Текст книги "Демонтаж"

Проще говоря, Домажир купил у Вячеслава село ценой 600 гривен (примерно 120 килограмм серебра). Был обусловлен срок выплаты этой суммы, а до той поры поручителем за Домажира выступил Кузьма. Домажир до наступления установленного срока сбежал, не уплатив денег, а его сын вдобавок продал практически не принадлежащее ему село Здылу, который вывез из него челядь, скот, лошадей и зерно, очевидно, в другие свои владения. Кузьму при этом жестоко «кинули», он обязан уплатить как поручитель Вячеславу 600 гривен, почему он и требует разбирательства.

Что здесь можно сказать? За 800 лет на Руси ничего не поменялось.

Грамота № 531. Начало XIII века. Троицкий раскоп.

«От Ане покло ко Климяте (от Анны поклон Клименту). Брате господине, попецалуи о моемо орудье Коснятину (господин брат, позаботься о моем деле перед Константином). А ныне мзвета ему людеми (а теперь объяви ему перед людьми). Како еси возложило порукоу на мою сестру и на доцерь еи, назовало еси сьтру мою коровою и доцере блядею (по какой причине ты разгневался на мою сестру и ее дочь, называл сестру коровою, а ее дочь блядью). А нынеца Федо прьехаво, услышаво то слово и выгонало сьтру мою и хотело потяти (а теперь Федор, приехав, услышав тот упрек, и выгнал сестру мою и хотел убить). А нынеца, господине брате, согадаво со Воеламово, молови ему тако (а теперь, господин брат, посоветовавшись с Воеславом, скажи ему (то есть Константину) так). Еси возложило то слово, тако доведи (докажи свои обвинения). Аже ти возомолови Коснятино (если же скажет Константин). Дала руку за зяте (она поручилась за зятя). Ты же, браце господине, молови емо тако (ты же, господин брат, скажи ему так). Оже буду люди на мою сьтру, оже буду люди при комо буду дала руку за зяте, то те я во вине (если бы нашлись свидетели на мою сестру, если бы нашлись свидетели, при которых она якобы поручилась за зятя, тогда вина на мне). Ты пако, брате, испытаво, которое слово звело на мя поруку (ты же, брат, разузнай, какая причина возвела на меня гнев Константина). А буду люди на томо, тобе не сетра, а мужеви не жена (а если бы нашлись свидетели на том, я тебе не сестра и мужу не жена). Ты же мя и потении, не зеря на Федора (ты же меня и убей, не дожидаясь Федора). И даяла моя доци куны людеми с ызветомо, а заклада просила (моя дочь давала людям деньги (в рост) по всем правилам и просила заклад). И позовало мене во погосто (пусть вызовут меня для разбирательства). И язо прехала, оже онъ поехало проце, а рекя тако: Азо солю 4 дворяно по гривене сьбра (и я приехала, а он поехал прочь, сказав: „Шлю 4 дворян по гривне серебра“)».

Кстати археологи давно объяснили, что «Коснятин» – это всего лишь своеобразное произношение имени Константин. Однако историки по сей день пичкают нас рассказами о славном новгородском роде «Коснятиных». Возможно, указанные историки также считают, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это четыре человека. Специально для них сообщаем: «Нет, это всего два человека». Пусть возьмут себе на заметку.

Грамота № 61. XIII век. Неревский раскоп.

(начало не сохранено) «…з гостомо полотрьтиядесято гривьно сьрьбра (очевидно, речь идет о пересылке с „гостем“ 25 гривен серебром. Огромная по тем временам сумма)…» Пробел в тексте. «…истины 10 пудово мьду, а три годы, а Ное самъведаете, кодцо исправить, кодь, что взятии, а ко мне кажить о всьмо».

Слово «истина» означает здесь основной капитал. 10 пудов меда – так же значительная ценность. Упоминание при этом о трех годах, возможно, свидетельствует о задолженности этого меда. «Ное» означает имя собственное – Ной, который сам ведает, что исправить, что взять. В конце автор просит обо всем ему подробно рассказать впоследствии.

Грамота № 771. XIII век. Неревский раскоп.

«Офимия каже весте къ тобе (Офимия сообщает тебе весть). Гривну серьбра присли на дьвке (пришли гривну серебра за девку). Детятию присли весте (с ребенком пришли об этом весть). Ажь долго буде медляти, присли весте (если тебе придется долго медлить, то тоже пришли весть)».

Здесь как раз тот случай, когда Офимия не сама пишет письмо, а за нее это делает другой человек. «Девка» – это холопка, челядинка, уступленная адресату на время или насовсем за гривну серебра.

Грамота № 420. 30–60-е годы XIII века. Ильинский раскоп.

«От Панка къ Захарьи и ко Огафону. Продал сорок бобров Миляте за десять гривен серебра. Олна же взьмь серьбро (так что взяв серебро), то же даи бобры (дай еще бобров), а даи серьбро Захарьи (а серебро надо отдать Захарьи)».

Из этой грамоты мы имеем возможность узнать стоимость шкуры бобра в середине XIII века. Гривна серебра – 196 граммов, соответственно, 10 гривен – 1 килограмм 960 граммов. Почти два килограмма серебра. Делим на 40 шкур, получается, по курсу валюты на 1 января 2010 года, шкура бобра стоит ровно сто евро. Совсем не дешево, знаете ли!

Грамота № 481. Последняя треть XIII века. Суворовский раскоп.

«Поклонъ от ловца (рыбака) ко Остафии. Посли грамоту оже куны на сеть и наимиту (пришли письмо и деньги на покупку сети и оплату наемного работника). А роже, каковъ Зеиду Бог даст ловъ, тако възмуть (что касается ржи, то ее возвращение зависит от того, какой Бог даст Зеиду улов. Очевидно, пойманную рыбу Зеид должен был обменять на рожь)».

Грамота № 53. Конец XIII века. Неревский раскоп.

«Поклонъ от Потра к Марье. Покосиле семь пожню, и Озерици у мене сено отъяли (покосил семь покосов, а Озерицкие у меня сено отобрали). Спиши списокъ с купной грамоте да пришли семо (перепиши данные с купчей на землю и пришли сюда). Куды грамота поведе, дать ми розумно (куда грамоту показать, мне понятно)».

Обычный человек купил себе участки для произведения на них покоса сена, но местные жители после того, как он закончил покос, сено отобрали. Теперь он просит свою жену, чтобы она прислала ему документы для подтверждения права на владение участками.

Грамота № 445. Первая половина XIV века. Найдена при рытье траншеи по пр. Ленина, на торговой стороне.

«Всяло горончаро (взял гончар) 2 сорока куницею, кобылу, 3 кожи, шапка, сани, хомуты. А целовало еси ко мнь (а ты клялся мне вернуть в срок взятое имущество), а не прислало еси (а ничего не вернул). Ясо погибло (я разорен)».

Хотя письмо лишено обращения и называет гончара в третьем лице, тем не менее он и являлся его адресатом, который не вернул долг.

Грамота № 50. XIV век. Неревский раскоп. В грамоте сохранились не все слова.

«3 дежи (кадки) трьтие… Радославомо дижя семая (седьмая кадка Радослава). Воислали 2 дежи (выслали 2 кадки)… дослаля не половия 13 улоки (половье – натуральный оброк, улка – очевидно, мера измерения объема). За Олександромо лонеского жита 13 улоки (за Александром прошлогоднего ячменя 13 улков). Олександре дале Коромолнику 3 улки верши (Александр дал Коромолнику 3 улки ярового хлеба). Волосе на Хомутини у… искорми (Волос из Хомутина у… накорми). Ладога 3 дежи (Ладога 3 кадки). Ондришку 4 улики искормили (Андрейке 4 улики скормили). 14 улки овиса Олександръ с Волосомо (14 улков овса Александр с Волосом)».

Данная грамота принадлежит людям, которые пользуются старинными, неизвестными мерами объема (а ведь это XIV век). К тому же Радослав, Ладога и Волос (Велес) – ведические славянские имена, они не могли принадлежать христианам. Весьма нехарактерный для ильменской местности факт, тем не менее имеющий место.

Грамота № 474. Конец XIV века (примерно 1380 год). Суворовский раскоп.

«…ця, господине, пережата черось меже детьее моихъ и жонъ (нарушена межа, принадлежащая моим детям и жене). Жона моя зобижона (жену мою обидели). Бога деля, господине оборони (ради Бога, господин, защити). Аз тоби клан… (очевидно, я тебе кланяюсь)».

Русские правовые кодексы предусматривали наказание за нарушение межи. По нормам Русской Правды: «А иже межу переорет (перепашет), либо перетес (перекосит), то за обиду 12 гривен». Весьма большая сумма.

Перед нами заявление о нарушении имущественных прав. Но автор хлопочет не о своей земле, а об участке, принадлежащем его жене и детям. Это обстоятельство заставляет припомнить статью 94 Русской Правды, трактующую существование в Древней Руси (историки XIV век на Руси относят к древнему периоду) раздельной собственности супругов. В указанной статье говорится о том, что после смерти первой жены, если вдовец, снова женившись, решил передать второй жене участок первой супруги, то дети от первого брака имеют право на участок своей матери. Следовательно, муж не получал наследственной доли в имуществе жены, а только управлял этим имуществом.

* * *

Мы привели тексты самых обычных берестяных грамот и ответственно заявляем, что существенных, коренных отличий от других грамот они не содержат. Совпал ли их смысл с нашими предположениями и ожиданиями? Однозначно нет. Тексты берестяных грамот никак не соответствуют академической версии. Они ее не подтверждают.

С иностранными купцами вообще недоразумение. Не писали эти купцы друг дружке совсем. Ни один занюханный Диего не написал никакому Антонио или Гансу даже строчки. Так как же, граждане историки, у нас насчет всемирной торговли? Может, потрудитесь объяснить, почему археологи ни одной иностранной купеческой записки не обнаружили?

Однако рано мы обрадовались! Не долго музыка играла, не долго фрайер танцевал… Нашли-таки историки веские доказательства того, что обсуждаемое место было центром европейской торговли. Целую иноземную факторию откопали (в прямом смысле откопали). Любого несогласного или сомневающегося такой факт разит наповал, и ему ничего не остается, как только лежать вповалку.

Фактория вышеназванная располагалась в Готском дворе, и раскоп, который здесь произвели, назвали Готским. Понятно, когда целый двор готических мужиков собрался, это не меньше чем европейскую торговлю обозначает. Стали бы эти готические мужики по всяким перифериям шляться?

Наверное, всем интересно, что же такого замечательного выкопали в Готском дворе? А выкопали там целую грамоту! Одну всего, правда, но очень ценную и очень готическую. Номер этой грамоте присвоили 488. По ней-то историки и вычислили, что вот это место, которое теперь именуется Великий Новгород, было скопищем иностранных торговцев, кои лезли сюда необозримыми толпами, сбивались в огромные кучи и чего-то продавали.

Приводить оригинальный текст грамоты, возможно, не представит интереса, потому как не все еще сегодня на Руси настолько владеют латинским языком, чтобы читать его в готическом исполнении. Мы лучше приведем результаты прочтения и палеографического анализа изложенного в грамоте исследователем Д. А. Дрбоглавом:

«Текст грамоты написан мелким готическим обиходным курсивом, на латинском языке. Первые три строки содержат 1 и 2 параграфы 94-го псалма Давида из Ветхого Завета. Текст не обнаруживает расхождений с каноническими текстами 94-го псалма в изданиях Библии на латинском языке. Четвертая строка содержит указание следующих одна за другой частей литургического комплекса, связанного с Девой Марией. Пятая строка переводится как: „Книги священного Завета. В апрельские календы – три чтения из Евангелия“. Шестая строка содержит текст: „Бог есть и…“.

Детальный анализ всех частей позволяет высказать соображения, подводящие к датировке написания грамоты».

В разделе датировки у Д. А. Дрбоглава делается такое предположение:

«Над буквой „i“ еще не заметно последовательного использования точки, в то время как ее наличие могло бы более убедительно свидетельствовать о XV веке, как о более вероятном времени написания грамоты… Конец XIV начало XV веков представляется наиболее вероятным временем составления грамоты № 488».

Вот теперь всем видно и понятно, раз тут аж два псалма нашли, значит, торговал означенный Новгород со всей ивановской, в смысле со всем миром. Разве поехали бы эти готические мужики в какое захолустье? Им непременно центр всей торговли подавай. И правильно! Чего мелочиться?

Откуда же эти смелые готические мужики к нам на Русь пожаловали? Кто их сюда, интересно, направил? Судя по тому, что двор у нас не остготский и не вестготский, значит, прибыли они не иначе как из IV века новой эры. И направил их, стало быть, не ниже чем сам Германарих. Хотя вот неувязка, Германарих хоть и долго прожил, говорят до ста лет, но тут другое измерение получается. С IV века до XIV не сто, а целая тысяча выходит. Не мог старик столько протянуть, да и готические мужики, пожалуй, тоже.

Может, историки готических мужиков с готическим стилем перепутали? Действительно, был такой стиль в архитектуре Европы, наравне с мавританским, арабским, перпендикулярным и т. п. Только этот стиль торговать не ездил. Он больше по заборам сидел и еще из него крыши делали. А вот чтобы пеньку на воск менять, так этого за ним не замечалось.

Тогда, если никаких готических мужиков в XIV веке существовать не могло, откуда же Готский двор взялся? С чего это историки двор Готским решили обозвать? Так тут все просто. Помните, как псалмы написаны? «Мелким готическим обиходным курсивом». Вот и вся разгадка. Как только кто-то выронил бересту с «мелким готическим курсивом», так двор сразу и стал «Готическим», а захолустье, естественно, центром европейской торговли.

Чтобы внести для читателя некоторую ясность с Готским двором, поясним, что «Готский двор» – это всего лишь неудачная попытка привязать Новгород (на Волхве) к торговле с Готландией, основным партнером которой в торговых делах на самом деле являлся Смоленск.

«Смоленск имел знатную торговлю с Ригою, с Готландиею и с немецкими городами, чему доказательством служит договор, заключенный с ними смоленским князем Мстиславом Даниловичем в 1228 году».

Так что Смоленск, а не Новгород (на Волхве) заключал договора о торговле с европейскими соседями. Весьма интересным и показательным нам представляется окончание текста договора 1228 года:

«5. Когда смоленский князь идет на войну, то ему не брать немцев с собою, разве они сами захотят участвовать в походе. И россиян не принуждать к военной службе в земле немецкой.

6. Епископ Рижский, мастер Фолкун и все другие рижские властители признают Двину вольною, от устья до вершин ее, для судоходства россиян и немцев. Если – чего Боже избави – ладия русская или немецкая повредится, то гость может везде пристать к берегу, выгрузить товар и нанять людей для вспоможения; но им более договорной цены с него не требовать.

Сия грамота имеет для Полоцка и Витебска то же действие, что и для Смоленска. Она писана при священнике Иоанне, мастере Фолкуне и многих купцах рижского царства, приложивших к ней свои печати…»

Сведений же о подобных договорах с участием Новгорода (на Волхве) история не содержит. Новгородский двор, который историкам неймется представить торговым, можно было бы обозвать «Готландским», а не «Готским». Да вот беда, «готландского обиходного курсива» в природе никогда не существовало.

Имеется множество упоминаний об интенсивном участии Пскова в делах торговых. Это не может вызывать сомнений, поскольку Псков имел непосредственный выход в Финский залив Балтийского моря через Чудское озеро и Нарву.

Упоминание в смоленском договоре 1228 года Полоцка не случайно, ведь именно через Полоцк и Витебск, стоящих на Двине (Даугаве), проходил настоящий «Великий торговый путь из варяг в греки».

* * *

Говоря о берестяных грамотах, уместно привести высказывание Андрея Анатольевича Зализняка, известного российского лингвиста:

«Любопытное отклонение состоит в том, что все-таки есть некоторые более длинные письма, нарушающие принцип лаконизма. Это, как правило, женские письма. Они в иной тональности, и нет ограничения на кратчайший объем. Надо сказать, сам факт, что какие-то письма написаны женщинами, был чудовищным сюрпризом для историков. Представить себе, что была хотя бы одна женщина, не княгиня, а просто новгородская жительница, которая умела писать, совершенно не входило в традиционные понятия историков».

Не только грамотные женщины, но и грамотные люди низшего сословия не укладывались в сознание многих историков до того момента, как обнаружили первую берестяную грамоту. Мы уже обсуждали, какими низкоморальными уродами ученые показывают наших предков, в полной мере это относится и к вопросам грамотности. Берестяные грамоты самим своим существованием доказали беспочвенность подобных суждений.

Хотя и тут находятся «мудрецы», которые утверждают, что берестяные грамоты – это всего лишь свидетельства трудов профессиональных писцов. Якобы в ходу была привычка обращаться к профессиональным писцам, с целью продиктовать кому-нибудь письмо, а те за небольшое вознаграждение с удовольствием это исполняли.

Подобные сомнения рассеивают даже не сами берестяные грамоты, а «орудия», которыми эти грамоты писались, – железные, бронзовые, костяные стержни-писала. Таких писал на одном только Неревском раскопе найдено свыше семидесяти. Далекий предок авторучки был не редким предметом, а такой же бытовой вещью, как гребень или нож. Наивно думать, что семьдесят писал потеряно в одном месте профессиональными писцами. Они потеряны людьми, жившими здесь и писавшими письма без посторонней помощи.

Еще один аргумент в пользу поголовной грамотности, который сможет понять и оценить истинно русский человек: каменные стены церквей покрыты древними процарапанными надписями.

Такие надписи, их называют «граффити», в изобилии испещрили стены Софийского собора, знаменитых церквей Спаса-Нередицы, Федора Стратилата, Николы на Липне и многих других. Часть этих надписей носит служебный характер. Например, в церкви Николы на Липне в алтаре, где во время богослужения помещались священнослужители, на стенах записаны дни поминания умерших. Но большинство надписей находится там, где во время службы помещались не церковники, а прихожане.

В. Л. Янин пишет об этом так:

«Своим происхождением такие граффити обязаны скуке церковного обряда. Вместо того чтобы молиться, прихожане извлекали из кожаных чехлов свои „перья“ и царапали стены. Порой надписи благочестивы: „Господи, помоги рабу своему“, но чаще мысли владельца „писала“ были далеки от благочестия. Он оставлял деловые записи, подобные записям на бересте. Так, на стенах церкви Спаса-Нередицы нацарапано: „На Лукинъ день взяла проскурница пшеницю“, „Лазорь писал грамоту“. Или рисовали картинки. Или кто повторял азбуку, особенно если ему было немного лет. И во всех случаях инструментом для письма по штукатурке служил стержень, применявшийся для писания на бересте. Вполне понятно, что до открытия берестяных грамот обилие надписей, процарапанных на церковных стенах, казалось загадочным, а в орудии письма на штукатурке предполагали шило или обычный гвоздь».

Берестяные грамоты не были узко новгородским явлением. Они широко употреблялись на Руси. Берестяные грамоты найдены в Смоленске, где работала экспедиция Московского университета под руководством Д. А. Авдусина. Экспедиция Г. П. Гроздилова обнаружила древние берестяные тексты в Пскове. С 1966 года экспедиция Института археологии ведет успешные раскопки в Старой Руссе. В 1980 году берестяную грамоту нашел при раскопках в белорусском городе Мстиславе археолог Л. В. Алексеев. В 1983 году первая находка была сделана в Твери.

Новгородские грамоты на бересте являются одним из самых замечательных открытий отечественной археологии XX столетия. Их называют и драгоценными свитками березовой коры, и самым поразительным чудом человеческого познания. В действительности они такими и являются.

А вот объявить их находку сенсацией поторопились. Сенсация – это то, что производит переворот в науке и выводит ее на более высокий уровень. Случилось ли это с наукой историей? Абсолютно нет! Тексты «драгоценных свитков березовой коры» подогнали под академическую версию, провели торжественный митинг, похлопали в ладоши. Собственно, научную сенсацию на этом объявили «закрытой», поскольку для академической версии она больше не представляет интереса. Дальнейшие тексты берестяных грамот признали считать выполняющими декоративную роль к уже имеющимся. Только вот с нашей точки зрения, грамоты на бересте – «самое поразительное чудо человеческого познания», своего слова еще не сказали.

Отличительной чертой берестяных грамот является их независимое происхождение. В официальных исторических текстах легко отыскиваются следы последующей корреляции и подгонки под «нужды политического момента». Ни одна историческая летопись не является беспристрастным, нейтральным изложением. Берестяные грамоты полностью лишены этого недостатка. Лингвист А. А. Зализняк так высказался на данную тему:

«Берестяные грамоты оказались прямой противоположностью. Это записки, касающиеся ровно той части древней жизни, которая всегда скрывалась официальной литературой, всегда считалась недостойной фиксации. Это простейшие записки внутри семьи или от хозяина дома к домочадцам, или к зависящим от него людям, которые живут на его усадьбе, или ремесленникам, которым он заказывает изготовить какие-то предметы или что-то продать, что-то купить. То есть обстоятельства текущей жизни являются главным содержанием этих писем. Кроме того, это обстоятельства семейной жизни, отношения между людьми, ссоры, угрозы, судебные дела и т. д. – все то, что занимало людей на уровне ежедневного существования, а не на уровне официально-праздничного бытия».

Поскольку темой нашего повествования является Господин Великий Новгород, то мы будем вести речь о новгородских берестяных грамотах. При необходимости мы вспомним о грамотах других городов и сразу оговорим это.

Главная тема, которой посвящено подавляющее большинство берестяных текстов XII века, – это… деньги. Деньги в разных формах их применения – при уплате долга, при покупке, уплате штрафа и продаже собственности.

Демьян приказывает своему адресату продать коня за любую предложенную сумму, запомнить, что он на этом потеряет, и внушить Кузьке, чтобы тот не потерял деньги, потому что Кузька человек ненадежный (№ 163). Прокша советует Нестору заплатить шесть гривен, а штраф не платить (№ 115). Автор грамоты 78 пишет: «Возьми у Тимошки, Воицина шурина, одиннадцать гривен за коня, а также сани, хомут, вожжи, оголовье и попону». Семко, который тогда же бывал или жил в Переяславле под Киевом, прослышав, что его адресат Кулотка продолжает числить за ним долг, о чем сказал Несде, сообщает, что долг этот выплачен компаньону Кулотки – Лазовку, когда они были в Переяславле (№ 105). Автора грамоты № 160 Василия волнует вопрос о продаже его коня светло-желтой масти и покупке коня рыжей масти. Твердята приказывает Зуберю взять у госпожи 13 резан (примерно четверть гривны) (№ 84). Яким велит Нестору дать векшу (мелкую денежную монету) (№ 120). Петр клянется Волчку, что некий Нустуй «не векшею не должен» (№ 336). Носко приказывает Местяте взять две гривны в качестве процентов за наем и т. д.

Одна грамота за другой знакомят нас с монотонными расчетами: на таком-то взять такую-то сумму, тот-то столько-то должен. Суммы крупные и мелкие, денежные единицы в разных комбинациях: гривны и веверицы, резаны и куны, векши и ногаты, числа, написанные цифрами и написанные словами. О деньгах написано буквально в каждом послании.

Одному только попу Дрочке как будто ничего не нужно. Но это только на первый взгляд. В конце он передает привет всем знакомым: «От Дрочке от папа пъкланяние ко Демеяноу и къ Мине и къ Ваноукоу и къ вьхемо вамо. Добре створя…» Это «добре створя» на современный язык переводится как «пожалуйста». Значит, в оторванной части письма не обошлось без просьбы – скорее всего денежной (№ 87).

Более поздние тексты в большинстве своем имеют отношение к земле сельской местности. Это письма ключников и старост своим живущим в городе господам, это жалобы крестьян, это распоряжение об урожае, семенах, севе, сельскохозяйственных запасах, списки недоимщиков и, наконец, сообщения о конфликтах из-за земельных границ и имущества.

Академик В. Л. Янин объясняет это следующими причинами:

«Эта картина – говорю об этом с уверенностью – характерна именно для Новгорода и неповторима в других русских регионах. Как показывает изучение писцовых книг конца XV века, отразивших землевладельческую ситуацию Новгорода, основная масса землевладельцев жила в самом Новгороде, тогда как их вотчины могли располагаться за десятки и сотни верст… Нигде, кроме Новгорода, не наблюдается столь разительного удаления земледелия от землевладельца».

Валентин Лаврентьевич справедливо отмечает данную особенность Новгорода на Волхве. Действительно, больше ни один город на Руси никогда не проводил подобной «земельной» политики. Иметь земельные участки, расположенные за двести с лишним километров, неудобно и непрактично. Тем более что, учитывая новгородские особенности, добраться до них можно лишь или в очень сухую погоду, или в хороший мороз. Остальное время года данные земли недоступны для хозяина.

Показательны здесь тексты грамот, в которых упоминаются рыбы лососевых пород (№ 92, № 258, № 280). Лов семги и тайменя проводился на Белом море, естественно, осенью, то есть в самую распутицу, поэтому для осуществления доставки рыбы в Новгород приходилось ждать морозов, что создавало определенные трудности и повышало ценность самой рыбы.

Валентин Лаврентьевич отмечает особенности, связанные с новгородским землепользованием, но не дает разъяснений по поводу этих странностей. А ведь объяснения существуют. И мы обязательно их поищем.

В грамотах новгородских усадеб решительно преобладают сюжеты, связанные с «деньгами в рост», то есть с ростовщичеством. Это весьма прозрачно характеризует материальную основу жителей Новгорода.

Также значительная часть текстов посвящена сбору налогов. Выявлена целая переписка сборщиков налогов по карельской местности Григория и Димитра, которые предупреждают друг друга о возможных сложностях при сборе дани и даже иногда подменяют друг друга.

Грамота № 278 принадлежит «карельскому даннику» Григорию:

«У Икагала у Кривца 3 кунице. У Иголаидовеи в Лаидиколе поло рубля и 2 кунице. У Леинуя в Лаидиколе 6 бело. У Филиппа у деяка 30 бело. У Захарии в Калиница поло сорока и 5 бело. У Сидуя у Авиници 4 куници. У Миките исто в Нои у Еванова 6 куници. У Муномела в Куроле у Игалина брата поло рубля и 2 кунице. У Лег…»

Хотя грамота не закончена, ясно, что это список повинностей. Названия населенных пунктов и имена преимущественно карельские. Таких грамот Григория выявлено несколько. Грамота № 130:

«У Вигаря 20 локото хери безо локоти. У Валита в Кюлолакши 14 локти хери. У Ваиваса у Ваякшина 12 локти водмолу и поло третиянацате локти хери. У Мелита в Куроле 4 локти хери».

Здесь повинности карел исчислены в тканях: «херь», или «серь», а также «водмол» – названия двух сортов набеленного домотканого сукна.

Следует уточнить, что сбор дани проводился не единолично, а в сопровождении вооруженного отряда. Понятно, что одному человеку такое мероприятие не по силам. Случись чего, даже его труп невозможно было бы отыскать среди карельских болот. Но и не только по этим причинам.

Непростая ситуация развернулась в грамоте № 724 XII века Михаилоархангельского раскопа:

«От Савы покланянее къ братьи и дружине (поклон от Савы братии и дружине). Оставили мя были людье. Да остать дани исправити было имъдосени, а по первому пути послати и отъбыти прочее…»

Автор грамоты Савва занят сбором дани. Некие люди были обязаны остаток дани собрать до осени, прислать его по первопутку и отбыть прочь, но эти люди «покинули» Савву, то есть с остатком дани так и не появились.

Читаем грамоту дальше:

«И заславъ Захарья въ вере уроклъ: не даите Саве ни одиного песця хотя на нихъ емати…»

Оказывается, некий Захарья, прислав (какого-то человека), клятвенно заявил: «Не давайте Савве ни единого песца с них собрать. Самъ в томъ…»

Упоминание песцов служит указанием на местонахождение Саввы. Песцы (иначе – полярные лисицы), будучи представителями фауны Арктики, обитают в полярных материковых тундрах. Савва находится далеко на Севере для получения дани с тамошних жителей. Речь в грамоте идет об отказе местных людей выплатить обусловленный остаток дани, который местным старейшинам надлежало собрать до осени.

Поводом для отказа послужило распоряжение некого Захарьи, запретившего давать Савве «хотя бы единого песца». Основание такого распоряжения содержится в следующей фразе, переданной Захарьей через своего посланца: «Самъ въ томъ». Которую можно перевести, как: «Я сам за все отвечаю».

Читаем дальше:

«А въ томь ми ся не исправилъ въ борзее, ни къ вамъ, ниту ти былъ. А въ томъ есмь осталъ…» – «А со мной по этому поводу не справлялся и не побывал ни у вас, ни здесь. Поэтому я остался».

Дело на этом не заканчивается:

«По томь пришли смерди, от Аньдрея мужь прияли и дани отъяли людье…»

Затем пришли смерды, то есть плательщики дани, приняли «мужа» от Андрея, и «люди» (люди этого мужа) собрали дань в пользу Андрея.

«И осьмь высягла что о Тудоре. Порозумеите, братье, ему даче что въ то ему състане тягота тамъ и съ дружиною егъ», – «А восемь (человек), что под началом Тудора, вырвались (очевидно, от людей мужа). Отнеситесь же с пониманием, братья, к нему, если там из-за этого приключится тягота ему и дружине его».

Савва остался на месте и объясняет, почему люди Тудора возвращаются «пустые», то есть без дани. Письмо Саввы оправдывает Тудора.

Мы же из приведенного текста прекрасно видим, что одним из видов деятельности жителей ильменского Новгорода являлся сбор дани с огромных северных территорий, вплоть до побережья Ледовитого океана. Но при этом им приходилось вступать в нешуточный спор с жителями другого региона, возможно, Белозерска, хотя высказывается предположение, что речь идет о князе суздальском.

С помощью берестяных грамот археологи смогли установить и проследить целые династии жителей. Точно установлено местонахождение дворов Мирошкиничей, Мишиничей, Твердиславичей, Мирославичей и т. д. Поскольку все установленные династии являлись знатными фамилиями, тексты грамот, обнаруженные в их дворах, в основном содержат жалобы крестьян, живущих в их далеких поместьях.

Грамота № 370: «Поклонъ ко Юрью и к Микссиму от всихъ сиротъ. Цто еси даль намъза клуцка, за насъ не стоть, насъ продаеть, и окрадони от ного есми. А лежи ни от ного, не отъезде да. А ми есми в томъ погибли. Аже ему будьть сидить, намамъ сили ниту сидити. А даи намъ смирного человека. А на томъ тобе цоломъ».

Здесь крестьяне жалуются на ключника, которого к ним назначили. Он не защищает их, запрещает выезжать на промыслы, охоту и рыбалку, а кроме этого, обкладывает штрафами. Применительно к современному языку эта грамота звучит так: