Текст книги "Международное частное право. Общая часть: курс лекций"

На наш взгляд, выводы B.Л. Толстых не вполне корректны и противоречат как сложившимся в теории подходам, так положениям законодательных актов и судебной практике.

Во-первых, правило ч. 2 ст. 1195 ГК РФ полностью соответствует мировой практике. Есть недвусмысленное положение ст. 6 Федерального закона «О гражданстве РФ», в соответствии с которой «гражданин Российской Федерации, имеющий также иное гражданство, рассматривается Российской Федерацией только как гражданин Российской Федерации (выделено мною – примеч. автора), за исключением случаев, предусмотренных международным договором Российской Федерации или федеральным законом». Аналогично решается вопрос и в других странах.

Разумеется, наличие двойного гражданства порождает у их обладателей определенные проблемы, но в отсутствие единого подхода в законодательстве различных государств и универсального международного договора такие ситуации следует рассматривать и принимать как реальность.

Что касается ч. 3 ст. 1195 ГК РФ, то с мнением B.Л. Толстых нельзя согласиться. По сути, он предлагает использовать при решении вопросов, связанных с гражданской право– и дееспособностью иностранного гражданина, проживающего на территории РФ, закон соответствующей страны. Это означает, к примеру, что гражданин США вправе требовать разрешить ему приобретение нарезного огнестрельного оружия, а гражданин Объединенных Арабских Эмиратов или Индонезии вправе регистрировать два или более браков в учреждениях ЗАГС Российской Федерации.

B.Л. Толстых, видимо, не учитывает, что в силу ч. 3 ст. 62 Конституции иностранные граждане пользуются на территории РФ национальным режимом, основанным на принципе формальной взаимности, т. е. они не могут иметь больше прав, чем граждане России. Далее, необходимо учитывать, что иностранные граждане в соответствии со ст. 398 ГК РФ и ст. 254 АПК РФ пользуются равной с российскими физическими лицами возможностью по защите своих прав в судах общей юрисдикции и арбитражных судах. Они, т. е. иностранные граждане, вправе рассчитывать также на дипломатическую защиту своих интересов со стороны своего государства.

В отличие от мнения B.Л. Толстых, взвешенным и аргументированным представляется анализ ст. 1195 ГК РФ, осуществленный В. Звековым и Н. Марышевой[146]146
  Звеков В.П., Марышева Н.И. Новая кодификация норм международного частного права/Хозяйство и право. 2002. № 4. С. 11–14.


[Закрыть], а также позиции по этому вопросу других авторов[147]147
  См., напр.: Нешатаева Т.Н. Указ. соч. С. 123–135; Ануфриева Л.П., Бекяшев К.А., Дмитриева Т. К. и др. Международное частное право: Учеб. / Отв. ред. Г.К. Дмитриева. 2-е изд., перераб. и доп. М.:ТКВелби, изд-во «Проспект», 2003. С. 201 и далее.


[Закрыть].

Помимо общего подхода к определению гражданской правоспособности физических лиц, закрепленного в ст. 1196 ГК РФ, новое российское законодательство содержит специальные коллизионные нормы о правоспособности: о правоспособности предпринимателей (ст. 1201), об объявлении физического лица умершим, означающем конец правоспособности (ст. 1200), или безвестно отсутствующим (ст. 1197), о праве на имя (ст. 1198).

Относительно ст. 1200 ГК РФ следует отметить, что законодатель вопреки мировой практике предпочел закрепить в качестве применимого права право страны суда, т. е. российское право, хотя в этом вопросе нет единого подхода. Как отмечал Л.A. Лунц, анализируя иностранное законодательство, наиболее актуальным вопросом в рамках проблемы гражданской правоспособности неграждан является «вопрос о том, к какому кругу лиц в данной стране может быть применен действующий в этой стране порядок объявления лица безвестно отсутствующим или умершим»[148]148
  Лунц Л.A. Указ. соч. С. 191.


[Закрыть]. Далее он отмечает, что такого вопроса для судов англо-американского общего права вообще не существует, так как их суды разрешают проблемы безвестного отсутствия с чисто процессуальных позиций: применяется опровержимая презумпция смерти лица, о котором в течение определенного срока (7 лет) не было вестей. Законодательство стран романо-германской системы права отличается значительным разнообразием как по материальному содержанию (условия, сроки, последствия признания лица безвестно отсутствующим или умершим), так и по определению применимого к таким ситуациям права. В некоторых из этих стран (Франция, Алжир и ряд государств, находящихся под влиянием французского права), подобно странам общего права, юридически не закреплен принцип объявления лица безвестно отсутствующим или умершим, и в «таких государствах возможно лишь вынесение в рамках судебного производства по конкретному делу судебного определения о безвестном отсутствии лица, которое будет иметь значение только для данного дела, но не для иных отношений»[149]149
  Ануфриева Л.П. Указ. соч. Т. 2. С. 22.


[Закрыть]. В тех же странах, где закреплена возможность признания лица безвестно отсутствующим или умершим, в праве регулируются обычно три группы вопросов:

1) суд какого государства компетентен решать этот вопрос в отношении физических лиц различной государственной принадлежности;

2) право какого государства должно быть применено;

3) сфера действия вынесенного судом решения.

Право ряда стран определяет, что решение этих вопросов относится к компетенции суда страны, гражданином которой является физическое лицо (§ 43 Чешского закона о МЧП, ст. 12 Закона ФРГ о безвестном отсутствии 1951 г.). В других же странах (Россия, Монголия, Перу и др.) компетентным признается суд места подачи искового заявления, но при этом во многих государствах рассмотрение подобных исков возможно в случаях, если для этого имеется обоснованный интерес или когда этого требует охрана какого-либо законного интереса. К примеру, если в этой стране находится принадлежащее такому лицу имущество и (или) супруг или один из наследников имеет гражданство (место постоянного жительства) в ней. Вопрос же о сфере действия вынесенного решения определяется либо правом страны государственной принадлежности физического лица, либо (или) международным договором[150]150
  Статья 42 Швейцарского закона о МЧП гласит: иностранное решение об объявлении лица безвестно отсутствующим или умершим признается в Швейцарии, если оно вынесено в государстве последнего известного места жительства или в государстве гражданства отсутствующего лица.


[Закрыть].

В странах, законодательство которых предусматривает компетентность собственного суда при решении вопроса о признании физического лица безвестно отсутствующим или умершим, содержится один из двух подходов при определении применимого права. Это либо закон суда (ст. 1197, 1200 ГК РФ, ст. 1269 ГК Армении, ст. 611 ГК Литвы, ст. 428 ГК Монголии), либо личный закон физического лица, под которым понимается закон гражданства или закон последнего известного места жительства (данный подход получил в настоящее время наибольшее распространение).

Наличие разнообразных подходов к вопросам признания лиц безвестно отсутствующими и умершими вынуждает государства решать возникающие проблемы с помощью международных договоров, содержание которых также не отличается единообразием. Кодекс Бустаманте, например, в ст. 30 отсылает решение этих вопросов к собственному законодательству стран-участниц. Более подробно решаются указанные проблемы в двухсторонних договорах о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам. В многочисленных договорах подобного рода, заключенных Российской Федерацией, используются разнообразные коллизионные привязки:

закон гражданства лица;

закон страны местонахождения недвижимого имущества; закон места проживания супруга и (или) иных лиц, желающих реализовать свои наследственные или имущественные права; закон последнего известного местожительства лица.

«Например, – отмечает Т.Н. Нешатаева, – положениями Советско-Кубинского договора о правовой помощи от 28 ноября 1984 г. предусматривается, что объявить лицо безвестно отсутствующим, умершим или установить факт его смерти вправе только судебное учреждение страны, гражданином которой являлось это лицо в то время, когда, по последним данным, оно было живым. Названный Договор устанавливает и другой вариант: иностранные лица, проживающие за рубежом, могут подать соответствующие ходатайства в суд страны проживания, если их права и интересы основываются на законодательстве этого государства (ст. 17).

Подобные предписания зафиксированы во многих других договорах о правовой помощи с Азербайджаном, Болгарией, Венгрией, Вьетнамом, Грузией, Киргизией, Латвией, Литвой, Эстонией, Республикой Молдова, Монголией, Чехией, Словакией, Египтом, КНДР, а также многосторонней Конвенцией о правовых отношениях и правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам стран СНГ (Минск, 1993 г.)»[151]151
  НешатаеваТ.Н. Указ. соч. С. 129.


[Закрыть].

Статья 1201 ГК РФ содержит правило, новое для российского законодательства. При определении возможности физического лица заниматься предпринимательской деятельностью без образования юридического лица в качестве индивидуального предпринимателя решающее значение имеет не личный закон, а право страны, где такое лицо зарегистрировано в качестве индивидуального предпринимателя. Если это коллизионное правило не может быть применено ввиду отсутствия в стране обязательной регистрации, применяется право страны главного осуществления предпринимательской деятельности. Надо заметить, что применение к правоспособности предпринимателя права страны, на территории которой он зарегистрирован, предусмотрено и в киевском Соглашении стран СНГ 1992 г. (ст. 11).

Помимо относящейся к физическим лицам коллизионной нормы по определению гражданской правоспособности, ст. 1196 содержит правило о пользовании иностранными гражданами и лицами без гражданства гражданской правоспособностью наравне с российскими гражданами, кроме случаев, установленных законом. Имеется в виду пользование такими гражданскими правами, как право иметь имущество на праве собственности, наследовать его, заниматься предпринимательской деятельностью, совершать сделки и т. д. (ст. 18 ГК РФ). Приравнивание иностранных граждан к собственным гражданам (предоставление национального режима) – основной правовой режим, определяющий положение иностранцев в стране пребывания. Этот общепризнанный принцип выражен в общей форме в ч. 3 ст. 62 Конституции РФ, в Федеральном законе от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (ст. 4), а также в законодательстве многих иностранных государств, в международных договорах России.

Национальный режим всегда несет в себе качество относительности: ни в одной стране нет полного уравнивания прав и обязанностей иностранцев с местными гражданами. Важно, чтобы любые изъятия из национального режима были предусмотрены законами, имели общий, а не дискриминационный характер, т. е. чтобы они не были направлены на граждан определенного государства. Последний случай создает основания для реторсий. «Законный» характер изъятий из национального режима может быть, согласно ч. 3 ст. 62 Конституции РФ и абз. 4 п. 1 ст. 2 ГК РФ, установлен только федеральным законом или международным договором РФ. Введение особых правил для иностранцев в каких-либо других актах (постановлениях Правительства РФ, актах федеральных органов исполнительной власти, актах субъектов РФ), по нашему мнению, неправомерно. Это отмечалось и в судебной практике[152]152
  См. Бюллетень ВС РФ. 2000. № 12. С. 3, 4; 2001. № 6. С. 8, 9; № 8. С. 1, 2.


[Закрыть]. Однако следует признать законным принятие особых правил для иностранцев органом, чья компетенция в данной сфере прямо предусмотрена законом. Так, на основе п. 5 ст. 14 Закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» Правительство РФ в постановлении от 11 октября 2002 г. № 755 установило перечень объектов и организаций, в которые иностранные граждане не имеют права быть принятыми на работу. В этот перечень входят:

1) объекты и организации Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск и воинских формирований;

2) структурные подразделения по защите государственной тайны и подразделения, осуществляющие работы, связанные с использованием сведений, составляющих государственную тайну, органов государственной власти и организаций;

3) организации, в состав которых входят радиационно-опасные и ядерно-опасные производства и объекты, на которых осуществляются разработка, производство, эксплуатация, хранение, транспортировка и утилизация ядерного оружия, радиационно-опасных материалов и изделий.

Среди последних по времени принятия правовых актов Правительства РФ по вопросу правового статуса неграждан в Российской Федерации можно назвать постановление Правительства РФ от 15 ноября 2006 г. № 683 «Об установлении на 2007 год допустимой доли иностранных работников, используемых хозяйствующими субъектами, осуществляющими деятельность в сфере розничной торговли на территории Российской Федерации».

В силу материальных норм права иностранцев, существующего во всех странах, имеются ограничения гражданской правоспособности неграждан, касающиеся права занимать определенные должности и установления перечня секторов экономики, в которых не может быть занят иностранец. Как отмечает Г.К. Дмитриева, в гражданско-правовой сфере ограничения прав иностранцев выражаются в запрете на занятие ими должностей, представляющих важность для защиты интересов общества и государства, либо в силу получения государственной власти[153]153
  В соответствии со ст. 1 Федерального закона от 27 мая 2003 г. № 58-ФЗ «О системе государственной службы Российской Федерации» и ст. 13, 16 (п. 6, 7), 21, 33 (п. 12) Федерального закона от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ «О государственной гражданской службе Российской Федерации» государственными служащими могут быть только граждане Российской Федерации. Статья 14 Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» содержит прямой запрет для иностранных граждан «находиться на государственной или муниципальной службе». Однако в текстах Федеральных законов от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» содержатся положения, в силу которых иностранные граждане постоянно или преимущественно проживающие на территории муниципального образования, могут избирать и быть избранными в органы местного самоуправления при наличии международного договора Российской Федерации с соответствующим иностранным государством.


[Закрыть], либо в силу выполнения профессиональных функций, связанных с повышенной опасностью для общества (например, в составе экипажа судна, плавающего под Государственным флагом РФ, иностранцы не вправе занимать должности капитана судна, старшего помощника капитана судна, старшего механика и радиоспециалиста – ст. 56 КТМ; правом входить в состав летного экипажа воздушного судна РФ обладают только российские граждане – ст. 56 Воздушного кодекса РФ). В законодательстве установлены также запреты на приобретение иностранцами в пользование участков континентального шельфа, недр, лесного фонда, на приобретение в собственность некоторых видов земельных угодий; запреты или ограничения на осуществление некоторых видов профессиональной деятельности, например архитектурной, сельскохозяйственной, врачебной и др.[154]154
  Дмитриева Г.К. Международное частное право (часть третья ГК РФ): Учеб. пособие. М.: Юристъ, 2002. С. 140.


[Закрыть]

В качестве примера изъятий, установленных в последнее время, можно указать на п. 3 ст. 15 нового Земельного кодекса РФ (от 25 октября 2001 г. № 137-Ф3), согласно которому иностранные граждане, лица без гражданства не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях, и ст. 3 Федерального закона от 24 июля 2002 г. № 101-ФЗ «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения», в силу которой иностранные граждане, лица без гражданства могут обладать земельными участками из земель сельскохозяйственного назначения только на праве аренды.

Аналогичные по сути ограничения содержатся в законодательстве иных стран. К примеру, в Венгрии запрещена продажа сельскохозяйственных земель иностранцам, а в Бразилии установлен максимальный размер земельных угодий, которые могут приобрести неграждане. «В принципе, – как отмечает Л.П. Ануфриева, – наиболее общей для многих государств сферой, в которой действуют ограничения правоспособности иностранных граждан и лиц без гражданства, являются трудовые отношения, а также отношения собственности, особенно в том, что касается вещных прав на недвижимость»[155]155
  Международное частное право: Учеб. / Под ред. Г.К. Дмитриевой. М.: Проспект, 2000. С. 196.


[Закрыть].

Следующим важным аспектом, связанным с правовым статусом физического лица, является вопрос дееспособности. Как отмечается в литературе, посвященной этой проблеме, дееспособность физического лица со времен итальянских статутариев (XIII–XV вв.) определяется по его личному закону (lex personalis), который существует в двух разновидностях – закон гражданства (lex nationalis или lex patriae) и закон постоянного местожительства (lex domicilii). Это означает, что вопросы, определяющие способность человека вступать в брак, приобретать собственность, осуществлять трудовую деятельность, совершать различного рода сделки, регулируются по праву государства, гражданином которого является иностранец (или по праву его места жительства). Для лиц без гражданства гражданская дееспособность определяется по праву страны его постоянного места жительства.

«Коллизионные вопросы дееспособности физического лица, – писал Л.A. Лунц, – возникают прежде всего вследствие того, что законы разных стран не всегда одинаково определяют возраст, с наступлением которого человек достигает совершеннолетия и тем самым полной гражданской дееспособности»[156]156
  Лунц Л.А.Указ. соч. С. 353.


[Закрыть]. Данная проблема, по общему мнению, решается достаточно просто: необходимо ознакомиться с соответствующими нормами законодательства страны гражданства или постоянного места жительства лица.

Сложнее обстоит дело с решением вопросов, связанных с такими аспектами дееспособности лица, как:

1) правовые последствия совершения сделки лицом, не обладающим дееспособностью по личному закону, но являющимся таковым по праву страны места совершения сделки;

2) вопросы признания лица ограниченно дееспособным и (или) недееспособным, включая процессуальные вопросы и территориальные пределы действия такого решения.

Рассмотрим подробнее каждую из этих проблем.

С момента применения личного закона лица при определении его дееспособности в качестве общего постулата выступало правило: лицо, дееспособное по личному закону, признается таковым и за границей, и наоборот – недееспособное по праву своей страны лицо должно быть объявлено недееспособным во всех странах.

Однако со временем данное императивное по сути положение стало вызывать возражение со стороны участников внешнеторговых операций, которые не знали и не могли знать особенностей гражданского законодательства различных стран. Интересы торгового оборота ставились под угрозу, когда недобросовестный иностранец имел возможность оспорить совершенную им сделку, ссылаясь на личный закон.

Отправной точкой в мировой судебной практике по применению иного, чем личный закон, правила при решении вопросов дееспособности иностранных физических лиц стало решение французского кассационного суда 1861 г. по делу Лизарди, в соответствии с которым сделка, совершенная лицом недееспособным по своему личному закону, не была признана недействительной, поскольку: а) данное лицо было дееспособным по закону места совершения сделки, т. е. по французскому праву;

б) француз-продавец действовал добросовестно и осмотрительно при совершении сделки и не знал и не мог знать об отсутствии дееспособности у контрагента (так называемое извинительное незнание закона).

В дальнейшем данный подход был воспринят судами во многих государствах, которые пошли дальше своих французских коллег, защищая интересы не только своих лиц, но всякого лица, совершившего сделку с иностранцем, и не требуя, в отличие от них, т. е. французских судей, доказательств «добросовестности» и «надлежащей осмотрительности» контрагента-иностранца. Единственное условие – сделка должна быть совершена в стране суда, и по ее закону иностранец признается дееспособным. Англо-американское коллизионное право еще более, чем континентальное, ограничивает в данном случае действие личного закона: способность совершать сделки с недвижимостью определяется по местонахождению последней (lex rei sitae), способность лица, вступающего в обязательства торгового характера, определяется не по личному закону, а по lex causae, под которым понимается либо закон, которому подчинено существо контракта, либо закон места совершения контракта.

Судебная практика конца XIX в. оказала влияние на законодателя, и в «писаном праве» различных стран[157]157
  См., напр.: ст. 18 Закона Венесуэлы 1998 г. «О международном частном праве»; ст. 9 Гражданского кодекса Греции 1940 г.; ст. 8 Гражданского закона Латвии 1937 г.; ст. 11 Закона ОАЭ 1985 г. «О гражданских сделках», § 10 Закона Таиланда 1938 г. «О конфликте законов; ст. 1197 ГК РФ и др.


[Закрыть] стал отражаться именно такой подход, что позволило Л.A. Лунцу сделать вывод о том, что «в настоящее время действие личного закона в вопросах дееспособности значительно умалено»[158]158
  Лунц Л.А. Указ. соч. С. 355.


[Закрыть].

Аналогичный подход к определению дееспособности лица зафиксирован в настоящее время и во многих международно-правовых актах как многостороннего, так и двухстороннего характера. Абзац 2 ст. 2 Конвенции от 7 июня 1930 г., имеющей целью разрешение некоторых коллизий законов о переводных и простых векселях, гласит: «Лицо, не обладающее способностью согласно закону, указанному в предшествующем абзаце (речь идет о личном законе лица – примеч. автора), тем не менее несет ответственность, если подпись была совершена на территории страны, по законодательству которой это лицо было бы способно».

Необходимо отметить, что все вышеприведенные правила касаются вопросов дееспособности физического лица применительно к обязательственным отношениям. Вопросы дееспособности лиц в семейно-брачных отношениях и отношениях, связанных с причинением вреда, будут рассмотрены в соответствующих темах.

Одной из сложных проблем при определении дееспособности физических лиц является проблема, связанная с ограничением и лишением дееспособности. Как отмечает Л.П. Ануфриева, в данной области МЧП существует немало расхождений в материальном праве различных государств: не во всех государствах признаются основаниями для ограничения дееспособности такие обстоятельства, как расточительство, болезненные наклонности (алкоголизм, наркомания и т. д.), различен порядок объявления гражданина ограниченно дееспособным или недееспособным.

Относительно общим подходом к решению данного вопроса является принцип, согласно которому «условия, последствия и прекращение лишения дееспособности определяются согласно личному закону затрагиваемого ими лица» (§ 15 Федерального закона Австрии 1978 г. «О международном частном праве»)[159]159
  См. также: ст. 14 Закона Югославии 1982 г. «О разрешении коллизий законов с правилами других стран»; ст. 1017 Кодекса о лицах и семье Буркина-Фасо 1989 г. и др.


[Закрыть]. Однако в некоторых странах данный вопрос решается на основе закона суда (ч. 3 ст. 1197 ГК РФ; аналогичный подход зафиксирован в законодательстве многих стран СНГ, а также Лихтенштейна, Монголии и некоторых других).

Достаточно интересные положения содержатся в чешском и японском праве. Так, в силу § 42 Чешского закона 1963 г. «О международном частном праве» «в отношении иностранца, проживающего в Чехословацкой Социалистической Республике, чехословацкий суд ограничивается принятием мер, необходимых для охраны его прав, о чем он сообщает органу государства, гражданином которого является иностранец. Если орган государства, гражданином которого является иностранец, в соразмерный срок не примет надлежащие меры, они принимаются чехословацким судом на основании чехословацкого материального права».

Японский суд признает себя компетентным решать данный вопрос при соблюдении трех условий:

1) существует причина, вследствие которой лицо может быть признано недееспособным;

2) соответствующее основание предусмотрено правом страны гражданства лица;

3) это основание признается также и японским правом (ст. 4 Закона 1898 г. о применении законов).

Но и в первом, и во втором случаях возникает вопрос о действительности такого судебного решения за пределами страны суда. Подходы здесь также различны. Так, в странах «общего» права вообще не признают тех иностранных судебных решений, которые устанавливают ограничения дееспособности по основаниям, не известным «общему» праву. Поэтому, например, в США или Англии лицо, признанное по иностранному закону ограниченным в дееспособности как расточитель, будет совершать сделки без каких-либо ограничений в дееспособности, ибо «общее» право не знает института расточительства. Иной подход на континенте, хотя и здесь есть различия в правовом регулировании. В Законе Эстонии 1994 г. «Об общих принципах гражданского кодекса» (§ 132) содержалась норма, в силу которой «объявление о недееспособности иностранного физического лица или об ограничении его дееспособности в стране его места пребывания считается в Эстонии действительным»[160]160
  В тексте принятого в 2002 г. Закона о международном частном праве Эстонии подобная норма отсутствует.


[Закрыть]. В других странах такие решения признаются действительными, если национальное законодательство предусматривает аналогичные основания для признания лица ограниченно дееспособным или недееспособным.

В целях установления известной стабильности в решении подобного рода вопросов предпринимались попытки заключения международных договоров, первым из которых была Гаагская конвенция 1905 г. «Об ограничении дееспособности совершеннолетних», не получившая, впрочем, широкого распространения (в числе ее участников – 4 страны). В Кодексе Бустаманте 1928 г. в ст. 30 сформулировано общее правило касательно данного вопроса: «Каждое государство применяет свое собственное законодательство в целях решения, являются ли несовершеннолетие, безумие или идиотизм, глухонемота, расточительность и лишение гражданской дееспособности лишь ограничениями статуса лица, позволяющими иметь права и даже определенные обязанности» (т. е. ограничение и лишение дееспособности осуществляется по закону суда места рассмотрения дела). Однако в гл. XI (ст. 98—100) закреплены особые правила для признания лица расточителем: ст. 98 определяет, что объявление лица расточителем и последствия такого объявления определяются личным законом расточителя, но (ст. 99) если национальное право расточителей не знает такого правила, закон его домицилия, т. е. закон места его постоянного проживания (ст. 22), не применяется, а применению подлежит закон суда. Однако действие такого решения (об объявлении лица расточителем) будет ограничено территорией только тех договаривающихся стран, местное право которых допускает такое объявление (ст. 100).

Конвенция стран СНГ 1993 г. содержит иные правила относительно признания лица ограниченно дееспособным или недееспособным (ст. 24). Общее правило гласит: компетентным является суд той страны-участницы, гражданином которой является лицо (п. 1). В пунктах 2 и 3 ст. 24 закреплены условия и процедура, при которых компетентным признается суд места жительства лица: 1 этап – суду (места жительства лица, в отношении которого инициируется процесс признания его ограниченно дееспособным или недееспособным) становятся известны основания признания лица таковым; 2 этап – данный суд уведомляет об этих основаниях суд страны, гражданином которой является данное лицо; 3 этап – в течение 3-х месяцев суд страны, гражданином которого является лицо, должен либо возбудить собственное производство по данному факту, либо сообщить свое мнение суду места жительства лица; 4 этап – по истечении 3 месяцев, если не получена информация от суда страны, гражданином которой является лицо, суд страны места жительства лица начинает собственное производство по делу и выносит решение; 5 этап – данное решение направляется компетентному суду страны, гражданином которой является лицо, в отношении которого вынесено данное решение. Признание и исполнение решения осуществляется по правилам и в рамках процедуры, предусмотренных ст. 51–55 Конвенции.

В двухсторонних договорах о правовой помощи, заключенных между РФ и странами СНГ и Балтии, закреплено дополнительное по сравнению с положениями Конвенции условие, в силу которого «учреждение местожительства или местопребывания этого лица может вести дело по признанию его ограниченно дееспособным или недееспособным в соответствии с законами своего государства, если основания для этого предусматриваются также законами той Договаривающейся Стороны, гражданином которой является данное лицо»[161]161
  См., напр.: статья 23 в договорах о правовой помощи между РФ и Литовской Республикой, Республикой Кыргызстан, Азербайджанской Республикой, Эстонской Республикой, Республикой Молдова.


[Закрыть].

Что касается такого личного права, как право на имя, то для континентального права характерно положение, в соответствии с которым право физического лица на имя и его использование определяется личным законом, но в случае злоупотребления чужим именем применению подлежит либо закон суда, либо закон того государства, в котором осуществляется нарушающее действие, т. е. закон места совершения деликта. В странах «общего» права по вопросу о праве лица на имя, включая защиту данного права ко всем лицам, в том числе и к негражданам всегда применяется право страны суда (lex fori). В Российской Федерации эти вопросы урегулированы ст. 1198 ГК, в соответствии с которой применению подлежит личный закон лица.