Текст книги "Вепри"

Глава 24

Прижав, как можно плотнее стул к дверной ручке, Сергей сделал глубокий вдох и прошелся широким уверенным шагом вдоль гостиной. Как же сейчас ему было легко и упоительно на душе. Его переполняло чувство необъяснимой эйфории от недавно приобретенной свободы и торжества карающего правосудия. Боже, сколько лет он ее терпел. Сколько пережил унижений, насмешек и плевков в душу. Почти двенадцать лет рабства. И кто знает кому было хуже: Соломону Нортапу среди белых садистов или ему -любящему и преданному мужу. Но теперь все это в прошлом. Все позади. И ни шагу назад. Пусть хнычет. Пусть просит. Пусть даже слезно извиняется. Это абсолютно ничего не изменит. Хватит! Всему есть предел и его терпению тоже.

Сергей вальяжно уселся на стул, дерзко задрав на него ногу на стол. Ужасно хотелось затянуться. Ангелина не переносила запах табака, из-за чего много лет назад ему пришлось отказаться от вредной привычки и забыть о курении на долгие годы. Но теперь ее слова для него ничего не значили. И если она когда-либо все же сможет у него выканючить прощение, их роли уже точно поменяются навсегда. Ее первый урок воспитания прошел успешно.

В подвале долго она не продержится. Там сыро, мерзко и темно. А еще там мыши и разлагающийся труп. Можно сказать она в аду – там, где ей самое место. Так пусть там и остается – воскликнул Сергей. Но очередной волны эйфории, как ранее уже не последовало. Стало даже как-то немного не по себе от того, что в их семейные разборки невольно втянулся его покойный брат. Ему бы уже давно на небеса, а приходится стать что ли пугалом для нерадивых жен. Не правильно все это.

Ну сколько еще? Минута? Две? И прозвучат мольбы о помощи. Даже трудно представить, что она сейчас там испытывает. Сергей ухмыльнулся. Ему стало неимоверно любопытно смог ли гнев и ненависть к нему перерасти в страх, одиночество и отчаяние.

– Твааарь, – донеслось из подвала.

Что ж. Значит момент отчаяние еще не пришел. Надо отдать должное – чтобы не случилось в ней всегда присутствовал твердый несгибаемый стержень. К сожалению, с ее скверным характером все это приводило к необратимым последствиям. Сергей вспомнил, как досталось одному из продавцов в продуктовом магазине, доставшему сыр с прилавка, не надев при этом перчаток. Несколько минут она истязала его, бесконечно говоря о его непрофессиональных качествах. Когда этого ей показалось мало, она стала выставлять его на всеобщее обозрение перед заходившими в магазин покупателями и снимала все это на видео. Бедолага не знал куда ему деваться. Он извинялся, предлагал заменить товар, совал ей в карманы деньги. Лишь бы она ушла. Но она сделала все, чтобы он там больше не работал.

Сергей встал и задумчиво прошелся вдоль гостиной. А что если она ни за что не сдастся? Что если теперь она его возненавидит, подаст на развод и заберет детей? Некогда вселяющая радость и счастье эйфория стала быстро угасать, сменяясь совсем другими противоположными чувствами. Внутри появилась опустошенность и внезапно возникшая усталость. Стали приходить мысли о том, что в порыве злости он так сильно ее бросил вниз, что она могла сломать даже себе руку или может быть ногу. И как он произошедшее объяснит детям? Они как и Ангелина возненавидят его, а что еще хуже будут по-настоящему бояться. ЧТО ОН НАДЕЛАЛ?

– Су-ка, – прозвучало за дверью.

В ее голосе содержалось столько ненависти и злости, что Сергею показалось, что она вот-вот ворвется в гостиную, чтобы его убить.

А может, освободившись от этих душащих оков, я снова обрету свободу? Она никогда не изменится. И это надо признать. Он поступил отвратительно и недостойно мужчины, но что его ждет даже если он услышит вымученное признание и раскаяние того как она вела себя этим вечером не говоря уже о двенадцати лет их совместной жизни?

Будет тяжело, но я справлюсь. Сколько веревочке не виться, а конец все равно найдется. И как не странно, найдется он именно здесь – в глухой деревне, на похоронах и так далеко от дома. Удивительно непредсказуемая жизнь. Хотя, увидев ее впервые, он бы тоже не решился бы даже предположить, что она станет его женой и родит ему двух замечательных детей.

Он снова сел. Ноги поджались под стулом, а холодные мокрые ладони закрыли лицо. Столько лет вместе… и что теперь? Снова бары, пьяные танцы и глупые надежды? Вот только ему уже не восемнадцать лет. Сможет ли он теперь найти ту, что заставит его сердце снова биться по новой? Или судьба уготовила ему одиночество до конца его лет?

Сергей встал. Эйфория полностью покинула его и на душе стало очень противно. Сладкое чувство мести и справедливости, воплотившееся в необузданную спонтанную агрессию, таившуюся в нем годами, испарилась на глазах, словно облачко вылетевшего пара. Зачем он освободил своих демонов? Он ведь знал, что злость поражает злость, а насилие нельзя оправдать ничем.

Что теперь делать? Сможет ли она простить его за такой чудовищный поступок? А если нет? Удары сердца участились, а ладони снова стали потными. Но что самое страшное, даже если она его и помилует, жизни у них уже все равно не будет. Чувство мести не отпустит ее никогда. До конца своих дней она будет вспоминать ему это и распиливать по частям. Он знает ее слишком хорошо, чтобы надеяться на какой-то другой исход.

Сергей пододвинул стул и сел.

Уже ничего изменить нельзя. Время течет только в одном направлении. А с другой стороны сестра права – «Я не должен ничего терпеть». И если нам суждено остаться вместе, то жить как раньше мы точно больше не будем.

«Я не позволю себя унижать так как раньше. В этот раз я пойду до конца. И пусть боги рассудят».

– Сеее-реее-жааа. Пооо-мооо-гиии.

«Разве так просят нуждающиеся? Или молят раскаивающиеся? Твое время еще не пришло, дитя».

Глава 25

Убедившись, что дети заснули, Вероника осторожно встала и вышла из комнаты. Узкий коридор остался позади, а за ним и половина лестницы. Теперь она четко видела стол, горевшую свечу и Сергея. Его лицо постоянно менялось, рисуя на нем целую гамму всяческих эмоций. Губы, щеки, рот и брови – искривлялись, сжимались, растягивались, поднимались и отпускались. Таким она его не видела еще никогда. Что с ним случилось? И где Ангелина? Неужели он перестал быть слюнтяем?

– Что ты сделал Сергей? – осторожно спросила Вероника.

– То, что должен был!

Его слова вырвались из него очень грубыми и бездушными, без какой-либо жалости и угрызения. Веронике даже показалось, что перед ней сидит совсем другой человек, точно не похожий на ее брата, которого она знала столько лет.

– Давай поговорим, – мягко и легко попросила сестра. Сначала она решила привести его в чувства. То, что с ним творилось пугало ее как буря, несущая молнии.

– Думаешь она не заслужила? – Сергей посмотрел на нее горящими глазами, словно перенял их у своей же жены. – Она годами высасывала из меня душу. Пока от нее ничего не осталось.

– Сереж, ты всегда был и будешь хорошим человеком. Ты все, что мог делал для семьи, намного больше, чем те кого я встречала в своей жизни. Я не знаю чего ей могло не хватать?

– Видимо НЕДОСТАТОЧНО, – заорал Сергей и посмотрел на подпертую дверь.

– Она там?

Сергей впервые за все время их разговора посмотрел на свою сестру как прежде. Ей даже показалось, что ему стало стыдно и горько за содеянное.

– Да.

Ее переполняли смешанные чувства. По-женски она ее ненавидела всем сердцем, которое уже давно требовало мести. Но в отличие от нее у брата была семья и он сохранял и берег ее столько лет, что ей даже не снилось. Не перегнул он ли он палку, бросив ее как шкодливого котенка в подвал. Она ведь могла запросто расшибиться в лепешку.

– Сереж, – начала Вероника, -я тебя очень хорошо понимаю. Ты многое лет терпел ее скверный характер. Ты намучился, настрадался и устал. Просто накопилось и вырвалось. Но нельзя переходить черту.

– Она харкнула в меня! Я чувствовал, как ее слюна стекает по моему лицу. Хватит! Не могу больше терпеть ее унижений.

– Я знаю. Она заслужила. Но теперь ты должен ей помочь. Дай ей шанс найти правильный путь.

Стук. Стук. Стук.

Три глухих удара разнеслись по гостиной словно колокол, упавший с колокольни во время чумы.

– Она пришла за мной, – произнес Сергей. – У нее один только путь – уничтожить меня, как мужчину.

– Я прошу тебя, не делай того, о чем ты потом можешь пожалеть, – попросила сестра и встала из-за стола.

Она подошла к лестнице и взглянула на мрачное лицо Сергея. Этот разговор предназначался только им двоим. Ей не стоит больше здесь оставаться. Тем более оставлять детей ночью одних, она очень боялась.

Глава 26

Сергей не сводил глаз с двери. Он чувствовал, как пульсирует кровь в ушах и стучится сердце. Ноги налились свинцом, непосильными путами, приковавшими его к полу. Что его ждет, когда он ее откроет. Глупо думать, что она поднялась наверх вся в слезах и раскаявшись попросит искренних извинений, признав какой она была стервой все эти долгие годы. Чушь! Даже в мыслях у нее такого нет и не может быть. Он прожил с ней слишком долго, чтобы верить в такие нелепые глупости. Теперь ход Ангелины. И зная ее пощады не будет. За то, что он сделал, она раздавит его как мелкую букашку.

«Да плевать я хотел. Открою дверь и не дай бог она снова начнет себя вести так как и раньше. Если урок не усвоен его стоит повторить. И пусть эта ночь будет долгая и мучительная для них обоих. Зато утро изменит их жизнь навсегда».

Его тяжелые ноги повели его вперед. Сердце стало словно один большой нефтяной насос на буровой платформе «Сахалин-1». Рука дрожала, немела и не слушалась, но все же убрала стул и открыла дверь.

Сергей ожидал все, что угодно: выброс едкой ядовитой слюны, удар в лицо или хотя бы болючий кровавый укус, но только не то что увидел. За дверью была лишь пустота и кромешная тьма.

– Ангелина?

Он шагнул вперед. Что если она потеряла сознание и снова упала вниз. Или возможно затаилась и попросту поджидает его там с молотком в руках. В любом случае надо быть осторожным. Свечка осталась догорать на столе, но ее телефон лежал в его кармане. Пока она не успокоится он ей точно не понадобиться. А ему сейчас будет как раз впрок. Рука, как и прежде тряслась как желе на стиральной машине. Прошла целая вечность пока его пальцы попали на нужную иконку и включили фонарик.

Нога опустилась на первую половицу. Как же сейчас ему не хватало сестры. Но этот бой только для него. И ему одному придется пройти этот путь от начала и до конца.

– Где ты прячешься мой медвежоночек? – ласково позвал Сергей. – Я думаю нам есть что обсудить.

Сергей дошел до середины лестницы и осветил все, что находилось под ней. Ее там не было.

– Да я погорячился. Признаю – вспылил. Но ты ведь тоже была не права. Давай обсудим. Я верю, что мы все еще можем изменить наши отношения. Сделать так, что каждому из нас будет приятно и легко находиться с его второй половинкой.

Его кроссовок наступил на деревянный пол подвала. На этот раз он хорошенько оглядел все под ногами, чтобы снова никуда не вляпаться.

– Я люблю тебя мой медвежонок. А ты…

Сергей замер. В нескольких шагах от него лежали три пары ног.

Окоченев от страха, он больше не то что не мог пошевелиться, он даже не в силах был сделать и вздоха. Тусклый свет едва доходил до тел, аккуратно сложенных возле стены. Но даже при нем, он точно мог разглядеть свою жену. Ее глаза были открыты, но она смотрела как будто сквозь него. Грудь не двигалась. Судя по всему она была мертва! У Сергея замерло сердце. Он не понимал, как это все могло произойти. Может это какой-то розыгрыш? Нет. Она никогда не умела шутить. Тем более рядом с ней лежал Артур, а за ним еще одно тело, накрытое старой грязной скатертью. Слишком много актеров, претворяющихся мертвыми.

Ноги Сергея подкосились, и он сел на пол. Как это могло случиться? Неужели зубастые осколки слов, вылетающие из их уст, как оружейная дробь могли привести к такому финалу? Они прожили двенадцать лет и всего одного раза хватило, чтобы вырвавшиеся демоны внутри него добились своего. Что теперь он скажет детям? А полиции? Это же он бросил ее сюда!

«Странно. А что здесь делает еще Артур? И почему они все лежат так правильно ровно?»

Нет он не уйдет отсюда, пока не померяет ее дыхание или пульс. Вдруг у нее шок, она все еще жива и нуждается в его помощи. С пульсом сложнее и можно ошибиться. Значит придется прислониться ухом ко рту. Лишь бы не оторвала его напоследок.

«Заткнись. Что если она и вправду умерла. Она твоя жена. Стерва и меггера на секундочку. Но все равно больно, как будто часть души вырезали. Мне кажется, я схожу с ума…»

Сергей подполз к ее телу: глаза открыты, руки по швам, признаки жизни полностью отсутствуют. Но он не простит себя, если уйдет отсюда, не узнав этого наверняка. Очень страшно. Надо собраться с силами.

Мышь пробежала около его ног, затем остановилась, посмотрела в его измученные глаза и снова вернулась в темноту. Веки Сергея закрылись – он не мог видеть ее мертвой. Но долго просидеть в таком состоянии все же не смог. Внутренний страх никуда не исчез и не растворился в горе, хотя оно затмило, казалось бы, все его чувства. Он все еще находился в темном сыром подвале, совсем один среди трех, кем-то аккуратно сложенных мертвецов.

Все что надо это пересилить себя и приложить к ней ухо Ангелины. Продержаться так всего три, ну может быть четыре секунды. И тогда все. Либо она жива, и он вытащит ее отсюда, либо все кончено. Браслеты. Тюрьма. И небо в клеточку. Дети его никогда не простят. По скатерти с трупом пробежала мышь.

Сергей поднял телефон и осветил покойника возле стенки. Чертовы мыши. Никак не уймутся. Одна из них забралась под край клеенчатой ткани и пробежала вдоль тела. Скатерть немного сползла, оголив страшное мертвое лицо его брата. Оно было повернуто в его сторону, а стеклянные глаза смотрели прямо на него. От такого ледяного взгляда стало до жути страшно.

«Хватит! Хватит быть слабаком. Просто сделай то, что должен».

Сергей почти согнул шею, но на половине пути остановился. Ему показалось, что он снова услышал какое-то шевеление под клеенкой. Он приподнял голову и снова осветил труп. Ничего не изменилось. Всего лишь показалось. Никаких мышей нет.

Наконец, собравшись с силами, он приложил ухо ко рту. Раз секунда. Дыхания нет. Два секунда. Что-то снова зашевелилось возле стенки. Три секунда. Так мыши не ползают, даже если их очень много. Четыре секунда. Сергей поднял голову и осветил соседний труп. Немой ужас бросил его тело в лихорадочную дрожь. Приподнятое туловище Глеба заняло статическое положение. Положение головы и ледяной взгляд не изменились – он, как и прежде не сводил с него глаз.

«Это все не по-настоящему. Труп не может сам по себе двигаться, шевелиться и вставать, когда ему вздумается».

Сергей отполз на несколько метров. Он не мог объяснить то, что видел сейчас перед своими глазами. Глеб не двигался, как и все остальные трупы. Но в отличии от них он почему-то теперь сидел и смотрел на него. Не сводя глаз с усопшего, он неожиданно вспомнил статью, на которую как-то годами раньше наткнулся в газете. Она называлась —«Оживший труп в Тверском морге». Там все подробно описывалось почему они иногда подергиваются и вздрагивают. Все это лишь химические процессы в мышечной ткани. И не более того. Стало немного легче.

Сергей встал, но поворачиваться к нему спиной все равно не решился. Лестница по его подсчетам была всего в трех метрах. Ничего, можно и так дойти – подумал он. Но сделав всего один единственный шаг, он тут же споткнулся о предмет на полу и с грохотом рухнул вниз. Телефон выскочил из рук и все погрузилось в тьму.

Он замер. Страх новой волной прокатился по всему телу. Слух обострился, став улавливать даже самые тихие шорохи. Сергей вытянул из-под себя молоток. Вчера, устроив здесь охоту на грызунов, он по собственной невнимательности забыл про него и не положил на место. Сам же теперь и поплатился. Дотянувшись до телефона, он снова осветил подвальное помещение. От нависшего ужаса его зрачки увеличились в несколько раз. Глеб больше не сидел на прежнем месте, теперь он стоял прямо над ним! Его костлявая рука ухватилась за его ногу и подтянула к себе.

Больше для него верить было не во что. Законы биологии, постулаты физики и даже заветы господа бога – в этом доме попросту не существовали. Труп мог прятаться, ходить и убивать. И, судя по всему, это именно он отправил на тот свет Артура прошлой ночью, а затем и его жену. Не без его помощи.

Рефлекторно или от испуга, молоток в руках Сергея хлестким ударом вошел в голову покойного брата. Сергей снова отполз, встал и бросился к лестнице. Смог ли он причинить ему вред – сейчас его это интересовало меньше всего. Он взбирался вверх, словно фонтан выпускал воду.

– ВЕРОНИКА! ВЕРОНИКА! ВЕРОНИКА!

Почти возле двери, что-то сильное и тяжелое ударило его в спину и сшибло с ног. Боль чудовищным нарывом захлестнуло тело. Встать не получилось, и он начал ползти.

– Вероника. Вероника.

В гостиной открылась дверь. Свет от свечи осветил его голову. Он не сдавался. Упираясь локтями в пол, извиваясь как раненная змея, он полз дальше. На втором этаже раздались быстрые шаги – его сестра спешила вниз.

«Она никогда меня не бросала и теперь мы справимся со всем вместе».

– Вероника!

На его травмированную спину наступила тяжелая нога и вжала в пол. Сергей закричал от нестерпимой острой боли. В глазах тут же потемнело, он чуть не потерял сознание, Подойдя к нему ближе, Глеб схватил его за волосы и поставил на колени.

– Вероника беги! – прохрипел Сергей.

В черепе будто хрустнул лед. Падающий свет догорающей свечи больше был не в силах прогнать окутывающую его тьму.

Глава 27

От крика, раздавшегося снизу, проснулись все в комнате. Дети подняли голову и испуганно посмотрели в чернильную пелену дверного проема.

– Не вставайте! – попросила их Вероника.

Первое, что приходило в голову, почему он мог так испуганно кричать – это скандал, переросший бог знает во что. И детям видеть этого точно не стоит. Больше всего она боялась, что в дело могли пойти кулаки или что еще хуже – ножи.

Брат еще раз прокричал ее имя. Его голос был полон ужаса. Вероника судорожно бросилась вниз.

От спешки она чуть не скатилась с лестницы, едва удержавшись за поручень. В гостиной свеча испускала последнее дыхание, но ей все еще удавалось освещать два мужских силуэта. Сергей лежал на полу, прижатый бежевым старым ботинком к полу. Бежевым? Ее сердце затряслось как сумасшедшее. Она посмотрела ему в лицо. И как бы она не хотела все отрицать в нескольких шагах от нее стоял ее мертвый брат. Бледный как смерть, с потрескивающими губами и грязными постаревшими глазницами. Она много слышала и читала о чудесных воскрешениях, к которым приводили врачебные ошибки. Но это был явно не тот случай – часть черепа Глеба имела вмятину точно не совместимую с жизнью. Он не мог быть живым!

Поставив Сергея на колени, он безжалостно свернул ему шею. Безжизненное тело упало на обшарпанный пол и больше не двигалось. Вероника отшатнулась, ее охватил самый настоящий ужас. Прижавшись к стене, она заревела, как пожарная сирена.

Не обращая на нее ни капли внимания, Глеб схватил труп и потащил в подвал.

У Вероники началась истерика – ее ноги подкосились и стали колошматить пол, на пальцах и в подбородке появилась неконтролируемая дрожь. Она не могла встать и даже просто успокоиться. Картина с убийством брата стояла перед глазами и как нервный тик управляла ее болезненным сознанием. Весь остальной мир отошел на второй план.

Сергей был тем единственным оплотом, на который Вероника всегда могла положиться. Она знала, что даже спустя годы пережить такую душевную травму у нее не получится. Это самое худшее, что могло случится. И что самое страшное – теперь она осталась совсем одна в этом проклятом пугающем доме, где стерлись все разумные границы привычного мира.

– Мама. Мама. Мама, – затрясла ее Юля.

Сколько времени она уже тут просидела? Достаточно долго, чтобы ее дочь оставалась беззащитной и чувствуя себя брошенной. Даня и Оля смотрели на них испуганными глазами сверху.

Фитиль от свечи начал гаснуть. Свет стал хаотически пульсировать. Но что самое страшное из подвала послышались шаги, сопровождаемые скрипами лестницы. Вероника попробовала встать – ноги все еще были ватными, но теперь они по крайней мере ее слушались. Ей надо немного времени, чтобы снова прийти в норму. Каких-то несколько секунд будет вполне достаточно. Но этого времени им не хватит, чтобы всем вместе выбежать из дома. Облокотившись о стену, Вероника выпрямила ноги и шагнула на лестницу.

– Бегите в комнату, – скомандовала она.

Дверь открылась и из нее вышел Глеб.

Вероника тяжелыми непослушными шагами преодолела первые пять ступенек. Юля как могла помогала ей. Гостиная поглощалась тьмой и наполнялась светом. Каждый раз, когда это происходило, он становился все ближе.

Добравшись почти до середины, она почувствовала, что снова может двигаться, как и раньше. Схватив дочь на руки, она бросилась с ней наверх. Свеча на столе испустила свой последний вздох и полностью погасла. Вокруг все потемнело. Теперь она не видела, как близко он смог к ним подобраться, но это и не надо было – вибрация лестницы говорила сама за себя. Вероника ускорилась и вбежала в узкий коридор. Из дальней комнаты выскочил пучок света, освещая им дорогу.

– Идите на свет, – выкрикнул Даня, махая рукой.

Вместе с Юлей они влетели в комнату и захлопнули дверь. Но Вероника прекрасно понимала, что на долго она его не сможет задержать.

– Шкаф, – заорала она. – Помогайте мне.

Она уперлась плечом, но он не поддавался. Слишком большой вес.

– Выкидывайте книги на пол.

Даня передал Юли фонарик и стал толкать стенку шкафа вместе с Вероникой. Оля хватала стопки книг и швыряли их вниз. В коридоре раздались скрипы.

– В раскачку, – окликнула Вероника. И хоть от восьмилетнего мальчика толку немного, но сейчас нужна была любая помощь.

Когда вторая полка опустела, шкаф, наконец, тронулся с места и они вразвалку протянули его на полметра. Только стоило им дотянуть его до двери, как та начала ходить ходуном. Ручка уперлась в самый край шкафа и не давала ей открыться.

– Еще, – скомандовала Вероника. Она хотела полностью заслонить дверной проем, считая, что так будет надежнее. – Ну же все вместе.

Оля и даже Юля подставили свои хрупкие плечи и помогли им протащить шкаф еще на полметра.

Когда дело было сделано все они отошли на безопасное расстояние и трепетом в душе созерцали, как их защитная конструкция шаталось и дергалось.

Удар. Еще удар.

Казалось, в один миг все разлетится в щепки, и он ворвется в комнату. Но пока дверь, подпертая шкафом, сопротивлялась и стойко держала удар.

– Мама, – зарыдала Оля. – Где мама и папа?

Вероника с глазами полными грусти посмотрела на шестилетнюю девочку. Очень скоро ей придется объяснить ей, что ее родителей больше нет. Господи, только бы не сегодня и не здесь.

Удар. Еще удар.

Шкаф покосился и чуть не упал. Вероника едва успела подскочить и выровнять его. Так долго он не продержится. Ее руки впились в него и больше не отпускали ни на секунду.

– Даня собирай книги и ставь их обратно, – крикнула Вероника. – Оля. Перестань реветь! Пожалуйста, только не сейчас. Мне нужна твоя помощь. Нам всем она нужна. Ты готова помогать?

Оля вытерла слезы и посмотрела на брата, кинувшегося поднимать и заново ставить книги на пыльные полки.

– Да, – процедила она.

Прекрасный ответ. Сейчас нужно чтобы все сплотились в команду. Шкаф снова накренился, но Вероника тут же поставила его на место.

– Тогда зайка, делай тоже самое, что и до этого, только с ним.

Оля послушна подбежала к соседнему шкафу и стала выкидывать книги.

– Мам, а мне продолжать светить?

– Да, котенок, Даня без тебя не справится. Ему нужен твой свет.

Удары стали слишком размашисты. Дверь в буквальном смысле готова была выскочить с петель. Вероника всем телом уперлась и старалась сдерживать ее.

Через несколько минут стало немного легче – разбросанные книги вернулись на свои места, увеличив значительно вес шкафа. Но этого веса все равно не хватало. Что дальше делать Дане говорить не пришлось. Среди остальных детей он был самым взрослым и самым смышлёным. Без лишних слов он сразу бросился к Оле. Вместе у них дело пошло гораздо быстрее.

Когда книг стало гораздо меньше Вероника предложила попробовать сдвинуть его.

Одной рукой она придерживала первый шкаф, а другой пыталась подтянуть второй. От того, что он поддался так легко у них округлись глаза. Медленно, тяжело, словно улитка по склону, но на удивление им пока удавалось двигать его все дальше и дальше. Дети, могли вполне заработать себе грыжи, но все же это намного лучше чем впустить то, что ломится к ним из коридора.

Поймав момент между ударами, Вероника подбежали к детям и протащила его до самой двери.

– Теперь книги, – не унималась она.

Все работали по налаженной схеме. И вскоре их стена стала действительно крепкой и надежной. Удары стали глухими и не такими страшными. Последняя книга замкнула пустую ячейку и теперь можно было немного передохнуть.

Они сели, облокотились на стену возле окна.

Удар. Еще удар.

– Когда-нибудь он ее сломает, – произнес тихо Даня.

– Мы сбежим отсюда намного раньше, – уверила его Вероника, хотя понимала, что он был прав. Но раскисать она никому не даст.

Удар. Еще удар.

Вероника с грустью осмотрела комнату. Больше они ничего не сделают – все тяжелое уже возле двери. Если их выстроенный барьер не выдержит, значит все…

Удар. Еще удар.

Все нервно смотрели лишь в одну точку. Когда же это все закончится? Как в нем может быть столько сил, чтобы не останавливаясь колотить без отдыха так долго?

Вероника взглянула на часы. Почти три часа ночи. До рассвета еще бесконечно долго.

Гроза за окном постепенно начала утихать, хотя раскаты грома все еще гремели откуда-то издалека.

В четыре часа ночи двадцать пять минут удары прекратились. Раздались скрипы старой лестницы.

Никто не спал. Под такой канонадой это было просто невозможно. Дети переглянулись между собой. На душе появилось некое чувство победы. Еще около часа они просидели молча, слушая, как он ходит по гостиной.

Пять часов тридцать шесть минут – он вернулся и удары снова продолжались. В это раз в двери сразу что-то хрустнуло. Это сильно напугало Олю, и она заплакала. Вероника протянула ей руку и прижала к груди. Даня обнял Юлю.

Удар. Еще удар.

Хруст становился все чаще. Больше никто из них не сомневался, что до утра дверь не дотянет.

– Разбирайте сумки, – выпалила Вероника и тут же встала. – Ищете все, что угодно, что может показаться для вас опасным.

Дети встрепенулись и стали вытаскивать вещи. Через несколько минут стало понятно, что кроме перочинного ножа и газового баллончика больше ничего нет.

Шесть часов пять минут. Часть дверной доски разлетелась и в прорезе показалась голова Глеба. Его черная рука вылезла из образовавшейся дыры и попыталась отодвинуть шкаф. Вероника схватила нож и с клокочущей яростью ударила по его пальцам. Один из них так и остался внутри комнаты. Ее мертвый брат отступил. Через несколько минут он снова спустился по лестнице.

Шесть часов сорок две минуты. Он снова вернулся. Но на этот раз с молотком. Удары продолжались с новой силой. Щепки от двери беспощадно начали разлетаться в разные стороны. Он колотил без остановки, как будто опаздывал на свои похороны.

Семь часов пятнадцать минут. Он выломал половину двери. Теперь между ними стояла лишь тонкая стенка шкафа. Удары молотка продолжались. Дети заревели навзрыд. Вероника вскочила и подняла нож. Глеб мог выломать оставшуюся часть и без труда зайти в комнату, но он попытался втиснуться в прорезь. Вероника в очередной раз ударила его ножом, но он даже не поморщился, продолжая втискиваться в прорезь.

Семь часов двадцать пять минут. Находясь так близко к цели, Глеб вылез обратно в коридор и скрылся в темноте.

Дождь перестал барабанить по крыше. Вероника отодвинула штору и впервые за столько долгое время увидела, ласкающие лучи восходящего солнца.