Текст книги "Прошлое мстит"

Глава тринадцатая

Нелл

Декабрь 1969 года

– Она продолжает кашлять кровью? – спросил доктор, вынимая термометр изо рта Нелл. Та наблюдала, как он вглядывается в шкалу поверх своих очков. Доктор казался ей очень старым, его борода была почти белой, а рука слегка дрожала.

– Ничего такого со вчерашнего дня, по-моему, – тихо ответил отец, пока она смотрела в окно на облака, снова пытаясь разглядеть там лицо матери.

Нелл не могла вспомнить ни одного случая в своей жизни, когда ей было так плохо. Бобби сидел возле кровати и держал сестру за руку, пока отец вызывал врача. Она начала засыпать, а потом проснулась и взглянула в окно, увидев очертания в облаках – сначала разных животных, а затем там медленно, отчетливо появилось лицо с носом, ртом, длинными развевающимися волосами. Она вглядывалась все пристальнее и заметила руку с пятью пальцами, один из которых манил ее.

– Бобби, я вижу маму в облаках, – сказала она.

После этого Нелл снова задремала, а проснувшись, увидела мужчину со стетоскопом на шее, стоявшего около ее кровати. Он что-то шептал отцу, тот был бледным и встревоженным.

Теперь она посмотрела на кровать и представила, что мать сидит рядом с ней, гладит ее по волосам, держит за руку. Ей очень хотелось, чтобы она находилась там. Как можно так сильно скучать по человеку, которого никогда не знала?

Отец прятал все фотографии матери, но Нелл нашла две в его нижнем ящике среди смятой одежды. На одной из них голова матери была слегка наклонена вбок, глаза прищурены, будто она смеялась так сильно, что у нее заболел живот. Глаза сверкали, всезнающие и мудрые. Нелл казалось, что она могла выразить ими все, не произнеся ни слова. Волосы матери были мягкими и волнистыми, длинными и светлыми, и кожа тоже светлая, веснушки на носу. Совсем как у Нелл. Она сидела по-турецки на ковре в комнате отца и смотрела на снимок, пока не затекли ноги, а затем обратила внимание на вторую, на которой мать и отец на своей свадьбе танцевали вместе, соприкасаясь щеками. Нелл провела пальцами по длинному свадебному платью матери на фото, представляя, каково это кружево на ощупь и как оно движется, как пахла ее мать. Ей не хотелось расспрашивать отца о матери, но она интересовалась у Бобби, когда возникала такая возможность. Брату было семь лет, когда мать умерла, он помнил ее довольно хорошо, хотя и не так отчетливо, как раньше.

– Папа часто улыбался, когда мама была жива, – сказал он. – Я помню, что он много смеялся. Дом казался другим, теплее, уютнее. Во время ужина на столе всегда стояли цветы, и я помню, как мы сидели около камина в кресле-качалке. Мама пела мне песни, когда я засыпал. Я помню, как она сказала, что надеется, что ты девочка. Помню, как шевелился ее живот, когда ты была внутри нее.

– Ты ведь не винишь меня, правда, Бобби? – спросила Нелл.

– За что?

– Что мама умерла, рожая меня.

– Это не твоя вина, Нелл. Рожать детей – опасное занятие. Все это знают, – произнес брат, стараясь казаться более взрослым, чем был в свои тринадцать лет.

Нелл этого не знала и сомневалась, что Бобби это известно. Похоже, он просто повторял то, что говорил отец, когда пытался сменить тему и не хотел больше отвечать на вопросы. Однажды Нелл слышала, как Бобби спросил, что случилось с их матерью, от чего она умерла, и папа произнес: «Она покинула нас, сынок, да, это тяжело, но нам просто нужно принять это».

Доктор Браун снова заговорил, возвращая Нелл в настоящее:

– Ей нужно в больницу, Альфред, под капельницу. Она очень нездорова.

– Меня знобит, папа, – пожаловалась Нелл. Ее зубы стучали, отдаваясь в голове дребезжащим звуком, словно собрались выпасть.

– Ее одеяла насквозь мокрые, папа, она сильно вспотела. – Бобби склонился над сестрой, его лицо исказилось от тревоги.

– Я не хочу в больницу, – заявила Нелл. Она пыталась храбриться, но все это было страшно и непонятно.

– Нелл, все будет хорошо. Давай-ка сменим тебе ночную рубашку и уложим тебя поудобнее, – сказал отец.

– Что с ней? – спросил Бобби.

– Если она кашляет кровью, это может быть туберкулез. Нам необходимо сделать анализы, – ответил доктор, положив руку на плечо Бобби. – Если диагноз подтвердится, больница может направить ее на лечение в больницу Мэйфилд в Портсмуте.

– Она заразилась от стада? – спросил Бобби, в отчаянии глядя на отца.

Нелл наблюдала за группой людей, обсуждавших ее, смотревших на нее, пока она дрожала всем телом под влажными одеялами.

– О чем говорит ваш сын, Альфред? – поинтересовался доктор Браун.

Отец покачал головой:

– Наши коровы заболели. Ветеринар считает, что это туберкулез. Мы подхватили его от стада Хилтона.

– Вы уверены? Он собирается вам как-то это компенсировать?

Альфи усмехнулся:

– Наоборот, пытается выгнать нас отсюда. Хилтон продал это место застройщику и начал перекапывать землю вокруг, хотя мы еще не съехали, но мы не съедем. Уилфред Хилтон хотел, чтобы этот дом принадлежал мне.

– Уилфред Хилтон – отец Ричарда?

– Да. Ричард всегда игнорировал факт, что это моя земля в такой же степени, как и его, это часть меня, она принадлежит мне по праву крови и однажды Хилтонам придется смириться с этим.

– А если это не сработает? Вдруг мистер Хилтон заставит нас уехать, и я никогда не вернусь сюда после больницы? – всхлипнула Нелл, и слезы закапали на подушку.

– Мы никуда не уедем! – заявил отец. – Только через мой труп.

Доктор Браун откашлялся:

– Я пришлю скорую помощь сегодня вечером или завтра утром, как только посовещаюсь в больнице и решу как лучше. Нужно будет сделать рентгеновский снимок легких. А вы пока не спускайте с дочери глаз и немедленно звоните мне, если ей станет хуже.

Альфи проводил доктора, а затем вернулся к Бобби.

– Мне нужно задать корм коровам, и изгородь на дальнем поле снова повалило ветром. Ты посидишь с Нелл?

– Конечно, а ты сам управишься?

– Все в порядке, Бобби. Какое-то время я могу полежать одна. Ты иди, – произнесла Нелл, сунув руку под подушку, чтобы проверить, на месте ли ключ.

– Ты уверена? – спросил отец.

– Да, я устала, мне надо немного поспать.

– Хорошо, мы скоро вернемся.

Как только дверь спальни за ними закрылась, Нелл села в кровати так быстро, что у нее закружилась голова. Она задержалась на мгновение, чтобы откашляться, но возбуждение придавало ей сил встать с постели. На дрожащих ногах Нелл приблизилась к окну и выглянула наружу. Отец и Бобби направлялись к коровнику, их не будет некоторое время.

Если утром она уедет в больницу, то должна осмотреть тайник сейчас. Другого шанса может не быть. Она просто посмотрит, не будет залезать внутрь.

Нелл почувствовала прилив бодрости, мысль о потайной комнате вдохновляла ее. Она так хотела открыть эту комнату вместе с Элис, но сейчас не было времени. Придется написать подруге из больницы.

Нелл медленно передвигалась на дрожащих ногах по лестничной площадке, пока не добралась до верхней ступеньки – того места, откуда несколько дней назад вылезал отец. Она снова взглянула в окно, желая убедиться, что в коровнике горит свет, затем села, провела пальцем под выступом ступеньки и потянула. Ступенька не двигалась.

Наверное, Нелл была слишком слаба, она попробовала еще раз, потом ощупала пальцами все пространство под выступом, пока не нашла крошечную защелку, спрятанную слева от замочной скважины. Она потянула за нее и – клац! Ступенька поднялась.

Осторожно, с кружащейся головой, Нелл открыла дверцу в другой мир.

Она не хотела рисковать и лезть прямо в тайник, опасаясь упасть в обморок, но вниз вели две ступеньки, и Нелл шагнула на первую. Ее сразу поразил запах, затхлый и тяжелый от сырости, как от старой мебели. Она сморщила нос, а потом посветила внутрь, медленно поводя фонариком. Там было тесное пространство, едва вмещавшее матрас и небольшой сундук. На матрасе лежало одеяло. В темноте было трудно что-либо разглядеть, но, похоже, в дальней стене находилось окно. Нелл вспомнила стеклянные блоки с торца дома, о назначении которых часто размышляла, и улыбнулась.

Возле кровати лежала книга – Нелл узнала книгу отца – и стояла полупустая бутылка виски. Очевидно, он приходил сюда, когда был расстроен и ему нужно было где-то уединиться.

Посветив фонариком вокруг, она заметила несколько имен, написанных на стене: Клара, Сара, Меган. Кто были эти девушки и что они здесь делали?

Нелл снова закашлялась. Ей нужно лечь в постель! А если она потеряет сознание, а отец вернется и найдет ее лежащей около входа в его тайное убежище?

Но сундук так и манил ее внутрь. Что в нем лежит?

Прислушиваясь к голосам снаружи, Нелл глубоко вздохнула и спустилась на нижнюю ступеньку. Хотя помещение было небольшим, оно не вызывало клаустрофобии; оно было похоже на логово, как домик Элис на дереве. Нелл поползла по матрасу, пока не добралась до сундука, медленно открыла замок, и сердце ее учащенно забилось. Она быстро подняла крышку и заглянула внутрь.

В основном там были старые журналы и газеты, однако, когда Нелл посветила фонариком в угол, что-то привлекло ее внимание: блокнот в кожаном переплете. Она протянула руку и вытащила его, открыв на первой странице. «Тесса Джеймс, записи о пациентках», – медленно прочитала Нелл. Почерк был наклонным, и его было трудно разобрать, но среди текста, буквы в котором казались ей похожими на пауков, бегающих по странице, удалось понять несколько слов: «роды», «ребенок», «застрял». И одну строчку целиком: «Я ничего не смогла сделать».

Нелл не знала, что и думать. Она понимала, что все это связано с детьми – каждое второе слово было «ребенок», – но не представляла, для чего им посвящена целая тетрадь.

Она пролистала дальше, на каждой странице был новый заголовок – март, апрель, май, записи велись годами, 1942, 1943, 1944 год – и еще больше слов, которых она не понимала: «раскрытие родовых путей», «послеродовая депрессия», «ягодичное предлежание», «разворот плода».

Внезапно Нелл услышала, как хлопнула дверь и внизу раздались голоса. Отец с Бобби уже вошли и снимали ботинки. Она убрала блокнот в сундук и метнулась обратно к люку.

Когда Нелл вылезла, Снежок ждал ее у входа в тайник. Она опустила крышку и плотно прижимала, пока не услышала щелчок, затем подхватила щенка и на цыпочках вернулась через лестничную площадку к себе в комнату. Она слышала, как отец разговаривает по телефону. У Нелл опять закружилась голова, и она почувствовала сильную слабость.

– Хорошо, доктор, я понимаю. Сейчас мы соберем для нее сумку.

Забравшись в постель, Нелл снова закашлялась, напряжение от пережитого приключения настигло ее. Она прижала щенка к себе и, когда Снежок лизнул ее в лицо, запаниковала при мысли, что без нее за ним тут некому будет присматривать.

Бобби с отцом появились в дверях.

– Звонил доктор, малышка, – произнес отец, поднимая ее на руки. – Они нашли тебе койку в Брайтонской больнице, тебя положат уже сегодня вечером.

Бобби закутал сестру в одеяло, и отец понес ее вниз, ступеньки скрипели под двойной тяжестью. Когда они добрались до входной двери, отец вдруг резко остановился, и Нелл взглянула в его взволнованное лицо.

– Привет, Элис, – сказал он.

Нелл повернула голову и увидела в дверях свою подругу. Ее глаза наполнились слезами. Элис была такой же красивой, как всегда, в своем элегантном красном пальто, с красными лентами в волосах.

– Я просто зашла проведать Нелл, – тихо пояснила она.

– Боюсь, Элис, ей придется лечь в больницу, – вздохнул Альфи.

– Понимаю. Мне очень жаль. – Нелл слышала, как голос Элис дрогнул.

Они продолжали стоять в дверях, не двигаясь, пока Снежок не начал тявкать около их ног. Элис наклонилась и подняла его на руки.

– Хочешь, я присмотрю за Снежком, пока тебя не будет? Моя мама не будет возражать, мы ведь собирались взять кого-то из братьев или сестер Снежка, помнишь? – с надеждой предложила она.

– Папочка, ты не против? – спросила Нелл. – Меня это беспокоило. – Теперь она опять чувствовала себя очень усталой и уткнулась головой в грудь отца.

– Если ты так хочешь, Нелл, – ответил он. – Ты обязательно дай нам знать, если у тебя возникнут проблемы с родителями, Элис.

Та кивнула, и Нелл улыбнулась ей:

– Можно я сперва с ним попрощаюсь?

Отец кивнул и усадил Нелл на стул у камина, а Элис посадила щенка к себе на колени, придерживая за ошейник. Если у отца есть ключ и он запирает потайную комнату, Элис понадобится свой ключ, чтобы попасть туда.

Заметив, что делает Нелл, Элис встала рядом с ней и заслонила подругу собой от Бобби и отца, ожидавших у двери.

– Пожалуйста, заботься о нем как следует, ладно? – попросила Нелл, пока Элис удивленно наблюдала, как она вставила ключ в ошейник Снежка и застегнула его обратно.

– Обязательно. Я не спущу с него глаз, обещаю.

– Я напишу тебе, как только смогу, и дам знать, как у меня дела. – Нелл подмигнула подруге.

– Пора, юная Нелл, – произнес отец, когда та передала щенка Элис.

Пока Нелл несли к машине скорой помощи, припаркованной на боковой дороге возле дома, она испытывала странное чувство. Сверкали синие огни, но сирена молчала, и земля вокруг, и все живые изгороди тоже стали синими. Нелл казалось, будто ее кожа превратилась в бумагу, и она начала дрожать так сильно, что ее опять затошнило. Когда Нелл положили в машину, отец забрался внутрь и взял дочь за руку.

– Ты в порядке?

– Где Бобби? Я хочу, чтобы он поехал с нами! – расплакалась она.

– Бобби придется остаться здесь, чтобы присматривать за коровами. Он скоро навестит тебя в больнице, – сказал отец, когда начали закрывать двери.

– Бобби, я хочу, чтобы Бобби был со мной! – Нелл почувствовала, что при мысли о разлуке с братом ее охватывает паника. – Бобби!

Брат забрался в машину и поцеловал сестренку в лоб.

– Держись, Нелл, скоро ты будешь дома, – шепнул он, когда двигатель завелся.

– Проследи, чтобы Элис благополучно добралась до дома, Бобби, – велел Альфи, – и убедись, что миссис Хилтон не возражает оставить щенка на несколько дней.

Сквозь окно закрывшейся двери Нелл увидела Элис, стоявшую рядом с Бобби, слезы катились по лицу подруги. Она крепко прижимала к себе Снежка, а с ошейника песика свисал узорный ключ.

Глава четырнадцатая

Белла

Январь 1946 года

Белла отщипнула заусенец у края ногтя и взглянула на изумрудное обручальное кольцо на левой руке. Обычно она не надевала его, особенно когда рыхлила поле за Домом викария, чем ради выживания занималась в последний год очень часто. Белла не могла устроиться на работу, поскольку оставлять Альфи дома одного было нельзя, поэтому они вместе выращивали овощи: картофель, стручковую фасоль, капусту, лук и клубнику. Также поступала ее мать, когда Белла сама была ребенком. Они с сыном поставили небольшой лоток около дороги, дающий им ровно столько дохода, чтобы купить дрова, молоко и хлеб.

Наблюдать за судебным процессом было нелегко, она каждый день сидела в зале суда вместе с Альфи и слушала ложь, которую рассказывали о ее матери. Несмотря на то что Белла писала ей каждую неделю, умоляя передумать, мать отказывалась давать показания и защищаться. Кроме того, адвокат матери не желал встречаться с Беллой, отклонив ее просьбы выступить свидетельницей на процессе. Беллы не было рядом во время смерти Эвелин Хилтон, пояснил мистер Лайонс в своем письме почти год назад, и он полагает, что она будет слишком эмоциональна, а возможно, скажет слова, которые повредят защите Тессы Джеймс и в итоге сыграют против нее.

Но процесс явно складывался не в пользу матери, все свидетели и эксперты поддерживали версию событий доктора Дженкинса, и никто не выступал в защиту Тессы. Белла решила в последний раз обратиться к адвокату своей матери, просидев в ожидании всю последнюю неделю в полицейском участке.

Где и сидела сейчас. Ее руки дрожали, Альфи ерзал на стуле рядом, болтая ногами. Белла положила ладонь ему на колено, чтобы успокоить, и мягко улыбнулась сыну.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

Альфи кивнул и взглянул исподлобья на сержанта за стойкой в полицейском участке Льюиса, который игнорировал их вот уже почти два часа.

– Я не хочу, чтобы мы приходили сюда, – прошептал он. – Вдруг они меня заберут?

Белла сжала его руку. Последний полицейский, которого видел Альфи, забрал его бабушку, а затем просидел в Доме викария всю ночь, как гончая, ожидающая, когда лиса появится из своего логова.

– Они не заберут тебя, Альфи. Я твоя мама, никто не может отнять тебя у меня.

Белла скрестила и снова выпрямила ноги, пытаясь сдержать нервное постукивание ступней по паркетному полу, и в пятый раз за последние несколько минут взглянула на часы на стене. Время приближалось к полудню, и она знала, что скоро должно начаться подведение итогов. Полицейский поднял голову и раздраженно уставился на нее поверх очков в проволочной оправе, как делал много раз с тех пор, как она появилась.

– А главный констебль Пейн еще не скоро будет? Я пытаюсь увидеться с ним уже неделю. Сегодня последний день суда над моей матерью, и мне необходимо поговорить с ее адвокатом.

– Главный констебль сейчас в здании суда и пробудет там еще некоторое время. Я позвонил ему и сообщил, что вы здесь. Наверное, вы сумели бы перехватить его там, или я могу договориться о встрече, чтобы вы пришли в другой день, – добавил сержант.

«Я не могу в другой день, тогда будет слишком поздно!» – хотелось крикнуть Белле, но, зная, что это ни к чему не приведет, она лишь улыбнулась и произнесла:

– Я пыталась в здании суда, но там сказали, что он здесь. Хорошо, раз вы полагаете, что он вернется, мы подождем.

Она оглядела зал ожидания с двумя неудобными деревянными скамейками и большими георгианскими окнами с видом на мощенную булыжником центральную улицу, затем снова посмотрела на полицейского в отутюженной форме, изо всех сил старавшегося не обращать на нее внимания. Белла снова взглянула на часы, секундная стрелка двигалась слишком быстро; окно возможностей для помощи матери быстро закрывалось.

– Мисс Джеймс? – Высокий седовласый мужчина в темно-синем костюме появился внезапно и протянул ей ладонь для рукопожатия. – Сожалею, что заставил вас ждать. Меня зовут Джереми Лайонс, я представляю вашу мать. Прошу вас пройти со мной. – Он повернулся и двинулся прочь так же быстро, как и появился, каблуки его ботинок щелкали, как хлыст, когда он шагал по деревянному полу.

Белла вскочила со стула, схватила Альфи за руку и поспешила вслед за адвокатом по коридору.

– Мисс Джеймс, пожалуйста, присаживайтесь. Приятно познакомиться с вами, а кто этот молодой человек?

– Это мой сын Альфред, – произнесла Белла, пока мистер Лайонс пододвигал ему еще один стул.

– Что же, приятно познакомиться с вами обоими, хотя и при таких печальных обстоятельствах. – Адвокат тепло улыбнулся, излучая обаяние. – Может, хотите чаю? Не верится, что уже время обеда; куда пропал день? Скоро стемнеет.

Он снова вскочил, бросился к маленькому окну и закрыл жалюзи, прежде чем включить свет и вернуться на свое место.

– Нет, спасибо, – тихо ответила Белла.

– Разумеется, в скором времени мое присутствие потребуется в суде, поскольку итоговое заседание должно начаться менее чем через час. Но когда ваша мать услышала, что вы здесь, она захотела, чтобы я принял вас. – Он говорил так же быстро, как и двигался, постоянно жестикулируя, что призвано было создавать впечатление очень занятого человека, которого нельзя задерживать надолго.

– Я хочу выступить в ее защиту до того, как ей вынесут приговор, – сказала Белла.

Мистер Лайонс внимательно посмотрел на нее и с улыбкой покачал головой:

– Боюсь, это невозможно. Мы уже заслушали всех свидетелей. Дело завершено.

– Разве меня не должны были вызвать в качестве свидетеля?

– Свидетеля чего? Вас там не было, мисс Джеймс. – Адвокат откашлялся и откинулся на спинку стула.

– Нет, но это преступление против моей матери. Многие люди в нашей общине сильно настроены против нее. Злость накапливалась в течение долгого времени. Это дело гораздо масштабнее, чем пишут газеты и говорят в суде.

– Мисс Джеймс, я должен заметить, что почти нет сомнений в том, что именно действия вашей матери, которая произвела неудачное хирургическое вмешательство, в итоге привели к смерти миссис Хилтон.

– Почему? – воскликнула Белла. – Почему почти нет сомнений? У нее нет никаких медицинских инструментов; она верит в ожидание, пока природа сделает свою работу. Она бы никогда не порезала пациентку так, чтобы та истекла кровью до смерти.

Мистер Лайонс усмехнулся:

– Почему же два человека совершенно независимо друг от друга сказали, что она это сделала?

– При всем моем уважении, сэр, конечно, они так сказали бы. Салли, домашняя прислуга Хилтона, потеряет работу, если не сделает этого, а ей нужно заботиться о своей маленькой дочери. А доктор Дженкинс вылетит из профессии. Мне должно быть позволено говорить от имени своей матери, рассказать присяжным о поведении доктора по отношению к ней.

– О каком поведении, мисс Джеймс?

В комнате было жарко и душно, Белла боялась, что вот-вот упадет в обморок, и крепко сжала руку Альфи.

– Доктор Дженкинс затеял вендетту против моей матери. Он хочет убрать ее с дороги, потому что женщины предпочитают, чтобы их детей принимала она. Они боятся его, поскольку он режет их и применяет свои инструменты.

Лицо адвоката вытянулось.

– Мне очень жаль, но уже слишком поздно. И если быть предельно честным с вами, мисс Джеймс, я вам не верю. Доктор Дженкинс – человек безупречного характера с незапятнанной репутацией, и попытки нанести ему ущерб в суде могут скорее сработать против вашей матери, чем помочь ей.

– С незапятнанной репутацией? Он переехал в наш район всего два года назад, практически не имея опыта приема родов. Многие женщины умерли из-за его «заботы».

– Какие женщины? Я впервые об этом слышу.

– Потому что вы не слушали, сэр. Если бы вы поговорили со мной, я бы назвала вам имена их мужей, чтобы вы могли пообщаться с ними и попросить их дать показания. Моя мама принимала роды в Кингстоне в течение почти тридцати лет. Почему вы не поговорите со множеством женщин, чьи жизни она спасла? Зачем ей резать миссис Хилтон, чтобы та умерла от потери крови, когда она еще ни разу в жизни не прибегала к хирургическому вмешательству? В этом нет никакого смысла.

– Потому что в тот день, о каком идет речь, Уилфред Хилтон вручил ей уведомление о выселении. Они серьезно поссорились, и она заявила ему, что накладывает проклятие на роды его жены.

Белла отшатнулась, услышав это. Слезы защипали ей глаза, и она быстро вытерла их, еще крепче сжав руку Альфи.

– Это неправда. Она никогда бы так не сказала. Уилфред Хилтон постоянно наговаривает на мою мать. Его прадед утопил в своем озере дюжину ведьм, многие из них, как утверждают, были повитухами, и он убедил себя, что моя мать происходит от одной из них и жаждет мести. Несмотря на то, что она спасла жизнь двум его старшим детям, один из которых отец Альфи. Это паранойя Уилфреда Хилтона; в ней нет ни достоинства, ни истины вообще.

– Мисс Джеймс, я должен вернуться в суд, – произнес адвокат, вставая и тем самым давая понять, что разговор окончен.

– Пожалуйста, сэр, я не хочу ссориться с вами или выступать не в свою очередь. Но я должна что-нибудь сделать. – Белла чувствовала, что ее голос дрожит, и пыталась сохранить спокойствие. – Я не могу просто сидеть здесь и ждать вердикта, ничего не предпринимая.

– У нас все еще остается шанс на помилование. Вы можете написать в министерство внутренних дел. – Адвокат поправил пиджак.

– Значит, вы считаете, что ее признают виновной? – Белла заплакала, а Альфи встал и обнял ее.

– Мисс Джеймс, уже слишком поздно что-либо предпринимать.

– Но я столько раз пыталась связаться с вами, вы знали об этом! Вы сами написали мне несколько месяцев назад, чтобы отклонить мою просьбу быть свидетельницей. Это еще не конец. Приговор пока не вынесен. Я не понимаю, почему вы не пытаетесь спасти ей жизнь? Разве все те жизни, которые спасла она, не в счет? Всех матерей и детей, кому она помогала? Почему никто из них не выступил в ее защиту?

– Она не хотела, чтобы я выбрал эту линию, – объяснил адвокат.

Белла откинулась на спинку стула и недоверчиво уставилась на него.

– Почему? – тихо спросила она.

– Она не сказала мне, мисс Джеймс. Она также отказывается сама выступить в суде, чтобы изложить свою точку зрения, или предоставить нам каких-либо свидетелей для перекрестного допроса. Наряду с уликами, собранными против нее, это сделало мою работу по ее защите почти невозможной.

– Но почему она не пытается спасти себя?

– Не известно. Вы сможете спросить ее сами, когда она наконец удостоит вас разговора.

– Ну а вы этим интересовались? Пытались убедить ее передумать? Или вам платит кто-то, для кого весьма удобно, что моя мать в тюрьме? Вроде Уилфреда Хилтона.

– Прошу прощения?..

– Моя мать не может позволить себе нанять адвоката или юридического консультанта, если уж на то пошло.

– Я трачу свое время добровольно.

– Я вам не верю.

– Мисс Джеймс, вам нужно выражаться аккуратнее. – Адвокат пристально смотрел на нее, его глаза сверкали гневом.

– С чего вдруг? Случилось худшее, что могло случиться. Теперь я ничего не боюсь! – выпалила она.

– Даже потерять сына? – вкрадчиво произнес мистер Лайонс.

– Вы мне угрожаете?

– Нет, просто указываю на то, что вы в истерике, и у меня нет желания вызывать вас в качестве свидетеля. Вас могут обвинить в неуважении к суду, и что тогда будет с Альфи? – Он посмотрел на мальчика. – Вы – все, что у него есть в этом мире.

– Я хочу, чтобы вы поговорили с судьей и попросили меня выступить в качестве свидетеля ее характера до вынесения приговора. – Белла не двигалась с места, продолжая сидеть.

Мистер Лайонс взглянул на часы.

– Извините, мисс Джеймс, мне нужно возвращаться в суд. Через десять минут у меня встреча с судьей, к которой мне нужно подготовиться.

– А если я обращусь в газеты? Если вам безразлична моя история, возможно, она заинтересует их, – тихо сказала Белла. В комнате для допросов было так душно, что она чувствовала боль и страдания всех людей, сидевших там до нее, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы унять головокружение. Мистер Лайонс обернулся.

– Я бы не советовал вам этого делать, мисс Джеймс, – холодно произнес он.

– Уверена, что вам это не по нраву. У меня есть записная книжка матери, в ней подробно описано все, что Уилфред Хилтон говорил ей и как угрожал. Это я еще не вспоминаю о докторе Дженкинсе и отце Блэкере, нашем приходском священнике, считающем, что женщины должны страдать при родах по воле Божьей.

– Газеты не станут подобное печатать. Мистер Хилтон – влиятельный человек.

– Вероятно, но это легко доказать. Очень много женщин могли бы дать показания в защиту моей матери. Но вы не потрудились поговорить с кем-либо из них. Уверена, для репортеров это будет интересным чтением, от которого вы отказались.

Лайонс вернулся от двери.

– Мне не нравятся ваши угрозы, мисс Джеймс, и я думаю, вы вскоре поймете, что женщина вашего класса имеет мало влияния. Ваша мама просила передать вам вот это. – Он бросил на стол маленький конверт прямо перед ней. При виде знакомого наклонного почерка матери у Беллы подкосились ноги.

– А теперь, с вашего позволения, я должен вернуться в суд для подведения итогов. Полагаю, вы будете присутствовать, хотя, возможно, вам лучше не приводить с собой мальчика. Надеюсь, присяжные будут долго совещаться; быстрый вердикт никогда не бывает хорошим знаком. До свидания, мисс Джеймс. Я свяжусь с вами по поводу времени, когда вы сможете навестить свою мать. Если это будет удобно для всех сторон.

Когда они с Альфи медленно вышли на холодное январское солнце, у здания суда уже собиралась толпа. Ноги Беллы дрожали, она опустилась на ближайшую скамейку возле маленькой чайной.

Молодой человек в черной мантии появился из здания, пересек дорогу и направился к кафе.

– Простите, что беспокою вас. Можно задать вам вопрос? – обратилась к нему Белла, когда он приблизился.

– Конечно, – ответил он, слегка нахмурившись.

– Как мне выяснить, какие адвокаты предлагают свои услуги в добровольном порядке?

– Существует реестр добровольных адвокатов и юридических консультантов, которые бесплатно консультируют бедных. Вы можете обратиться в канцелярию суда, где должно состояться судебное разбирательство, и они выдадут вам список фамилий.

– Спасибо, – кивнула Белла.

Когда молодой человек ушел, она обернулась и посмотрела на здание суда, прежде чем сунуть руку в карман и достать письмо матери.

– Я проголодался, мама, – сообщил Альфи.

Белла достала из сумки ломоть хлеба и яблоко и протянула их сыну. Затем спрятала письмо. Оно может подождать до более позднего времени. Было бы несправедливо читать его при Альфи, зная, что оно разобьет ей сердце.

Белла смотрела на массивное георгианское здание перед собой, мир вокруг нее словно расплывался. Вскоре она услышала, как кто-то выкрикнул имя ее матери. Мужчины, женщины и дети хлынули внутрь, отчаянно толкаясь, пытаясь занять места в первом ряду, чтобы увидеть заключительный акт драмы.

Настало время итогового заседания. Белла встала на дрожащих ногах и взяла Альфи за руку; а потом, держась за него, начала пробираться к зданию суда.