Электронная библиотека » Геннадий Соболев » » онлайн чтение - страница 27


  • Текст добавлен: 14 октября 2017, 16:06


Автор книги: Геннадий Соболев


Жанр: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 27 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Вероятно, постигнуть тайну поведения и помыслов ленинградцев в долгие дни блокады невозможно, и все же в результате изучения всего комплекса исторических источников, известных нам теперь, можно получить более или менее определенное представление о моральном климате, раскрывавшем высокие нравственные качества блокадников в семье, в коллективе, в отношении к близким и незнакомым людям. Январь 1942 г., в котом ежедневно умирали 3–4 тыс. человек, был самым страшным месяцем блокады, и потому он особенно запечатлелся в памяти блокадников, в их дневниках и воспоминаниях. И в них множество примеров проявления самоотверженности и самопожертвования ленинградцев. Чтобы спасти своих детей, матери буквально жертвовали собой, отдавали им последние крохи[635]635
  См. об этом: Магаева Светлана, Тервонен Людмила. Блокадные дети. М., 2011.


[Закрыть]
. Но в заботе и любви к своим детям они своим примером учили проявлять сострадание к близким и дальним родственникам, соседям, незнакомым людям. «Мама хотела, чтобы мы выжили! – вспоминала бывшая ленинградская школьница М. С. Каретникова. – Поэтому она заставляла нас утром подниматься и жить: за водой, вынести помои, убрать постели, умыться – на все требовались силы, которых не было. Но этого было мало: чтобы выжить, нужно было заботиться еще о ком-то, кроме себя! О сестре, о маме – это понятно. Но также и о больной соседке, распухшей от голода до неузнаваемости, о подруге-сироте Лене, у которой была только бабушка, но вскоре и она умрет…»[636]636
  Известия. 2010. 5 мая.


[Закрыть]
.

Из всего множества фактов о высоких нравственных качествах блокадников хочу привести здесь только один, в подлинности которого я не сомневаюсь ни как историк, ни как житель блокадного города, видевший своими глазами нечто похожее. Много лет спустя блокадница Людмила Андреева рассказала о том, как ее мама распорядилась посылкой с фронта от отца, переданной январской ночью незнакомым военным. Посылка состояла из солдатских сухарей и нескольких брикетов горохового супа-концентрата. «Утром мама сказала, – вспоминает Л. Андреева, – что она ночью думала и решила: девочки обойдут все квартиры по лестнице (четыре этажа) и тех соседей, кто может ходить, пригласят к нам в два часа на обед. Из двух брикетов мы сварим на всех большую кастрюлю супа. Мы согласились. Но легко сказать “сварим”, а как разогреть плиту, что сжечь? И тогда было принято решение пожертвовать бабушкиным креслом из красного дерева, которое ей досталось от родителей. Правда, к нему пришлось добавить еще два венских стула. На большую кастрюлю надо было много воды. Хорошо, что рядом Нева, куда мы ходили черпать воду из проруби. Потом мы с сестрой обошли квартиры и пригласили всех, кто открыл дверь. Не помню, сколько пришло человек, но сидели за круглым столом, накрытым белой скатертью, и ели горячий гороховый суп, вкуснее которого не было ничего в жизни. Надо было видеть просветленные лица обедающих! Кстати, две наших соседки, которые присутствовали на этом обеде, здравствуют до сих пор. И когда мы случайно встречаемся (все живем теперь в разных районах), всегда вспоминаем тот обед. А я не перестаю думать, почему мама так поступила: не оставила все брикеты супа для своей голодающей семьи, а устроила праздник соседям? И почему мы все сочли ее решение единственно правильным?»[637]637
  Андреева Людмила. Самый вкусный гороховый суп // Санкт-Петербургские ведомости. 2010. 5 мая.


[Закрыть]
.

Блокадник Борис Тимохов, задаваясь спустя много лет вопросом, как удалось выжить ему и его семье, писал: «Наука свидетельствует: прожить на блокадный паек было невозможно. Неужели нас спасли капустные кочерыжки? Наверное… Впрочем, не только они, но и организованность, выдержка, взаимная доброжелательность и неизменный оптимизм, господствующие в нашей семье»[638]638
  Тимохов Борис. За карточками // Санкт-Петербургские ведомости. 2010. 5 мая.


[Закрыть]
.

В январские дни 1942 г. еще сильнее выявилась роль радио в борьбе населения осажденного Ленинграда за выживание. После того, как 8 января 1942 г. радио замолчало почти во всех районах города из-за недостатка электроэнергии, выяснилось, что ленинградцы могут смириться с отсутствием хлеба, но не радио. По свидетельству Ольги Берггольц, «в радиокомитет начали приходить люди из заснеженных недр города, страшные люди, в тряпичных масках… Их было много, и все они пришли с одним тревожным вопросом: почему замолчало радио? Скоро ли оно заговорит опять? Нельзя ли, чтобы это было сейчас же, немедленно – иначе совсем уже невозможно жить…»[639]639
  Берггольц Ольга. Дневные звезды. Говорит Ленинград. М., 1990. С. 199.


[Закрыть]
. Символично, что именно в эти январские дни в радиокомитете была задумана книга «Говорит Ленинград», и ее будущие авторы, голодные и слабые, ощущали необыкновенный прилив сил[640]640
  Там же. С. 184.


[Закрыть]
.

Роль морального фактора как важного фактора мобилизации жизненных сил ленинградцев в их борьбе за жизнь была очевидна для блокадных медиков, которые на основе своих наблюдений приходили к выводу о том, что ослабление воли к жизни при прочих равных условиях резко ухудшало состояние жителей осажденного города и чаще приводило к летальному исходу»[641]641
  Алиментарная дистрофия в блокированном Ленинграде. С. 48.


[Закрыть]
.

И все же главным фактором выживания населения блокированного Ленинграда была государственная продовольственная политика. Как уже отмечалось, из-за недальновидности руководства города в вопросе о создании продовольственных запасов в начале войны эта политика в условиях неожиданной блокады зависела в первую очередь от центра, которому приходилось принимать чрезвычайные меры для снабжения продовольствием 2,5 млн ленинградцев. В результате и в январе 1942 г. на Смольном лежало бремя ответственности за судьбу более двух миллионов жителей, половину из которых составляли дети и иждивенцы[642]642
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. С. 192, 350.


[Закрыть]
. В условиях почти полного отсутствия в свободной продаже продуктов питания продовольственная политика Смольного не могла быть ни чем иным, как диктатурой, осуществляемой посредством карточной системы. В январе 1942 г. было выдано 2282 тыс. продовольственных карточек, хотя, если иметь ввиду, что с октября по декабрь население города сократилось на 175749 человек[643]643
  Там же. С. 192, 305.


[Закрыть]
, их число должно было быть меньшим. Несмотря на строгие меры контроля выдачи карточек населению, пресечь полностью злоупотребления в этой жизненно важной сфере так и не удалось[644]644
  Павлов Д. В. Ленинград в блокаде (1941 год). Л., 1985. С. 108–109; Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. 2-е изд. Кн. 1. СПб., 2004. С. 219–220.


[Закрыть]
. В голодные месяцы блокады продовольственная карточка была основным, а часто и единственным средством существования ленинградцев, но спасительной она считалась, если в правом ее углу стояла буква «Р» – рабочая. Вот почему рабочую карточку стремились заполучить и те, кому она не полагалась по статусу. Свидетельства отчаянной борьбы за рабочую карточку содержатся почти в каждом блокадном дневнике. К сожалению, значительная часть населения осажденного города получала другие карточки, где в правом углу стояла буква «И» – иждивенческая. Чтобы облегчить положение детей школьного возраста, по решению горкома партии от 19 января 1942 г. было открыто 30 столовых, в которых питалось около 30 тыс. школьников[645]645
  Карасев А. В. Ленинградцы в годы блокады. 1941–1943. С. 192.


[Закрыть]
. Ценность такого питания была невелика – как правило, тарелка жидкого супа, но для многих школьников это было стимулом ходить в школу и быть в коллективе. «Сегодня ходил в школу, – записал 20 января 1942 г. в своем дневнике Владимир Рому, – там уже начали заниматься, только холодно, приходится сидеть в пальто, на зато дают супу без карточек»[646]646
  Великая Отечественная. Люди и судьбы. СПб., 2009. С. 84.


[Закрыть]
.

22-24 января 1942 г. Военной прокуратурой была проведена выборочная проверка выполнения постановления Военного Совета Ленинградского фронта и Исполкома Ленгорсовета «О проведении регистрации продовольственных карточек». Проверка прошла в 27 предприятиях и учреждениях, 29 домохозяйствах, 62 магазинах, 44 столовых и 7 районных и участковых бюро по выдаче продовольственных карточек. В исполкомах районных советов был проверен порядок выдачи продовольственных карточек взамен утраченных. В ходе проверки были установлены многочисленные факты злоупотреблений в использовании продовольственных карточек, в особенности их незаконного получения из-за отсутствия налаженного контроля. В своей докладной записке о результатах проверки военный прокурор Ленинграда А. Панфиленко обращал особое внимание на нарушение указания Военного Совета и Исполкома Ленгорсовета о том, что взамен утерянных карточки должны выдаваться лишь в исключительных случаях, но в ряде районов города подобная выдача по-прежнему носит массовый характер[647]647
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. С. 223–225.


[Закрыть]
.

На котловом довольствии находились сотрудники НКВД, милиции, городские пожарные команды, команды МПВО, а также работники прокуратуры и военного трибунала. Когда на заседании горкома ВКП(б) 9 января 1942 г. один из выступавших стал жаловаться, что многие сотрудники милиции истощены, секретарь горкома А. А. Кузнецов вспылил: «Они врут, распустились. Все они на котловом довольствии. 3 раза в день получают пищу и обязаны работать. Милиционеров не хватает, это верно»[648]648
  Там же. С. 418.


[Закрыть]
. И все же милиционеры умирали тоже. По данным заместителя начальника Управления милиции Ленинграда И. А. Аверкиева, за время блокады от истощения умерло 970 сотрудников милиции[649]649
  Оборона Ленинграда. 1941–1944. Воспоминания и дневники участников. С. 492.


[Закрыть]
. «Мне запомнился первый случай смерти милиционера на посту от голода, – вспоминал он позднее. – Умер милиционер 24-го отделения милиции, охранявший Володарский мост. Человек чувствует себя совершенно обессиленным, но принимает оружие и стоит на своем посту до последних сил»[650]650
  Там же. С. 488.


[Закрыть]
.

Потери от голода несло даже Управление НКВД по Ленинграду, личный состав которого в январе 1942 г. получал в день 250 г хлеба, 28 г мяса, 5 г масла, 10 г сахара. В результате истощения и заболеваний осенью 1941 г. и зимой 1941–1942 гг. умерли 73 сотрудника У НКВД ЛО. Для поддержания ослабевших от голода работников и скорейшего их возвращения в строй были созданы три стационара, один из которых располагался непосредственно в здании Управления[651]651
  Чернов С. В. Большой Дом без грифа «секретно». М., 2002. С. 65.


[Закрыть]
.

В привилегированном положении находились руководящие работники промышленных предприятий (директора и их заместители, главные инженеры), видные деятели науки, литературы и искусства, которые дополнительно к рабочим карточкам получали еще и обеды, обеденные карточки и сухие пайки[652]652
  Ломагин Н.А. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн. 1. СПб., 2002. С. 179–180.


[Закрыть]
. Что касается «руководящих работников партийных, комсомольских, советских, профсоюзных организаций», то они наряду с указанными выше привилегиями имели возможность получить еще и ужин[653]653
  Там же. С. 180.


[Закрыть]
. Н. А. Ломагин, основываясь на опубликованных им спецсообщениях с компроматом на партийных работников[654]654
  Там же. С. 152–153.


[Закрыть]
, полагает, что «получение в блокадном Ленинграде сотрудниками Смольного и руководителями среднего партийного звена немыслимых для простых граждан даже по меркам мирного времени продуктов не считалось зазорным. Более того, это, вероятно, было нормой»[655]655
  Там же. С. 153.


[Закрыть]
. Хотя блокадная практика действительно подтверждает это мнение, вряд ли можно считать, что это было нормой: ведь известны многочисленные факты, когда партийное руководство жестко реагировало на поступавшие сигналы о неблаговидных поступках партийных и советских работников. Сделать это нормой, помимо совести, как мне представляется, мешало ограниченное даже для Смольного количество продовольствия, во всяком случае зимой 1941–1942 гг.

На особом, литерном питании находилось командование Ленинградского фронта и КБФ, высокопоставленные командированные, а также семьи генералов, адмиралов и Героев Советского Союза[656]656
  Там же. С. 180.


[Закрыть]
.

Не имея длительное время возможности обсуждать привилегированное положение партийно-советского руководства в годы блокады, журналисты, писатели и историки тоже сделали в период наступившей гласности немало сенсационных разоблачений относительно того, как руководители Смольного во главе с А. А. Ждановым «обжирались» в то время, как ленинградцы умирали от голода. Татьяна Толстая публично обвинила Жданова и Сталина в умышленной организации голода в Ленинграде и гибели сотен тысяч его жителей. Сегодня у этой версии есть как защитники, так и противники[657]657
  См.: Кутузов В. А. А. А. Жданов и пирожные: мифы и реалии блокадного Ленинграда // Россия в XX веке. Проблемы политической, экономической и социальной истории / отв. ред. М.В.Ходяков. СПб., 2008. С. 169–174.


[Закрыть]
. К сожалению, те и другие опираются на пристрастные воспоминания, мнения, слухи, но не располагают серьезными доказательствами. Одни утверждают, что Жданов в самые голодные дни блокады объедался сдобными булочками, другие отрицают даже возможность такого факта, поскольку он страдал диабетом и никаких сдобных булочек есть не мог[658]658
  Там же. С. 169.


[Закрыть]
. Вполне вероятно, что «сдобные булочки для Жданова» всего лишь миф, как и утверждение о том, что партийное руководство получало тот же хлеб (с большой долей целлюлозы), что и все население осажденного города. На состоявшейся в январе 1992 г. в Санкт-Петербурге международной конференции, посвященной дискуссионным проблемам обороны и блокады Ленинграда, директор Музея хлеба М. И. Глазамицкий сообщил малоизвестный факт, связанный с деятельностью Центральной лаборатории треста хлебопечения и пекарни № 34, открытой по приказу треста в январе 1942 г. на углу Мытнинской и 8-й Советской улиц. Приведя выдержку из отчета треста хлебопечения о работе в 1942 г. пекарни № 34 («выпуск штучных изделий из муки 2 и 1 сортов был совершенно незначителен. Разрешение на выпечку этих изделий было дано в целях повышения навыка работы к выработке сортов хлеба из муки более высоких помолов»[659]659
  Блокада рассекреченная / сост. В. И. Демидов. СПб., 1995. С. 205.


[Закрыть]
), – М. И. Глазамицкий в своем комментарии практически солидаризировался с авторами отчета относительно целей создания пекарни № 34. Если в январе 1942 г., когда каждый килограмм муки был на строгом учете, эта пекарня и в самом деле была открыта «в целях повышения навыка работы к выработке сортов хлеба из муки более высоких помолов», то руководителей треста хлебопечения следовало предать Военному трибуналу. Раз этого не произошло, значит, надо полагать, пекарня была открыта с другой, более важной практической целью, а именно снабжения «штучными изделиями из муки 2 и 1 сорта» столовой Смольного. Конечно же, руководители треста хлебопечения, несомненно, получившие санкцию Смольного на открытие этой пекарни, не могли в своем отчете открыть истинное назначение созданной в январе 1942 г. пекарни № 34.

Помимо привилегированной категории, чье относительно продовольственное благополучие определялось властью, была еще значительная группа лиц, получавшая дополнительные источники питания в результате своей преступной деятельности в сфере торговли, обслуживания, снабжения и хранения продуктов питания. Это работники продовольственных баз, столовых, хлебозаводов, больниц, госпиталей, магазинов и булочных. Хотя правоохранительные органы систематически боролись с расхитителями продовольствия, проводя регулярно облавы и аресты спекулянтов на рынках, усиливая контроль за продовольственными магазинами, базами и столовыми, искоренить это зло так и не удалось. В беседе с секретарем Ленинградского городского комитета комсомола В. Н. Ивановым А. А. Жданов признал недостаточную эффективность борьбы с расхитителями продуктов питания: «… Надо, чтобы комсомольский зоркий глаз следил за всем, что делается в торговой сети. Главное – это массовость в работе контрольных постов. Пусть все население участвует в их работе»[660]660
  Козлов Н.Д. С волей к победе. СПб., 2002. С. 278.


[Закрыть]
. Судя по спецсообщениям УНКВД в январе 1942 г. этого достигнуть не удалось[661]661
  См.: Ломагин Н. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. С. 189–196.


[Закрыть]
, хотя комсомольская организация и откликнулась на призыв Жданова, создав 375 контрольных постов в местах хранения продовольствия[662]662
  Худякова Н.Д. За жизнь ленинградцев. Л., 1958. С.47.


[Закрыть]
. Но их было явно мало по сравнению с масштабами хищений продуктов питания, появлявшихся затем на «черном рынке» и изымаемых у расхитителей и спекулянтов.

В январе 1942 г. «черный рынок» стал важным источником добывания ленинградцами дополнительных продуктов питания. Двойственный характер блокадного рынка состоял в том, что в нем участвовали, можно сказать, две враждебные друг другу стороны: голодные жители, жаждавшие выменять или купить что-либо съестное, и продавцы продуктов, обогащавшиеся на горе блокадников. Это было действительно криминальное перераспределение продовольственных ресурсов города, в котором одна сторона жизненно нуждалась, а другая – реализовывала свою страсть к обогащению, преступным путем, обворовывая голодающее население осажденного Ленинграда[663]663
  См.: Пянкевич В. Л. Рынок в осажденном Ленинграде // Жизнь и быт блокированного Ленинграда. СПб., 2010. С. 122–163.


[Закрыть]
.

«Ходил на Кузнечный рынок, – записал 4 января 1942 г. учитель А. И. Винокуров. – Народу на рынке много, не менее 2-х тысяч человек, а товару – на несколько десятков дореволюционных золотых рублей. Процветает, если можно так выразиться, меновая торговля. Меняют предметы первой необходимости – свечи, керосин, дрова, табак, спички, одежду, обувь и разные хозяйственные вещи на сельскохозяйственные продукты. Большой спрос на дуранду (жмыхи), самовары и печи-буржуйки. Деньги в большой мере потеряли свойство универсального товара вследствие боязни торгующих оказаться “спекулянтами”. Дело в том, что меновая торговля не преследуется, а продажа по высоким ценам влечет большие неприятности. Был свидетелем, когда продающие за деньги задерживались агентами милиции, переодетыми в штатское»[664]664
  Архив Большого Дома. Блокадные дневники и документы / сост. С. К. Бернев, С. В. Чернов. С. 239.


[Закрыть]
. Наряду с крупными ленинградскими рынками, вокруг которых шла меновая торговля, в городе стихийно возникли многочисленные «толкучки» и «барахолки», которые не могли быть жестко контролируемы и потому притягивали как продавцов товара, так и покупателей. В первой половине января 1942 г., когда большинству работающих еще не была выплачена зарплата за декабрь 1942 г., на «черном рынке» можно было купить немного хлеба и за деньги: 200 г хлеба 230 руб.,[665]665
  Болдырев А.Н. Осадная запись. (Блокадный дневник). С.41.


[Закрыть]
в то время как государственная цена 1 кг хлеба в январе 1942 г. составляла 1 руб. 90 коп. Покупательная способность населения в это время была крайне низкой из-за того, что значительная часть ленинградцев вообще не получала никаких денег. В привилегированном положении находились руководители предприятий и учреждений, директора институтов и вузов, заведующие лабораторий, выполнявших оборонные заказы, а также квалифицированные рабочие оборонных предприятий. Зарплата этих категорий колебалась в пределах от 800 до 1200 руб.[666]666
  Лазарев Д. Н. Ленинград в блокаде // Труды Государственного Музея истории Санкт-Петербурга. Вып. 5. СПб., 2000. С. 198.


[Закрыть]
Владельцы похищенного продовольствия, как правило, не рисковали продавать свой товар на рынке, а наметанным глазом выискивали нужных им покупателей и совершали свои сделки за пределами рынка, либо на дому. Иногда этим пользовались бандиты, которые под предлогом продажи тех или иных продуктов питания завлекали покупателей к себе, грабили их и убивали. Пишу об этом, основываясь не только на документально зафиксированных случаях, но и на печальном опыте моей мамы, чудом спасенной незнакомым человеком.

О характере меновой торговли можно судить по расклеенным повсюду объявлениям, предлагавшим в обмен на продовольствие мебель, одежду, обувь, ювелирные изделия, хозяйственные товары и др. «Некоторые объявления всех привели бы в изумление, если бы появились несколько месяцев тому назад, – отметил 10 января 1942 г. в своем дневнике А. И. Винокуров. – Наиболее интересные мною записаны:

– Меняю на хлеб пол-литра крепкого портвейна;

– Меняю хлебную иждивенческую карточку на дуранду;

– Куплю дрова. Могу рассчитаться изготовлением искусственных зубов;

– Меняю на дрова тес, годный для гроба;

– Меняю книги на дрова»[667]667
  Архив Большого Дома. Блокадные дневники и документы / сост. С. К. Бернев, С. В. Чернов. С. 141.


[Закрыть]
.

Как уже отмечалось, одним из важнейших факторов выживания ленинградцев была их трудовая деятельность. Но в январе 1942 г. сфера применения их труда значительно сузилась: к концу декабря 1941 г. остановилось почти 270 крупных предприятий, признанных до этого жизненно важными для обороны города. «Завод мертв, – записал 14 января 1942 г. главный инженер «Судомеха» В. Ф.Чекризов. – Работают только вручную по оборудованию спеццеха, да буржуйки делают в 8-м цехе»[668]668
  Чекризов В. Ф. Дневник блокадного времени. С. 42.


[Закрыть]
. В январе 1942 г. из 68 важнейших заводов оборонной, судостроительной и машиностроительной промышленности действовало только 18, да и то не на полную мощность[669]669
  Дзенискевич А. Р. Военная пятилетка рабочих Ленинграда. 1941–1945. Л., 1972. С. 119.


[Закрыть]
.

Понимая, что в условиях резко ухудшавшейся обстановки в городе вряд ли приходится надеяться на выполнение совсем недавно принятого Военным Советом Ленинградского фронта плана выпуска оборонной продукции на первый квартал 1942 г., А. А. Жданов решает, что самое подходящее время напомнить об уже достигнутых успехах и обращается 7 января 1942 г. к председателю ГКО СССР И. В. Сталину с ходатайством о награждении работников ленинградской промышленности, которые в истекшем полугодии «успешно справились с выполнением заданий Государственного Комитета Обороны»[670]670
  Ленинград в осаде. Сб. документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. С. 147–148.


[Закрыть]
. Представленные в обобщающем виде итоги работы ленинградской промышленности за первые шесть месяцев войны действительно выглядели впечатляюще: 713 танков, 480 бронемашин, 58 бронепоездов и бронеплощадок, 2406 полковых пушек, 648 противотанковых пушек, 2585 танковых и ручных огнеметов, 10600 автоматов ППД, 9977 минометов разных калибров, 3075 500 артиллерийских мин и снарядов, 39740 авиабомб, 2982000 гранат, 84 единицы достроенных кораблей разных классов, 186 отремонтированных и переоборудованных судов. В ходатайстве Жданова подчеркивалось, что эти успехи «достигнуты благодаря самоотверженной работе ленинградских рабочих, инженеров, техников, конструкторов, научных работников и организаторов производства». В числе 607 человек, представленных к правительственным наградам, 345 были рабочими разных специальностей, 82 – мастерами и начальниками участков, 99 – начальниками и другими инженерно-техническими работниками, 52 – директорами, главными инженерами предприятий и строительных организаций[671]671
  Там же. С. 148.


[Закрыть]
. Орденом Трудового Красного Знамени были награждены рабочие Н.М. Абакшин (завод «Электроаппарат»), Н. В.Булышева (завод им. И. Е. Егорова), И. И. Григорьев (Металлический завод), Я. П. Ершов (Ижорский завод). Среди награжденных были известные ученые, оказавшие большую помощь оборонным предприятиям, – профессора В. М. Андреев, А. Н. Кузнецов, М. С. Максименко и др. При вручении наград в Смольном многих из награжденных пришлось вести под руки – сами они не могли идти из-за слабости и истощения[672]672
  Правда. 1942. 13 янв.; Ленинградская правда. 1980. 27 янв.


[Закрыть]
. Некоторых из награжденных не было в живых. 18 января 1942 г. умер от истощения Максим Степанович Максименко, крупнейший специалист в области электротермии[673]673
  Буров А. В. Блокада день за днем. С. 126.


[Закрыть]
.

Высокая смертность рабочих даже на оборонных предприятиях побуждала руководство искать чрезвычайные меры по спасению кадрового ядра рабочих. Начавшие создаваться с конца декабря 1941 г. в районах стационары при действующих крупных предприятиях получили поддержку городского комитета партии. Хотя в январе 1942 г. общее числе заводских стационаров значительно увеличилось, но число так называемых койко-мест было недостаточным: во второй половине января 1942 г. в них находилось около 20 тыс. человек[674]674
  На защите Невской твердыни / отв. ред. Ю.Н. Яблочкин. Л., 1965. С. 284.


[Закрыть]
. Помещенные на 2–3 недели в стационары получали питание со 100 % вырезки талонов из хлебных карточек и 50 % на мясо, жиры, крупы и сахар[675]675
  ЦГА СПб. Ф. 7384. Он. 36. Д. 67. Л. 87–88, 110–111,117.


[Закрыть]
. Организация и работа заводских стационаров была сопряжена с преодолением громадных трудностей. «15 января получили указание от райкома партии об организации при заводе стационара на 80 человек, – вспоминал заместитель директора Сталепрокатного завода Г. Я. Соколов. – Приступаем к оборудованию помещения поликлиники… Начинают поступать больные. Положили первую партию в 50 человек, но народ уже был настолько слаб, что в первую же ночь три человека умирают. Их кровати занимаются немедленно…»[676]676
  Оборона Ленинграда. 1941–1944. Воспоминания и дневники участников. С. 564–565.


[Закрыть]
. «Теперь на заводе оборудован специальный стационар, – писал в январе 1942 г. работник Кировского завода. – Сюда ложатся по особому ходатайству цеховых организаций люди, опухшие и требующие поддержки питанием и отдыхом. Лежа в стационаре, они сдают свои продкарточки, по которым получают в день три раза пищу: обед, завтрак и ужин в течение 8-10 дней, а затем поступают новые обессиленные товарищи»[677]677
  Там же. С. 516.


[Закрыть]
. В январе 1942 г. в гостинице «Астория» был открыт стационар на 200 коек для ослабевших от голода работников науки и культуры. За период зимы и весны 1942 г. стационары спасли жизнь десяткам тысяч ленинградцев. Но еще больше ленинградцев такой возможности не имели: число койко-мест, как уже отмечалось ранее, было ограничено из-за недостатка отпущенного стационарам продовольствия.

Оставшиеся в осажденном Ленинграде ученые, за исключением их небольшой части, связанной непосредственно с оборонным производством, в январские дни 1942 г. оказались перед страшным лицом голодной смерти. Но все они, независимо от того, какими научными проблемами они занимались, работали на оборону города. 5 января 1942 г. Комиссия по делам ленинградских учреждений АН СССР обсуждала доклад профессора Физиологического института В. С. Садикова «Новый метод комплексного использования дрожжей как промышленное задание в условиях военного времени». В результате обсуждения комиссия высказала мнение, что предложенный В. С. Садиковым метод «может явиться научным открытием, имеющим весьма важное практическое значение, давая возможность замены мясных белков равноценным дрожжевым белком», о чем сочла необходимым информировать все заинтересованные ведомства и организации[678]678
  Баженова H. М. Сотрудники ленинградских академических учреждений в первую блокадную зиму: по материалам Санкт-Петербургского филиала архива РАН // Жизнь и быт блокированного Ленинграда. СПб., 2010. С. 66.


[Закрыть]
. К сожалению, В.С. Садикову не довелось заниматься внедрением в производство своего метода: весной 1942 г. он умер от алиментарной дистрофии, которой заболел в январе 1942 г.

Однако Комиссии по делам ленинградских академических учреждений приходилось больше заниматься не научными, а бытовыми вопросами «с целью сохранения молодых научных кадров», обращаться в различные инстанции с просьбами, заявлениями, ходатайствами об улучшении продовольственного снабжения сотрудников, о выдаче рабочих карточек кандидатам наук[679]679
  Там же. С. 68.


[Закрыть]
. 5 января 1942 г. комиссия принимает непонятное, на первый взгляд, решение о передаче «академического пайка чл. – корр. Игнатовского чл. – корр. Кошлякову в связи с ограблением квартиры последнего и похищением полученного им академического пайка»[680]680
  Там же.


[Закрыть]
. Пройдет совсем немного времени и станет понятно, что академический паек больше не понадобится ни тому, ни другому. Комиссии приходилось неоднократно выступать против притязаний городских властей на столовую ленинградского Дома ученых, к которой было прикреплено около 700 работников науки, культуры и искусства. Обстановка вокруг академической столовой описана во многих блокадных дневниках. «В ЯДУ звериная, отвратительная свалка доброй сотни ученых за получением пропусков, – отмечал востоковед А. Н. Болдырев. – Истерики, обмороки. Обоюдному безобразию нет предела»[681]681
  Болдырев А.Н. Осадная запись. (Блокадный дневник). С. 52.


[Закрыть]
.

Январь 1942 г., помимо того, что он стал «самым смертным» месяцем голодной блокады, для значительной группы ученых останется в памяти сфабрикованными против них обвинениями в антисоветской деятельности. Выступая в 1995 г. на международной конференции историков блокады, Д. А. Гранин справедливо упрекал историков в том, что «никто не говорит и никогда не пишет о том, что ГБ или НКВД продолжали свою репрессивную деятельность: людей брали, расстреливали, люди просто исчезали»[682]682
  Блокада рассекреченная / сост. В. И. Демидов. СПб., 1995. С. 111.


[Закрыть]
. На этой конференции впервые на основе документов о политических процессах, устроенных над ленинградскими учеными в годы блокады, выступил известный специалист, профессор Санкт-Петербургского университета В. А. Кутузов[683]683
  Там же. С. 112–114.


[Закрыть]
. В последующие годы об этом писали и другие исследователи[684]684
  Иванов В. А. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х – 40-х гг. (на материалах Северо-Запада РСФСР). СПб., 1997. С. 278–280; Ломагин Н.А. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн.2. С. 82–83; Цамутали А.Н. Заметки по историографии блокады Ленинграда //О блокаде Ленинграда в России и за рубежом. С. 150–151; Соболев Г. Л., Ходяков М.В. Потери Ленинградского университета в годы Великой Отечественной войны // Вести. С.-Петерб. унта. Сер. 2. 2010. Вып. 2. С. 18–19.


[Закрыть]
.

Только теперь, спустя многие годы после неправедной расправы над ленинградскими учеными, стала известна чудовищная история так называемого «Комитета общественного спасения», выдуманного и созданного примитивной фантазией сотрудников комитета по борьбе с контрреволюцией в УНКВД ЛО[685]685
  Кутузов В. А. Комитет общественного спасения в блокированном Ленинграде // Петербургская историческая школа: альманах. СПб., 2005. С. 217–236.


[Закрыть]
. Самое страшное в этой истории заключается в том, что в «разработку» органов НКВД попали известные ученые, так или иначе связанные с оборонным производством, которые, будучи арестованными по доносам и ложным обвинениям, затем под пытками давали признательные показания, оговаривая себя и своих коллег. Первым в поле зрения компетентных органов попал видный физик, член-корреспондент АН СССР, профессор Ленинградского университета В. С. Игнатовский, который не стеснялся публично высказывать свое мнение ни по поводу наших неудач на фронте, ни по поводу продовольственного положения ученых. В спецсообщении УНКВД по Ленинграду от 7 ноября 1941 г. о росте отрицательных настроений, в частности, приводилось и мнение В. С Игнатовского: «История не знает подобных безобразий. Нас, ученых, заставляют унижаться перед какой-то официанткой из-за тарелки супа. Кажется, можно было бы поставить нас в более сносные условия»[686]686
  Ломагин Я. А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб и НКВД. С. 151.


[Закрыть]
. Подозрения в нелояльности строптивого профессора к советской власти усиливались его дворянским происхождением и агентурными сведениями о том, что он еще в 30-е годы якобы входил в антисоветскую организацию Оптического института вместе с академиком С. И. Вавиловым, будущим президентом АН СССР. Вот почему В. С. Игнатовский стал главным действующим лицом мифической «контрреволюционной фашистской организации». Арестованный еще в ноябре 1941 г., после истязаний 66-летний профессор стал давать ложные показания на себя и на других.

Вскоре первые пять ученых были объединены НКВД в «контрреволюционную фашистскую организацию», которая, как утверждалось в обвинительном заключении от 1 января 1942 г., «была создана резидентом германской разведки, переброшенным в Россию еще в конце первой империалистической войны, членом-корреспонден-том Академии наук СССР Игнатовским В. С., проводившим свыше 20 лет по заданию германских разведывательных органов шпионско-вредительскую деятельность в военно-оптической промышленности Советского Союза…»[687]687
  Кутузов В. А. Комитет общественного спасения в блокированном Ленинграде. С.219.


[Закрыть]
. 13 января 1942 г. Военный трибунал

Ленинградского фронта на закрытом заседании в течение нескольких часов рассмотрел дело группы В. С. Игнатовского, приговорив шестерых ее членов к расстрелу. Приговор был сразу же утвержден Военным Советом Ленинградского фронта[688]688
  Там же. С. 221.


[Закрыть]
.

28 января 1942 г. начальник 3-го управления НКВД СССР старший майор Госбезопасности Горлинский запросил начальника Управления НКВД СССР, по Ленинграду и области П. Н. Кубаткина передать по «ВЧ» «для сообщения в ГКО» сведения о том, сколько всего арестовано органами НКВД за последний месяц «за контрреволюционные преступления»[689]689
  Ломагин Н.А. Неизвестная блокада: в 2 кн. Кн.2. С. 82.


[Закрыть]
. Из Москвы также интересовались, «когда ликвидирована организация профессора И., сколько человек арестовано и их социальное происхождение»[690]690
  Там же. С. 83.


[Закрыть]
. 30 января 1942 г. первые шесть участников «фашистской организации» В. С. Игнатовского были расстреляны. Однако сотрудники ленинградского отдела по борьбе с контрреволюцией не остановились на этом и продолжили раскручивать перспективное для их карьеры «дело», вовлекая в него все новых «фигурантов». Неблаговидную роль в расширении «фашистской организации» В. С. Игнатовского до «Комитета общественного спасения», в который, по замыслу НКВД, должны были войти представители 20 ленинградских вузов, сыграл один из крупнейших специалистов в области гидродинамики, профессор К. И. Страхович, приговоренный также к высшей мере наказания – расстрелу[691]691
  Кутузов В. А. Комитет общественного спасения в блокированном Ленинграде С. 222–223.


[Закрыть]
. Обещая К. И. Страховичу приостановить приведение приговора в исполнение, руководство УНКВД ЛО предложило ему дать дополнительные сведения о контрреволюционных фашистских группах ленинградских вузов. Как признался впоследствии К. И. Страхович, по требованию сотрудников НКВД он «подписал заведомо ложные показания, оговорив ни в чем не виновных ученых, назвав около 20 фамилий»[692]692
  Там же. С. 222.


[Закрыть]
. Учитывая заслуги К. И. Страховича, в том числе и оборонные изобретения, руководство УНКВД ЛО предложило заменить ВМН заключением в концлагерь, с чем согласился А. А. Жданов. В результате Военная коллегия Верховного Суда СССР заменила К. И. Страховичу расстрел 10 годами исправительно-трудовых лагерей. Новые «показания» К. И. Страховича стали поводом для необоснованного обвинения в принадлежности к мифическому «Комитету общественного спасения» еще одной группы видных ученых, в которую вошли члены-корреспонденты H. С. Кошляков и Н. В. Розе, профессора Б. И. Извеков, А. И. Журавский, В. А. Тимофеев, Г. Т. Третьяк и др.[693]693
  Там же. С. 223.


[Закрыть]
Всего по делу «Комитета общественного спасения» было привлечено 32 ученых, и все они были приговорены Военным трибуналом к высшей мере наказания[694]694
  Там же. С. 225.


[Закрыть]
.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации