Текст книги "Черный пиар"

– О каком Веселовском? Я не знаю никакого Веселовского, – ответил Сельвинский.

– Ну как же так? Он работал… Он был заместителем начальника андреевского РУБОПа.

– Ну и отлично. Вот и идите к этому начальнику. Мой клиент его не знает, он же вам сказал, – вмешался адвокат.

Турецкий посмотрел на них с неодобрением.

– Хорошо. Тогда откуда у вас компромат, который собирал Веселовский?

– Какой компромат? Ничего не понимаю.

Турецкий выходил из себя. Гордеев следил за всем происходящим и думал, что ничего сделать будет нельзя. Глухая стена, которая становится все толще и толще с каждым новым вопросом… Впрочем, судя по виду Турецкого, у него в запасе был какой-то ход…

– Казимир Семенович, – спросил Турецкий. – В чем заключается ваша работа здесь?

– Казимир Семенович, – тут же влез адвокат, – не отвечайте на этот вопрос. Это может быть секретной информацией. Да и вообще, что за провокация!

– Хорошо. Вы передали нам папку с компроматом, который собирал Веселовский.

– Да что вы?! Серьезно? И на кого компромат?

– На всех. И на Ершова в том числе.

– Что вы говорите! Но я не имел ни малейшего понятия о том, что это компромат.

– Зачем же вы его нам отдавали?

– Вы же сами попросили…

– Значит, вы не отрицаете тот факт, что мы просили папку, а вы нам ее отдавали?

– Я протестую! Что это за разговоры! Это была беседа тет-а-тет. Свидетелей при ней не было. Разве что вы, – насмешливо добавил адвокат.

– Но вы же сами говорили нам, что да, у вас компрометирующие Ершова материалы прослушки…

– Вы такое говорили? – спросил Сельвинского адвокат.

– Я? Да бог с вами! Не говорил и не мог говорить, потому что не знал, что в этой папке.

– Замечательно. Но откуда у вас эта папка?

– А я нашел ее на улице.

Турецкий посмотрел на Гордеева. Гордеев отвернулся к окну. Это все уже начинало веселить его. Он понял совершенно определенно, что добиться от Сельвинского какой-либо информации они не смогут. Ему просто было интересно, какие еще ответы, доведенные до полного абсурда, будет выдавать этот человек.

– Нашли на улице? – переспросил Турецкий.

– Ну да.

– И взяли себе?

– Да.

– Когда это случилось?

– Э-э… на днях. Точно не помню.

– Казимир Семенович, ну как же вам не совестно? Вроде бы представительный, благообразный человек, а поднимаете на улице всякую ерунду.

– Мне, понимаете, очень понравился ее цвет.

– Ну что же, вы не могли купить такую же в магазине? А вдруг она нужна кому-нибудь?

– Ну раз она валялась на улице, значит, никому не нужна.

– Вы еще обвините моего клиента в краже, – насмешливо сказал адвокат.

– Что вы, что вы! У каждого свои мании. Только вот какой вопрос: нас вам Балаш порекомендовал…

– Кто такой Балаш? Я не знаю никакого Балаша.

– Может быть, вам устроить очную ставку?

– Пожалуйста, устраивайте.

– Я протестую, – опять вмешался адвокат. – Какая еще очная ставка! Во-первых, мой клиент еще ни в чем не обвиняется, а во-вторых, этот самый, как вы его назвали, Балаш, вполне может оказаться вашим человеком, подставной уткой.

– Протест принят, – мрачно ответил Турецкий, понимая, что идея с очной ставкой неосуществима. Ни Сельвинский со своим адвокатом, ни сам Балаш на это не согласились бы.

– Еще вопросы будут? – спросил адвокат.

– Будут, будут. Вы нашли, как вы утверждаете, папку на улице. Вы в нее не заглядывали?

– Нет.

– И не знаете, что находится внутри?

– Нет, не знаю. Очевидно, какие-то бумаги.

– Но вы отдали нам папку за большие деньги. Почему?

– Ну, во-первых, тот факт, что мой клиент взял деньги, никто, кроме вас, подтвердить не может.

– Н-да, – протянул Турецкий.

– Вообще-то, я хотел бы знать, какое обвинение вы выдвигаете против моего клиента, – обратился к Турецкому адвокат. – Насколько я знаю, в нашем государстве пока нет статьи о продаже какой-либо информации. Кроме, конечно, совершенно секретной. Я надеюсь, в шпионаже вы моего клиента не обвиняете?

– Да нет, не в шпионаже.

– А в чем? Взятка в особо крупных размерах? Взятка за что? Да и, собственно, взяткой это назвать сложновато. Продажа информации? Так за это, как я уже говорил, статьи нет.

– Вы правы, – покачал головой Турецкий.

– Так в чем же заключается обвинение? Сокрытие от следствия важной информации?

– Пожалуй.

– А доказательства? Мой клиент совершенно не причастен к этому делу. Он же сказал, что нашел эту папку на улице. И ничего не знал о том, что в этой папке. Вот когда у вас будут веские доказательства, тогда и приходите.

– У нас есть протокол. Есть свидетель.

– Свидетель чего, простите?

– Того, что господин Сельвинский принимал от нас чемодан с деньгами. Это его секретарша.

– Ну и замечательно. Подавайте запрос в совет Думы. Запрос об аресте. Я полагаю, вам рассказывать обо всех нюансах не обязательно.

– Не обязательно.

– Так вот… Подавайте запрос, – насмешливо проговорил адвокат. – Еще какие-нибудь вопросы?

– Да нет, больше вопросов нет, – ответил Турецкий.

– Тогда не смеем вас больше задерживать.

– Конечно, конечно! – сказал Турецкий. – А чемоданчик, значит, тоже не ваш?

– Нет. Это ваш чемоданчик.

– Тогда мы его забираем и отдаем на экспертизу. Вы не волнуйтесь, если он не ваш и деньги тоже не ваши, там ведь наверняка не окажется ваших отпечатков пальцев…

Турецкий вынул из кармана большой полиэтиленовый пакет и аккуратно положил в него чемоданчик.

Сельвинский напрягся и переглянулся с адвокатом.

– Ну и папочку, которую вы нашли, тоже мы заберем. Раз она не ваша, и вы внутрь не заглядывали, то, значит, и отпечатков ваших внутри нет.

Сельвинский открыл было рот и тут же закрыл, так ничего и не сказав. Турецкий внимательно смотрел на него:

– Вы не волнуйтесь. Там разберутся. Это ведь простая формальность, не так ли? Все равно, даже если будет доказано, что вы брали взятку в особо крупных размерах, а также торговали компроматом, еще неизвестно, даст ли Дума разрешение на ваш арест… Не так ли?

Сельвинский кивнул.

– Поэтому, – продолжал Турецкий, – живите спокойно, Казимир Семенович.

Турецкий с Гордеевым взяли чемоданчик с папкой и вышли из кабинета. Как только дверь за ними закрылась, Сельвинский повернулся к адвокату:

– Ну как?

Адвокат молчал.

– Ну что ты заткнулся? – заорал Сельвинский, – я тебе за что плачу такие огромные бабки?

– Казимир, – только и сказал адвокат, – только что ты совершил ошибку. Я думаю, это была самая большая ошибка в твоей жизни…

– Ну вот видишь, все отлично, – сказал Турецкий, когда они зашли в кафе, чтобы выпить по бокалу пива.

– Когда Сельвинский сказал, что он нашел папку на улице, я думал, все пропало…

Турецкий засмеялся.

– Что ты смеешься?

– Да успокойся ты! В принципе, он нам и не нужен. Он мог бы сослужить нам хорошую службу, это правда. Его информация нам очень сильно пригодилась бы. Но все равно, пока Дума даст разрешение, пока то, пока се…

– За руку-то его нам взять удалось.

– Ну да. Так я что говорю-то. Этот Сельвинский – все равно мелкая сошка. Он нам, в общем-то, и не нужен. А нужен нам – Салий. Он – главный.

– И что же нам делать?

– Я пока не знаю. Надо что-то придумать.

Гордеев помолчал немного, но потом лицо его расплылось в улыбке.

– Ты чего? – спросил его Турецкий. – Придумал что-нибудь?

– Нет, просто вспомнил.

– О чем?

– Как этот Сельвинский изменился в лице! Я чуть не расхохотался! Это же надо! Когда ты произнес «следователь по особо важным делам генпрокуратуры»! Просто кара Господня! – хохотал Гордеев.

– Я же говорю, ребенок! – улыбнулся Турецкий, глядя на Гордеева.

– Нет, ну правда! Кара Господня!

– Угу, гнев великого космоса, – Турецкий тоже смеялся, заразившись весельем Гордеева.

На улице уже смеркалось. Желтые фонари смотрелись в свое отражение на мокром асфальте. Где-то в своем офисе, а может быть, уже и дома Казимир Семенович Сельвинский размышлял над смыслом жизни и злыми насмешками судьбы.

20

Гордеев скучал в своем кабинете, то и дело поглядывал на часы, ждал звонка Турецкого. Он уже несколько раз прочитал и просмотрел материалы Веселовского, почерпнул много интересного, удивительного и забавного. Рабочий день подходил к концу, Юрий собирался домой, долго искал надежное место для папки с материалами. Наконец засунул ее на верхнюю книжную полку, спрятав за толстыми томами юридической литературы. Как только с предосторожностями было покончено, в дверь постучали.

– Да-да? – произнес Гордеев, спрыгивая со стула.

– Можно к вам? – раздалось за дверью.

– Заходите, пожалуйста, – голос показался Гордееву знакомым.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Зайцев. Юрий не сразу узнал его: в нем ничего не осталось от того несчастного арестанта, которого Гордеев видел в андреевской тюрьме. Сейчас перед ним стоял лощеный, уверенный в себе, немного самодовольный человек. Он приветливо улыбался Юрию и протягивал тому руку для пожатия. Гордеев подивился метаморфозам, произошедшим с генералом, но не показал виду. Поприветствовал того, предложил присесть. Генерал охотно опустился в удобное кожаное кресло, с радостью согласился выпить кофе. Юрий включил чайник и сел напротив.

– Рад видеть вас на свободе, – сказал он.

– Да, вчера выпустили, – улыбаясь, ответил Зайцев.

– Поздравляю. Чем обязан вашему визиту?

– За мной должок. Я обязан оплатить услуги лучшего адвоката из тех, кого я знаю. И сделаю это с радостью.

– Вот как? Приятно слышать, – Гордеев едва заметно расправил плечи.

– Правда, мы с вами не договаривались о конкретной сумме…

«Начинается… – подумал Юрий. – Сейчас он меня кинет. Заплатит по официальным расценкам. Сколько раз говорил себе не связываться с политикой. Из этого не может выйти ничего хорошего».

– Вы не возражаете, если я заплачу наличными? – продолжал генерал.

«Было бы удивительно, если бы ты мне чек на три тысячи рублей выписал», – пронеслось в голове у Гордеева.

– Не возражаю, – напряженно произнес он вслух, готовясь сражаться за честно заработанный гонорар.

– Я подумал, что этого будет достаточно. – Зайцев достал из кейса полиэтиленовый пакет и положил его на стол. – Посмотрите, окупится ли этим ваше беспокойство.

Юрий придвинул к себе пакет и заглянул в него – на первый, беглый взгляд там был годовой заработок Гордеева.

– Этого хватит? – переспросил Зайцев. – Или с меня еще что-то?

– Да нет. Похоже, я вам должен сдачу.

Генерал рассмеялся.

– Настоящий профессионал должен профессионально и оплачиваться.

– Не стану спорить, – коротко ответил Гордеев.

Зайцев допил свой кофе, но уходить не спешил. Юрию казалось, что он еще что-то хочет сказать, но никак не может решиться или найти нужных слов. Генерал ерзал в кресле, потирал переносицу большим пальцем с крупным кривым ногтем, то и дело доставал из кармана широкий клетчатый носовой платок и промокал лоб. Гордеев решил помочь ему:

– Вы еще о чем-то хотели со мной поговорить?

– Да! – обрадовался Зайцев поводу продолжить беседу. – У меня к вам есть еще одно небольшое дельце.

– Я вас внимательно слушаю, – Юрий всем своим видом изобразил крайний интерес.

– Скажите, – начал генерал. – Вы не хотели бы увеличить сумму гонорара?

– Колдуете? Заклинание знаете для размножения денег? – улыбнулся адвокат.

– Что-то вроде, – засмущался Зайцев. – Просто вы можете оказать мне еще одну скромную услугу, и я заплачу вам ровно столько же, сколько уже отдал.

– Я надеюсь, вы не хотите нанять меня в качестве киллера? – пошутил Гордеев. – Из меня ничего путного не выйдет, я стреляю плохо и драться умею, но это не мое призвание.

– Нет-нет, никакого рукоприкладства. Я просто хочу попросить у вас одну вещь, которая не принесет вам никакой практической пользы, а мне может очень даже пригодиться.

– Что же это за вещь?

– Папка с документами из Думы, – выпалил Зайцев.

– Вы в своем уме? – искренне изумился Гордеев.

– Вполне, – генерал снова стал серьезным и мрачным. – Мне нужны эти материалы. Вы получите много денег.

– Я не могу вам дать этих бумаг. Ни при каком раскладе.

– Хорошо. Вы получите сумму гонорара в тройном размере, неужели и этого недостаточно?

– Я не могу дать вам того, что вы просите, ни за какие деньги. Перестаньте торговаться со мной, это совершенно бесполезно.

– Отчего же? – недоумевал Зайцев. – Неужели вы так хорошо зарабатываете, что вам не нужны лишние деньги.

– Нужны. Ох как нужны, – согласился Гордеев. – Но, видите ли, все эти документы приобщены к материалам дела, и я не имею права ничего вам показывать, а тем более отдавать.

– Но ведь мы можем снять копию, не правда ли? – вкрадчиво поинтересовался генерал.

– Не можем, – отрезал Юрий. – Давайте завершим этот бесполезный разговор. Я не смогу помочь вам в этом вопросе.

– Не будьте дураком! – сорвался Зайцев. – Кому нужна ваша честность? Что плохого в том, что у меня будет компромат на негодяев, которые заслуживают разоблачения, а у вас будут деньги?

– Разоблачением негодяев должна заниматься прокуратура, а не частные лица. А большие деньги могут отрицательно сказаться на личности и характере, – сухо ответил Гордеев.

– Но послушайте… – хотел продолжить Зайцев.

– Все, довольно, – остановил его Юрий. – Я прошу вас покинуть мой кабинет.

Зайцев вскочил и в гневе устремился прочь. В дверях он столкнулся с Лидой.

– Что ты здесь делаешь? – удивился Гордеев.

– Здравствуй, Лида, – Зайцев неожиданно галантно поцеловал ей руку.

– Здравствуйте, здравствуйте. Что значит «что я здесь делаю»? Я работаю тут. Забыл уже?

– Но ты же была в Андреевске?!

– Была, а сегодня вернулась, и Сергей, кстати, тоже. У него какие-то дела в Москве. Он шлет тебе пламенный привет, просил позвонить. Рада вас видеть, Евгений Павлович, – обратилась наконец Лида к Зайцеву.

– И я рад. Хотел бы встретиться с вами и вашим мужем. Может, поужинаем вместе?

– Не уверена, что муж сможет, придется, вероятно, отложить.

– Отчего же? Мы можем сходить куда-нибудь и вдвоем. Надеюсь, никто не усмотрит в этом никакого криминала? – Генерал бросил многозначительный взгляд на Гордеева. Тот погрузился в какие-то бумаги и сделал вид, будто не слышит разговора.

– Договорились, – улыбнулась Лида. – Созвонимся ближе к вечеру.

– Хорошо. – Зайцев протянул ей свою визитку и вышел.

Юрий поднял глаза на Лиду.

– Ты что, в самом деле куда-нибудь с ним пойдешь?

– Возможно, а что в этом плохого? Мы были знакомы в Андреевске, правда, шапочно, но все же, а теперь нас еще и общая беда сплотила, почему бы не пообщаться с земляком? А ты что, ревнуешь?

– Вот еще, – насупился Гордеев. – Просто на твоем месте я не стал бы этого делать.

– Да что с тобой? Он же нормальный человек, этот Зайцев!

– Я начинаю в этом сомневаться.

– Почему? Что он тебе сделал?

– Постараюсь объяснить. Мы с Турецким – это мой друг, старший следователь Генпрокуратуры, – раздобыли-таки папку с компроматом Веселовского. Я ведь рассказывал тебе про это?

– Да, что-то было такое, – припомнила Лида.

– Ну вот, а в папке этой безумно интересные документы, даже пятая часть которых может уничтожить Ершова и всю его компанию в считанные минуты. И вот господин Зайцев, честный и неподкупный, предложил выкупить у меня эту папку за очень крупную сумму.

– И ты, конечно, отказался? – недоверчиво спросила Лида.

– Конечно, отказался.

– Ай молодец, возьми с полки пирожок, – она шаловливо уселась на колени к Гордееву и поцеловала его.

– Как хорошо, что ты приехала, – прошептал Юрий.

– И я рада. Я скучала. Слушай, а почему Зайцев у тебя эту папку спрашивает? Если твой Турецкий – следователь прокуратуры, то такие важные документы должны быть у него.

– Ну да. Он просто оставил папку у меня, чтобы не таскать с собой, он ехал по каким-то своим делам. Завтра должен приехать за ней, вот жду звонка, чтобы узнать, когда появится, – объяснил Гордеев.

– Ты с ума сошел! Разве можно хранить такие улики в своем кабинете?! У тебя ведь даже дверь не закрывается, а в здание любой может проникнуть – это же юридическая консультация, сюда все время ходят клиенты, – возмущалась она. – Давай я возьму домой эту папку, а завтра привезу к назначенному сроку?

– Спасибо, Лида, но нет. Документы действительно, серьезные. Я не хочу, чтобы ты рисковала. А папку я спрятал.

– Да где здесь прятать? Ты смеешься? У тебя же нет сейфа, скрытого за картиной Моне?

– Сейфа нет. Я положил ее за книги на полку.

– Очень надежный тайник. Лучше не придумаешь, – Лида красноречиво повертела пальцем у виска.

– Ладно, за одну ночь ничего с ними не случится. После шести все равно никого чужого в здание не пускают.

– Ну как знаешь, – сдалась Лида. – Пойдем отсюда, уже поздно.

Молодые люди вышли из кабинета и оказались на улице.

– Ну что, сходим куда-нибудь после тяжелого дня? – спросил Гордеев.

– Куда?

– В какой-нибудь скромный ресторанчик.

– А как же скромный ужин с Зайцевым?

– Да ну его на фиг, если он такой подлец. Придется ему ужинать в одиночестве.

– Ну что, тогда поехали?

Они подошли к машине, Гордеев уже сел за руль, когда Лида внезапно сказала:

– Я сейчас…

Она открыла дверцу.

– Ты куда? – спросил Гордеев.

– Я вернусь на минутку.

– Зачем?

– Мне надо зайти в туалет.

Гордеев кивнул.

Лида отсутствовала минут двадцать. Гордеев уже было хотел идти ее разыскивать, когда Лида появилась.

– Ты что так долго?

– Ну-у… У женщин могут быть маленькие интимные секреты, – кокетливо сказала Лида.

Затем они поехали в ресторан…

На следующее утро Гордеев проснулся с трудом. Он несколько раз переставлял будильник, чтобы поспать еще чуть-чуть, хотя бы пять минуточек. Но время было неумолимо, бежало с огромной скоростью, и пришлось вставать. Юрий с трудом поднялся с кровати, нашарил ногой тапочки и поплелся ставить чайник. После холодного душа Гордеев слегка пришел в себя, посмотрел вокруг осмысленными глазами и пришел в ужас: в квартире был вселенский кавардак. Чтобы ликвидировать его, Юрию потребовалась бы вечность.

– Боже мой! Как жизнь несправедлива, – произнес он. – Почему в свободное от вызволения и спасения людей время я должен мыть посуду, вытирать пыль, убираться в шкафах и пылесосить?

Гордеев в муках начал слоняться по квартире. Он поднял с пола один носок и принялся исследовать территорию в поисках второго. Поиски успехом не увенчались. Юрий плюнул с досады и выбросил одинокий носок в мусорное ведро. Затем присел на диван, попытался сосредоточиться и подготовить себя к трудовому подвигу. На лице его отразилась вся мировая скорбь человечества, Гордеев поник головой и запечалился. Но через некоторое время в глазах Юрия снова появилась жизнь, он вскочил на ноги и громко произнес:

– Черт возьми! Я же теперь состоятельный человек! Гонорара Зайцева, надеюсь, хватит для вызова уборщицы хотя бы раз в неделю. Жизнь налаживается.

Гордеев нашел в бесплатной рекламной газете, которую приносили каждое утро, раздел под названием «услуги», отыскал нужный телефон и уже через пять минут ему пообещали квалифицированную помощь в уборке квартиры. Юрий был счастлив, надиктовал адрес, договорился о времени и со спокойной душой отправился пить кофе.

Через полчаса Гордеев уже был на работе. Он вошел в кабинет в тот самый момент, когда зазвонил телефон. Юрий рыбкой кинулся к аппарату и схватил трубку.

– Алло? – произнес он.

– Юра, здравствуй. Розанов беспокоит, – ответила трубка голосом начальника.

– Здравствуйте, Генрих Афанасьевич.

– Вот уж не ожидал в столь ранний час застать тебя на месте.

– Да я еще не уходил, – отшутился Гордеев.

– Ну, если только… Юра, у меня к тебе вот какая просьба. Помнишь, ты вел дело Сивкова?

– Это который инкассаторскую машину разбил, что ли?

– Да-да, он самый, – подтвердил Розанов. – Тут какие-то сложности возникли, мне звонили из банка, просили копию заключения экспертов. Ты не мог бы сделать ее и занести мне?

– Помилуйте, Генрих Афанасьевич. Полгода прошло, я не уверен, что у меня осталась его папка, – возмутился Гордеев.

– Срок давности хранения документов еще не вышел, так что ищи, – отрезал начальник и повесил трубку.

– Ах, черт бы их всех побрал. Где теперь искать эту несчастную бумажку?!

Юрий открыл шкаф для документов и принялся искать. Гордеев терпеть не мог иметь дело с бумажками, поэтому все материалы у него находились в безобразном беспорядке. Они бессистемно пылились на полках, и было совершенно невозможно разобрать ни дат, ни фамилий, ни сути разбирательств.

– Жаль, что для разбора документов в офисе еще никто не создал специальную службу, – сокрушался Юрий. – А ведь неплохая идея, нужно запатентовать, или самому заняться организацией. Точно разбогатею.

Но удача улыбнулась Гордееву, и вскоре из кучи мятых, запыленных папок он выудил одну с делом Сивкова.

– Надо же, какая радость! – удивился Юрий. – Нашлась. Где тут у нас заключение экспертной комиссии? Ага, вот оно. А чего это оно все в масляных пятнах? А, вспомнил, я на него, кажется, бутерброд положил. Ну ничего, переживут там в банке.

Гордеев включил ксерокс, откинул крышку, на месте для копируемого объекта уже лежал какой-то лист. Вероятно, его забыли извлечь из аппарата после завершения ксерокопирования.

– Это еще что такое? – Юрий взял бумагу и стал вчитываться. Вскоре на лице его отобразилось крайнее изумление.

– Вот те раз, – произнес Гордеев, осознав, что именно за документ он держит в руках. Это был фрагмент распечатки телефонного разговора Ершова с Батуриным из папки с материалами Веселовского.

Юрий схватил стул, подвинул к стеллажу, взобрался на него и достал с верхней полки папку с компроматом. Тесемки ее были завязаны кокетливым бантиком, Гордеев всегда скреплял их узлом. Явно угадывались следы постороннего вмешательства. Теша себя глупой надеждой, Юрий выдвинул из ксерокса лоток для бумаги – там оставалось всего несколько листов, хотя не далее как вчера Гордеев положил туда внушительную стопку. Стало совершенно очевидно, что кто-то в отсутствие Юрия умудрился снять копии с материалов Веселовского.

– Зайцев! Подлая скотина! – воскликнул Гордеев и бросился вниз к охране.

– Кто дежурил вчера вечером после моего ухода? – тряс он за плечо добродушного охранника Михаила.

– Я, – недоуменно ответил тот. – Сменил Ситникова в девять. А что случилось?

– Кто из посторонних проходил сюда в твою смену?

– Никого не было. Мы не пускаем посторонних после шести.

– Ты хочешь сказать, что никто не приходил сюда после завершения рабочего дня? – не унимался Юрий.

– Вроде нет, – неуверенно ответил охранник.

– Что значит «вроде»? Я тебя спрашиваю, приходил ли кто-нибудь сюда вечером.

– Ну вернулась эта, как ее, Ермолаева, что ли? Ну та, с которой вы работаете. Вы же сами помните.

– Лида? – переспросил Гордеев.

– Ну да, она. Сказала, что забыла свой телефон в кабинете, вернулась за ним.

Юрий точно помнил, как Лида, собираясь уходить, убрала сотовый в сумку. Самые недобрые предположения пронеслись в его голове. К тому же он вспомнил, что, перед тем как уехать, она вернулась и довольно долго была в конторе.

– Как долго она была в здании? – пытаясь ухватиться за последнюю надежду, спросил он.

– Минут двадцать, может, тридцать, – ответил Михаил.

– А больше никого не было?

– Нет, – уверенно сказал Михаил.

– Точно?

– Ага. После того как Ермолаева ушла, я все двери и запер.

– Все ясно, – обреченно махнул рукой Гордеев и зашагал в свой кабинет.

Такого предательства со стороны любимой девушки он не ожидал.

«Значит, она все же встретилась вечером с Зайцевым, – думал Юрий. – И он уговорил ее сделать копию. Но зачем? Для чего она так поступила»?

Гордеев мучился, пытаясь найти оправдание действиям Лиды. Ничего не получалось. Настроение было бесповоротно испорчено. Машинально он отксерил заключение экспертов по делу Сивкова, отнес его Розанову, перекинулся с тем парой слов и вернулся в кабинет. Там его уже ждала Лида.

– Привет! – радостно воскликнула она. – Где ходишь? Я тебя жду. Скоро время обеда, сходим куда-нибудь перекусить?

– Возможно. Лида, как вечер прошел? Что делала? – спокойным тоном поинтересовался Юрий.

– Да ничего, как и сказала, пришла домой, поужинала и спать легла. Первый раз за неделю выспалась, – беззаботно щебетала она.

– Не надо мне врать, – сухо сказал Гордеев.

– Что? Что такое? В чем дело? Когда я тебе врала? – вполне искренне удивилась она.

– Лида, не обманывай меня. Я тебя очень прошу. Лучше признайся сразу, – отчеканил Юрий.

– Признаться в чем? Ты с ума сошел? Что ты от меня хочешь? – Лида начала заметно нервничать.

– Я хочу, чтобы ты, глядя мне в глаза, сказала: Юра, вчера вечером я вернулась в твой кабинет, достала папку с важными документами, сняла с них копию и отдала Зайцеву. И еще я хочу, чтобы ты объяснила мне, зачем ты все это сделала.

– Я тебя не понимаю. Я ничего подобного не делала, – продолжала отпираться она.

– Перестань, – устало сказал Гордеев. – Охранник сказал мне, что только ты приходила сюда вечером.

– Ну и что? – воскликнула Лида. – Я ходила в туалет. И кроме того, я забыла телефон, вернулась за ним.

– Во-первых, для того чтобы забрать телефон, требуется пять минут, ты находилась в конторе, а не в туалете, двадцать минут. Во-вторых, я очень хорошо помню, что телефон ты забирала с собой. В-третьих, когда совершаешь какую-нибудь подлость, нужно быть осмотрительной и внимательной. Ты оставила последний лист в ксероксе.

Лида молчала, Юрий грустно смотрел на нее.

– Ну что ты на меня уставился? – не выдержала наконец она. – Я что, убила кого-нибудь? Зарезала? Что я такого сделала, чтобы поливать меня презрением? Ну отдала я этот долбаный компромат Зайцеву. Что страшного случилось-то? За кого ты переживаешь? За Ершова? Так он подонок, так ему и надо.

– Я за тебя переживаю. Ты поступила подло, – тихо произнес Гордеев.

– Вот как? – взвилась Лида. – А ты, такой честный и неподкупный, объявишь мне бойкот? Будешь получать свою скромную зарплату в этой вонючей конторе и чувствовать себя чистеньким мальчиком? Я, между прочим, для нас старалась. Зайцев мне заплатил столько, сколько ты за год не заработаешь.

Он подавленно молчал.

– Юрочка, миленький, – изменила вдруг тон Лида. – У нас теперь много денег, мы можем делать все, что захотим. Давай уедем куда-нибудь. На море, в горы. Отдохнем. Все будет хорошо. Да наплюй ты на свои принципы, забудь об этом. Нельзя в нашей жизни по-другому существовать. Пойми ты!

– Я и не знал, что ты такая, – ответил Юрий, как будто не слышал предыдущей речи Лиды.

– Ну да, вот я такая! Хочу нормально жить! Это преступление? Что ты меня теперь, убьешь за это?

– Нет, не убью. Но ты сейчас, пожалуйста, напиши заявление по собственному желанию, а я как-нибудь с Розановым объяснюсь. Скажу, что ты возвращаешься в Андреевск.

– Ты что, с ума сошел? – Лида не ожидала такого поворота событий. – Ты меня бросаешь?

– Ты предала меня. Я не смогу больше тебе доверять, – произнес Гордеев. – А ты сама говорила, что если люди друг другу не доверяют, им делать вместе нечего, правильно?

– Да пошел ты к черту! – закричала Лида. – Подавись своей порядочностью и своими принципами! Живи, как хочешь, апостол Павел. Видеть тебя не хочу!

Она выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью. Юрий остался один, ему было нестерпимо больно.

Лида бежала под проливным дождем к своей машине, ей было плохо, требовалась поддержка.

«Какая же я дура, – думала она. – Для чего все это? Эти попытки вылезти куда-нибудь, начать новую жизнь, сделать карьеру, зачем? Сидела бы замужем, выбирала ковры для спальни. А теперь что? Уволиться с работы? Бросил любимый человек, от мужа ушла».

Она вдруг остановилась. Дождь хлестал по лицу, одежде, тяжелые капли падали за воротник, размывали косметику, но Лида стояла, как будто обдумывая что-то.

«Я вернусь к нему. Вернусь к Кравцову», – сказала вдруг себе Лида, и все стало просто и ясно. Она немедленно успокоилась, села машину и поехала к Сергею.

«В самом деле, так будет лучше, – думала она. – Он хороший, любит меня. Он с радостью примет мое возвращение. Он сам этого хотел. Тем более что формально мы все еще женаты. Начнем все сначала. Все наладится. И черт с ним, с этим Гордеевым. Без него проживу».

Лида остановилась возле гостиницы, закрыла машину, зашла внутрь. Пробежала мимо рецепшн и понеслась вверх по лестницам к Сергею, к мужу, который любит ее и ждет. Лида остановилась возле двери с металлическим номером, постучала. Через секунду Кравцов открыл.

– Лида? – удивился он. – Что случилось? Ты вся мокрая. Заходи скорее.

Она шагнула внутрь. Сергей снял с нее промокший до нитки пиджак, протянул белоснежный махровый халат.

– Вот, переоденься, а то простынешь.

– Да бог с ним, – отмахнулась Лида. – Послушай, я пришла сказать тебе, что хочу вернуться. Давай все начнем сначала.

– Вот так-так, – протянул Кравцов и опустился в кресло. – С чего это вдруг?

– Да разве это так важно? Какая разница? Я просто хочу быть с тобой. Все остальное не имеет значения. – Она с надеждой смотрела на мужа.

– Нет, Лида, имеет, – ответил тот. – Еще день назад ты была безумно влюблена в Гордеева, а теперь говоришь, что хочешь начать все сначала. Объяснись, пожалуйста.

– Все это неинтересно, – отвечала Лида, поглаживая Сергея по руке. – Мы поссорились.

– Ясно, – помрачнел Кравцов. – И ты сразу прибежала ко мне?

– Перестань. Я прибежала к тебе не потому, что поссорилась с ним, а потому, что поняла, что хочу быть с тобой.

– И из-за чего же вы поссорились?

– Да все это глупости. Я отдала Зайцеву какие-то бумажки с компроматом на Ершова и всю эту компанию, а Юрка взбеленился. Дурак какой-то. Можно подумать, я его усопшую бабушку оскорбила.

– Ну и дрянь же ты! – веско произнес Кравцов.

– Что? – от удивления она даже приоткрыла рот. – И ты туда же?

– Юрка на части рвался, чтобы докопаться до правды, жизнью рисковал, хотел добиться справедливости, а ты одним движением взяла и все перечеркнула. Вот уж не думал, что ты такая.

– Да брось ты. Не уподобляйся. Давай лучше поговорим о нас.

– А не о чем разговаривать, Лид, – отозвался Сергей.

– Как это? К тебе возвращается любимая жена. Ты должен биться в приступе радости, кричать: какое счастье! А ты говоришь: не о чем разговаривать. Не можешь прийти в себя от радости?

– Лид, я все понимаю, но думаю, что нам нужно подать в суд на официальный развод.

– Ты в своем уме? Какой развод? Ты пьяный, что ли? – гневно вопрошала Лида.

– Нет, со мной все в порядке. Я просто не хочу быть игрушкой в твоих цепких лапках. Мне не нужна жена, которая возвращается, потому что ее бросил мужик. Мне не нужна жена, которая делает подлости по отношению к близким людям. В конце концов мне не нужна жена, которая ради денег способна на любой нечестный поступок. Знаешь что, Лида? Езжай-ка ты домой, – закончил Кравцов.

Лида сидела в кресле как будто заледеневшая. Вся ее жизнь с оглушительным грохотом разваливалась на глазах. Наконец она справилась с собой, поднялась и вышла из номера. Лида медленно шла по коридору, вдруг она услышала, как открылась дверь и ее окликнул Сергей.