Текст книги "Табу"

16

Пока Голливуд у подножия Сьерр ждал их триумфального возвращения к месту церемонии, словно сошествия богов с Олимпа на землю, Ив и Джо ехали по горной дороге.

Ив вела машину легко и уверенно. Она часто кружила среди Голливудских холмов и окрестных гор в одиночестве – просто чтобы привести свои мысли в порядок. Ее маленький «МГ» обладал великолепным мотором, позволявшим машине взбираться без труда по горным подъемам. Она любила быструю езду. И любила ездить в одиночку.

Но сегодня она была не одна. Рядом с ней сидел Джозеф Найт.

Она наслаждалась этой странной ситуацией, поглядывая на него, когда вела машину. Он смотрел сквозь ветровое стекло, выражение его лица нельзя было разгадать. Он казался задумчивым, но иногда непринужденно шутил. Быть может, он вспоминал бессонную ночь рядом с Кейт? Может, он думал о предстоящей премьере?

Он казался очень усталым. Не удивительно, подумала Ив. Почти два года «Прощание с любовью», начиная с распределения ролей и кончая тиражированием, было целиком на его плечах. Ив, Кейт и все остальные выкладывались, как могли, но ответственность за фильм лежала на Джо. Каждый день они надеялись найти в нем поддержку, одобрение, совет и лучшее понимание общей идеи замысла, которую, казалось, знал до конца только он.

Взглянув на него еще раз, Ив поняла, что он, очевидно, страдал от физической боли. Он плохо спал, несмотря на снотворное. Кто знал, какие боли он мог терпеть сегодня утром после бессонной ночи? Оттого что он никогда не говорил о своих физических страданиях, это оставалась загадкой – как и многое другое в нем.

Наверно, только Кейт часто видела его в таком состоянии, как сегодня, потому что каждый день просыпалась рядом с ним.

Ив стала думать о Кейт и ее близости с самым замечательным из мужчин. Каким радостным бременем было заботиться о нем, чувствовать его усталость так же, как и его силу, успокаивать его в трудные моменты. Может быть, этой ночью, когда они легли спать после вечеринки, Кейт взяла его в свои объятия, прижала к своей груди и помогла ему заснуть.

Кейт, которая ждала его ребенка…

Ив думала о том, как прекрасна любовь Джо и Кейт. Они были созданы друг для друга. Ни один мужчина на свете не был так прекрасно сложен, так силен, как Джо. И никто не был так уверен в своем обхождении с людьми. Странно, спокойствие и самообладание Джо в его обращении с другими, так резко контрастирующие с криками и выспренностью других продюсеров и режиссеров, происходили от того, что он досконально знал слабости людей и прощал их. Он проявлял к окружающим уважение и интерес, обращался с ними по-доброму, и они старались сделать так, как он просил. Все это было возможно благодаря его полной уверенности в своих силах, которые служат поддержкой тем, с кем он работает.

Думая об этом, Ив неожиданно вспомнила свою неуклюжую попытку соблазнить его, когда они впервые работали вместе, и свое непростительно ребячливое поведение на съемочной площадке. Джо был так же собран и спокоен, отстранив ее от себя, как и позже, когда, не найдя другого выхода, он прогнал ее со съемки. Он никогда не ронял своего достоинства, даже когда она использовала каждую мелочь, чтобы вывести его из равновесия, разозлить его, задеть его чувства.

Знай она его в те дни так хорошо, как теперь, она бы смогла понять, что капризное поведение обычной женщины и даже их самые изощренные приемы имеют на него не больше влияние, чем их физическая притягательность. Джо искал более глубокого в женщине – достоинство, благородство, чего в обычной женщине нет.

Как, должно быть, он обрадовался, когда впервые увидел Кейт, единственную из женщин, которая обладала драгоценным даром доверия к себе и уважения, даром, который хранил ее сердце от грязи и разложения окружающего мира. Голливуд не смог прибрать ее к рукам. Джо, наверно, считает себя самым удачливым мужчиной на земле. Он стал им в тот день, когда впервые увидел Кейт, внутренний свет ее духовной силы, которую он уже не надеялся найти никогда.

И когда он понял, что его камера может запечатлеть этот свет, он, наверно, почувствовал себя любимцем богов.

Не удивительно, что он женился на Кейт так стремительно и сделал звездой почти сразу же после того, как впервые увидел ее. Не могло быть ни секунды сомнения в том, что она была женщиной, которую он ждал всю жизнь.

Оба они, как и их брак, стали легендой. Они не могут ступить и шагу без того, чтобы весь кинематографический мир мгновенно не отреагировал на это, не наблюдал за ними с любопытством и обожанием.

Почему бы и нет? Оба они стали почти бессмертны. Они были лучше, ярче, чем жизнь вокруг них. Не только из-за достижений, но благодаря свойствам личности, которые поднимали их над другими человеческими существами, над мелкими земными расчетами и страстишками – туда, где они видели только друг друга.

И, наверное, оттого, что у каждого из них были эти редчайшие качества, они нашли друг друга. Наверно, боги улыбаются, глядя на таких людей, и возносят их ввысь, прочь от зараженной злобой и разложением земли, в места, где они смогут любить друг друга в мире и счастье.

И теперь Кейт ждет его ребенка.

Ив посмотрела на Джо. Она собиралась ему что-то сказать, но увидела, что он заснул. Убаюканный ходом машины, он клевал носом, побежденный усталостью бессонной ночи и борьбой со своей болью. На сиденье ее машины он выглядел умиротворенным.

Они приближались к Кольтер-Бэнд, самому живописному, но и наиболее опасному участку горной дороги. Дорога вилась по краю огромного каньона – пропасти глубиною больше тысячи футов. Эту бездну окружали скалистые горы, чьи пики гневно вздымались в небо, словно поднятые с места какой-то судорожной силой – в тоске и агонии.

Защитные бортики здесь были маленькими и слабыми – просто проволока, натянутая между стальными столбиками высотой в два-три фута. Здесь стояли также щиты с предупреждающей надписью:

«ВОДИТЕЛЬ! СНИЗЬ СКОРОСТЬ! ОПАСНЫЙ УЧАСТОК ДОРОГИ. 10 МИЛЬ»

И водители крепко хватались за баранку, а женщины сидели затаив дыхание и закрыв глаза.

Ив опять посмотрела на Джо. Он был вне мира. Его боль отражалась на лице. Он боролся с нею даже во сне. И все же было что-то невыразимо мирное в выражении его лица. Совершенно очевидно, что ему снилась Кейт.

Ив оглянулась назад на дорогу и пропасть сбоку. Ее улыбка увяла. На мгновение безжалостный луч солнца послал слепящий пучок света в какой-то глубоко спрятанный островок ее мозга.

Она удивилась – почему она не подумала об этом раньше? Казалось, решение стучалось в ее сознание так долго – сколько она себя помнила. Но она не могла уловить этот призыв раньше. Ей потребовалось оказаться высоко над землей, наедине с Джо, чтобы понять это.

У тебя будет его ребенок, подумала она, видя лицо Кейт перед своим мысленным взором. Дар вечности, бессмертия был уже отдан Кейт вместе со светом его любви. Неразрывная нить, связующая прошлое и будущее, уже проходила через Кейт. Его будущее было в Кейт. Но это был не весь Джозеф Найт. Другая его половина, тьма, была для Ив. Разве это была не та тьма, сквозь которую она брела всю свою жизнь, тщетно стараясь выбраться из нее? Разве это была не та пустота, вакуум, которым она была полна все эти годы и который закрывал для нее дверь в будущее, – это было так же очевидно, как то, что сердце Джозефа Найта было закрыто для ее любви?

В мире есть справедливость. Это было правдой. Ив поняла это только сейчас и ухватилась за эту мысль изо всех сил. Все эти годы она была лишь наполовину женщиной, с одной лишь половиной сердца, пробираясь сквозь пространство и время, как калека. Но теперь, в этот драгоценный миг, ее шанс обрести целостность пришел к ней сам. Джозеф Найт дал целостность Кейт. Теперь он сделает это для нее.

Она смотрела в бездну вокруг нее. Они неотступно, восхитительно манили. Ив улыбнулась, ощущая тот же головокружительный, пронзительный симбиоз ярости и покоя, который она чувствовала в тот день, когда стояла над газетой и ее кровь лилась на облик Кейт в тиши ее трейлера во время съемок «Прощания с любовью». Казалось, она поняла смысл всего происходившего – почему все сложилось именно так, а не иначе. Она падала всегда. И все ее несчастья происходили оттого, что она боролась с этим падением, которое было ее сущностью и судьбой. Но теперь она отказалась от борьбы. Все пойдет своим естественным путем.

У тебя его ребенок. Любовь бессмертна. Ив знала это. Ни время, ни разлука, ни даже смерть не могут убить ее, ослабить. И поэтому, думала Ив, забирая то, что наконец стало принадлежать ей, она в действительности ничего не крадет у Кейт. Она берет только преходящее, оставляя Кейт вечное.

Неотрывно глядя на Джо, Ив резко вывернула руль вправо. Машина, идущая на скорости шестьдесят миль в час, врезалась в хрупкое ограждение и пролетела сквозь него. Машина содрогнулась, когда потеряла опору на земле, и полетела в воздухе.

В это мгновение Джо проснулся. Он увидел, как Ив смотрит на него. Он выглядел человеком, очнувшимся от глубокого сна, прерванного чьим-то неприятным вторжением. Но когда он увидел выражение лица Ив, это лицо изменилось. Он понял, что допустил неосторожность, что должен был предвидеть этот момент, что позволил этому случиться, потеряв бдительность. В его взгляде, брошенном на нее, мелькнуло сожаление.

Он обернулся и посмотрел на горы. Ив знала, что это означает. Он оглядывался назад, на Кейт, на то единственное, чем по-настоящему дорожил в жизни. В это мгновение перед смертью он не чувствовал страха перед своей собственной гибелью – только тоску по женщине, которую любил.

И конечно, его губы приоткрылись, и он сказал: «Кейт…» Теперь машина переворачивалась в воздухе, удар о заграждение превратил ее полет в беспорядочное, хаотичное падение.

Ив наслаждалась этим выпадением из мира, этой бешеной падающей каруселью.

На какое-то мгновение она вспомнила о Томми Валентайне. Ее прошлые грехи столпились вокруг нее, как отвесные стены каньона, готовые с яростью уничтожить ее, наказать… Но это больше не волновало ее. Что значит грех сейчас? Она была над землей, поднятая сюда Джозефом Найтом, пусть даже на секунду, которая длится вечность. Которая ведет к вечности.

Машина ударилась о выступавший валун и закувыркалась, вся объятая пламенем. Она катилась по склону горы, оставляя на ней шрамы ненависти и боли.

Оба они были мертвы, прежде чем машина достигла дна пропасти.

ЭПИЛОГ

ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

«Лос-Анджелес таймс», 22 апреля 1947 года

«Академия киноискусств и наук вчера учредила приз имени Джозефа Найта, который будет ежегодно присуждаться наиболее выдающимся лентам, снятым режиссерами, впервые приступающими к творчеству на кинематографическом поприще. Цель этой награды – вдохнуть мужество в молодых кинематографистов, побудить их к созданию оригинальных фильмов. Она будет вручаться на торжественной церемонии, которая будет ежегодно проводиться в стенах Академии.

Заявление об учреждении приза было сделано на вчерашней церемонии вручения «Оскаров» в отеле «Амбассадор». На этом торжественном вечере последний фильм Джозефа Найта, «Прощание с любовью», был отмечен «Оскаром» как лучший фильм года. Кэтрин Гамильтон, вдова Найта, получила «Оскара» за лучшую женскую роль. Сам Найт посмертно был награжден «Оскарами» за лучшую режиссуру и оригинальный сценарий. Ив Синклер, погибшая вместе с ним в автокатастрофе в ноябре прошлого года, посмертно была награждена «Оскаром» за лучшую второстепенную роль.

В общей сложности фильм «Прощание с любовью» получил все девять призов Академии. За свою короткую карьеру в Голливуде Джозеф Найт снял три фильма, которые были представлены к тридцати восьми «Оскарам» и получили тридцать шесть. За всю историю Голливуда ни один кинематографист не получал такого числа наград из рук своих высокопрофессиональных коллег. Три фильма «Конец радуги», «Бархатная паутина» и «Прощание с любовью» стали классикой американского кинематографа. По словам Жана Хершольта, президента Академии, приз Джозефа Найта призван не только поощрять талант и инициативу молодых, но и служить увековечиванию памяти об одном из самых выдающихся кинематографистов в истории кино, не только блестящем профессионале, но и человеке, который символизировал собой мужество, честность и уважение к себе и окружающим – в своем труде и личной жизни.

Кэтрин Гамильтон получила посмертные награды своего мужа. Мисс Гамильтон, которая ожидает появление ребенка Джозефа Найта в июле, коротко и изящно поблагодарила Академию от лица умершего мужа.

Хотя мисс Гамильтон отказалась принять участие в пресс-конференции, которая состоялась после окончания церемонии, она сказала своим друзьям и бывшим коллегам, что никогда больше не появится на экране».

Кинотеатр был полон.

Неторопливый полдень во вторник, середина рабочей недели. В зале сидели молодые жены и матери, получившие короткий отдых от своих детей, а также окрестный люд, который имел свободное время. Были здесь и девушки-работницы, у которых был выходной. Эпоха Депрессии миновала, и кинотеатры не были больше заполнены безработными, которым не нужно никуда спешить.

На экране лицо молодой женщины. Она была в объятиях мужчины. Позади них неясно вырисовывалась железнодорожная станция.

Ее глаза, казалось, становились больше, когда она прижималась к своему любимому.

– Знаешь, – говорила она, – сердцем я чувствую, что теряю тебя. Как будто я, сама того не понимая, сотворила грех, и потому-то ты и покидаешь меня.

– Никакого греха, дорогая, – ответил мужчина. – Если только любовь сама не есть преступление.

В ее глазах блестели слезы. Камера, уже близко подошедшая к ней, медленно подъезжала все ближе и ближе, и ее чувства, казалось, уже были не только ее чувствами – они словно пронизывали полутемный зал.

– Когда приходит любовь, ты бросаешься ей навстречу без оглядки. Ты видишь, что твоя жизнь была лишь пустой раковиной, пока в ней не поселилось это чувство. И когда мир вдруг снова заявляет о себе, у тебя уже нет сердца, чтобы вновь вынести одиночество. Ведь ты отдал его, отшвырнул, как дитя отбрасывает картонную игрушку.

Она заглянула в его глаза.

– Ты видишь, это преступление. И за это придется платить.

Теперь мужчина уходил. Она смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Она осталась одна.

– Вся жизнь ушла, – произнес голос за кадром. – И ничего не осталось. Только «прощай!».

В зале слышались рыдания. Многие зрители отводили глаза от экрана. Хотя кинотеатр не был полон людьми, казалось, его переполняет горе.

Поезд удалялся в неясной дымке, и молодая героиня осталась с подругой. Они держались за руки. Подруга шептала ей слова утешения.

– Любовь не умирает. Она бессмертна. Ничто не может убить ее. Даже время.

Но героиня казалась ужасно одинокой. Ушедшей в себя.

Ее последние слова были полны скорбной безнадежности. Камера все время приближалась к ее лицу, искаженному горем.

Было ли это слово – первым? Началом того дня? Когда прошлое исчезает и будущее разверзается перед тобой – неотвратимое, как небеса? Было ли это тем самым – то, что я слышала? Прощай…

Но теперь в этой близости камеры к ее лицу было что-то трагическое. Зрители застыли на кончике кресел. Казалось, они хотели спрятаться – таким скорбным было то, что они видели… На экране пошли титры. Но никто не двигался с места.

В последнем ряду, никем не замеченная, сидела Кейт и смотрела на свое лицо.

Она впервые смотрела «Прощание с любовью». Когда фильм совершал свое триумфальное шествие по экранам, делал огромные кассовые сборы под единодушные похвалы восторженных критиков, Кейт словно пряталась от него. Она боялась смотреть.

И только теперь, в этот неторопливый вторник, она наконец нашла в себе мужество прийти в кинотеатр и увидеть его. Сидя в кресле на заднем ряду, она выглядела совсем как обычная беременная молодая жена, каких бесчисленное множество было в послевоенной Америке. Никто не узнавал ее.

Но впервые – на экране – она узнала себя.

Ей показалось, что только теперь она увидела себя такой, какой она была на самом деле, увидела свою жизнь такою, какою она была – глазами Джозефа Найта, единственного человека на свете, который по-настоящему знал и понимал ее.

Она грустно задумалась о финале фильма, об этом скорбном облике на экране. Нельзя было не видеть иронии такого конца. Героиня потеряла своего любимого навсегда, но у нее остался его ребенок – плод их большой, бесконечной любви. Совсем как у Кейт… Ребенок Джо родится, чтобы никогда не узнать своего отца. Родится через несколько месяцев…

И сотни тысяч других детей родятся у вдов по всей Америке, тоже родятся, чтобы не знать своих отцов, которые не вернулись с войны. Казалось, Джо предвидел все в своем фильме и понял все – даже свое исчезновение…

В финальной сцене фильма, на экране, Кейт держала за руки Ив. Ив, которая дала ей так много, значила для нее так много и разделила с Джо последнее земное пристанище – судьба, которую Кейт всегда желала для себя…

Как странно, думала Кейт, что Ив, которая была неотъемлемой частью ее жизни, даже тогда, когда Кейт была ребенком, – наполняя ее душу мечтами о любви и счастье, глядя на нее из волшебного мира экрана, – до сих пор была окутана в невидимые покровы иллюзии, так отличаясь от существа из плоти и крови, к которому Кейт так стремилась приблизиться.

Такова была власть иллюзии – соединять людей и разлучать, вставая между ними невидимым барьером. Несмотря на его хрупкость, ни одно живое существо не может проникнуть сквозь него…

«Жизнь подражает искусству». Кейт услышала эти хорошо знакомые слова внутри себя. Зловещая и роковая истина. «Прощание с любовью» словно заключало в себе судьбы Джозефа Найта, Ив и самой Кейт – словно Джо смотрел в магический кристалл, создавая свой сценарий.

И теперь все было кончено для них. Джо и Ив мертвы. Для Ив «Прощание с любовью» остается высшим взлетом ее долгой неординарной карьеры и ее выдающегося таланта. Для Джо этот фильм всегда будет памятником его блестящему будущему художника, которое вдруг обратилось в прошлое так быстро, так несправедливо быстро…

И его любви…

Для Кейт это было последней возможностью взглянуть на себя и увидеть в себе то, что видел Джо. Одним только этим Кейт дорожила. И видя, как ее собственный образ тает на экране, она словно видела, как ее сердце погружается во тьму, чтобы больше никогда не проснуться для любви.

Кейт поняла, что увидела на экране прекрасную и жестокую истину. Она и Джо любили друг друга так сильно, всепоглощающе, что, открывая эту любовь всему свету, он как бы выдал секрет, который надо было беречь от ревнивого ока судьбы. Может быть, был грех в такой любви – такой безоглядной, бездонной, не думающей о последствиях…

Она слышала слова героини внутри себя, и их справедливость проникала во все потаенные уголки ее души.

Я, сама того не понимая, сотворила грех, и потому ты покидаешь меня.

Экран погас. Кейт обняла руками живот, думая о еще не родившейся жизни внутри ее. У нее есть еще один дар Джозефа Найта. И это будет ее даром ему. Через три месяца родится его дитя, которое никогда не будет знать его, никогда не увидит любви, которая дала ему жизнь, привела его в этот мир, но которая все еще живет для него – как Кейт будет жить для Джозефа Найта до своего последнего вздоха…

Она не плакала – потому что у нее уже не осталось слез. Она понимала, что судьба неведомой прихотью дала ей больше, чем она заслуживала, наполнив ее одиночество, сделав так, что Джозеф Найт встал у нее на пути и сделал ее сердце своим.

Ценою того, что она потеряла его…

Если слова сценария были истиной, если любовь – это грех, который должен быть наказан вечной разлукой и тоской, которую нельзя унять, то только ценою греха человеческие руки могут прикоснуться к вечности. Может, не нужно искать совершенства. Может, только грех любви, которая знает только себя, может сделать сердце причастным вечности. Бессмертию. Может, именно в этом заключался истинный смысл таинственного, неисчерпаемого слова – навсегда.

Глаза Кейт были закрыты, ее губы беззвучно шевелились, когда эти роковые слова опять пришли в ее душу.

Было ли это слово первым, началом того дня? Когда прошлое исчезает и будущее разверзается перед тобой – неотвратимое, как небеса. Было ли это тем самым – то, что я слышала? Прощай…

Кейт обвила руками жизни внутри себя, а сердце ее было повенчано с жизнью, которую она потеряла…

Прощай, моя любовь…

Она не слышала собственных слов. Никто не видел ее лица, не слышал ее шепота – зрители покидали кинотеатр, и их глаза уже встречались с ярким солнцем снаружи.

Кейт осталась одна. Лицо Джозефа Найта было тем единственным, что она видела. Прошлое, которое она пожертвовала ему с такой готовностью, и дверь, которая распахивалась внутри ее – в будущее, принадлежащее только ему…

Она сидела долго, радуясь пустоте вокруг нее. Потом, словно подчиняясь зову, который пришел откуда-то из-за ее боли, она встала, чтобы оставить экран и тьму позади.

Медленно, но твердо ступая ногами, что вели ее по этой земле всю жизнь, Кейт вышла на свет.