Текст книги "Избранное. Том I"

Если после этого лихого джазового номера поставить песню «La Mamma», то можно подумать, что слушаешь совершенно другого певца. Вернее, так можно было бы подумать, если бы Азнавура не выдавал его моментально узнаваемый голос. Сюжет песни таков. Умирает «мама» – старая корсиканка, и вот у ее смертного одра собралась вся многочисленная семья: дети, внуки, правнуки, братья, сестры, разные невестки, зятья. Пришли все, даже троюродные внучатые племянники, даже самые дальние родственники. Одни приехали из разных корсиканских городов, другие – с юга Италии, третьи – из далекой Америки. Пришел даже блудный сын, который когда-то был проклят родителями, пришел и тот, кто только что освободился из тюремного заключения. Прародительница семейства, «мама», как ее все здесь зовут, умирает. Каждый пытается облегчить ее страдания: кто-то поправляет подушки, кто-то подносит уже бесполезное лекарство… Это не песня, а целая картина, и она производит сильнейшее впечатление еще и потому, что мелодия стилизована под итальянскую (или, может быть, корсиканскую) минорную балладу с «плачущей» гитарой на первом плане.

Кстати, о музыкальных инструментах. Есть у Азнавура песня «Ce Sacré Piano» («Это Проклятое Пианино»), в которой – не только в тексте, но и в музыке – происходит самое настоящее чудо. Неодушевленный предмет, музыкальный инструмент вдруг оживает. «Это проклятое пианино притворяется спящим, но стоит только откинуть крышку и коснуться черно-белых клавиш, как оно просыпается и начинает мучить меня. А иногда на него находит хорошее настроение, и мы вместе вспоминаем о старых добрых временах».

Это же поэзия, настоящая поэзия, не правда ли? Да, Азнавур не только композитор и певец, но и поэт. Причем, поэт настоящий, «милостью Божьей», как говорили в те самые «старые добрые времена». О них, между прочим, тоже есть песни. В ставшей знаменитой «La Bohème» («Богема») Азнавур с легкой грустью вспоминает о днях своей «сумасшедшей» молодости, а в «Je M'Voyais Déjà» («Я Уже Воображал Себя») он рисует этакий дружеский шарж на самого себя в юности: герой песни воображает себя знаменитым певцом, окруженным толпой поклонников, публика устраивает ему овации, сцена утопает в цветах, у дверей концертного зала ждет лимузин, все женщины от него без ума… Но это мечты, а в реальности этому фантазеру продюсеры и директора концертных залов постоянно указывают на дверь. Но упрямец говорит самому себе: «Ничего, я всё равно пробьюсь, ведь я по-настоящему талантлив!»

Их очень много – этих прекрасных азнавуровских песен. «Que C'Est Triste Venise» («Как Печальна Венеция») – о том, что даже прекрасная Венеция кажется печальным городом разлюбившим друг друга мужчине и женщине. «Bon Anniversaire» («Счастливой Годовщины Свадьбы») – о супружеской паре, из-за цепочки нелепых случайностей опоздавшей на театральный спектакль в этот памятный для них день, но то, что могло бы стать поводом для семейной ссоры, исчезает, как дым: ведь они любят друг друга… «Paris Au Mois D'Août» («Париж В Августе») – о том, как по-особому прекрасна французская столица именно в этом летнем месяце, когда парижане уезжают в отпуск и великий город кажется малолюдным – зато как хорошо здесь в это время влюбленным… Да, их много, очень много этих песен. Всех не перечислить. И обо всех – порой любопытнейших – деталях азнавуровской биографии тоже не рассказать в одной статье, да что статья, тут нужна целая книга! Но о некоторых вещах всё же сказать стоит.

V. Человек-песня

Успех Азнавура во Франции в 1950-х-60-х гг. можно назвать феноменальным. Например, к 1966-му было продано более миллиона пластинок с песней «La Mamma», о которой я уже упоминал. В 1967-м Азнавур заявил, что эта запись принесла ему 18 миллионов франков. Цифры для небольшой по населению и территории Франции (небольшой, конечно, по сравнению, скажем, с США) выглядят действительно фантастическими. Но Азнавуру хотелось большего. Не в смысле дохода, а в том, что касается выхода на международную музыкальную сцену. «Мои планы на ближайшее будущее – весь земной шар!» – сказал он в одном из интервью и добавил: «Ведь в наше время даже край света находится всего в 40 часах полета из парижского аэропорта Орли». И эти планы, можно сказать, были даже перевыполнены. Американское турне Азнавура прошло с аншлагом: Штаты были покорены, тем более что некоторые вещи он пел по-английски. В 60-x – 70-x гг. французский певец объездил весь мир и пел не только по-французски, но и на итальянском, испанском, немецком и даже японском и русском. Кстати, и в СССР, и в нынешней России его всегда принимали очень тепло, а когда знаменитый француз начинал петь «Deux Guitares» («Две Гитары») по-французски или «Вечную Любовь» («Une Vie D'Amour») по-русски, московская публика просто начинала сходить с ума – я был тому свидетелем.

Вообще деятельность Азнавура – кроме сочинения и исполнения песен – всегда поражала разнообразием. Он сотрудничает с предвыборным штабом кандидата в президенты Франции Валери Жискар д'Эстена, пишет автобиографическую книгу, снимается – причем, неоднократно и у знаменитых режиссеров – в кино, помогает жертвам землетрясения в армянском городе Спитаке, покупает музыкальное издательство Рауля Бретона (у которого когда-то работал), поселяется в собственном шале в Швейцарии, ведет тяжбу с французским налоговым ведомством, занимается благотворительностью… Всё это, конечно, интересно, но главным для него всегда остается одно: музыка, а точнее говоря, песня. Без этого он жить не может.

Как вы думаете, сколько песен написал Азнавур к 1970-му г.? Тысячу! Повторю, выделив это слово жирным шрифтом и заглавными буквами: ТЫСЯЧУ! Для сравнения скажу, что всё наследие величайшей группы мира «Beatles» (без сольных альбомов) составляет всего около 200 песен. Понятно, только тупица будет сравнивать Ливерпульскую четверку с Азнавуром, это явления несравнимые: слишком разные жанры. Параллель эта любопытна только в количественном отношении: за пятнадцать лет один Азнавур написал в 5 раз больше песен, чем за… ну, скажем, десять лет четверо «Beatles». И ведь среди азнавуровских песен (впрочем, как и среди битловских), напрочь нет халтуры! Есть вещи посильнее, есть послабее, но безликих, серых, посредственных – нет. Я таких, во всяком случае, не слышал.

И ведь, слава Богу, в 1970-м азнавуровская карьера не оборвалась! Я пишу эти строки в конце августа 2006-го. Значит, прошло еще 36 лет. Сколько же еще было сочинено за это время? И, надеюсь, сколько будет сочинено. Ведь Шарль Азнавур продолжает петь, он записывает диски. В 2000 г. вышел альбом «Je Voyage» («Я Путешествую») – кстати, на нём певец исполнил одну вещь вместе со своей внучкой, которую зовут… Катя! Я уж было решил, что это прощальный поклон маэстро, мол, Азнавур уходит «на пенсию» и это его последнее музыкальное путешествие. Ан, нет, в 2005-м появляется новая пластинка «Charles Aznavour: Insolitement Vôtre» («Необычным Образом Ваш Шарль Азнавур»). Человек, которому исполнился 81 год, поет – и как! – да порой еще и не один, а в компании, например, молодой эстрадной звезды Элен Сегара. Вместе они исполняют вещь, которая называется «Оп S'Eveille A La Vie», т. е. «Мы Пробуждаемся К Жизни». Комментарии, кажется, излишни…

Помните, был такой французский кинофильм «Человек-Оркестр» режиссера Сержа Корбера, с Луи де Фюнесом в главной роли? Он вышел на экраны в 1970 г., и вскоре название фильма стало нарицательным выражением, обозначающим мастера на все руки. Называть Азнавура «человеком-оркестром» я бы не стал: это больше подходит к музыкантам-мультиинструменталистам, таким, как Пол Маккартни или Рик Уэйкмэн. Но, вот назвать этого патриарха французской эстрады «Человеком-Песней», несомненно, можно. И ведь это не просто красивые слова! Голос, мелодия, текст, улыбка, горечь, ностальгия, любовь – всё это Азнавур, и всё это его песни. И одно от другого неотделимо.

Собрать все его альбомы и синглы – задача тяжелая и трудновыполнимая. Да, может, и не нужно этого делать. Достаточно двух-трех пластинок. И еще достаточно знать, что где-то в Швейцарии стоит его дом, а он сам вот именно сейчас, может быть, сочиняет новую мелодию или новый текст. Шарль Азнавур. Человек-Песня.

Что ж, доброго здоровья и долгих лет жизни Вам, месье Шарль Азнавур! Пишите песни, а мы, слушая их, будем счастливы. Потому что даже самая грустная мелодия может сделать человека счастливым…

P.S. А знаете, как называлась та самая, тысячная по счету композиция, сочиненная Шарлем Азнавуром? «Pour Essayer De Faire Une Chanson» – «Чтобы Попробовать Написать Песню».

Впервые натолкнувшись в одном из французских музыкальных журналов на это выражение – «le rock hexagonal» («шестиугольный рок») – я долго ломал голову: что бы это могло означать? Разгадка оказалась на удивление простой: речь шла о французской рок-музыке. Почему она вдруг оказалась «шестиугольной», а не «треугольной», «восьмигранной» или, скажем, ромбовидной, объясню позже. А сейчас давайте зададимся таким вопросом: что это вообще такое – французский рок и с чем его едят? (наверное, не с жирным паштетом из гусиной печени «фуа-гра», а скорее, с сыром «рокфор» и старым добрым бургундским вином…)

Три товарища

Многие музыкальные критики считают, что рок (точнее, рок-н-ролл) впервые прозвучал в исполнении француза 14 марта 1960 г. Именно в этот день в продаже появился ЕР-сингл (т. е. пластинка-«сорокопятка» с четырьмя песнями), записанными Жаном-Филиппом Смэ, 16-летним пареньком, придумавшим себе звучный англо-американский псевдоним – Джонни Холлидей. Да, рок-н-ролльный бум начался во Франции, несомненно, благодаря первой пластинке Джонни. Однако этому эпохальному событию предшествовали некоторые другие, может быть, не такие громкие, но довольно любопытные.

…Жили-были во Франции в середине 50-х годов XX столетия три довольно известных человека с явно не французскими именами и фамилиями. Одного звали Генри Кординг, другого – Вернон Салливэн, а у третьего было этакое ковбойское прозвище – Биг Майк (просьба не путать с Биг Маком: фаст-фуда тогда еще не было!). На самом-то деле все трое были французами, просто они очень любили американский джаз, вот и сочинили себе псевдонимы… Один из этой троицы уже, увы, переселился в мир иной, двое других еще живы, причем один из них недавно даже приезжал в Москву… Но начнем, пожалуй, с ушедшего от нас Вернона Салливэна.

Этого необыкновенного человека на самом деле звали Борис Виан, и в историю мировой культуры он вошел, конечно, прежде всего, как писатель, автор романов «Пена дней», «Осень в Пекине», «Сердцедёр» и других.

На неподготовленного читателя его сюрреалистическая проза производила ошеломляющее, если не сказать шокирующее впечатление. Большой любитель и знаток джаза, Виан самостоятельно научился играть на трубе и даже выступал в составе любительского оркестра Клода Абади, а позже вел в одном из журналов колонку, специально посвященную джазу. Вскоре он начал сочинять музыку для своих авангардных стихов, а в 1955 г. записал даже целый альбом, состоявший из его собственных песен. О Виане в Париже ходили легенды: говорили, например, что он якобы был болен странным недугом: не мог спать ни днем, ни ночью. По слухам выходило, что работал он днем, а ночью устраивал у себя дома всякие оргии, попойки, джем-сейшны и т. д. Конечно, всё это досужие байки, но от этого фантастического человека можно было ожидать всего…

Тремя годами старше Виана, родившегося в 1920 г., был Генри Кординг – под этим псевдонимом скрывался Анри Сальвадор. Он начинал как гитарист в знаменитом джазовом оркестре Рэя Вентуры, а затем решил попробовать себя в роли сочинителя и исполнителя песен. Как и Виан, Сальвадор обладал отменным чувством юмора, и многие песни в его интерпретации представляли собой остроумные пародии. Причем спародировать Сальвадор мог всё что угодно: последнюю моду на одежду, нашумевший фильм, музыкальное направление и даже заседание парламента… Они с Вианом быстро нашли общий язык, и их сотрудничество было удивительно плодотворным: с 1956-го и вплоть до смерти автора «Пены дней» в 1959 г., т. е. за три года они написали больше четырехсот (!) песен…

В 1956-м Вернону Салливэну (Борису Виану) было 35 лет, а Генри Кордингу (Анри Сальвадору) – 38. Так что 24-летний Биг Майк по сравнению с ними выглядел просто мальчишкой. Но вот что интересно. Имя Анри Сальвадора знакомо любителям французской песни. Люди, интересующиеся европейской литературой XX века, несомненно, имеют представление о том, кто такой Борис Виан. Но вот Биг Майка, я уверен, знают все или почти все. Потому что настоящие имя и фамилия «Большого Майка» – Мишель Легран.

Выпускник парижской Консерватории, Легран прекрасно разбирался не только в классической музыке, но и в джазе. Именно джазом он и решил заняться – и возглавляемый им эстрадный оркестр аккомпанировал не только французским мастерам этого жанра, но и великому Майлсу Дэйвису. Выступал он и в качестве вокалиста, но всемирную славу приобрел, прежде всего, как блестящий пианист и талантливый композитор. У нас Легран известен, в первую очередь, благодаря музыке, написанной ими к таким знаменитым фильмам, как «Девушки из Рошфора» и «Шербурские зонтики». А вот о том, что он вместе с Вианом и Сальвадором стоял у истоков «шестиугольного рока», я думаю, знают далеко не все.

Рок-Мопс, Человек-Усы и Певица-Рождество

Собственно, началась история рока во Франции с того, что однажды в июне 1956 г. Мишель Легран пришел в гости к Борису Виану, принес с собой дебютный альбом Элвиса Пресли и предложил его прослушать. Сам Легран был в восторге от Элвиса. Виану музыка Пресли тоже понравилась, и он заявил, что может запросто написать сколько угодно песен в таком стиле (понятно, имелся в виду рок-н-ролл). Легран эту мысль одобрил, но когда через несколько дней Борис показал ему свои рок-н-ролльные сочинения, Мишель хохотал до изнеможения. Дело в том, что Виан написал четыре пародии на рок в духе Пресли. Одна песня называлась «Рок-н-Ролл Мопс», другая – «Скажи, что ты меня рок-любишь», третья – «Рок-заикания» и четвертая (с налетом стиля кантри) – «Валяй, парень, свари себе яйцо вкрутую!». Вдоволь насмеявшись (и, видимо, подогрев себя каким-нибудь рок-кальвадосом или рок-коньяком), Вернон Салливэн и Биг Майк (а это, как мы помним, и были Виан с Леграном) отправились к Генри Кордингу, то бишь Анри Сальвадору, решив, что лягут костьми, но уговорят его записать эти бессмертные шедевры. Реакция Кординга-Сальвадора была предсказуемой. Он и вообще-то по характеру был человеком смешливым, а тут и впрямь так смеялся, что начал рок-заикаться, и пришлось отпаивать его очередной порцией рок-бренди, благо Вернон и Майк пришли в гости к Генри, конечно, не с пустыми руками…

В результате было принято историческое решение о том, что запись должна состояться всенепременно. И она действительно состоялась. 21 июня 1956 года уже знакомая нам троица собралась в студии «Apollo» на парижской улице Клиши. Сальвадор пел под аккомпанемент студийных музыкантов, которыми руководил Легран, а Виан наслаждался этим процессом, временами давая ценные указания. Кстати, на пластинке с этими четырьмя песнями, вышедшей вскоре на фирме грамзаписи «Fontana», исполнитель был обозначен как Анри Сальвадор. Вскоре Генри Кординг благополучно скончался: этим псевдонимом Сальвадор, выступая как певец, больше никогда не пользовался. Пластинка имела большой успех, но до сих пор непонятно, была ли она самой первой записью рок-н-ролла по-французски.

Повод для сомнений на этот счет действительно имеется, потому что примерно в то же время вышла другая «сорокопятка» с четырьмя рок-н-роллами, и теперь уже практически невозможно установить, которая из них появилась первой: никаких официальных документов не сохранилось, и критики по этому поводу до сих пор ломают копья. Исполнитель на этом втором (или первом?) ЕР был обозначен только фамилией, вновь явно не французской: Мак-Кэк. Такой, почему-то шотландский псевдоним придумал себе сессионный ударник Батист Рей. В отличие от сальвадоровской пластинки тут не было никаких пародий – всё весело и лихо, но без всяких «мопсов» и «рок-заиканий». И названия песен, в общем, обыкновенные: «А что там?», «С меня хватит», «Глаза небоскреба». И только четвертая вещь называлась вполне в духе сочинений Бориса Виана: «Ты головой не ушибся?» Можно сказать, что это был рок-н-ролл не в чистом виде, а с некоторым ритм'н'блюзовым привкусом, но это уже детали.

За этими первыми двумя рок-н-ролльными ласточками вскоре прилетела и третья. Молодая певица Магали Ноэль записала 12 октября все того же 56-го сингл с песней «Fais Moi Mal Johnny» («Сделай мне больно, Джонни»). Успех был очевидным – и вещь заводная, и голос у Магали хороший, и аккомпанемент на высшем уровне. Между прочим, знаете, кто ей аккомпанировал? Наш знакомый Генри-Анри Кординг-Сальвадор вместе со своими музыкантами. Псевдоним Магали был не нужен, ведь Noël по-французски означает «Рождество»… Приятель Сальвадора Эдди Константин тоже заразился рок-лихорадкой и в начале 1957-го выпустил ударный сингл с песней «Rock, Rock» – тут уже в записи был задействован целый оркестр. Как бы в ответ, Мак-Кэк, соперничавший с Кордингом, посоветовал выдать что-нибудь этакое рок-н-ролльное своему хорошему знакомому Франсуа Галепиду, выступавшему без всяких англосаксонских глупостей под псевдонимом Мусташ (это слово означает «Усы»). Мусташ внял совету старшего товарища и прогремел на всю Францию композицией с бескомпромиссным названием: «Я бросил ключи от дома в бочку с гудроном». Потом певец Жорж Гетари решил вписать свое имя в историю «шестиугольного рока»: его хит назывался «Жорж, пойдем танцевать рок». Клод Пирон, который чуть позже прославится под псевдонимом Danny Boy, и Даниэль Жерар впервые летом 1958 г. записывают кавер-версии американских рок-стандартов, а в декабре этого года появляется дебютная пластинка Ришара Антони с четырьмя песнями, одна из которых – «Peggy Sue» великого Бадди Холли.

Георгий на радио

«Братья по оружию». Г. Мосешвили и В. Ильинский. 1990-е гг.

«Братья по оружию». Г. Мосешвили и В. Ильинский. 1998 г.

Георгий Мосешвили и Даниил Крамер. 1996 г.

Георгий Мосешвили и Кен Хенсли

Георгий Мосешвили, Грег Хоу и Алексей Холопцев

Георгий Мосешвили с Аланом Парсонсом

Георгий Мосешвили с Дидье Маруани

Георгий Мосешвили и Кенни Аронофф

Георгий Мосешвили и Алексей Холопцев с музыкантами группы Готтхард

Георгий Мосешвили с Игорем Бутманом

Георгий Мосешвили и Виктор Задорожный

Георгий и Умка (А. Герасимова)

Георгий Мосешвили и Роман Мирошниченко

Георгий Мосешвили и Алексей Холопцев

Георгий Мосешвили с Виктором Луферовым в клубе «Перекрёсток»

Георгий с музыкантами группы «Оптимальный вариант»

Георгий с музыкантами группы «Оптимальный вариант»

Джаз и поэзия. Алексей Кузнецов и Георгий Мосешвили. 1997 г.

Джаз и поэзия. Алексей Кузнецов и Георгий Мосешвили. 2006 г.

Джаз и поэзия. Алексей Кузнецов и Георгий Мосешвили. 2006 г.

Алексей Кузнецов на вечере памяти Георгия Мосешвили. 2009 г.

«Этапы большого пути»

Прошло чуть больше года – и вот он, наконец, настал, тот самый знаменательный день, о котором я уже упоминал. 14 марта 1960 г. фирма «Vogue» выпускает первый EP-сингл Джонни Холлидея. Четыре песни – «T'Aimer Follement» («Любить Тебя До Безумия»), «J'Etais Fou» («Я Был Глупцом»), «Laisse Les Filles» («Оставь Девчонок В Покое») и вряд ли требующая перевода «Oh, Oh, Baby» произвели настоящий фурор. Получилась уже не пародия, а самая настоящая музыкальная революция. В песнях, которые пел Холлидей, было столько энергии, ярости, драйва, что взрыв был неминуем – и он произошел. Тысячи молодых французов и француженок, очевидно, не слышавших или не расслышавших как следует Чака Берри, Литтл Ричарда, Элвиса Пресли и других героев американского рок-н-ролла, узнали в этих песнях себя. В этот момент завершилась предыстория французского рока и началась его история. И у нее – как и у всякой истории – были свои «этапы большого пути».

После первых записей Холлидея чуть ли не каждый молодой человек во Франции мечтал об одном: играть в рок-н-ролльной группе. И эти группы стали возникать десятками, если не сотнями по всей стране. Конечно, в большинстве своем это были любительские коллективы, но некоторые команды вышли на профессиональный уровень и пользовались огромным успехом у молодой аудитории – такие, как «Les Chaussettes Noires» («Черные Носки») Эдди Митчелла, «Les Chats Sauvages» («Дикие Коты») Дика Риверса, «Les Champions» («Чемпионы»), «Les Pirates» («Пираты»). Некоторые французские рок-н-роллеры выступали соло (записываясь и давая концерты под аккомпанемент сессионных музыкантов) – среди них можно отметить Lucky Blondo, Rocky Volcano, Jacky Moulières, Moustique…

Вы, наверное, обратили внимание на то, что традиции Сальвадора-Кординга и Леграна-Биг Майка были продолжены их наследниками. Играть и петь рок-н-ролл, не имея англо-американского псевдонима, считалось просто неприличным. Отсюда все эти Джонни, Эдди, Дики, Лаки, Роки и прочие им подобные. Излечились от этого глупого и смешного подражательства не сразу, но зато навсегда. Правда, некоторым артистам, уже завоевавшим известность, пришлось с этими английскими псевдонимами жить всю жизнь – Джонни Холлидей и Эдди Митчелл тому живые примеры…

Затем настало – хотя и ненадолго – сумасшедшее время твиста. Мода на этот танец распространилась мгновенно – и вот, мало того что почти все прежние рок-н-роллеры стали играть и петь твист, – появилось еще и неисчислимое количество «твист-групп», если можно их так назвать. Каких только названий они себе ни придумывали: тут были и «Аристократы», и «Черные Рубашки», и «Фантомы», и «Орлята», и «Львята», и «Пингвины», и «Стервятники»… А также «Клод и Его Трибуны», «Дэнни Бой и Его Заключенные» и даже «Граждане Кале». Правду сказать, они мало чем друг от друга отличались, кроме названий, и налетевший вскоре ураган музыки «уе-уе» не оставил от большинства из них даже воспоминаний.

Термином «музыка уе-уе», или просто «уе-уе» во Франции окрестили то, что в Англии, а потом и в Америке называлось «beat music». И, разумеется, пошло в ход это «уе-уе» благодаря «Beatles» и их песне «She Loves You».

Битломания захлестнула Францию лишь через год после того, как она началась в Англии, т. е. в конце 1964 г. А в начале этого же года выступления «ливерпульской четверки» в Париже прошли успешно, но без того фурора, который сопровождал их концерты по ту сторону Ла-Манша. Зато к концу 64-го французы «спохватились», и следующие (1965 г.) гастроли «Beatles» превратились в их настоящий триумф. Впрочем, «бит» (или «уе-уе») пришел во Франции на смену твисту еще в 1963-м.

Песни «Beatles» теперь исполняют все, однако с текстом не по-английски, а по-французски: Джонни Холлидей, Эдди Митчелл, Дик Риверс… Появляются и новые знаменитости, такие как Фрэнк Аламо и Клод Франсуа. Но особенным успехом пользуется «уе-уе» в женском исполнении – восходят звезды Сильви Вартан, Франс Галль, Шейлы и менее знаменитых певиц, вроде Патрисии Карл и, Шанталь Келли и Гиллиан Хиллс. Но и эта музыка играет недолго: наступает эпоха хиппи, «лета любви», а во Франции – «студенческой революции» 1968 г. – и бит-эпоха становится такой же легендой, как предшествовавшие ей эры рок-н-ролла и твиста.

Неправильный шестиугольник

Однажды я продемонстрировал моему приятелю, большому любителю и знатоку рок-музыки несколько записей Холлидея, Митчелла и Ришара Антони. Приятель послушал, потом покачал головой и сказал: «Ты знаешь, французский рок… он какой-то… неправильный, что ли…». Подобные высказывания я слышал не раз и, по-моему, они не столько ошибочны, сколько бессмысленны. Сейчас попытаюсь объяснить, почему.

Дальнейшая история «шестиугольного рока» повторяет, хотя и с некоторыми отклонениями, историю рока во всем мире. Причем на французской сцене были представлены почти все музыкальные направления, а иногда встречались и прямые соответствия. Роль Мика Джеггера, например, с успехом играл Ролан Мею, он же Чарли Бёрд, роль Донована – Пьер-Антуан Мураччоли, он же Антуан. В Англии Дэвид Боуи и Элтон Джон, во Франции – Мишель Полнарефф. В Америке Боб Дилан, во Франции – Максим Ле Форестье. И так далее.

«Но ведь всё это вторично?» – возможно, спросите вы. «Да, но только отчасти!» – отвечу я. Назовите какое угодно музыкальное направление – и я вам тут же назову хотя бы одного исполнителя (или группу), известного не только во Франции, а, по меньшей мере, в Европе. «West Coast-Rock», музыка хиппи в духе «Grateful Dead» и «Jefferson Airplane» – пожалуйста, французская группа «Gong», у нее до сих пор много поклонников во всем мире. Глэм-рок? В этой манере задолго до Гэри Глиттера пел Клод Франсуа. Панк? Я не люблю эту музыку, но если вы ее любите, рекомендую послушать «La Souris Déglinguée» – не хуже, чем «Damned». Рэп? Группа «Chagrin d'Amour» работала в этом стиле еще в 1982-м, о всемирно знаменитом MC Solaar я уже не говорю. Фанк? – пожалуйста, команда под названием «F.F.F.» – просто кладовая драйва. Блюз? – извольте: Поль Персонн, блестящий, по-моему, гитарист и вокалист. Хард-рок и heavy metal – группы «Noir Désir» и «Trust» ни в чем не уступят англо-американским и немецким коллегам. Хип-хоп, трип-хоп, эйсид джаз, драм'н'бэйс, эмбиент, индастриал, гранж – есть во Франции множество групп, играющих эту музыку и, говорят, некоторые из них хорошие. Судить не берусь, поскольку, честно говоря, мало что в этих стилях понимаю, но думаю, не всё там безнадежно.

Нет, я совсем не хочу вам доказывать, что французский рок лучше английского и американского: это было бы просто глупо. Вторичного, второсортного, беспомощно-подражательного в «шестиугольном роке» много. Но есть и другое: своеобразные интерпретации, остроумные аранжировки, а иногда и самые настоящие музыкальные открытия.

Эпохи психоделической музыки, диско, панка, музыки «new wave», «тяжелого металла» и т. д. следовали одна за другой. Это происходило и во Франции, и во всем мире. Многих звезд «шестиугольного рока» уже нет в живых: это и Мишель Берже, и Морт Шюман, и Клод Франсуа, и, кстати, Джо Дассен, который в начале своей карьеры исполнял не душераздирающие итальянские попсовые баллады, а перепевал вещи английских и американских групп – и не без успеха. Но за последние 30 лет появились другие артисты, и многие из них достойны внимания. Да и некоторые ветераны до сих пор не только записывают альбомы, но и выходят на сцену. Так что «шестиугольный рок» жив и помирать в ближайшее время, кажется, не собирается, что не может не радовать.

…«Но почему всё-таки французский рок – шестиугольный?» – не сомневаюсь, что этот вопрос просто вертится у вас на языке. Ответ прост. Посмотрите на карту Франции. Если соединить последовательно прямыми линиями города Байонна – Брест – Дюнкерк – Страсбург – Ницца – Перпиньян – Байонна, очертив таким образом контур страны, – что получится? Совершенно верно: неправильный шестиугольник. А кто сказал, что он должен быть правильным?