Текст книги "Командор"

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«ОТЛОЖИ КОСУ СВОЮ, БАБКА, НАНЕМНОГО»

Глава 1

– Ваша светлость, проснитесь! Беда!

Сильная рука Арни вышибла из Андрея дремоту, и он первым делом схватился за рукоять меча и лишь потом открыл глаза. В отсветах пламени костра суетились орденцы, все с оружием, злые.

– Что случилось?! – Сон смахнуло рукой, и Андрей живо вскочил на ноги. Но меч выхватывать из ножен не стал – не видел пока опасности.

– Головной дозор весь порешили, брат-командор! Глотки четверым порвали! Волкодлаки проклятые!

– Что?! Всем четверым?!

Известие пробрало Андрея до копчика, и он рванулся в темноту, подсвеченную отблесками далеких факелов. Через две сотни шагов выскочил на большую поляну, на которой собрался добрый десяток крестоносцев, сжимая в руках факелы.

Они стояли молча, слышалось только сопение да скрежет сжатых зубов. А на земле, возле раскидистого куста, беспомощно лежали тела в красных и синих орденских плащах.

Никитин подошел и наклонился над убитыми. Кто-то услужливый поднес поближе ярко горевший факел, и Андрей невольно поежился – ледяные мурашки пробежали по спине и забрались на шею, стянув кожу в пергамент, застывший от ужаса.

У всех четверых зарезанных волкодлаком почти счастливые, умиротворенные лица, вот только само горло порвано трилистником на лоскуты. И кровь, везде кровь…

– Твою мать! – смачно выругался Андрей, ему стало жарко.

Пот ручьями тек по лицу. Он только сейчас неожиданно вспомнил тот странный сон, что привиделся ему, пока он лежал в беспамятстве после падения со взбесившегося от боли коня.

– Волкодлаки, значит! – с угрозой в голосе прохрипел Андрей, кляня себя за то, что не поверил священнику насчет этой угрозы. Не поверил потому, что подобного зверья в его мире не существовало, за исключением книг, где авторы давали разгул собственной фантазии.

– Брат-командор, – из темноты вынырнул старый рыцарь, и Андрей живо повернулся к нему.

– Отец Павел, ты вовремя…

– Караульные, что у лошадей стояли, тоже уснули. И кони все попадали, ни один не всхрапнул!

– Их тоже перерезали?! – от ужаса у Андрея встали волосы дыбом, но старик замахал руками так яростно, что сразу отлегло от сердца.

– Не успели волкодлаки проклятущие! Мы туда вовремя прибежали!

– Что хоть говорят-то?

– Стоило на секунду глаза прикрыть, и все. Ничего не помнят. Уснули все разом, как в трясину провалились.

– Дела, – Андрей вытер со лба пот. – Выходит, что эта тварь сон вначале насылает, а потом спокойно режет. И лихо мерзавец работает, ибо пока мы здесь стояли и глазели, он уже другой караул успел усыпить!

– Откуда ты знаешь, что он один? – удивленно поднял брови отец Павел. – Ты что, его видел?

– Поверь мне, знаю! – ощерился Андрей. – И знаю, как его завалить! И теперь мне понятно, как он словаков загрыз. Ведь так, отец?

– Похоже на то, брат-командор, – тихо ответил священник и присел на корточки. – Раз ты так говоришь, то мне хочется тебе верить! Но…

– Что но? – Андрей опустился рядом и понял, что привлекло внимание старика – один из «красных», уже засыпая, сообразил, видно, что дело неладное, и схватился за рукоять длинного изогнутого кинжала, похожего на русский армейский бебут образца 1907 года. – Видишь, он же смог почувствовать, значит, волкодлак не так уж всемогущ!

Андрей взял ножны с кинжалом и приладил их к своей перевязи. Усмехнулся, пробормотал с угрозой:

– Этим бебутом я сдеру шкуру с волка, отец!

– Не хвались напрасно, сын мой, – покачал удрученно головой священник, – не гневи Господа пустыми клятвами!

– Да при чем тут твой Господь, раз он такое допускает… – Андрей осекся под блеснувшим металлом взглядом отца Павла. – Я не хвалюсь! Думаю, что мне удастся это сделать. Видишь ли, я видел новый сон и считаю, что не совсем сон это был…

– А ну-ка, – заинтересовался священник. – Расскажи мне про него поподробнее, сын мой…

Ночь была прохладной, даже чересчур. Чувствовалось, что осень потихоньку начинает сдавать, уступать свое место зиме. Днем еще было относительно тепло, но с вечера, как встали на бивак, ощутимо похолодало – пар уже вырывался изо рта.

Уставшие за день тяжелого пути люди жались к кострам, протягивая к животворному огню озябшие руки. Вымотались за день, хотя прошли едва два десятка верст.

Слишком часто попадались тяжелые участки с размытой тропой. Тяжело нагруженных коней здесь проводили по одному, очень осторожно, ибо сорваться с крутого склона вниз было проще простого.

Так потеряли уже двух лошадей и одного «синего», что не удержался и полетел в пропасть на острые камни. Андрей даже смотреть вниз не стал и так видел, как побледнели видавшие виды воины. Двоим ратникам так поплохело, что чуть не вывернуло. Ничего привлекательного в смерти нет. Особенно в такой, когда тело всмятку, как сырое яйцо под кованым сапогом. Высота склона очень приличная была, с двенадцатиэтажный дом.

На бивак встали задолго до вечера, уж больно удобным оказалось место, похожее на каменный мешок, укрытый с трех сторон высокими скалами. Волкодлака можно было не опасаться, если только он не превратится в человека и не начнет метать камни с самого верха.

То, что эта тварь не угомонилась, а преследует, ясно осознавали люди, ощущающие себя весь день крайне тревожно. Беспокоились и лошади, а эти животные, как и собаки, в чем были все уверены, особенно хорошо распознают нечистую силу.

Андрей чувствовал себя превосходно, несмотря на предстоящую охоту волкодлака. Решили взять эту тварь старым хитрым способом: на приваду, как говорят охотники, или на живца, по рыболовной терминологии. Причем в качестве живца, а Андрею, как бывшему рыбаку, более по нраву был живец, выступал он сам и верный Арни.

Настроение от этого не ухудшилось, наоборот, изрядно улучшилось. И главное – у одного из убитых тварью «синего» в туле обнаружили ну очень интересную стрелу, с наконечником в бороздках. И пузырек там же был, редкостный, из дорогого бухарского зеленого стекла, с узнаваемым содержимым – тот же яд был на стреле из тисового лука, что не смогла пробить арабскую кольчугу.

Отец Павел тут же устроил небольшое дознание и под благовидными предлогами проверили всех – ни у кого не обнаружили ничего подозрительного. Теперь можно было не опасаться «крыс» – их просто не осталось. А с единственным гадом, что попытался бы в походе повторить неудачную попытку, определилось само провидение по вечно живому и необходимому честным людям принципу – «Бог шельму метит».

– Ты не передумал? – Отец Павел заботливой наседкой кружил вокруг Андрея, обустраивающего лежанку на опушке. – Оборотень ведь! Ты силой молитвы, сын мой, решил его взять? Что-то тягостно мне… Вещует сердце…

– Вещует, говоришь? – Андрей бесцеремонно перебил священника. – Ну, если вещует, тады понятно! Силы молитвы, как ты знаешь, отче, – Андрей хмыкнул и почесал пятерней затылок, – мне не хватит и на оборотня-суслика! Ты, – он улегся поудобнее, – молись за меня! А я как-нибудь силой оружия! Меч-то, – Никитин похлопал по клинку, – вот он! Тем более я же сказал тебе, что я им нужен живым, поэтому он меня не тронет!

– Молодость в тебе говорит, бравируешь ты, как глупый новобранец перед первым боем! – Отец Павел покачал головой. – Но на все воля Господа! Возможно, ты прав, и стоит попробовать! Но, – он резко рубанул ладонью, – не один! Даже не возражай! Я одного тебя не отпущу и останусь с тобой! До лагеря далеко, и если что, мы можем не поспеть!

– Ну! – Андрей аж подпрыгнул. – Отче, тебя же на холодной земле радикулит разобьет потом! И… Если что… – Он сморщился. – Вы вообще мне не понадобитесь! Если оборотень усыпит, то задерет обоих! А если я с ним сам справлюсь, тогда тем более зачем ты здесь? Нет! Я в няньках не нуждаюсь!

– Да при чем здесь ты! – Священник недоуменно пожал плечами. – Я не о тебе забочусь! Командоров… Хм, мы еще сколько угодно найдем! А вот меч священный и цепь гроссмейстерскую…

– А… – Андрей распахнул было в изумлении рот, а затем прищурился: – Иронизируем, значит! Командоров у них очередь стоит… Ну-ну! А за бранзулетки золотом плачено… Ну-ну!

– Раз ты шутишь, значит, полностью уверен! – Священник возложил на него руки, благословляя. – Храни тебя Господь! Арни с тобой останется, береги его…

Андрей, кряхтя и ворочаясь, устроился поудобнее, опершись спиной на сосну. Рядом сидел Арни, поглаживая заряженный арбалет. Беспокойства на его невозмутимом, как всегда, лице не наблюдалось, хотя Андрей пару раз уловил еле заметное подрагивание рук.

Орденец зыркал по сторонам, пребывая в настороженности. Еще бы – быть загрызенным он не желал категорически. Андрей держал под ладонью правой руки рукоять меча, а левой гладил холодный орденский крест на цепи, что постоянно теперь носил на своей груди.

Сна не было ни в одном глазу, хотя, по расчетам Андрея, он так просидел уже часа два, не меньше. Трижды приходил отец Павел с воинами – он все никак не мог угомониться, беспокоясь за командора, но вынужденный выполнять его категорический приказ – охота на живца старику не нравилась, но он был не в силах ее отменить.

– Хр-р-р! Ха-р…

Андрей скосил глазом в сторону звука и не удивился, хотя увиденное того стоило – Арни, известный своей дисциплинированностью, безмятежно спал как младенец, тихонько похрапывая.

«Пришла, тварюга!»

Молнией пронеслась мысль, а ладонь крепче сжала рукоять меча. Андрей, у которого и так сна не имелось, напрягся, ожидая волкодлака, но внешне изобразил спящего и стал подсвистывать носом для вящей убедительности.

И тварь пришла – злобная, хитрая и лютая. Такая же, как он ее увидел во сне. Вроде бы обычный волк, только намного крупнее, со светящимися в темноте глазами.

Осторожно ступая, волкодлак подошел к Арни, обнюхал и отошел. Сделал небольшой круг, обходя с тыла. Ощутимо пахнуло псиной, и Андрей поморщился:

«Вот урод! Они что, совсем не моются здесь? – Он сдержал смешок. – Как же! Он же оборотень! Как бишь ворон его называл? В смысле мужик он, имя-то какое-то заковыристое… А вот если бы была девка, волчица… – дурацкие мысли лезли в голову, знакомое возбуждение перед схваткой охватило его, и доли секунды хватило, чтобы собраться. – Ну-ка, ну-ка, на живца ведь… Ворон ему говорил о мече…»

Якобы поудобнее устраиваясь во сне, Андрей повернулся так, чтобы меч оказался совсем уже на виду. Поерзал и засопел совсем уж нарочито громко, причмокивая и постанывая.

Волкодлак выжидал. Андрей, следя за ним из-под полуопущенных ресниц, повернулся, чтобы не выпускать зверя из поля зрения.

Как назло, набежавшие тучки почти скрыли луну, стало нестерпимо темно, почти ничего не было видно, и он ориентировался скорее по звукам, доверившись интуиции и рефлексам.

Началось! Луна снова выглянула в просвете облаков, осветив тусклым сиянием поляну. Оборотень пошел к ним без опаски, оскалив в нетерпении длинные клыки, с которых падали на землю поблескивавшие в лунном свете капли слюны.

«Не решил все-таки, с кого из нас трапезу начать, сволочь!»

Андрей не испытывал страха, хотя во сне, как он припомнил, его трясло от ужаса. Но не сейчас, недаром говорят, что кто предупрежден, тот вооружен.

Волкодлак постоял с минуту, глядя на Андрея плотоядным взглядом, даже шагнул в его сторону. Но тут же отскочил, ощерился. Снова шагнул и опять отскочил, даже тихо зарычал.

«Все правильно – крест, как и говорил колдун, не даст ему приблизиться. А потому сейчас Арни грызть будут, чтоб уж потом меня наверняка…»

Пока он думал, волкодлак повернулся к беспомощному оруженосцу. Упускать такой удобный момент Андрей не стал – его рука стремительно рванулась вперед, меч мелькнул молнией и впился в серый бок твари.

К его удивлению, ожидавшего препятствия для клинка, острая сталь легко проткнула нечисть, как кусок масла. Насквозь!

Вскочив, он, извернувшись, выдернул меч – тягучие капли черной крови скатывались с клинка.

Дикий вой смертельно раненного зверя, казалось, тряхнул горы и разогнал тьму. Волкодлак попытался рвануться в сторону, да куда там – отпускать добычу Андрей не желал, а потому ткнул еще один раз, сверху, вложив всю силу – меч пригвоздил оборотня к земле, как иголка пришпиливает бабочку в школьном гербарии. Надежно и аккуратно…

– Не ори, шкуру попортишь!

Андрей придавил сапогом горло издыхающего волкодлака, слыша, как из лагеря бегут чуть ли не все крестоносцы.

– Ну-ну! Марафонцы! – Он поморщился. – Командира тут почти живьем сожрали, а они дрыхли, защитнички!

Грохот металла и сапог, ругань, крики и дрожащий свет факелов приближался. Пара минут у него в запасе еще имелась, чтобы успокоить неуместный мандраж и осмотреть оборотня.

– И что? Все? – Андрей пожал в недоумении плечами, глядя на застывшего зверя. – Так быстро?

Он пошевелил ногой лежащего волкодлака.

– Эй, падла, ты сдох? Вот что меч-то христианский делает!

Тучки, стушевавшись, пронеслись прочь по ночному небу, оставив в россыпи звезд огромную луну, волчье солнышко. Гигантский зверь, даже и поверженный, вызывал животный ужас.

Только сейчас Андрей осознал величину оборотня: лежащий на боку, он был почти до бедра стоящего человека.

Тело подрагивало, лапы вытянулись, прошедшая предсмертная судорога заставила волкодлака поднять голову, и он, последний раз дернувшись, обмяк.

Андрей присел рядом с головой. Из оскаленной пасти медленно вытекала темная пена. Вывалившийся язык, величиной с две ладони, клыки больше человеческих пальцев, и отдельно живущие или теперь уже жившие, светлые, почти человеческие глаза.

– Ни фига себе! – Андрей шумно выдохнул. – Вот бы такую собачку заиметь…

Заглянув в начинавший стекленеть зрачок оборотня, Андрей отшатнулся: ожидаемой ярости, ненависти, злобы не было, только безмерное удивление и сожаление.

Топот приближался. Уже были различимы и узнаваемы первые приближавшиеся фигуры. Андрей уселся на спину волкодлака, положил руку на воткнутый в загривок меч, подбоченился и принял позу этакого бравого победителя.

Мол, смотрите, завидуйте, какой у вас батька-командир! И краешком глаза покосился на оруженосца – тот продолжал спать сном младенца, причмокивая губами.

– Спи, брат! Ты заслужил свой сон, – только и сказал Андрей спящему и похлопал по ножнам кривого кинжала. – А мне еще шкуру снимать! Законный трофей как-никак и еще пригодится…

Глава 2

– Ваша светлость!

С громким криком, ломая с треском кусты, сказочным носорогом на поляну выбежал первым старый рыцарь, сжимая в руке увесистый шестопер, и сразу бросился к Андрею, проведя по лицу и груди левой рукою. Спросил уже тише, с хрипотцой:

– Ты цел, брат-командор?!

Поляну заполонили набежавшие крестоносцы. Стало светло от принесенных факелов, осветивших место его схватки со зверем. Многоголосье, подобно жужжанию потревоженного роя, заполнило все вокруг.

– Спаси Господи наши души!

– Чур, чур, чур!

– Не приведи, Пресвятая Дева, в ночи такое увидеть!

– Упырь?!

– Упаси, святые архангелы, от встречи с таким!

– Волкодлак?!

– Оборотень!

Последним вердикт вынес отец Павел, считавшийся в силу своего положения главным специалистом по нечистой силе. Священник поднялся и так посмотрел на Андрея, что тот поневоле возгордился столь детским восхищением, проявившимся в старческих блеклых глазах.

– Сейчас с него шкуру снимем, дети мои, как я вам и обещал!

Андрея распирало самодовольство, он никак не ожидал, что сумбурный сон может дать ему такую чудодейственную подсказку. И получилось, к его удивлению, хотя поначалу и тряслись поджилки.

Гомон вокруг после его фразы усилился, сведясь в двух словах к тому, что одни костерили других за то, что не верили в командора, а другие, в свою очередь, отбрехивались тем, что таких схваток еще не было.

Одним рывком Андрей встал и поднял вверх руку. Галдеж, как по волшебству, прекратился. В полной тишине он выдернул меч из зверя и стал вытирать острую сталь спешно поданной с поклоном тряпкой, не сомневаясь, что потом эта тряпица разойдется по клочкам в десятки рук. И невольно отвлекся, любуясь серебристым клинком.

– Боже мой!

– Оборотень!

– С нами Бог!

– Твою мать!

Звонкая разноголосица, в которой явно вновь звучала гремучая смесь страха и потрясения, встряхнула Андрея, да и парочка крестоносцев шарахнулась за его спину испуганными овцами.

Он обернулся и не отпрыгнул в сторону лихим прыжком только потому, что остолбенел от удивления и испуга, который тяжелым свинцом залил ему ступни – и не оторвать их от земли, будто вросли туда. А язык кое-как смог выплюнуть одни только ругательства, и те мышиным писком.

– Ни хрена себе…

Мертвая туша шевелилась, превращаясь прямо на глазах, шкура шла волнами. Серая густая шерсть осыпалась клочьями, вернее – исчезала прямо на глазах, надежно прикрыв зверя легкой дымкой, так же хорошо, как вуаль прячет женское лицо.

Андрей потер глаза ладонью, не в силах поверить увиденному. Поморгал, посмотрел еще раз, на всякий случай сделав шаг назад, и снова потер глаза, яростно и торопливо.

– Ох, ни хрена себе струя…

Рядом зашевелились пораженные не меньше его крестоносцы, хватаясь за нательные кресты или шепча молитвы. Опытные воины были потрясены не меньше своего командора, и было отчего.

Волк на их глазах за какую-то минуту превратился в парня. Молодого, с черными густыми волосами, безусого, с искривленным от боли лицом, на котором застыла маска смерти. Кровавые раны на месте ударов мечом, голый, с застегнутым в поясе тонким золотым ремешком.

Оборотень!

«Человек-волк?! А я думал, что фигня все эти сказки про волкодлаков, плод воображения фантастов. Ан нет, вот он, тот самый, под ногами лежит, тихий и уже спокойный. И морда вроде знакомая, и поясок?! Тот, о котором говорил ворон: может сон насылать…»

Андрея пробил холодный липкий пот, он утер лицо рукавом.

– Я еще до ворона доберусь, тоже сволота, видать, изрядная…

– Ты что-то сказал, брат-командор? – священник настороженно посмотрел на него – не отошел старик еще от пережитого ночью волнения. Беспокоился, и сильно, за него, изрядно нервы себе потрепал в тягостном ночном ожидании.

– Да так, отче, это я про себя, – отмахнулся Андрей и сплюнул от непритворного огорчения. – И что за невезуха пошла?! Шкуру волка с Проклятых гор не ободрал себе трофеем, а с этого шкуру уже не снимешь. Обратно в человека перекинулся, падло!

– Тебе не надо было святой меч вынимать из раны, брат-командор! – со знанием дела тихо проговорил за спиной Грумуж. – Дождаться утра, когда живой волкодлак обратно человеком становится, а мертвый навечно в шкуре своей поганой застывает….

– Да кто знал! – Андрей пожал плечами, краем глаза наблюдая за столпившимися крестоносцами.

«Во, как смотрят?! – с удовлетворением он крякнул. – Ловко я про того волка ввернул, пропиарился, пиараст хренов – у всех рожи махом вытянулись, хотя куда уж больше. Велемир ведь говорил, что этот мутант, которого я по дури завалил, в здешних местах страху нагонял немало. А тем весомей станет мне почет и уважение среди крестоносцев. Хотя опять же вопрос вырисовывается – а оно надо?! Нас тут и так неплохо кормят».

– Меч у тебя святой, брат-командор, и недаром тебя нашел. Недаром, – еще раз пробормотал священник, задумчиво глядя на оборотня. И скомандовал обступившим его и Андрея со всех сторон крестоносцам ясным и звучным голосом, властно:

– В яму волкодлака сего немедля кинуть и осиновый кол в грудь забить, дабы эта погань снова не поднялась. И камнями закидайте! Нет, постойте! В яме костер разожгите, хвороста побольше накидайте – спалим поганца! А потом засыплем и кол в останки вобьем!

Крестоносцы разом очнулись от столбняка, засуетились, собирая сушняк. Грумуж и Велемир с некоторой опаской склонились и, крепко взяв оборотня за ноги, собрались поволочь его к яме.

– Постойте! – от хлесткой команды они остановились и вопросительно посмотрели на Андрея, а тот наклонился над телом и протянул руку к золотому поясу.

– Постойте, брат-командор, – тут же встрял священник. – Зачем вам брать этот бесовский пояс?!

– Вместо шкуры, – отрезал Андрей и уже приготовился расстегнуть замысловатую пряжку из тусклого желтого металла. Дороговатую вещь носил на себе ученик колдуна.

«Как же эта штука работает? Нужно будет потом разобраться…»

– Постой, сын мой, – отец Павел извлек небольшую баклажку и вытащил из нее пробку. – Сними пояс, но голыми ладонями не трогай. Через тряпицу снимай. Я его святою водою окроплю.

Андрей кивнул, взял протянутую Грумужем тряпку и после нескольких секунд легко расстегнул ремень. Чуть дернул рукой, вытаскивая его из-под мертвого тела. Отец Павел тут же склонился над поясом, стал читать молитву, потом побрызгал водою из баклажки.

– Ну и дела, – только и сказал Андрей, разглядывая тонкие струйки дыма, что вились от тусклого золота, распадаясь на клубки.

– Вот видишь, брат, что святая вода делает?! – Отец Павел выпрямился и торжествующе посмотрел на него.

Андрей усмехнулся:

– Еще одна проверка не помешает, – и прикоснулся к поясу своим клинком. Процесс изгнания колдовства пошел по новой. Но дымок выполз вяловато и тут же прекратился.

– Остаточные явления, – пробормотал Андрей и попросил священника: – Ты его снова полей.

Старик еще раз побрызгал святой водой, но ничего больше не случилось. Андрей для дополнительной проверки снова пустил в ход клинок, но результат был аналогичным.

– Теперь можно и взять, – разрешил священник, и Андрей поднял пояс. Тяжелая оказалась вещица, склепанная из золотых пластинок, покрытых вычурными узорами каких-то непонятных рун и узоров.

– Ты все же не носи эту гадость, брат-командор. Лучше…

– Ее пустить в переплавку, а золото сбыть пану Сартскому? – Андрей зло сплюнул и шепотом на ухо старику добавил: – Для него оно как раз будет – все ему и вернется!

– Ты думаешь…

Священник вскинулся, но тут же осекся. Взгляд стал твердым, как клинок, он буквально пронизывал Андрея.

– Я не думаю, брат Павел. Я это знаю, – тихо, но веско произнес Андрей, скривив губы в недоброй улыбке.

– Тогда зло должно вернуться обратно тому, кто его выпустил…

Старик сгорбился, будто взвалил на свои плечи мешок с непосильной ношей, и пошел к яме, в которую крестоносцы уже натаскали груду хвороста. Туда же отволокли и голое тело оборотня, с размаху бросили на сушняк и тут же запалили факелами с четырех сторон.

Огонь резво принялся за дело, практически не давая дыма. Жар от пламени вскоре стал сильным, и крестоносцы отошли от костра. И когда огненные языки добрались до тела, то повалили клубы черного дыма.

Мертвое тело оборотня словно ожило в пламени. Глаза открылись, губы зашевелились, как будто он читал заклинания или изрыгал проклятия, кулаки сжались.

– Молитву, – отец Павел вскрикнул, поднимая над огнем крест, – молитву громче читайте!

Его окрика не понадобилось, оторопевшие орденцы сами стали громко читать молитву. Огонь тут же разошелся, дым пропал, и тело стало исчезать, таять, пожираемое огромным покрывалом пламени.

И тут же где-то рядом раздался пронзительный волчий вой, леденящий душу даже у храбрецов. И разом замерли сердца, а руки непроизвольно ухватились за оружие…