Текст книги "Книга № 6802"

Это соглашение, по сути, представляет собой разработанную и «утверждённую» сообща модель будущих взаимоотношений, своего рода моральный кодекс, обязательный для исполнения обеими сторонами.

Выше говорилось уже, что стремленье отыскать третий вариант из двух возможных – вполне естественно для человека, с его троичной сущностью. Именно она удерживает нас от опасности сходу решать ту или иную дилемму, т.е. поспешно выбирать одну из двух нежелательных возможностей. Интуитивное восприятие троичности подталкивает человека к поиску третьего, более благоприятного варианта. Внутренний голос (голос души) как бы рекомендует: «Пораскинь мозгами». И как ответная реакция, в работу включается мыслительный аппарат: логика, способность анализировать, синтезировать и т.д., что может привести к нахождению более приемлемого решения – компромиссного. У людей, пребывающих в напряженном состоянии взаимного отчуждения и ожидания очередных ссор, есть два альтернативных решения: или в силу усталости прекратить активную самооборону и сдаться на милость судьбы (а там уж – куда кривая поведёт), или разрушать и далее нервною систему в бесконечном конфликтном сериале, бесплодно надеясь на чудо.

И когда эта обнажённая истина явит себя во всей ужасающей глубине, одному из этих несчастных или им обоим человеческая триада подбросит спасительную соломинку: идею возможного компромисса. И тогда на мрачном горизонте взаимоотношений забрезжит слабенький, но обнадёживающий свет. Конечно, эта слабая надежда может и не реализоваться с первой попытки. Возможно, что она вообще никогда не сбудется, но шанс на успех всё-таки есть, и его нельзя упустить, дабы не корить этим себя впоследствии.

Говорить о «механизме» подготовки и формирования компромисса можно только после хотя бы приблизительного уяснения сути последнего.

Этот вариант – не панацея, не всеисцеляющее средство, призванное изменить вдруг, «по-щучьему веленью» характеры людей или гармонизировать их взаимоотношения в полном объёме. Нет! Каждый из них остаётся самим собой, т.е. личностью, уже сформированной определённым образом на данный момент.

Компромисс призван отрегулировать только внешние отношения людей, и не более того. Он должен очистить их общение от изнуряющих ссор и разборок, внеся тем самым в него определённый комфорт.

Компромисс – это форма управления планом внешним с помощью внутренних, сокрытых вожжей – духа и души. Это – явление этического характера, действие которого сфокусировано на рамочных проблемах только и только внешнего плана человеческой триады.

Как уже отмечалось, инициатором подготовки компромиссного решения является вторая ипостась нашей триады – душа. Именно она как посредник между интересами плана духовного и побуждениями плана физического более всего страдает при деформации каждого из них. Будучи «третейским судьёй», она, как и всякий судья, хорошо зная законы, по которым живут её «подопечные», стоит на страже этих законов.

Если душа низкая, «заземлённая», т.е. тяготеет к материальному плану, то она интуитивно почувствует потенциальную угрозу этому близкому ей плану, хотя опасность и сокрыта пока, как мина замедленного действия, в глубинах ныне существующих конфликтных отношений. Душа же возвышенная, естественно, будет предупреждать о потенциальной опасности более близкий ей по «родству» духовный план человеческой триады. Но в любом случае именно душа первой возвестит: «Так дальше жить опасно!» и тем самым создаст предпосылку к поискам компромисса как последней надежды хоть на какой-то просвет. Она как посредник-миротворец предложит обобщённый вариант выхода из сложившейся конфликтной ситуации, в основе которого будет критическое отношение к собственным поступкам. «Начни с себя, – словно рекомендует наша душевная ипостась, – без этого невозможны дальнейшие шаги к миру, хотя бы и внешнему». Это ещё не компромисс, не уступки в пользу другой стороны, но уже приведение себя в готовность к этим уступкам.

Создав в триаде атмосферу самокритичного отношения, наш внутренний судья как бы обязывает разум, составляющую духовной ипостаси, разработать индивидуальную модель компромиссного решения и согласовать её с физическим планом. Иными словами, в результате самокритического анализа человек должен решить для себя, на какие именно уступки он способен пойти; от каких прав, привычек и привилегий отказаться; какие обязанности может взять на себя и т.д. Затем весь этот умозрительный набор необходимо апробировать на материально-физическом плане и убедиться на практике в реальности той или иной уступки. В результате этого своеобразного экзамена будет сформирован перечень возможных односторонних уступок, т.е. будет создана личная, своя часть общей модели примирения.

Естественно, что-то при этом продумывается и за партнёра, т.е. предполагаются его возможные встречные предложения и взаимные уступки. Ожидание их вполне естественно и оправдано, о чём и говорит Христос в Нагорной проповеди: «Давайте и дастся вам… ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам» (Лк. 6, 38). Как видим, эта заповедь начинается со слова «давайте», т.е. первичным для каждого должно быть движение от себя к другому, а не наоборот.

Когда обе стороны настроены подобным образом, т.е. на отдачу, компромисс будет достигнут; если же хотя бы одна из них рассчитывает на максимальное получение при минимальной отдаче или полном её отсутствии, успех маловероятен. «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте и не будете осуждены; прощайте и прощены будете» (Лк. 6, 37), – эта Христова заповедь непосредственно указывает путь к компромиссному миру.

При попытке же «раскрыть другому глаза», чтобы «вынуть из них сучок», да ещё при этом требовать извинений за прошлое и обещаний на будущее провал переговоров гарантирован. И Учитель предупреждает: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?.. Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Лк. 6, 41–42).

Но мы уже сделали допущение, что всё нормально: обе половинки общей модели поведения, оказавшись взаимоприемлемыми, соединились, компромиссное решение найдено и взаимно принято. Но пока это только решение, т.е. благие намерения. Сделаем ещё одно допущение: стороны добросовестно выполняют условия взаимного соглашения. На внешнем плане взаимоотношений установилось спокойствие, чаши весов, моделирующих состояние этого плана, пришли в равновесие. Но это спокойствие поверхностное. Конечно, по сравнению с недавним прошлым это уже прогресс. Внешнее компромиссное спокойствие даётся бывшим конфликтёрам ценой огромного внутреннего напряжения.

Придя к компромиссному миру, стороны будут следить в большей степени за поведением партнёра (в плане выполнения им условий соглашения), нежели за своим собственным. Неверие в искренность другого человека, что в данной ситуации вполне оправдано, приводит к двойной оценке, двойному взвешиванию поступков. Причём на разных весах: общих (открытых) весах компромиссного спокойствия, наблюдаемых обеими сторонами, и весах личных (сокрытых), наблюдаемых втайне от другой стороны. Это напоминает повторное взвешивание продукта на контрольных весах. При этом мы в большей степени доверяем последним, хотя и они не без греха.

Таким образом, модель компромиссных отношений, особенно в начальной стадии, представляет собой триаду весов (троичностей), двое из которых – личного пользования и одни – совместного. При этом первым мы искренне верим; что же касается вторых, то это – или «свежо предание, но верится с трудом», или же – видимость доверия.

Внешние, общие весы моделируют структуру, в которой две сущности (действующие лица) искусственно создали третью (общую программу действия). Теперь уже есть и кому работать, и над чем работать. На чашах этих весов размещаются, подобно гирям, реальные деяния обеих сторон. Зоной, в которой должно сохраняться и поддерживаться равновесие, служит совместный моральный кодекс. С ним и во имя его будут сравниваться все действия сторон на внешнем, проявленном плане.

Это соглашение является и своеобразным эталоном поведения (законом), и «третейским судьёй» одновременно. Правда, иногда роль последнего может исполнить вполне реальное третье лицо (посредник-миротворец). Но это – скорее в тупиковой, очень спорной ситуации, когда возможно разночтение поступков.

Таким образом, на общих весах сравнивается реальное с предполагаемым, т.е. то, что есть, с тем, что должно быть. Образно говоря, они служат для оценки поступков сторон с позиций буквы закона – в большей степени и с позиции духа – в меньшей степени.

На личных же весах – наоборот: здесь поступки оценивают не по закону, а по совести (по своей, конечно). И компромиссный мир сохраняется до тех пор, пока показания тех и других весов не расходятся или расходятся незначительно.

***

Ранее говорилось, что конфликт на любом уровне имеет в принципе три активных варианта решения: два абсолютных (безоговорочных, силовых) и один относительный, компромиссный как общее их дитя.

Действительно, оба «родителя», отдав часть самих себя друг другу, произвели на свет третью сущность: совместную программу поведения. Конечно, ребёнок этот, как и должно быть, унаследовал качества их обоих. И хотя это чадо родилось скорее по необходимости, нежели по обоюдному желанию, оно тем не менее будет соединительным, примиряющим родителей звеном. И относиться они к нему будут вполне по-родительски, т.е. каждый из них будет ревновать ребёнка к другому. А отсюда – и взаимные подозрения в допущении запрещённых приемов, могущих как-то перетянуть общее дитя на свою сторону. Так что скрытое взаимное недоверие в компромиссной ситуации вполне объяснимо.

Компромисс, несмотря на внешнюю уступчивость сторон, схема довольно жёсткая, требующая от человека нестандартного, непривычного для него поведения. Сознательное насилие над собой вызывает эмоциональный дискомфорт, напряжение душевного плана. Естественно, это состояние партнёра замечает и другая сторона, также болезненно переживающая ломку стереотипа своего поведения, что усиливает общую напряжённость. И только благодаря духовному плану человек способен сохранить контроль над ситуацией, да и то не всегда. Это зависит от соотношения противоборствующих сил, т.е. степени влияния плана духовного и плана физического (точнее – физиологического) на душу человека. Ситуация напоминает любимую флотскую игру – перетягивание каната.

Предшествующая компромиссу конфликтная ситуация явилась следствием «разъедания» троичности взаимоотношений двух человек. Образно говоря, эти люди «пилили сук, на котором сидели». Однако, это ослабленное связующее звено ещё живо, и в результате достигнутого компромисса оно укрепляется и сильно видоизменяется, становясь, подобно весам, символом справедливости, общим для обеих недружелюбных в прошлом сторон.

В конфликтной ситуации каждый из противников, естественно, стремился побольше прихватить из общего достояния, зоны общих интересов. В ситуации же компромисса наоборот – они должны взаимно уступать и привносить в эту зону нечто от себя, и по возможности – больше. На модели троичности, общих весах, такая ситуация представляется следующим образом. Каждая из сторон снимает со своей чаши часть гирь-аргументов. Более того, она может даже переложить их на чашу бывшего соперника, явив тем самым верх благородства.

Ранее отмечалось, что компромисс в целом воспринимается человеком как дискомфортное состояние. Подспудная тревога на внутреннем плане обусловлена не столько явными нарушениями договора на плане внешнем (их может и не быть вообще), сколько страхом ожидания этих нарушений со стороны партнёра. Люди живут в непредсказуемой ситуации, подозревая друг друга в чёрных мыслях и преднамеренных недоработках. Впрочем, всё это вполне объяснимо, если учесть совсем недавнее пребывание партнёров в конфликтных отношениях. Поэтому показания интуитивных, сокрытых весов, которым каждый из них полностью доверяет, и весов, на которых открыто оцениваются реальные поступки, не всегда совпадают.

Значительные расхождения показаний тех и других весов приводят к осложнению ситуации, расшатыванию компромисса и даже явным нарушениям условий договора. Как «оно всё» будет дальше – трудно сказать: то ли прощение (возможно, уже не первое), то ли скатывание к разборкам и упрёкам, то ли ещё что-нибудь.

Да, компромисс не приносит полного удовлетворения и внутреннего спокойствия, и тем не менее это – единственно человеческий вариант нормализации взаимоотношений, урегулирования спорных вопросов в зоне общих интересов. Он может быть изначально добровольным (по зову взаимных симпатий и в силу врождённого миролюбия); может упредить назревающую конфликтную ситуацию при разумном, взвешенном подходе сторон к оценке перспектив их взаимоотношений; наконец, он может вырасти из уже создавшейся конфликтной ситуации как способ её разрешения. Но в основе любого из этих трёх вариантов лежит одно и то же: уступка доли интересов своих в пользу интересов другого и во имя интересов общих.

Компромисс, при всех его минусах, для каждой отдельно взятой стороны несёт в себе огромный, чисто человеческий «плюс» для них обеих, вместе взятых. Эта искусственная ситуация выработана людьми, ибо их троичные структуры венчает план Духа, данный Богом только человеку. Заключение договора на условиях взаимных уступок и последующее неукоснительное соблюдение этих условий являет собой торжество человеческого начала над животным, духовности над самостью и себялюбием.

Животное не способно на уступки в зоне общих интересов. Природный инстинкт делает его поведение максималистским: «всё или ничего». Даже среди двух, на первый взгляд обоюдно сильных, противников кто-то в конечном счёте окажется уничтоженным или изгнанным из ареала. Утверждение «что моё – то моё» присуще и человеку, но, к счастью, далеко не каждому.

Компромисс – это решение нашего «третейского судьи», т.е. души, в пользу верхнего плана. Но сама-то душа каждого из бывших конфликтёров после принятия такого решения спокойствия не обретает, находясь под ответным воздействием ущемлённого ею физического плана. Общее благо на внешнем уровне взаимоотношений, т.е. мир и спокойствие, куплено ценой душевного комфорта их обоих. Не слишком ли высока цена?

Нет, хотя бы потому, что в конфликтной ситуации страдали все планы, в том числе и физический: нервная, сердечно-сосудистая системы и т.д. Более того, компромисс – вообще необходимое условие, основа нормальных в этическом плане взаимоотношений с любым человеком и в любых условиях. Искусство общения с людьми, способность жить среди них в значительной степени сводится к умению идти на компромисс с этими людьми и длительно пребывать в этом состоянии.

Ситуация компромисса была, есть и будет «вокруг нас» и во времени, и в пространстве, с детских лет и до глубокой старости, в любых жизненных обстоятельствах, соединяющих нас с другими людьми хоть ненадолго.

С раннего детства человека учат жить, и в этих уроках красной нитью проводится идея (должна, по крайней мере) уважения к себе подобным, терпимости к недостаткам других, ибо только при таком подходе можно рассчитывать на терпимость к собственным «минусам». Иными словами, нас с юных лет приучают к нормам поведения в условиях общежития, в основе которых лежит компромисс. Привитая в детстве способность к самопожертвованию становится в дальнейшей жизни мощным средством самовоспитания, подавления в себе соблазняющего голоса физического плана. Это – оселок, на котором в человеке оттачивается человеческое и притупляется животное.

***

Конечно, в природе живого мира существуют отношения, внешне похожие на компромисс. Это – симбиозы организмов разных видов, приносящие им взаимную пользу. Каждый из индивидов отдаёт, но совершенно безболезненно, «что-то» своё для комфортного существования другого. Зоной общих интересов этих сожительствующих организмов является биологическое выживание. Но всё это имеет место только благодаря инстинкту, ни о каком осмысленном поведении речь, естественно, не идёт.

У человека же подобные действия далеко не бесконтрольны. И даже тогда, когда главную роль в его поведении играет инстинкт, значение последнего активно корректируется высшим планом триады.

Так, мать, вскармливая и закрывая собой беспомощного ребёнка, совершает всё это в основном в силу инстинкта. И в этом смысле её поведение в принципе не отличается от поведения самки животного. Но это – только на определённом этапе, когда происходит закладка физического здоровья ребёнка как фундамента его дальнейшей биологической жизни.

Дальнейшие же пути становления человека и животного расходятся. Как только под эгидой материнского инстинкта детёныш животного достаточно окрепнет и получит необходимые навыки для самостоятельной жизни (добывание пищи, самозащита и т.д.), мать и дитя теряют взаимный интерес друг к другу (инстинкт материнства «отработал своё»). Но у человека, с его развитой троичностью, всё неизмеримо сложнее, ибо он формируется не только как биологический индивид, но и как личность.

Процессы гармоничного становления человека неразрывно связаны между собой. Бессознательный родительский инстинкт работает совместно со средним и высшим планами триады, т.е. носителями нравственных и духовных ценностей, что делает воспитательный процесс вполне осознанным и целенаправленным. Именно ипостаси духа и души родительской триады играют решающую роль в формировании личности ребёнка.

Всё это – прописные истины, но при чём здесь компромисс, от которого мы оттолкнулись в наших ушедших в сторону рассуждениях? Пока – абсолютно ни при чём.

От момента рождения потомка и до получения им «путёвки в жизнь» родители проходят длинную и тернистую стезю сознательных лишений и уступок, граничащих с самопожертвованием. Они по существу лишены зоны личных интересов, т.к. последние прямо или косвенно подчинены интересам ребёнка. Стремясь к тому, чтобы у него было всё «не хуже, чем у других», мать и отец выкладываются подчас до полного изнеможения – физического и морального. К тому же под влиянием различных обстоятельств может измениться шкала жизненных ценностей родителей. Это приведёт к болезненной ломке стереотипов воспитания. Внутренние, психологические трудности могут оказаться мучительнее и длительнее внешних, бытовых.

И всё эти жертвы приносятся родителями во имя единственной, но многогранной цели: по возможности сформировать человека в соответствии со своими, не всегда стабильными, родительскими представлениями о том, «что такое – хорошо, и что такое – плохо».

Но вот, по мнению родителей, в отношении ребёнка ими сделано всё, на что они были способны. Повзрослевший воспитанник вполне готов к самостоятельной жизни. В каком же направлении он сделает первый шаг? Трудно сказать, но в любом случае этот шаг должен быть человеческим – взрослый ребёнок обязан поступиться частью своих интересов и открывающихся возможностей во имя родителей, воспитателей. Иными словами, сделать свой первый встречный шаг в растянутой на десятилетия компромиссной программе «отцы и дети». Программа эта представляется как продиктованный Богом договор родителей и детей, с разнесёнными во времени взаимными уступками сторон, как компромисс длительного действия, а не система односторонних жертвоприношений отцов во имя детей.

***

Бог не дал животному обратной связи от ребёнка к родителю. Повзрослевший индивид не заботится о своей матери, устраивая исключительно собственную жизнь и жизнь теперь уже своих потомков, ибо в эволюции животного это было бы тормозом. Вся жизненная энергия животного устремлена только вперёд, т.е. к потомству, в целях биологического совершенствования последнего. И нет никакой отдачи энергии назад – в сторону уже ненужных предков.

И только для человека Всевышний установил эту связь. С какой целью? Об этом – позже, а сейчас важен сам факт.

Творец, зная (не до конца, конечно) цену своему творению, в котором достаточно сильно развито животное начало, назидает человека следующей заповедью: «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой…» (Втор. 5, 16). Так что вся жизнь человека, исполняющего функции и предка, и потомка, спроектирована Богом по принципу непрерывного компромисса. И каждая из сторон этого освящённого Богом договора проживает за время одного цикла две полярно противоположные роли: дающего и принимающего, сильного и слабого, воспитателя и воспитанника и т.д.

В период смены этих ролей, продолжительность которого может быть различной, происходит «встреча» взаимных уступок, когда родители ещё, а дети уже способны к взаимопомощи. Какое-то время эти уступки сосуществуют, а далее – всё более и более расходятся по своей значимости. Усиливается роль уступок со стороны потомков и ослабевает со стороны стареющих предков (в силу их возраста). В конечном счёте уступки первых становятся единственными, а значит, и односторонними. Теперь уже в многолетнем компромиссе родителей и детей прямая связь исчерпана полностью, и практически работает только обратная связь.

Обратимся ещё раз к приведённой выше ветхозаветной заповеди, а точнее – к её продолжению. Давая человеку установление заботиться о своих предках (почитать их), Бог одновременно с этим и обосновывает данное требование, и стимулирует его исполнение: «…чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь Бог твой даст тебе» (Втор. 5, 16). Как понимать это? Возможно, Творец провидит в заботе человека о престарелых родителях залог обеспеченной и почитаемой его собственной старости (по принципу: «какой мерой меряете, такой и вам будет отмерено»). Возможно, но мне ближе иное понимание божественного назидания. Почитание человеком его предков – это надёжная гарантия комфортного состояния собственного душевного плана. Это – спокойная чистая совесть, отсутствие терзаний и мук по поводу неисполненного долга. Это – ощущение близости к Богу через исполнение Его заповедей. Это – торжество человеческого начала над животным и разума над инстинктом. Наконец, от этого зависит даже продолжительность жизни человека: «чтобы продлились дни твои».

Родителям, прошедшим школу самопожертвования и исполнившим божественную заповедь в отношении своих предков, уже должно быть «хорошо на той земле». Они вполне заслужили эту награду перед Богом, хотя мудрый Соломон и предупреждает: «Все пути человека чисты в его глазах, но Господь взвешивает души» (Притч. 16, 2). Допустим же, что души наших абстрактных предков взвешены (оценены) Богом и погружены в комфортное, гармонизированное состояние.

Теперь очередь сына или дочери исполнить заповедь взаимной любви во имя Бога, родителей и самого себя. Кстати, последний стимул, несмотря на «привкус» эгоизма, весьма немаловажен для компромисса. Ибо достижение внутреннего, душевного спокойствия, а не только внешнего, есть конечная, но практически несбыточная цель любого компромисса.

***

Интересно, что из всех заповедей «по горизонтали», регламентирующих отношения меж людьми, именно эту, рассматриваемую нами, Бог дает Моисею первой (см. Втор. 5, 6–20: Исх. 20, 2–17), чем и утверждает её значимость, подчеркивая, насколько же тяжек грех человека, сползшего на животный уровень отношения к своему предку, т.е. потерявшего человеческий облик. «Заметьте, что неуважение к предкам есть первый признак дикости и безнравственности», – утверждает Пушкин устами героя неоконченного произведения «Гости съезжались на дачу…».

Конечно, в компромиссе «отцов и детей» взаимные уступки тех и других не только значительно разнесены во времени, но и сильно разнятся по качеству и количеству. Это и понятно: дети никогда не смогут дать родителям столько, сколько они получили от последних. Но как ни парадоксально, встречаются люди в родительском возрасте, сетующие на подобную (с их точки зрения, конечно) несправедливость. Ведь вполне очевидно, что у взрослых потомков помимо глубоко любимых и почитаемых отца и матери есть уже свои семьи. Цикл повторяется: дети становятся родителями, и на исполнение своего родительского долга они, естественно, будут расходовать львиную долю сил, средств и времени. Иначе человеческому обществу грозит деградация: слабые (в широком смысле), заброшенные дети дадут, в свою очередь, ещё более слабое потомство. Жаль, что это так туго осознаётся некоторыми обидчивыми бабушками (чаще) и дедушками.

На модели троичности компромисс «отцы и дети» в первой своей фазе будет выглядеть, как всё более усиливающийся разбаланс весов в сторону интересов ребёнка. Это происходит за счёт добровольной отдачи гирь-интересов с чаши предков на чашу потомков. По достижении максимального отклонения происходит его фиксация, т.е. остановка весов. Это и есть тот самый период смены ролей дающего и принимающего, о чём речь шла выше. Далее начнётся медленное движение чаш в обратную сторону за счёт перемещения гирь с чаши детей на чашу родителей. Совершается ли это из любви к предкам или под давлением божественной заповеди – для поведения модели значения не имеет. Разбаланс весов уменьшается, но никогда не станет равным нулю, т.к. полного равновесия достичь невозможно в силу причин, изложенных выше.

Эта разновидность неодновременного (название условно) компромисса встречается «вокруг нас» довольно часто в дружбе, длительном сотрудничестве и др. как проявление высоких нравственно-этических, поистине человеческих качеств.

На первый взгляд, компромисс представляется нам чисто пространственной троичной структурой, привязанной к реальности только «по месту»: кто, что и кому должен уступить. Совершая частичные уступки (или только готовясь к ним) во имя «чего-то» общего, мы подразумеваем относительно скорую, а иногда – почти мгновенную реакцию другой стороны, т.е. взаимную уступку без промедлений. Но так бывает далеко не всегда.

В общем случае любой договор, в том числе и «основанный на взаимных уступках», действует в определённом интервале времени – от заключения до расторжения. Следовательно, компромисс как временная структура подразумевает прошлое, настоящее и будущее.

Возможен ли компромисс с собой?

Компромисс как напряжённая форма взаимоотношений является своеобразным испытанием, учиняемым Богом человеку. Цель этого экзамена – выявить в составе человеческой триады истинного лидера: план физический или же план духовный. Окончательное решение принимает душа – средний план триады.

«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом не радеть! Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6, 24). И, обращаясь к сребролюбивым фарисеям, Христос с укоризной говорит: «…вы выказываете себя праведниками пред людьми, но Бог знает сердца ваши: ибо, что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16, 15).

Учитель открытым текстом, без иносказаний и притчей говорит о том, что в человеческой триаде не может быть компромисса между планом нижним, материально-физическим, символом которого является маммона (богатство), и планом верхним, духовным, т.е. Богом, а точнее – божественным началом в человеке.

Душа человеческая как третейский судья в споре граничных планов не имеет права «по должности» на нейтральную позицию: она должна принять конкретное решение. И примет его в пользу более близкого ей, а значит, и более влиятельного плана. Она будет защищать и оправдывать его мотивы, представляя собой адвоката и судью в одном лице. И тогда человек уже со спокойной душой может выразить себя в поступке, ибо решение его души равнозначно решению самого человека.

Правда, в русском языке есть красивые изречения типа «пойти на сделку с собственной душой» или «на компромисс с совестью» и т.д., которые своим существованием вроде бы утверждают возможность подобного. Мне думается, что это – чисто риторические утверждения, ошибочные по своей сути. Компромисс возможен только между физическими планами двух человеческих триад, ибо он проявляется только в действии, поступке (или отказе от такового).

Поскольку человек располагает всего одним физическим планом, постольку «договор на основе взаимных уступок» в пределах собственной триады в принципе невозможен. Спокойствие души, состояние внутреннего комфорта есть в конечном счёте следствие победы одного из планов над другим, а не компромисса. Но человек, не осознавая этого, обманывает себя, ошибочно считая, что у него «и волки сыты, и овцы целы».

Человеческая триада «срабатывает» в этом случае, как система, состоящая из двухполюсного магнита и стального шарика, размещённого между его полюсами.

Эту систему можно считать физической моделью, демонстрирующей невозможность компромисса между ипостасями триады. («Опять эти железные аналогии!» – упрекнёт меня читатель. Что ж, оправдаться я могу только тем, что неэтичность данного примера компенсируется его наглядностью.)

Будучи освобождённым от связей, шарик устремится к тому полюсу, который ближе. Он никогда не займёт равновесного (среднего) положения между полюсами, хотя на первый взгляд такое вроде бы возможно.

Заменим в тройственной модели магнитные полюса на планы материально-физический и духовный, а шарику отведём роль души, т.е. «третейского судьи». Может ли его решение «зависнуть» между интересами планов верхнего и нижнего? Нет, конечно.

Оно будет определяться только и только мировоззрением этого судьи. Если судья-юрист обязан руководствоваться в своей деятельности исключительно требованиями Закона независимо от субъективных мнений и личных симпатий, то судья в человеческой триаде таких внешних законодательных норм не имеет. Критерием правильности принимаемого решения для него будет только наработанный им комплекс личных, внутренних представлений о правильном и неправильном. Сформированное таким образом мировоззрение выливается в убеждение, а затем – и в решение.

Как уже говорилось, формирование души человека зависит от многих факторов, которые «просеиваются» в неё через своеобразные фильтры крайних планов: высшего, духовного (божественное начало в человеке) и низшего (инстинкты, присущие человеку как биологическому виду). И в зависимости от того, чей вклад в душу будет более весомым (в смысле качества и количества отфильтрованного материала), такова будет в целом и душа: возвышенная к плану духовному или заземлённая планом материально-бытовым.

Будучи средним планом (с весьма сложным «рельефом» и разветвлённым «контуром»), она разъединяет и одновременно соединяет планы крайние. В силу этого душа является воспитанницей каждого из них. И как всякий воспитанник двух учителей испытывает внутреннее влечение к ним в разной степени, так и душа человеческая тяготеет к граничным планам триады неодинаково.