Текст книги "От Сталинграда до Берлина. Операции советских войск и вермахта. 1942-1945"

23 августа на участке 1-й танковой армии также создалось угрожающее положение. Согласно донесению ее командования, боевой состав корпуса, оборонявшегося южнее Изюма, сократился до 5800 человек, что было явно недостаточно для создания сплошной линии обороны. Все, что был способен предпринять Э. Манштейн, было заявление о том, что битва приближается к своей кульминации, и победа в ней достанется тому, кто сможет «выстоять на мгновенье дольше, чем его противник».

25 августа офицеры оперативных отделов 1-й танковой армии и 6-й армии прибыли в штаб группы армий с предложением об отступлении. Там их ознакомили с заявлением Э. Манштейна о том, что, если группа армий не получит в качестве усиления пять свежих дивизий, в том числе как минимум две танковые, вопрос об отступлении и, как следствие, эвакуации Донецкого бассейна неизбежен. Э. Манштейн не верил, что Гитлер согласится с такой оценкой, но тем не менее фюрер разрешил командующим армиями начать подготовку к отходу на рубеж, проходивший по реке Кальмиус, восточнее Сталино.

Спустя два дня, находясь в ставке фюрера в Виннице, фельдмаршал снова повторил эту мысль, но на этот раз он просил уже не пять, а двенадцать дивизий. Гитлер обещал передать в его распоряжение «все дивизии, которые можно будет перебросить из групп армий «Север» и «Центр». Однако вскоре оттуда поступил доклад о том, что группы армий не в состоянии передать Э. Манштейну ни одной дивизии.

27 августа, когда Гитлер находился в Виннице, обстановка на фронте 6-й армии еще более обострилась. Советский 2-й гвардейский механизированный корпус повернул из района прорыва на юг и нанес удар в сторону побережья, в тыл оборонявшемуся на правом фланге XXIX армейскому корпусу. 6-я армия явно была не способна ничего предпринять. В ее составе имелось примерно 35 тыс. солдат и офицеров боевых частей и 7 танков, в то время как численность наступающих советских войск составляла примерно 130 тыс. человек, которых поддерживали 160–170 танков. Э. Манштейн неохотно передал К. Холлидту две ослабленные дивизии, одну пехотную и одну танковую, недавно прибывшие из группы армий «Центр», а также еще одну танковую дивизию, также ослабленную, из состава 1-й танковой армии. Наспех сформировав из них корпус, К. Холлидт использовал их для того, чтобы отвлечь часть сил противника с участка XXIX армейского корпуса. 29 августа советские войска западнее Таганрога вышли на побережье Азовского моря. При этом XXIX армейский корпус оказался запертым в устье реки Миус.

На следующий день переброшенной с запада 13-й танковой дивизии удалось пробить узкую брешь в советских позициях. В это же время XXIX армейский корпус, имея в своем составе 9 тыс. солдат и офицеров, при поддержке немногих оставшихся в строю штурмовых орудий построил свои боевые порядки в три колонны. Из-за плотного облака пыли русские не смогли отследить перестроение немецких войск. Посчитав, что противник атакует крупными силами танков, они после первых же выстрелов самоходной артиллерии позволили немцам к вечеру беспрепятственно и практически без потерь прорваться на запад.

31 августа Э. Манштейн разрешил 6-й армии и 1-й танковой армии отступить к реке Кальмиус. Той же ночью Гитлер утвердил это решение в том случае, если «отступление абсолютно необходимо и другое решение невозможно».

Когда Э. Манштейн и Г. Клюге 3 сентября прибыли в ставку фюрера, они были уверены, что пришло время для радикальных мер. Они были намерены убедить Гитлера в том, что обстановка требует ни больше ни меньше, как полностью пересмотреть германскую стратегию. Кроме того, руководство войсками, по их мнению, следовало поручить единому компетентному командованию из числа представителей высшего генералитета. В течение августа Э. Манштейн несколько раз выступал с инициативой объединить стратегическое командование в одних руках. Он предлагал снять все, что возможно, с театров военных действий, подчиненных ОКВ (Западная Европа, Италия и Балканские страны), и бросить все силы на Восточный фронт против русских.

Командование ОКВ передало Восточному фронту несколько тысяч солдат в виде маршевых батальонов пополнения, но наотрез отказалось от переброски туда целых дивизий, настаивая на том, что западные рубежи рейха и так слабо защищены. В конце августа, возможно под влиянием бесконечных требований И.В. Сталина открыть второй фронт, оперативный отдел ОКВ умудрился увидеть опасность высадки союзников на Атлантическом побережье Европы уже осенью 1943 г. 2 сентября заместитель начальника оперативного штаба ОКВ подготовил меморандум, в котором настаивал на том, что следует ожидать наступления противника на Атлантическом побережье Италии или на Балканах. Он подчеркнул, что, в отличие от Восточного фронта, где пока еще существовало обширное поле для маневра, такое наступление стало бы представлять собой непосредственную угрозу для границ рейха. В заключение он добавил, что Западный театр не в состоянии выделить дополнительные войска для Восточного фронта. Начальник оперативного штаба ОКВ А. Йодль сначала не принимал участия в дискуссии, но затем он подготовил собственную оценку обстановки, на основании которой пришел к тому же выводу.

3 сентября во время личного разговора с Гитлером Э. Манштейн и Г. Клюге призвали фюрера покончить с практикой разделения руководства театрами военных действий между ОКВ и ОКХ, и передать командование всеми войсками в распоряжение начальника Генерального штаба ОКХ. За несколько дней до этого Г. Клюге заявил Гитлеру, что, по его мнению, главным источником всех неприятностей было отсутствие у фюрера военного советника, который нес бы полную ответственность за состояние дел на всех театрах.

Мысль о назначении одного начальника штаба с военной точки зрения была неоспоримой. К сожалению, оба фельдмаршала знали, что Гитлер никогда ее не примет, в какой бы форме она ему ни преподносилась. Во-первых, переподчинение вооруженных сил на всех театрах ОКХ автоматически привело бы к значительному укреплению позиций начальника Генерального штаба сухопутных войск. Одновременно это ослабило бы позиции самого Гитлера, сделав безосновательным его заявления о том, что якобы только он способен формировать полную картину стратегической обстановки. К тому же он лишился бы своего излюбленного приема, которым часто пользовался, натравливая друг на друга представителей ОКВ и ОКХ. И наконец, он мог утратить единоличный контроль над событиями на Восточном фронте. Обладающий большими полномочиями начальник Генерального штаба ОКХ мог бы сосредоточить все командование войсками на Востоке в руках армии, покончив тем самым с политикой разделения властей, позволявшей Гитлеру играть роль главного арбитра в действиях четырех групп армий и командования ОКХ. Было ясно, что Гитлер ни при каких обстоятельствах не потерпит ограничений своей личной власти. В конце концов, он свел проблему к чисто техническому вопросу координации переброски войск с театров подчиненных ОКВ и ОКХ. Фюрер заявил, что отныне все решения, затрагивающие изменение боевого состава ОКВ и ОКХ, должны рассматриваться им лично в присутствии начальников штабов ОКВ и ОКХ.

Продемонстрировав, что, каким бы ни был ход войны, он был и останется хозяином в Германии, Гитлер перешел к рассмотрению обстановки на фронте. Он отказал Э. Манштейну в отправке в группу армий «Юг» значительных резервов за счет других участков. Он разрешил Г. Клюге отвести 2-ю армию и правый фланг 9-й армии за реку Десна. 3 сентября после переговоров с маршалом Й. Антонеску он приказал группе армий «А» эвакуировать плацдарм Gotenkopf. Все гражданские лица должны были быть эвакуированы в Крым, а русским должна была достаться «безлюдная пустыня».

После 3 сентября советское наступление на фронте группы армий «Центр» временно затихло. Немецкие 9-я и 4-я армии восстановили сплошную линию фронта к западу от Ельни. На южном участке К.К. Рокоссовский перенес направление наступления на левый фланг 4-й танковой армии, что позволило 2-й немецкой армии почти беспрепятственно отвести свои войска к реке Десна. В распоряжение 4-й танковой армии был передан XIII армейский корпус, в котором была произведена смена командующего. Корпус был использован для защиты сильно растянувшегося северного фланга армии.

Наступление против группы армий «Центр» нельзя отнести к удачным, хотя следует признать, что его результаты соответствовали поставленным на то время задачам. Вероятно, в советской Ставке понимали, что, несмотря на преимущество, которое имели советские войска, превосходство над немецкой стороной не было настолько значительными, чтобы можно было одновременно осуществлять решительное наступление как в Белоруссии, так и на Украине. 4 сентября такое наступление с решительными целями началось на Украине, на левом фланге группы армий «Юг». В тот день Воронежский фронт, усиленный 3-й гвардейской танковой армией, переброшенной с Центрального фронта, 52-я армия, а также несколько танковых и механизированных корпусов перешли в наступление на широком фронте между реками Псел и Ворскла. В результате этого мощного удара советские войска создали угрозу прорыва немецкого фронта на правом фланге 4-й танковой армии, после чего оба ее фланга оказались бы отрезанными.

К исходу дня 4 сентября немецкие 6-я и 1-я танковая армии отошли на оборонительный рубеж по реке Кальмиус. Командующий 6-й армией генерал К. Холлидт заявил, что больше отступлений не будет и оборонительный рубеж будет удерживаться любой ценой. Как показали дальнейшие события, все произошло с точностью до наоборот. В то время когда 1-я танковая армия обороняла фронт в районе реки Северский Донец практически на всем его протяжении, она сохраняла за собой хотя бы видимость реальной силы. Когда же она отвела свой правофланговый корпус на другой берег реки, то сразу же лишилась этой иллюзии. Армия была сильно потрепана в боях на истощение, длившихся практически без перерыва с июля. Командование запросило 9—10 дней на передислокацию армии к новому оборонительному рубежу, однако ему было предоставлено только три дня. 6 сентября преследовавший армию по пятам Юго-Западный фронт нанес рассекающий удар по ее позициям. Всего за несколько часов 1-й гвардейский механизированный корпус и девять стрелковых дивизий протаранили позиции севернее разграничительной линии между немецкими 1-й танковой армией и 6-й армией. В тот вечер генерал Э. фон Макензен доложил начальнику штаба группы армий, что единственным выходом теперь оставалось отступить к Днепру, так как ни у его армии, ни у 6-й армии не было достаточных сил для того, чтобы восстановить положение. На следующий день советский 23-й танковый корпус проскользнул через брешь и соединился с войсками 1-го гвардейского механизированного корпуса. Оставив пехоту позади, два подвижных соединения устремились на запад. К 8 сентября их передовые разведывательные группы были уже на подступах к Павлограду и Синельниково, обогнав фронт на 150 км. В 50 км западнее лежал Днепр.

Рано утром 8 сентября личный самолет фюрера, в котором находились сам Гитлер и К. Цейцлер, приземлился в Запорожье, где располагалась ставка Э. Манштейна. Теперь необходимости принимать ответственное решение было не избежать. Во время совещания, которое длилось весь день, Э. Манштейн настаивал на отводе группы армий «Центр» на позицию «Пантера». Это позволило бы сократить линию фронта примерно на одну треть и высвободить значительное количество войск для группы армий «Юг». Гитлер возражал, что такой отход потребует слишком много времени. Вместо этого он отдал распоряжение Э. фон Клейсту ускорить эвакуацию с плацдарма Gotenkopf, в результате чего высвободятся три дивизии.

Что касается правого фланга группы армий «Юг», то о восстановлении фронта по реке Кальмиус не могло быть и речи. Поэтому Гитлер утвердил «в принципе» решение об отводе 1-й танковой и 6-й армий на позицию «Вотан», проходившую от Мелитополя до Днепра, выходя к реке севернее Запорожья. Кроме того, Гитлер обещал усилить северный фланг группы армий. Четыре пехотные дивизии должны были прибыть для обороны переправ через Днепр, а корпусное управление с двумя пехотными и двумя танковыми дивизиями – для прикрытия бреши между флангами 2-й армии и 4-й танковой армии. После совещания Э. Манштейн немедленно отдал приказ 1-й танковой и 6-й армиям о переходе к «мобильной обороне». Таким образом, отступление к Днепру было предрешено.

К Днепру

Как обычно, основной заботой Гитлера во время совещания 8 сентября было избежать принятия любых решений, кроме тех, которые уже неизбежны. Будучи вынужден оставить Донецкий бассейн, он теперь особенно не хотел признавать необходимость принятия аналогичного решения в отношении 4-й танковой и 8-й армий. Вместо этого он попытался спрятаться за невнятными обещаниями, одно из которых показало свою несостоятельность уже на следующий день, когда выяснилось, что из четырех предназначенных для обороны переправ на Днепре дивизий в распоряжении имелась только одна, да и та должна была проделать долгий путь с участка группы армий «Север». Второе обещание имело под собой более реальную почву. Перед тем как покинуть Запорожье, Гитлер даже успел отдать соответствующий приказ группе армий «Центр» о передаче на юг корпусного управления и четырех дивизий, которые должны были прибыть в распоряжение командования группы армий «Юг», как только ее войска переправятся через Десну. Однако три из обещанных четырех дивизий должны были прибыть из 2-й армии, которая к 8 сентября была настолько ослаблена, что вряд ли располагала свободными соединениями. А после 9 сентября, когда войска генерала К.К. Рокоссовского форсировали Десну южнее Новгород-Северского и в других местах, армия была вообще не способна передать из своего состава намеченные дивизии. 8-ю танковую дивизию, единственное соединение, предназначенное для переброски на юг, 2-й армии пришлось использовать для обеспечения собственного фланга южнее реки Десна.

Южнее 1-я танковая и 6-я армии, не теряя времени, начали отход к Днепру. В течение двух дней войска на их внутренних флангах преодолели примерно 100 км, половину расстоянии до реки. 12 сентября танковые части 1-й танковой армии, совершив бросок на юг, восстановили контакт с левым флангом 6-й армии. Поскольку разрыв между армиями сузился, 1-й гвардейский механизированный корпус и 23-й танковый корпус, действовавшие в районе Павлограда и Синельниково, были вынуждены снизить темпы наступления. Вечером 12 сентября командование Юго-Западного фронта приказало двум корпусам развернуться и отходить обратно на восток. В течение последующих двух дней 1-я танковая армия отбила несколько попыток прорыва. К концу дня 14 сентября остаткам двух корпусов удалось проскользнуть в случайно образовавшуюся брешь в боевых порядках 6-й армии. (Напротив, это немецкие войска, бросая тяжелую технику, отступали сквозь боевые порядки вырвавшихся вперед танкистов. С 6 по 14 сентября 23-й танковый корпус продвинулся на 150 км к юго-западу, от Артемовска до Чаплино. За блестящие действия командиры и личный состав были награждены. – Ред.)

Опыт 1-го гвардейского корпуса вновь продемонстрировал неспособность русских эффективно использовать свои подвижные войска. После прорыва в районе Голодаевки Ф.И. Толбухина подвергли критике за то, что он слишком осторожно использовал свои танковые соединения, а иногда сводил к нулю их преимущества, используя танки в отдельных незначительных столкновениях. Р.Я. Малиновский, очевидно, решил не повторять этой ошибки и бросил 1-й гвардейский механизированный корпус и 23-й танковый корпус в глубокий прорыв. Их стремительное движение к Днепру было впечатляющим, но малоэффективным. (Немцы здесь понесли огромные потери и в личном составе, и особенно в технике. Были захвачены склады боеприпасов и снаряжения, например, в Волновахе 1,5 млн снарядов и мин, при захвате нашими танкистами авиабазы в Красноармейском и др. – Ред.) Оно подтвердило слабость двух немецких армий, о которой, впрочем, к тому времени всем было уже известно. Корпуса могли бы действовать более результативно, не теряя контакта с основными силами фронта. Как только линии коммуникаций корпусов оказались отрезанными, ослабли их наступательные возможности. После того как фронт за ними сомкнулся, им пришлось стремительно отступать назад под мощными ударами противника.

После 12 сентября 1-я танковая армия и 6-я армия действовали более грамотно. 6-й армии для защиты дороги в Крым пришлось удерживать рубеж, единственным естественным прикрытием которого являлась небольшая река Молочная. Поэтому командование группы армий «А» начало стягивать ей в тыл войска и артиллерию. Обеспокоенный тем, что Э. Манштейн позже захочет использовать их в интересах группы армий «Юг», Э. фон Клейст попросил передать 6-ю армию в свое подчинение, как только она прибудет на рубеж «Вотан». В середине месяца Гитлер согласился передать управление 6-й армии и два корпуса, оборонявшихся на ее южном участке, в группу армий «А». Третий корпус передавался в подчинение 1-й танковой армии.

К этому времени на северном участке группы армий «Юг» фронт сильно растянулся и стал более хрупким. Еще в начале месяца командование 8-й армии докладывало, что больше не в состоянии поддерживать сплошной фронт. Армия построила систему опорных пунктов, соединенных траншеями, в которых находились небольшие войсковые группы. В тылу войска состояли исключительно из «единственных оставшихся в живых сыновей» и «многодетных отцов». По приказу Гитлера только эти две категории военнослужащих не должны были нести службу на передовой; все остальные были отправлены на передний край. Но даже теперь, например, численность одной из пехотных дивизий сводилась к 300 солдатам при шести офицерах. (Это к вопросу об эффективности действий советских войск. – Ред.) В войсках царили усталость и апатия, и даже с помощью «самых суровых мер» больше невозможно было поддерживать боевой дух солдат.

4-я танковая армия находилась в еще худших условиях. Она удерживала 50-километровый участок фронта между реками Ворскла и Псел, который прогнулся под напором шести танковых и механизированных корпусов и примерно девятнадцати стрелковых дивизий русских. Единственным, что удалось сделать для обороны бреши, образовавшейся на левом фланге, была попытка создания очага обороны в районе Нежина, последнего препятствия на пути советского Центрального фронта к Киеву. Задержка в прибытии обещанных дивизий из группы армий «Центр» настолько вывела из себя Г. Гота, что 12 сентября он принял под свое командование все соединения южнее Десны, что соответствовало приказу Гитлера, а также снял с фланга 2-й армии 8-ю танковую дивизию.

Г. Клюге честно, хотя и тщетно, предпринимал почти героические усилия для того, чтобы высвободить четыре дивизии для группы армий «Юг». 10 сентября он обратился к командующему 2-й армией генералу пехоты Вальтеру Вейссу с просьбой рассмотреть возможность выделить для этого еще две дивизии. Тот в ответ заявил, что средняя численность личного состава в его дивизиях составляет примерно по 1 тыс. солдат. На следующий день, когда В. Вейсс доложил, что количество плацдармов русских на Десне достигло шести, Г. Клюге решил, наоборот, перебросить на этот участок две дивизии из 4-й армии. В тот же день он доложил в ОКХ: «Дверь в Смоленск теперь открыта».

12 сентября он проинформировал ОКХ, что группа армий не в состоянии выделить на южный участок Восточного фронта четвертую дивизию. Пауза в советском наступлении на фронте группы армий «Центр» закончилась. Русские расширяли свои плацдармы на реке Десна. Кавалерийский корпус, наносивший удар из района Кирова, вышел в тыл 9-й армии на ее центральном участке; в любой момент можно было ожидать наступления советских войск на Смоленск на участке 4-й армии.

12 сентября обстановка на фронте группы армий «Центр» стала угрожающей; советская Ставка, по всей видимости, решила не давать немцам времени на передышку. Кавалерийский корпус русских, прорвавшийся на левом фланге 9-й армии, нанес удар в глубину ее обороны в юго-западном направлении, захватив станцию Жуковка на железной дороге Брянск – Рославль. Модель прилагал усилия для того, чтобы сомкнуть линию фронта, но это еще более продемонстрировало бесполезность жесткой обороны в момент, когда армии на флангах были готовы попятиться назад после первого же удара русских. Концентрация советских войск перед фронтом 4-й армии достигла такой плотности, что было сомнительно, что она сможет выдержать лобовой удар. Фронт 2-й армии по Десне был испещрен советскими плацдармами. Кроме того, чтобы заполнить растянувшийся правый фланг, армии пришлось задействовать две охранные дивизии и венгерскую дивизию, которые не были подготовлены к боям на переднем крае и не имели соответствующей техники.

13 сентября Г. Клюге издал предварительный приказ об отступлении на позицию «Пантера». Во время совещания в штабе группы армий начальник штаба довел до офицеров идею важности этой операции. Он заявил, что в ее результате будет оставлена половина, причем лучшая половина той территории, которую группа армий занимала в Советском Союзе. Для проведения фортификационных работ на рубеже «Пантера» потребуется 40 тыс. гражданских рабочих. Предстоит эвакуировать на запад 2,5–3 млн человек, намного больше, чем 190 тыс., эвакуированных из района Орловского выступа. В тыловые районы необходимо перегнать примерно 600 тыс. голов скота. Кроме того, группа армий должна эвакуировать все свои тыловые учреждения. Например, в новых тыловых районах придется заново отстроить госпитали на 36 тыс. мест.

На следующее утро Западный фронт возобновил наступление на Смоленск. Во второй половине дня начальник оперативного отдела ОКХ по телефону проинформировал Г. фон Клюге, что Э. Манштейн намерен отдать приказ 4-й танковой армии на отступление за Днепр. По его мнению, пришло время и для группы армий «Центр» начать отход на рубеж «Пантера».

Он хотел узнать, считает ли Г. Клюге, что отдать такой приказ в его компетенции. Г. Клюге ответил отрицательно: по его мнению, приказ на отступление должен был поступить от Гитлера через ОКХ. Уверенный в том, что приказ поступит в течение нескольких часов, Г. Клюге отдал распоряжение В. Моделю начать отводить центральный участок 9-й армии за Десну; одновременно он разрешил В. Вейссу отводить свои войска на запад, за Десну.

14 сентября на фронте группы армий «Юг» 4-я танковая армия находилась на грани катастрофы. На левом фланге войска советского Центрального фронта наступали на Нежин, а в центре Воронежский фронт прорвал оборону 4-й танковой армии на нескольких участках, в результате чего армия оказалась рассеченной на три части. Г. Гот доложил командованию, что русские могут беспрепятственно наступать на Киев. По его словам, обстановка напоминала ту, что сложилась зимой южнее Ростова. Разница состояла в том, что в то время в его распоряжении было несколько боеспособных соединений, которыми он мог маневрировать. Самая большая опасность состояла в том, что армии придется отступать на юг параллельно Днепру и оставить по обе стороны от Киева полностью открытые участки.

Э. Манштейн приказал Г. Готу разорвать контакт с 8-й армией и развернуть правый фланг своей армии на запад, расположив фронт с севера на юг таким образом, чтобы обеспечить прикрытие Киева. О. Вёлеру он приказал как можно скорее отводить армию назад, чтобы не снижать боеспособности войск, которые предстояло использовать для прикрытия бреши, образовавшейся между двумя армиями. 15 сентября Э. Манштейн доложил Гитлеру, что он намерен отдать приказ 4-й танковой армии немедленно отступать за Днепр, иначе она обязательно будет разгромлена. Поскольку для усиления 4-й танковой армии придется перебрасывать дивизии из 8-й армии и 1-й танковой армии, в распоряжении Э. Манштейна не оставалось войск для обороны на восточном берегу Днепра. В конце дня 14 сентября Гитлер приказал Э. Манштейну и Г. Клюге прибыть к нему на следующий день для личного доклада.

С утра 15 сентября в ставке фюрера царило настроение, близкое к панике, что было вызвано потерей Нежина. Командование ОКХ распорядилось, чтобы группа армий «Центр» ускорила отвод своих войск, который уже начался, с целью высвободить соединения для группы армий «Юг». После прибытия Э. Манштейна и Г. Клюге Гитлер потребовал от Г. Клюге перебросить в группу армий «Юг» четыре дивизии. Одновременно он дал согласие на общее отступление группы армий «Центр» на рубежи «Вотан» (на Днепре) и «Пантера». Однако к концу дня он начал сомневаться, и, перед тем как Г. Клюге покинул ставку, Гитлер проинструктировал его, чтобы отступление осуществлялось поэтапно и «не слишком скорыми темпами». Он заявил, что не заинтересован, чтобы операция прошла быстро. Любой значительный отвод войск должен проходить только после получения его личного разрешения.

Для группы армий «Юг» решение отойти за Днепр было благом, несмотря на то что оно требовало решения задач, которые, как никогда прежде, должны были стать для войск и командиров суровым испытанием на подготовленность и стойкость. Первой задачей было вывести из боев разрозненные части 4-й танковой армии, что было выполнено в ночное время 16 и 17 сентября. Г. Гот назвал этот маневр «двумя огромными скачками назад», в результате чего армия снова обрела некоторую свободу маневра и восстановила контакт между своими частями. Следующий шаг по переброске соединений 4-й танковой, 8-й и 1-й танковой армий за Днепр был более сложным и опасным. В распоряжении трех армий, ширина фронта которых составляла более 600 км, было всего пять переправ в районе Киева, Канева, Черкасс, Кременчуга и Днепропетровска. Переправляться на другой берег реки означало дробить силы, создавать предмостные укрепления, которые было необходимо удерживать до того, как все войска переправятся на другую сторону. На противоположном берегу следовало также создавать и расширять плацдармы с целью не допустить создания русскими на незащищенных участках на западном берегу своих плацдармов.

Для усовершенствования переправ удалось сделать очень мало. Между штабами группы армий «Юг» и 8-й армии возникли споры о том, кто будет обеспечивать саперами и средствами переправы плацдарм в районе Черкасс, который быстро заполнился эвакуируемым скотом и различным имуществом. В последний момент Гитлер еще более усложнил задачу, настояв на том, чтобы 1-я танковая армия усилила оборону плацдарма в районе Запорожья, обеспечив тем самым защиту находящегося рядом никопольского месторождения марганца. Манера Гитлера подчинять законы тактики интересам экономики снова оказала пагубный эффект на ход операции. В результате Э. Манштейну пришлось для выполнения распоряжения фюрера выделить почти все соединения, которыми он располагал и которые мог бы использовать для укрепления ослабленного левого фланга группы армий, для обороны бесполезного с военной точки зрения плацдарма в районе Запорожья.

На совещании 15 сентября Э. Манштейн настаивал на скорейшей передаче в группу армий «Юг» недавно обещанных ему четырех дивизий из состава группы армий «Центр». В течение дня соответствующие приказы на переброску были переданы в две дивизии. Однако к тому времени, когда Г. Клюге покидал ставку фюрера, ему были отданы два противоречивших друг другу распоряжения: как можно скорее передать дивизии в группу армий «Юг» и в то же время осуществлять отступление на рубеж «Пантера» медленными темпами. Последнее совпадало с намерениями самого Г. Клюге, поэтому он и не спешил начинать общий отход и отдал соответствующий приказ только через три дня. В этом приказе он подчеркнул, что армии должны отойти на рубеж «Пантера» не позднее 10 октября. В результате войска группы армий оставались связанными тяжелыми боями на собственном участке фронта. Соответственно, передача двух – четырех дивизий в группу армий «Юг» сначала была отложена, а потом и совсем отменена.

С оперативной точки зрения решение Г. Клюге отступать медленными темпами давало советской Ставке возможность продолжать выполнение двух опаснейших для немцев наступательных операций: первый удар наносился в направлении на Смоленск, а второй – к Днепру, в стык между войсками групп армий «Центр» и «Юг». В то время как Западный фронт теснил правый фланг 4-й армии юго-восточнее Смоленска, Калининский фронт под командованием генерала А.И. Еременко нанес удар севернее города по обе стороны от разграничительной линии между войсками немецких 3-й танковой и 4-й армий. 16 и 18 сентября южнее Десны, перед правым флангом 2-й армии, Центральный фронт ввел в бой по одному свежему гвардейскому механизированному корпусу. В течение двух последующих дней, не ослабляя напора на Днепровском направлении, он нанес удар на расходящихся направлениях через Десну по обе стороны от Чернигова. После первого же удара фланг немецкой 2-й армии был разгромлен. В записях группы армий отмечается, что 19 сентября оборонявшаяся восточнее Чернигова венгерская дивизия была «полностью разгромлена».

В период с 20 по 23 сентября катастрофическое развитие событий на обоих флангах заставило Г. фон Клюге отказаться от прежнего плана постепенного отхода. Севернее Смоленска войска Калининского фронта прорвали оборону 3-й танковой армии на правом фланге, заняли Демидов и стали угрожать позициям «Пантера». Юго-восточнее Смоленска начала рассыпаться оборона 4-й армии. На участке 2-й армии восточнее Чернигова Центральный фронт начал наступление в обход фланга армии на север, в направлении на Гомель, являвшийся важнейшим железнодорожным и шоссейным узлом южной части фронта группы армий «Центр».

В последнюю неделю месяца отступление группы армий «Юг» превратилось в состязания с русскими за то, кто первым займет правый берег Днепра. 19 сентября части К.К. Рокоссовского переправились через реку Припять в районе ее слияния с Днепром. До конца месяца они создали по обоим берегам Припяти плацдарм, протянувшийся на 25 км на запад, до Чернобыля.

Намереваясь не дать немцам закрепиться на Днепре и тем самым загнать их в тупик, Ставка поставила фронтам и армиям задачу форсировать Днепр с ходу. Солдатам и офицерам, отличившимся при переправе через реку, была обещана высшая награда страны, звание Героя Советского Союза. Способ переправы был везде одинаковым, примитивным, но осуществлявшимся в массовом порядке и с огромным упорством и поэтому эффективным. Например, в районе Букрина, в 70 км от Киева, четверо солдат гвардейской роты автоматчиков форсировали реку на лодке 22 сентября, после наступления темноты. Они высадились на берег, который на этом участке был крутым, и взобрались на несколько десятков метров вверх, на вершину холма, где вступили в перестрелку с охранением немцев. За ними прибыли следующие партии солдат. До наступления дня сюда переправилась целая рота, которая организовала опорный пункт на господствующей высоте. Затем, подобно процессии муравьев, переправу начала вся 3-я гвардейская танковая армия. Пехотинцы использовали для переправы все, что могло держаться на воде: бревна, автомобильные камеры, деревянные двери, даже прессованное сено. Одновременно саперы наводили переправу для тяжелой техники, а артиллерия с восточного берега осуществляла огневую поддержку переправлявшихся войск. Четверо автоматчиков стали Героями Советского Союза. Советская Ставка, желая поддержать наступательный порыв войск и как будто намереваясь вымостить переправы через Днепр медалями, наградила званием Героя Советского Союза 2 тыс. солдат и офицеров. Еще 10 тыс. человек были отмечены другими наградами[125]125
  ИВОВ. Т. 3. С. 327–333.


[Закрыть].