Текст книги "Шаг во времени"

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Аманда вошла в дом и в конце холла увидела Аша и Джереми, выходящего из своего кабинета.

– А, Аманда! У нас гость, – сказал он, оживленно потирая руки. – Чем могу служить, милорд? – обратился он к Ашу. – Вы пришли обсудить условия брака?

Лицо Аша на мгновение застыло, но потом на губах заиграла улыбка, и он сказал:

– На самом-то деле, я приехал научить вашу дочь движениям в одном-двух сельских танцах, – от этих слов Джереми в изумлении разинул рот.

– Я забыла, как их танцуют, папа, – торопливо вставила Аманда. – Понимаете, после моего неудачного падения...

Джереми поглядел на нее с подозрением, но не обнаружив причины вранья дочери и не усмотрев ничего плохого в том, что она проведет лишний часок под отцовским кровом в обществе жениха, вышел из холла, озадаченно потирая голову. Молодые пошли в музыкальный зал.

– Начнем, пожалуй, с хоровода, – предложил Аш. – Надо бы несколько пар, вдвоем это трудно, но, думаю, мы справимся. Можете напеть что-нибудь подходящее?

Аманда изучающе посмотрела на его лицо, но не обнаружила и тени того выражения, которое было во время поцелуя в благоухающем садике Марчфордов; пришлось подавить чувство разочарования.

– Тра-ля-ля-ля-ля-ля – тра-ля – ля-ля-ля – тра-ля-ля, – неуверенно промурлыкала она из единственной известной ей хороводной мелодии «Ирландская прачка» и замолчала.

– Вот и хорошо, – сказал Аш. – Теперь встаньте напротив меня: мы с вами как бы возглавляем две шеренги танцоров, – и он широко повел рукой в сторону воображаемых пар. – Мы с вами – первая пара. Теперь делаете шаг ко мне – напевайте! – и подскок так... и меняемся местами, – он придвинулся, изображая движения, похожие на разминку перед уроком физкультуры в школе. – Проходите мимо меня, вот мы и поменялись местами. Все остальные пары делают то же самое. Теперь все, как сначала, только вместо обмена местами встречаемся на середине, беремся руками крест-накрест и проходим между шеренгами; в конце расходимся и порознь возвращаемся за спинами пар на исходное место. Готовы? Не забудьте сделать шаг вовремя, следите за ритмом! – от последних слов Аманда чуть не разразилась громким хохотом – две недели назад она уже сделала «шаг вовремя» и попала во время, где только и делает, что шагает, следя за его ритмом, совершенно ей чуждым и порою пугающим; справляется она неплохо, но если бы не забывала иногда об этом незнакомом ритме, то вполне могла бы подстроиться под него – и посмеялась про себя над этими «премудростями».

Показанные па танца Аманда освоила без особых трудностей и вновь насладилась упругой силой своих ног. Как и в вальсе на балу, ее захватило само движение и радостная легкость в теле. Она напевала все быстрее, наращивая ритм, и совершенно отдавалась танцу, пока Аш не остановил ее, весело хохоча.

– Ну как? – спросила Аманда, еле переводя дух. – Могу я танцевать в обществе? Станут меня приглашать?

– Дорогая юная леди, – проговорил он с наигранной строгостью, – если вы всегда будете так же бессовестно задирать юбку, то от кавалеров отбоя не будет. – Она захихикала, а он с неожиданной нежностью посмотрел на нее. Растрепавшиеся волосы вспушились золотистым облаком вокруг лица, щеки пылали, а глаза искрились, как голубые озера в сиянии солнца, и весь ее облик, казалось, был пронизан весельем музыки, словно сама она и была эта музыка. Он взял ее за руку, и ему неудержимо захотелось прижать ее к себе и зарыться лицом в душистую копну ее кудрей. Но он взял себя в руки. «Неужели сцена в саду Марчфордов ничему не научила? Что заставило так целовать ее и вообще целовать ее? Но это было чем-то в роде наказания ей за то бесстыдство, с каким она лезла в душу; себе тоже – за запретное и неослабевающее чувство к Лиане, – думал он, как бы оправдываясь. – Но стоило коснуться ее губ, и разумные мысли когда-то исчезли, лишился рассудка от ее податливости». Тогда ему показалось, что ее гибкое тело будто создано для него, и ему захотелось от нее гораздо больше поцелуя; огромного труда ему стоило оторваться от нее и отвести ее в дом. Усилием воли подавив свое полусознательное состояние, вернулся к действительности и ровным голосом напомнил основные детали кадрили.

– Так вот, – говорил он, заканчивая свои упорные получасовые наставления, – вы должны не забывать тянуть носочек при длинном прыжке «жети» и поднимать руки при трех скользящих шагах «шассе».

– Господи, – воскликнула Аманда, свалившись на скамью у рояля, – а я все думала – как это героиням эпохи Регентства удается держать себя в форме при том количестве пищи, которое они ежедневно поглощают, а теперь понимаю – от пасторальных танцев похудеешь быстрее, чем от аэробики.

– Аэробики? Еще один крик моды в танцах? Не успеваешь следить за ними. На прошлой неделе одна молодая особа меня сурово отчитала за то, что я не сумел исполнить все фигуры какой-то там мазурки, похожей, на мой взгляд, просто на помпезную кадриль, – проговорив это, он посмотрел на клавиатуру и не заметил, что Аманда улыбнулась. Она положила руки на клавиши и начала наигрывать медленные такты вальса ля-мажор Брамса. Аш присел рядом с нею, и она немедленно ощутила прикосновение его бедра. «Господи, – взволнованно подумала она, – ну не смешна ли я! Ведь я из того времени, где мужчины и женщины гораздо плотнее, – но вполне невинно соприкасаются друг с другом – в спортивных соревнованиях, на эскалаторах, в переполненных электричках, на вечеринках. Однако там я не содрогалась от волнений, какие испытываю всякий раз, когда ко мне прикасается этот замкнутый и холодный, как свинец, аристократ. Даже прикосновения Дерека порождали не больше, чем ощущения любовного тепла и близости.

– Красиво, – хрипловатым голосом произнес Аш. – Чье это?

– Брамса. – «Ох, а Брамс-то еще не родился!» – сообразила она и растерялась. – Но он пока мало известен.

– А-а, понятно. По-моему, ему уготовано блистательное будущее. А я и не представлял себе, что вы так хорошо играете на фортепиано, – сказал он и нежно провел пальцами по ее ладони, от чего Аманда вздрогнула.

– Не так хорошо, как мне хотелось бы. Должна играть, как настоящий виртуоз после... – и умолкла, спохватившись, что чуть не сказала «пятнадцати лет профессиональной подготовки», а потом, вздохнув, добавила: – упорных занятий в детстве.

– Сыграйте еще, – попросил Аш. – Что-нибудь более быстрое.

Не размышляя, Аманда начала с «Конферансье» Скотта Джоплина и без перерыва сыграла еще несколько его композиций в стиле регтайм, отметив, что граф энергично притопывал в такт разухабистой музыки.

– Очень необычно, – сказал, когда она закончила.

– Понравилось?

– Трудно сказать. Ничего подобного нигде не слыхал.

«И больше нигде не услышишь, – подумала Аманда, – в этой жизни».

– А вы где это слышали?

– Я-то слышала это... наверное, от каких-нибудь бродячих музыкантов, – торопливо поправилась она. Аш посмотрел на нее как-то странно, но ничего не сказал. Аманда пробежала пальцами по клавишам, сыграв кусочек какой-то безымянной мелодии, и в зале все смолкло. Аманда решительно сняла руки с клавиатуры и резко повернулась к Ашу. Их лица оказались так близко, что она невольно вскочила.

– Милорд, – начала она, – то есть Аш!

– Да? – ответил он вопросом с поощряющей интонацией.

– Я пришла к выводу, что наша помолвка – жуткая ошибка.

– Что?! – Брови его грозно сдвинулись, и на лице вместо добродушного выражения появилась холодная ярость.

– Вы очень милый человек, и я считаю... Нет, не то! На самом деле, я знаю, что вы не любите меня, а я не люблю вас – вот, что я хотела сказать вам.

Он распрямился и навис над нею, как башня.

– Мисс Бридж, вы поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что любовь не упоминалась как составная часть нашей договоренности о браке. Или вы отказываетесь от данного вами обещания?

– Нет, конечно же нет. Хотя, в каком-то смысле – да, отказываюсь. То есть я хочу сказать, что, когда мы с вами договаривались, я не знала, что вы любите другую, – от этих слов по лицу графа, словно высеченному из камня, пошли темные пятна.

– Не понимаю, о чем вы толкуете, – его голос перешел в такой низкий рокот, что слова стали трудноразличимы.

– Пожалуйста, Аш, если вы ничего не имеете против, давайте будем искренни. Мне ясно, что вы с Лианой любите друг друга – и уже в течение многих лет. Поверьте, – она протестующе подняла руку, заметив, что Аш готов возражать, – я очень сочувствую вам обоим и мне крайне неприятно и грустно, что я встала между двумя любящими сердцами, которые должны принадлежать друг другу.

Аш поднялся со скамьи и посмотрел ей прямо в глаза. Такого гневного лица она еще никогда не встречала. Потемневшие глаза пылали злобой, а в напряженной позе чувствовалась едва сдерживаемая жуткая сила, пугающая, как пекло ада, и Аманда так затряслась, что дурацкое шелковое платье, доходящее до туфель, предательски затрепетало сверху донизу. Он опять заговорил, и голос его был спокоен и грозен:

– Моя личная жизнь не касается вас, мисс Бридж. В мое официальное предложение руки не входит разрешение копаться в наиболее интимных подробностях моей жизни. Мои чувства к графине Ашиндон не предназначены для ваших незваных исследований. – И он впился в нее таким пронзающим взглядом, что она ощутила себя беспомощным мотыльком, пришпиленным булавкой к доске.

– Помилуйте, – прошептала она, – я не хотела... я не думала...

– Конечно, вы не думали, – произнес он презрительно. – Вы просто ублажали себя сказкой об утраченной любви и двух разбитых сердцах. Да и когда вы в вашей коротенькой и изнеженной жизни по-настоящему думали о страданиях других людей? Если бы думали, то не превращали бы их в пародию своими безмозглыми попытками соваться туда, где вам нечего делать. И хорошенько усвойте – я сделал вам предложение и обо всем условился с вашим отцом, поэтому я женюсь на вас и вы выйдете замуж за меня независимо от тех чувств, которые мы испытываем по этому поводу. Я женюсь на вас из-за денег, мисс Бридж, – проговорил он безжалостно, – или вы уже опять забыли, что дали ваше девичье слово охотнику за приданым?

Аманда смотрела на него во все глаза. Несколько едких возражений чуть не сорвались у нее с языка, но из-за искреннего страдания, звучавшего в его речи и очень понятного ей, она не решилась сразу оспаривать справедливость его упреков. Глубоко вздохнув, она спокойно сказала:

– Похоже, я задела больные струны в вашей душе, верно?

– Что?! – опять грохнул он, как раскат грома, и Аманда с изумлением увидела по его лицу, что он оскорблен и возмущен одновременно.

– Пожалуйста, выслушайте меня, Аш. Искренне вам говорю, что не собираюсь рыться в вашей личной жизни, но согласитесь, то, что вы любите другую, есть своего рода посягательство уже на мою личную жизнь. И я вам просто говорю, что если мы вместе обдумаем все это, то, вероятно, сможем найти более приемлемое решение, – произнося все это, она чувствовала неприятное болезненное ощущение от подспудной мысли, что сердце Аша отдано другой, но сумела отогнать эту мысль.

Аш все еще кипел и тоном, преисполненным сарказма, спросил:

– Полагаете, у меня не было и пары иных соображений, прежде чем я сделал вам предложение?

– Были, но, как вы же сами отмечали, я богата, а вы нет. Если бы я могла передать вам кое-что из моих собственных средств, тогда...

– Упаси Бог! Избавьте меня от вашего бахвальства своей благотворительностью. Вы всерьез думаете, что можно восстановить мое поместье на деньги, которые дают вам на булавки? Или обеспечить вывод в светское общество моей сестры и дать юридическое образование моему брату на те серебряные монетки, что вы получаете на карманные расходы?

– Так для этого вам нужны деньги? – оторопело произнесла Аманда, изумившись так, что у нее чуть челюсть не отвалилась.

Остановившись как вкопанный, Аш воззрился на нее с не меньшим изумлением:

– Конечно. А вы как думали – для чего они мне?

– Ну... считала, вам нужны наличные для того же, что и всем великосветским повесам Регентства – на азартные игры, на застолья и выпивки, на женщин...

Аш опять удивил ее, расхохотавшись от души.

– Вы действительно редкостный представитель женского пола! – выговорил он наконец. – Неужели вы совсем не понимаете, в каком я положении? – в ответ на это Аманда молча покачала головой. – Тогда, для начала сообщу вам, что в Поместье живет около четырехсот человек, существование которых целиком зависит от моего благосостояния. Это – люди, которые возделывают поля, трудятся в усадьбе, следят за домом, слуги и многие другие, а также их семьи. Даже приходской священник с женой и детьми зависит от меня, потому что на мне лежит ответственность за содержание церкви в нормальном состоянии. Кроме того, у меня есть и другие владения, помимо Поместья, и они в еще более плачевном состоянии. Раньше их было много, теперь стало меньше, потому что все, не причисленное к неотчуждаемому наследственному имуществу нашего рода, давным-давно распродано. Усадебные строения Поместья вместе с домом заложены в казну, и если бы не щедрость вашего отца, меня бы всего этого лишили и передали бы все в имущество королевской власти. Разумеется, как только мы договорились о нашем браке, ваш отец сразу начал погашать задолженность. Он не стал ждать ни подписей, ни печатей, никаких верительных грамот – весьма великодушный человек ваш папа.

– Ну что же с вашими братом и сестрой? – прошептала напуганная Аманда.

– Кажется, я уже говорил вам, что выросли они, как и я, в Поместье, но недавно я вынужден был отправить Доротею в Глостер на попечение тетушки и дяди Бревертон. Оба они пожилые люди, да и живут не богато. Они по-доброму относятся к Доротее, но содержать ее им трудно. Эндрю в Лондоне, изучает юриспруденцию. У него есть небольшой капитал, завещанный ему отдаленным дядюшкой, но этого ему хватает лишь на кров над головой да пропитание. Он подрабатывает в конторе одного из адвокатов в районе Высшей школы адвокатов «Линкольнз инн».

– О Господи, – произнесла Аманда, вновь опускаясь на скамью, – и представления не имела обо всем этом.

– К тому же, вы, вероятно, не имеете представления о моем долге перед нашим родовым именем, – в ответ на это Аманда вопросительно взглянула на него. – Так и есть. Титул Ашиндона получен еще во времена Тюдоров, и это имеет огромное значение для всех моих родственников: дядюшек, тетушек, кузенов и кузин. С тех пор как титул перешел ко мне, Бабушка Ашиндон наседает на меня, требуя жениться, потому что с ее точки зрения моя основная обязанность – произвести полноправного наследника. Каждый раз, когда мы остаемся с ней одни, она беспрестанно твердит, как причитания в литании, что «род наш должен быть продолжен». Как видите, мисс Бридж, не так все просто с вашими любезными денежками, за которыми я охочусь.

– Ох-хо-хо, – выдохнула Аманда, осознав все сказанное графом. И мимолетное видение – при свечах в спальне нагое худощавое его тело на ее нагом теле – вогнало ее в краску, но она тут же себя одернула: «В чем дело?! Я же не наивная девственница! Хотя девственность молоденькой Аманды Бридж вне сомнений (тут она цинично гоготнула про себя – «а кто говорит, что девственность невосстановима?!»). Но я не намерена выходить замуж за этого мужчину, и нечего трепетать, как девица на выданье! Его сиятельство запросто произведет себе наследника с помощью красавицы вдовы своего кузена».

– Ладно, из того, что вы говорите, выходит, – сказала она после некоторого раздумья, – что отец согласился передать вам значительную сумму. А сколько даст он вам непосредственно перед бракосочетанием?

– Что-о? – Аш чуть не задохнулся. – Хотя это вас не касается, но он согласился выкупить закладную и предоставить средства, необходимые на ремонт усадебного дома, чтобы моя молодая жена сразу после свадьбы смогла жить там в подходящих условиях.

– Понятно. По-моему, там потребуется груда всяких перемен. Сдается, нам надо всего лишь...

– Вы действительно стали как-то весьма странно выражаться, – нетерпеливо перебил ее Аш. – Да, я понимаю, что это, – и они проговорили хором: – из-за ушиба головы. – Потом он продолжил: – В том, что вы говорите, я порой не улавливаю никакого смысла.

Аманда облегченно вздохнула – хотя бы разговаривает уже вполне любезным тоном.

– Сдается, – терпеливо продолжила она, – что нам надо всего лишь подоить папашу в течение нескольких месяцев. Как сообщает Серена, я только на одежду получу несколько тысяч фунтов, а ведь еще будут и деньги на свадебное путешествие.

– Что за чертовщина, – начал с гневным изумлением Аш.

– А за несколько недель до свадьбы, – продолжала Аманда так, словно он ничего не сказал, – мы возьмем да отменим ее. Но к тому времени вы уже решите все свои неотложные финансовые проблемы. Разве не так? – и она засияла, ожидая полного согласия с таким великолепным ее замыслом. Но в пристальных глазах Аша все сильнее разгорался мрачный огонь, и она уж начала побаиваться – не испепелил бы таким взглядом.

– По-моему, – проскрежетал он, – ушиб головы навсегда лишил вас способности здраво мыслить. Даже если подобный способ действий и не был бы неприемлем, а он неприемлем, даже если бы так можно было решить мои проблемы, а их нельзя так решить, то ваш папа имел бы полное право преследовать меня судебным порядком за нарушение принятых обязательств, что он несомненно и сделает.

– Ох! – неустрашимо воскликнула Аманда. – А что, если откажусь я, а не вы? – и Аш, расхаживавший по ковру, резко обернулся.

– А вы представляете последствия, которые вас ожидают после такого поступка?

– Ну, думаю, папу это не обрадует, но... Это самая сдержанная оценка за все наше столетие. Ваш отец жаждет этого брака. И когда кто-то расстраивает планы людей та кого типа, как ваш отец, и становится им поперек дороги, то этот «кто-то» дорого платит. Думаю, что лично вас навсегда сошлют в деревню, где посадят на хлеб и воду на неопределенно долгое время.

– Если все это...

– И пройдут годы, прежде чем вам будет позволено показаться в Лондоне. Сплетницы будут разминаться на вас, а я стану посмешищем. Дело, конечно, не во мне, но...

– Господи, я о таком не думала.

– Конечно, не думали, – он взял ее за плечи и встряхнул. – Можете сколько угодно отказываться от нашей помолвки, мисс Бридж, но независимо от того, нравится это или не нравится вам или мне, мы все равно поженимся и вы постараетесь, чтобы все выглядело прилично, и я тоже постараюсь изо всех сил, – и он, отпустив ее так резко, что она чуть не свалилась навзничь, вышел из зала, не проронив больше ни слова. Через несколько мгновений она услышала, как хлопнула за ним входная дверь.

Все вышло не так, как она предполагала. Пожала плечами. Она еще с ним поспорит, когда он снова явится. Она не собирается жить в браке без любви, как в клетке, да еще с мужчиной, который влюблен в другую – она ему все скажет! Рано или поздно он поймет, что она не выйдет за него, и в таком случае граф сможет извлечь выгоду из ее отказа. С неприязнью подумала над словами Аша о ее собственных средствах. Прежде не размышляла над своей полнейшей зависимостью от Джереми Бриджа. У женщин тут, как правило, нет своего имущества. У них есть только то, что позволяют им иметь мужчины. Господи, какая же ей уготована участь? Как ей вынести до конца дней своих жизнь «в лачуге, в заточенье, взаперти», – по выражению Шекспира? В своем двадцатом веке она привыкла к свободе передвижений, о которых здесь никто и не слыхивал. Для нее немыслимо сидеть в гостиной отца или мужа и заниматься рукоделием, когда за окном бушует мир с его насущными делами.

Джереми решил, что с помощью дочери получит доступ в высший свет, которого он так страстно добивается. А если непокорная дочь его откажется выходить за обнищавшего графа, он оставит ее без гроша? На что же ей жить в этом чуждом ей обществе? Она грустно улыбнулась. Знай она, что окажется в подобном положении, заранее бы вызубрила все подробности об эпохе Регентства. Сейчас очень пригодились бы знания о том, кто победит на предстоящих соревнованиях боксеров или на парламентских выборах. Смогла бы кое-что заработать, если бы сумела обойти все здешние нелепые запреты на участие женщин в общественной жизни. Ее академические знания тут никчемны, хотя – можно попробовать наняться в какой-нибудь из редких пока, но уже появившихся институтов благородных девиц. Увы, нет – светским девушкам не преподают литературу. А если заняться преподаванием музыки, то все ее уменье кончается игрой на фортепиано. Но она же потрясающая красотка – могла бы сделать карьеру на сцене. Однако ее опыт работы в «театре» ограничен участием в постановке спектакля «Мальчик с пальчик», когда она была четвероклассницей и играла не очень удачно, но нахально. Положила руки на клавиши и извлекла нестройные звуки. Ничего здесь у нее не выйдет. Надо искать способ вернуться в свой век. Несмотря на молодость и красоту, она здесь не нужна. Хотя предыдущая жизнь и была не вполне удовлетворительной, но там у нее была ниша, которую она создала своими руками. Сделала успешную карьеру и любила свою работу. Но в 1996 году нет никакого лорда Ашиндона. Это соображение невольно вспыхнуло в уме, и щемящая боль полоснула по сердцу так, что едва справилась с ней. Очень жаль, но брюнету с холодными, как студеное море, глазами нет места в ее жизни. А она, вне всяких сомнений желает жить своей жизнью и в своем времени. Однако по ее подсчетам, если они верны, ее прежнее бренное тело должно уже покоиться под двухметровым слоем земли; но коль скоро кто-то или что-то, ответственные за ее перенос сюда, так запросто управляются со временем, то они наверняка могут вернуть ее в родное столетие вовремя, чтобы успеть вылечить последствия разрыва сосудов, который якобы прикончил ее. Она покачала головой. Странно все это. Если бы можно было вновь встретиться с этой личностью в очечках! Ни за что бы не выпустила, пока не получила бы необходимые ответы. Почему Аш так расстроился из-за идеи выкачать побольше денег у Джереми до их разрыва? У старого чудака их полно, и они могут послужить чему-нибудь полезному, кроме ублажения его эгоистических устремлений. С этой благой мыслью она отправилась в свою спальню, чтоб порыться в ларце со своими драгоценностями.