Текст книги "История политических доктрин. Монография"

В 1749 году в газете «Mercure de France» он прочитал объявление, что Дижонская академия объявила конкурс по теме: "Делает ли прогресс наук и искусств людей лучше и счастливее“. Тема предлагала схему, в пределах которой Руссо мог развивать идеи, которые длительное время созревали у него и были результатом его собственных штудий и собственного опыта.

Те, кто стимулировал тему, очевидно, ожидали утвердительного ответа; впрочем, у образованной публики того времени ожидания были теми же, потому что существовало общее представление, что развитие наук и искусств уже сделало людей XVII в. более добрыми и более счастливыми, чем их предки. Руссо же, напротив, поддерживал тезис негативный: цивилизация, по его мнению, является разлагающей силой и люди были лучше и счастливее, когда они были ближе к природе. В этом трактате впервые прозвучало суждение, ставшее синтезом идей женевского писателя, основой всех его последующих работ: „Люди, рождаются добрыми, общество делает их дурными“. Мнение в высшей степени революционное; из этого зародыша вырастут все бунтарские агитации XVIII, XIX и XX вв., поскольку оно предполагает, что, изменив общественные институты, человечество сможет возвратить первоначальную доброту, а эгоизм и дурные страсти исчезнут из мира.

Руссо, мировоззрение которого было пропитано мотивами абстрактными, просветительскими и реформаторскими XVIII в., задумывался о возражении очень простом, вполне понятном каждому: если все люди рождаются хорошими, было бы абсурдным считать, что общество так плохо организовано, что делает их злыми и коварными, общественная организация должна находиться в тесном соотношении со средним уровнем морали людей, которые и составляют это общество.

Возможно, убеждение Руссо в прирожденной доброте людей и испорченности их под влиянием общества было следствием обстоятельств его собственной жизни. Родившийся в Женеве, городе строгих нравов, воспитанный в первые годы в обстановке суровой морали, он, будучи еще совсем молодым, испытал морально негативное влияние тех темных слоев общества, где ему довелось жить после того, как он покинул синьору Варане, вынужденный опираться на собственные силы. Естественно, задатки пуританского воспитания, полученные им в детстве и в годы отрочества, напоминали о себе, побуждая его со всей строгостью оценивать свои юношеские проступки.

Во всяком случае, трактат Руссо получил премию, имел чрезвычайный успех, и его автор стал неожиданно знаменитым. Причину успеха следует искать в том факте, что Руссо выступал против широко распространенных убеждений своего века с аргументами, которые этот век в общем и целом ценил, с мифом о естественной доброте людей, с верой в то, что мораль диких людей выше морали людей цивилизованных, крестьян над горожанами, античных над современными. Успех, выпавший на долю его первого трактата, сильно изменил характер Руссо. С этого момента он почувствовал собственное предназначение для великих дел и принял на себя миссию реформатора человеческого общества в соответствии с нормами разума и справедливости.

Четыре года спустя, в 1753 г., Дижонская академия объявила новый конкурс по теме «Происхождение неравенства людей». И на этот раз Руссо принимает участие в конкурсе с еще более объемным трактатом, где демонстрирует большой прогресс в стиле и содержании по сравнению с предыдущей работой. Это, возможно, наиболее важное сочинение женевского философа. И хотя оно не имело немедленного успеха, подобно «Общественному договору» и некоторым романам, этот трактат, озаглавленный «О происхождение и основаниях неравенства между людьми», содержит зерна социальных доктрин, которые получат такое сильное распространение в XX в.

В этой работе Руссо различает два вида неравенства: естественное, основанное на различии физических сил, разума и энергии, и искусственное, базирующееся на социальных различиях, и спрашивает себя, совпадают ли два вида неравенства. После очевидного негативного ответа он исследует, почему повсеместно сильный подчинен слабому, умный – человеку среднего ума, смелый трусливому и малодушному и, возлагая на себя задачу разрешить эту важную проблему с энтузиазмом, свойственным своему времени, он восклицает: «О человек, кем бы ты ни был, дослушай свою историю, которую я изучил не по ложным книгам историков, но по великой книге природы, которая единственно правдива».

Он описывает условия, в которых живут люди сначала в том состоянии, которое он называет естественным, а именно изолированном и единоличном. Человек тогда был физически более сильным, умственно хотя и более слабым, но более высоким морально, поскольку в отсутствие общества не существовало ни раздора из-за эксплуатации, ни оснований для зависти. Человек естественным образом, добрый и отзывчивый к страданиям себе подобных, сохранялся таким, поскольку жил одиноко и уединенно, будучи невосприимчивым к дурным страстям.

Откуда же проистекает деградация человечества? Руссо в отличие от других писателей естественно-правового направления, которые допускают наступление внезапного превращения естественного состояния в общество, политически организованное, полагает, что такая трансформация подготавливается медленно, через переходный период, в ходе которого человеческий характер начинает постепенно вырождаться.

По Руссо, первые ассоциации появляются из-за необходимости охоты и рыбной ловли. Потом образуются первые семьи, и между ними возникают первые трения и первые всплески борьбы.

Но то, что вызывает крушение человеческой морали, – это изобретение металлургии и в особенности сельского хозяйства. И поныне остается выдающимся тот отрывок из «Происхождения неравенства между людьми», в котором женевский философ подчеркивает происхождение частной собственности как следствие обработки земли. Он пишет: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить «Это мое», был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров крикнул бы себе подобным: «Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли – для всех, а сама она – ничья».

Продолжая рассуждать, Руссо замечает, как из частной собственности вырастает то, что впоследствии назвали капиталистическим накоплением, потому что собственники земли, обладая излишками сельскохозяйственной продукции, могли легко купить труд неимущих. Однако в отсутствие публичной силы, которая защищала бы частную собственность, наступает период анархии, когда естественно тот, кто идет на риск больше потерь, становится богатым. Тогда тот, который «единственный против многих» замышляет хитроумный проект использовать в свою пользу силу тех самых, кто на него нападал, превратить своих противников в защитников, «внушить доверие к принципам, которые выгодны ему, как к естественному праву, которое для него было неприемлемо». Таким образом происходит то, что люди соглашаются на организацию под властью и под законами, которые по видимости гарантируют жизнь и собственность всех, но фактически выгодны только сильным. Руссо заключает: «Таково было или должно было быть происхождение общества и законов, которые наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства».

Приведенная цитата ясно показывает, что государство есть инструмент, защищающий капиталистические и другие господствующие классы от пролетариев. В этой цитате содержатся в зародыше все теории и настроения, составляющие основу современного коллективизма, который с целью ликвидации эксплуатации одного класса другим хочет отменить частную собственность на землю и средства производства, а также современного анархизма, который, что еще более логично, хотел бы отменить какую бы то ни было политическую организацию, лишить управляющих средств эксплуатации управляемых с помощью насилия и обмана.

Произведение, сделавшее Руссо знаменитым, – это «Общественный договор», опубликованный в 1762 г. Кое-кто хотел бы выделить противоречия между идеями, высказанными в «Общественном договоре» и «Происхождении неравенства между людьми». Нам представляется, что таких противоречий не существует, нет различия мысли, содержащейся в двух произведениях, различными являются тезисы, провозглашаемые автором. В «Происхождении неравенства» он ищет начала социальной организации, в то время как в «Общественном договоре» тезис иной. Поскольку государство уже существует и его нельзя разрушить, ибо невозможно, чтобы люди возвратились к жизни в лесах, благодаря каким же условиям оно может превратиться в реальность, соответствующую законам разума и справедливости?

А условия должны быть следующими: поскольку в естественном состоянии каждый индивид осуществлял суверенные права в отношении самого себя, он должен уступить эти права сообществу при условии участия в формировании всеобщей воли, или же государству, которое должно быть организовано таким образом, чтобы охранять интересы большинства граждан.

В соответствии с такой установкой единственным законным правлением в данном случае будет прямая демократия, где законодательная власть принадлежит целостному корпусу граждан, от которого идут указания должностным лицам, занимающимся исполнением законов.

И добавим, Руссо не допускает того, что сообщество может делегировать свои полномочия избранной ассамблее. Поэтому, рассматривая английскую конституцию, он указывает, что англичане, полагающие себя свободными, на самом деле таковыми являются не более, чем один день в семь лет, когда выбирают своих представителей.

Естественно, из разработанной им системы ясно, что волю государства составляет воля большинства членов сообщества, а у меньшинства остается только право на отделение от государства, эмиграцию в далекие края. Поэтому в «Общественном договоре» почти не говорится о правах, которые индивиды сохраняют перед лицом суверенных властей, более того, Руссо утверждает, касаясь этих прав, что государство может ввести некую определенную религию для всех тех, кто подвластен их суверенитету. Данная мера оправдывается тем, что моральные принципы всех религий идентичны, а различия состоят только в догме и нормах культа.

Может быть интересным обнаружить, что в «Общественном договоре» содержится положение, находящееся в полном противоречии со всей остальной работой. Это то место, где говорится о том, что «если взять термин в его строгом значении, то можно утверждать, что подлинная демократия никогда не существовала и не будет существовать, поскольку это противоречит естественному порядку вещей, чтобы большое число управляло, а малое было бы управляемым».

Касаясь вопроса о суверенитете, Руссо, основываясь на принципах, свойственных частному праву, считает, что он неотчуждаем, неделим и неотъемлем. Таким образом прямо или опосредованно опровергаются те писатели, которые утверждают, что народ, уступив меньшинству или некоей династии суверенные права, уже не может их возвратить законным путем. Написав много различных работ, среди которых несколько замечательных романов и педагогических произведений, составив свою ставшую литературным шедевром, хотя и не в полной мере достоверным, «Исповедь», Руссо умер в 1778 году, накануне той великой революции, в подготовку которой он сделал такой большой вклад.

31. Социалистические писатели конца XVIII века
Гракх Бабёф и «Заговор равных». Оппозиционные писатели времени Великой Французской революции

В конце XVIII, а особенно в XIX веке, появилось большое число политических писателей, которых можно подразделить на четыре категории: тех, кто, сгруппировавшись вокруг Монтескье, сформировали либеральное течение и поэтому выступали против абсолютизма, выдвигая идею разделения суверенных властей, возложенных на различные органы; тех, кто образовали демократическое течение, которое ставило своей целью прежде всего достижение политического равенства, используя введение всеобщего избирательного права; третье течение, которое постепенно разрослось в течение XIX в., то, которое потом будет названо социалистическим и которое считало недостаточным политическое равенство, если оно не дополнено равенством экономическим. Наконец, начиная с первых лет прошлого в. (т. е. XIX в. -Е.Т.) в странах Европы, не достигших национального единства, как Германия, или же полностью или частично потерявших свою независимость, как Польша, появляется четвертое течение, направленное на достижение единства своей родины и, где это случилось, своего суверенитета.

Естественно, четыре течения, легко различимые на почве теории, часто смешивались в практической деятельности. Среди писателей было немало тех, кто выступал против либерализма и одновременно демократии или же за либерализм, за единство и независимость данной национальности. И даже можно было бы привести пример кое-кого, кто знал, подобно Лассалю, как соединить направление социалистическое с патриотическим.

Следуя обычному хронологическому порядку, рассмотрим прежде всего творчество тех французских писателей, которые во второй половине XVIII в. заложили современное коммунистическое движение.

Первым среди них назовем Морелли, остававшегося долгое время в тени, потому что его главная работа приписывалась Дидро. Морелли, по-видимому, вдохновленный «Утопией» Томаса Мора, опубликовал в 1753 году, т. е. двумя годами ранее работы Руссо «Происхождение неравенства между людьми», поэму, озаглавленную «Базилиада, или Плавучие острова», в которой были намечены фундаментальные линии коммунистической системы. По этому же вопросу он опубликовал в 1755 г. трактат в прозе, озаглавленный «Кодекс природы, или истинный дух ее», в котором под очевидным влиянием «Происхождения неравенства между людьми», подтвердил и развил идеи, высказанные в «Базилиаде».

В трактате «Кодекс природы» Морелли утверждает, что уже шесть тысяч лет человечество идет ложным путем. По его мнению, первооснову всех зол следует искать в частной собственности, которая делает невозможным равенство. Следовательно, необходимо отменить ее и провозгласить коммунистическую систему, предоставив государству земли и все средства производства; все должны работать от имени государства, а оно должно предусматривать нужды всех. Все люди до двадцати пятилетнего возраста должны заниматься сельскохозяйственными работами, которые рассматриваются самыми тяжелыми. Только по достижении двадцати пяти лет возникает право на более легкие работы.

В политическом отношении каждая нация должна быть подразделена на районы, а районы на кантоны, во главе которых стоят наиболее опытные, и они поочередно составляют центральное правительство.

Семья должна быть сохранена, а религия низведена до чистого деизма, культ должен воздаваться высшему существу. Что касается общественного образования, необходимо создать кадры коммунизма, которые должны наглядно демонстрировать насколько коммунистическая организация общества лучше и рациональнее других.

Как видно, в этом трактате уже вполне четко прослеживаются некоторые фундаментальные линии коммунистической системы. Книга имела недолгую жизнь, вероятно, из-за дефектов стиля автора и ее не следует воспринимать как приписываемую Дидро.

Писателем, более известным, чем Морелли, хотя и часто обвиняемым в заимствованиях у Руссо, был аббат Габриель Бонио де Мабли. Его мысль содержится в нескольких работах, из которых наиболее известна «Сомнения о естественном порядке политических обществ», опубликованная в 1768 году.

В своих произведениях автор после критики организации современного ему общества провозглашает то, что сейчас назвали бы коммунистической программой-минимум. Он хотел бы начать с отмены права на наследование родственниками по боковой линии, предоставляя его государству, с переходом потом последовательными реформами к полной системе коммунистической организации.

Определенный успех имел писатель Бриссо де Варвиль, который в своих философских «Исследованиях по поводу собственности и кражи», опубликованных в 1780 г., проявил себя больше как анархист, чем социалист.

Под впечатлением слишком сурового законодательства, действовавшего тогда против краж, Бриссо заканчивает настоящей их защитой. Право собственности, говорит он, есть естественное право, на основе которого каждый человек мог бы законным образом владеть всем, что необходимо для удовлетворения его первостепенных нужд (пища, одежда, дом, женщина). В нынешнем обществе имеются те, у кого этого больше, чем необходимо, в то время как другие не имеют даже того, чтобы утолить голод, поэтому настоящим вором является богач. В заключение он высказывает мысль, которую потом повторит Прудон: «Крупная собственность есть кража».

Бриссо де Варвиль стал депутатом Национального конвента и принадлежал сравнительно умеренной партии жирондистов, с паданием которой закончил свою жизнь на гильотине.

Писатели, которых мы только что вспомнили, публиковали свои произведения накануне Великой французской революции. Часто дискутируется вопрос, имела ли она социалистическую направленность или нет. На этот вопрос одни дают отрицательный ответ, другие отвечают утвердительно. Если мы хотим быть точными, необходимо различать эпоху Национальной Ассамблеи, эпоху Законодательного собрания, и в особенности эпоху Конвента, а в последнем случае период, предшествующий падению Робеспьера, определявшего собственность как «право наслаждаться той частью благ, которая положена по закону». Определение расплывчатое и неопределенное, на нем не настаивал и сам автор.

Однако, если революция допустила в конце концов частную собственность хотя бы с целью ее регулирования, то, разумеется, она превратила ее в довольно эффективный инструмент войны с тогдашними крупными собственниками. Известно, что была конфискована собственность духовенства, в особенности многочисленных эмигрантов, собственность, которая потом была куплена за бесценок буржуазией города и крестьянами, в результате чего возросла численность средних и мелких собственников.

Хотя это перераспределение собственности было достаточно значительным, оно улучшило положение лишь ограниченного числа лиц, оставив большую часть граждан в условиях тех лет, которые предшествовали революции, а может быть в еще худших. Поэтому велико было недовольство тех, кто хотел осуществления программы полного равенства.

Выражением этого недовольства была газета, сначала еженедельная, потом ежедневная, «Народная трибуна», основанная и редактируемая Гаем Гракхом Бабёфом, который во времена Якобинской диктатуры находился в тюрьме и, вероятно, был бы гильотинирован, если бы не пал Робеспьер. Кажется, в период своего заключения он прочитал «Кодекс природы» Морелли, и это чтение сильно повлияло на его интеллектуальное развитие.

В своей газете Бабёф доказывал, что республика должна установить абсолютное равенство и что политическое равенство, не соединенное с равенством экономическим, есть пустое и иллюзорное завоевание. Из этого следовало, что необходимо установить коммунистический порядок. В полемике с бывшим маркизом Антонелли, который, соглашаясь с «Народной трибуной» в достижении цели, расходился с ней в выборе средств и поддерживал постепенность в установлении коммунистического режима, Бабёф утверждал, что не видит никаких препятствий для немедленного введения полного коммунистического режима. Так же как легко было ликвидировать монархию, привилегии нобилитета и другие институты старого режима, так же легко могла произойти и отмена частной собственности.

Вокруг Бабёфа и его газеты сложилась коммунистическая группа, в которой участвовали Дарте, Бодзон, экс-маркиз Антонелли, убежденный аргументами Бабёфа, и итальянец Буонаротти, наиболее образованный и авторитетный из всех. Они организовали «Общество пантеона», но возбудили подозрения Директории, и их вынудили распуститься manu militare (военной силой) в 1795 г. Несмотря на это, группа оставалась компактной, собирала новых сторонников и замыслила заговор, названный «Заговором равных». От него осталось два документа, подготовленных Бабёфом и его соратниками. Это Акт о восстании и Экономический декрет. В первом, который стал моделью для Ленина в 1917 г., устанавливалось, что заговорщики с помощью насилия захватят власть, затем образуют комитет восстания, который установит диктатуру и назначит членов ассамблеи с суверенными правами. Во втором документе намечалась экономическая программа, реализация которой в течение жизни одного поколения, позволяла установить полный коммунизм[57]57
  Мы употребили слово «коммунизм», поскольку оно сейчас является общепринятым. Термин «социализм», вероятно, был впервые употреблен Пьером Леруа в одной из статей в газете «Глоб», опубликованной в 1832 г.
  Социализм сейчас имеет множество градаций и очевидной становится существующая разница между социализмом и коммунизмом по Ленину; социализм будет полным, когда все средства производства находятся в руках государства и все работают от имени государства, которое вознаграждает работника в соответствии с количеством и качеством произведенной продукции; в то же время коммунизм – это такой общественный строй, при котором исчезнут последние черты буржуазной безнравственности, каждый работник будет вознаграждаться в соответствии с его потребностями.


[Закрыть].

Заговор был раскрыт Директорией, которая сумела его энергично подавить, арестовав его главных участников. Летом 1796 г. состоялся процесс. Заговорщики защищались, утверждая, что они имели в виду благо народа, но были осуждены: Бабёф и еще один участник были приговорены к смертной казни, остальные к депортации. Последние впоследствии были помилованы, и некоторые из них примкнули к диктатуре Бонапарта, а бывший маркиз Антонелли стал заместителем префекта. Единственный Буонаротти остался твердо привержен революционным идеям, в XIX в. он стал одним из руководителей карбонариев и участвовал почти во всех заговорах, которые замышлялись вплоть до самой его кончины в 1837 г. В 1829 г. он опубликовал в Брюсселе «Историю заговора Бабёфа», в которой отстаивал, естественно, идеи коммунизма. Буонаротти, таким образом, можно рассматривать как соединительное звено между коммунистическими идеями второй половины XVIII в. и первой половины XIX в.

Французская революция породила политическую литературу, имевшую как положительную, так и отрицательную оценку провозглашенных ею принципов. Эдмонд Бёрк, по рождению ирландец, но по религии протестант, был одним из наиболее просвещенных членов палаты общин и стал знаменитым, поддержав в 1785 г. перед палатой лордов обвинения против Уоррена Гастингса, одного из поработителей Индии. В 1790 г. он опубликовал «Размышления о Французской революции», где остро критиковал доктрины, одобренные Законодательным собранием. По мнению Бёрка, как провозглашение прав человека, так и вся законодательная деятельность Собрания были основаны на теоретических принципах; кроме того, Бёрк показал, что все политические реформы, которые не являются результатом политической зрелости и соответствующих общественных условий данного народа, обречены на неудачу. В заключение он утверждал, что французское революционное движение неизбежно приведет к военной диктатуре. Его предсказание подтвердилось спустя почти девять лет. Работа Бёрка имела широкое распространение и была переведена на главные европейские языки.

Среди противников Французской революции значительное место занимает Жозеф де Местр, родившийся в Савойе в 1757 г. и бывший верноподданным короля Сардинии. В своих «Размышлениях о Французской революции» он рассматривает преступления революционеров как выражение грехов французского народа, которым, впрочем, он восхищался. Его мысль предстает более глубокой, когда он указывает, что конституционная политика народа не может быть не чем иным, как необходимым следствием его истории, и поэтому полагает нежизненными конституции, основанные исключительно на теоретических постулатах. В своей работе «О папе», одобряя средневековые концепции, рассуждает о том, что глава католической церкви должен иметь моральное верховенство над всеми суверенами.

Малле дю Пан, швейцарец французского происхождения, эмигрировавший в Англию и скончавшийся в Ричмонде, под Лондоном, в 1890 г., в серии статей и брошюр, критикуя эксцессы революционеров, тем не менее признает положительные стороны великой революции. Его работы имели широкое распространение в последние годы XVIII века.

Итальянским писателем, которого можно считать одним из лучших критиков Французской революции и в особенности итальянских конституций, скопированных с французской, был Винченцо Куоко. Он родился в 1770 году, в Чивитакампомарано в Молизе, приехал в молодые годы в Неаполь, участвовал в революционных движениях 1799 г., которые с помощью французского оружия создали эфемерную Республику Партенопею. От Куоко осталась часть переписки. Свои «Письма» он направлял Винченцо Руссо, другому неаполитанскому патриоту, придерживавшемуся ультрадемократических и коммунистических взглядов. В этих письмах Куоко критикует доктринерство неаполитанских республиканцев и показывает, как конституция, концептуально осмысленная Марио Пагано и в значительной части скопированная с французской 1795 г., оказалась неподходящей для неаполитанцев в 1799 году. С чувством реальности, достаточно превосходящим понятия своих современников, Куоко утверждает, что политические институты не могут быть одинаковыми у разных народов, они – неизбежное следствие прошлого данного народа и его следует учитывать, насколько это возможно, в работе этих институтов.

Сходные идеи молизанский писатель высказывает в своем историческом очерке «О неаполитанской революции» 1799 г., опубликованном в 1801 году, в котором тем не менее автор не забывает высветить героическую цель многих неаполитанских республиканцев и дикую жестокость их победителей. Следует отметить у Куоко глубокий смысл в понимании итальянского характера, который он демонстрирует в своих работах, также весьма ценны его произведения педагогической направленности.