгали огромные крысы, а из-за стен доносились вопли избиваемых, рыдания женщин, простуженный плач детей! Последний раз моя больная матушка в безумной тревоге обо мне лишилась речи, а когда я выбрался с помощью доброго человека, чтобы забрать её и увезти или унести на руках куда-нибудь подальше от дона Бланко, она умерла на моих глазах… У меня есть только один враг – дон Родриго дель Гуарда! Но желание отомстить – это грех. Пусть всё решает Господь. Я лишь хочу уберечь вас, всех, кого я полюбил, кто принял меня по-братски в свою дружную семью, от этого ужасного человека. Люди, будем готовы к новым испытаниям! В опасности и мы, и молодые сеньоры Ла Роса. Может быть, придёт время наступать, а пока давайте отступим и для начала тихо уйдём.

– Хорошо, Санта-Мария!

– Мы всё поняли!

– Мы в тебе не сомневаемся!

Герардо жестом попросил крестьян говорить тише.

– Что же, забирать одного бедняжку Рамиро? – спросил кто-то.

– Муньо наложил на себя руки, его нельзя хоронить на деревенском кладбище, – поддержал спросившего товарищ.

– Слугу, что нашли мёртвым в горах, мы вовсе не знаем, – высказался третий.

– А что, люди, это правда, будто его убил мечом дон Рафаэль? – со страхом в голосе спросила одна из женщин.

– Дон Рафаэль Эрнесто сам так сказал, – ответили ей. – Если убил, значит, было за что. Молодой сеньор добрый и справедливый.

– Как поступить с Хуаном и Муньо, Санта-Мария?

Крестьяне старались говорить приглушённо, а когда ожидали ответа Рамиреса, все, даже самые разговорчивые, поспешно умолкали.

– Разве мы – не христиане? – спросил Герардо. – Я знаю, padre Игнасио сердит на Муньо. Но давайте простим его, святой отец, как Господь прощает каждого из нас. Пусть не на кладбище, а где-нибудь в стороне или в горах, но надо похоронить и горшечника, и… слугу… по христианскому обряду. А до сеньора нам дела нет, оставим его на попечение дона Бланко. Рadre Игнасио, Вы со мной согласны?

– Да… пожалуй… разве с тобой, Герардо Рамирес, можно не согласиться? – пробасил святой отец, и все заулыбались. Он хотел ещё что-то добавить, но вдруг сбежавший со стены во двор Карлос громко позвал деревенского священника:

– Рadre Игнасио, идите наверх! Нужно начинать обряд погребения сеньора графа и сеньоры Хулии!

– А где же padre Алонсо? – удивился тот.

– Ох, лучше не спрашивайте, – махнул рукой Карлос и всё же ответил: – Этот дон Бланко какой-то ненормальный: говорит, что ненавидит имя «Алонсо» и чтобы старик либо не попадался ему на глаза, либо вовсе убирался из замка.

Рadre Игнасио лишь развёл руками и поспешил за Карлосом, придерживая свои длинные одежды и спотыкаясь на ступенях.

– Ну и дела!

– Санта-Мария зря не скажет…

– Что делать?

– Оставаться или уходить?

И снова Герардо ответил решительно и твёрдо:

– Уходить!

– А как же священник? – спросили его.

– Придёт, не останется же он в замке навсегда! Довольно разговоров, люди! Берите скорбную ношу. Будем ждать padre Игнасио возле церкви.

Мастеровые начали расходиться. Воины Ла Роса, слышавшие каждое слово, с готовностью открыли ворота, и крестьянское шествие в угрюмом молчании, с тремя гробами посередине медленно потекло по дороге, ведущей вниз.

Герардо шёл в последних рядах. Занятый своими мыслями, он вздрогнул, когда кто-то крепко взял его за плечо. Это был Санчо.

– Слышь, Санта-Мария, прости меня, – смущённо проговорил он. – Но ведь… сам понимаешь… – его взгляд стал испуганным: Санчо боялся сказать что-нибудь невпопад.

– Да брось, приятель, – Герардо обнял его за спину и вдруг, словно о чём-то вспомнив, быстро сказал: – Санчо, я пока останусь. Ты скажи людям, мол, Рамиресу нужно было остаться. Хочу удостовериться, что дон Рафаэль Эрнесто не выхватит свой меч. В случае чего – ты ведь знаешь – я приду ему на помощь.

– А вдруг тебя узнает дон Бланко?! – ахнул Санчо.

– Пока-то я высовываться не буду, посижу где-нибудь у Пабло… Одним словом, останусь… Да ты иди, Санчо, иди. Что ты так смотришь, будто я твой родственник? Мы с тобой вроде не похожи.

Санчо криво улыбнулся этой шутке и нехотя отошёл.

А молодой крестьянин вернулся во двор, сел на пороге главной конюшни и обхватил голову руками. Непонятный шум в голове не исчезал, в висках будто стучали довольно увесистые молоточки, перед глазами появлялась тёмная, мелкая, удивительно правильная сетка…

– Тебе нехорошо, дружище? – услышал он участливый голос Лопеса.

– Что-то вроде этого, – виновато улыбнулся Герардо.

– Ты вот что, пойди, приляг там, на сене, – Пабло указал в сторону раскрытой двери. – Да не волнуйся. Я слышал, о чём вы говорили с Меченым, и знаю, зачем ты остался. В случае чего сразу тебя позову, можешь не сомневаться. Правда, правда! Иди, говорю, ложись, сам на себя не похож!

– Зато похож на дона Бланко, – машинально ответил Герардо.

– Он ещё шутит! – начал сердиться Лопес. – Если с тобой что-нибудь случится, тогда уж мы все точно пропадём, вместе с доном Рафаэлем Эрнесто.

Оказавшись в полумраке чистой конюшни, на ворохе душистого сена, Герардо с наслаждением вытянулся и заставил себя на какое-то время ни о чём не думать. Лишь когда стук молоточков в висках ослабел, и стало немного легче, Герардо решил разобраться в своих сумбурных мыслях и чувствах.

То, что он увидел сегодня, с самого первого мгновения, когда отряд дель Гуарда вступил во двор замка Ла Роса, потрясло его… Рука Герардо непроизвольно потянулась к медальону, скрытому от людских глаз под рубахой, на груди.

Два года назад дон Родриго точно так же, со своим войском, при полном параде, появился в замке их прежнего сеньора. Но тогда Герардо не присутствовал на этом торжестве, он знал о нём по рассказам крестьян, а сегодня… Сегодня он увидел знамя дель Гуарда! Вернее, герб дель Гуарда на знамени!..

Герардо не выдержал, снял с шеи медальон на простой тонкой веревочке вместо порвавшейся цепочки и принялся разглядывать жёлтую пластину, будто видел её впервые. Он жадно искал хоть какое-нибудь отличие, но напрасно: изображение на его медальоне было точь-в-точь такое же, как на гербе рода Родригесов дель Гуарда! И вверху чётко проступал тот же девиз: «Ex umbra in solem» – «Из тени к солнцу»

Юноша терялся в догадках. «Должно быть, это чужая вещь, – решил он, наконец. – Медальон принадлежит или принадлежал кому-то из рода графов дель Гуарда». И вдруг его словно окатили кипятком: «Что если я – внебрачный сын дона Родриго?!. Отсюда и сходство… Нет! Нет! – Герардо решительно прогнал от себя эту нелепую мысль. – Матушка не была способна на обман. Она так любила моего отца! Даже назвала меня его именем… И потом… внебрачным детям медальоны не дарят, особенно такие сеньоры, как дон Бланко… Здесь что-то другое. Откуда у матушки эта вещь? Может быть, просто нашла? И решила подарить мне? Но почему она не сделала этого раньше, почему только перед смертью?.. Ведь она чувствовала свою кончину – в этом нет сомнения… Матушка пыталась мне что-то рассказать. Почему я не смог понять её? Всегда понимал и вдруг – не смог! Господь Иисус! Проясни мне эту загадку! Господь Иисус!..»

Зажав в ладони медальон, Герардо не заметил, как забылся тяжёлым беспокойным сном. Во сне он увидел себя сидящим за одним столом с молодым сеньором де Ла Роса и прекрасной светловолосой девушкой, почему-то очень бледной и грустной. Он хотел утешить её ласковыми словами, но никак не мог вспомнить имя красавицы. И вдруг к ним за стол присел дон Родриго. Он близко придвинулся к девушке, и она улыбнулась седовласому сеньору. Герардо хотел закричать, чтобы она опасалась этого человека, но не мог, потому что ему непременно нужно было назвать её по имени. И он вспомнил: Алетея Долорес!.. Молодой граф зачем-то взял его за плечо и стал трясти. Герардо обернулся к нему и увидел, что дон Рафаэль Эрнесто тоже бледен и печален. Ла Роса что-то говорил ему, но он не мог расслышать, и лишь по движению губ догадывался: «Помоги! Помоги!» И вдруг Герардо увидел, будто вокруг их стола разливается целая река крови, остался только узенький проход у самой двери. Он схватил трясшую его руку и… проснулся.

– Вставай, Герардо, вставай, – твердил ему Пабло. – Сеньор Бланко творит что-то неописуемое.

– Что-то с Рафаэлем Эрнесто? – охваченный тревогой, спросил крестьянин, забыв прибавить к имени графа «дон».

– Нет, с сеньором Хименесом.

– Постой, но ведь он мёртв! – воскликнул Герардо.

– В том-то и дело. А сеньор Бланко… Да ты сам выйди, посмотри!

Лишь только Пабло отвернулся, как Герардо быстро надел на шею верёвочку с медальоном и спрятал его под рубахой. «Всё равно узнаю эту тайну, – решил он. – А дон Бланко никак не уймётся. Интересно, какое представление он устроил на этот раз?»

__________________

Спустившись вслед за траурной процессией с крепостной стены, дон Родриго с удивлением увидел, что двор замка пуст. «Кто приказал этим безмозглым скотам убраться восвояси? – подумал он. – Ну, да как бы то ни было – всё меньше хлопот. Мальчик Ла Роса воспитан весьма своеобразно, мне будет тяжело с ним ладить, а жаль. Я не хочу ему зла. И здоровьем девушки нужно заняться. Может быть, пригласить лекарей из Уэски…»

И тут он увидел ещё один гроб, одиноко и нелепо стоящий на длинной скамье возле старой беседки посреди двора.

«Дон Эстебан Доминго-и-Хименес, – вспомнил дон Родриго. – Конечно, нести его на фамильное кладбище Ла Роса не стоит, но взглянуть на него любопытно».

Сделав удивлённому и печальному Рафаэлю Эрнесто знак рукой: «Продолжайте свой путь», дон Родриго отлучился от процессии. За ним тотчас последовали Маркос Абуд и несколько воинов.

Тело сеньора было полностью прикрыто голубым шёлком. По знаку дона Родриго Маркос открыл лицо покойного и, привыкший ничему не удивляться, лишь слепо выполнять приказы своего сеньора, впервые поразился внезапной перемене в облике Эль Гуарда.

Тот стал бледным, как полотно, губы задрожали, глаза – в первый раз за много лет – зажглись огнём!

– Эстебан! – воскликнул дон Родриго и вдруг зло расхохотался. – Так вот как нам довелось встретиться спустя двадцать лет! Ты скрывался под вымышленной фамилией! – он сдёрнул покрывало на землю и, схватив руку покойного, принялся стаскивать с пальца большой перстень, повторяя, как безумный: – Ты недостоин! Недостоин!

Когда дону Бланко удалось, наконец, снять перстень, он повернулся к уходящей процессии и крикнул:

– Эрнесто! Дон Рафаэль Эрнесто! Воины! Остановитесь на мгновение и посмотрите, что я сделаю с этим лежащем во гробе слугой Дьявола! Маркос! Вон та стена стоит прямо над пропастью. Выбрось в пропасть этого дохлого пса, пусть отправляется домой, в Преисподнюю!

Маркос, не моргнув глазом, бесцеремонно вынул одеревеневшего грузного покойника из его ложа, взвалил себе на плечи и легко понёс к лестнице, ведущей на дальнюю крепостную стену.

Рафаэль Эрнесто подбежал к дону Родриго и увидел, что тот находится в каком-то дьявольском радостном возбуждении.

– Боже мой! Дон Бланко! – воскликнул он. – Если дон Эстебан – слуга Дьявола, то Вы, должно быть, сам Дьявол, потому что христиане не поступают так чудовищно!

– О-о-о! Христиане, истинные христиане не убивают детей! – с безумным блеском в глазах ответил дон Родриго.

Юноша с сомнением посмотрел на него, впервые подумав, что Эль Гуарда, может быть, болен, и болезнь эта – безумие…

– О, нет, нет! – дон Родриго громко расхохотался. – Не смотрите на меня так, будто я сошёл с ума. Просто он, – Эль Гуарда резким движением руки показал на дальнюю крепостную стену, где должен был показаться Маркос со своей необычной ношей, – он убил младенца, намеренно и жестоко! И за это будет гореть в аду! Смотрите, люди, смотрите, – его глаза сверкали радостным блеском удовлетворённой мести, – сейчас он полетит прямо к чертям на рога! Ха-ха-ха!

Padre Игнасио быстро осенял себя крестом и испуганно шептал молитвы; воины хранили молчание; Рафаэль Эрнесто, затаив дыхание, смотрел, как Маркос Абуд, торжественно подняв над собой на вытянутых руках мёртвое тело, подсознательно догадываясь, что этой неторопливой торжественностью доставляет удовольствие своему сеньору, наконец, бросил тело дона Эстебана в пропасть.

Стена была далеко. Никто не услышал никаких звуков, но в сердце каждого обитателя замка Ла Роса проник ужас: как же страшен должен быть их новый сеньор, если в первый день своего появления он творит такое кощунство! Что их ждёт?!.

Улыбался в эту минуту только дон Родриго. Всё ещё глядя на стену, он негромко сказал:

– Хоть отомстить тебе, Эстебан, я успел. Твоя душа никогда не будет знать покоя… – потом посмотрел на остановившуюся процессию и добавил уже громче: – Прости, Эрнесто. Я знаю, ты меня понимаешь. Тебе будет что рассказать моему сыну. Он теперь отомщён… Только не забудь, о чём я просил тебя, Эрнесто!

Вдруг дон Родриго схватился обеими руками за голову и пошатнулся.

Глядя в его почти неживое лицо, Рафаэль Эрнесто чувствовал себя, как в каком-то кошмарном сне. Он очень хотел проснуться, однако кошмар не кончался. Дон Бланко был вполне реальным человеком, и этому человеку сейчас было очень плохо. Он непременно упал бы, но юноша поддержал его.

Молодой граф передал в руки подбежавших воинов лишившегося чувств сеньора дель Гуарда и, распорядившись отнести его в одну из комнат замка, вздохнул: теперь он мог, наконец, довести обряд погребения до конца – без сумасшедших происшествий.

…Несмотря на дикую выходку сеньора Бланко, удивившую даже Герардо, с молодым графом ничего не случилось. Но Рамирес не чувствовал облегчения: была ещё сеньорита, которая, быть может, в эту минуту умирала… Санта-Мария! Почему ей не помогают лекарства, которые он так усердно готовит и передаёт через Клементу доктору Амадэо?!

Герардо необходимо было увидеть madre Хуану, поэтому он почти бежал по каменистой дороге, ведущей в деревню Ла Роса. Старуха разрешила обращаться к ней в трудную минуту, она обещала помощь! И Герардо, чувствуя собственное бессилие в борьбе за жизнь Алетеи Долорес, торопился к Безумной Хуане.