Текст книги "Девушка по вызову"

Глава 5

С. Июль 1996 г.

Сергей стоял на кухне возле окна. Остановилась машина, из нее вышел молодой мужчина, зашел в подъезд, но через несколько минут вернулся, сел в машину и уехал. «Перов?» Теперь в каждом из входящих в подъезд молодых мужчин он будет видеть Перова. Но что он станет делать, когда придет настоящий Перов и позвонит? Или, еще лучше, откроет дверь своими ключами, войдет в квартиру, увидит Орлова… Что будет дальше? Как он себя поведет? Набросится на Сергея с ножом или пистолетом? Как с ним себя вести? О чем говорить?

Он слышал, как шумит вода в ванной, потом раздался звук, словно что-то упало. И Сергей тут же представил себе, как Эмма, разнервничавшись, роняет на пол флакон с шампунем… Сейчас она выйдет к нему, он обнимет ее и поцелует… Он постарается ее успокоить насчет Перова, скажет, что уже все придумал…

Между тем в подъезд вошел пожилой господин («Ее любовник?»). Да, она была права, когда говорила, что их отношения будут складываться непросто. И если там, на даче, все сказанное Эммой казалось лишь полубредом-полуреальностью, то здесь, в городе, все рассказанное ею обрело сероватый налет обыденности происходящего. Негодяй Перов шантажирует Эмму, заставляя ее спать с мужчинами. Мужчинами? И сколько их? Как ведет она себя с ними? О чем говорит? Что они делают с ее нежным телом? Целуют? Лапают?

Сергей смотрел на проезжающую прямо под окнами машину, и смутное чувство, что он ее уже где-то видел, шевельнулось в нем. Что же это за марка такая?

Сердце его вдруг учащенно забилось, а где-то в глубине души он ощутил холодноватую пустоту. Он бросился к ванной, распахнул дверь и понял, что опоздал: Эммы там уже не было. В ванну по-прежнему лилась из крана вода, шумел душ, на полу виднелись мокрые следы и даже лужи, а на зеркале он увидел брызги крови…

* * *

«Фольксваген»… у Перова был «Фольксваген», она же сама мне рассказывала об этом…» Сергей, оставшись в пустой квартире, снова подошел к окну и попытался себе представить, что же именно произошло. Значит, пока он стоял у окна кухни и думал о любовниках Эммы, Перов открыл дверь квартиры своими ключами, услышал шум воды в ванной комнате, распахнул ее и, увидев Эмму, возможно, ударил ее, чтобы бесчувственную вынести из ванной… После чего уже вместе с Эммой вышел из квартиры, спустился по лестнице («Неужели он не боялся, что его кто-нибудь увидит?..»), посадил Эмму в свою машину, но выехать со двора незамеченным не смог, единственная дорога проходила как раз под окнами Эммы.

Сергей понимал, что даже если попробует сейчас догнать синий «Фольксваген» Перова, он вряд ли отыщет его в многочисленных проулках и тупиках этого старого квартала. Перов ушел, но ушел с добычей, а Сергей потерял Эмму… При мысли, ЧТО ей только что пришлось испытать и что ожидает ее позже, когда она придет в себя – а он был уверен, что Эмма в момент, когда ее похищали, находилась в бессознательном состоянии, – ему становилось невмоготу… Где ее искать? Где искать Перова? Обращаться в милицию? А почему бы и нет?..

Сергей обошел квартиру, сам не понимая, что он ищет, пока наконец не сообразил оставить прямо на столе записку, в которой сообщил все свои координаты: адрес, номера телефонов – домашний и дачный – и даже московские адрес и телефон Ядова, в случае если Эмма появится здесь лишь через неделю.

Он вышел из квартиры, захлопнув за собой двери, сел в машину и поехал в ближайшее отделение милиции.

* * *

Эмма была в полном сознании, когда позволила Перову увести себя. Другое дело, что она была словно парализована. Увидев Перова, который ворвался к ванную, она сразу онемела и застыла с полотенцем в руках… Перов достал пистолет и направил его прямо ей в лицо:

– Значит так, девочка, если ты сейчас пикнешь, я размозжу тебе голову, это, во-первых, а во-вторых, перебью всех тех, кого ты сюда привела… Кто там, на кухне? Чьи кроссовки в прихожей, ну, отвечай! – Он ударил ее по лицу, из носа брызнула кровь…

Но она молчала, чувствуя, что теряет силы. Она знала, что Перов не шутит, и раз он здесь, значит, ждал ее все эти дни, караулил возле дома… И теперь он, конечно же, не оставит ее в покое… Но рисковать жизнью Сергея она не имела права… А потому молча накинула на себя халат и покорно вышла за Перовым из ванной, как пьяная спустилась по лестнице, прижимая к носу мокрую салфетку, и только в машине лишилась чувств…

Она пришла в себя от того, что Перов похлопывал ее по щекам.

– Очнулась? Вот и отлично. Выходи, приехали…

Она узнала этот дом. Он стоял особняком прямо на набережной. В нем жил один из ее клиентов, некий Борис Ефимович Латынин, директор крупной мебельной фирмы, человек умный, расчетливый, но страшно закомплексованный и страдающий от одиночества.

– А ты думала, что я привезу тебя к себе и буду учить тебя жизни? Нет уж, дудки, пусть жизнь сама тебя учит… Я привез тебя РАБОТАТЬ, поняла? Я договорился с Латыниным, что ты поживешь у него дня два-три, а там видно будет… Будь с ним поласковей… Он ждет тебя…

Как же она ненавидела этого мерзкого и жестокого человека, его противный острый нос и эти маленькие подлые глазки…

– Перов, когда-нибудь ты заплатишь мне за все… Я тебя ненавижу… Ты еще хуже Холодного… Тот хотя бы испытывал ко мне страсть, а ты не способен вообще ни на какие человеческие чувства… Да, ты прав, в моей квартире кто-то был… Но вот кто, об этом ты узнаешь в свое время, когда этот человек найдет тебя…

– Заткнись… Тоже мне, защитника нашла… У него из-под носа увели бабу, а он даже ничего не услышал… Выходи из машины, чего сидишь?.. Забыла, зачем я тебя сюда привез? – Он схватил ее за руку и вытащил из «Фольксвагена». – И приведи в порядок нос… Кровь-то все равно уже не идет… не разыгрывай из себя тяжелобольную… Ты выглядишь бесподобно, и загар тебе явно к лицу… Думаю, что Латынин будет доволен…

И Перов, подталкивая ее в спину, довел до подъезда, поднялся вместе с ней на пятый этаж и позвонил в дверь.

– Ну все, я потом сам тебя найду… Веди себя хорошо, будь умницей… – и на этом же лифте уехал, оставив Эмму перед дверью. Послышались шаги, дверь распахнулась, и она увидела Латынина. Он был в длинном красном бархатном халате, бледное лицо его с голубыми глазами выражало крайнюю степень восторга. Коротко подстриженные светлые волосы делали этого худощавого сорокалетнего мужчину довольно привлекательным. Не портили его и тонкие бледные губы.

– Эммочка, наконец-то! Проходи, я уже весь извелся… С тобой все в порядке? Почему ты в халате? – Он почти силой затянул ее в прихожую и тщательно запер все свои двери на замки. – Я уж и не знал, что подумать… Ты здорова? Где ты так долго пропадала?

– Перов привез меня к вам прямо с пляжа… – Она попыталась взять себя в руки, чтобы потом иметь возможность не спеша все обдумать и решить, как ей вести себя дальше. Когда Перов привез ее сюда на набережную и остановился возле дома Латынина, она поняла, что НЕ СМОЖЕТ больше проводить время с другими мужчинами. А для того, чтобы не усложнять себе жизнь и не рисковать понапрасну, надо просто все хорошенько взвесить и принять какое-то решение. И еще она почему-то подумала, что тот факт, что Перов привез ее именно к Латынину, может оказаться ей на руку. Ведь Латынин в обращении с женщинами – как воск. Его можно растопить, а затем придать ему какую угодно форму. В этом была его слабость. А что, если дать ему почувствовать себя сильнее женщины?

– Ты сбежала от него? – Борис Ефимович усадил ее в кресло и налил коньяку в рюмку. – Вот выпей, я же чувствую, что ты волнуешься… Надеюсь, это из-за меня?..

Она подняла на него глаза и вдруг почувствовала, что они стали быстро наполняться слезами. Эти слезы были ее реакцией на разрушенные мечты, на то одиночество, которое теперь снова становилось ее уделом и от которого не было никакого спасения, но она понимала также и то, что Латынин может воспринять их совершенно по-другому. И решила, превозмогая охватившее ее отчаяние, использовать внешнее проявление своей слабости, поиграв на чувствах этого довольно-таки странного человека… Латынин был непредсказуемым, от него можно было ожидать чего угодно. Напряженная работа сделала его человеком, который получал удовлетворение от удачных сделок, от денег, наконец. Но вот мужского удовлетворения ему не удавалось достичь обычным способом. И в этом плане Эмма оказала на него огромное влияние. Сам факт того, что Латынин платил ей, уже возвышало его над ней, делало его более смелым и решительным, но, с другой стороны, Эмма понимала, что он по этой же самой причине и страдает. Это был парадокс, тупик, выхода из которого сам Латынин не мог найти вследствие своей неуверенности в себе, как в мужчине. Он понимал, что, будь на месте Эммы ОБЫЧНАЯ девушка, с которой он познакомился бы, предположим, на улице и к которой воспылал страстью, она давно бы уже бросила его, поскольку, не разобравшись в нем, сочла бы его импотентом, на которого не стоит тратить время. Но с другой стороны, та, чужая, могла бы не показывать вида, что недовольна им как мужчиной, поскольку Латынин был богат, а это компенсировало бы его мужскую несостоятельность. Во всяком случае, на первое время. Он не мог не понимать этого, а потому страдал от невозможности строить свои отношения с женщинами ЕСТЕСТВЕННЫМ способом. Перов, который знал об этом, познакомил его с Эммой. И к радости Латынина, Эмма оказалась не похожей на проституток, с которыми он раньше имел дело, она была совершенно особенной девушкой, для которой духовная сторона отношений с мужчиной имела гораздо большее значение, нежели физическая. Кроме того, она обладала приятным голосом, умела играть на гитаре, танцевать, рассказывать разные истории, читать наизусть стихи и, что немаловажно, СЛУШАТЬ… Когда после нескольких встреч с Эммой Латынин попытался узнать у Перова, встречается ли она с другими мужчинами, Перов ответил, что нет, что она не такая, чтобы встречаться с разными мужчинами, что у нее тонкая духовная организация и что свои отношения с ним она строит лишь на глубокой симпатии к нему. Но когда Борис Ефимович попытался выяснить, почему же она за это берет с него деньги, Перов объяснил, что Эмма привыкла жить в роскоши и не может себе позволить встречаться с мужчиной, у которого нет денег. Латынин слушал Перова и ничего не мог понять. И когда он в очередной раз задал ему вопрос, что вообще представляет собой Эмма, из какой она семьи, где училась, чем занимается и какое у нее прошлое, Перов, недолго думая, ответил: «Она вдова». После этого Латынин больше не приставал к Перову с расспросами и воспринимал Эмму как существо в высшей степени хрупкое и нуждающееся в заботе. Когда же она исчезла, он глубоко переживал, звонил каждый день Перову и спрашивал, что с ней и куда она делась. Когда с полчаса назад Перов позвонил ему и сказал, что везет к нему Эмму, Латынин просто не знал, куда себя деть от радости.

– У тебя слезы на глазах… Что с тобой?

– Я не хотела вам говорить, Борис Ефимович, но раз уж я здесь, я должна вам кое в чем признаться… Хотя вы и сами, наверно, догадываетесь, какое отношение ко мне имеет Перов… Вы же не слепой!

– Эммочка, ласточка, я думаю, что Перов имеет свои проценты… Ведь ты об этом?..

– Конечно… Быть может, я бы и дальше продолжала содержать его и встречаться с вами… Но случилось нечто, что заставило меня сбежать от Перова… Я скрывалась от него на даче своих друзей… Только не надо меня перебивать… Понимаете, Перов такой человек, что в каждом существе он стремится увидеть его слабую сторону, он циник – и этим все сказано. Вот и в вас он тоже разглядел слабую сторону. Перед тем, как познакомить меня с вами, он представил вас мне как импотента… Я же просила не перебивать меня… Так вот, во мне он тоже нашел массу слабых мест… Он понял, что я не могу заниматься тяжелым физическим трудом, что я избалованна, что я привыкла жить в роскоши (она знала эту байку Перова о том, что она якобы молодая вдова), а потому предложил мне встречаться с вами… Он мне так и сказал: «Эмма, этот человек богат, а ты – красивая женщина. Вы прекрасно поладите друг с другом». А ведь он оказался прав… – Эмма сделала паузу, наблюдая, как ее слова отразились на выражении лица Бориса Ефимовича.

– Что ты этим хочешь сказать? – густо покраснел Латынин, еще не понимая, к чему она клонит. – То есть ты хочешь сказать, что тебя все это устраивало?..

– Представьте себе – да! Ведь мы действительно поладили друг с другом… Но во всем этом есть налет грязи, вам не кажется?

– Эмма, умоляю, говори яснее… – Он заметно разволновался, поскольку почувствовал, что от этого разговора, быть может, будет зависеть, останется с ним Эмма или снова уйдет, но только уже навсегда. Самое странное, что он не предчувствовал абсолютно ничего. Он просто весь напрягся, понимая, что от Эммы, этой явно неординарной и удивительной девушки, можно ожидать чего угодно. – О какой грязи идет речь?

– О Перове, – тихо, на выдохе произнесла Эмма. – Скажите, Борис Ефимович, зачем НАМ Перов? Зачем вам платить мне, если мы можем встречаться просто КАК МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА? Зачем нам нужны посредники? С какой стати я отдаю почти все ВАШИ деньги Перову?

Латынин часто задышал: она затронула его самое чувствительное место. Он и сам постоянно думал об этом, но не смел ничего предлагать Эмме, поскольку страшно боялся потерять ее… И хотя в сексуальном плане у них все же оставалось много проблем, встречи с Эммой приносили Латынину радость. Безусловно, она возбуждала его уже своим появлением. Он чувствовал, как физически готов овладеть ею, но стоило ему раздеться и лечь с ней в постель, как страх перед самим собой делал все его попытки напрасными: он был просто не в состоянии войти в женщину. Но его плохое настроение, связанное с неудачными попытками проявить себя сексуальным партнером, улетучивалось, стоило Эмме взять в руки гитару, усесться на подлокотник кресла и заиграть, запеть… Она была так красива, так женственна и нежна, что он мог бы смотреть на нее вечно… Кроме того, она была умна и всегда знала, что нужно сказать мужчине, чтобы он успокоился… Ему с ней было удивительно спокойно и хорошо.

Он вспомнил и другую свою девушку, которую, как ему казалось, он тоже когда-то любил, но которая была много проще Эммы, инфантильнее и менее женственна, хотя ласки и нежности ей было не занимать… Она исчезла и, если верить снам, с ней случилось что-то страшное, возможно даже, она умерла, потому что Перов, который привозил ее сюда, не мог ответить, что с ней и где она. Исчезла. Она была очень похожа на девушку, фотографии которой печатались в местных газетах, призывающих жителей города и области сообщить в милицию сведения, касающиеся этой исчезнувшей особы – учащейся ПТУ-2, Лены Кравченко. Любовницу Латынина тоже звали Леной, а вот фамилию ее он так и не спросил.

Борис Ефимович какое-то время следил за развитием этого газетного поиска Лены Кравченко и каждый раз, находя на страницах ее фотографию, сравнивал ее с образом «своей» Лены и каждый раз поражался сходству. А потом вдруг появилось сообщение о том, что в лесу, неподалеку от городской свалки, возле Шереметевского озера, был обнаружен труп молодой девушки со следами насильственной смерти. И к жителям города вновь обратились со страниц газеты с просьбой сообщить всех, кто видел Лену Кравченко, что им известно о ней, поскольку предполагалось, что это был именно ее труп.

Латынин, у которого в прокуратуре имелись знакомые, в приватной беседе с ними попытался разузнать об этой истории как можно больше и услышал, что на покойнице, обнаруженной в лесу, был надет какой-то камзол, предположительно взятый напрокат из театра драмы. Больше того, известно было даже лицо, взявшее этот камзол из театра, да только найти этого человека никак не могли. К тому же девушке перед смертью был сделан аборт, после чего она была застрелена в грудь.

Понятное дело, что после такой информации у Бориса Ефимовича пропала всякая охота интересоваться и дальше судьбой Лены Кравченко. Тем более что забеременела она, быть может, даже от него… И в то же время, рассуждал он, таких, как он, у нее могло быть с десяток… Другое дело, что он был потрясен тем, с каким равнодушием ему выложили за рюмкой коньяку всю оперативную информацию, касающуюся такого серьезного преступления, как убийство, к тому же – нераскрытое!..

А теперь Эмма. Взять бы ее под свое крылышко, уберечь от подобной судьбы…

– Эмма, я ведь и сам хотел предложить тебе переехать ко мне, но не был уверен, что ты согласишься… Но как отнесется к этому Перов? Не возникнут ли у тебя неприятности? И согласна ли ты жить со мной или я чего-то не понял…

Она видела, как побледнел Латынин, схватился за сигареты и выпил еще одну рюмку коньяку. «Должно быть, он так же нервничает перед какой-нибудь ответственной сделкой…» – с тоской подумала она, улыбнувшись, однако, и тоже сделав глоток коньяку.

– Нет, вы поняли все правильно… И я уехала даже не столько от Перова, сколько от вас… Вы понимаете, что я имею в виду?

– Еще не совсем… – Он боялся предположить самое лучшее, чтобы потом не разочароваться в своих надеждах.

– Я люблю вас, Борис Ефимович… Быть может, не так, как бы вам хотелось…

– Боже мой, Эмма, – он посадил ее к себе на колени, – мне все это снится или…

– Или. Но я еще не все сказала… Вы бы хотели, чтобы я была с вами предельно откровенной?

– Ну конечно!

– Так вот, вы должны знать, что меня ВПОЛНЕ устраивают отношения, которые существуют между нами… Возможно, что я не та чувственная женщина, способная разбудить в вас зверя… но ведь вам было хорошо со мной?

– Конечно, о чем ты?.. – Он снова напрягся, чувствуя, как по спине его катится холодный пот. Он снова ничего не понимал.

– Мне не нужен мужчина-самец. Я люблю вас как мужчину-покровителя, как мужчину-друга… не скрою, мне всегда нравилось, когда вы ласкали меня, целовали… Вам никогда не казалось, что платоническая любовь выше всяких сексуальных отношений? Мы будем любить друг друга и заботиться друг о друге…

– Эмма, ты меня совершенно запутала… Что ты хочешь этим сказать? Чтобы я не пытался овладеть тобой, чтобы я довольствовался одними лишь танцами да разговорами? Да я ведь только об этом и думаю…

– О чем?

– О том, чтобы наброситься на тебя… Я, наоборот, хочу быть самцом… это если честно… И ты должна меня презирать за то, что мне пока еще не удалось это сделать, а не просить меня о том, чтобы я не дотрагивался до тебя… Тогда наши отношения потеряют всякий смысл… – Латынин говорил с такой горячностью и так уверенно, что Эмма не узнавала его. Похоже, она задела его самое больное место. Значит, она ошиблась в нем. А ведь она-то рассчитывала, что после того, как предложит ему платоническую любовь, он обрадуется этому… «Как же я глупа…» – Ты разочаровалась во мне?

– Немного… – Она вяло улыбнулась. – В конечном счете, будь по-вашему… Очевидно, все мужчины устроены одинаково… Но ничего страшного, я думаю, что это не смертельно… Но а в остальном вас все устраивает?

– Что касается отстранения Перова, то конечно… Поверь, ты будешь иметь гораздо больше, живя со мной… Тебе надо было сказать мне об этом раньше… – Он обнял ее и прижал к себе. И тотчас почувствовал желание. – Эмма… Ты не могла бы раздеться…

Она закрыла глаза, с горечью понимая, как много времени потрачено напрасно: мужчина, который посадил ее к себе на колени, вместо того, чтобы принять ЕЕ условия, воспринял все совершенно иначе и теперь готов немедленно приступить с исполнению своего мужского предназначения.

Но уже через несколько минут, когда стало ясно, что и эта попытка овладеть Эммой закончилась полным крахом, Борис Ефимович, тяжело дыша, подошел к окну и довольно долго стоял там, боясь повернуть к Эмме раскрасневшееся, потное лицо. Ему было нестерпимо стыдно за свое бессилие. Очевидно, именно в эту самую минуту ее слова о платоническом союзе показались ему наиболее приемлемыми. Только он не был уверен, что она должна была предлагать ему это в такой откровенной форме. Как бы то ни было, но мужское самолюбие у него еще оставалось. Он стоял у окна и размышлял о том, что ему предложила Эмма. При его самонадеянности слышать ТАКОЕ от женщины было неприятно и даже оскорбительно, но ведь и он должен понимать, что никакая другая женщина, кроме Эммы, не станет дарить ему свою молодость и красоту. Разве что за деньги… Но ведь и Эмма будет обходиться ему в несколько раз дороже, чем другие женщины… Он уже представлял себе, как будет появляться с красивой и юной Эммой в обществе, какими глазами будут смотреть на нее его друзья, как они станут завидовать ему… Разве придет тогда кому-нибудь в голову, что он импотент?

Его мечтания прервал голос Эммы. Латынин резко повернулся и заметил, что Эмма сидит в кресле достаточно напряженно и он, вероятно, пропустил мимо ушей какие-то ее слова.

– Ты что-то сказала? – спросил он, не зная, что ждать от этой удивительной девушки.

– Я сказала, что очень устала, проголодалась и хотела бы отдохнуть, выспаться… Кроме того, мне необходимо купить кое-что из одежды, косметики…

– Значит, решено? Ты не вернешься к Перову?

– Конечно, нет. Только улаживать с ним этот вопрос будете сами, договорились? Тем более что меня он и слушать не станет… Но предупреждаю вас сразу: Перов потребует деньги, и вы должны быть готовы к этому…

– Не переживай, я сумею найти с ним общий язык и обо всем договориться…

– И еще… Я все-таки больше вашего знаю Перова, а потому хотела бы предупредить еще об одной вещи… Вам, должно быть, известно, как уязвима одинокая женщина, а тем более вдова… Уверена, что Перов попробует оговорить меня, он мастер на такие штучки… Дело в том, что он предлагал мне спать и с другими мужчинами, но я отказалась… Он ужасно разозлился… Поэтому, услышав от вас, что вы хотите взять меня к себе, он сделает все возможное и невозможное, чтобы вызвать у вас отвращение ко мне… Вы должны быть готовы к этому… Ведь он и мне рассказывал о вас неприглядные вещи…

– Например?! – хмыкнул Латынин, которому этот разговор нравился все меньше и меньше. – Что такого он мог рассказать вам обо мне? Мы знакомы-то с ним всего-ничего…

– Мне бы не хотелось говорить об этом… – Эмма заставляла себя продолжать игру. Латынин переживет ее измену, Перов – тем более. А кто позаботится о самой Эмме? Она надеялась с помощью Бориса Ефимовича обеспечить себе спокойную жизнь до той поры, пока ей не удастся (возможно, опять-таки с помощью Латынина) связаться с Орловым.

– Ты молчишь?.. Ты не хочешь травмировать меня? – Он подошел к ней и обнял ее. – Ну и правильно, я и сам не хочу слышать ничего неприятного.

– Видите ли, у меня такое правило: стараться не причинять боль людям, к которым я хорошо отношусь…

– Я это уже заметил… Ласточка, ты проголодалась? Тебя привезли прямо с пляжа, представляю себе, какая ты голодная… – Он вдруг оживился и повеселел, и, хотя еще не осознал в полной мере то счастье, которое ему сулила жизнь с Эммой, что-то внутри его потеплело и настроение резко поднялось. – Сейчас я буду тебя кормить…

И убежал на кухню. Эмма, глядевшая ему вслед, усмехнулась, подумав о том, что Латынин, в сущности, добрейший и очень несчастный человек. Ему крупно не повезло, что он повстречал на своем пути такого негодяя, как Перов. Да и Эмму тоже…