Текст книги "Полуночная роза"

ФРАНЦИЯ

23

Двум женщинам понадобилось чуть больше недели, чтобы добраться до места. От границы до горной деревушки Лантс они ехали два дня, и Жизлен твердила себе, что ради того, чтобы спасти брата, она готова пробыть во Франции сколько потребуется. Италию они миновали быстро, проделав большую часть пути верхом.

Во Франции все было иначе. Как только они подъехали к границе, Жизлен решила принять меры предосторожности. Они надели на себя простую одежду и обменяли лошадей на крестьянскую повозку. Они ночевали в амбарах, канавах, ели хлеб, сыр и пили кислое красное вино, а если какой-нибудь мужчина имел глупость к ним приблизиться, Жизлен тут же ставила его на место, произнося парочку подходящих слов. Она была настроена непримиримо, – она потеряла Шарля-Луи, она отказалась от Николаса, человека, которого любила. Если она сумеет найти брата, то у нее появится надежда снова жить в согласии с собой и окружающими. Она преодолеет любые препятствия и вернет себе того, на кого сможет излить всю любовь, которую научил ее снова испытывать Николас.

– Что бы ни случилось, не произноси ни слова, – велела она Элин, когда они остановились возле дверей маленькой гостиницы, которая, судя по всему, была здесь единственным заведением подобного рода.

– Ты – моя двоюродная сестра из Дьеппа, дурочка, не умеющая говорить.

– Но почему? – возмутилась Элин, – я отлично говорю по-французски.

– Ты говоришь, как аристократка, простые люди говорят на другом языке. Кроме того, хоть твой французский действительно беглый, тебя выдает английская интонация. – Она посмотрела на подругу и заставила себя улыбнуться, – ты сама настояла на том, чтобы поехать со мной.

– Я не могла отпустить тебя одну. Я нужна тебе, хотя тебе кажется, что ты ни в ком не нуждаешься, а на самом деле тебе нужны люди.

– Да, – согласилась Жизлен, глядя на гостиницу, где ей предстояло все выяснить. – Мне нужны помощники, – она подумала о Николасе – обиженном мальчике, свирепом мужчине, нежном любовнике, душе столь же одинокой, как и она сама. Она стремилась к нему всем сердцем, всем своим существом знала, что так теперь будет всегда.

– Мы зайдем в эту таверну? – шепотом спросила Элин, явно стараясь не показать волнения. Жизлен удивленно на нее посмотрела.

– Чего ты испугалась? Не волнуйся, ты очень смешная, а оттого, что одежда тебе мала, ты выглядишь еще глупее. Если бы от тебя еще плохо пахло… жаль, что мы не прихватили с собой навозу.

– Ну что ж, хорошо, что тебе смешно, я постараюсь не подпускать никого близко и не разрешу себя обнюхивать.

– Ну, конечно, смешно, – ответила Жизлен. – Один человек сказал мне как-то, что можно либо смеяться, либо плакать. А я уже наплакалась вволю.

Вероятно, что-то в ее голосе выдало ее.

– А как насчет Николаса?

– А что Николас? – спросила она как ни в чем не бывало. – Он сейчас уже понял, что сумел легко от меня избавиться. Ему совершенно ни к чему чувствовать себя ответственным за меня. Он может продолжать жить, как жил прежде.

– Ты полагаешь, у Николаса есть чувство ответственности? – искренне изумилась Элин. – Жилли, ты пробыла с этим человеком достаточно долго и, конечно, знаешь его теперь лучше, чем я, но ты ему не безразлична.

– Я знаю его лучше, чем он знает себя. И я должна спасти его от него самого.

– Это ты умеешь, – согласилась Элин. – Ты спасла меня, пыталась спасти брата, так может, ты сумеешь использовать свои способности и с большей пользой?

Жизлен робко улыбнулась.

– Спасу себя, ты хочешь сказать? По-моему, это дело не стоящее.

Жизлен расправила плечи. Был прохладный весенний вечер, а ветхая одежда плохо защищала от холода. Если бы они могли погреться у очага, съесть по свежей лепешке, они бы ощутили райское блаженство. Но сперва надо было найти Старого Скелета.

– Пошли, Агнес, – обратилась она к Элин.

Элин недовольно поморщила нос.

– Лучше бы ты выбрала другое имя, это даже по-французски звучит по-дурацки.

– Чем глупее, тем лучше, Агнес. А теперь тише. Кто-нибудь может услышать, – они вошли в убогое помещение. – Постарайся держаться понеуклюжей, – прошептала Жизлен, и Элин послушно понурила голову и споткнулась о грубый деревянный порог.

Жизлен почувствовала, что у нее от страха вспотели ладони. Франция заставила ее снова испытать ужас, который, как ей казалось, остался в прошлом. Безымянная гостиница оказалась немного беднее «Красного петуха», места, которое она столько лет считала своим домом, и у нее вроде бы не было причины бояться.

Сразу же заметив хозяина, быстроглазого и ловкого, Жизлен направилась к нему, таща за собой Элин.

– Нам не нужны работники, – огрызнулся он, прежде чем она успела заговорить, – лучше вам узнать в монастыре – там часто нанимают людей на день. Если, конечно, вы не хотите заработать пару су, лежа на спине. Тогда, ясно, в монастыре вам делать нечего, – добавил он, нахально ухмыльнувшись.

– Мы не ищем работу, – ответила Жизлен, переходя на язык парижских улиц, который, правда, немного отличался от наречия здешних мест, но зато не выдавал ее принадлежности к высшему классу.

– Я ищу одного человека.

– Здесь их вон сколько, chиrie, – ответил хозяин, обведя рукой зал, полный посетителей, – ищи.

– Мне нужен старьевщик из Парижа.

– Из Парижа? Я понял по твоему выговору откуда ты. Ты, должно быть, говоришь о Старом Скелете. Мы его сюда не пускаем. Он грязный еврей. Чего тебе от него нужно?

Она давно придумала, что ей ответить, еще по дороге из Венеции.

– Он мне кое-что задолжал.

– Ты хочешь получить деньги с еврея? Ты, наверное, такая же безмозглая дурочка, как твоя подружка, – усмехаясь ответил хозяин, – и потом, у него нет денег. Он спит на улице и почти всегда голоден.

– У него есть то, что принадлежит мне, – твердо ответила Жизлен, – но не представляет ценности ни для кого другого. Я и моя бедная сестра проделали далекий путь, чтобы это добыть. Вы знаете, где его найти?

– Иногда он кормится в монастыре. Может, вы и отыщите его там. Идите вверх по улице, потом свернете на тропинку, а там увидите ворота. Они не открывают женщинам. Добрые братья благочестивы – они вполне могут подумать, что дьявол подослал к ним двух таких милашек, как вы. – Его глаза стали масляными, когда он вгляделся в Элин. – Может, хочешь оставить свою сестрицу здесь? Она не дурнушка, вполне сумеет заработать себе еду и место, чтобы переночевать.

– Нет, – ответила Жизлен, надеясь, что Элин не понимает диалекта, на котором говорил этот человек, – она несчастное создание и ничего не соображает.

– Еще лучше.

– Нет, – повторила Жизлен, хватая Элин за руку. – Она пойдет со мной.

– Как хочешь, – хозяин пожал плечами, – если передумаешь, я готов помочь тебе.

Элин дрожала, пока Жизлен уводила ее из темного и дымного помещения. Когда они, наконец, очутились на улице, она, набрав побольше воздуха, прошептала:

– Это было ужасно.

– Я надеялась, что ты не поймешь, – ответила Жизлен, ведя ее за собой по пустынной улице.

– И все эти мужчины, которые оглядывали нас, были просто отвратительны, особенно один, в углу. Ты его не заметила? Я еще никогда не видела таких черных, жестоких глаз.

– Я не обратила внимания, – сказала Жизлен. – Они все похожи, но чаще всего безобидны.

– Тот в углу не похож на безобидного, и не похож на всех остальных. Во-первых, он лучше одет, и потом он так внимательно наблюдал за нами. Мне стало не по себе.

Жизлен замедлила шаг и, сдерживая нетерпение, сказала:

– Я не могу остановиться на полпути, Элин, тем более, если мой брат совсем рядом. Я должна найти Старого Скелета, – он один знает, где Шарль-Луи. Если хочешь, мы найдем место и ты сможешь спрятаться, пока я буду его искать…

– Я иду с тобой, – проговорила Элин, собираясь с духом, – но ты не думаешь, что твой брат мог быть в гостинице…

– Шарль-Луи светлый блондин. Все мужчины в гостинице были темноволосы, это я сразу отметила.

– Почему ты не спросила хозяина о брате?

Жизлен покачала головой.

– От старых привычек не так легко отделаться, я давно научилась никому не доверять. Я не знаю, в опасности ли Шарль-Луи, но я не могу рисковать. Поторопись Элин, я не могу больше ждать.

Тропинка, которая вела к монастырю, оказалась узкой и извилистой. Ворота, когда они подошли, были заперты, а колокольчик, в который позвонила Жизлен, отозвался зловеще и тоскливо.

– Никто не ответит, – донесся из кустов надтреснутый старческий голос, и через секунду в сгущающихся сумерках Жизлен узнала знакомую, скрюченную фигуру Старого Скелета.

– Вот мы и встретились, Жизлен. Ты долго сюда добиралась.

Мгновение Жизлен не двигалась, а потом бросилась к нему и обняла.

– Твое письмо долго искало меня, старый друг.

– Кто эта девушка? – сказал он, показав на Элин. Старый Скелет должен был знать все.

– Моя подруга. Она привезла мне письмо. Где Шарль-Луи, Старый Скелет? Он еще в Лантсе? Здоров? Хочет меня видеть?

– Он здесь, – ответил старик, тяжело опускаясь на камень, – и вполне здоров, как мне кажется. Он ждет тебя.

– Но где же он?

– А как ты думаешь, Жизлен? – и он указал рукой в сторону глухой монастырской стены. – Он там, он там уже десять лет.

Лицо хозяина гостиницы стало подобострастным, когда сидевший в углу посетитель, поднявшись с места, подошел к нему.

– Я сделал, как вы велели, мсье, – поторопился сказать он, боязливо оглядываясь по сторонам. Эти новые господа из правительства оказались хуже прежних. Те не жалели чаевых, уже не говоря об улыбках. А этот правительственный чиновник из Парижа заставлял его холодеть от страха. Ни одного лишнего су, ни одного лишнего слова, а его вкрадчивый голос явно таил в себе угрозу. – Я сказал им, чтобы поднимались вверх, к монастырю. Они наверняка найдут там еврея.

– Надеюсь, ты не сказал, что я поджидаю девчонку?

– Как можно! – ответил хозяин голосом, в котором слышалось праведное возмущение. Я сделал все в точности, как вы приказали, ваша милость. Пришлось столько времени ждать…

– Слишком долго, – ответил человек, но наконец дождались. Приготовь мою карету.

– Уже темнеет, мсье.

– Я слишком долго сидел в этой вонючей дыре, – любезно ответил ему постоялец.

– Вы заберете женщин с собой?

– Только маленькую. Идиотку можешь взять себе, как вознаграждение за хлопоты. Хотя, не исключено, что она не та, за кого себя выдает.

– Я счастлив, что вы нашли возможным остановиться у меня. Могу ли я узнать ваше имя?

– Не знаю, зачем это тебе, – ответил постоялец, – но меня зовут Мальвивэ.

Хозяин снова поклонился.

– Вы оказали нам большую честь, месье, – повторил он. – Все будет сделано.

Улыбка Мальвивэ была холодной и отталкивающей.

– Не сомневаюсь, – ответил он.

Со стороны, где находились подсобные помещения, монастырь Святого Ансельма не был огорожен стеной. Старый Скелет пробирался в сумерках по горной дорожке с ловкостью горного козла, а Жизлен и Элин, спотыкаясь, едва поспевали за ним. Немного не доходя освещенного входа, он остановился и, протянув руку, остановил Элин.

– Мы подождем тебя внизу, – сказал он Жизлен, – что-то тут мне не нравится. Я так и не знаю, почему мне вдруг сообщили, где твой брат, хотя я пытался разыскивать его годами. Кому могло понадобиться, чтобы я, а значит, и ты узнали? И я не понимаю, зачем? Будь очень осторожна, малышка. У тебя есть нож?

– Шарль-Луи не может причинить мне зла.

– Он нет, – согласился Скелет, – но есть и другие, те, кто ждет и наблюдает. Когда ты вернешься, я расскажу тебе кое-что. Ты изменилась. Ты больше не ищешь смерти. Мои старые глаза видят, что ты нашла то, что заставляет тебя жить. Но будь осторожна. Во Франции до сих пор нельзя никому верить. Мы спустимся вниз и будем настороже.

Жизлен обняла и крепко прижала к себе его костлявое старое тело.

– Не знаю, как я смогу тебя за все отблагодарить? – прошептала она. Старик пожал плечами, скрывая смущение.

– Я беспокоился о тебе. Хорошо, если мне удалось тебе помочь. Не жди слишком многого, детка. Ты увидишь, он стал другим.

– Прожив здесь десять лет – я понимаю. Он захочет уйти со мной?

– Ты спросишь сама. Пойдемте, мадам, – мы постараемся, чтобы никто не испортил этой счастливой встречи.

Жизлен смотрела, как они исчезали за густым кустарником, брезгливая Элин старалась, чтобы ее крестьянская юбка не касалась грязных лохмотьев Скелета. Однако ее старый приятель, вероятно, не обращал на это внимания, потому что до Жизлен донесся его скрипучий голос. Обратившись к Элин, он спросил:

– Вы никогда не думали о том, чтобы поработать на улицах, мадам? Женщина вашей комплекции дорого стоит, можете поверить.

Жизлен улыбнулась, несмотря на страх, который теснился в ее груди. Она смотрела в сторону монастырской кухни и задавала себе множество вопросов. Что если Шарль-Луи изменился до неузнаваемости? Может ли он говорить? Оправился ли после всего, что они пережили, или по-прежнему несмышлен, как ребенок? Знает ли он, чем она занималась? Ненавидит ли ее за это? Или, может, это и вовсе не он?

Дверь подалась, хотя руки у нее дрожали. В кухне был всего один монах. Он склонился над большим чугунком, стоящим на плите, и что-то помешивал, целиком погруженный в свое занятие. У него было красивое, благородное лицо, смутно кого-то ей напоминавшее. Он был среднего роста, худощав и двигался с определенным изяществом, его обрамлявшие тонзуру волосы были светлыми и золотистыми. А потом он обернулся, почувствовав, что кто-то за ним наблюдает, и Жизлен взглянула прямо в красивые, живые и умные карие глаза Шарля-Луи.

– Жизлен, – произнес он, погрубевшим голосом и улыбнулся.

Она бросилась к нему, громко всхлипывая, обняла, и стала ощупывать, словно хотела убедиться, что он настоящий.

– Это ты, – бормотала она сквозь рыдания, – это и в самом деле ты.

– Ну конечно же, – ответил он, прижимая ее к себе, – я уже много лет здесь, и мне не грозит никакая опасность.

Вдруг, рассердившись, Жизлен оттолкнула его.

– Почему ты не дал мне знать? Почему не написал ни строчки? Я чуть не сошла с ума от горя и отчаяния! Как ты мог допустить, чтобы я поверила, что ты умер? Кроме тебя, у меня никого нет!

– Не правда, Жизлен, – мягко сказал ей брат, – ты есть сама у себя. Я никогда не встречал человека сильнее тебя. Я знаю, что ты сделала ради меня, но, чтобы мы оба выжили, нам надо было перестать заботиться друг о друге, – он ласково погладил ее по щеке. – Я убежал от Мальвивэ и его людей и скитался по городу, пока добрые люди не подобрали меня и не взяли с собой. Прошло много времени, прежде чем я вспомнил, кто я такой и откуда. Я пробыл здесь целый год и только потом заговорил. Я не знал, как мне тебя найти, и в конце концов решил, что так будет лучше. Ты должна была жить, не думая, что на тебе лежит забота о младшем брате.

– Черт бы тебя побрал, Шарль-Луи, – это должна была решить я сама!

– Старшая сестра всегда главная, да? – улыбнулся он, – ты бы не смогла принять верное решение. Потому я и сделал это вместо тебя. Я обрел мир, который не надеялся обрести. А ты?..

Жизлен покачала головой и заставила себя улыбнуться, хотя слезы и застилали ей глаза.

– У меня все хорошо, – сказала она, преодолевая душевную боль, которую причиняли ей воспоминания о Николасе Блэкторне. – Так почему же все-таки ты решил сообщить мне, где живешь?

– Я не сообщал. Я считал, что тебе лучше считать, что я умер. Шарля-Луи, которого ты когда-то знала, больше нет. Я брат Мартин, первоклассный повар, – сказал он, показывая на плиту. – Вероятно, это семейный талант. Правда, мама пришла бы в ужас?

Жизлен тоже улыбнулась, подумав о том, что сказала бы их мать, женщина не чуждая сословных предрассудков.

– Тогда как получилось, что я оказалась здесь?

Шарль-Луи пожал плечами, и Жизлен показалось, что его безмятежные глаза стали вдруг настороженными.

– Это-то меня как раз и беспокоит и Старого Скелета тоже. Я был поражен, когда он явился сюда. Он и сам толком не знает, откуда стало известно, где я. Кто-то сказал кому-то, тот передал другому. Старик очень подозрителен и недоверчив, ты сама знаешь, и он думает, что все неспроста.

Жизлен не покидало ощущение опасности с тех пор, как они уехал из Венеции, но она склонна была связывать его с тем, что покинула Николаса. Теперь же у нее вполне могли появиться более очевидные поводы для волнения.

– Ты кого-то подозреваешь? – спросила она.

– Уезжай из Лантса, из Франции, как можно скорей и незаметней, у меня дурное предчувствие, ma seur, а дурные предчувствия меня, увы, никогда не обманывают.

– Ну, а как же ты?

– Я? Мне здесь хорошо, и лучше не будет нигде. Никто здесь меня не найдет – церковь сейчас защищает и от государства. Не волнуйся обо мне, ты должна позаботиться о своей безопасности.

– И я больше никогда тебя не увижу? – помолчав спросила Жизлен.

– Так будет спокойней. То, что было в прошлом, – позади. У меня своя жизнь, я здоров и спокоен. Ты должна устроить свою.

Вот и все, что она обрела и утратила, проявив благородство. Жизлен хотелось плакать, кричать, умолять. Она потеряла однажды брата, и не хотела терять снова. Она потеряла Николаса, она не могла опять потерять все. Она не рискнула дотронуться до него, обнять на прощание.

– Мне будет тебя не хватать, мой маленький братик, – сказала она.

– Я давно тебя перерос, – ответил он, улыбнувшись, – иди с Богом.

Ей хотелось крикнуть ему, что она потеряла веру в Бога. Но ведь что-то, чего она даже не могла представить себе, принесло ему успокоение, и за это она возблагодарила Его. Ничего не ответив брату, Жизлен наклонилась над чугунком, и взяв ложку, запустила ее в весело булькавшее на огне варево.

– Маловато соли, брат Мартин, – сказала она, как ни в чем не бывало. – Да хранит тебя Господь!

Выскочив из кухни в сгустившуюся тьму, чтобы успеть сдержать предательские слезы, Жизлен бежала по тропинке между деревьев, оставляя позади своего вновь потерянного брата, и позабыв об опасности.

– Жизлен счастлива, мадам? – осторожно спросил Старый Скелет у Элин.

Элин устроилась на камне у ворот монастыря, стараясь насколько возможно, чтобы не показаться невежливой, держаться в отдалении от Старого Скелета. Она чувствовала себя с ним неловко, ее смущали его слишком зоркий взгляд, его лохмотья и к тому же он принадлежал к расе, которую принято было презирать. Правда, здесь, в темноте, в чужой стране, где на каждом шагу их подстерегала опасность, она понимала, что детские предрассудки могут ей только навредить. Но дурные привычки непросто искоренить. И, кроме того, почему она должна так уж всего бояться, наверное, она сама себе внушила неоправданный страх.

– Счастлива? – переспросила она, размышляя, – могла бы быть.

Старый Скелет вздохнул.

– Упрямится? Она всегда была с норовом. Хорошо, что у нее есть друзья. Вы, например. Правда, похоже, вы не совсем в своем уме, раз уж поехали с ней во Францию. Такая благородная английская леди…

– Вы же сказали, что я бы вполне могла подзаработать на улице, – удивилась Элин.

Старик рассмеялся.

– Могли бы, но вы стоите не меньше и в гостиной. Вы ее близкая подруга?

– Да. И мой муж, и мой двоюродный брат, Николас… – Элин запнулась.

– Двоюродный брат? Наверное, это человек, которого она любит.

– А почему вы думаете, что она влюблена?

Старый Скелет покачал головой.

– Я ее вижу насквозь. Я могу только надеяться, что она не станет уж очень противиться. Она… – он замолчал и прислушался, – кто-то идет. Элин соскользнула с камня.

– Кто?..

– Слушайте меня, – старческий голос стал твердым, – спрячьтесь, и что бы ни случилось, не показывайтесь. Вам, возможно, придется бежать за подмогой. Если произошло то, чего я опасался, то никому не станет легче, если вас тоже убьют.

– Тоже? А кого могут убить? – прошептала перепуганная Элин.

– Если нам повезет – никого. Но я чувствую, что удача нас покинула. Прячься, глупая английская девчонка. Прислушивайся и жди. Если хочешь помочь, прячься скорей.

Элин нырнула в кусты. Порвав платье и исцарапав лицо и руки, она улеглась на живот прямо в грязь и замерла, вдыхая сырой запах весенней земли. Старый Скелет остался один на дорожке,

Она нисколько не удивилась, когда появился мужчина, которого она испугалась в гостинице, и обратилась в слух, стараясь разобрать простонародный французский, так сильно отличавшийся от тех округлых фраз, которым обучала ее гувернантка мисс Плимпсон.

Вспомнив сейчас о чинной мисс Плимпсон, она чуть не захохотала, и ей пришлось укусить себя за руку. «Прислушивайся и жди», – приказал ей старик, и, пожалуй, ничего другого ей и не оставалось.

– Где они, старик? – спросил незнакомец.

– Уехали, – без колебаний ответил Скелет, – я так и знал, что это ты, Мальвивэ. Я догадался, когда услышал о смуглом приезжем из Парижа, хоть ты и старался не попадаться мне на глаза.

– Это не сложно. Тебя не пускают в приличное общество.

– Это ты-то приличное общество? Что тебе нужно от Жизлен?

– У нее ко мне должок, и я очень хочу, чтобы она заплатила. Заплатила сполна, душой, телом и кровью. Ты помог мне, старик. Странно, что ты сразу не догадался, чья это затея:

– Я стар, – печально ответил Скелет, – слишком стар, чтобы жить.

– Не спорю, – ответил собеседник, надвигаясь на него, и не прошло и мгновения, как Старый Скелет рухнул на землю.

Элин еще глубже впилась зубами в свою руку, чтобы подавить готовый вырваться у нее крик. Она ощутила на губах вкус собственной крови и грязи.

Страх сковал ее, и она подумала, что случилось самое страшное.

Она ошиблась. Человек подошел к камню, на котором она не так давно сидела, расправил свою дорогую коричневую накидку и приготовился ждать. Он ждал недолго. Через несколько минут из-за деревьев появилась Жизлен, не подозревавшая, что попалась в ловушку.

Она остановилась, как вкопанная, увидев перед собой распростертое на земле безжизненное тело Старого Скелета, и человека, который сидел возле него на камне.

– Мальвивэ? – спросила она хриплым голосом, и попятилась.

– Он самый. Ты ведь считала, что убила меня? Ты плохо знаешь простолюдинов, гражданка. Нас трудно убить.

Не слушая его, Жизлен опустилась на колени возле тела Старого Скелета и коснулась его с большой нежностью.

– Не так уж трудно, как я посмотрю.

– Он сделал свое дело. А где твоя английская подружка? Я не хочу терять ее из виду. Она может устроить мне неприятности. Я занял высокий пост в правительстве в последние годы и приложил для этого немало усилий. Власть моя почти безгранична, но я осторожен. Это маленькое приключение я предпринял тайком, дело касается только меня, и мне ни к чему, чтобы мои покровители об этом узнали. Жажда мести – свидетельство слабости, а Мальвивэ известен как человек, который никогда не бывает слабым.

– Она уехала, – ответила Жизлен.

– Не лги. Как могла выбраться в одиночку из этой горной деревушки знатная англичанка?

– Вы ее не найдете. Это ведь вы все затеяли?

– Конечно. Мне было не так уж просто тебя отыскать. Я даже чуть не бросил – старый еврей был упрям, из него не удалось ничего вытянуть, хотя я был уверен, что он знает, где ты. Толстуха в гостинице тоже ничего не сказала, даже перед смертью.

– Вы убили Марту?

– Она предала свое сословие, – оборвал ее Мальвивэ, – я почти перестал надеяться, и тут вспомнил о твоем братце. Его оказалось легко найти. А дальше я придумал, как подстроить тебе ловушку. Это заняло больше времени, чем я рассчитывал, но я научился быть терпеливым.

– Вы хотите убить меня? – спросила Жизлен, и Элин показалось, что она произнесла эти слова безразлично.

– Конечно, нет. Я увезу тебя в Париж.

– Вам придется убить меня.

– Возможно, дойдет и до этого, я всегда смогу доказать, что ты совершила не одно преступление против республики. Ты и твой брат-святоша. Мадам Гильотина давно скучает. Ей всегда можно снова дать работенку.

– Брата вы не посмеете тронуть! – ледяным тоном сказала Жизлен.

– Все еще защищаешь его? Со мной легко договориться. Карета ждет у подножия холма. Не поднимай шума, и я обещаю, что твой брат кончит дни в мире. Он меня не интересует, я не трогал его десять лет.

– А я?

– А тебя я хочу заставить пожалеть о том, что ты встретилась со мной.

Элин не могла ничем ей помочь. Старый Скелет не зря предупредил ее, и если она сейчас выдала себя, то сделала бы только хуже. Ей была видна маленькая, гордая фигурка Жизлен, и она услышала, как, кивнув в знак согласия, она спросила:

– Могу я взять с собой саквояж?

– Если там такие же лохмотья, как на тебе, то они тебе не понадобятся, любовница Мальвивэ должна выглядеть прилично, по крайней мере на людях.

– Там нет ничего ценного, – произнесла Жизлен с обманчивой любезностью, – несколько платьев, и еще травы, которые я использую, когда готовлю.

– Жаль, что я не зашел к тебе, когда услышал, что ты в «Красном петухе», – хмыкнул Мальвивэ, – но мне тогда было не до тебя, я пробивал себе дорогу. То, что ты умеешь готовить – это хорошо.

Я не ел как следует с тех пор, как приехал в эту глушь.

В лунном свете улыбка Жизлен казалась зловещей.

– Я могу приготовить что-нибудь вкусное, – негромко сказала она, и Элин показалось, что на нее повеяло ледяным холодом.