Текст книги "Кавказ: мифы и легенды"

– По обычаю дедов и отцов, – сказала она, – младший никогда не женится прежде старшего. Кроме того, если б старший брат не вырезал девушку из дерева, младшему некого было бы оживлять. Девушка должна стать женой старшего брата.

Обрадовался Батырбек, услышав голос ханской дочери.

– Если деревянная девушка должна стать женой старшего брата, то ты должна стать моей женой! – сказал и пошел к хану рассказать, что его дочь заговорила.

Призвал хан своих визирей.

– Правду говорит этот юноша?

А те решили, что хан все равно не выдаст дочь за какого-то безродного бродягу, побоялись ханского гнева и ответили:

– Он лжет. Твоя дочь ни словечка не проронила.

Посмотрел Батырбек смело хану Ульмесу в глаза.

– Никогда не говорил я неправды! Не лгу и сейчас под страхом смерти. Если сомневаешься, пошли со мной человека, которому доверяешь. Я заставлю ее заговорить еще раз.

Пошел Батырбек опять в комнату ханской дочери, а Ульмес послал с ним двух визирей и свою жену. Визири остались во дворе под окном, а жена хана остановилась у дверей и стала подслушивать.

Батырбек ударил палочкой по серебряной шкатулке и приказал:

– Говори, шкатулка!

– О чем говорить? – спросила шкатулка. – О том, что слышала или о том, что видела?

– Есть пословица: «Не верь тому, что уши слышали, верь тому, что глаза видели». Рассказывай о том, что своими глазами видела.

– Ну так слушай, – начала шкатулка. – Видела я однажды трех братьев. Был у этих братьев на троих один бык. Старший пас голову быка, средний – брюхо, младший – задние ноги. Вот показалось однажды младшему брату, что бык заболел. Решил он посоветоваться со средним братом. Рано утром пустился он в дорогу и к вечеру дошел до брюха быка. Посовещались между собой младший и средний братья и решили пойти к старшему. На рассвете вышли в путь и поздно ночью добрались наконец до головы быка.

– Как думаешь, не заболел ли наш бык? – спросили у старшего брата.

– Нет, он весь день траву щипал, а теперь жвачку жует. Только воды давно не пил. Погоним его на водопой.

Пошли братья к морю быка поить. Одним глотком осушил он море и не напился, жалобно замычал. Решили братья попасти своего быка на острове посреди моря. Там под деревьями росла сочная трава, но когда подошли они к острову поближе, то увидели – это не остров, а рыба. Раскрыла рыба пасть и проглотила быка целиком.

Не успели братья опомниться, как на рыбу кинулся из-за туч орел. Вонзил он в рыбу когти и поднялся с нею в небо. Орел опустился со своей добычей в степи, а в степи чабан[71]71
  Чабан – это пастух овец и прочего скота.


[Закрыть] пас овец и сел отдохнуть в тени от бороды своего козла. Орел опустился на рога этого козла и съел рыбу вместе с травой и с деревьями, что росли на ней.

Когда орел доедал рыбу, он выронил из клюва лопатку быка, проглоченного рыбой, и попала эта лопатка в глаз старику чабану. Потер старик глаз.

– Ишь ты! Кажется, соринка попала!

Вечером пригнал старик стадо домой и попросил дочь:

– Вытащи мне, дочка, из глаза соринку.

Села дочь в лодку, взяла весла, поплыла по отцовскому глазу. Отыскала лопатку быка, подцепила ногтем мизинца и щелчком швырнула лопатку за окно. Лопатка упала на землю неподалеку от колодца.

У колодца вскоре стал на ночлег караван из девяноста верблюдов. Караванщики собрались было готовить ужин, как вдруг задрожала, заколебалась под ногами у них земля. В страхе бросились они навьючивать верблюдов и поспешили прочь от стоянки. Но только тронулись с места – землетрясение прекратилось.

– Что же это было? – спросишь ты.

А вот что было! Караванщики разложили огонь на лопатке быка, а мимо бежала лиса, почуяла вкусный запах и остановилась погрызть лопатку. Когда она ее грызла, по земле тащила, караванщики подумали, что настигло их страшное землетрясение.

Поздно вечером, когда караван уснул, пришла к колодцу по воду женщина. Увидела она лису, ударила ее коромыслом и убила. Убила, а шкуру снимать не стала, побоялась в темноте испортить, оставила до утра.

На рассвете караванщики встали – давай лису обдирать. Половину шкуры содрали, половину так оставили. Все, вместе взявшись, не смогли лису на другой бок перевернуть. Из доставшейся им полшкуры решили сшить всем девяноста караванщикам девяносто теплых шуб.

Снялись они с ночлега и уехали. А женщина пришла, лису носком чувяка толкнула, на другой бок перевернула. Стояла над ней и раздумывала: а не мало ли будет полшкуры на шапочку для новорожденного сына?

Рассуди теперь, Батырбек, кто из них больше? Бык, который одним глотком осушил море? Рыба, которая проглотила быка? Орел, который съел рыбу? Старик-чабан, которому попала в глаз лопатка быка, а он ее принял за соринку? Лиса, полшкуры которой хватит на девяносто шуб для девяноста караванщиков? Или новорожденный мальчик, мать которого сомневается, выйдет ли из оставшейся полшкуры для него шапочка?

– Что тут долго думать! Рыба больше всех! – ответил наобум Батырбек.

Не утерпела и в этот раз молчунья, засмеялась:

– Какой же ты недогадливый! Если одной половины лисьей шкуры хватает на девяносто шуб для девяноста мужчин, а другой половины младенцу на шапочку мало, то подумай сам, какого он роста, этот малыш!

Обрадовался Батырбек. Побежал к хану сказать, что дочь его снова заговорила. Кликнул хан своих визирей.

– Правду говорит этот юноша?

И визири опять ответили:

– Нет, хан, он обманщик. Твоя дочь ни словечка не промолвила!

Тогда хан спросил у жены:

– Правду говорят мои визири?

– Вот они-то и есть самые настоящие обманщики! – сказала жена хана сердито. – Я сама слышала голос нашей дочки.

Видя, что хан Ульмес остался в сомнении, Батырбек в третий раз отправился к его дочери. Но на этот раз он позвал в свидетели самого хана. Вот пошли они все. Хан, жена его и визири остались под дверью подслушивать, а Батырбек зашел в комнату ханской дочери.

Ударил палочкой по золотой чаше, что стояла перед девушкой:

– Говори, чаша!

– О чем говорить? О том, что слышала, или о том, что видела?

– Слышанное – завязь, виденное – плоды. Рассказывай лучше, что видела.

– Ну так слушай, – сказала чаша. – Видела я одну вдову, у которой было девять сыновей. Пошли однажды дети на улицу играть в альчики[72]72
  Альчик – кость. В игре участвуют два игрока, каждый бросает на землю альчики и старается выбить альчики противника за пределы поля.


[Закрыть]. Проиграли они все альчики, какие в карманах были, и за новыми послали домой младшего брата. Мальчик прибежал домой и увидел, что мать шьет тюбетейку.

– Кому ты шьешь тюбетейку, мама?

– Тебе шью, душа моя!

Вернулся мальчик на улицу и похвастался перед старшим братом обновкой. Тот побежал домой и спросил мать:

– Кому ты шьешь тюбетейку?

– Тебе, радость моя!

Старший похвастался подстаршему брату, тот тоже побежал к матери и спросил:

– Кому ты шьешь тюбетейку?

– Тебе, свет моих очей!

Так по очереди прибегали все девять сыновей вдовы, и все спрашивали, кому шьется тюбетейка, и каждому, не желая ни одного обидеть, отвечала мать:

– Тебе!

Наигрались мальчики вволю, к ужину вернулись домой. Мать подала им еду, а сама все думала: кому же отдать тюбетейку? Но так и не смогла решить. Взяла, да и бросила ее на столик, вокруг которого ужинали сыновья. Все девятеро кинулись к тюбетейке и наперебой закричали:

– Моя! Моя! Моя!

– Перестаньте ссориться! – прикрикнула на них мать. – Идите к хану. Он вас рассудит.

Отправились братья к хану. Всех их привели в ханские покои, и хан сказал:

– Прежде чем я разберу ваш спор, скажите, что вы умеете?

– Я следопыт, – сказал старший брат. Я умею читать любые следы – и человеческие, и звериные, и птичьи.

– А я дозорный, – сказал второй брат. – Муху за версту вижу.

– Я стрелок, – сказал третий брат. – Я сбиваю птиц на лету высоко в поднебесье.

– Я лучник, – сказал четвертый брат. Дай мне сосновую веточку в четверть аршина, и я смастерю из нее лук со стрелой, равной сорока локтям длины.

– Я ладейщик, – сказал пятый. – Из дубовой щепки выдолблю ладью, в которой поместится целый аул.

– Я зодчий, – сказал шестой брат. – Из одного-единственного камушка я возведу дом, в котором разместятся все жители твоего ханства.

– Я кухарь, – ответил седьмой. – На один столик я поставлю столько кушаний, что их хватит на весь твой народ.

– Я землекоп, – ответил восьмой брат. – Если на твое ханство нападет враг, я могу вырыть любой подземный ход, который помог бы спасти тебе жизнь.

А девятый, самый младший из братьев, смутился.

– Я ничего не умею, – сказал он. – Зато даже у самого чуткого человека могу снять пояс с кинжалом, и он ничего не заметит.

– Молодцы! – похвалил хан братьев. – Отцы и деды наши говорили: «Смелый две трудности одолеет, умелый – три». Сослужите мне одну службу, а потом я вас рассужу. Год тому назад пропала моя единственная дочь. Долго искал я ее повсюду, но так и не нашел. Найдите ее, и я дам вам, что пожелаете, а тюбетейку мы присудим самому умелому.

Следопыт попросил, чтобы его отвели в комнату ханской дочери. Посмотрел, куда ведут ее следы, и сказал, что девушку увезли в горы. Дозорщик посмотрел в сторону гор и тотчас увидел дочь хана. Она была за шестью горами, близ вершины Кап, в плену у одноглазого дракона.

Как услышал это хан – и обрадовался, и ужаснулся. Самый младший из девяти братьев, не умевший ничего делать, успокоил хана. Он пообещал незаметно увести девушку от дракона. Пообещал и увел, и вскоре хан уже радостно обнимал свою единственную дочь. Еще не опомнились отец с дочерью от великой радости, как дозорщик, пристально глядевший на гору Кап, вдруг сказал:

– Хан. надо быть начеку! Этот дракон открыл единственный глаз и внимательно смотрит по сторонам.

Растерялся хан. Тогда стрелок сказал, что он может поразить дракона стрелой, пусть только ханская дочь укажет, в какое место вернее целиться.

– Из такой дали дракона насмерть не сразишь. Надо, чтоб стрела попала ему прямо в глаз и ослепила его, – посоветовала девушка. – Тогда он не сможет сразу пуститься за нами в погоню.

Лучник взял сосновую веточку в четверть аршина, сделал лук и стрелу длиною в сорок локтей. А стрелок натянул тетиву и послал стрелу прямо в глаз дракона.

– Теперь бежим! – крикнула ханская дочь. – Дракон хоть и ослеп, а будет нас разыскивать. Давайте скроемся от него за морем. Море он, наверное, не переплывет.

Созвал хан подданных, и пошли они все на берег моря, где ладейщик уже выдолбил из дубовой щепки ладью, в которой они все поместились. Сорок дней и сорок ночей плыла ладья по морю и наконец достигла долгожданного берега.

На том берегу зодчий построил из одного-единственного камушка дом, такой просторный, что всему народу места хватило. Но не успели в новом доме обжиться, глядь, выплывает из моря слепой дракон.

Тогда землекоп вырыл подземный ход. Девяносто дней и девяносто ночей шли хан с дочерью, и девять братьев, и все подданные хана, пока не пришли в такую чудесную страну, где были прекрасные леса и воды, звери и птицы, но где не ступала нога человека. На радостях решил хан устроить пир.

Пришло время кухарю свое мастерство показать. Кухарь поставил перед ханом маленький столик и постучал пальцами по его краям. Начали на столике такие кушанья и напитки появляться, каких даже сам хан и его дочь сроду не пробовали. Три дня и три ночи пировал весь народ, а еда и питье не убывали, сколько бы ни пили, ни ели.

Теперь скажи, сын Болата Батырбек, которому из девяти сыновей вдовы должна достаться тюбетейка?

– Землекопу! – не раздумывая, ответил Батырбек.

И снова не выдержала молчунья, дочь хана Ульмеса:

– Я ведь уже дважды говорила тебе, что ты не умеешь угадывать! По обычаю, любая вещь прежде всего достается старшему. К тому же старший брат указал, в какой стороне находится украденная драконом девушка. Тюбетейка должна достаться старшему!

– Если тюбетейка должна достаться старшему брату, ты должна достаться мне! – радостно закричал Батырбек.

– Теперь вы ясно слышали? – грозно спросил хан у визирей. – Моя дочь, оказывается, заговорила с первого раза! Как вы посмели скрыть это от меня?

Упали визири перед разгневанным ханом на колени, начали умолять о помиловании. Хан Ульмес простил их и приказал глашатаям созывать народ на свадьбу.

Созывали всех: старых и молодых, кривых и хромых, умных и неразумных. Три дня и три ночи шел пир, невиданный и неслыханный. Старики пили, молодые пели, умные боролись, неразумные ножами кололись, хромые местами менялись, кривые бузой обливались.

Когда кончилась свадьба, Батырбек взял к себе отца и зажил счастливо с молодой женой.

Карачаевцы

Фатима

Маленькая Фатима рано осталась без матери. Вскоре отец женился на молодой вдове, у которой была своя дочь. Совсем плохо стало маленькой Фатиме. Родную дочь мачеха наряжала в дорогие платья, отдавала ей лучшие куски. А Фатиму заставляла работать с утра до вечера, кормила ее объедками, одевала в старые лохмотья.

Все домашние заботы лежали на девочке: мачеха будила ее чуть свет, посылала сначала за водой к реке, потом велела развести огонь в очаге, подмести двор, подоить коров. Когда Фатима заканчивала все дела по дому, мачеха посылала ее пасти корову. И чтобы девочка не теряла на пастбище времени даром, она заставляла ее прясть шерсть.

Однажды пасла Фатима корову на лугу и пряла шерсть. Грело солнце, жужжало веселое веретено. Вдруг налетел ветер, закружил клубок и быстро покатил его в сторону гор. Что было делать Фатиме? Ветер нес клубок, а Фатима бежала следом. Пришла она к огромной пещере, где жила большая добрая эмегенша – великанша. Увидела старуха Фатиму и сказала:

– Подбери-ка, доченька, все серебро, что разбросано по пещере!

Быстро собрала Фатима все куски серебра и отдала эмегенше.

– А теперь сними поясок и покажи, что у тебя в карманах.

И это сделала Фатима. Убедилась эмегенша, что девочка не взяла ни одного, даже маленького, кусочка серебра. Потом она сказала Фатиме:

– Теперь я лягу спать, а ты посиди подле меня. Если потечет по пещере белая вода, разбуди меня.

Заснула великанша крепким сном, и тут же потекла по пещере белая, как молоко, вода. Фатима разбудила эмегеншу. Проснулась великанша, умыла девочке лицо белой водой и подвела к зеркалу. Глянула Фатима в зеркало и увидела: одна ее щека сияла словно солнце, а другая светила как луна. Сверкали на ней дорогие парчовые одежды.

– Спасибо тебе, добрая женщина, – поблагодарила Фатима великаншу и вернулась к своей корове.

Когда солнце опустилось за горы, погнала она корову домой. Шла Фатима по дороге к аулу, встречала людей. Не многие узнавали в этой красавице бедную сироту Фатиму. А злая мачеха, как увидела падчерицу, чуть не лопнула от зависти.

– Доченька, милая, расскажи, где нашла ты такое красивое платье, отчего стала такой красавицей, что и узнать тебя трудно? – спросила она Фатиму.

Рассказала Фатима все, как случилось: как ветер унес ее клубок, как пришла она к пещере, встретилась с великаншей, как собрала для нее серебро и как наградила ее за это добрая великанша.

Захотелось мачехе, чтобы и ее родная дочь стала красавицей, не хуже Фатимы, и на следующее утро послала она свою дочь пасти корову.

Пригнала та корову на луг, где пасла ее Фатима, и стала прясть шерсть – так велела ей мать. И вот налетел ветер и унес клубок шерсти. Побежала дочка мачехи за шерстью, а ветер все подгонял и подгонял ее. Бежала девочка, пока не закатился клубок в пещеру, где жила эмегенша. Увидела великанша девочку.

– Подбери-ка, доченька, все серебро, что разбросано по пещере!

Собрала мачехина дочка все до единого куски серебра, да только не все отдала эмегенше: самые большие положила себе в карманы.

– А теперь сними поясок да покажи карманы, – попросила великанша.

Сняла мачехина дочка поясок, вывернула карманы, и оттуда выпали самые большие куски серебра.

Решила эмегенша наказать мачехину дочку и сказала:

– Теперь я лягу спать, а ты посиди подле меня. Если потечет по пещере черная вода, разбуди меня.

Как только заснула великанша, потекла по пещере черная вода. Мачехина дочка разбудила эмегеншу. Проснулась старуха, умыла девочке лицо черной водой и подвела ее к зеркалу. Глянула мачехина дочка в зеркало, вскрикнула от страха: одна ее щека стала как у собаки, а другая – как у обезьяны.

Вся в слезах выбежала она из пещеры, схватила хворостину и изо всех сил стала стегать ею корову. А когда солнце опустилось за горы и начало темнеть, погнала она корову домой.

Шла мачехина дочка по дороге к аулу. Хоть и смерклось уже, а все равно – как посмотрят на нее люди, с испугу в сторону шарахаются. Пригнала она корову домой – и к матери. Когда увидела мачеха свою дочку, поняла, что великанша наказала ее. Набросилась мачеха на Фатиму, начала проклинать да бить ее.

Не выдержал отец Фатимы, прогнал мачеху и ее дочь со двора. И зажил он с родной дочерью Фатимой спокойно и счастливо.

Белый ягненок

Жил давным-давно один человек, понимавший язык птиц и зверей. Пошел он однажды в гости к друзьям-пастухам на кош[73]73
  Кош – здесь, одно из временных стоянок во время кочевания.


[Закрыть]. И когда уже был совсем близко от коша, услышал в ущелье волчий вой.

– У-у-у! – выли волки. – Ночью будет сильная вьюга. Ночью мы нападем на стадо и вволю наедимся ягнятины. У-у-у!

А собака-овчарка вздыбила шерсть и крикнула волкам:

– Не страшна мне вьюга! Вот съем кусок курдюка[74]74
  Курдюк – жировое отложение округлой формы в районе хвоста у баранов особой «курдючной» породы.


[Закрыть], наберусь сил, и посмотрим тогда, как я с вами разделаюсь!

Гость выслушал их разговор, усмехнулся и зашел в кош. Друзья ему обрадовались.

– Зарежем в честь нашего гостя самого жирного быка, – сказал старший пастух.

– Не надо. – попросил гость. – Зарежьте лучше жирного барана.

Просьба гостя – закон. Зарезали пастухи самого откормленного барана, сварили, подали на стол курдюк. А гость – на тебе! – кликнул овчарку и бросил курдюк ей.

Крепко обиделись пастухи, что гость пренебрег их угощеньем, но вида не подали. Поднесли другой кусок, какой повкуснее. А потом гостя уложили спать и сами легли.

Утром встали, а земля покрылась глубоким снегом. Ночью бушевала вьюга – и нет в коше ни стада, ни овчарки. «Эх, не принес счастья наш гость!» – с досадой подумали пастухи. Но делать нечего, пошли в степь, стадо искать.

Увидели, что совсем неподалеку от коша сбилось в кучу их стадо, а вокруг весело бегала овчарка, сторожила овец, и кругом на снегу лежали мертвые волки. Подивились пастухи смелости и силе собаки, обрадовались, и сделалось им совестно, что плохо о своем госте подумали. «Должно быть, он знал что-то, когда псу целый курдюк отдал», – решили они.

Пригнали стадо на кош и сказали:

– Спасибо тебе, друг! Хотим мы подарить тебе половину своего стада. Хорошо ты вчера надумал нашу овчарку покормить, придать ей силы.

– Не могу я такой подарок принять, труда моего тут не было, – отнекивался гость.

– Тогда возьми, что сам пожелаешь, – предложили пастухи.

Надо вам сказать, когда пастухи гнали отару в кош, гость приметил, что позади всех семенит маленький белый ягненочек.

– Почему ты все отстаешь, мой маленький? – спрашивала его мать.

– Счастье всего стада лежит на моей спине. Мне очень тяжело, – жаловался в ответ ягненок.

– Вот это дело доброе, – согласился гость. – Подарите мне вон того белого ягненка, что плетется позади всех.

И пастухи, довольные скромностью гостя, отдали ему белого ягненка, так и не узнав, что отдают счастье своего стада. С тех пор как принес этот человек белого ягненка к себе во двор, стал он богатеть и зажил в полном довольстве.

Отдыхал он как-то раз под вечер с женой на пороге своей сакли и услышал разговор петуха с курицей. Петух нашел зернышко проса и уговаривал курицу:

– Кушай, курочка, кушай!

А курочка отказывалась:

– Куд-куда мне? Куда? Я и так сыта. Кушай ты сам!

Разговор этот позабавил его, и он рассмеялся от души.

– Чему ты смеешься? – спросила жена.

– Над петухом смеюсь, как он курицу угощает.

– Расскажи мне! – попросила жена. – Может, и я позабавлюсь, что за разговор у них?

Но муж не хотел говорить. Уменье свое он хранил про себя и знал, что если откроет его кому-нибудь, навсегда потеряет его и не будет больше понимать язык зверей и птиц.

Жена рассердилась, расплакалась и приставала к нему до тех пор, пока он не исполнил ее просьбу. Открыл свою тайну. Уменье свое он навсегда утратил.

Слышали вы сказку своими ушами. Живите же долго-долго, чтоб своими глазами все услышанное увидеть!

Балкарцы

Темир-Болат

В давние времена, когда в реках текла не вода, а мед и молоко, когда курица ходила в гости к лисе, а волк дружил с овцой, в одном горном ауле стали пропадать люди. Жили в этом ауле три брата. Отец с матерью у них тоже исчезли, и росли они одни.

Прошли годы, выросли братья. Старшие были тихими да боязливыми, ни с кем из соседей не разговаривали, и никто даже не знал их по имени. Зато все в ауле знали и любили младшего брата за храбрость и мужество и называли его Темир-Болатом, Темир – значит железный.

В один из летних дней отправились братья на охоту. Поднялись на высокую гору и построили там шалаш для ночлега. Устали братья, а тем временем и вечер настал. Решили они отдохнуть и легли спать.

Утром Темир-Болат со средним братом отправился на охоту, а старшего оставил в шалаше готовить еду.

Только закончил он варить обед, как кто-то позвал его:

– Эй, ты!

Вышел старший из братьев и увидел перед собой чудище: сам с вершок, а борода в семь вершков; сидел он верхом на петухе, седлом ему была лягушка, поводьями были змеи, а вместо плети – ящерица.

– Что же ты стоишь, помоги мне спешиться! – прошипел Сам-с-вершок.

Испугался старший брат, ни слова не сказал, снял чудище с петуха и внес в шалаш. А карлик приказал:

– Ох и проголодался я, накорми-ка меня скорее!

Что было делать старшему брату? Подал он незваному гостю котел свежего мяса. Не успел джигит оглянуться, а гость уже съел все, что было подано, да еще остался недоволен. Приказал он джигиту назавтра приготовить побольше еды.

– Твое счастье, что накормил меня, а то унес бы я тебя. А уж если кто попадает ко мне, живым не уходит, – сказал карлик сердито, сел на своего петуха, да и был таков.

Вскоре вернулись с охоты Темир-Болат со средним братом. Проголодались они за день и попросили есть.

– Не смог я ничего приготовить, – ответил им старший брат, – сильно болела у меня голова.

Быстро приготовил Темир-Болат еду. Поели братья и легли спать.

На следующий день дома остался средний брат. Только закончил он варить обед, как появился Сам-с-вершок, потребовал еды, а когда насытился, уехал на своем петухе.

Вернулись Темир-Болат со старшим братом и попросили накормить их. Средний брат сказал, что у него болел живот – не смог он приготовить обед. Опять Темир-Болат быстренько приготовил еду, но заподозрил что-то неладное.

На третий день остался дома младший из братьев, Темир-Болат. Только приготовил он еду – не успел еще очаг погаснуть, – как появилось чудище на петухе. Не растерялся Темир-Болат.

– Добро пожаловать, будь гостем, – сказал он вежливо чудищу.

– Скорее помоги мне спешиться! – крикнул тот. – И не слова твои слушать приехал я, а угощаться.

Но Темир-Болат не стал снимать его с петуха: он только придержал повод. Бормоча проклятия, недовольный гость слез с петуха и сам вошел в шалаш.

– Проголодался я, накорми-ка меня побыстрее! – приказал он.

Темир-Болат вынул из котла небольшой кусок мяса и подал чудищу. Мигом проглотил гость кусок.

– Неси еще! – потребовал он.

Но Темир-Болат ничего не дал ему больше. Рассердился карлик, вскочил, выдернул из своей бороды волос и хотел связать им Темир-Болата. Но тот успел схватить его за бороду, вытащил из шалаша и привязал к дереву.

Вернулись с охоты старшие братья. Темир-Болат накормил их, а потом и сказал:

– Пойдемте, я покажу, отчего у вас болели голова и живот.

Завел братьев за шалаш, но увидел лишь, что нет ни карлика, ни дерева, к которому он привязан был. Лишь далеко в лес протянулся след. Вырвал карлик дерево с корнем и ушел вместе с ним.

Только теперь рассказали братья о том, как являлся к ним незваный гость и поедал все, что у них было приготовлено. Смекнул Темир-Болат, почему пропадали люди из аула. Посоветовались братья и решили непременно отыскать карлика.

Пошли они по следу, проложенному деревом, и пришли к какой-то дыре. Стали советоваться, что делать, спорить, кому первому лезть в дыру. Старшие братья отказались, и вызвался лезть Темир-Болат. Сплели они из хвороста сапетку, из шкуры оленя нарезали ремней, посадили Темир-Болата в сапетку и спустили вниз.

Когда сапетка дошла до дна и стукнулась о землю, увидел Темир-Болат узенькую тропинку – вела она в пещеру. Пошел джигит по той тропинке и пришел к какой-то двери. Открыл он дверь, вошел и увидел трех красавиц. Одна из них плакала, другая смеялась, а третья пела песню.

Увидели девушки Темир-Болата, бросились к нему:

– О, горе нам! Зачем ты пришел сюда? Здесь живет чудище, оно убьет тебя и съест!

– Я не боюсь этого чудища! – отвечал Темир-Болат. – Лучше расскажите мне, отчего одна из вас плачет, другая смеется, а третья песню поет.

Старшая девушка сказала:

– Чудище съест меня сегодня, оттого я и плачу. Одну из моих сестер он съест завтра, и она радуется, что проживет еще день. А третья поет – ведь ее черед настанет только послезавтра.

– А где чудище? – спросил джигит.

– Спит в седьмой комнате.

Обнажил Темир-Болат саблю, отыскал чудище, схватил за бороду и снес ему голову.

Обрадовались красавицы, собрали в одно место все богатства карлика, стали насыпать золото и серебро в сапетку.

– Добро это от нас не убежит, а сначала скажите: где люди, которых карлик похитил из нашего аула? – спросил джигит.

Повели его девушки по подземелью и привели к железным воротам. Те ворота вели в крепость, окруженную высокой каменной стеной. Когда пробрался Темир-Болат за стену, увидел своих аульчан, а среди них совсем измученных отца с матерью. Бросились к нему дряхлые старик со старухой и признали в Темир-Болате младшего сына. Обрадовались старики и не могли сдержать слез своих. Обрадовался и сын их.

Отворил Темир-Болат железные ворота и выпустил всех пленников. Окружили люди храброго джигита, стали плакать от радости и благодарить его за спасение.

Вернулся Темир-Болат вместе с родителями, братьями и освобожденными пленниками в родной аул. Весь народ встречал их, и устроили люди на радостях великий праздник, на котором Темир-Болат раздал все богатство карлика бедным и сиротам.

С той поры не знали жители аула горестей и бед.