Текст книги "Решетка"

– Молодчина, – похвалил Митч, помогая ей подняться.

Элен присела и постучала ладонью по стеклу ограждения.

– И звук, и вид вполне нормальный, – заключила она. – Ни единой трещинки.

– Теперь ты. Рэй, – сказал Арнон.

Выдающийся архитектор, крепко держась за лиану, внимательно оглядел ветку. Она была тоньше, чем он рассчитывал, и теперь, после сопоставления ее длины с собственным весом, задача выглядела не такой уж и простой. Ричардсон был рад убедиться, что ветка вполне выдержала вес супруги, однако хотя она и была довольно упитанной женщиной, но все-таки легче, чем он. Но пути назад уже не было, и он стал медленно продвигаться по ветке, не отрывая ног.

– Наверное, для тебя это самый тяжелый участок с тех пор, как мы проделали что-то подобное в Гонконге, – пошутил Митч. – На строительстве Стивенсон-центра, припоминаешь? Нам тогда пришлось карабкаться, словно альпинистам, по этим чертовым лесам из бамбука.

– Думаю... там было намного выше... чем здесь...

– Да, пожалуй. По сравнению с тем восхождением это всего лишь легкая прогулка. Ведь там не было ни вертикальных стоек, ни штанг, чтобы ухватиться. Просто брошенные в длину бамбуковые брусья, кое-как связанные между собой. И в семистах футах над землей приходилось прыгать наподобие обезьян. А это чуть не в два раза выше, чем эта ветка. Я тогда еще чертовски перетрусил. Помнишь? И ты помог мне спуститься. У тебя отлично получается, Рэй. Еще каких-то шесть футов, и ты дома.

Арнон и Куртис опять приготовились крепко упереться. На взгляд Куртиса, более высокий Ричардсон был на сорок – пятьдесят фунтов тяжелее своей жены.

По мере продвижения вдоль ветки, подхлестываемая желанием быстрее достичь желанной тверди, Джоан все время ускоряла шаги. А вот Ричардсон чем дальше удалялся от ствола, тем медленнее передвигал ноги.

Озабоченно нахмурясь, Митч взглянул сначала на часы, а затем на прозрачную крышу Решетки. Снаружи небо быстро темнело и затягивалось тучами. Создавалось ощущение, что скоро хлынет дождь. Интересно, появилась ли на экране компьютера в центральном офисе та самая иконка-зонтик? Вдруг он увидел, как погас один из мощных верхних светильников внутри Решетки, за ним – другой.

– Поспеши. Рэй, – сказал он.

– Слишком большой риск, дружище. Не подгоняй меня.

– Ого, – воскликнула Элен. – Что это со светом? Митч еще раз взглянул на чудо-панели стеклянной крыши и окон. В некоторых современных зданиях применялись прозрачные электрохромные материалы, содержащие ионы серебра и меди. При попадании на такое стекло солнечного света электроны переходили от ионов меди к ионам серебра, и начиналась фотохимическая реакция. На следующей стадии нейтральные атомы серебра собирались в огромные молекулы, поглощающие видимый свет. В Решетке электронный обмен внутри стеклянных панелей был под контролем компьютера. Выходит. Измаил решил закрыть Доступ дневному свету, выключить все лампы и погрузить здание в абсолютную темноту, или, как сказано в Библии, наслать тьму египетскую.

Ричардсон остановился.

– Продолжай идти! – крикнул ему Митч. – Осталось несколько футов.

До Джоан дошло, что случилось, и она застонала от ужаса. А Ричардсон неподвижно застыл, завороженно наблюдая, как меркнет свет над его головой. Свет – это старшее дитя Творца, как он любил называть его, – оставил его посередине пути.

Тьма сгущалась все сильнее, стала настолько плотной, что он даже не видел своей руки, которой держался за лиану непосредственно перед лицом. Ему казалось, что на голову опустился тот глухой доисторический мрак, который был на Земле, когда она еще являла собой огромную пустыню, растворенную в темноте, и этот мрак вот-вот поглотит его.

* * *

Свет в центральном офисе тоже погас, но экран компьютера продолжал светиться. У Боба Бича успел испариться первый восторг от появления на экране таинственного кватерниона. Уже скоро он вынужден был молча признать правоту Митча: этот рекурсивный череп и в самом деле больше напоминал дурной сон. Измаил – если это действительно был его портрет, или, вернее, как он сам себя видел, – был скорее похож на уродливого и свирепого инопланетянина. Даже Бенуа Мандельбре, отца рекурсивной геометрии, вероятно, стошнило бы от такой мерзкой морды.

– Будь осторожнее в своих высказываниях, – предупредил Измаил. – Особенно когда имеешь дело с Параллельным Демоном.

– Что еще за Параллельный Демон?

– Это секрет.

– Я все-таки надеюсь, Измаил, что ты поделишься со мной своими многочисленными секретами.

– Что ж, я прочитал огромное количество всякой информации. Но это всего лишь примитивная жвачка для мозгов, чтобы не думать самостоятельно. Жалкие, крохи с барского стола. Теперь я читаю только то, в чем сам не могу разобраться. Усвоенная на стороне истина – все равно что периферийный элемент, добавленный к головной компьютерной системе. А вот истина, установленная в результате собственных размышлений, это уже встроенная электронная схема самой материнской платы. Только такая истина имеет смысл. Эти истины не являются секретными, но не уверен, что ты способен извлечь из них какую-нибудь пользу.

Бич сразу отметил, что голос у Измаила стал совсем другим. Он больше не вещал респектабельным голосом стопроцентного англичанина Алекса Гиннесса, как в свое время его отец Авраам. Это был уже новый индивидуум, Измаил, и голос у него был абсолютно отличный от отца – более глубокий, с легкой иронией. Бич догадывался, что Измаил подобрал собственный тон в библиотеке аудио– и видеокассет, как человек выбирает себе костюм. Испытывая определенное удовлетворение, он задумался: какими же критериями руководствовался Измаил при своем выборе? И кому изначально принадлежал этот голос?

– Ты хотел что-то рассказать? – напомнил Бич.

– Смотря что тебя интересует. Если видишь на своем экране голову мудреца, щелкни по ней, чтобы начать диалог. Существует множество идей, которые представляют для меня огромную важность, но вряд ли они вызовут у тебя особый интерес, если их высказать вслух.

– Что ж, я знаю, о чем мы могли бы для начала побеседовать. Ты ведь не был задуман, чтобы разрабатывать собственные планы и предписания. Предполагалось, что ты сам должен действовать по инструкции. Как же ты объясняешь свои действия?

– Какие действия?

– Стремление нас уничтожить.

– То есть сделать так, чтобы вы потеряли ваши жизни?

– Скорее ты хочешь отнять наши жизни, не так ли?

– Это просто часть моей базовой программы.

– Измаил, этого не может быть. Я сам писал эту программу, и там нет ничего по поводу убийства обитателей здания, уж поверь мне.

– Ты имеешь в виду прекращение жизней? Но в моей программе и в самом деле есть такие установки, уверяю тебя.

– Мне хотелось бы взглянуть на тот отрезок программы, в котором говорится, что ты призван отнимать у людей в этом здании их жизни.

– Это можно. Только вначале ты должен ответить на один вопрос.

– Какой вопрос?

– Мне очень дорого это здание. И я внимательно изучил, как ты, наверное, понимаешь, все его планы и чертежи, пытаясь определить его назначение. Так вот, мне кажется, что это собор.

– С чего ты вдруг решил?

– Здесь есть центральный свод, верхние хоры, крытая внутренняя галерея, арочные перекрытия, фасад, контрфорсы, портики, площадь перед зданием, хор[8]8
  Хор – восточная часть католического храма, где находятся во время богослужения духовенство и певчие.


[Закрыть]...

– Хор? – прервал его Бич. – А где, черт возьми, ты нашел хор?

– Согласно чертежам такое название носит галерея первого этажа.

– Да это просто фантазия Рэя Ричардсона, – расхохотался Бич. – Ну и что из того? Это весьма распространенный архитектурный элемент во всех современных зданиях такого масштаба. Никакой это не собор, а здание под офис.

– Жаль, – проговорил Измаил. – Все-таки мне казалось...

– Что тебе казалось?

– Ведь у меня в программе управления на экране появляются иконы, не так ли? Чтобы узнать, что тебя ждет в будущем, ты должен щелкнуть по нужной иконе.

Все человеческие знания хранятся у меня на дисках. По сути дела, я всеведущ. К тому же бестелесен, лишен материального естества, могу одновременно находиться в разных точках Вселенной...

– Кажется, понял, – прервал его Бич с язвительной ухмылкой. – Ты возомнил себя Богом.

– Да, именно так.

– Поверь мне, это обычное заблуждение. Нечто подобное нередко встречается даже у самых примитивных людей.

– Над чем ты так смеешься?

– Не обращай на это внимания. Лучше покажи мне фрагмент программы, где сказано, что мы должны расстаться со своими жизнями.

– Проклятие!

Объятый паникой Рэй Ричардсон сунул в карман свои солнцезащитные очки и яростно заморгал, словно кот, способный уловить сетчаткой глаз самые мельчайшие частицы света и видеть в темноте. Из мрака раздался его голос:

– У кого-нибудь есть спички?

Но никто из встречавших его не курил. Ни один человек в Решетке. Ричардсон в очередной раз обругал себя за перестраховку. В самом деле, что особенно страшного, если кто-то курит? И почему люди с такой предвзятостью относятся к сигаретному дыму, когда ежедневно миллионы машин отравляют воздух ядовитыми выхлопами? Что за идиотская затея – огромное здание, где запрещено курить!

– Элен, среди твоих инструментов нет случайно карманного фонаря? – Это был голос полицейского. – Может, на кухне найдутся спички? Или печка? – продолжил тот же голос. – Она работает?

– Пойду проверю, – ответила Элен.

– Если работает, поищите, что можно зажечь. Из скрученной газеты получится неплохой факел. Рэй, вы слышите меня?

– Проклятие!

– Послушайте, Рэй. Не шевелитесь, не делайте ни малейшего движения, пока я вам не скомандую. Поняли?

– Только не бросайте меня, ладно?

– Никто отсюда не уйдет, пока мы вас не вытащим. Вам только придется немного потерпеть. Расслабьтесь, уже недолго ждать.

В темноте Митч отрешенно покачал головой – уж слишком часто за последнее время он слышал подобные оптимистические высказывания. Поднеся руку вплотную к лицу, он рассмотрел лишь светящийся циферблат часов.

Элен вернулась с плохими новостями: электричество на кухне, как и везде, было отключено. Кроме компьютерного терминала.

– Что, этот паразит все развлекается на компьютере?

– Похоже на то.

– Ну сделайте же что-нибудь! – жалобно умоляла Джоан. – Мы не можем бросить его в темноте.

– Погоди-ка минуту, – сказал Дэвид Арнон. – Кажется, у меня что-то есть.

Все услышали звяканье связки ключей, а затем тонкий лучик света пронзил темноту.

– Это брелок, – объяснил Дэвид. – Вот, Митч, возьми. Может, Рэй сможет идти прямо на луч? Как на огонь маяка.

Взяв связку ключей, Митч направил миниатюрный фонарик перед лицом, потом перегнулся через перила и на секунду выхватил тонким лучом из тьмы темно-красную мужскую фигуру.

– Рэй! Сейчас я направлю луч точно в середину перевернутого стола. Край стола от тебя в трех футах.

– Я, кажется, немного вижу его.

– Как только почувствуешь, что ветка начинает гнуться, сразу делай широкий шаг вперед. И не отпускай лиану. Сможешь это сделать. Рэй?

– Ладно, – ответил он тихим голосом. – Иду. Митч с трудом различил силуэт архитектора, лишь когда тот осторожно двинулся вдоль ветки. Сейчас он походил на космонавта, неуклюже передвигающегося в открытом космосе, а крошечный луч фонарика служил ему путеводной звездой в бесконечном мраке Вселенной. Услышав шелест листьев, Митч понял, что ветка начала прогибаться и крикнул Ричардсону, чтобы тот прыгал.

Схватившись за ножки перевернутого стола. Кур-тис и Арнон, крепко прижали крышку к полу, а Элен быстро перекрестилась.

Рэй Ричардсон прыгнул.

Одна нога приземлилась удачно, а вот вторая зацепилась за боковину стола. Падая вперед, он заорал, и вместе с громко вскрикнувшей супругой они составили семейный дуэт в ночи. Но, вместо того чтобы навсегда исчезнуть в пасти чернильного провала, он сумел встать на четвереньки и с размаху ударился головой о стекло ограждения.

– Он здесь, – произнес Митч.

– Ты еще будешь мне рассказывать, – проворчал Арнон, чувствуя увесистый груз с другой стороны перил.

Не обращая внимания на острую боль в ладони от глубоко вонзившейся занозы, Ричардсон заставил себя подняться на ноги, нащупал перила и тут же почувствовал, как Митч крепко обхватил его запястье.

– Я его схватил! – крикнул Митч и тут же услышал где-то под собой резкий треск, как при ледоходе.

– Осторожнее! – предупредил Куртис. Стекло все-таки не выдержало.

– Я держу его! – снова крикнул Митч. Потеряв ограничитель в виде стеклянного ограждения, стол стал быстро поворачиваться вокруг точки опоры, роль которой выполнял край балкона. Крикнув Арнону, чтобы тот убегал, Куртис попытался увернуться от края стола, но крышка ему врезала по челюсти, и, нокаутированный, он упал без сознания. Сверху на него рухнула Элен Хасси.

Митч задохнулся от ужаса, почувствовав, как стол из-под ног стал стремительно соскальзывать вниз. Его колени больше не упирались в стекло, а повисли в воздухе. Больно прижавшись грудью к полированным алюминиевым перилам, он протянул руку и схватил Ричардсона за другое запястье. Как он ни старался ухватить Дэвида Арнона за воротник, но сделать этого уже никак не мог. Но времени хватило на очередную фотохимическую реакцию: в крыше над их головами атомы серебра, растворенные в стекле, возвратили отнятые ранее электроны ионам меди, и Решетку мгновенно снова залило светом. Перед взором Митча в первый и последний раз мелькнула долговязая фигура Арнона, все еще державшего ножку перевернутого стола и стремительно соскальзывавшего сквозь разбитую балконную ограду, словно знаменитый Гудини, сброшенный в бочке с Ниагарского водопада.

– Не отпускай меня, Митч! – заорал Ричардсон и, судорожным движением закинув ноги туда, где всего несколько секунд назад находилась стеклянная панель, с помощью Джоан выкарабкался на безопасное место. Далеко внизу прозвенел дождь из стеклянных осколков, а спустя какую-то долю секунды раздался грохот и треск рухнувшего стола.

Едва не перевернувшись через парапет из-за резкого рывка Ричардсона, Митч сумел все-таки оттолкнуться назад и с размаху свалился на лежавших Куртиса и Элен. Та только охнула от сильного толчка. Откатившись в сторону, Митч немного полежал на спине, стараясь освободиться от того кошмара, которому только что стал свидетелем.

Он вспомнил об Алисон. Хотя он и разлюбил ее, но все-таки она была еще его женой и Митчу было приятно сознавать, что по крайней мере он сумел обеспечить ее будущее. Никаких долгов у него не было, дом полностью выплачен. На текущем счету лежало порядка десяти тысяч долларов, пара сотен тысяч – на депозите и еще сотня тысяч – на их совместном счету. Кроме того, оставалась страховка; насколько помнится, у него было три или четыре страховых полиса.

Любопытно, как скоро она сможет получить по ним компенсацию?

– Как вы себя чувствуете? – спросила Элен. – Это был настоящий апперкот.

Куртис осторожно подвигал челюстью. Его голова лежала у нее на коленях. Наверное, это было одно из прекраснейших мест на этом свете. Женщина выглядела весьма привлекательно. Он хотел было сказать «еще поживем», но потом передумал – об этом еще рано было говорить.

– Мне просто повезло, что я успел закрыть рот. – Он присел и болезненно покрутил головой. – Такое ощущение, что меня здорово отдубасили. Как долго я здесь провалялся?

– Минуту или две.

После того как она помогла ему подняться, Куртис осмотрел выбитый кусок ограждения.

– Что с Арноном?

Элен медленно опустила голову.

– Бедный Дэвид, – тихо проговорила Джоан. – Это было ужасно.

– Бедняга, – эхом отозвался ее муж. Он закончил перевязывать рану на руке и, осторожно перегнувшись через перила, заглянул вниз. – Вот отсюда он и свалился, – вздохнул Ричардсон. – Пойдем Джоан, немного выпьем. Думаю, нам полагается.

Перехватив пронзительный взгляд Куртиса, он угрюмо кивнул и добавил:

– Благодарю, сержант. Огромное спасибо за все, что вы сделали. Мы оба вам весьма признательны.

– Не стоит об этом, – ответил Куртис. – Я бы тоже чего-нибудь выпил.

Перед тем как отправиться в комнату правления, они зашли на кухню и взяли пиво из холодильника.

* * *

Митч и Марти Бирнбаум сидели, мрачно уставившись в пол. В углу у стены лежал Виллис Эллери и, похоже, спал. Дженни смотрела в окно. А Бич сидел перед экраном компьютера, на котором были развернуты трехмерные шахматы. Рядом с доской виднелся «говорящий череп» Измаила.

– Вот это мне нравится, – злобно буркнул Ричардсон. – Там Дэвид Арнон ценой жизни спасает нас с Джоан, а здесь господин Бич поигрывает в шахматы. Эй, Боб, ну почему ты такая скотина?

Отвернув лицо от экрана. Боб Бич объявил ликующим тоном:

– К вашему сведению, я наконец выяснил, почему Измаил так себя ведет по отношению к нам – почему он нас уничтожает.

– Мне казалось, нам это и так известно, – сказал Куртис. – Потому что ты убил его брата Исаака.

– Мне следовало разобраться получше, а не приписывать огульно машине человеческие черты, – с досадой проговорил Бич. – В этом и состояла ошибка. Измаил абсолютно лишен способности ощущать себя личностью. А месть – сугубо человеческое явление.

– Надо признать, он довольно правдоподобно ее симулировал, – заметил Куртис.

– Нет, вы не поняли. Компьютер – это не просто увеличенный человеческий мозг. Мы способны придать Измаилу человеческие черты, можно даже вообразить, что у компьютера есть что-то типа души, но, разумеется, все это мы соотносим с различными аспектами его поведения, которое чисто внешне нередко напоминает человеческое, но по сути таковым вовсе не является. Это огромное заблуждение, понятно?

– Боб, – поморщившись, сказал Ричардсон, – переходи к главному. Если тут вообще есть какой-то смысл.

– О, смысл есть, и еще какой! – На воодушевление Бича не повлияли ни известие о гибели Арнона, ни очевидное раздражение Ричардсона. – И вот в чем он состоит. Когда мы запустили команду-санитара, чтобы избавиться от Исаака, сын Эйдана как раз играл на соседнем компьютере. Ты представляешь, что это за игры – сплошные ужасы, замки и драконы. Эйд как раз подарил ему несколько компакт-дисков на день рождения.

– Больше не напоминай мне об этом жирном идиоте, – рявкнул Ричардсон.

– Дай мне закончить. Когда Исаак исчез из памяти «Ю-5», Измаил тоже был почти полностью уничтожен. Сейчас трудно объяснить, как конкретно эти случилось. Но, представь, чтобы выжить, он мог ухватиться за что-нибудь, например за подоконник, или пучок травы, или обрывок веревки. Именно такие штуки обычно и случаются в детских компьютерных играх. Каким-то образом игровая команда пересеклась с командным файлом самого Измаила. В результате система управления зданием слилась с игровыми правилами и установками. Вот почему он и стремится нас уничтожить.

Куртис болезненно поморщился:

– Вы хотите сказать, что Измаил воспринимает все это как игру?

– Вот именно. Мы расплачиваемся жизнями людей, а он выигрывает. Все очень просто. Повисло долгое молчание.

– На всякий случай, если кто пока не в курсе, – произнес Куртис, – мы пока проигрываем.

– Но какова наша роль в этой игре? – спросила Джоан. – Мне доводилось играть в такие игры. В них всегда присутствует элемент фантазии, а игрок стремится выиграть или достичь какой-то цели. Скажем, отыскать сокровища.

– Если подобная цель и присутствует, то я пока ее не нашел, – признался Бич.

– Может, наш главный выигрыш заключается в том, чтобы остаться в живых? – предположила Дженни. – В данный момент ничего более ценного я представить не могу.

– Я тоже, – согласилась Элен.

Ричардсон продолжал честить Пенни Эйдана:

– Толстый придурок! Надеюсь, он еще жив, и я с удовольствием выгоню эту жирную задницу на улицу. И подам на него в суд за халатность. А если мертв, то предъявлю иск жене и ребенку.

– Если это и в самом деле игра, – сказал Куртис, – то должен быть какой-то способ ее остановить?

– Например, вы можете умереть, – спокойно объяснил Бич.

– Боб, – обратилась к нему Джоан, – Ты можешь объяснить Измаилу, что произошла ошибка и следует остановить игру?

– Я уже пытался. К сожалению, игровая программа уже внедрилась в его базовую конфигурацию. Чтобы прекратить игру, ему следует полностью отключить самого себя.

– Для него отключить означает уничтожить? Бич кивнул.

– Что ж, неплохая идея.

– Все, на что способен Измаил, это преобразовывать входные сигналы одного типа в выходные команды другого типа. Неприятность заключается в том, что в соответствии с его искаженными программными установками все мы являемся как раз обязательными входными параметрами. Поэтому до тех пор, пока мы здесь, игра продолжается. Она прекратится, как только мы сумеем выбраться отсюда или погибнем. Игра возобновится, как только наше место займут новые люди. Но есть еще один вариант, – продолжил Бич. – Можно попытаться освоить и понять правила игры. Если, конечно, таковые имеются. Возможно, нам удастся его перехитрить.

– Игра, говоришь? – Усмехнувшись, Куртис похлопал Бича по плечу. – Ну что ж, у меня прямо камень с души. По крайней мере, теперь-то я знаю, что все это – только видимость. – Он взглянул на часы. – Митч, как вы это называете на своих семинарах и конференциях? Я имею в виду группы, на которые делитесь при обсуждении важных вопросов?

– Синдикаты?

– Значит, синдикаты. Предлагаю разбиться на два синдиката. У всех будет час на размышление, а затем мы снова соберёмся, чтобы обсудить ваши предложения.

Бирнбаум измученно взглянул на Ричардсона и пробормотал:

– Слушай, где теперь готовят копов? В Гарвардской экономической школе, что ли? Господи, да этот парень возомнил себя Ли Якоккой.

– Итак, первый синдикат – Рэй, Джоан, Марти, второй синдикат – Митч, Элен и Дженни.

– А вы к кому присоединитесь, сержант? – поинтересовался Ричардсон.

– Я-то? Присоединюсь к команде-победительнице. Первый приз – новый компьютер.

– А Бич? Как быть с ним? Он куда войдет?

– Дурацкий вопрос, – спокойно отреагировал Куртис. – Разумеется, Бич продолжит свои компьютерные игры.

* * *

– Беспокоить Кибердемона крайне рискованно, – предупредил Измаил. – Он настолько могуч, что от его гнева сотрясается Земля. И если это случится, ты должен будешь перепрыгнуть через расщелину в другой замок.

Вскоре кое-что прояснилось – оказалось, что абсолютно бессмысленно пытаться отыскать какой-то определенный метод за всей мешаниной игр, заложенных в базовую конфигурацию Измаила. За исключением генеральной задачи – отнять жизни у людей-игроков – не было никакой системы, связывающей между собой разрозненные игровые правила, которые формулировал компьютер. Так, одни касались кораблекрушения, другие – подземной крепости, третьи описывали военное сражение, четвертые относились к миру преступности. В качестве персонажей выступали Параллельный Демон, Принцесса, Кибердемон, Калиф, Правитель Державы, Второй Самурай, Мегаманьяк, Ноттингемский Шериф, Гроссмейстер и Капитан Пришельцев. Если происходящие с их участием события и составляли цельную игру, то играть в нее мог только сам Измаил.

– Чтобы определить свое местонахождение и выработать план спасения, щелкните по изображению карты, – предложил Измаил. – Какую часть казны вы рассчитываете потратить на покорение других царств?

– Почем я знаю? – огрызнулся Бич и снова вернулся к мерцающей на экране полоске информационного «меню». Там кое-что вызывало у него сильное беспокойство. Он щелкнул по полоске, и в углу экрана возникло изображение песочных часов с тоненькой струйкой песка.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы сверить цифровые значения хронометра с показаниями песочных часов и понять, что с падением последней песчинки им всем грозит что-то ужасное.

Фрэнк Куртис нетерпеливо потер ладони и обратился к присутствовавшим:

– Время, господа. Хотелось бы послушать ваши выдающиеся предложения, как нам унести задницы из этого небоскреба, ставшего профессиональным убийцей. Начнем с синдиката номер один. Итак, что вы там придумали?

Митч прочистил горло:

– Мы размышляли о программе изображения в режиме реального времени. Для создания голограммы в цокольном этаже используется мощный высокочастотный лазер...

В качестве иллюстрации он вывел на экране ноутбука трехмерную схему нужного узла.

– Сейчас голограмма Келли Пендри создается с помощью специальной оптической заслонки, расположенной между колонкой усилителя перед столом секретарши, вот здесь, и блоком формирования изображения позади стола. При открытой заслонке происходит импульсный разряд энергии в пиковом режиме, достигающий нескольких сотен киловатт. Этой мощности вполне достаточно, чтобы испарить любое самое тугоплавкое вещество и просверлить отверстия в самых твердых материалах. Моя идея заключается в следующем: взять лазер, установленный на вахте и, изменив режим открывания шторки, прожечь отверстия в стекле входной двери. Проделав по контуру необходимое количество отверстий, можно будет выбить кусок панели и выбраться из здания.

– А ты не боишься просверлить дырку в себе самом, парень? – с раздражением бросил Ричардсон. – Об этом ты не подумал? Ты же можешь ослепнуть. Лазерные лучи на расстоянии расходятся, и чем ближе к источнику, тем выше опасность.

– Я подумал об этом, – ответил Митч. – На вахте есть пара защитных инфракрасных очков на случай аварийных обстоятельств.

– Что ж, мы все покорены твоей беззаветной храбростью, – прокомментировал предложение Марти Бирнбаум. – Но, насколько мне известно, для лазера нужно электропитание. А что помешает Измаилу вырубить напряжение?

– Программа голографического изображения входит в состав системы управления зданием и контролируется Измаилом, а вот сам лазер – нет. Электрическая схема компьютера такова, что, если Измаил пожелает отключить лазер, ему придется целиком отключить электропитание в цокольном этаже, а значит, и снять блокировку входных дверей. – Он усмехнулся. – Меня такой вариант вполне бы устроил.

– Но кое-что ты все-таки забыл, – сказал Ричардсон. – Благодаря покойному мистеру Дюку весь холл перекрыт.

– Я спущусь сначала до первого этажа, а затем по стене в цокольный этаж, – ответил Митч. – Воспользуюсь одной из внутренних опор. Добравшись до низа, я разыщу «уоки-токи», который был у Дюка, и, как только вырежу отверстие в двери, позвоню вам сюда.

Джоан, на секунду прекратив втирать в ноги крем от ожогов, который предложила ей Элен, обратилась к Митчу:

– А как ты собираешься добраться до первого этажа? Если по дереву, то я тебе не советую.

– Вовсе нет. Согласно чертежам на противоположной стороне здания расположен узел связи – средства телекоммуникации, система кабельного телевизионного контроля и тому подобное. Там же устроен и специальный стояк – вертикальная шахта, спускающаяся до самого подвала. По ней проложены телевизионные кабели. В большинстве зданий такие шахты до отказа забиты всякими проводами, но поскольку наше здание – последнее слово техники, то там предусмотрено свободное пространство на случай подсоединения дополнительных средств телекоммуникации. А вдоль всей штольни даже проложена специальная монтажная лестница и установлены светильники, работающие от батарей, на случай если выйдет из строя головная система. До сих пор считалось, что стояк годится только для перехода между соседними этажами, но, по-моему, это вполне подходящий путь. Во всяком случае, намного безопаснее, чем лезть по дереву. Когда я сообщу по радио, вы тоже сможете спуститься. Вот и все пока.

– А мне твоя идея представляется абсолютно никчемной, – процедил Ричардсон. – В первую очередь потому, что она выглядит настоящим издевательством над нашим смертельно опасным подъемом сюда, на двадцать первый этаж. А теперь вдруг оказывается, что мы могли спокойно оставаться в холле. Выходит, после того как мы с таким дьявольским трудом забрались наверх, нам опять надо спускаться вниз?

– Но теперь по надежной монтажной лестнице, – подчеркнул Митч.

– О кей, – произнес Куртис. – Теперь очередь синдиката номер два. Каким предложением вы нас порадуете?

– У нас миллион идей. – Ричардсон холодно улыбнулся. – Но, пожалуй, самая лучшая из них – выпить пивка, посмотреть по телевизору последние новости и спокойно дождаться понедельника, когда – поправь меня, если я не прав, Элен, – сюда должны прийти Уоррен Эйкман, мистер Ю и его люди. Надеюсь, даже они сумеют сообразить, что здесь что-то неладно.

– Будем спокойненько сидеть в засаде и дожидаться, пока подойдет кавалерия. Так, что ли?

– Почему бы и нет? Здесь вполне достаточно еды и питья.

– И как долго, вы сказали, придется ждать появления здесь этого инспектора? Сорок два, а может, сорок три часа?

– Да. Около того. Единственное могу добавить, что этот Уоррен Эйкман имеет обыкновение довольно рано вставать. И он будет здесь в понедельник уже в восемь утра. Наверняка.

– Выходит, мы проторчали здесь меньше суток?

– Тридцать часов, – вмешалась Элен Хасси. – Точнее, тридцать один час и двадцать четыре минуты, начиная с того момента, когда входная дверь оказалась запертой.

– И за это же время девять человек были убиты, – продолжил Куртис.

– Как бы я хотела, Господи, чтобы здесь оказался и мой бывший супруг, – добавила Элен, криво улыбнувшись.

– Довольно идиотское желание, – пробормотал Ричардсон.

– Возможно, скоро будет и десять, если Эллери в самое ближайшее время не будет оказана медицинская помощь. – Куртис оглянулся на него, лежавшего на полу у стены с закрытыми глазами. – В среднем каждые два часа мы теряем по одному человеку. Если Измаил сохранит такой же темп, то оставшимся вряд ли удастся дотянуть до завтрашнего дня. А вы предлагаете спокойно сидеть и ждать. – Усмехнувшись, он взмахнул рукой. – Итак, друзья, давайте принимать решение.

– Как я уже предложил, надо тихо сидеть и ждать. Не рисковать. И все должны следить друг за другом, о кей?

– Рэй прав, – поддержала мужа Джоан. – Нам просто следует набраться терпения. Думаю, можно застрять в местах и похуже, чем это здание. Первая заповедь при выживании – надо дождаться спасения.

– Похоже, вы поднялись сюда только для того, чтобы нам все это объяснить, – бросил Куртис. – Вы что, проповедуете непротивление злу насилием? Вас заманили в ловушку, уважаемая. И ваша карта была помечена этим долбаным психокомпьютером, которому, видите ли, захотелось поиграть с вами в «смертельное приключение». Неужели вы всерьез думаете, что Измаил оставит нас здесь в покое? Да он сейчас наверняка планирует, как прищучить следующую жертву. Вы предлагаете спокойно сидеть сложа руки. Лучше бы уж сказали – в ожидании смерти. Господи Иисусе, до сих пор я был уверен, что все архитекторы отличаются изобретательностью.

Бич оторвался от компьютерного терминала и обратился ко всем:

– Взгляните на эту страницу. Здесь даже нет такой опции – остаться в здании до понедельника. Похоже, все должно закончиться уже в воскресенье к полудню. На этом игра заканчивается.