Текст книги "Мертвый сезон в агентстве «Глория»"

2

Отношения Игоря Леонидовича Маркина с полковником Довбней заметно охладели. Во всяком случае, Маркин не обращался ни с приказами, ни с просьбами к полковнику. А потому звонок Довбни оказался для него несколько неожиданным. Тимофей Поликарпович просил о встрече, прозрачно намекая, что она больше необходима ему, Маркину, нежели самому Довбне. Время шло к концу рабочего дня, и Игорь Леонидович предложил встретиться примерно через час.

– Где? – спросил Довбня.

– Где обычно, – ответил Маркин.

Обычно они встречались возле старого здания «Националя». Маркин притормаживал свой «мерс», Довбня садился, и они ехали или на квартиру референта, или на дачу. Надо заметить, что Маркин был всегда точен, но на этот раз он изменил своей привычке, опоздал минут на двадцать.

– Извини. Не рассчитал, – небрежно сказал он полковнику. – Слушаю тебя.

– Меня вызывал следователь Генпрокуратуры Турецкий.

– И чем ты его заинтересовал?

– Заинтересовал не я. Ты.

– Любопытно...

– Не знаю, может, тебя уже и вызывали «важняки», и не однажды. Но меня пригласили впервые. И надо сказать, чувствовал я себя не очень-то уютно.

– Меня пока Бог миловал. Кем кроме меня еще интересовался господин Турецкий?

– Валерием Комаром.

– У него скоро будет возможность поговорить с Комаром лично, – ответил Игорь Леонидович, помолчал и добавил: – Если, конечно, таковая состоится.

– Может и не быть?

– В наше время все случается!

– Вот и я так думаю. Все может произойти... Был человек – и нету!.. Решил я сдаться, Игорь Леонидович. Что мне могут приклепать? Был «шестеркой», брал деньги. Все дела.

– Но деньги-то ты получал от меня!

– Тебя не выдам.

– Не получится, Тимофей Поликарпович, – глянул на полковника Маркин. – И потом, не спешишь ли ты, господин полковник? Не рановато ли решил идти на попятный?

– В самый раз. Чем дальше в лес, тем больше дров. Все. Хватит. Точка!

– Проиграешь, Тимофей Поликарпович...

– Ты, что ли, выиграешь?

– Если не выиграю, то и не проиграю. Ты вообще-то как относишься к тому, что происходит в России? Как ни странно, но мы об этом не говорили.

– В России бардак. Вот и весь мой сказ.

– Коротко и ясно. Тебе не кажется, что этот бардак пора прекратить?

– Некоторые пытались. И где они теперь? Сгорели – и дыму нет!

– Они не могли не сгореть, потому что время их прошло.

– А ваше наступило?

– Да, наступило.

– Вперед под знаменем идей доктора Штиля? – хмыкнул Довбня.

– Раньше ты не столь скептически относился к идеям Штиля...

– Я и теперь отношусь к ним с должным уважением. Однако идеи – это всего лишь идеи, и если они не претворяются в жизнь, то так могут и остаться пустым сотрясением воздуха.

– Я понимаю, ты человек военный, человек действия...

– Совершенно верно.

– Сколько народу в твоем подчинении?

– Более двухсот.

– Разве это не сила? Тем более что эти люди находятся в кремлевских стенах и при оружии...

– Во-он ты куда замахнулся! – протянул Довбня. – Не-ет, я в такие игры не играю.

– А если получишь приказ?

– Смотря от кого!

– От вышестоящего начальства.

– Мое непосредственное начальство – генерал Сидоренко.

– Ему и прикажут.

– Приказы не обсуждаются. Они выполняются. На беспрекословном подчинении вышестоящему начальнику держится порядок в армии. Это аксиома.

– Между прочим, президент, как и ты, относится к идеям доктора Штиля тоже с должным уважением.

– Да ладно тебе! – не поверил Довбня.

– Я сказал, а ты думай.

– Чтобы Сам, при его-то характере, поступился властью?! Да никогда в жизни!

– Придется менять характер. Иного выхода нет. Казна пуста, государство в долгах как в шелках, страна неуклонно движется к хаосу. Чтобы не оказаться в этом хаосе, необходимы деньги. У кого они? У криминальных структур. Значит, государственные деятели обязаны договориться с теми, у кого имеются деньги. И договорятся. И таким образом, что президент будет как бы ни при чем. Правда, так называемый криминалитет задаром деньги не даст...

– И что потребует взамен?

– А как ты считаешь?

– Криминалу не хватает одного. Власти. Все остальное имеется. И даже в избытке.

– Верно, – усмехнулся Маркин, подумал и добавил? – Правда, и теперь люди с деньгами... большими деньгами... имеют власть.

– Согласен. Но они не могут, к примеру, как ты, Игорь Леонидович, запросто заехать на своих «линкольнах» и «мерседесах» в кремлевские ворота. Уж не говоря о том, чтобы пройти в кабинеты с недосягаемыми потолками! Хотя денег у тебя не в пример меньше, чем, скажем, у того же авторитета Быка! – Приметив легкую усмешку Маркина, Довбня прозрачно улыбнулся. – Или я ошибаюсь?

– Чем же я заинтересовал следователя по особо важным делам господина Турецкого? – перевел разговор Маркин. – И вообще, почему он вызвал на допрос тебя, а говорили обо мне?

– Допрос касался меня, – поправил Довбня. – Тобой же он поинтересовался как бы между прочим. Но разве этого для тебя недостаточно? Поинтересовался-то «важняк»! Вот почему я и поспешил к тебе.

– Спасибо, – медленно произнес Маркин. – И о чем же вы беседовали?

– Турецкого интересовали мои связи с профессором Штилем, господами Коноваловым и Мкртчяном.

– Что ты ответил?

– А какие связи у меня с господами Коноваловым и Мкртчяном?! Да никаких! Так и ответил!

– И на этом допрос закончился?

– Мы мирно поговорили. Хотя официально. То есть он меня предупредил об ответственности за дачу ложных показаний.

– Ну и что? Ты не давал ложных показаний, – перевел дыхание Маркин. – С Коноваловым и Мкртчяном связей у тебя действительно не было. Но с господином Штилем ты, по-моему, нашел общий язык?

– Человек толковый. Далеко смотрит... Почему бы и не поговорить о жизни? Так, кстати, я и сказал Турецкому.

– Темнишь ты, полковник, – помолчав, грубо ответил Маркин.

– Понимай как знаешь, – пожал плечами Довбня. – Притормози.

– Для чего звонил мне? – спросил Маркин.

– Неужели не понял?

– Не понял.

– Твоей личностью заинтересовался следователь по особо важным делам. И я, зная твои дела, доложил тебе об этом. А дальше сам думай, что делать.

– Подумаю, – ответил Игорь Леонидович. – И хорошо подумаю. А ты, значит, уже надумал?

– Смотрел вчерашние новости по НТВ? – не отвечая на вопрос, сам в свою очередь спросил Довбня.

– Смотрел.

– О чем тогда толковать? Комар арестован, Пучок сидит... Кто следующий? Появились уже и трупы. Исполнительный директор фирмы «Голден» мистер Дондероу, господин Аракелян, также имеющий непосредственное отношение к фирме, через которую ушли драгоценности Гохрана. А кто их перевозил в Штаты, а? Мои люди. Я их кому выделял? По чьей просьбе? Твоей. Или не так? Вот потому и спрашиваю: кто следующий?!

– Ты полагаешь, что следующим могу быть я?

– Почему бы и нет? Но возможно, что и я.

– Возможно, – после некоторого молчания проговорил Игорь Леонидович. – А ты, коли надумал, действуй.

– Подаю в отставку.

– Подавай. Впрочем, я понимаю, тебя уже давно должны были бы отправить в отставку. Но почему-то не отправляют. Почему, Тимофей Поликарпович?

– Поинтересуйся у генерала Сидоренко.

– Интересовался. Но не у генерала Сидоренко.

– И что сказали?

– Никто и не слышал, чтобы ты когда-нибудь для каких-то неизвестных тебе целей выделял охранников.

– В таком случае откуда об этом знает «важняк» Турецкий?

– Турецкий может и знать, – подумав, ответил Маркин. – Такая у него работа.

– Пойду, – открывая дверцу, сказал Довбня.

– И все-таки, Тимофей Поликарпович, советую тебе не торопиться. Еще не вечер, – подавая руку, улыбнулся Игорь Леонидович. – Будь здоров!

– Пока!

Из разговора с полковником Маркин поверил лишь тому, что Довбня встречался с Турецким, все остальное, на его взгляд, было шито белыми нитками. Игорь Леонидович был убежден, что полковник давно уже сломался и пришел к «важняку» по собственному желанию. Более того, Маркин подозревал, что полковник и с ним встретился по совету того же «важняка». Для чего? Не лучше ли было повременить со встречей, хотя бы для того, чтобы исключить подозрения, касающиеся полковника Довбни? Но, быть может, здесь был тонкий расчет? Какой? А расчет мог быть лишь один: «важняк» Турецкий, посылая полковника с заведомо открытыми мыслями, о чем сразу же и сообщил Довбня, рассчитывает на явный просчет референта. Но в чем может просчитаться он, Маркин?

– Бежать надо! Бежать! – вслух произнес Игорь Леонидович.

Он долго кружил по московским переулкам, глядя в боковое зеркало, нет ли «хвоста», но в течение часа так ничего и не приметил. Остановив машину в тихой замоскворецкой улочке, он набрал номер телефона:

– Добрый вечер, Баграт Суренович! Маркин это.

– Узнал. В чем дело, дорогой?

– Хотелось бы увидеться.

– Я еду к брату. Подъезжай.

– Время?

– Через час буду на месте.

– Приеду.

Брат Малюты, Армен Суренович Григорян, был директором ночного ресторана, посетителями которого были люди со средствами. Маркин подъехал к ресторану чуть раньше Баграта Суреновича, который подкатил на джипе в сопровождении охранников. В дверях гостей встретил сам хозяин.

– Проходите, мои дорогие, проходите! – расплылся он в улыбке. – Заждался...

Баграт Суренович внимательно выслушал Маркина, долго рассматривал собеседника, потом улыбнулся.

– Кушай, дорогой!

– Не лезет...

– Тогда выпей.

– За рулем.

– Сильно ты напуган, – покачал головой Малюта. – Нехорошо!

– Заложил меня Довбня!

– Поговорим и с твоим дружком.

– Когда?

– Я сообщу.

– Время-времечко! – постучал по часам Маркин.

– Ты куда-то спешишь?

– Готов хоть сейчас рвануть!

– Далеко?

– Все равно куда, лишь бы подальше от России!

– Садись в самолет и лети.

– Отменили уже вторую заграничную командировку, – признался Игорь Леонидович.

– Так ты под колпаком, дорогой?! – удивился Баграт Суренович.

– И я так думаю.

– Это обстоятельство в корне меняет дело, – задумчиво произнес Малюта.

– Я готов оплатить услуги.

– Это само собой, – отмахнулся Мкртчян. – Кто конкретно отменял твои командировки?

– Об этом не докладывают. Лишь сообщают, что в интересах дела направляется другой человек.

– Сообщают по указке ФСБ?

– Не думаю.

– Так-таки и не думаешь... – усмехнулся Малюта.

– Мне бы сообщили.

– Значит, не сообщили. А вернее, не захотели сообщить, – помедлив ответил Баграт Суренович. – И вообще, уважаемый Игорь Леонидович, у меня такое ощущение, что на тебе решили поставить крест.

– Кто?

– Те друзья, которые ничего тебе не сообщили.

– А вам, значит, что-то известно?

– Разумеется.

– Хотелось бы послушать...

– Разве ты ничего не понял? – грубовато спросил Малюта.

– Я понял, что на мне поставили крест, но хотелось бы знать, кто конкретно.

– Все твои друзья и приятели. Могу перечислить, но, думаю, они тебе известны лучше, чем мне.

– Вы тоже, Баграт Суренович?

– Что?

– Поставили на мне крест?

– Если бы я поставил, то, будь уверен, не сидел бы с тобой за одним столом.

– Спасибо...

– Но прошу запомнить: пока не поставил! – добавил Малюта. – У меня тоже имеются к тебе кое-какие вопросики...

– Спрашивайте. Я отвечу.

– Поначалу припомни наш разговорчик недели три назад. Или забыл?

– Почему же? – возразил Маркин. – Отлично помню.

– Так, быть может, ты припомнишь, куда делись охранники госпожи Бояровой? – прищурился Малюта. – В прошлый раз память у тебя отшибло.

– Игорь Леонидович, глядя в глаза собеседнику, лихорадочно обдумывал ответ. Если Малюта вновь припомнил об исчезновении охранников, значит, он что-то знает об их судьбе, а следовательно, темнить, обманывать, водить за нос господина Мкртчяна не стоит. Себе дороже выйдет.

– Я принял меры и узнал, что охранники были задержаны нарядом милиции возле Дома литераторов и препровождены в отделение. Часа через полтора их освободили. Они прибыли на место службы, и полковник Довбня имел с ними встречу.

– И конечно, эпизод этот скрыл от тебя?

– Да. Уже тогда я заподозрил полковника в нехороших делишках, а после сегодняшнего разговорчика понял, что он может пойти вразнос.

Маркин выразительно посмотрел на Малюту и умолк.

– Продолжай, дорогой, продолжай, – улыбнулся Баграт Суренович. – Я слушаю.

– Вроде все сказал...

– Говоришь, может пойти вразнос?

– Вполне.

– В какой такой разнос? – ласково улыбнулся Малюта.

– Полковник Довбня многое знает, – осторожно сказал Игорь Леонидович.

– А мне до этого какое дело?

Маркин снова глянул на Малюту и смущенно покашлял.

– Что с тобой, Игорь Леонидович?

– Полковник Довбня много знает обо мне, – ответил он.

– Это другое дело! И что ты предлагаешь?

– Я уже говорил, Баграт Суренович...

– Повтори. Вероятно, я прослушал.

– Мне нужно выехать за кордон.

– Не спешишь ли ты, Игорь Леонидович?

– В самый раз. Устал.

– Теперь ты заговорил как человек! – улыбнулся господин Мкртчян. – Верю. И постараюсь помочь... Но, разумеется, не за хорошие глаза!

– Это само собой, – согласился Маркин. – Называйте цену.

– Если верить газетам и телевидению, отхватил ты, уважаемый Игорь Леонидович, побольше двухсот миллионов «зеленых»...

– Я ничего не отхватил!

– Двести миллионов баксов, – повторил Малюта. – А нам, между прочим, капнуло всего десять «лимонов»! Справедливо, а? За все хорошее, что я тебе сделал?!

– Повторяю: я не получил ни цента, – твердо заявил Маркин.

– Почему я должен тебе верить?

– Но это правда!

– А по моим данным, господин Комар расплатился с тобой полностью. Как и братья Аракеляны.

– Чушь!

– Не знаю, не знаю, дорогой! Не знаю.

– Ваша цена, – перевел разговор Маркин.

– Половина. Любая, дорогой.

– Какая половина? От какой суммы?

– От ста миллионов.

– Шутите, Баграт Суренович...

– Разве я похож на шутника? – прищурился Малюта.

– Почему именно от ста миллионов?

– По моим данным, ты, Игорь Леонидович, получил именно сто миллионов.

– От кого?

– От господ Комара и братьев Аракелянов.

– В прошлый раз вы, по-моему, имели более точные данные о моем счете в швейцарском банке... Помнится, даже сказали, что на мой счет от сделки по драгоценностям ничего не капнуло. Или теперь что-то изменилось?

– Многое.

– Что именно?

– Убит Левон Аракелян. Арестован Валерий Комар. Не сегодня завтра его поселят в одиночку Лефортова. И он конечно же запоет! И тогда тебе кранты!

– Не вижу связи между арестами и моим швейцарским счетом, – угрюмо проговорил Маркин. – Или господин Комар уже запел?

– Угадал, Игорь Леонидович! – широко улыбнулся Баграт Суренович. – Запел.

– На греческом языке? – мрачно пошутил Маркин.

– На русском, дорогой ты мой, на русском! В Греции у нас тоже свои людишки имеются... И даже среди греков.

– И запел про сотню миллионов баксов, которые он якобы перевел на мой счет?

– Ты очень умный человек, Игорь Леонидович, – ответил Малюта, насмешливо оглядывая Маркина.

– Ничего он мне не переводил, – упрямо повторил Игорь Леонидович.

– Другими словами, ты отказываешься от моей помощи?

– Я не отказываюсь. Я просто-напросто говорю, что ни Комар, ни Жорж Аракелян ничего мне не переводили.

– Поставь себя на мое место, Игорь Леонидович. Один мой хороший приятель говорит, что деньги он отправил. Второй – ничего не получал. Кому верить?

– Вы можете легко проверить, кто говорит правду, а кто лжет! При ваших-то возможностях!

– Могу. Но не хочу, – жестко ответил Малюта. – И знаешь почему?

– Почему?

– Подобные сделки мимо меня проходить не должны. А значит, я вынужден тебя наказать. Все сказал.

– Требуемой суммы у меня нет, – твердо заявил Маркин.

– Придется найти.

– Где?!

– Подумай, дорогой, подумай! Припомни счетики в Цюрихе, Лондоне, Бельгии...

– Прошу извинить, – поднимаясь, сказал Маркин.

– За что извиняешься? – удивился Баграт Суренович.

– За беспокойство.

– Ты меня совершенно не обеспокоил!

– Я все-таки пойду...

– Иди, – равнодушно ответил Малюта.

И было в голосе Баграта Суреновича такое, что Маркин поневоле снова сел на стул.

– Так-то лучше, – сказал Малюта. – Сиди и слушай. Правду сказать, я лишь недавно узнал, что за дельце ты прокрутил. Конечно, я предполагал, что пахнет хорошими деньгами, но совершенно не думал, что оно принесет сотни миллионов. Да-да! Сотни! Посчитай. Пять тонн золота высшей пробы. Сто тысяч каратов необработанных алмазов. Плюс драгоценности Гохрана. Миллиардом пахнет! Где он, миллиард? У кого?

– Ты прав, Баграт, – переходя почему-то на «ты», ответил Маркин. – Пахнет миллиардом... Но, к общему нашему сожалению, миллиарда-то у меня и нет!

– И опять верю, – сказал Малюта. – А почему нет? Да потому, что жадность фраера сгубила. Такие дела в одиночку не делаются. Пришел бы в свое время, посоветовался с дядей – глядишь, и был бы у тебя миллиард! Но кое-что у тебя имеется. И в Швейцарии, и в Англии, и в Бельгии... Эти бабки придется отдать, Игорь Леонидович.

– За те бабки я всю Генпрокуратуру куплю, – ухмыльнулся Маркин. – Вместе с потрохами!

– Вот и я говорю: можешь, дорогой, – улыбнулся Малюта. – А значит, сумеем договориться. Выпей, не стесняйся!

– Я же сказал: за рулем.

– Думаю, сегодня за руль тебе садиться не надо. Поедешь со мной. А твой «мерс» пусть пока постоит возле ресторана. Не беспокойся, Арменчик проследит, чтобы с машиной ничего не случилось.

– Куда поедем-то? – уныло спросил Маркин, предполагая для себя новые неприятности.

– Ко мне поедем. Домой. За город. Думаю, там сможем договориться.

В голосе Малюты зазвенел металл, и Маркин, знавший о его характере, поспешил послушно выпить рюмку коньяку. За здоровье Баграта Суреновича. А вторую – за процветание заведения Армена Суреновича.

3

Начальнику МУРа Вячеславу Ивановичу Грязнову доложили, что наружка вела Маркина до момента встречи с Мкртчяном в ночном ресторане на Патриарших прудах. Оба господина вошли в ресторан и уединились в отдельном кабинете. О чем шла речь, узнать не удалось. Также неизвестно, когда гости покинули ресторан. Маркин к своему «мерседесу» не вышел, и машина простояла у входа всю ночь. Через главный вход ни Маркин, ни Мкртчян не выходили, возможно, покинули заведение через служебный ход. Когда – тоже неизвестно.

Грязнов приказал наблюдение за машиной не снимать, однако ничего нового узнать так и не удалось. Машина до сих пор стоит без хозяина.

Когда прошли вторые сутки, Грязнов позвонил племяннику. Денис тут же подключил Кротова. Алексей Петрович задействовал свои связи и выяснил, что Маркин и на работе у себя не появлялся. Правда, вроде бы был от него звонок: приболел, просил не беспокоиться. Не отзывались на телефонные звонки ни городская квартира референта советника президента, ни его загородный дом. Полное молчание. И это уже становилось как минимум интересным.

Похоже, что исчез. Жареное почуял?

Ни в какую болезнь Грязнов не поверил. Пожалуй, единственным человеком, который мог бы пролить свет на эту историю, был полковник Довбня. Он днями встречался с Маркиным, потом позвонил Турецкому и передал свой разговор в машине. Александр Борисович тогда же перезвонил Грязнову и попросил установить за Маркиным наблюдение, уж очень не понравилось ему и настроение, и реакция Игоря Леонидовича на информацию, которую полковник выложил Маркину. С одной стороны, сам Довбня как бы получил угрожающее предупреждение со стороны референта, а с другой, и сам Маркин мог предпринять попытку слинять, почуяв интерес со стороны Генеральной прокуратуры к своей персоне.

А затем эта скоропалительная встреча Маркина с Малютой и его исчезновение. Варианты просматривались следующие.

Маркин, разочаровавшись в Довбне, делает попытку убрать его, но, разумеется, не своими руками, а с помощью боевиков Малюты.

Маркин встречается с Малютой и сам попадает в ловушку.

Наконец, Маркин прибегает к помощи Малюты, чтобы быстро и безопасно покинуть пределы России. Или же где-то затаиться до поры до времени, чтобы из безопасного места понаблюдать за дальнейшим развитием событий.

В любой из трех ситуаций только Довбня мог бы, не вызывая ни у кого подозрений, поинтересоваться местонахождением господина референта, ибо их связывали свои дела.

Включился Сева Голованов. Позвонил Тимофею Поликарповичу, поинтересовался, как жизнь. Услышал его озабоченный голос и спросил, что случилось. Полковник посетовал, что никак не может дозвониться до Александра Борисовича. Сева, естественно, захотел узнать, какая возникла нужда к «важняку». Довбня начал что-то мямлить, словно ему кто-то помешал продолжить разговор. Сева понял и предложил немедленно встретиться. Полковник отвечал сухо и односложно: «Да... Неизвестно пока... Надо подумать...»

– Тебе кто-то мешает, Тимофей?

– Да... да, конечно...

– Выйди в ГУМ, на третью линию, а мы проследим, чтобы у тебя не было «хвоста». Мы там будем минут через двадцать.

– Да, разумеется. Я сделаю, как вы приказываете...

Голованов доложил Денису Андреевичу, тот сразу же перезвонил дядьке и получил добро. Только просил не переусердствовать с возможным топтуном.

Жаль, не было рядом Володьки Демидова. Демидыч в это время исполнял особую миссию в спорткомплексе «Мужество», что расположился в паре десятков километров от Московской кольцевой по Ярославскому шоссе.

Поэтому Денис включил все наличные силы. Помимо него самого в ГУМ выехали Кротов и Голованов с Агеевым.

– Так что будем делать? – спросил неугомонный Филя, когда группа заняла исходные места.

– Убивать никого не будем, – прогудел Сева, – разве что пару оплеух... Действуем как обычно.

Алексей Петрович отправился определять «хвост», Сева с Филей приготовились его отсечь, ну а Денис должен был увести полковника через вторую дверь в секции мужской одежды прямо к машине, припаркованной в Ветошном переулке.

«Хвост», разумеется, был. Вслед за Довбней, вышедшим из Спасских ворот, появился типичный «Николай Николаевич» – неприметный, незапоминающийся, который, постояв и пощурившись на солнце, спокойненько двинул вслед за полковником, пересекавшим Красную площадь по диагонали, чтобы войти в ГУМ со стороны церкви Казанской Божьей Матери.

Кротов это дело усек и сообщил Севе по мобильнику.

Ближе к ГУМу топтун стал догонять Довбню, боясь потерять его в толпе.

Сева пошел между полковником и «хвостом». Ловкий Филя быстро пристроился к Голованову, изображая карманника.

Довбня вошел в двери ГУМа. «Хвост» кинулся за ним, но дорогу ему неожиданно преградило «происшествие». Голованов крепко ухватил Филю за руку и стал орать, что тот его обчистил. Филя вырывался, вертелся ужом. Нечаянно задел ногой огибавшего их в спешке «Николай Николаича», и тот, споткнувшись, растянулся на асфальте. Вроде и драки не было. Филя, естественно, вырвался и убежал в ГУМ, где его теперь ищи-свищи. Голованов растерянно базарил, что у него кошелек свистнули. Призывал в свидетели с трудом поднимавшегося – видать, сильно приложился все-таки! – «Николай Николаича», но тот лишь растерянно озирался и никак не мог понять, чего от него требует этот ротозей-верзила. Наконец ему удалось освободиться и он, хромая, поплелся в ГУМ, уже без всякой надежды отыскать своего клиента.

А полковник в это время уже успел уединиться с Денисом в джипе с затемненными стеклами.

– Александр Борисович сейчас на совещании у зама генерального прокурора. Он просил начальника МУРа Грязнова, моего родного дядюшку кстати, не спускать с вас глаз. А ваш «хвост», Тимофей Поликарпович, мы только что отрезали. Так что можете спокойно объяснить мне, что у вас случилось. Какие возникли проблемы?

– А чем вызвано такое решение – следить за мной?

– Исчез Маркин. Машина стоит возле ресторана, куда он поехал на встречу с Багратом Мкртчяном, и пропал, пошел третий день. Позвонил на службу, в Кремль, сказал, что приболел, и тишина.

– Вот в чем дело-о! – протянул Довбня. – А мне давеча звонил сам Малюта...

– Он часто вам звонит?

– Да вы что! За все время, может, два-три раза... И сказал, что хочет сегодня непременно встретиться со мной. Просил прибыть к восьми вечера к нему в особняк, в Жостово. Я спросил: какова цель беседы, а он ответил, что я все узнаю на месте. Но очень важно. Звонок был утром, а я весь день пробую дозвониться до Турецкого. О Головаче как-то не подумал. Спасибо, он сам позвонил.

– Какие у вас мысли на этот счет?

– Да какие!.. Если Маркин исчез, то он наверняка перед побегом успел капнуть на меня Малюте. А у того, знаете ли, обычно разговор короткий. «Садысь, дарагой! Кюшай, дарагой! Скажи, за что ти меня ны любишь?» А в глазах приговор. Но я его не боюсь. Я теперь вообще не склонен чего-то бояться, молодой человек. Так что охранять меня не стоит. Скажите так вашему дядюшке. Я знаком с ним, но шапочно. Говорят, порядочный человек.

– Значит, так, Тимофей Поликарпович, – не шибко церемонясь, перебил его Денис. – Решения о вашей охране отменять не будем. Не мы его принимали. Это, насколько мне известно, требование заместителя генпрокурора Меркулова. Значит, мы просто обязаны обеспечить. Теперь, что вам следует знать. У вас в этой поездке будет прикрытие. И Голованов, и Филипп Агеев вам хорошо известны. Они, кстати, только что разобрались с вашим «хвостом». Не догадываетесь, откуда он может расти?

– Наверняка от того же Малюты.

– Он следом за вами из Кремля вышел.

– Да-а? Как же это я не заметил?

– Это теперь неважно, но имейте в виду. Итак, Филипп и Всеволод будут стараться сегодня быть как можно ближе к вам. Но вы их не знаете, ясно?

– В смысле?

– Вы же сами опытный разведчик! И еще. В «Мужестве», что на Ярославке, сейчас активно работает известный вам Демидыч. Тоже, если случится, постарайтесь не обращать на него внимания. Он уже оповещен на всякий случай. Перезванивать Малюте не станете?

– Нет, у нас уже твердая договоренность.

– А как у него там с охраной?

– Ей-богу, не знаю.

– Вы что же, в первый раз едете туда?

– Раньше не был удостоен, – с иронией ответил полковник. – Предложено прибыть одному и не на служебной машине, а на своей.

– Все это очень неприятно. Но посмотрим. Куда вас отвезти?

– Сейчас уже можно домой. Я оттуда поеду...

...Филя испытывал непонятное беспокойство. Ему не нравилось, что полковник Довбня въехал в ворота усадьбы Малюты, ушел в дом и вот уже второй час о нем ни слуху ни духу. А ведь Вячеслав Иванович строго-настрого предупреждал не отставать от Тимофея ни на шаг. Но ведь и в особняк этого Малюты не попрешь. Значит, оставалось ждать.

И охрана сразу не понравилась Филе. Мордовороты с явной военной выправкой имели в кобурах на широких поясах не соленые огурцы и не бутерброды. Хотя оружие им было без надобности, вероятно, они твердо рассчитывали на свои физические возможности.

– Не по душе мне все это, Сева, – морщился Агеев.

Джип, на котором они приехали следом за полковником, стоял немного в стороне, и расценить его присутствие у въезда в коттеджный поселок можно было и как чью-то охрану, и просто как случайный автомобиль, приткнувшийся к обочине.

Согласно договоренности, полковник Севу с Филей не знал, но они всегда могли выдать себя за его «хвост», навязанный, к примеру, службой безопасности президента. Словом, раскрыться у них всегда была возможность, случился бы повод.

– Мне тоже не нравится, – кивнул Сева, внимательно наблюдавший за воротами, перед которыми расхаживали бравые парни в черной форме со всяческими прибамбасами в виде желтых нашивок, странных погончиков и многочисленных оттопыренных карманов на брюках и куртках.

– Поговорить бы... – неуверенно предложил Филя.

– Попробуй. Только без шума.

– А если второй вариант?

– А я о чем?

– Тогда я пошел, – решительно сказал Филя и выбрался из джипа.

Не спеша пошел он навстречу охраннику, который выше его на две головы и вдвое же шире в плечах. Охранник остановился, вытащил сигареты, закурил, глядя на приближающегося паренька.

– Тебе чего? – спросил неласково. – Тут ваши не пляшут.

– Извини, командир, – несколько даже просительно начал Филя. – Такое, понимаешь, дело... С утра не жрамши, а ему один хрен. Поди, гуляет вовсю. Ты не в курсе?

– Че те тут надо? – Охранник обернулся к своему напарнику и сделал рукой непонятный жест: проходи, мол.

– Во! – обрадовался Филя. – А я чего говорю! Он там, может, гудит уже, а мы, как курвы какие, на стреме! Ты бы глянул пошел, долго он еще будет прохлаждаться, а, командир?

– Ты про кого? – ни черта, видно, не понял охранник. – Леха! – крикнул напарнику. – Иди разберись с пацаном, чего ему тут надо!

– Дай ему по шее, – посоветовал Леха и пошел в другую сторону, вдоль высокой краснокирпичной ограды.

– Слыхал? – лениво заметил охранник. – Вали, а то схлопочешь.

– Закурить-то хоть дай, – обиженно попросил Филя.

– Перебьешься, – бросил охранник и допустил ошибку: позволил Филе приблизиться на расстояние протянутой руки.

Через мгновение, утробно икнув, охранник волочил длинными вытянутыми ногами по земле, потому что Филя ловко затащил его в кустарник.

На свою беду, вернулся второй охранник – Леха. Не увидев напарника, спросил Филю:

– А где Колюня?

– Посмотреть пошел, – спокойно ответил Филя, приглаживая русые волосы на затылке. – Я попросил узнать, долго ли еще ожидать полковника, вот он и пошел.

– А ну-ка отойди от ворот! – рявкнул заподозривший неладное Леха. Он выхватил из кармана куртки сотовик, но жесткая рука Севы, в одно мгновение оказавшегося сзади, резко завернула его кисть вместе с телефоном за спину.

– И этот охранник рухнул как подкошенный, но крикнуть все же успел:

– Ё-о-о!

Сева сел на него верхом и закрыл рот ладонью.

– Не надо шуметь, сынок, – сказал ласково. – Ты мне лучше ответь, тут у вас запасные выезды имеются?

Леха дернулся, пытаясь вырваться, но Сева прижал большой палец у него под скулой и сразу утихомирил.

– Говори быстро, времени у тебя мало, – посоветовал еще раз.

– Е...есть, – прохрипел Леха.

– Машинка тарахтит, – сказал приблизившийся Филя.

– Куда поехали? – спросил Сева.

Леха мычал и мотал головой.

– Ухо у тебя хорошее, – заметил вдруг Сева. – Дай-ка ножичек! – обернулся к Филе.

Агеев достал финку, протянул Голованову.

– Ну что, Леха, не жалко уха?

– В комплекс, – сдавленно проговорил он.

– Это «Мужество», что ль? А на хрена его туда повезли? – вмешался Филя.

– Я почем знаю?!

– Логично, Леха, ты можешь не знать. Тогда и нам не мешай. Много вас там, за забором-то?

– Смена.

– Это сколько? – спросил Голованов.

– Пятеро.

– Значит, останется трое, – заключил Сева и коротким ударом ладони отрубил Леху.

Вдвоем они перенесли второго охранника в те же кусты, где мирно почивал первый, сцепили их же наручниками и залепили рты скотчем. На случай, если очнутся раньше положенного. Стали думать, что делать дальше.

– Звони директору. – Так Филя называл Дениса Андреевича.

– Пусть свяжется с Демидычем. Да и комплекс штурмовать нам не шибко сподручно, вдвоем-то...

Спортивный комплекс «Мужество», расположенный в Пушкинском районе Подмосковья, занимал порядочную территорию, на которой стояло большое трехэтажное здание и несколько жилых домиков для обслуги.