Текст книги "Мертвый сезон в агентстве «Глория»"

6

—...Полмиллиона баксов! И это последнее предупреждение.

– И куда перевести? – сжимая телефонную трубку в руке, сиплым голосом спросил Бояров.

– Не валяй дурочку, Боярин! И банк, и счет тебе давно известны.

– Все сказал? – дрожа от ярости, спросил Бояров.

– Все!

– Тогда послушай и ты, крыса вонючая! Ни хрена не получишь! Понял, сука?! – И отшвырнул трубку в сторону.

Машинально обернулся и увидел застывшую в дверях жену. Та была необычно бледна и серьезна.

– Они? – спросила тихо.

– Ты о ком? – как бы не понял Бояров.

– Не смеши меня, Николай, – строго сказала Елена. – Мне уже звонили, и не раз. Однажды просто отматерили, а так – молчат и дышат в трубку.

– Не бойся, родная. Не стоит переживать из-за каких-то...

Она прижала палец к губам:

– Не так громко. Пожалей Аннушку.

– Да, прости, я все забываю, что она снова с нами... Чем она занимается?

– Читает. Рисует. Собирается с подружкой в Третьяковку. Коля, я начинаю бояться за нее.

– Есть же охрана. Они глаз с нее не спускают.

– Ах, Коля-Николай! Ты же знаешь цену такой охране...

– А что ты предлагаешь? – вдруг вскипел он.

– Во-первых, спокойно. А во-вторых... Есть люди, которым можно полностью доверять.

– Ты опять об этих твоих «волках»? Смысла не вижу...

– Ты звонил Турецкому?

– Зачем?

– Рассказать об этих угрожающих звонках... Об их требованиях! Нельзя же в конце концов сидеть, сложа руки, и ждать, пока на твою голову посыплются шишки!

– Мы недавно встречались...

– Когда это было?

– Незадолго до того, как отнесли Коновалова на Ваганьково.

– Ну и о чем у вас шла речь? – не отставала жена.

– О наших с ним делах, – уклончиво ответил Бояров.

– У тебя имеются общие дела со следователем-»важняком»? – удивилась Елена. – Это что-то новое!

– Да речь-то как раз и шла о... – Бояров запнулся и остро взглянул на жену. Закончил фразой: – Кажется, я что-то начинаю понимать... Да, сегодня же свяжусь с Турецким.

– Николай, я не лезу в твои дела, но предупреждаю: если ты не примешь меры, их приму я.

– В смысле?

– Сама поеду к Турецкому!

– И снова сорвешь с петель ворота?

– Если придется, сорву!

И она покинула его кабинет. А Николай Андреевич, заперев за женой дверь, вернулся к телефону и позвонил в Генеральную прокуратуру. Он не хотел, чтобы жена даже случайно услышала некоторые детали, которые могли бы всплыть в разговоре со следователем...

Час спустя к особняку Бояровых на Пречистенке подъехал джип и из него вышел Филипп Агеев. Предупрежденная о его приезде охрана без разговоров пропустила в дом. А спустя еще полчаса Аннушка, оказавшаяся очень милой, вежливой и наблюдательной девочкой, рассказывала дяде Филе о том, как выглядит Лондон.

Два дня не мог нарадоваться Филя на свою юную клиентку – такая он была тихая, послушная, только что не в рот ему смотрела, слушая фантастические рассказы о том, как спецназ работал в Афганистане и Чечне, как ловили бандитов и лазали по горам. Но тут Филя допустил трагический прокол: он не знал, что у этой юной соплюхи характер бояровский.

И когда она заявила, что ей позвонила подружка, которая живет рядом, в двух шагах, на Остоженке, и позвала ее в театр на Таганке, куда у той были уже два билета, Филя категорически сказал, что одну ее не отпустит, а надо достать третий билет, чем он сейчас и займется.

Пока он звонил в «Глорию» и договаривался с Денисом Андреевичем, что Голованов подъедет к театру заранее и постарается кровь из носу добыть еще один билет, Аннушка вышла к охране и сказала, что дядя Филя ее отпустил ровно на пять минут. Ничего не подозревавший охранник открыл ей калитку и даже подмигнул: беги, мол.

Филя, не найдя девочку в доме, пулей вылетел во двор, услышал от охранника Аннушкину версию и схватился за голову. Пока разыскали телефон подружки, пока до нее дозвонились, шло время. А подружка сказала, что они действительно договорились встретиться с Аннушкой, но та почему-то не пришла. Хоть обещала...

Бояров был у себя в офисе. Весть его ошеломила. Про Елену Юрьевну и говорить нечего. Она лежала пластом, и примчавшийся Бояров совал ей под нос нашатырь, стараясь привести в чувство. На Филиппа он глядел как на личного врага.

Еще через полчаса на Пречистенку примчались Кротов с Головановым. Денис в это время сидел у дядьки на Петровке, и они обсуждали, какие меры необходимо предпринять в первую очередь.

Наконец Боярову позвонил Турецкий и посоветовал успокоиться. Он обещал подъехать со своим предложением, которое уже успел обсудить с Грязновыми – старшим и младшим.

Пришедшая в себя Елена Юрьевна рыдала. Бояров, как мог, крепился. Но вот появился и Александр Борисович.

– Что делать? Куда бежать? Кого просить, умолять?.. – без конца повторяла Боярова, словно в бреду, и снова заливалась слезами.

Мужчины ушли в кабинет хозяина и там стали совещаться.

– Давайте, Николай Андреевич, сосредоточимся и начнем все с самого начала, – сказал Турецкий. – Ничего не пропуская. Какого числа был первый звонок? Ваша характеристика звонившего?

Бояров принялся вспоминать...

Голос шантажиста был ему незнаком. Но звонил явно не пожилой человек. Говорил почти интеллигентно, во всяком случае, без мата и вообще ругани. Спокойно. Говорил, будучи твердо уверенным, что деньги у Боярова найдутся.

Турецкий посмотрел на Кротова.

Алексей Петрович сказал, что кладбищенские разговоры о пребывании Князя на Дальнем Востоке полная туфта. Никуда не летал Князь, эти слухи были распущены сознательно, чтобы убедить сомневающихся, будто в день убийства Коновалова Князя в Москве не было. А находился в это время Князь в деревне Алешино, по Волоколамке, где для него возводится новый коттедж. Уверен был Князь, что коронует его на царство воровской сход. Что, собственно, и произошло. Поэтому и дворец себе готовил соответствующий – уменьшенную копию Петровского замка.

Доктор Штиль, на время удалившийся от дел, а точнее, удаленный опять-таки Князем, которому не нужны были никакие теории, а единственное, что его всерьез волновало, – это сиюминутная выгода и возврат к прежнему положению вещей, когда основную массу доходов забирали себе посредники, все исключительно люди Князя («Вот и наезд на Боярова, – сказал Кротов, – из этой же серии»), – рассказал Алексею Петровичу и о посещении Князем особняка Коновалова. Это когда два пахана так ни до чего и не договорились и уехал Князь рассерженный самоуправством Отца. А ведь этот молодой человек ему понравился, говорил Эдуард Эдуардович. Вот как можно ошибаться в людях!..

Картина таким образом стала прорисовываться. Бояров оказался камнем преткновения во взаимоотношениях Коновалова и Князева, и он же стал первой жертвой рэкета, киднепинга... можно называть как угодно, а суть оставалась бандитской. А с бандитом нежного разговора быть не может.

Бояров сказал, что он уже не может больше сидеть в ожидании, что намерен немедленно позвонить министру внутренних дел, в ГУБОП, в администрацию президента, да хоть черту, лишь бы началось какое-нибудь движение, лишь бы не бессмысленное ожидание.

– Так что же предпринять?! – воскликнул совсем потерявший голову Бояров.

– Вести себя сдержанно и деловито, – ответил Турецкий. – Они сделали первый шаг. Выставят новые условия. Наверняка теперь потребуют уже миллион, не меньше. Условия надо принять. А мы тем временем начинаем действовать.

– Но как?! Что делать-то?

– Вы сильно расстроены, Николай Андреевич, – посочувствовал Турецкий, – но надо взять себя в руки. Официальные органы начнут поиск похитителей. А искать надо не их, а того, кто затеял эту операцию. Тем более что девочка в настоящий момент может находиться где угодно. И в далеком Подмосковье, и в квартире соседнего с вашим дома. Значит, главное сейчас – это постараться успокоить похитителей, согласиться с их условиями и не дать им сорвать злость на беззащитном человечке. А теперь мы поедем в МУР, – закончил Турецкий, – вы же оставайтесь дома, сидите у телефона, успокаивайте супругу и смените вашу охрану. Полностью.

Когда прощались, Бояров всем пожал руки. Всем, кроме Фили. Его руки он не заметил...

Елена Юрьевна Боярова так и не появилась.

– Лопухнулся ты, старик, – с досадой произнес Голованов, когда уже сидели в машине. И это был единственный упрек Агееву, Севу никто не поддержал.

А чего было объяснять-то? Все и так понятно...

– Моя физиономия, парни, заметная, – сказал Турецкий. – Поэтому, полагаю, в Алешино мне с вами ехать не стоит, вдруг кто узнает? А если узнает, сразу насторожится. Так что катите туда сами и постарайтесь узнать, где нынче обитает наш Князь. А брать его будет СОБР. Как подозреваемого в убийстве Коновалова. Постарайтесь расколоть его пораньше, сэкономите много времени. А охрана Коновалова, я просто уверен, заговорит, как только узнает, что Князь подсел. Тут нам Славка обещал им подкинуть – через свои источники. Князь ведь, по сути, и сам нарушил воровской закон, так, Алексей Петрович?

– Они обязаны были провести сход, на котором выслушать обе стороны, а только потом осудить Отца. И соответственно приговорить. Князь же, похоже, сильно торопился, что ему непременно теперь выйдет боком. А оповестить братву – это мы сделаем. И с удовольствием. Тут я Вячеславу Ивановичу первый помощник.

– Ну и договорились, – кивнул Турецкий. – Я пересяду в свою машину, а вы посетите Алешино. Вечером встречаемся.

В Филиппе Агееве определенно погиб замечательный артист. В деревне Алешино строили особняк приезжие – ингуши. Возводили старательно, из заморских материалов. А Филя – простой человек – скоро нашел с одним из строителей общий язык. Он знал с полсотни чеченских слов, на бывшего спецназовца никак не походил, а разговорившись о житье-бытье, напомнил строителю его знакомые места, посетовал, что сидит без работы и готов пахать на подхвате только за одни харчи. Свой, почти земляк...

Поинтересовался, каков хозяин, как относится к своим строителям, не обижает ли? Словом, покурили, поболтали, и Магомед, расчувствовавшись, сказал, что вообще-то хозяин появляется здесь, но, как правило, очень поздно и с большой охраной. Приезжает на огромном джипе и охрана еще на двух тачках. Предложил Филе заглянуть попозже, может, удастся найти и для него что-нибудь. Работы ведь еще много! После коттеджа начнут строить помещение для охраны, потом ограду возводить. Тут и земляных работ наберется немало, а Филя – парень хоть и невидный, но жилистый, справится.

Информации было более чем достаточно.

В конце концов, попытка не пытка, можно и подождать до ночи. Другое дело, что крутая охрана вполне может устроить и перестрелку, а этого допустить не хотелось бы.

Кротов позвонил Грязнову-старшему и изложил свой план захвата Князя. Вячеслав Иванович прикинул и согласился, но велел не начинать до прибытия отделения СОБРа.

Еще не стало темнеть, когда на шоссе, у поворота к Алешину, остановились два микроавтобуса с собровцами. Прибыл с ними и Володя Демидов, ни за что не желавший оставить друзей в рискованной операции.

Особняк возводился не в самой деревне – это было бы верхом глупости: дворец посреди покосившихся изб – а на отшибе, возле березового перелеска. Вот туда и стянулись бойцы СОБРа, когда уже совсем стемнело.

Лучи ярких фар заплясали на дороге где-то около полуночи.

Наблюдатель от шоссе сообщил, что через Алешино прошли три машины: джип «тойота» и два «БМВ».

Командир отделения СОБРа, получив информацию от Голованова, приказал своим бойцам приготовиться. Филя короткими перебежками отправился к вагончику строителей, где светилось окно. Строили и ночью, при свете довольно сильного прожектора, который хорошо освещал площадку, мощный автомобиль с краном и строительные леса на растущих стенах.

Магомед, как обещал, встретил у вагончика. Он сказал, что хозяин сейчас осматривает их работу, потом он поужинает – там уже на мангале шашлык жарят, после чего он станет добрым и его можно будет упросить взять в бригаду еще одного земляка. Славный оказался парень этот Магомед. Жаль было Филе его разочаровывать. А еще пуще – лишать доходной работы. Но ничего не поделаешь...

Когда ужин закончился и сытая охрана малость разомлела, Магомед позвал Филю и они пошли к хозяину.

Князь ел шашлык прямо с шампура, запивая жарко пахнущее мясо кока-колой. Он был спокоен и даже беспечен.

Магомед подошел, поклонился хозяину, тот посмотрел вопросительно. Блики от огня играли на его лоснящемся сытом лице.

Ингуш плохо говорил по-русски, но все же сумел объяснить, чего хочет. Князь понял и попросил привести нового кандидата в работники. Филя с готовностью выступил вперед. Но, видно, своими внешними данными он не вызвал никакого интереса у хозяина. Князь небрежно оглядел его и только спросил:

– Ты хоть по-русски-то сечешь?

– Я понимаю, – почти по слогам сказал Филя.

– А документы при себе есть?

– Есть, хозяин, – кивнул Филя и полез рукой за пазуху.

Одновременно он шагнул к Князю, левой рукой захватил его шею, а правой приставил к виску пистолет. Негромко сказал:

– Хана тебе, Князь. Дернешься – убью.

Все было проделано так стремительно и спокойно, что никто из окружающих даже не чухнулся. Но Князь все-таки дернулся, и тогда Филя самую малость усилил захват. Князь выпучил глаза и захрипел. И только теперь охрана поняла, что произошло, и вскочила на ноги.

Но Филя успел громко свистнуть, и, когда охранники кинулись к нему, сзади раздался громкий повелительный голос:

– Внимание! Всем оставаться на местах! Оружие на землю! Вы окружены, стреляем без предупреждения! Здесь СОБР!

Если предыдущие команды еще как-то могли быть и не услышаны, то последняя фраза, которую командир крикнул в мегафон зычным басом, заставила всех находившихся у костра просто онеметь.

А Князь, хрипя и извиваясь, все пытался вырваться. Силен все-таки парень! Филе надоело его удерживать, и он слегка стукнул Князя по макушке рукояткой пистолета. Действительно слегка, после оправдывался он, а Князь взял да и вырубился.

Еле слышно матеря Филю, Голованов пытался привести уголовника в чувство. Демидов усмехался, но тоже молча, чтобы не раздражать Севу.

У задержанных охранников собрали оружие, разрешения на которое, естественно, ни у кого из них не было. Собровцы посадили их в наручниках в подошедший микроавтобус.

Голованов переговорил с командиром отделения, и бойцы с арестованными отбыли в Москву.

Филя, слоняясь без дела, подошел к Магомеду, вот уж воистину онемевшему, как и его товарищи-строители, от изумления.

– Ты извини, друг, – виноватым голосом сказал Филя, – но так уж вышло. Большой бандит твой хозяин. Теперь в тюрьму поедет.

– А как же... – Магомед, видно, сообразил, что никто ему теперь ничего не заплатит. – За что столько работали?!

– Вот так, – развел руками Филя. – Ты уж извини, друг.

Магомед попробовал было сунуться к Князю, над которым хлопотал Голованов, но Сева послал ингуша к такой далекой матери, что тот вмиг слинял.

Наконец Князь открыл глаза и тупо оглядел стоящих вокруг него.

– По какому праву?.. – выдавил он.

– Вот постановление о вашем задержании, господин Князев Виктор Алексеевич. Основание – подозреваетесь в убийстве господина Коновалова.

– Херня-а... – протянул Князь.

– Здравствуйте еще раз, Виктор Алексеевич. – Кротов подошел к лежащему со скованными за спиной руками Князю и присел перед ним на корточки.

Пауза затянулась. Наконец до Князя дошло.

– Суки, – сказал он.

– С вашей точки зрения все возможно. А теперь слушайте меня внимательно. Собровцы увезли ваших охранников. Вы один среди нас. Нам поручено доставить вас на Петровку, тридцать восемь. Но мы можем этого и не делать. Нет, не в том смысле, чтобы отпустить на все четыре стороны. Вы способны инициировать попытку к бегству, понимаете? А нас четверо. И четыре ствола... Вот так, Виктор Алексеевич. Но мы готовы подождать с вынесением вам приговора до суда. С одним условием. Вам придется немедленно вспомнить, где находится похищенная сегодня вашими бандитами дочь Николая Боярова. Советую поторопиться, потому что если мы получим эти сведения из другого источника, вы нам будете больше не нужны. Ясно излагаю?

Князь молчал.

– Не слышу ответа. Мне надо начать считать до трех, Виктор Алексеевич?

– Я ни к какому похищению отношения не имею.

– Вранье, Виктор Алексеевич. Идея раздеть Боярова принадлежит вам. Были звонки с угрозами, а теперь похитили девочку. Нет, видать, неохота вам жить. Ну как знаете.

Кротов поднялся.

– Я в самом деле не знаю, где ее держат! – почти взмолился Князь.

– У вас есть возможность узнать где.

– Но как?

– Позвоните своим бандитам и спросите.

– А я не знаю, кто это сделал.

– Нехорошо, Виктор Алексеевич, – брезгливо поморщился Кротов. – Опять вранье. Бандиты сегодня подчиняются вам. Вас же избрали на сходняке в Голицыне. В доме на Первомайской улице.

– Снимете наручники, я позвоню.

– Зачем же? Вы говорите, а не жестикулируйте. Все равно там вас не увидят. Говорите номер, – добавил Кротов, доставая мобильный телефон. – И ради собственной жизни, не делайте глупостей. Ведь пристрелю, как поганую собаку.

– Дайте слово, что буду жить, – сказал вдруг Князев.

– Чудак, – усмехнулся Кротов, – нас боится, а своих не боится. Если отдашь девочку, обещаю...

Через пять минут переговоров Князев сказал, что дочь Боярова содержится на улице Павла Корчагина, в доме восемь, в квартире на первом этаже, на двери коричневый дерматин.

– По машинам! – скомандовал Голованов.

Пока ехали, Кротов связался с Вячеславом Ивановичем и попросил, несмотря на очень позднее время, точнее, уже раннее, подъехать к дому Бояровых. Объяснил, почему надо.

Наконец приехали. Голованов надел один князевский наручник на свое запястье, сковав себя с ним, и пошли в подъезд.

Князь набрал код на двери. Вскоре послышался голос:

– Кого надо?

– Князь, – ответил Виктор, исподлобья глядя на Севу, стоявшего рядом совершенно безучастно.

– Мне сказали, что ты приедешь, – послышалось из-за двери. – Открываю.

На пороге стоял заспанный хозяин квартиры – небритый, в застиранной тельняшке и грязных шортах.

– Где девочка? – с порога спросил Князь.

– А, дрыхнет, чего ей! К себе забираешь? Хорошая девочка, на любителя, – ощерился хозяин.

И тут же охнул, медленно оседая на пол. Голованов, согнувший его коротким тычком в солнечное сплетение, добавил от всей щедрости и кулаком по макушке. Хозяин распластался на полу, даже не дрыгнувшись.

Филя ужом проскользнул мимо Севы с Князем на привязи и через минуту вынес на руках спящую Аннушку.

– Тссс! – тихо прошипел он и понес девочку к машине.

Вячеслав Иванович Грязнов с Бояровым бродили по пустому двору, когда раздался звук работающего двигателя автомобиля. Уже начало светать. И стало видно, как из-за угла переулка выехал джип. Он тормознул у ворот. Мужчины поспешили к машине. Но их опередила невесть откуда взявшаяся Елена Юрьевна. Охранник едва успел открыть ворота, как она уже дергала ручку автомобильной двери.

– Успокойтесь, Елена Юрьевна, – сказал Филя, вышедший с Аннушкой на руках с другой стороны. – С ней все в порядке. А ты, маленькая засранка, – сказал он проснувшейся девочке, – в следующий раз будешь сильно наказана, ясно?

– Ясно, дядя Филя! – обрадовалась она.

Грязнов заглянул в джип.

– Пересаживайтесь, Виктор Алексеевич, – он показал на свой, давно известный всей Москве полицейский «форд», – поедем в «Петры», там отдохнете, а утром побеседуем. Всего доброго, Николай Андреевич. И вы, Елена Юрьевна, не хворайте! – изысканно попрощался начальник МУРа.

– Вячеслав Иванович, ребята! – растроганно воскликнул Бояров. – Да что ж мы расстаемся-то так? Давайте хоть по рюмочке?

– Рано вроде, – усомнился Демидыч.

– А разве мы расстаемся? – поднял брови Грязнов. – Кажется, мне кто-то говорил, что собирается прямо с утра посетить Александра Борисовича. Или планы уже изменились?

– Да бог с вами, Вячеслав Иванович! Дело делом, но ведь радость-то!..

– Радость – состояние временное и нечастое, – глубокомысленно изрек Сева Голованов.

– Ну! – словно обрадовался поддержке Бояров. – А я о чем?

– Я бы все-таки предпочел трезвого собеседника, – возразил Грязнов.

– А вы за меня не бойтесь, – по-своему расценил упрек Бояров. – Раз я уже пообещал, значит, ничего скрывать не стану. Да только сомневаюсь, что это принесет хоть какую-нибудь пользу. Ведь молчат ваши свидетели!

– Вы так полагаете? – усмехнулся Грязнов. – Ну что ж, тогда я думаю, что не открою страшную следственную тайну. Не молчат они, Николай Андреевич. Заговорили. Пока наши собровцы и эти парни, – Грязнов кивнул на Голованова со товарищи, – которые посчитали своим человеческим долгом сделать все для спасения вашей дочери, не говоря уже о профессиональном, гоняли в Алешино, мы с Александром Борисовичем тоже кое в чем преуспели. Прочитав показания Комара, заговорил Маркин. Да так заговорил, что теперь многим мало не покажется. Пучков назвал показания того же Комара злостным наветом, однако тоже начал приоткрывать завесу высокой таинственности. Помаленьку, но ведь и не молчит больше, как прежде. Так что теперь мы с Турецким вправе и от вас ожидать правды, как бы она и ни была неприятна для вас.

Бояров помолчал и сказал:

– Я свое слово привык держать. Можете не беспокоиться, что и передайте Александру Борисовичу... Ну что ж, раз дело сдвинулось с мертвой точки, примите и вы мои поздравления. Я, честно говоря, был уверен, что все уйдет в песок, как это уже не раз случалось в нашей с вами жизни... Значит, вы полагаете, что удастся вернуть те двести миллионов?

– Вообще-то Турецкий, насколько я его знаю, привык доводить дела до их логического завершения, то бишь до суда. Случалось, правда, что некоторые обстоятельства, точнее, высшие соображения оказывались сильнее, и тогда...

– К сожалению, мы живем в эпоху высших соображений, тут я с вами полностью согласен, но от своей лепты я тем не менее не откажусь.

– Рад это слышать. Вам, Николай Андреевич, сегодня и в самом деле не грех выпить за спасение дочки. Вот и парни вам помогут. Да, кстати, мужики, пока вы там болтались, мне, чтобы не отвлекать вас от дела, звонил ваш начальник. В «Глорию» пришли сразу несколько заказов. Так что можете вздохнуть спокойно: ваш мертвый сезон закончился. Ну а я просто вынужден ехать и устраивать на ночлег господина Князева. Хоть и уголовник, а все же человек.

Грязнов щеголевато приложил два пальца к козырьку своей генеральской фуражки и сел в машину. Сказал водителю:

– Трогай, Миша. Поехали домой... На Петровку...