Текст книги "Подари мне рай"

Глава 10

Росс еще долго сидел на месте, когда Мора покинула его. И зачем только он явился сюда нынче вечером? Зачем подверг себя мучению увидеть Мору Адамс в восхитительном шелковом вечернем платье, с зачесанными наверх волосами, сияющими при свете ламп... и плачущую? Он не понял ни ее слез, ни ее боли, только догадался, что каким-то образом стал их причиной.

Женщины! Пошли они все к дьяволу в пекло! Никогда в жизни не знал он такого яростного гнева – только благодаря тому, что мудро остерегался привязываться к какой-либо женщине до сих пор, а теперь привязался, да еще сразу к двум!

Направившись к буфету, где, как он знал, Лоренс Карлайон держал спиртное, Росс плеснул хорошую порцию бренди в стакан. Он даже зажмурился, в сердцах проглотив бренди одним глотком.

Раньше к его услугам всегда была Синта Дай, черноглазая танцовщица, с которой он тешил себя в первые дни своей службы в Бхунапуре. Но это было задолго до Моры Адамс и задолго до приезда прелестной сестры Кушны Дев из Раджастхана.

Росс поморщился. Две женщины, такие разные и, однако, такие похожие, обе – он должен был признать это теперь – все более близкие его сердцу. Мора Адамс, сияющая половина темной монеты его желаний, с ее безапелляционностью и смелостью, ее любовью к Индии и ее смехом, и нежная Чхота Моти в ночь страсти, ее ласки, которые ему вряд ли доведется испытать еще хоть раз.

Дьявол, память о той ночи продолжает преследовать его! Какая ярость вспыхнула в нем после слов Кушны Дев, что ее сестра возвратилась в Раджастхан и больше сюда не приедет!

Когда он вернулся домой, его настроение еще ухудшилось из-за новости о ранении Гходы Лала, которому придется проболеть неделю или даже больше в самое неподходящее для Росса время – ведь сейчас Гхода Лал нужен ему, как никогда. Подумать только, крокодил! Амир Дас заверил Росса, что ни Мора, ни доктор Мур не заподозрили: рану индусу нанесли лезвием самого обыкновенного ножа.

Мора. Мысль о ней заставила его грубо выругаться. Ведь он от души хотел поблагодарить ее. Она действовала смело, а он вынудил ее заплакать, сорвал на ней всю свою злость.

В холле послышались шаги, и вошел Лоренс Карлайон.

– О, Росс, я не знал, что вы вернулись! Лала Дин не сказал мне ни слова. Хотите присоединиться к нам за ужином? Сегодня день моего рождения.

Меньше всего Росс хотел принять участие еще в одном празднестве семейства Карлайон. Но он не мог себе позволить быть настолько грубым, чтобы отказаться присутствовать на дне рождения своего начальника. И все же он попытался.

– Благодарю вас, сэр. Я был бы рад, но, боюсь, несоответственно одет.

– Еще есть время переодеться, дружище. Даффи будет вам рада.

Выхода не было. Росс отвесил деревянный поклон и удалился.

Мора и Чарльз Бартон-Паскаль только сухо поздоровались, когда он вернулся. Росс понимал, что Чарльз кипит в душе при мысли о том, что не он один может оказаться в центре внимания, и это давало ему нечто вроде мрачного удовлетворения. Очевидно, на его инстинктивное неприятие этого человека, как говорится, отвечали взаимностью.

К счастью, настроение за столом оставалось праздничным в течение всей долгой трапезы.

– А теперь, – заговорил Лоренс Карлайон, улыбаясь племяннице, когда наконец подали десерт, – настала очередь самого лучшего gateau[8]8
  пирог, торт (фр.).


[Закрыть], который мне когда-либо доводилось пробовать.

– Он просто изумительный, – поддержала его Лидия.

– Восхитительный, – добавил Теренс, со смаком проглотив кусок.

Тетя Дафна попросила второй кусочек, и Мора слабо улыбнулась. Трепещущий огонь ламп освещал остатки праздничного угощения. Тетя Дафна встала, подавая сигнал женщинам удалиться и оставить мужчин наедине с их портвейном.

Росс воспользовался случаем и тоже встал с места.

– С вашего позволения, я должен удалиться.

– Останьтесь еще хоть ненадолго! – воспротивилась его уходу тетя Дафна.

– Пусть себе идет, – вступился за Росса Лоренс. – Сегодня он проделал большой путь верхом.

– Мне к тому же надо взглянуть, как там мой слуга, – добавил Росс.

– С ним что-то произошло? – удивилась тетя Дафна.

– Несчастный случай, но смею надеяться, он поправится.

Росс посмотрел на Мору, но она даже не подняла головы. Он поджал губы, коротко пожелал всем доброй ночи и быстро вышел.

– Бог мой, какой он временами колючий! – пожаловалась тетя Дафна. – Но вы-то останетесь, не так ли? – обратилась она к Чарльзу, который бросил быстрый взгляд на склоненную головку Моры, прежде чем ответить, что это доставит ему величайшее удовольствие.

В полутемном коридоре Лидия схватила Мору за руку:

– О, Мора, ты заметила, как мистер Бартон-Паскаль смотрел на тебя сегодня вечером? Я точно знаю, что он намерен поговорить с папой! Я это чувствую всеми фибрами души!

– Не глупи.

– Теренс тоже так думает.

– Теренс тоже может заблуждаться.

Лидия ласково улыбнулась:

– Как ты можешь быть уверена? И знаешь, мне будет очень приятно, если мистер Бартон-Паскаль, то есть я хочу сказать Чарльз, станет моим кузеном. Мама и папа высоко его ценят. Ты думаешь об этом?

– О чем?

– О том, чтобы выйти за него замуж, разумеется!

– Не смеши меня!

Тряхнув головой, Мора вышла на веранду. Дверь захлопнулась, и девушку охватила жаркая темнота.

Голова болела, и Мора со вздохом прижалась лбом к белой колонне. Думать она могла только о Россе, о том, как он отворачивался от нее и не сказал ей за ужином ни слова, о том, как удалился из резиденции, будто спешил поскорее покинуть ее, Мору.

Как она его ненавидит!

Слабое движение в темном саду привлекло ее внимание.

– Кто там?

Она ожидала увидеть ночного сторожа и удивилась, когда из-за кустов выступил Исмаил-хан. Мора знала, что он весьма редко покидает биби-гурх, после того как уходит туда на ночь, и теперь сказала ему об этом.

– Нет, – возразил он, подходя к ней, и свет из окна дома блеснул на его кинжале, заткнутом за пояс. – Пока ты здесь, я должен караулить.

– Это обязанность чоукидара, – напомнила Мора.

– Ба! Старик, да еще полуслепой! Какая польза от него?

– А ты чего-то опасаешься? – спросила удивленная Мора.

– Спроси у Гамильтон-сахиба, – мрачно предложил патан.

– У капитана Гамильтона? Почему? Что-нибудь случилось?

– Его слугу ударили ножом в руку. Разве это недостаточно опасно? – Исмаил-хан повернул голову и со злостью плюнул в кусты. – Скажи, пожалуйста, маггер! Этот индус – один из слуг твоего дяди?

– Он слуга Гамильтон-сахиба, – медленно произнесла Мора, – а Гамильтон-сахиб состоит на службе у дяди.

– Тогда тем более я должен караулить как чоукидар.

Патан поклонился и ушел, оставив Мору одну на веранде.

– Вот почему я пришла сюда, – тихо закончила Мора. – Если в городе или военном городке что-то неладно, кто-нибудь из твоих слуг мог услышать об этом.

Бегума Кушна в задумчивости откинулась на шелковые подушки. Ни сама она, ни другие женщины в занане не закрывали лица в присутствии Моры – признак доброго расположения.

– Хай-май, – наконец вздохнула Кушна. – В городе всегда что-то неладно, да и в других местах тоже. Люди недовольны, когда нет дождей и посевы гибнут. Или охота неудачная, или у кого-то жена не рожает сыновей.

– Значит, на слугу Гамильтон-сахиба напали не потому, что он служит у сахиба? – с надеждой спросила Мора.

Кушна улыбнулась:

– Я так не считаю. Наши распри с белыми господами кончились после восстания. Правда, есть еще садху, которые время от времени подстрекают к бунту, но их мало кто слушает. Население Бхунапура не участвовало в восстании против твоих, не делали этого и те, кто служил Насиру аль-Мирза-шаху. Ты здесь в безопасности, Маленькая Жемчужина. Давай отбросим тревожные мысли и освежимся вместе.

Она хлопнула в ладоши, и Мора вполне разумно не произнесла более ни слова. Но ее не успокоили заверения Кушны в безосновательности ее страхов. Если уж Исмаил-хан считает, что есть причины для беспокойства... Впрочем, немногие из местных, живущих в военном городке, доверяли бородатому патану. Ему никто не расскажет новостей, о которых не осведомлена даже Кушна. Бегума-магометанка может жить узницей в стенах занана в доме мужа, и тем не менее немногое ускользает от ее внимания, ибо она нанимает легионы соглядатаев, которые подробно докладывают ей о приезжающих и уезжающих, сообщают сплетни и слухи обо всех в городе и его окрестностях.

Надо бы расспросить Росса, решила было Мора, но тут же оставила эту мысль. Сомнительно, чтобы Росс ей хоть что-то рассказал. Хуже того, он скорее станет смеяться над ней и третировать с тем же ненавистным безразличием, которое он усвоил в последнее время.

– Мне надо уходить, – сказала она после угощения, встала и отряхнула тяжелую юбку костюма для верховой езды. – Уже поздно, а дядя и тетя скоро вернутся после визита к Клэпем-сахибу и его жене.

Слуга в тюрбане стоял у подножия лестницы, когда Мора покидала занан. Поклонился и открыл перед ней дверь. Ночной воздух казался особенно жарким и душным после прохлады приемных комнат.

«Скоро наступит май, – думала Мора, – и тетя Дафна переберется со всеми домочадцами в Симлу, где все они будут дожидаться наступления прохладных месяцев, чтобы вернуться и отпраздновать свадьбу Лидии».

Дядя Лоренс и Росс не поедут с ними на север. Значит, она снова увидит Росса не раньше чем через четыре месяца.

Мора упрямо вздернула подбородок. Ну и что? Пусть его отдыхает от летней жары в розовом оштукатуренном дворце с покорной Синтой Дай, всегда готовой сделать все, что он пожелает.

– Осторожнее, братец! Здесь только что прошел чоукидар.

Мора вздрогнула, услышав это тихое предостережение, прозвучавшее из глубокой тени возле лестницы на террасу. Встревоженная настойчивостью чьего-то шепота, она отступила в кусты, окаймлявшие двор. Когда глаза ее привыкли к темноте, она разглядела двух мужчин, притаившихся в черной, как чернила, тени. В одном из них она узнала слугу Валида Али. Другой был ей незнаком. Оба говорили между собой очень тихо, и ей было крайне трудно понимать их быструю речь, пока до нее не донеслось знакомое имя.

– ...большая глупость! Слуга ничего не стоит! Мы должны убить Гамильтон-сахиба.

– Но как? Он словно камышовый кот, и глаза у него такие же зоркие.

– Может, устроить засаду?

– Да, так лучше всего. Он снова поедет в Сундагундж через два дня и не возьмет с собой носильщика. Так говорит мусульманин, который служит в резиденции. Если ты подкараулишь его в овраге...

– Тихо, братец! Кто-то идет.

Послышался стук копыт. Грум, посланный бегумой Кушной, привел коня Моры. Следом за ним ехал на своем мускулистом жеребце Исмаил-хан.

Оба заговорщика растаяли в темноте, словно их тут и не было.

Сделав глубокий вдох, Мора спокойно вышла на освещенный двор. Вскочив на Фокса, вежливо кивнула саису и двинулась к воротам.

Как обычно, громадный патан скакал на некотором расстоянии от нее по дороге в военный городок. Это почтительное отдаление устраивало Мору: она не хотела довериться Исмаил-хану. В конце концов, кто-то же из слуг Валида Али строил козни против британцев. Может ли она считать, что патан в этом не участвует?

Мора спрашивала себя, что ей предпринять, и между тем гнала и гнала своего коня, так что он почти летел над землей. Если бы она могла открыть все самому Россу, но как это сделать, не раскрыв ему происхождение полученных ею сведений? Она ни в коем случае не может признаться ему, что знакома с кем-то в розовом дворце! Как только она ему скажет, он сразу сообразит, что она и индийская девушка Чхота Моти – одно и то же лицо.

Мора скорее умерла бы, чем сделала такое признание. Однако как же ей не нарушить молчания – ведь иначе Росс угодит в засаду по дороге в Сундагундж?

Она должна предупредить его, иного выхода нет.

Фокс был весь в мыле, когда Мора въехала в ворота городка. Она не обратила внимания на поклон чоукидара и на явное негодование Исмаил-хана по поводу того, что из-за нее они чуть не загнали лошадей. Бросив поводья саису, ожидавшему у ворот конюшни, она зашагала по пыльной дороге прямиком к бунгало Росса, надеясь, что ее смелость не будет истолкована превратно.

Он уже услышал ее шаги на веранде и поджидал ее в дверях. Но когда Мора остановилась перед ним, Росс не посторонился, чтобы пропустить ее в дом.

– Капитан Гамильтон...

– Вы что, с ума сошли?

Лицо его потемнело от гнева. Мора застыла в изумлении.

– О чем вы думали, являясь сюда одна, поздно вечером, в то время как ваши дядя и тетя отсутствуют?

Голос его прозвучал как удар хлыста. Мора побелела.

– Прошу прощения. Я не подумала...

– Ясно, что вы не подумали. Половина моих слуг заметила ваше появление, и, смею сказать, оно известно и прислуге вашего дяди! Если вы хотите сохранить хотя бы остатки вашей репутации, немедленно удалитесь.

– Но...

– Сию минуту!

– Вы не понимаете! Я должна нечто очень важное...

– Багалиш! – обратился Росс на хинди к кому-то. – Сейчас же проводите сахибу домой!

Мора даже не взглянула на юнца, вынырнувшего из-за двери.

– Я не уйду! – Голос Моры дрожал от ярости.

– Уйдете! Или вы хотите, чтобы я отнес вас, перекинув через плечо?

– Вы не посмеете!

Он с угрожающим видом шагнул к ней:

– Посмотрим!

Будь он проклят! Он посмеет.

Она повернулась и ушла молча, с пылающим лицом.

Не было у нее сна в эту ночь и не было покоя в ее душе наутро. Росс не появился в резиденции после завтрака, и Мора гадала, то ли он избегает ее, то ли не получил обычного вызова от дяди. Она была прекрасно осведомлена о перешептывании слуг резиденции, но не обращала внимания и даже не защищалась от нападок Миры по поводу ее неслыханного поведения.

– Кое-кто считает... – начала Мира и вдруг умолкла.

– Что?

– Считают, что сердце Гамильтон-сахиба тает, когда он смотрит на тебя.

Мора фыркнула совсем не в стиле воспитанной леди.

– Тогда почему он завел любовницу в доме у купца Валида Али?

– Откуда ты это знаешь? – едва выговорила ошеломленная Мира.

– Я много чего знаю! Слишком много! Если у Гамильтон-сахиба что-то размягчается и тает, так это его мозги!

В ярости она швырнула свою головную щетку через всю комнату. Ну что ей делать с этим невыносимым человеком? Она пыталась предупредить его, но этот самоуверенный педант не только отказался ее выслушать, но чуть ли не пинком прогнал от своего порога, унизил ее в присутствии своих слуг! Он, видите ли, заботился о ее репутации! А как насчет его собственной?

Туфля последовала в угол комнаты вдогонку за головной щеткой.

– Ты просто невозможная! – крикнула Мира, всплеснув руками. – Я вернусь, когда твой бешеный нрав перегорит и обратится в золу.

Как только она удалилась, Мора бросилась на постель и спрятала лицо в ладони. На самом деле она не сердилась на Росса. В эти минуты она боялась за его жизнь и не могла придумать, как предупредить его об опасности.

Раз он отказался выслушать ее у себя в бунгало и не являлся в резиденцию, то каким образом дать ему знать, чтобы он не ездил через овраг? Она не смела написать записку, которую могли перехватить, не могла привлечь на помощь Исмаил-хана. Не могла вызвать Росса в резиденцию, не возбудив подозрений. Она могла лишь надеяться, что он придет по собственному желанию или же ей удастся повстречать его в таком месте, которое стороннему наблюдателю покажется случайным.

Ближе к вечеру, когда Теренс Шедуэлл пришел в резиденцию с обычным визитом, с ним вместе явился Чарльз Бартон-Паскаль.

Бедный Чарльз! Красивый, холостой, богатый, он не привык к пренебрежению со стороны прекрасного пола. Наоборот, в его наполненной событиями молодости редко случалось так, чтобы при его появлении женские сердца не начинали трепетать. Здесь же он не в силах был объяснить себе продолжительное нежелание Моры относиться к нему благожелательно. Пока мисс Карлайон наливала чай себе и своему жениху, Мора ходила взад-вперед по гостиной, не слушая, о чем говорят.

Тем не менее, Чарльз не мог не думать, как она хороша в своем платье из голубого дамаста, такого светлого, что цвет его казался даже серым, подчеркивая блеск ее золотисто-рыжих волос и придавая сияющим темно-фиалковым глазам особую выразительность.

Ведь она встретила их достаточно любезно и раза два слегка улыбнулась в ответ на его слова, так почему же она то и дело выглядывает в окно? Кого, черт возьми, она ждет?

На крыльце послышался звук чьих-то быстрых шагов. Входная дверь распахнулась в ответ на громкий стук.

– Добрый день, Лала Дин. Бурра-сахиб дома?

Голос Росса Гамильтона. Чарльз увидел, как Мора вздернула голову, ее восхитительные глаза широко распахнулись. Ревность, неожиданная и неприятная, стиснула ему горло. Тяжелое чувство еще усилилось, когда Росс вошел в комнату – волосы растрепались от ветра, одет чертовски небрежно – в бриджи и теннисную рубашку. «Красивый дьявол», – отметил Чарльз про себя, утешаясь только тем, что Гамильтон даже не взглянул на Мору.

– Добрый день, мисс Карлайон, – поклонился он Лидии, – я искал вашего отца. Чуппрасси сказал, что он тут.

– Он был здесь, когда приехали Теренс и мистер Бартон-Паскаль. Думаю, вы найдете его в кабинете.

– Благодарю вас. Я собираюсь в Сундагундж и хотел...

– Но я думала, что вы не уедете до завтра.

Эти слова вырвались у Моры. Все повернули головы к ней, она гордо выпрямилась, лицо покрылось красными пятнами, но заговорила она совершенно спокойно:

– Во всяком случае, так сказал Амир Дас. Я разговаривала с ним на конном дворе сегодня утром.

– Мои планы изменились. Уеду в ближайшее время.

В ближайшее время. Значит, нет возможности предупредить его о засаде, не сообщив, откуда она о ней узнала. Но если он изменил свои планы, может, никто и не будет подкарауливать его в овраге – ведь он уезжает на день раньше.

– Прошу прощения, – холодно произнес Росс, повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь.

– Великолепно! – сказала Лидия с принужденным смехом.

– Какой грубый малый, – поддержал ее Теренс. – Он всегда такой?

– Нет, – ответила Лидия.

– Да, – заявила Мора.

Все переглянулись и дружно расхохотались.

И никто не заметил, насколько деланной была веселость Моры.

– Кому еще чаю? – предложила Лидия с улыбкой, которая вдруг застыла у нее на лице. – Мора, что случилось? Нездоровится?

– Кажется, у меня вот-вот разболится голова. Вы не возражаете, если я покину вас?

Все заверили ее, что нисколько не возражают. Чарльз, как мужчина, вызвался съездить за врачом. Мора вежливо поблагодарила, но настояла на том, чтобы, просто побыть одной. Держась за голову и легонько вздыхая для пущего эффекта, она удалилась неверной походкой.

Но едва она оказалась за дверью, как подобрала юбки и кинулась бежать через лужайку к офису дяди. Росс только собирался войти в дверь, и она чуть не сбила его с ног, спеша задержать.

– Осторожно. – Он вынужден был взять ее за плечи, чтобы она с ним не столкнулась. – Вы что-то хотели сказать мне, мисс Адамс?

Она кивнула, задыхаясь от быстрого бега.

– Может, зайдем в кабинет к вашему дяде?

– Нет! Это...

– У меня неотложный вызов, мисс Адамс.

– В Сундагундж. Я знаю. Но вы не должны туда ехать!

– Не должен?

– Да. Во всяком случае, не сегодня. И не завтра.

Он хмуро смотрел на нее, и Мора заставила себя успокоиться.

– Простите. Это кажется бессмысленным. Но вам не надо ехать.

– Почему?

– Я слышала, что там может быть опасно.

Бесцеремонная манера Росса исчезла.

– Что за опасность? Кто вам сказал?

– Один из... слуг резиденции. Он... утверждает, что идут разговоры о повороте к тому, что происходило перед восстанием. Намекал, что белым мужчинам небезопасно находиться в деревне.

– В индийских деревнях постоянно идут подобные толки. Вы знаете не хуже меня, что все это большей частью несущественно.

– Но если ваш слуга уже получил удар ножом в руку...

Выражение лица у Росса внезапно сделалось угрожающим.

– Кто вам так сказал?

– М-м... никто конкретно. Это всего лишь слухи.

– Чистая чепуха! Я считал вас умной для того, чтобы слушать подобные пустые сплетни и тем более верить им!

Ну как внушить ему, что он должен ей поверить? Разве только рассказать, где она услышала такой разговор, и поверила услышанному, и боится за его жизнь, потому что любит его!

Но какой в этом смысл? Он-то, разумеется, не любит ее. Его резкость, нетерпение, хмурый вид говорят ей об этом вполне ясно. Зачем ей обманывать себя? Если он кого и любит, то двоюродную сестру Кушны Дев, женщину, которой нет на свете...

– Это все, что вы хотели сказать мне, мисс Адамс?

Огорченная своей неудачей, Мора молча кивнула и опустила глаза.

Глядя на ее склоненную голову, Росс произнес очень мягко:

– Не тревожьтесь обо мне. Я знаю, как защитить себя.

Мора ощутила прикосновение к своей щеке, такое легкое, что подумала, будто ей показалось. Она быстро подняла голову, но Росса рядом не было. Он ушел.