Текст книги "Золотой момидзи. История о незавершённом расследовании"

Харбин. Штаб генерала Хорвата. Сентябрь 1919 года

Город Харбин – уникальный китайский крупный населённый пункт, основанный русскими. Если, конечно, не упоминать город Дальний, ныне Далянь, возведённый нашими соотечественниками в 1898 году на месте китайского рыбацкого посёлка Циннива, – на территории, арендованной у Китая.

Однако исследователи так и не определились, какой смысл заложен в названии Харбин. По одной из версий, слово «харбин» не китайского происхождения, а монгольского или маньчжурского, от слова «хабара». Что в первом случае означает баранью лопатку, во втором – брод, переправу.

В российских дореволюционных документах встречается другое название этого города. Во время строительства здесь железной дороги и начала её функционирования Харбин называли станцией Сунгари – по имени реки, впадающей в Амур.

То есть нынешний город своим рождением обязан строительству Транссибирской магистрали.

* * *

В конце XIX века западные державы проявили повышенную активность в Дальневосточном регионе, что не могло не беспокоить Россию.

Чтобы защитить восточные рубежи, а главное, быстро перебросить войска, в 1891 году Императором Всероссийским было принято решение о сооружении этого железнодорожного мегапути. Его составной частью стала Трансманьчжурская ветка (в последующем Китайско-Восточная железная дорога – КВЖД), которая должна была пройти вдоль Амура по территории Маньчжурии.

На таком варианте настоял министр путей сообщения Сергей Юльевич Витте. Злые языки называли его графом «Полусахалинским», поскольку на переговорах с Японией по итогам Русско-японской войны 1904–1905 года ему удалось отстоять российскую юрисдикцию лишь на северную часть этого острова.

Для сокращения сроков постройки дороги былаучреждена администрация КВЖД. Проблему обеспечения безопасности грандиозного проекта она пыталась решать за счёт создания военных поселений в полосе отчуждения железнодорожного пути, главным образом казачьих станиц и солдатских слободок.

Однако учитывая возросшее ожесточённое сопротивление возведению Транссиба и колонизации территории со стороны китайских властей и населения, в 1900 году в Маньчжурию был введён 100-тысячный русский Экспедиционный корпус.

В итоге кровопролитных, но неравных боёв китайцев поставили на колени. Однако не научили любви к России. Большинство местных жителей стали пятой колонной японской армии в войну 1904–1905 года.

По её неутешительным результатам и, как следствие, подписанного унизительного Портсмутского мира последовала уступка Японии города-крепости Порт-Артура и южной ветки КВЖД.

Эвакуация русских войск из Маньчжурии похоронила грандиозные планы военной колонизации Северо-Восточного Китая. Россияне, создавшие в полосе отчуждения построенной ими железной дороги свою, русскую цивилизацию – Желтороссию, так и не стали на этой земле хозяевами.

Вместе с тем к 1917 году численность жителей Сунгари – Харбина достигла ста тысяч, из которых половина (около сорока) были подданными Российской империи. Кроме китайцев и русских здесь проживали представители ещё пятидесяти трёх стран. Сюда же после революции хлынул поток беженцев из Центральной России, Сибири и Дальнего Востока, и доля русского населения существенно возросла – до полутора миллионов человек.

В Харбине открылось свыше двадцати иностранных консульских миссий. Мегаполис превратился в арену тайного и явного противостояния спецслужб различных государств, прежде всего русской (затем советской) и разведки императорской Японии…

Негласный агент службы наружного наблюдения при отделении военной контрразведки штаба командующего русскими вооружёнными силами в полосе отчуждения КВЖД генерал-лейтенанта Дмитрия Леонидовича Хорвата рапортом на имя своего начальника – ротмистра Петра Алексеевича Извольского доносил:

«1 сентября, вечером, на станцию Харбин из Мукдена прибыл известный Вам начальник разведывательного отдела японской армии, расквартированной в Корее, генерал Судзуки Тахиро.

В соответствии с Вашим указанием наблюдение велось изначально за владельцем японской фирмы "Торокоси" – Сирокавой (в дальнейшем объект "Толстяк") как за подозреваемым в принадлежности к японской агентуре. "Наружка" привела нас на железнодорожный вокзал к поезду № 2 из Мукдена.

Примечательно, что среди встречавших генерала японцев были, помимо "Толстяка" и начальника здешнего японского разведотдела полковника Того, представители японских банков в Харбине – заведующие отделениями банка "Тёсэн" и Иокогамского валютного банка господа Куроива и Анда.

Отмечено также, что с генералом находилась большая группа японцев в штатском, установить личности отдельных из которых удалось позднее через нашего агента "Соболь" в отеле "Гранд Харбин", где разместились приехавшие.

В частности, номера гостиницы были зарезервированы на вице-директора Сеульского банка "Тёсэн" господина Одзима Коити и на директора департамента депозитарного хранения Иокогамского валютного банка господина Морикава Тосио (последний банк находится в Сеуле, а главная контора в Токио).

Японцы пробыли в отеле три дня.

С учётом Ваших указаний удалось расселить их в номерах, обустроенных для негласного прослушивания.

В течение двух дней японцы вели какие-то переговоры вне здания отеля, в помещениях разведывательного отдела 19-го японского армейского корпуса, а также Харбинского отделения банка "Тёсэн".

Содержание этих разговоров осталось неизвестным.

На третий день, вечером, "Толстяк" устроил небольшой банкет в номере, где проживал банкир Морикава Тосио.

Присутствовали все японцы, которые были на вокзале 1 сентября.

Разговоры были самые разные. Из-за значительного количества присутствовавших на банкете и поднятого ими общего шума, а также того обстоятельства, что владеющий японским языком разведчик "Хохлов" не мог ухватить содержание японской беглой речи, удалось разобрать только отдельные фразы.

На мой взгляд, интерес предоставляют следующие слова, произнесённые, как мы понимаем, "Толстяком", находившимся в тот момент вблизи подслушивающего устройства: "…сегодняшнее решение потребует значительных средств. Семёнов человек непростой и размещать свои заказы только на моей фирме не станет…Попробуем создать ещё несколько торгово-посреднических фирм, в том числе якобы для закупки зерна для армии атамана. Риск есть, но если он будет расплачиваться золотыми рублями, любой бизнес окупится.

А деньги у Семёнова немалые. Недаром он контролирует через свои атаманские заставывсе гражданские и воинские перевозки через Читу. В прошлом месяце по его просьбе я отвозил жене атамана в Сеул, где она находится на лечении вместе с их сыном, деньги, так среди них были исключительно золотые монеты…"

Остальные разговоры японцев определить не удалось.

3 сентября под негласным наблюдением приезжавшие были сопровождены до вокзала, где оно было прекращено, за исключением контроля за "Толстяком". Последний с вокзала вернулся к себе в контору и далее её не покидал. Наблюдение за ним продолжим в соответствии с полученными от Вас указаниями.

Обращаю также внимание Вашего Благородия на следующее обстоятельство.

Разведчикам наружного наблюдения и мне лично показалось, что японцы замышляют какую-то непонятную нам акцию по торговой или финансовой линиям. Если, конечно, принять во внимание состав лиц, встречавших и сопровождавших генерала Судзуки.

Возможно, это какие-то сделки в обход управления по снабжению Дальневосточной армии, но адресованные командующему Иркутским военным округом генерал-лейтенанту Г. Семёнову.

В свою очередь, как зафиксировала прослушка, "Толстяк" поддерживает тесный контакт с Иркутским военным начальством, в том числе лично с командующим.

С уважением, "Глебов"»

Ротмистр наложил на рапорте резолюцию: «Продолжить наблюдение за "Толстяком", копию рапорта отправить начальнику агентурно-оперативного отдела контрразведки Приамурского военного округа полковнику Блонкису Э. Н., с пометкой – "только лично"».

Содержание прочитанного рапорта насторожило ротмистра неслучайно.

Накануне, получив от Блонкиса телеграмму с указанием выставить «наружку» за японцами, находящимися в близких отношениях с атаманом Семёновым, Извольский с удовлетворением принял это поручение.

Предположил, что наконец-то все его предыдущие депеши в адрес руководителя контрразведки Сибирской армии генерала Рябикова о подозрительных связях Семёнова и его окружения с японцами, возымели действие.

Этот казацкий генерал занимается самоуправством на железной дороге, задерживая воинские грузы и экспроприируя их для нужд своего войска. Подобные действия атамана нарушают графики снабжения Сибирской армии в условиях, когда фронт нуждается в бесперебойных поставках, а ситуация на железнодорожном транспорте близка к хаосу.

Если Семёнов действует в согласии с японцами, выходит, что это является частью их усилий по подрыву влияния Верховного правителя. Тем более что из-за постоянных японских недопоставок вооружения, особенно артиллерийского, отношения Колчака с японцами осложнились. А если это так, то здесь имеет место измена, то есть государственное преступление.

Контрразведка обязана, невзирая на должностное положение Семёнова, вскрыть предательство.

Но обеспокоенность ротмистра проистекала и из другого, не менее важного и даже загадочного, обстоятельства.

По поступающим к нему от агентуры сведениям, в ближайшем окружении войскового атамана активно обсуждается идея учреждения на территории Восточной окраины независимого, и ранее никому неизвестного, то ли русского, то ли азиатского государства.

«Мало того. Имеются требующие проверки сигналы о стремлении доверенных лиц атамана Семёнова войти в контакт с большевиками и найти у них поддержку этому замыслу.

Пока, однако, это лишь оперативная информация и голословные рассуждения, но кем-то они инициируются? Может быть, самим атаманом, а что более вероятно, – размышлял контрразведчик, – близкими к нему японцами, которые, как я склонен полагать, крайне заинтересованы в развале России на ряд "малых княжеств".

Тогда самураи смогут контролировать не только китайскую и корейскую территории, но и часть бывшей Российской империи. То есть практически весь Северо-Восток. А в этом случае Гражданская война продолжится бесконечно долго, и воевать в ней будут русские против русских.

Выявить инициаторов подобных планов развала России – долг каждого гражданина, включая российского офицера, а не только сотрудника военной контрразведки», – пришел к выводу ротмистр.

Извольский достал чистый лист бумаги и стал набрасывать схему уже установленных связей атамана среди японцев.

По центру листа вывел букву «С» (Семёнов), обведя её кружком.

От этого круга провёл черту, на конце которой написал – «Толстяк».

Аналогичные прочерченные ротмистром линии завершились именами «майор Куроки» и «капитан Хираса».

От «Толстяка» шли три черты с надписями– фирма «Торокоси», далее Иокогамский валютный банк и банк «Тёсэн».

Завершали выстроенную вереницу японских фамилий и названий генерал Судзуки и полковник Того.

Глава II
Расследование: версии, участники и обвинители

Иокогамский валютный банк («Екохама Секин Гинко»), банк «Тёсэн», компания «Нитиро дзицугё», полковник Куросава, банкиры Кадзивара, Минобэ; сотрудник Кредитной канцелярии Клёнова, генерал Подтягин, журналист Томба, интендант Микамэ, следователь Исида.

Токио. Министерство сухопутных сил Японии. Октябрь 1919 года

Генерал-лейтенант Яманаси докладывал командующему результаты проверки информации о фактическом наличии в японских банках золотых депозитов царского правительства.

Заместитель не волновался. Работа проведена качественно, получены разнообразные сведения, которые Второй отдел скрупулёзно обобщил и систематизировал.

Итоговая картина впечатляла.

Только неиспользованные средства, по причине политических событий в России 1917 года, исчислялись общей суммой свыше 60 миллионов иен. Этот золотой депозит, согласно договорам 1919 года, возрос ещё на 50 миллионов от пока несостоявшихся поставок вооружения Омскому правительству…

– Как вы, конечно, поняли, Танака-сан, остаток золотовалютных средств от кредитов русского Главного артиллерийского управления в Иокогамском валютном банке всё ещё очень значителен, – подчеркнул Яманаси. – Если возобновить финансирование адмирала Колчака из этих депозитов, то русским вообще не потребуются деньги, которые числятся за ними по новым кредитным соглашениям, обеспеченным золотом в 60 миллионов иен.

По этой причине нам вряд ли стоит расконсервировать царские займы синдикату «Тодзай». Металл под указанные кредиты уже в империи. Целесообразно выждать время и сосредоточиться на мероприятиях, которые позволят увеличить поступление из России новых золотых активов.

Эти русские ценности, находясь в Японии, будут нашей страховой гарантией на случай непредсказуемого развития ситуации на Дальнем Востоке. А также разменной монетой при переговорах с Колчаком или иным русским правительством по завершении военной кампании.

Командующий внимательно, не перебивая, выслушал доклад своего заместителя, подкреплённый непростыми цифровыми выкладками. Даже ни разу не взялся за сигарету. И только когда Яманаси перешёл к политическим рассуждениям, позволил себе реплику:

– То есть вы полагаете, что на данный момент надо прервать все и без того мизерные поставки вооружения Верховному правителю? Обеспечив лишь процесс перевода золота в Японию под предлогом будущего выполнения имперских обязательств перед ним по оружию? – попросил уточнить Танака.

– Совершенно верно, – заключил Яманаси. – Последние сводки о начавшемся наступлении красных и уход Колчака из Омска лишь подтверждают вывод о необходимости последовательной реализации подобного курса…

– В этом случае наиболее важным становится прояснение вопроса о том, на получение какого количества «неконтрактного» золота мы можем рассчитывать, – принялся размышлять Танака. – Что по этой проблеме раскопали наши разведчики?

– По сведениям начальника разведывательного отдела Экспедиционного корпуса полковника Рокуро Идзомэ, с большой долей вероятности вырисовывается перспектива получения доступа к активам Владивостокского отделения Госбанка России. А также к золоту, находящемуся в Читинском филиале этого банка, – доложил Яманаси.

Поскольку командующий по-прежнему демонстрировал свой неподдельный интерес к докладу, заместитель спокойным голосом продолжил анализировать ситуацию:

– С этой целью нами поддерживаются доверительные отношения с лицами, находящимися в окружении командующего Приамурским округом генерала Розанова и атамана Семёнова. Однако количество золотых активов в отделениях перечисленных банков не идёт ни в какое сравнение с объёмами золотовалютной наличности, имеющейся в непосредственном распоряжении адмирала.

Колчак, испытывающий, в отличие от Розанова и Семёнова, недоверие к нашим планам в отношении русского Дальнего Востока, вряд ли склонен осуществить перевод этого золота в императорские банки…

Скорее всего, – продолжил рассуждения заместитель командующего, – он будет полагаться на помощь американцев или англичан. И по имеющейся у нас агентурной информации, рассчитывает, главным образом, на возможности Шанхайского отделения Русско-Азиатского и Гонконг-Шанхайского банков.

Но ситуация переменчива.

В случае дальнейшего отступления Сибирской армии большая часть «адмиральского золота» переместится во Владивосток или в Маньчжурию…

– Как мне представляется, дорогой Яманаси-сан, – удовлетворительно отметил Танака, не прерывая при этом просмотр переданных ему аналитических документов Второго отдела и разведывательных сводок, – в этом вопросе нам всё же лучше оставаться реалистами.

Командующий глубоко вздохнул и, как показалось Яманаси, с некоторым облегчением в голосе произнёс:

– У монголов есть неплохая поговорка: ошибка предшествует сожалению. Империи нельзя допустить промаха, тогда и скорбеть не придётся.

После непродолжительной паузы Танака пояснил:

– Расчёты некоторых доморощенных политиков учредить на русском восточном пространстве лояльное нам правительство, независимое от Москвы, вряд ли обоснованны. Я хорошо знаю русских. В трудные для них времена они способны ещё более сплотиться, сложности их только объединяют, а не разъединяют. Русские во Владивостоке и в Маньчжурии всё равно останутся русскими. А с учётом подобной безрадостной перспективы мы должны быть крайне осмотрительными, в том числе и в вопросе о судьбе царского золота…

Затем он принялся конкретизировать свои размышления:

– Наши разведывательные органы не стоит нацеливать на получение доступа к золоту любой ценой. Если обстоятельства будут складываться таким образом, что драгоценный актив Верховного правителя или его часть по достаточно объективным причинам попадёт в наше распоряжение, тогда, разумеется, стоит предпринять усилия для его перевода на территорию империи.

Исходя из сведений о начавшемся отступлении адмирала и высокой вероятности его военного поражения, согласен с предложением прекратить любые поставки вооружения Колчаку.

Однако, – продолжал вслух анализировать ситуацию командующий, – ничто не мешает нам последовательно формировать благоприятные условия для последующего перевода части золота в имперские банки. При этом ставку целесообразно делать, как я полагаю, сразу на нескольких русских лидеров. Как на Семёнова, так и на Хорвата и Розанова.

Хотя на одну лошадь двух сёдел не надеть, – опять ввернул Танака в свою речь старинную восточную поговорку. – Атаман, с его намерениями учредить русско-монгольскую государственность в Восточной Сибири, для нас наиболее подходящий партнёр. Лишь бы он не претендовал на роль властителя и всей Маньчжурии. Это – территория приоритетной заинтересованности империи на ближайшее будущее…

Завершив таким выводом рассмотрение доклада, командующий Объединенным штабом перешёл к практической части и кратко сформулировал распоряжение:

– Прошу вас, генерал, дать указание нашим командирам соединений и начальникам разведывательных органов – можно, и даже лучше, в устной форме через направляющихся в Экспедиционный корпус сотрудников Второго отдела полковника Осимы – о необходимости в сжатые сроки активизировать работу в отношении золота с генералом Розановым и атаманом Семёновым.

Этим русским офицерам надо в любом приемлемом виде объяснить, что самым надёжным каналом их финансирования в будущем станут исключительно японские банки…

Иокогамский валютный банк. Конец февраля 1920 года

В столицах многих стран есть районы, выделяющиеся монументальностью воздвигнутых в них строений. Токио – классический образец подобного градостроительства. Целые кварталы японской столицы – Отэмати, Нихонбаси – поражают скоплением грандиозных высоток, где расположены штаб-квартиры ведущих японских финансовых учреждений.

Среди них и сегодня не спутаешь с другими величественное здание с характерной бело-красной вывеской на фасаде – центральный офис «Токио-Мицубиси банка». И дело не только в том, что банк занимает не одно, а несколько зданий в квартале Нихонбаси-Хонгокутё. И не в том, что этажностью своего основного билдинга возвышается над другими, расположенными по соседству, не менее фешенебельными небоскрёбами. В японской столице и в её центральном районе Тюо-ку это не удивляет.

«Токио-Мицубиси банк» – один из старейших банков, принадлежностью к которому или деловыми связями с ним по праву гордятся другие кредитно-финансовые учреждения, фирмы и частные лица. На протяжении всей своей многовековой истории он неоднократно менял названия, но всегда выступал в статусе особого банка по работе с валютными активами.

С начала Первой мировой войны, называясь в тот период Иокогамским валютным банком, это кредитное учреждение являло собою главный «валютный канал» императорской Японии. Через его счета прошли немалые средства.

Находясь в деловых отношениях со многими зарубежными партнёрами, банк и сегодня надёжно хранит тайну вкладов. Конфиденциальность в этой сфере является неизменным принципом сохранения репутации банка, даже если финансовые операции давно завершены, порой остались в прошлом объекты инвестирования и покинули этот мир сами участники сделок. Хранить тайну японские банкиры умеют. И не только в отношении сделок с русским золотом.

В японской банковской империи, куда по праву входит учредитель «Токио-Мицубиси банка» – банк «Мицубиси гинко», ещё в эпоху Мэйдзи и до начала Первой и Второй мировых войн, был взят курс на интернационализацию экономики.

В частности, американский капитал, представленный компаниями «Вестингауз электрик» и «Ассошиэйтед ойл», в довоенный период впервые вошёл в долевое участие с финансами японского банка. И этот союз, несмотря на жестокую войну с США 1941–1945 года, выдержал проверку временем.

Глава банковского дома «Мицубиси» Коята Ивасаки уже на следующий день после начала войны между императорской Японией и США из-за вероломной атаки 7 декабря 1941 года на базу Пёрл-Харбор, на чрезвычайном совещании конфиденциально заявилподчинённым: «Война не должна уничтожать старую дружбу. Наша обязанность – продолжать защищать их интересы…»

Стань эти слова в то время достоянием гласности – и автору их пришлось бы нелегко под градом обвинений в отсутствии патриотизма, в забвении принципа «служения государству».

Но ни один из участников совещания не проболтался о том, что в течение всех тех лет, пока шла война в США, на секретные счета американских партнёров корпорация «Мицубиси» регулярно отчисляла причитающиеся им дивиденды…

Подобная смелость Ивасаки вполне объяснима. Он был выходцем из знатного самурайского рода Ятаро Ивасаки, служившего княжескому клану Тоса на острове Сикоку. Такому же влиятельному, как и клан Тёсю. А интересы клана (семьи, фирмы, ведомства, партии) превыше даже интересов государства. Потому что японское государство – это и есть империя кланов. Другими словами, государство служит кланам, а кланы отвечают ему взаимностью. И служат они друг другу весьма ревностно…

Конечно, центральный офис Иокогамского валютного банка с прошлого века претерпел неоднократные и значительные переустройства. В его нынешнем облике мало что напоминает старые постройки. Большая их часть была разрушена и сгорела во время безжалостных американских воздушных бомбардировок Токио.

Но и в ныне далёком 1920 году основное здание банка впечатляло. Это было одно из немногих каменных строений в деревянной столице. Именно в нём заместитель министра финансов Японии провёл очередное совещание с банкирами…

* * *

Откинувшись на спинку массивного кожаного кресла, Итики Отохико жестом руки попросил собравшихся финансистов занять места за длинным представительским столом. Присутствовали управляющий Иокогамским валютным банком Кадзивара Накадзи и директор департамента депозитарного хранения этого же учреждения Морикава Тосио, управляющий банком «Тёсэн» господин Минобэ Сюнкити, представитель Министерства финансов в Петрограде Имамура Цугуёси.

Кадзивара Накадзи (родился в 1867 году в Токио). Окончил Токийский университет. С 1897 – в Банке Японии, с 1917 – заместитель управляющего Иокогамским валютным банком, в октябре 1919 года подписал соглашение о предоставлении Колчаку кредита под залог русского золота. С 1922 – президент «Японского промышленного банка».

Минобэ Сюнкити (родился в 1887 году). Выпускник юридического факультета Токийского университета. Служил в Министерствах сельского хозяйства и финансов Японии. Затем до 1924 года – председатель правления банка «Тёсэн». С 1930 – президент компании «Дай нихон дзидося хокэн» («Японское автомобильное страхование»).

Дождавшись, когда все расселись, высокопоставленный чиновник после традиционного приветствия торжественно произнёс:

– Наше сегодняшнее совещание именно в этом составе и место его проведения могут показаться несколько странными. Однако интересы Трона требуют, как никогда, тесной координации усилий всех заинтересованных сторон и прежде всего кредитных учреждений. Причин для этого много, и они вам достаточно хорошо известны.

Неоднократный выпуск государственных займов привёл к тому, что империя уже длительный период живёт в долг, и он постоянно увеличивается. Если рассуждать прямо, мы – банкроты!

Надо искать новые, экстренные и неординарные способы покрытия внутренних займов. По моему мнению, путь к решению данной задачи лежит в плоскости обеспечения гарантий погашения займов, прежде всего за счёт нахождения долгосрочного источника для эмиссий ценных бумаг. Это повысит привлекательность, в частности, и облигационных займов…

Представив собравшимся общую картину, далее Итики перешёл к деталям:

– При этом надо помнить, что военная промышленность империи пока не в состоянии выполнить все заказы антигерманской коалиции, главным образом русской армии.

Однако для финансирования и наращивания производства вооружений мы разместили и привлекли значительные средства. В том числе и в соответствии с последними, октябрьскими прошлого года, договорами ваших банков о кредитовании под залог русского золота на сумму в 50 миллионов иен.

Это золото уже находится в империи. Как обещают наши доблестные военные, в ближайший период можно ожидать поступления дополнительных объёмов металла. Золото – хорошая страховка и гарантия от рисков. А они неизбежно ожидают нас в недалёкой перспективе…

Имеются ли у присутствующих соображения по очерченной мною проблеме? Прежде всего, по вопросу о дополнительных гарантиях для нашей внутренней заёмной политики, – обратился к собравшимся замминистра.

Финансисты переглянулись, как бы приглашая друг друга начать обсуждение первым. Слово попросил Имамура Цугуёси, сорокалетний статный японец, до середины 1919 года занимавший пост финансового агента Минфина Японии при посольстве империи в Петрограде. Он начал выступление издалека:

– Как вы знаете, я с 1916 года находился в России и занимался подготовкой японо-русских военно-кредитных соглашений. Объёмы и потенциал наших кредитно-финансовых связей мне представляются грандиозными.

Русские кредиты, размещённые в империи под золотое обеспечение, уже позволили синдикату японских банков («Тодзай») в лице Иокогамского валютного банка консолидировать в Японии первый облигационно-вексельный займ Министерства финансов России на общую сумму 50 миллионов иен. Были реализованы и соглашения о гарантиях размещения облигаций на 85,5 миллиона иен.

Все займы обеспечены царским золотом.

Это позволило не только модернизировать и развить отечественную военную промышленность, но и мобилизовать на внутрияпонском рынке солидные денежные средства в ходе неоднократных подписок на облигации Минфина России. Они, в свою очередь, пошли на покрытие дефицита бюджета – превышения государственных расходов над доходами.

Далее Имамура пояснил:

– Русские золотые кредиты дают империи возможность стабилизировать свой внутренний финансовый рынок и обеспечить непрерывное нарастание свободной наличности в государственном казначействе.

Именно по этой причине я постоянно выступаю за создание механизма дальнейшего развития кредитно-финансовых связей с Россией. В частности, за учреждение совместного русско-японского банка. К сожалению, после событий октября 1917 года реализация идеи об открытии подобного банка, уже получившего японское название «Консин» (русский вариант – «Дружба»), приостановилась…

Сотрудник Минфина обвёл присутствующих взглядом и, поняв, что все полны внимания, воодушевлённо заключил:

– Обстановка в России меняется ежедневно. Но даже в этой ситуации золото продолжает играть свою стабилизирующую роль. Тем более что оно находится у нас на депозитарном хранении.

Вместе с тем, распоряжаться им мы можем только по согласованию с Русским посольством. Прежде всего с финансовым агентом посольства господином Миллером, а также военным атташе генералом Подтягиным как управителем банковских счетов, – закончил своё выступление Имамура Цугуёси.

Замминистра попросил уточнить:

– Имамура-сан! Как фактически на сегодня обстоят дела с выполнением наших обязательств по поставкам России вооружений по обозначенным вами кредитам?

Заглядывая в подготовленную для совещания справку, Имамура доложил:

– Всего мы обязались в течение пяти лет поставить в Россию 1,9 миллиона винтовок и 156 миллионов штук патронов к ним.

Из них на 1919–1920 год, в соответствии с графиком поставок, должны быть отгружены ещё один миллион винтовок и 84 миллиона патронов. Таким образом, наша недопоставка на нынешний момент составляет свыше 50 процентов от согласованных с русскими военных заказов.

После этих разъяснений слушатели заметно оживились. Замминистра не удержался и бросил реплику, облачив её в форму японской поговорки:

– «Тана кара бата моти» (в буквальном переводе с японского – «с полки – лепёшка», или по-русски – «не было ни гроша, да вдруг алтын»).

– Причина задержек кроется в том, – пояснил возбуждённой публике бывший представитель Минфина, – что имперская промышленность целиком зависит от встречного импорта. В том числе из России. Это сырьё, прежде всего цветные металлы – свинец, никель и алюминий, необходимый для производства жаростойкой и инструментальной стали.

Итоговый взаиморасчёт с Россией по платежам запланировано произвести в сентябре 1920 года. С учётом как текущих расценок на изготовленную военную продукцию, так и в зависимости от колебаний цен на сырьё и производственные затраты, – подвёл Имамура базу под свою парадоксальную статистику.

Не скрывающий своего удовольствия от услышанного заместитель министра ещё раз попросил его уточнить:

– Как я понял, в настоящее время мы достаточно свободны в принятии решения о целесообразности полного выполнения наших обязательств перед царской Россией? Тем более что Российская империя утратила свой статус одной из сторон этих соглашений о кредитах?

Имамура Цугуёси подтвердил:

– Да, это так, уважаемый Итики-сан. Продолжить или нет выполнение обязательств, целиком зависит от нас. Ясности в вопросе о том, кто будет представлять Россию в процессе итоговых взаиморасчётов, пока нет…

– Кто ещё желает дополнить? – спросил довольный замминистра.

– Можно мне? – поднимаясь, попросил словодиректор департамента депозитарного хранения Морикава Тосио.

Получив согласие кивком головы председательствующего, он обратил внимание присутствующих на следующее обстоятельство:

– Новые кредитные соглашения с адмиралом Колчаком ещё не начали реализовываться. И это тоже хорошо. Мне представляется, в том числе с учётом оценок Имамура-сан, что нашей промышленности в ближайшее время не удастся выйти на объёмы выпуска продукции, которые позволили бы обеспечить реализацию договорных обязательств по экспорту оружия в Россию.